Миссис убийца

Глава 1

Автобус преодолел последний подъем, и вот наконец перед нами раскинулся Линкасл, уютно угнездившийся в горной долине, словно залитая волшебным лунным светом коробочка с драгоценностями. Проспекты и улицы, ясно различимые даже с такого расстояния, переливались мерцающими огнями неоновых ламп.

Я вынул из кармана конверт, разорвал его на мелкие кусочки и, опустив стекло, рассеял их в темноте ночи.

Толстуха, сидевшая позади, ткнула меня в плечо пухлым пальцем и проговорила:

— Если не возражаете, я бы попросила вас окно закрыть.

Тон у нее был такой, словно она обращалась к дебилу.

— Я бы попросил вас закрыть рот,— вежливо ответил я, и она подчинилась моему желанию.

Всю долгую дорогу рот ее ни на секунду не закрывался, оживленно комментируя решительно все, начиная от умения шофера управлять машиной и кончая шумом, который производил ребенок на "переднем сиденье. Но сейчас он захлопнулся так основательно, что плотно сдвинутые губы слились в едва заметную полоску.

Я же окно поднимать не стал, искренне надеясь, что встречный ветер сорвет с толстухи парик. До самого вокзала оно так и оставалось открытым;

Заглушив мотор, водитель обратился к пассажирам:

— Линкасл. Здесь можно пересесть на поезд или на автобус до Чикаго. Имеется сообщение и с другими городами Восточного района. Мы стоим двадцать минут, затем отправляемся дальше к югу.

Но для меня путешествие закончилось. Обождав, пока рядом протиснется толстуха, бормочущая что-то весьма нелестное, хот» и нечленораздельное, в мой адрес, я одарял, ее скверной ухмылкой, снял с багажной полки свой металлический чемоданчик и спустился на тротуар.

Где-то поблизости дважды оглушительно свистнул паровоз, И огни промчавшегося поезда осветили тропинку к железнодорожному перрону.

Дежурный по станции предупредил; что времени у желающих сделать пересадку в обрез, и целая толпа транзитников галопом помчалась на платформу.

Я поставил чемоданчик на землю, закурил последнюю сигарету и направился в зал ожидания. Вдоль одной из его стен тянулась обшарпанная буфетная стойка, напротив красовались газетный киоск и билетная касса.

Все кресла и скамейки были заняты, и я пошел в мужскую комнату. Секунду поразмыслив над тем, не стоит ли мне умыться, я решил, что кувшина теплой воды и капли жидкого мыла в любом случае не хватит для того, чтобы расправиться с грязью многомильного путешествия. К тому же все равно я нуждался и в услугах парикмахера, и в смене замызганных брюк с кожаным пиджаком.

Потому я ограничился только мытьем рук.

Вернувшись в зал ожидания, я увидел, что у буфетной стойки освободился один табурет и сразу понял, почему это произошло: на соседнем, вовсю работая языком, сидела толстуха из автобуса. Измученная, усталая буфетчица была на грани слез, и если бы я не примостился рядышком, тетка вполне могла получить свой второй кофе прямо в физиономию. Но теперь она заткнулась, и сморщила нос, словно от меня дурно пахло.

Подошла официантка, и я сказал:

— Кофе, ветчину и швейцарский сыр. Хлеб ржаной.

Выполнив мой заказ, она небрежно бросила мелочь в кассовый ящик.

Расправившись с едой, я повернулся на табурете и стал разглядывать зал ожидания.

Только сейчас я заметил в окошечке билетной кассы какого-то старика. То, что он увидел меня гораздо раньше, я понял сразу. Перед его окошком стояли четыре человека, жаждущих обзавестись билетами, но он не баловал их вниманием. По существу, он даже и не глядел на них: его маленькие глазки то и дело зыркали поверх стальной оправы очков в мою сторону. При этом лицо его становилось озабоченным, словно у отца, обеспокоенного недомоганием дитяти.

Все долгие тысячи миль моего путешествия я не уставал думать .о том, как же это произойдет в первый раз. И вот свершилось: всего лишь сгорбленный старичок с пожелтевшими от постоянного курения обвислыми усами. Совсем не так представлял я себе начало.

Последний желающий получил, наконец, билет и отошел от кассы. Старик попытался изобразить улыбку, но я сказал самым небрежным тоном:

— Привет, Пеп!

Впечатление было такое, словно кто-то схватил его за усы. Верхняя губа дернулась, обнажив тридцать два фальшивых зуба, и сперва робкая, а затем более твердая улыбка появилась на его физиономии.

— Господи! Джонни Макбрайд! Ты ли это?

— Давненько не виделись, а, Пеп?

Мне непонятно было странное выражение его лица. Но, по крайней мере, одно было ясно: он узнал меня.

— Давненько, господи боже! — сказал он.

— Как дела в городе?

Он смешно лязгнул зубами, изо всех сил стараясь выглядеть приветливым.

— Ничего не изменилось, все по-прежнему. Ты... собираешься у нас задержаться?

— Да, на какое-то время.

— Джонни!

Я подхватил свой чемоданчик.

— Увидимся позже, Пеп. Я устал как черт. Мне бы где-нибудь на ночь пристроиться.

Я не хотел задерживаться в зале ожидания. Теперь мне предстояло вести себя очень осторожно.

Прежде всего надо было осмотреться и все разведать. Излишняя торопливость наверняка бы укоротила мой век.

В газетном киоске я купил сигареты «Лаки-страйк» и жвачку. Потом вернулся на платформу и, расположившись в тени станционного здания, принялся наблюдать за суетой возле автобусов, попутно размышляя о том, что теперь уже ничего не изменить и хочу я того или нет придется пройти через все. Самое смешное заключалось в том, что я этого хотел. Хотел больше всего на свете, даже одна мысль об этом была сладка и приятна, точно поджаристый бифштекс для голодного. Вот кое-кому правдивая история не покажется такой приятной.

Точнее, троим людям. Один из них умрет, у .другого будут переломаны все руки, да так основательно, что они уже никогда не смогут ему служить. А третий получит такую трепку, что до конца дней своих сохранит на теле отметины. Третьим была женщина.

Чья-то неясная тень отделилась от угла станционного здания и двинулась в мою сторону. Когда неизвестный добрался до освещенного места, я разглядел высокого широкоплечего мужчину, грузного, каким становится профессиональный спортсмен в. отставке, не утративший, впрочем, силы и быстроты движений.

Свет из окна падал прямо на его грубую, словно нарочито вылепленную вокруг торчащего изо рта окурка сигареты, физиономию. На нем была новенькая широкополая шляпа с узкой лентой на тулье, которая отлично подошла бы какому-нибудь рантье, но такой костюм, надел бы скорее обыкновенный работяга. Впрочем, он был бы ему вполне к лицу, если бы не оттопырившийся из-за лежащего в нем пистолета карман.

