Мир богов

Глава 19

Видя, что Вифания страшно расстроилась, Золотой император, пребывающий в образе мистера Вейса, обнял её и успокаивающе улыбнулся.

— Не переживай, дорогая! Всё будет хорошо.

— Даёте слово, ваше величество? — осведомилась она прохладным тоном. — Это было так необходимо, кричать на девочку и угрожать ей кэмом? Чак, ты хоть представляешь, каково ей сейчас?

— Моя любовь, не нужно осуждать меня. Постарайся привыкнуть к мысли, что Золотой император и Чак Вейс это не одно и тоже, хорошо? — прорычало великолепное существо, облачённое в сияющие золотые одежды и драконью маску.

Охваченная сомнениями, Вифания неуверенно кивнула.

— Я постараюсь, дорогой, — сказала она и сделала попытку высвободиться из устрашающих объятий.

— Да я это я! — проворчал Золотой император и снова вернулся к образу мистера Вейса. — Ну, теперь узнаёшь меня?

Пряча облегчение, Вифания фыркнула и, обняв мужа, приникла к его груди.

— С чего ты взял, что я тебя не узнаю? К твоему сведению, стоило мне увидеть Золотого императора, и я сразу догадалась, что это ты. Другое дело, что мне незнаком этот безобразный стиль общения и диктаторские замашки.

— Они — всего лишь издержки власти и вседозволенности, — усмехнулся мистер Вейс. — Я же сказал, что шкура Золотого императора накладывает определённый отпечаток… — он посмотрел на макушку жены и неслышно вздохнул. — Дорогая, я это говорю к тому, чтобы ты вела себя осторожней и выбирала слова, когда разговариваешь с Золотым императором… Нет-нет! В образе мистера Вейса я само терпение, и ты по-прежнему можешь вытирать об меня ноги, но… Алконост, прекрати фыркать! Если бы ты не была моей дочерью, я уже давно освежевал бы тебя и прибил твою шкуру на Нефритовых воротах.

— Отец! Прошу тебя, освободи Лотико! — взмолилась Алконост, сочтя, что наступил подходящий момент.

— Нет, — последовал безапелляционный отказ.

— Это несправедливо! Ведь я же исполнила твою задумку и эта… — девушка проглотила нелестное высказывание о матери. — Она теперь богиня и ты можешь забрать её в Небесный дворец.

— Я сказал — нет!

— Почему?! — с отчаянием выкрикнула Алконост. — Значит, просьбу смертного ничтожества ты готов исполнить, а мне отказываешь, хотя я столько сделала для тебя!

— Сирин права, ты действительно избалованная идиотка. Могла бы хоть немного разбираться в Небесных интригах. Неужели тебе не ясно, что нахождение в Тартаре Лотико Фьюстера это залог примерного поведения эллинских богов и их прихлебателей?.. Да что с тобой разговаривать! Пошла вон, пока я не передумал.

— Отец! — Алконост упала на колени. — Умоляю, отпусти Лотико!

— Хочешь поселиться по соседству с сестрой? — повысил голос мистер Вейс и просительница в тот же миг испарилась.

Вифания покачала головой.

— Да! Похоже, ты совсем не занимался воспитанием дочери. Нет, дорогой, это не упрёк, это констатация факта. Думаешь, я не понимаю, что власть требует неусыпного внимания и даже у бога забот полон рот. К тому же дела семейные и, в частности, воспитание детей, являются прерогативой матери. В общем, у меня к тебе предложение. Давай я заберу Алконост к себе, и пусть она некоторое время поживёт в нашем поместье на Фандоре.

На лице мистера Вейса появилось скептическое выражение.

— Да вы же дня вместе не выдержите.

— Дорогой, если уж я вас с Мушкой выдрессировала, тем более справлюсь с капризной девчонкой, — усмехнулась Вифания и на её лице отразилось раздумье.

«Всё же не мешает подстраховаться», — подумала она и её глаза обратились к мужу,

— Можешь на пару лет сделать Алконост человеком?

Золотой император бросил на неё заинтересованный взгляд.

— Ты имеешь в виду сделать её смертной?

— Да. Надеюсь, мне хватит этого времени. Кстати, было бы неплохо, чтобы и Сирин пожила с нами, — закинула удочку Вифания и затаила дыхание в ожидании ответа.

— Здесь она, по крайней мере, в безопасности. Гекатонхе́йр Эгеон верный и неподкупный страж… Ну, ладно, — сдался Золотой император, не выдержав умоляющего взгляда любимой женщины. — Забирай, если не боишься. Только учти, если девчонки поубивают друг друга, то я тебя предупреждал.

Боясь, что он передумает, Вифания без промедления протянула ладонь.

— Давай пайзцу на освобождение девочки! — потребовала она, но внимательней пригляделась к мужу и отступила. — Хорошо, скажи ей сам. Я подожду вас дома.

— Нет уж! Если собралась, то иди ты.

— Такой весь из себя грозный, а испугался! — поддразнила его Вифания и, подпрыгнув, чмокнула в нос. — Не трусьте, ваше драконье величество, Сирин вас не съест… Э, нет! Никакого Золотого императора, только старый добрый мистер Вейс! — потребовала она.