— Огонька не найдется, паренек?

Мужчина подошел ко мне вплотную, и я чиркнул спичкой. Он кивнул в знак благодарности и, пыхнув сигаретой прямо мне в лицо, спросил:

— Надолго к нам?

— Возможно,— ответил я.

— Откуда прибыл?

— Из Оклахомы,— выдохнул я сигаретный дым ему в физиономию, так что он закашлялся.— Нефтяные промыслы.

— Здесь такой работы не найдется.

— Кто сказал?

Мне почудилось, что он собирается ударить меня, но он всего лишь разгладил серебристую полосу на кожаном планшете.

— Я тебе говорю.

— Да?

— Мы здесь не любим переселенцев. Особенно из Оклахомы. Через двадцать минут отходит автобус, Для тебя было бы лучше занять в нем место.

— А что будет, если я откажусь?

— Могу продемонстрировать, коли тебе так хочется.

Я отшвырнул окурок, и он, прочертив в темноте дугу, мягко упал на дорогу.

— Хочется,— сказал я.

Эти парни, которым так нравится изображать из себя крепких мужчин, обычно хорошо разбираются, с кем имеют дело: с настоящим человеком или с сосунком. Мой не составлял исключения.

— Двадцать минут,— повторил он и тоже бросил сигарету.

Из-за угла вывернуло такси и притормозило рядом с нами. Я поднял чемоданчик и подошел к машине. Водитель, совсем еще мальчишка с прилизанными волосами, смерил меня оценивающим взглядом.

— В город,— произнес я.

Полицейский тоже приблизился к кромке тротуара.

Парнишка ухмыльнулся.

— Чем платить будешь?

Я вынул из кармана пачку банкнот, нашел среди двадцаток и полусотенных две долларовые бумажки и швырнул на переднее сиденье.

Он моментально сунул их в карман и на глазах преобразился.

— В город так в город, друг,— сказал он.

Захлопнув дверцу, я выглянул из окошка. Коп так и не сдвинулся с места. Но лицо его собралось в гармошку: он никак не мог сообразить, почему настолько ошибся, приняв меня за сосунка, да еще нищего.

Такси вылетело на центральную улицу, я поудобнее устроился на сиденье и велел ехать в «Хаттауэй-Хаус».

Итак, прием мне был оказан самый радушный. Впрочем, ничего иного я не ожидал.

Глава 2

«Хаттауэй-Хаус» считался лучшим отелем в городе, там не связывались с людьми, у которых карманы не были набиты монетами. Hо очевидно, водитель такси подал какой-то сигнал клерку за стойкой, ибо последний приветствовал меня улыбкой и не потребовал платы вперед.

Он выложил на конторку ключ и спросил:

— Не пожелаете ли вы чего-нибудь в номер, сэр?

— А что вы можете предложить?

— Все самого лучшего качества: виски, женщину, если угодно.

— Женщину? Какого сорта?

— Не будете разочарованы.

— Может быть, после.

— Конечно, конечно, как захотите.

Служащий в форме проводил меня наверх, получил свои пять долларов и сказал, криво ухмыльнувшись:

— Если вам что-нибудь потребуется, спросите Джека. Это мое имя. Я бы мог выполнить для вас поручение в городе.

У него были маленькие хитрые глазки человека, который знает все наперед.

— Договорились,— кивнул я.

И он вышел, притворив за собой дверь. Я повернул в замке ключ, накинул цепочку и сбросил с себя одежду.

Потом достал из чемоданчика чистое белье и носки, вместе с бритвенным прибором положил все это на кровать, а снятое запихал в чемодан: решил завтра утром выкинуть барахло в первую попавшуюся урну. Но сейчас я хотел только вымыться, да так, чтобы кожа скрипела под пальцами, а потом скользнуть между свежими простынями н спать до тех пор, пока не почувствую себя бодрым и готовым приняться за дело.

Меня разбудило солнце. Сначала пощекотало пятки, потом потихоньку добралось до. самого носа, и мне пришлось открыть глаза. Я встал и подошел к окну. День выдался чудесный, теплый, даже город казался приятным в сиянии утра.

Глядя из моего номера, вы бы никогда не подумали, что горожане называют это место «Маленьким Рено»: бесчисленные .салоны и казино еще не открывались, улицы были тихи и пустынны, если не считать редких прохожих, спешащих за покупками.

Я принял душ, чтобы окончательно проснуться, побрился и, позвонив в бюро обслуживания, попросил принести мне завтрак. Затем телефонистка соединила меня с магазином модной мужской одежды, и я продиктовал список нужных вещей.

Не успел я покончить с завтраком, как в номер, предварительно постучавшись, ввалился сияющий клерк из мужского магазина в сопровождении портного. По счастью, я отношусь к тем людям, которым подходит любой готовый костюм: им не пришлось долго со мной возиться, хотя, конечно, хилым меня не назовешь.

Удалились они очень довольные, унося с собой двести долларов. Теперь я нуждался только в услугах парикмахерской. Она находилась внизу. Попросив молодого мастера подстричь меня покороче, я стал рассеянно прислушиваться к его болтовне о последних событиях в городе, хотя все мое внимание поглощал размеренный ритм, с которым старый чистильщик-негр тут же принялся наводить глянец на мои новые туфли.

Покончив со стрижкой, парикмахер одарил меня белозубой улыбкой и ловко спрятал в карман купюру.

Только я вернулся к себе в номер и начал надевать пальто, как в дверь просунулась голова коридорного, того самого, что готов был достать все, что моей душе угодно.

— Я так и думал, что вы снова сюда подниметесь. Кто-то. вам звонит. Я попросил дежурного не класть трубку. Что-то важное.

— Спасибо,— сказал- я, и парень на лету поймал четвертак.

Мы вместе спустились вниз, и он указал мне на ряд телефонов в углу холла.

— Четвертая кабина.

Я плотно прикрыл дверь и взял трубку.

— Алло! — произнес я и подумал, что, пожалуй, чересчур популярен для человека, никогда не бывавшего в Линкасле.

— Алло! — повторил я.

И чей-то дрогнувший голос наконец ответил:

— Алло... алло... это ты Джонни?

— Точно,— проговорил я и замолк в ожидании продолжения.

— О, господи, до чего ты напугал меня вчера, когда исчез так внезапно. Как же я намаялся, пока искал таксиста, который вез тебя в город.

Он словно не сомневался, что я его знаю. И действительно: это был старик из станционной билетной кассы, говоривший теперь нечленораздельно, захлебываясь и надсаживаясь от крика.

— Извини, Пеп. Но я ехал издалека; и мне нужно было выспаться.

Его словно прорвало.

— Джонни; мальчик,— завопил он.— Ты что, рехнулся?. С чего тебе взбрело в голову возвращаться сюда? Немедленно уходи из отеля и беги на вокзал. Я глаз ночью не сомкнул, только и думал о тебе. Ведь тебя поймают, и тогда сам знаешь, что будет. Тебе прекрасно известно, какой это город, что с тобой случится, ступи ты только за порог отеля. Немедленно вызывай такси и приезжай сюда, понимаешь? Через полчаса отходит автобус на Запад, билет я приготовил.

Я бросил взгляд сквозь стеклянную дверь кабины и увидел, как они вошли в холл. Их было двое: один —то+ вчерашний незнакомец, дежуривший вечерами на станции, другой ростом был пониже и не такой здоровенный. На бедре у него висела кобура, даже две, собственно — по одной с каждой стороны.

— Слишком поздно, Пеп,— сказал я.— Они уже здесь.

— О, господи, Джонни!

— Еще увидимся, Пеп.

Я повесил трубку и вышел из кабины. Детина со станции наблюдал за лифтом и меня не заметил. А когда я подошел и остановился рядом, второй полицейский как раз требовал у клерка мою регистрационную карточку.

Взглянув на имя Джон Макбрайд, записанное сверху, он тихо чертыхнулся, словно ждал совсем другого.

— Как видишь, приятель, найти меня не так уж трудно,— произнес я у него за спиной.

Он вздрогнул, уронил карточку и, побледнев от бешенства, протянул ко мне руки, точно собирался разорвать на клочки прямо тут, не медля ни секунды.

Я посмотрел на него сверху вниз и небрежно бросил:

— Ну-ну, попробуй тронь, сразу по уху схлопочешь.

Руки его остановились на полдороге к моей глотке, глаза стали медленно вылезать из, орбит. Громила со станции уже спешил на помощь напарнику, вытаскивая на ходу револьвер.

— Тот самый? — спросил второй и, получив в ответ утвердительный кивок, снова повернулся в мою сторону.

— Ага, ага,— прошипел он.

Я усмехнулся.

— Эй, ребята, вы бы лучше не обольщались тем, будто находитесь в безопасности. Еще один шаг, и я клянусь, что отсюда вынесут два тела.

Я опять улыбнулся не спуская глаз с револьвера. Верзила тоже выдавил из себя улыбку.

— Судя по шрамам, ты смелый парень,— сказал он.

В его голосе звучало удивление, но револьвер он спрятал. Второй полицейский по-прежнему сверлил меня бешеным взглядом. Руки он теперь опустил, но в его каких-то безжизненных глазах застыла смертельная ненависть и ярость.

— Давай-ка шевелись, Джонни,— произнес он тихим ровным голосом.— Иди к выходу, а я — следом. И черт меня побери, если я не влеплю тебе свинец в спину, коли ты задумаешь бежать. Я просто мечтаю об этом.

Меня не так-то легко испугать. По правде говоря, я вообще ничего не боялся. Все самое страшное, что могло случиться, уже произошло со мной, и теперь сам черт был мне не брат.

Я выразительно посмотрел на обоих копов и, заметив, что они меня правильно поняли, медленно повернулся и пошел к выходу. Они запихали меня в полицейский автомобиль и уселись по бокам: я даже не мог пошевелиться. Всю дорогу верзила что-то бормотал себе под. нос: вид у него был очень довольный. Второй полицейский смотрел вперед невидящим взглядом, не обращая на меня внимание.

Его звали Линдсей, и был он капитаном, так, по крайней мере, гласила табличка, прикрепленная к его столу в управлении.

Судя по тому, как называл его капитан, верзила носил то ли имя, то ли фамилию Таккер.

Мое появление в полиции вызвало целую сенсацию: дежурный у входа раскрыл рот от удивления, какой-то сержант на полуслове прервал оживленную беседу с посетителем, а газетный репортер, издав полузадушенный вопль: «Господи боже!», сломя голову кинулся в комнату прессу за фотоаппаратом.

Но ни снимков, ни сведений обо мне ему получить не удалось, потому что Линдсей провел меня прямо в свой скудно обставленный кабинет: стол, пара стульев и картотека.

Оба полицейских уселись, я остался стоять посередине комнаты.

Прошло довольно много времени, пока Линдсей соизволил нарушить молчание:

— А ты, подонок, хладнокровный. Никогда бы не подумал, что все именно так получится.

Я достал сигарету и нетерпеливо закурил. Теперь наступила моя очередь:

— Вы уверены, что не ошиблась?

Копы обменялись взглядами. Линдсей улыбнулся и покачал головой.

— Неужели я бы мог позабыть тебя, Джонни?

— О, некоторые люди только и делают, что ошибаются, знаете ли.— Я выпустил дым через нос и решил покончить со всем этим:—Если меня задержали по какой-то причине, то немедленно предъявите обвинение или освободите сию же секунду. Я не желаю торчать в вонючем полицейском участке только для того, чтобы беседовать на общие темы.

Линдсей выдал презрительный смешок.

— Я не знаю, что у тебя на уме, Макбрайд, да мне и наплевать на это, но ты обвиняешься в убийстве. В убийстве лучшего из людей на земле, хотя с тех пор уже прошло пять лет. И когда тебе накинут петлю на шею, я буду сидеть в самом первом ряду, чтобы вдоволь насладиться приятным зрелищем. А потом зайду в покойницкую, и если твоего тела никто не затребует, лично заберу его и скормлю свиньям. Вот какое тебе предъявляется обвинение. Теперь ясно?

Да, пожалуй, теперь выяснилось многое, включая и то, почему голос Пепа так отчаянно дрожал. Игра тут велась еще более грязная, чем я предполагал.

Обвинение в убийстве. Мне полагалось задрожать от страха. Но я уже говорил, что испугать меня нелегко. Они поняли это по выражению моего лица и принялись раздумывать над тем, почему я не боюсь. Я подошел к столу Линдсея и, облокотившись, выпустил ему в физиономию дым, чтобы рассеялись последние сомнения.

— Докажите, — потребовал я.

Лицо его окаменело.

— Дешевый трюк, Макбрайд. Почему-то пять лет назад ты не стал задерживаться в городе и выяснять ситуацию. Но теперь у нас есть все, чтобы завести на тебя дело. И, знаешь, я просто безумно рад. Я лично прослежу за тем, как ты будешь превращаться в студень. Ведь пистолет-то мы нашли, и непросто так, а с чудеснейшими отпечатками! Конечно, Джонни, я докажу, что ты убийца. Прямо сейчас. Я сгораю от желания увидеть твою перекошенную физиономию.

Он отъехал на стуле от стола и дал знак Таккеру встать у меня за спиной. Втроем мы прошли через вестибюль, где по-прежнему надрывался репортер, требуя сообщить ему подробности происходящего, и остановились у двери с табличкой «Лаборатория». Линдсей первым вошел в просторную комнату и сразу же кинулся к картотеке. Нужный ящик он вынул не глядя — видно, столько раз пользовался им, что находил на ощупь,— и достал оттуда карточку. Потом сунул ее в проектор и включил свет. Да, отпечатки действительно были замечательные, Четкие, со сложным рисунком. Таккер хлопнул меня по плечу.