— Почему это? — с вызовом вопросил Золотой император, но спорить не стал и вернулся к образу мистера Вейса.

— Потому! Опять что-нибудь непотребное брякнешь; дочь расстроится, а мне потом отдувайся за тебя, — заявила Вифания и с непреклонным видом развернула его к пристанищу Сирин. — Марш! — она подтолкнула его в спину — Сам напортачил, сам исправляй.

— Вот вечно так! Всё сам да сам! — вдохнул мистер Вейс. — Хоть бы поцеловала, прежде чем гнать в логово сердитой девчонки.

— Ладно, — смилостивилась Вифания, — поцелую. Так сказать, на удачу, только наклонись.

«Ну, совсем другое дело!» — сказал себе довольный мистер Вейс, увидев, что глаза жены затуманились желанием и она не спешит размыкать объятия. С сожалеющей улыбкой он осторожно высвободился из её рук и исчез.

«Слава Всевышнему! Чак и Сирин помирятся и в семье воцарится мир», — понадеялась Вифания. С замиранием сердца она призвала магию и с детским восторгом вновь ощутила какая это мощь — подвластная ей божественная сила.

Прямо из Тартара миссис Вейс перенеслась на Фандору и материализовалась у дверей, ведущих в кухню. Перешагнув через порог, она с привычным хозяйским высокомерием огляделась по сторонам, но поварята сказали, что Люсиль куда-то ушла.

«Вечно её нет, когда она нужна!» — подосадовала Вифания и переместилась в небольшой чуланчик. Хохотушка разумная встретила её печальным взглядом и, она, вспомнив, что накануне забыла её покормить, напустила целую банку мотыльков.

Пока обалдевший от счастья гомункулус отлавливал добычу, она порылась на полках с множеством аккуратно расставленных посудин, снабжённых этикетками. Найдя нужное, она прихватила с собой банку с хохотушкой и переместилась во владения Лиланда Бона. Вопреки обыкновению, тот обретался в столовой, а не на болотах.

При виде гостьи злосчастный маг не преминул подавиться лягушачьей костью и Вифания как следует стукнула его по загривку, чем спасла от неминуемого удушения.

— Спасибо! — прохрипел Лиланд Бон, признательно глядя на свою прекрасную спасительницу. — Дорогая, какими судьбами? — вопросил он, отдышавшись.

— Я пришла, чтобы вернуть твоё добро, — ответила Вифания и показала ему банку с хохотушкой.

— О! — воскликнул маг и его глаза загорелись восторгом. — Да ты ж моя прелесть! Скорей иди ко мне! Папочка страшно по тебе соскучился! — простонал он в экстазе.

Отшвырнув стул, Лиланд Бон схватил банку с хохотушкой, принесённую Вифанией, и на радостях чмокнул её через стекло. Отвыкший от него гомункулус шарахнулся в сторону и, закрывшись руками, тоненько заверещал.

— Спокойно, девочка! Не бойся, я тебя не обижу, — ласково проговорил Лиланд, и его взгляд обратился к гостье. — Вифания, помнится, ты обещала ещё кое-что.

— Что? — Вифания с трудом оторвала взгляд от длинных изящных пальцев мага, которые любовно, будто женщину, поглаживали банку с хохотушкой.

Воспоминания молодости повлекли её на опасную территорию и она, чтобы не податься соблазну, накрыла ладонью золотого дракончика, прочно обосновавшегося на запястье её левой руки.

— Ах да! Вот, держи свою драконью вытяжку.

— Принесла? Дорогая, ты тоже прелесть! — рассеянно проговорил Лиланд и, взяв свёрток, понюхал чёрное вещество, похожее на кусок высококачественного угля. — Отлично! Именно то, что нужно.

— Я рада, что угодила тебе, — холодно отозвалась Вифания, задетая тем, что бывший любовник куда больше обрадовался хохотушке, чем ей. — Как поживаешь? — спросила она приличия ради.

И пока Лиланд Бон, принявший её интерес за чистую монету, распинался, рассказывая, как он живёт-поживает, она с брезгливым выражением на лице расхаживала по столовой.

Глядя на остатки жалкой трапезы мага, Вифания вспомнила, какую гадость здесь готовят, и, преисполнившись сострадания к другу детства, сделала пробный пасс. Магия богов отличалась от той, к которой она привыкла.

Результат ей не очень понравился, и она взялась вносить коррективы. Увлекшись процессом, она несколько раз поменяла скатерть и посуду, цветы в вазах, а затем и сами блюда. После опробования нескольких из них Вифания с удовлетворением кивнула. «Практически то же самое, что у Люсиль. Вкус если и разнится, то немного», — с радостным оживлением подумала она.

— И давно ты стала богиней? — донёсся до неё голос Лиланда, который с некоторых пор перестал повествовать о себе любимом, и неотступно следил за её действиями.

— Что? — Вифания подняла глаза. — Как ты догадался?