— Вон туда, храбрец.

Линдсей поджидал меня у стола. Размазав по стеклянной пластине специальную краску из толстого тюбика, он крепко прижал к ней кончик моего указательного пальца.

Сперва ему показалось, будто я нарочно смазал отпечаток, поэтому он снова схватил мою руку и более тщательно повторил процедуру. Но и теперь все произошло так, как должно было произойти. Линдсей злобно выругался. На пластинке по-прежнему красовалось расплывшееся грязное пятно, поскольку у меня вообще не могло быть никаких отпечатков.

Мне не следовало хохотать, но я просто не удержался. Он двинул меня тыльной стороной ладони по губам, но я тут же нанес ему такой сокрушительный удар в челюсть, что он свалился на пол вместе со столом и проектором.

Таккер бросился на помощь и обрушил на меня свою дубинку. Пришлось заняться им. Я отделал его так основательно, что через минуту он уже валялся на полу с расквашенной физиономией. На него напала отчаянная рвота; и через несколько секунд, он испачкался с ног до головы, но больше я ничего не увидел. Ибо в следующее мгновение яркий свет вспыхнул у меня перед глазами, а голова, казалось, раскололась надвое. Теряя сознание, я подумал, что так, наверное, и выглядит смерть. В ушах моих пронзительно зазвенел отчаянный вопль Линдсея, и я погрузился в небытие.

Потом из глухой темноты и тишины выплыл звук чьего-то голоса:

— Вы с ума сошли, Линдсей, разве так можно?

Другой голос, дрожащий от бешенства, ответил:

— Мне следовало убить его. Клянусь богом, я хотел этого. Надеюсь, что негодяй подохнет.

— Ну, нет,— послышался третий голос.— Он должен выжить. И уж тогда я его отделаю хорошенько!

Я попытался подать голос, но увы. Голова разрывалась от боли, ноги словно стягивала тугая веревка. Собрав все свои силы, я приоткрыл глаза и увидел, что лежу на металлической койке в комнате, битком набитой народом. Все вокруг сверкало белизной, в воздухе стоял резкий больничный запах,

Тут был и Линдсей.с огромной шишкой на скуле, и Таккер, трудно узнаваемый под повязкой на голове, и двое незнакомых мужчин в темных костюмах. Присутствовала еще девица в белом халате, беседовавшая с двумя другими личностями в таком же одеянии, но со стетоскопами на шее. Эти двое рассматривали какие-то пленки, согласно кивая головами.

Очевидно, они пришли к некоему решению, ибо один из них громко произнес:

— Сотрясение мозга. Но вполне мог быть и перелом черепа. Удивительно, что он отделался только, трещинами.

— Как приятно,— сказал я, и все повернулись в мою сторону.

Линдсей подошел и присел на край кровати, словно старый друг. На его лице играла нехорошая улыбка.

— Слыхал про Диллйнгера, Джонни?—спросил он мягко.— Он тоже немало потрудился, чтобы избавиться от папиллярных линий. Но все равно это не помогло. Ты, правда, половчее Диллингера... или тебе повезло больше. Пока нам не удалось проявить твои отпечатки, но мы своего добьемся рано или поздно. В Вашингтоне делают подобные вещи, даже если на пальцах осталась хотя бы одна восьмая дюйма кожи. И тогда твоя песенка спета, будь уверен, малыш.

Таккер шумно засопел сквозь повязки.

— Эй, черт возьми, неужели ты собираешься отпустить его?

Линдсей невесело рассмеялся.

— Ему из города не выбраться. Ни в каком случае. Он покинет Линкасл только в дохлом виде. Так что шагай смелей, Джонни. Отправляйся повидать своих друзей. Можешь даже развлечься, правда, не -так много времени тебе осталось.

Таккер сделал движение, словно собирался наброситься на меня с кулаками. Собственно, он и набросился бы, не останови его Линдсей железной рукой.

— Успокойся, Таккер. Пока мы ничего не можем. Любой адвокат в пять минут добьется его освобождения.— Он повернулся ко мне.—Мотай отсюда. Но помни, что я постоянно буду висеть у тебя на хвосте.

Что ж, все было ясно, но я не мог отказать себе в небольшом удовольствии.

— Ты тоже кое о чем вспомни,— сказал я хрипло.— Каждый раз, замахиваясь на меня, ты будешь получать по уху, как это уже было. Тебе такое наверняка пойдет на пользу.

Раздался тихий смешок, потом сдавленное ругательство.

Доктор выпроводил всех из палаты, и сестра закрыла за ними дверь. Потом врач указал мне на шкаф.

— Если хотите, можете одеться и уйти, но я бы посоветовал пока остаться.. У вас нет никаких серьезных повреждений. Вам требуется только покой. Хотя, rib правде говоря, совершенно непонятно;- как вы сумели выкарабкаться.

— Я ухожу,— сказал я, ощупывая затылок.— А как насчет повязки?

— У вас четыре скобки в черепе. Через неделю вы должны вернуться: их нужно снять.

— Уж очень вы щедры, вряд ли я столько проживу.

Врач ухмыльнулся.

Одевшись, я спустился вниз, просунул в кассу двадцатку и получил пятерку сдачи. Ноги подгибались, голова отчаянно трещала, но свежий воздух немного меня взбодрил.

Я прошел по дорожке, свернул на тротуар и направился к -центру города.

Вдруг позади шмякнулась в траву сигарета, и за спиной послышались тяжелые шаги: вот и хвост у меня вырос.

Охота началась. Преследователь был верзилой одного калибра с Таккером, а сноровкой владел такой, что мне удалось избавиться от него только через два квартала.

Добравшись до центра и отыскав ближайшую аптеку, я проник в телефонную будку, связался с отелем и попросил Джека.

— Говорит Макбрайд. Вы знаете того парикмахера, который обслуживал меня сегодня?

— Конечно. Его зовут Лут. По прозвищу Лут Зубастый. А зачем он вам?

— Да так просто. Спасибо,

— Не за что. Между прочим, откуда вы говорите, мистер Макбрайд?

— Из телефонной будки.

— Да? — В голосе его звучало удивление.

— А в чем дело?

— Вы видели вчерашние газеты?

— Нет, черт возьми! Я только что вышел из больницы,

— Ну поглядите. Они того стоят.

Он тут же повесил трубку.

Я купил газету в киоске.

И сразу понял, что он имел в виду. Собственно, ничего, кроме крохотной заметки, втиснутой в номер, очевидно, в последнюю секунду, там не было.

«Полиция задержала некоего Макбрайда, обвиняемого в убийстве бывшего прокурора Роберта Минноу, происшедшем пять лет назад. В Макбрайде опознали человека, скрывшегося из города сразу после смерти Минроу, во время сенсационного расследования дела об игорных притонах. После допроса Макбрайд был освобожден. Капитан Линдсей отказался дать прессе какие-либо разъяснения».

Вот и все, дорогие мои. Никто ничего не знал. Я стал сенсацией, которой не. суждено было осуществиться... пока, во всяком случае. На меня напал такой смех, что я чуть не лопнул. Но вспомнив об одном срочном деле, развернулся, опять вошел в будку и стал листать телефонную книгу;

Лута Зубастого дома не оказалось. Кто-то порекомендовал мне наведаться в его любимый бар.

Когда я приехал по адресу, Лут как раз громогласно излагал жадно внимавшей аудитории завсегдатаев, как он собственноручно задержал Макбрайда.

И пока я не протолкался сквозь толпу, болтал он просто великолепно. Едва заметив меня, парикмахер на полуслове поперхнулся и побледнел. Прочитав в моем взгляде все, что я хотел ему сказать, он замертво свалился на пол.

Я заказал пиво и стал смотреть, как Лута выносят из бара. Все очень жалели, что он не закончил свою историю. Я решил завтра отправиться к нему бриться и попросить дорассказать его интереснейшее повествование мне персонально. Наверное, Лут станет единственным в мире парикмахером, который рта не раскроет в присутствии полицейских. Но сегодня вечером у меня были другие дела. Таксист, подбросивший меня к бару, все еще дремал в своей машине, и я велел ему двигать на вокзал. Дорога была неблизкой, ехали мы центральными улицами, и мне представилась возможность осмотреть город в часы наибольшего оживления деловой жизни. В общем, неплохой был городок. Может, вы даже слышали о нем или читали в газетах. Когда-то, много лет назад, здесь и впрямь жилось неплохо. Небольшой медеплавильный завод давал обитателям города возможность заработать на сносное существование. Простые, бесхитростные люди, все они занимались только собственными делами.

И ничего бы, конечно, не изменилось, если бы не введение сухого закона. Два крупных города, между которыми был расположен Линкасл, сразу подчинились властям, а он задержался. Вот и получилось, что каждый житель соседних с Линкаслом городов, едва пожелав выпить, просто-напросто пересекал реку, и покупал спиртного, сколько его душе угодно.

А вскоре в Линкасле уже можно было воспользоваться и остальными благами цивилизации. Линкасл прославился как открытый город. Этакое «Рено в миниатюре». В десяти футах от тротуара вы натыкались на рулетки, железки, карточные, столы... Да на все что угодно, черт побери! Теперь никто не хотел работать на заводе, ибо повсюду требовались крупье, вышибалы и еще черте-кто, а платили им немало.

И я подумал о том, сколько же они отвалили убийце районного прокурора, который стремился покончить со всей этой грязью.

Шофер открыл дверцу.

— Прибыли, приятель. С вас полтора доллара.

Я протянул ему два и вышел на станционную платформу. Здесь не было ни души, но перед тем как пересечь платформу, я на всякий случай немного постоял на месте, а потом, быстро оглядевшись, вошел в здание вокзала.

Опуская окошко своей будочки, старик-кассир увидел меня.

Он открыл заднюю дверцу и яростно замахал мне рукой. А когда я присоединился к нему, задвинул, запор и привалил к двери скамейку.

— Черт возьми, Джонни,— бормотал он, качая головой,— с тобой не соскучишься. Ну, присаживайся, присаживайся.

Я сел.

— Тебя никто не заметил? -

— Никто. Да это и не важно, Пеп.

Он погладил пальцами прокуренные усы.

— О тебе говорили по радио и в газете написали. Как же ты сюда добрался, и почему голова завязана? Это они?..

— Они,— бросил я небрежно.

— Да ну! Не может быть!

— Очень даже может. Парнишка по имени Линдсей захотел со мной побеседовать. Вот мы и поговорили... Правда, довольно грубо: разговор закончился в больнице? Впрочем, общались мы недолго, и теперь Линдсей считает, что нам придется встретиться еще раз.

— Никогда бы не подумал, что ты такой дурак, Джонни. Кто угодно, только не дурак.

— Например, кто?

Я застал его врасплох. Он заерзал на стуле.

— Прости, сынок. Я вовсе не хотел тебя обидеть... Впрочем, я, наверное, ошибаюсь.

— Вполне возможно,— сказал я и сунул в рот сигарету. Ничего другого мне не оставалось, потому что его намеков я совершенно не понимал,-а демонстрировать свою растерянность никак не хотел.

— Сегодня вечером Отходит автобус.— Он взглянул на часы.— Через два часа. Можешь его здесь дождаться. Если тебя не засекли, ты в безопасности.

— Прекрати, Пеп, мне тут нравится,— усмехнулся я.— Лучше скажи, что тебе известно о Линдсее?

— Джонни, неужели?..

— Я жду.

— Зря ты с ним связался. После смерти Боба Минноу этот человек поклялся поймать убийцу и с тех пор только тем и занимается. Он ни за что не отступится. Он совсем не похож на остальных. Собственно, это единственный порядочный человек в здешней полиции. Честно, Джонни, тебе от него не спастись. Ни деньги, ни знакомства не помогут. Одному богу известно, сколько раз пытались к нему подкатиться, да все без толку. Конечно, его бы давно убрали, он всем мешает, но дело в том, что как только ему вздумается выложить кое-какие факты, многим людям сильно не поздоровится.

У него перехватило дыхание.

— Давай дальше,— сказал я.— Наверное, за пять лет здесь произошло немало событий, а?

— Да,— ответил Пеп.— Вероятно, кое о чем ты и сам знаешь. В городе очень неспокойно, не то, что раньше. На каждом углу пивнушки, между ними игорные притоны, улицы кишат проститутками, и никого это не трогает — текли бы только деньги рекой. Пожалуй, в Линкасле сейчас дряни больше, чем в столице штата.

— Ну и кто же всем заправляет?

— Кто? Господи, городской муниципалитет, мэр, всяческие ассоциации, республиканцы, демократы, да кто угодно, черт возьми!

— Я спрашиваю о хозяине, Пеп. Кто осуществляет контроль?

— А... понял, понял. Игорные притоны принадлежат группе бизнесменов Линкасла. Точнее говоря, группе Ленни Серво. Именно он следит за этими заведениями.

— А что принадлежит лично ему?

— Что? Да ничего особенного. Он монополизировал торговлю сигаретами и разным тряпьем, но доходы у него побольше, чем у официальных владельцев заведений. Недвижимости у него никакой нет. Однако он вполне может финансировать парня, который захочет открыть салун. Ленни не из тех, кто станет рисковать. Он просто сидит и втихаря занимается своими делами.