— Пора бы уже запомнить, что я маг, равный богам, — с пафосом провозгласил Лиланд Бон и, схватил со стола целого каплуна. — О!.. О!.. Святые Небеса! Не может быть, чтобы в мире существовала такая вкуснятина! — вскричал он с набитым ртом и восторженно уставился на Вифанию. — Дорогая, брось своего Золотого императора и возвращайся ко мне. Клянусь, если ты будешь кормить меня такими обедами, я буду век носить тебя на руках!

— Размечтался! — она протянула ему салфетку. — Лиланд, прекрати чавкать как свинья! Ты же дворянин, а не какой-нибудь жалкий раб или крестьянин.

— О да! Я дворянин и потомственный маг, да что толку, когда в карманах пусто? — вскричал маг и, бросив останки каплуна, сел за стол и подтянул к себе блюдо с паштетом.

— Говоришь, пусто в карманах? Сейчас посмотрим, как у тебя с финансами.

Перед Вифанией возникла амбарная книга, исписанная чётким каллиграфическим почерком, и в воздухе зашуршали сами собой переворачивающиеся листы. «Ого!» — глянув на итоговые колонки с цифрами, она в удивлении приподняла брови.

— Вот врёшь и не краснеешь, — сказала она с укоризной. — Только в этом году ты получил больше тысячи золотых, а это более чем солидная сумма. Тем не менее за этот же период ты умудрился истратить две тысячи золотых, из которых пятьсот получил от Чака, остальные пятьсот взял взаймы, причём под жуткие проценты.

— Увы, магические компоненты обходятся недёшево, — невнятно пробормотал Лиланд Бон. Почти не жуя, он проглотил очередную порцию деликатеса и его алчущий взгляд заскользил по столу. — Э-э-э…

Догадавшись, что он ищет, Вифания щёлкнула пальцами и бутыль с вином плавно снялась с места.

— Держи! «Страсть Диониса» прекрасно утоляет жажду.

— Спасибо, моя любовь, — маг приложился прямо к пыльному горлышку. — Очень даже неплохо, прям напиток богов! — воскликнул он, правда, уже гораздо спокойней. Вместе с голодом поутихли и его восторги.

— Рада, что тебе понравилось вино с наших виноградников… Лиланд! Ну, что за манеры! Хватит пить из горлышка!

Глиняная бутыль вырвалась из пальцев мага и подплыла к ближайшему кубку. Самостоятельно наклонившись, она наполнила его; при этом Вифания очень старалась, чтобы ни капли вина не упало на нарядную льняную скатерть, блестящую от переизбытка крахмала.

— Спасибо, — поблагодарил маг.

Прежде чем выпить вино, он повертел в руках тяжёлый серебряный кубок, украшенный геральдикой Бонов. «Очень хорошо! Практически не отличить от настоящей вещи», — одобрил он магическое искусство гостьи.

А вот она не одобрила его поползновения; волнение в крови улеглось и Вифания, когда любвеобильный хозяин Лягушачьей Заводи завалил её прямо на стол, сгоряча превратила его в карлика.

Красавец-маг, обнаружив, что снова укоротился, и его глаза находятся на уровне талии подруги детства, нелепо подпрыгнул и разразился отчаянной руганью.

— Заткнись, Лиланд! Не то превращу в лягушку! Будешь квакать на болоте вместе со своими любимицами, — прошипела разозлённая Вифания.

— Как будто от тебя убудет!

— Я тебе не дворовая девка, чтобы задирать мне юбки, когда тебе вздумается.

— Всё-всё! Погорячился, был неправ! Прости! Больше никогда и ни за что. Клянусь! Чтобы у меня отсохли яйца, если вру… Вифания, ты куда? Сначала расколдуй меня!

— Фиг тебе! Уроду — уродская внешность!

— Стой, дрянь ты эдакая! Что угодно, но только не карлик! — вскричал злосчастный маг, но гостья показала ему язык и растворилась в воздухе.

Тогда Лиланд Бон переместился в лабораторию и, придерживая падающую одежду, приблизился к старинному бронзовому зеркалу. При виде своего отражения он застонал, и, схватившись за голову, чуть было не упал, запутавшись в штанах. «Нет, какая дрянь!» — пробормотал он плачущим голосом и попробовал наклониться, но упругая сосиска, в которую превратилось его тело, не желала сгибаться. С сипением и кряхтением он всё же сумел ухватить упавшие штаны. «Уроду — уродская внешность, надо ж было такое сказать! Вот ведь неблагодарная тварь! Мало ей, что по её милости я тридцать лет проходил в шкуре урода!»

Стеная, как голодный вурдалак, маг засеменил к длинному ряду полок, где вперемежку теснились склянки с зельями, связки сушёных трав, магические амулеты, черепа странных существ и прочие предметы, чьё назначение не поддавалось расшифровке. Он взял глиняный стержень — в его форме, передающей анатомические подробности мужского детородного органа, угадывался несомненный сакральный смысл — и потёр его в ладонях. Стержень загудел, а затем раздались страстные стоны и пыхтение, в которых, как ни странно, угадывалась речь. «Слава Небесам! Она использовала заклинание Абу-Ритуда!» — обрадовался карликовый Лиланд Бон и, придерживая штаны, метнулся в другой конец лаборатории. Маг остановился перед местом, где ничего не было, кроме чистого прямоугольника на пыльном полу, и, найдя связку ключей, вставил бронзовый фигурный ключ в скважину невидимого сундука.