Я затянулся сигаретой и задумался.

Судя по твоим словам, он интересный субъект.

— Большой человек. Каждый рад стать его другом. Он не будет скупиться, если уверен, что в долгу перед ним не останутся. Ведь он подарил городу замечательный луна-парк. Попросил заболоченный участок около реки, ну, и отгрохал там такие аттракционы, что туда валом валит публика. Чудесное местечко, я тебе скажу.

— Откуда он родом?

Старик пожал плечами.

— Кто его знает. Приехал в город лет шесть назад. .Сначала содержал салун, потом откололся.—: Пеп остановился и впервые за весь разговор поднял на меня глаза.— Для человека, которому нужно немедленно смываться, ты слишком любопытен, Джонни.

— Но я смываться не собираюсь.

— Тогда можно тебя кое о чем спросить?

— Валяй.

— Ты убил Боба Минноу?

— Догадайся сам,— ответил я неопределенным тоном.

На стене хрипло пробили часы. За тонкой перегородкой будки раздался детский плач.

— Я никогда не думал, что это сделал ты, Джонни.— Он улыбнулся и высоко вздернул костлявые плечи.— Никогда, мой мальчик. Но теперь я уже не так уверен.

Я почувствовал, как гадкая усмешка расплылась по моей физиономии.

— Почему же?

— Раньше мне казалось, что у тебя бы никогда He хватило на это храбрости.

— Отчего же ты теперь засомневался?

Помолчав какое-то время, он наконец тихо произнес;

— Для того чтобы вернуться сюда, смелости потребовалось больше, чем для убийства старика’ Боба.

Я растер окурок каблуком.

— Никогда не пытайся угадать, чем на самом деле живет человек. Все равно бестолку, не получится..

— Наверное, ты прав, Джонни. А что Линдсей сказал по этому поводу?

— Линдсей — коп серьезный. Он просто прыгал от радости, собираясь повесить на меня обвинение в убийстве. У него же пистолет, из которого застрелили Боба Минноу. А на том пистолете отпечатки моих пальцев. По его мнению.

Пеп вытаращил глаза.

— Значит, это не ты?

Я протянул к нему руки, и он удостоверился, что рисунок на кончиках пальцев у меня отсутствует.

— Он не мог ничего доказать, Пеп. Хотел, конечно, но даже если бы он в точности знал каждую клеточку моего организма, все равно не доказал бы, что я —это я. Глупо, правда?

— Джонни,— задохнулся он,— Джонни...

Я расхохотался.

— Ну, что еще?

— Такого я и не слыхивал, Джонни, — просипел он ошеломленно.— Ох, хорошо бы выпить. Через два часа я снова открываюсь, так что давай смотаемся куда-нибудь.

— Вот это по-нашему,— согласился я.

Заперев ящик с деньгами, Пеп повесил- на дверь замок, потом натянул пальто, и мы вышли на улицу. Из бокового кармана у него торчала какая-то почтовая открытка. Я осторожно вытянул ее и уронил на землю.

— Смотри, ты что-то потерял,— толкнул я старика. Он поблагодарил, схватил услужливо поданное мною послание и сунул обратно.

Но я все-таки успел прочитать адpeс: Николас Гендерсон, 391, Слеттер-П'лейс.

У Пепа был потрепанный «фордик» выпуска тридцать шестого года. Он сел за руль, я втиснулся на сиденье рядом.

— Куда едем?

— Недалеко. Поблизости есть вполне приличный ресторанчик, в нем пока подают неплохие бифштексы. Кстати, там и девочки имеются, если интересуешься.

— Девочки меня всегда интересуют,— сказал я и расхохотался.

Он так резко повернулся в мою сторону, что чуть не выпустил руль.

— А ты изменился.

— Пять лет — долгий срок, Пеп. Вполне достаточный, чтобы человек стал совсем другим,— заметил я небрежным тоном.

Круто свернув, огибая стоянку рейсовых автобусов, он согласился:

— Пожалуй, ты прав.

Глава 3

Ресторанчик находился у самой автострады: скромный домик с яркой вывеской:

Это была самая настоящая бревенчатая хижина с огромным камином, сложенным из необтесанных каменных плит.

Перед входом стояло множество автомобилей — сразу было видно, что здесь, на оживленной магистрали, ресторан процветает.

В зале играл джаз, на танцевальной площадке несколько пар отплясывали румбу, остальные посетители одобрительно им свистели.

Пеп поздоровался кое с кем, в том числе и с самим Луи, который тут же закричал: «Привет» с сильным итальянским акцентом. Старик представил меня хозяину, я я вежливо ответил ему: «Очень приятно!»

Внимание мое целиком поглотила блондинка-певица, пританцовывающая у микрофона. Волосы у нее были крашеные, темно-зеленое платье, облегавшее ее, как перчатка, держалось на одной-единственной пуговице. Как бы она ни повернулась, вашему взору открывались две великолепные ножки: смуглые, обнаженные чуть не до самых ляжек. Столь заманчивое зрелище то и дело заставляло посетителей забывать о своих бифштексах.

В песенке, которую она исполняла, говорилось о трех симпатичных мальчиках, но, к сожалению, в ней оказалось только два куплета, и, к неудовольствию публики, ножки скоро мелькать перестали. Однако девица без промедления начала другую песенку, и зрители взвыли от удовольствия, ибо она при этом так извивалась, что чуть не выскочила из лифа. Правда, все опять закончилось чересчур быстро. Певица раскланялась под бурю аплодисментов и исчезла за занавесом.

Луи спросил:

— Ну как, понравилось?

— Очень,— ответил я.

Он широко улыбнулся и довольно похлопал себя по животу.

— Да, Уэнди сегодня в ударе. Она просто великолепна. Ей предстоит сногсшибательная карьера.

— Карьеру она давным-давно сделала,— пробормотал я.

— Конечно, только она здесь прижилась и не хочет уходить. К тому же, плачу ей по-королевски. Чудесная девушка. Ну, Пеп, вы с приятелем наверняка мечтаете поужинать?

Пеп сказал:

— Ага, от пары бифштексов не откажемся, но сперва выпивка. Мы сядем вон туда, в угол.

Столик, спрятанный за драпировками, скрывали еще и пальмы в кадках. Он был не занят только потому, что никто не знал о его существовании.

Выпивка появилась перед нами немедленно, а как только мы с ней разделались, подлетел официант со второй порцией.

— Послушай, Пеп, а ты часто здесь бываешь?

— Время от времени человеку требуется разрядка.

— Неплохая идея. Уж не стал ли ты владельцем автобусного парка?

— Черт возьми, Джонни, но мне это совсем недорого обходится. Один мой приятель поставляет Луи мясо по сниженной цене, и тот, в свою очередь, обслуживает нас по льготному тарифу. А бифштексы здесь прямо-таки необыкновенные.