Вифания наблюдала за его манипуляциями через магическое зеркало, восстановленное при помощи мужа. Увидев, что Лиланд вернул себе прежний облик, она сердито фыркнула. Раздосадованная тем, с какой лёгкостью он справился с её заклинанием, она собралась было убрать семейную реликвию в шкатулку, но тут сквозь зеркало проникла рука и ухватила её за ухо. «Ну нет, моя дорогая! Так легко ты не отделаешься! Нашкодила, изволь отвечать», — злорадно проговорил маг и его пальцы крутанули её за ухо. «Ой-ой, больно! Лиланд, я больше не буду! — как в детстве взмолилась Вифания. — Нет, только не в лягушку!» Она взвизгнула и пыталась было уклониться от летящего в неё заклятия, но тщетно.

— Святые Небеса! Кто это вас так? — всплеснула руками Люсиль, когда Вифания припрыгала к ней в кухню.

— Ква! — печально ответила страдалица, глядя на неё лягушачьими глазами.

— Никак это проделки вашего дружка Лиланда Бона, — догадалась кухарка.

— Ква! Ква! Ква! — с готовностью подтвердила новоявленная царевна-лягушка.

— Вот ведь наглый человечишка! — сказала Люсиль, с трудом удерживаясь от смеха.

Она посадила хозяйку на ладонь и поднесла её к глазам. При виде искусного магического плетения кокона, удерживающего её в шкуре лягушки, она покачала головой. Посерьёзнев, она уже внимательно исследовала рисунок линий, стремясь понять применённые методы. «Человечишка владеет магией превращения не хуже богов. Хорошо, если он поставил ключ, который позволит снять заклятие. Итак, ищем ключ… увы, что-то я не вижу ничего похожего. Попробовать что ли наугад?.. Пожалуй, не стоит. Силовые линии слишком мощные; есть вероятность, что ошибка может привести к искажению не только человеческого, но и божественного облика Вифании. Да, дела! Без помощи хозяина никак не обойтись», — пришла она к выводу.

— Миледи, боюсь, вы застряли в шкуре лягушки. Лично я не рискую её снять и вам не советую, — подтвердила она опасения Вифании.

— Ква?

— Уверена. Конечно, можете попробовать, но потом не удивляйтесь, если вместо рук или ног обзаведётесь лягушачьими лапами. И лучше вам не рассчитывать на божественные силы. Они вам не помогут, — предостерегла всезнающая кухарка.

— Ква?! — воинственно вопросила Вифания.

— Сами знаете, магия вашего сволочного дружка отменного качества. Так что снять с вас заклятие может только он сам или хозяин.

С возмущённым кваканьем Вифания запрыгала по столу.

— Согласна, миледи! Лиланд Бон — дрянной мальчишка. Убить его мало! Уж кто заслуживает лягушачьей шкуры, так это он, — согласно закивала Люсиль. — Хотите, чтобы я его наказала? — деловито вопросила она.

— Ква-квак? — осведомилась Вифания, замерев на месте.

— Убью и все дела, — хладнокровно заявила Люсиль.

— Ква-ква! — бурно запротестовала Вифания и в знак несогласия яростно замотала головой, насколько это было возможно в лягушачьем облике.

— Да ладно вам, миледи! Я же пошутила насчёт убийства, а вот выпороть человечишку, чтобы он не безобразничал, думаю, не помешает.

Припомнив одну из прежних своих ипостасей, а именно Чантико[28], Люсиль Кром, ностальгически вздохнула.

— Ну что, задать ему перцу? — оживилась она. — Не бойтесь, миледи, ваш Головастик будет в целости и сохранности.

«К тому же не исключено, что человечишке придётся по вкусу мой урок», — усмехнулась Люсиль.

— Ква-ква, — засомневалась было Вифания, но затем глянула на себя в магическое зеркало и, простонав, решительно кивнула. — Ква!.. Ква-ква!

— Прямо сейчас?

— Ква-ква!

— Будет сделано! — с воодушевлением воскликнула Люсиль и в тот же миг исчезла.

Ничего не подозревающий о грядущем возмездии Лиланд Бон валялся на диване и придирчиво разглядывал себя в зеркало. «Ну вот! Из-за магических добавок вид даже лучше прежнего», — подумал он и, чтобы проверить не обманывают ли его глаза, дотронулся до лица. Ощутив под ладонями его великолепную лепку и гладкость безупречно-чистой кожи, маг самодовольно улыбнулся. «Как есть красавец! Никакая женщина не устоит, не только Вифания. Тем более что она уже прискучила своему липовому муженьку. Иначе он не сбежал бы от неё. Так что эта дурочка никуда от меня не денется», — решил он. При этом его нисколько не смущало то обстоятельство, что в соперниках у него ходит сам Золотой император.

Почуяв постороннее присутствие, он бросил любопытный взгляд на большую чёрно-красную змею, которая ползла в его направлении.

— Эй, красотка! — окликнул он незваную гостью. — Я ничего не имею против вашего племени, но только в человеческом образе.

— Так и быть, уважу твоё желание, — прошипела змея и, поднявшись на хвосте, начала расти в размерах.

Когда чудовищная тварь упёрлась головой в потолок и раскрыла пасть, готовая напасть, Лиланд Бон насмешливо фыркнул. Сев, он привычным жестом откинул за спину великолепную гриву иссиня-чёрных волнистых волос.

— Люсиль! Ну, как тебе не стыдно? — хладнокровно проговорил маг и приглашающим жестом похлопал по дивану. — Будем считать, что ты запугала меня, а теперь присаживайся и отдохни от трудов праведных.

Чудовище вняло его миролюбивому призыву. Змея исчезла, правда, на её месте возникла не пожилая кухарка, а смуглая молодая женщина с огненно-рыжими волосами.

Лиланд одобрительно присвистнул.

— Ого, Люсиль! Это твой истинный облик? Я с самого начала подозревал, что ты не человек.

И в самом деле, несмотря на чёрно-красную боевую раскраску на лице, женщина была очень красива.

Одежда преобразившейся кухарки состояла из многоярусного золотого ожерелья, перемежающегося драгоценными камнями, широкого кожаного пояса, сплошь закрытого золотыми бляшками, и белой замшевой юбки; она представляла собой две несшитые прямоугольные полосы, богато изукрашенные цветным бисером и бахромой.

Само собой, что при виде полуобнажённых крутых бёдер и полной груди с вишенками сосков в глазах любвеобильного мага заполыхал огонь. Тем не менее он был настороже, готовый дать отпор могущественному существу.

— Тебя послала Вифания? — задал он следующий вопрос, но снова не получил ответа. — Ладно, можешь молчать. Я и так знаю, что это она. Уверен, что ей не по зубам моё заклинание, и она послала тебя за помощью, — добавил он тоном превосходства.

— Нет, она жаждет мести, — соизволила ответить гостья и в её руке появился обсидиановый нож, чьё грубо обработанное лезвие противоречило искусно изукрашенной рукояти.

— Вот дура! — вырвалось у мага.

Чего не любил Лиланд Бон, так это боли, и вообще, он не выносил вида крови, особенно своей. Охваченный тревогой, он хотел переместиться в лабораторию — поближе к своим зельям и магическим игрушкам, но вдруг обнаружил, что распят на камне, в который превратился его замызганный диван.

Невзирая на ругань и проклятия, сыплющиеся из уст пленённого мага, преобразившаяся Люсиль сорвала с него одежду и с вожделением оглядела поджарое мускулистое тело.

— Хорош, — сказала она и Лиланд, несмотря на усиливающуюся панику, почувствовал себя польщённым.

Положив нож на край жертвенной чаши, Люсиль села и провела ладонью по его груди, покрытой нежным золотистым пушком, и медленно спустилась к паху.

— Очень хорош, — одобрила она увиденное и, когда маг, охваченный небывалым вожделением, застонал, с усмешкой добавила: — Теперь понятно, отчего Вифания никак не могла расстаться с тобой. Такого кобеля не часто встретишь. Заряжен мужской энергией почти как бог. Так что не удивительно, что ты перетрахал всех женщин в округе. Что ж, из тебя получится великолепная жертва.

— С ума сошла! Какая ещё жертва? — опомнился Лиланд Бон.

С рычанием он рванулся из невидимых пут, но тщетно. Сила, что держала его, была куда мощней, чем та, что он мог призвать себе на помощь.

Чем больше он паниковал, тем больше это нравилось Чантико. Страх для неё был как хорошо выдержанное коллекционное вино. Несмотря на мирную функцию хранительницы семейного очага, богиня была такой же кровожадной, как весь пантеон ацтекских богов, наказанный забвением ещё на Земле.

— Тщеславное ничтожество! Думал, что тебе под силу тягаться с богами? — прошипело порождение древнего ужаса, вытеснившее безобидную кухарку Люсиль Кром.

«Сгинь! Пропади!» — маг наобум швырялся заклятиями, но Чантико всё было нипочём. Она взяла нож и, не торопясь, провела им по животу жертвы. Несмотря на грубую обработку, лезвие было острым как бритва.

Ошалевший от страха и боли Лиланд Бон заорал так, что зазвенели стёкла, но никто из слуг не посмел прийти ему на помощь. Они только заглядывали в гостиную и, увидев, что там происходит, разворачивались и удирали без оглядки.

Одна только служанка (та самая, что подавала завтрак Вифании, когда та считала себя миссис Бон) спряталась за шторой и наблюдала оттуда, как страшная гостья терзает её хозяина.

В общем-то, ничего особо ужасного не происходило, просто Чантико была в своём репертуаре. Чередуя боль и ласки, она заставляла жертву молить о пощаде, что маг и делал, то срываясь на визг, когда нож слишком глубоко входил в его тело, то со страстными стонами, когда богиня седлала его чресла. При этом она погружала его в такие пучины плотских удовольствий, какие ему и не снились. Ощущения были настолько острыми, что у бедняги временами останавливалось сердце, но удар ножа неизменно приводил его в чувство.