И действительно, бифштексы оказались потрясающие. Я и не подозревал, что до такой степени проголодался, пока не обнаружил перед собой пустую тарелку. Тогда я закурил сигарету и, откинувшись на спинку стула, принялся с наслаждением затягиваться. Вдруг из-за пальмы возникла блондинка.. Окурок обжег мне губы. Она переоделась: новое платье сидело на ней не хуже зеленого. Но дело тут было вовсе не в платье, а в том, что скрывалось под ним.

— Привет, Ник! — произнесла она низким, хрипловатым голосом и, заметив меня, сморщила носик,

— Привет, Уэнди. Познакомься, это мой друг Джонни.

Мне нравятся женщины, которые, знакомясь, крепко, по-мужски, пожимают руку. Тогда вы сразу понимаете, из какого теста они сделаны. С этой все было в порядке.

— Привет, Уэнди. Мне очень понравился ваш номер.

Она издала гортанный смешок.

— Значит, вы не разочарованы?

— Пожалуй, немного есть. Я так надеялся, что эта проклятая пуговица оторвется.

— Но я бы тогда замерзла,— сказала она.

Я усмехнулся.

— Мгм... Не волнуйтесь, уж я бы как-нибудь вас согрел.

Пеп хрюкнул.

— И не мечтай, Джонни. Садись, Уэнди. Ведь ты уже освободилась?

— Да, я домой собираюсь. Ты меня не подвезешь?

Ну, разумеется, до вокзала подброшу, а дальше договаривайся с Джонни.

Это было очень любезно со стороны Пепа.

— Великолепно,— сказала Уэнди.— А мне не придется с вами драться?

— Не беспокойтесь,— ответил я.— В тот день, когда мне придется убеждать девушку с помощью кулаков, я непременно повешусь.

Она оперлась подбородком на кулачок и широко улыбнулась. У нее было чудесное личико с большими страстными глазами и чувственным ртом.

— Да я просто так спросила. В наши дни мужчину не разгадаешь, а вам, похоже, сегодня крепко досталось!

— Вы имеете в виду повязку?

— И повязку, и пиджак.

Пеп отодвинул тарелку и прикончил свой стакан.

— Это копы потрудились, милочка.

Улыбка исчезла с ее лица.

— Копы?

— Его зовут Джонни Макбрайд.

— Ты намекаешь...

— Полицейские хотели повесить на меня одно давнишнее убийство,— прервал я ее.

— Но... им не удалось?..

— Можете у них лично поинтересоваться.

Она смотрела на нас растерянно. Пеп кивнул в мою сторону.

— Взгляни на его пальцы, Уэнди.

Я повернул, руки ладонями вверх и дал ей возможность полюбоваться на это зрелище. В нем не было решительно ничего отталкивающего. Тяжелая работа на нефтепромыслах избавила кожу от непонятного обесцвечивания. В общем, пальцы теперь выглядели нормально, были только чуть тоньше обычных.

Она хотела что-то сказать, но Пen опередил ее:

— Он сумасшедший.

Я убрал руки и снова раскурил сигарету.

— Уверяю, я в здравом уме.

Голос мой прозвучал резче, чем нужно.

Пеп насторожился.

— Что с тобой, Джонни?

— Зачем ты притащил меня именно сюда, Пеп? В городе полно ресторанов.

Он ничего не ответил.

— Ведь сперва ты позвонил куда-то. Вот этой дамочке? Зачем?

У него от удивления челюсть отвалилась. Наконец, совладав с собой, он укоризненно произнес:

— Ты подслушивал?

— Черта с два. Я просто догадался, и, как видишь, совершенно точно.

— Да, Джонни, вы не ошиблись. Он действительно звонил мне,— сказала блондинка.

— Правда,— признался Пеп,— сейчас я все объясню. На мой взгляд, ты совершаешь чертовскую глупость, околачиваясь в Линкасле, но это дело твое, я вмешиваться не побираюсь. Зато Уэнди живет в отличном большом доме, она тебя охотно приютит.

— Это все?

— Все. Тебя что-то беспокоит?

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Ну-ну. Старик молодым не помощник. Когда ты мальчишкой слонялся по вокзалу и помогал тебе делать бумажных змеев и снаряжать удочки. С тех пор, как ты попал в беду, я просто с ума сходил от тревоги. Ну а теперь пошли отсюда.

Значит, вот оно что: очередной кусочек моей биографии двадцатилетней давности. Предполагалось, что, как и большинство детей, я околачивался на станции, наверное, даже зная наизусть расписание поездов. Теперь не удивительно было, отчего старик воспылал ко мне дружеским чувством. Все-таки чертовски приятно было разобраться в ситуации, особенно если учесть, что Пепа я за всю жизнь не встречал ни разу.

Уэнди взяла шляпку с сумочкой, и мы втроем покинули ресторан.

Поскольку на переднем сиденье «фордика» помещались только двое, мне пришлось устроиться сзади. До самого вокзала никто не проронил ни слова. Там старик вышел и предложил: сесть за руль мне.

— Конечно, -— согласился я:— Сейчас, Пеп.

Он дернул себя за ус и уставился» на меня очень сердито.

— И отстань ты со своим Пепом! Сам отлично знаешь мое имя

— Договорились, мистер Гендерсон.

— Да ты и впрямь не изменился за эти пять лет.

Помахав на прощание рукой, он заковылял к зданию вокзала.

— Где вы остановились, Джонни? — спросила блондинка, когда старик исчез из виду.

— В «Хаттауэй-Хаус».

Она: кивнула, сама заняла водительское место и развернулась.

— Поедем прямо ко мне, пошлете за своими вещами утром.

— У меня нет вещей. Но к вам я тоже не поеду. Может, завтра, но не сейчас.

Она не стала спорить.

— Ваше дело. Я только Нику хотел оказать дружескую услугу.

Выждав, пока она затормозит перед светофором, я ухмыльнулся.

— Г]ослушайте, Уэнди, вы, конечно, очаровательная кошечка, но именно сегодня вечером я не смогу поддаться. вашим чарам. Понимаете, у меня совершенно неотложные дела.

Она презрительно вздернула брови.

— Можете не. волноваться, никто не покушается на вашу невинность.

— Не притворяйтесь дурочкой, детка. Я мужчина, вы — женщина, а, как справедливо заметил Фрейд, секс — главная движущая сила в жизни.

— Ах, ловкач, да вы, оказывается, образованный.

— Ага.

Мы оба расхохотались, и потом, почти до самого отеля ехали молча. Заметив неоновую вывеску, я попросил ее притормозить. Уже на тротуаре я повернулся к ней и поинтересовался:

— Если приглашение остается в силе, как мне вас найти?