Чантико столько раз подводила его к грани жизни и смерти, что злосчастный маг не выдержал и окончательно потерял сознание. Лишь тогда она оставила его в покое и обратила пламенный взор к жертвенной чаше, до краёв наполненной кровью. При виде живительного напитка прекрасное лицо исказила свирепая гримаса. Томимая нестерпимой жаждой богиня занесла нож над грудью истерзанного человека, собираясь вырезать его сердце, но вовремя опомнилась. Тогда она обратилась в собаку и вылакала кровь, а затем досуха вылизала желобки, по которым она стекала в жертвенную чашу. После этого богиня вновь приняла облик Люсиль Кром, верной служанки Вейсов, которая чопорностью и ханжеством ничем не уступала своей хозяйке.

«Мистер Бон!» — позвала кухарка и склонилась над диваном. Почтенный предмет мебели тоже утратил вид дикарского пыточного камня и вернулся к прежнему облику, правда, его гобеленовая обивка вновь засияла яркими красками, а деревянные украшения — свежим лаком.

Люсиль тряхнула мага за плечо, но тот по-прежнему был без чувств. Тогда она села на краешек дивана и чинно сложила руки. В человеческом обличье она старалась не смотреть на того, кого чуть было не отправила в долины предков, но прекрасное бледное лицо, похожее на трагическую маску, будто магнитом притягивало её взор.

Красота действительно страшная сила, она растопила даже сердце свирепой ацтекской богини.

Не выдержав, Люсиль протянула руку и отвела со лба своего невольного любовника мокрые от пота кудри, а затем наклонилась и поцеловала — нежно, без страсти, так матери целуют младенцев. «Бедный мальчик! Кажется, я слишком сильно его потрепала», — подумала она с искренним сожалением. И хотя на теле Лиланда не осталось и следа её развлечений, Люсиль тщательно его осмотрела. Найдя, что он слишком худ для своего телосложения, она огляделась по сторонам и сердито поджала губы.

— Эй ты!.. Хватит прятаться, я знаю, что ты здесь, — окликнула она служанку, и та неохотно выползла из-за штор.

— Почему здесь так грязно? — спросила Люсиль, брезгливо глядя на убогую грязную обстановку гостиной.

— Хозяину так нравится, — служанка с вызовом посмотрела на гостью. — Ходют тут всякие, да ещё указывают, как нам жить. Как будто сами чем-то лучше нас, — буркнула она будто про себя.

На этот раз наглость вышла ей боком. Пощёчина была такой сильной, что девушка отлетела к столу и со всего маху врезалась в тяжёлый стул. Затем Люсиль схватила её за шиворот и вышвырнула за дверь.

— Иди и приведи всех, кто здесь служит. Поторопись, рабыня, иначе пожалеешь, что родилась на свет, — прорычала она ей вслед.

И всё же девушка была не робкого десятка.

— Госпожа, я позову, но они же не придут, — осмелилась она возразить.

— Скажи, кто не придёт, пусть собирают вещи и уходят из Лягушачьей Заводи.

Спустя четверть часа в столовой были все, включая замызганного кухонного мальчишку. Слуг оказалось немало. Будь Лиланд в сознании, он бы очень удивился, узнав, сколько бездельников кормится за его счёт.

Столпившись, двадцать мужчин и тридцать женщин угрюмо посматривали на Люсиль, но встретившись с ней взглядом, поспешно опускали глаза.

«Построиться по старшинству», — последовал приказ и слуги растерянно переглянулись. «Живо!» — раздался повелительный окрик, и они засуетились, шёпотом выясняя друг у друга кто есть кто.

Когда слуги построились, Люсиль прошлась вдоль неровной шеренги и остановилась около мест, которые традиционно занимали дворецкий и экономка. Там стояли прыщавый парнишка в побуревшей от грязи посконной рубахе и тощая горбатая женщина. Судя по тупому выражению на лицах, они не понимали, что находятся не на своих местах.

«Святые Небеса!» — вздохнула Люсиль и взялась наводить порядок среди слуг, предварительно пообещав подвесить их за ноги и бить до тех пор, пока они не вспомнят о своих обязанностях. После того, как она действительно выполнила свою угрозу и для острастки выпорола парочку бездельников, в родовом гнезде Бонов поднялась невиданная суматоха.

Так что когда Лиланд очнулся, рядом с ним тут же появилась служанка с подносом, от которого пахло такой вкуснятиной, что он с рычанием схватил первое попавшееся блюдо и начал есть прямо руками. Лишь потом, когда он утолил первый самый зверский голод и у него прояснилось перед глазами, до него дошло, что в доме что-то не так.

Во-первых, служанка являла собой образец невиданной чистоты. Тщательно причёсанная и вымытая она буквально хрустела от переизбытка крахмала в отутюженном коричневом платье и снежно-белом фартуке. Во-вторых, она молчала как рыба и не отрывала взгляд от пола, что само по себе было уже необычно. Распущенная девка никогда не робела; мало того, она не упускала случая нахамить хозяину.

Да и в самой атмосфере дома было что-то не так. Лиланд с подозрением принюхался. Он больше не ощущал привычных ему запахов. Не было и привычной ему тишины. Отовсюду доносился стук многочисленных молотков, размеренное жужжание пил, ровный гул мужских голосов, прерываемый весёлым женским смехом. Последнее особенно его удивило. Женщины, что встречались ему в поместье, были угрюмыми и никогда не смеялись.

Борясь с сильнейшим головокружением, он сел. В воздухе пахло известью, свежеструганным деревом, олифой, щёлоком и множеством других запахов, которые обычно сопутствуют капитальному ремонту и генеральной уборке. Тем не менее над всем этим главенствовал аромат чудеснейшей стряпни.

«Вифания!» — счастливо улыбнулся Лиланд и тут на него пахнуло едва уловимым запахом крови. Этого оказалось достаточно, чтобы он сразу всё вспомнил. Увидев, что Люсиль идёт к нему, до смерти перепуганный маг вжался в спинку дивана и выставил перед собой руки. «Нет! Нет! Не подходи! Я этого больше не вынесу!» — забормотал бедняга. Ослабевший от потери крови и сильнейших переживаний, он снова потерял сознание.

«Вот ведь незадача! — расстроилась Люсиль. — А я так старалась, готовя свой лучший десерт». Поставив поднос, она села на диван и положила на колени голову Лиланда, а затем не глядя протянула руку. К ней тут же подскочила служанка — девушка была из новеньких — и положила гребешок на её ладонь. «Спасибо, Элиза», — чинно поблагодарила Люсиль. Не замечая того, она копировала хозяйские интонации Вифании. «Ничего, милый, скоро ты ко мне привыкнешь, так привыкнешь, что не сможешь жить без меня», — пообещала она и сдержала своё слово.

Поначалу Лиланд её дичился, но Люсиль была терпелива и как Чантико прекрасно умела ладить с мужчинами, — ведь она была богиней домашнего очага. Спустя месяц маг уже сердился, когда она опаздывала или отговаривалась делами в поместье Вейсов.

Кончилось дело тем, что он потребовал, чтобы она насовсем переселилась к нему и когда получил отказ, перешёл к решительным мерам.

При полном параде Лиланд Бон заявился к Вейсам и официально попросил руки Люсиль. Тут уж она не смогла устоять и ответила согласием, хотя видела, что хозяева недовольны и не хотят, чтобы она уходила.

Чтобы не нагнетать обстановку, Люсиль в образе Чантико поговорила с Золотым императором и убедила его, что это любовь, а не желание сбежать от его семьи. Впрочем, она несколько покривила душой. Война с Алконост грозила перейти в горячую стадию, и она боялась, что мстительная дочь императора что-нибудь сделает Лиланду.

Богиня действительно полюбила смертного человека, причём полюбила так, как никого раньше не любила. Прежде чем уйти от Золотого императора, она спросила, как ей справиться с постоянным чувством тревоги за жизнь любимого, но тот лишь пожал плечами. «Люди смертны, нянька. Привыкай к мысли, что ты однажды потеряешь его», — последовал ответ, отчего она несколько дней ходила сама не своя. Чантико не хотела терять Лиланда, но не смела просить о его бессмертии, зная, что император всё равно откажет — слишком уж сильна была его неприязнь к детской любви Вифании.

Печалясь о будущем, Чантико страшно баловала Лиланда и исполняла малейшие его капризы, отчего тот совсем распустился и делал всё, что хотел, наплевав на все запреты богов, включая запрет на создание живых существ.

Целыми днями маг пропадал в лаборатории, разросшейся до неимоверных размеров, а вечером спешил к жене. Он не жалел о женитьбе, — ведь Чантико олицетворяла для него всех женщин на свете и не потому, что могла принять любой угодный ему облик — любовь пришла и к нему.

Выйдя замуж, Чантико отказалась от образа кухарки Люсиль Кром, полноватой женщины в возрасте, чья красота осталась в прошлом. Теперь это была стройная изящная леди экзотичной внешности, спокойная и неулыбчивая по характеру.

Новоявленная миссис Бон рьяно взялась за дело. Спустя месяц поместье было уже не узнать. Будто по волшебству (скорей всего, так оно и было), восстали из небытия роскошные парки: с цветниками, фонтанами, скульптурами и прочими излишествами, созданными фантазией ландшафтных архитекторов. Древний замок тоже обрёл прежнюю новизну и величие, ведь магия богов могла творить настоящие чудеса. Над центральной башней теперь развевался чёрно-красный флаг с большой золотой звездой, говорящий о том, что хозяин поместья потомственный дворянин и маг.

Сказать, что в Лягушачьей Заводи воцарился идеальный порядок, значит ничего не сказать. Единственно, что нарушало прекрасный пейзаж — это болота с лягушками, благодаря которым поместье все эти годы держалось на плаву. Как ни пыталась уговорить Чантико мужа, тот был непреклонен. «Лягушки были, есть и будут», — таков был его ответ на все её происки и подходы. Так что Чантико смирилась, правда, ненадолго, как выяснилось впоследствии.

Слуги в поместье Бонов тоже прослыли одними из лучших. Нет, Чантико не выгнала старых работников. После свадьбы она собрала их всех и объявила, что кто хочет, тот может уйти. Вот только никто из них не ушёл. Потом уже народ шептался, что это она сама не дала им уйти, желая наказать за пренебрежительное отношение к хозяину.

К счастью для слуг, Чантико подражала Вифании не только в одежде, но и в манере поведения, зная, что это нравится Лиланду. Иначе им пришлось бы туго. Раньше у богини был короткий разговор с провинившимися слугами. Она их просто убивала. Ну а так дело ограничивалось выговором или поркой на конюшне. Правда, бывали и более жёсткие наказания. Когда конюх изнасиловал юную садовницу, то за минутное удовольствие ему пришлось заплатить головой.

Тем не менее миссис Бон, невзирая на суровый нрав, прослыла справедливой хозяйкой и в случае беды или крайней нужды к ней безбоязненно обращались за помощью, зная, что она не откажет. К тому же она была искуснейшей повитухой, поэтому с её появлением в поместье не умерла ни одна роженица или младенец.

Несмотря на благодеяния Чантико, слуги трепетали перед ней и боялись вызвать малейшее её неудовольствие. Она воспринимала это как должное и в душе презирала людей, считая их ничего не значащими букашками — за исключением одного, своего ненаглядного красавца-мага, с которым она была сама покладистость и доброта.

В общем, супруги Бон жили душа в душу. Лишь в одном у них не было согласия. Чантико, к великому огорчению Лиланда, терпеть не могла лягушек и, выбрав момент, когда его не было дома, довершила дело, начатое Мушкой. Поскольку, в отличие от дракона, у неё было куда больше возможностей по части испепеления, то маг, обнаружив небольшой вулкан на месте болот, орал на жену так, что слуги думали, что она не выдержит и присовокупит его к нежно любимым квакушкам. Но всё обошлось. Чантико поплакала, Лиланд успокоился. Правда, он ещё целую неделю выдерживал характер и обходил стороной супружескую спальню.

Как умная женщина, Чантико не стала браниться. Желая помириться с мужем, она поманила его обещанием устроить ему ещё один сеанс с кровопусканием, с которого началось их близкое знакомство. До этого она специально медлила, понимая, что воспоминания ещё слишком свежи и он откажется. Затем она заметила, что его взгляд всё чаще останавливается на диване в гостиной, и возликовала, поняв, что он созрел для жертвенного секса.

Правда, когда она перестала ходить вокруг да около и озвучила своё желание, Лиланд фыркнул и заявил, что даже под страхом смерти не согласится участвовать в дикарском обряде. Чантико лишь улыбнулась, зная, что даже боги не в силах преодолеть соблазн. Однажды испробовав тот запредельный восторг и ужас, которые она дарила своим избранникам, все они вновь оказывались на жертвенном камне.

В конце концов Чантико уломала мужа, но тот потребовал, чтобы она не использовала нож. Разочарованная, она уже отказалась от своей затеи, когда Лиланд притащил её в лабораторию и при помощи волшебного ока показал занятное зрелище. «Глупости!» — усмехнулась богиня, глядя на ухищрения землян. Тем не менее тем же вечером она предстала перед Лиландом в таком виде, что тот онемел от восторга.

В стильном наряде госпожи из БДСМ Чантико действительно была великолепна. Правда, на первых порах она несколько неуверенно ступала на высоченных каблуках, но быстро к ним привыкла.

Войдя в раж, богиня устроила Лиланду такой сеанс садо-мазы, что тот, испещрённый ожогами и рубцами от плети, чуть было не испустил дух. Спохватившись, что муж, подвешенный на цепях, не подаёт признаков жизни, она бросилась приводить его в чувство.

Потом, когда воспоминания утеряли остроту, Лиланд завёл разговор — мол, а не повторить ли им то же самое, только в более мягкой форме. «Ни за что! — твёрдо заявила Чантико. — Пойми, дорогой, эти игры не для меня. В них слишком много притворства и холодного расчёта, а я натура увлекающаяся. Дело кончится тем, что однажды я не рассчитаю силы и убью тебя, — она немного помолчала, а затем добавила: — Всё, что я могу предложить тебе это жертвенный ритуал. Несмотря на нож, он абсолютно безопасен. Для тебя. Попробуй ещё раз! Клянусь Святыми Небесами, тебе понравится».

Лиланд повздыхал и, набравшись храбрости, согласился.

Чантико оказалась права — древний метод БДСМ пришёлся ему по душе. К тому же богиня действовала куда мягче, чем в первый раз, и порезы были почти безболезненными. В результате оба остались довольны: Лиланд получил острые ощущения, а Чантико — желанную кровь. Правда, её было столь мало, что она закрыла лишь дно жертвенной чаши.

В общем, на алтарь любви маг принёс своих лягушек, а свирепая богиня — жажду крови. Но тут уж ничего не попишешь, чтобы быть вместе, любящим сердцам приходится идти на уступки.