Ее лицо казалось темным овалом в окне;

— Понтель-роуд, 4014. Белый дом на вершине холма. Я оставлю ключ в цветочной вазе у входа.

Что-то томительно волнующее было в этом голосе, как тогда, во время выступления. Я опять увидел ее в темно-зеленом платье, оттенявшем чудесный загар дивной кожи, протянул руку и привлек девушку к себе, насколько позволяла дверца. Чувственный рот оказался вровень с моим, и, жадно впившись в эти необыкновенные губы, я ощутил всю сладость ее языка, щекотавшего мое небо.

Прошло несколько секунд, прежде чем она вырвалась из моих объятий.

— Черт вас возьми! Как же это называется после ваших уверений, что драки не будет?

— Называется? Только легкой разминкой,— засмеялся я.

Она так резко опустила, стекло, что едва не придавила мне шею. Но я не расстроился: эта очаровательная мышка любила поддразнивать, а сама поддразнивания не выносила. В будущем я решил непременно провести несколько занятий по Фрейду на Понтель-роуд, 4014.

Парадным входом «Хаттауэй-Хаус» я не воспользовался, а проникнув через боковую дверь, заметил здоровенного копа прежде, чем он меня. Сидя на стуле, он пытался одновременно читать газету и наблюдать за вновь прибывающими, хотя ему плохо удавалось и то, и другое.

Я хлопнул его по плечу, но при его комплекции быстрой реакции не дождался.

— Сиди, сиди, малыш,— сказал я.— Я уже побывал, где хотел, и сегодня больше не выйду. Если понадоблюсь, приходи прямо в номер.

Он молча проводил меня злобным взглядом до самого лифта. И только убедившись, что я действительна собираюсь подниматься наверх, снова взялся за газету.

Я отпер свой номер, вошел и не успел еще раздеться, как почувствовал, что-у меня кто-то побывал. В комнате стоял странный запах, совершенно не подходящий для отеля, но отчего-то мне знакомый. Ну да, пахло больницей. Я вспомнил забинтованное лицо Таккера.

Но что бы он ни искал, здесь все равно ничего не было. Я сунул новый пиджак в саквояж к остальным вещам и встал под душ. Однако от холодной воды у меня снова заболела голова. Пришлось прибавить горячей, пока кожа не порозовела и боль не прошла.

Когда я уже вытирался, раздался осторожный стук в дверь. Я крикнул «войдите» и обмотал вокруг талии полотенце. Появился коридорный Джек. Секунду он постоял на пороге, прислушиваясь, потом, видимо, успокоившись, спросил:

— Вы знаете, что внизу сидит коп?

— Ага. Он за мной еще на улице следил.

— Но вы его обманули?

— Да просто удрал от такого неумехи.

— А правду говорят, что это вы подстрелили районного прокурора?

— Похоже, очень многие так считают.

— А вы сами?

Я бросил на него обиженный взгляд и натянул трусы.

— Интересно, для чего же мне прокурора-то убивать?

Он лукаво усмехнулся.

— У вас был посетитель. Этакая мумия в бинтах.

— Знаю. Запах почувствовал.

— Это Таккер. Порядочный сукин сын. Разве вас что-нибудь связывает?

— Мягко выражаясь, я из него душу вытряс. А зачем ты все это выспрашиваешь?

Он снова улыбнулся.

— Вы мне чаевые дали, он — нет. К тому же он у меня давно сидит в печенках. Ему, видите ли, до всего есть дело. И обычно он получает то, что хочет. Только не от меня. Поэтому любой, кто ему досадит, может считать себя моим другом.

— Ладно, дружок, каким же дельцем ты промышляешь? Насколько я-понял, в нашем городе абсолютно все занимаются делишками, верно? Так какое у тебя?

— Женщины.

— Ладно, пришли мне двух. Рыжую и брюнетку.

— Отлично. И помните, что я для вас готов на все. Я ужасно доволен тем, как вы обработали эту сволочь Таккера. Если только он опять здесь появится, я вам сразу позвоню. Внизу в холле служебный выход и лифт; я оставлю кабину на вашем этаже, можете им воспользоваться.

Он снова прислушался к звукам в коридоре и выскользнул за дверь.

Я лег в постель и закрыл глаза. Было очень поздно, но доносящийся с улицы шум навевал мысли о белом дне.

Не проспал я и пяти минут, как в комнате вспыхнул свет.

На пороге стояли две девицы: рыжая и брюнетка.

— Нас прислал Джек,— заявила рыжая.

Я испустил отчаянный стон.

— Передайте Джеку, чтобы он шел к черту и сами убирайтесь туда же.

— Но он сказал...

— Я пошутил. Честное слово, я сегодня слишком устал.

— Но не настолько же,— улыбнулась брюнетка.

Она подошла к кровати и сдернула с меня покрывало.

— Пожалуй, он сегодня действительно никуда не годится,— бросила она рыжей.

Они расхохотались и вышли, а я снова попытался уснуть.

Глава 4

Я спустился в холл в половине десятого, разбудил дремавшего на стуле копа и объявил:

— Я собираюсь пойти позавтракать. Пойдешь со мной или подождешь здесь?

— Не умничай,— пробурчал он, с трудом, поднимаясь и ковыляя следом.

На улице я присмотрел подходящее местечко и кое-что заказал. Коп занял место у выхода. Он спросил себе кофе.

Я уплел ветчину с яйцами, потом тоже потребовал кофе с тостами и выложил на стол доллар.

Увидев, что уходить я не собираюсь, коп заказал вторую порцию. Но только он на секунду отвел от меня глаза, я метнулся к двери на кухню и влетел внутрь. На меня холодно посмотрел повар.

— Что вам угодно?

— Я хотел сообщить, что здесь великолепно готовят.

Он выругался, а я вернулся к своему столику.

Коп исчез.

Я крикнул официанту, что деньги на столике, и выбрался на улицу.

Потом вошел в аптеку на противоположной стороне и уселся перед стойкой, Полминуты спустя по мостовой трусцой промчался мой коп, за ним, визжа сиреной, тащился полицейский автомобиль.

Машина остановилась перед, ресторанчиком, полицейские повалили внутрь. Правда, тут же выскочили обратно, переругиваясь между собой. Только тогда из автомобиля вылез Линдсей и послал их всех к чертям собачьим. Все же ему не следовало прибегать к такой древней уловке: толстяк-полицейский, по их плану, должен был всего лишь меня отвлечь, а за углом они поставили другого, которому и полагалось со мной расправиться.

Таккер довольно скоро понял, что я не сосунок, каким показался ему сначала. Линдсею понадобилось больше времени, чтобы сообразить это.

Я спросил у бармена, где находится публичная библиотека, и он нарисовал мне схему на обратной стороне меню. Я рассчитался с ним, сунул меню в карман и вышел на улицу.

Библиотека занимала новое трехэтажное здание на одной из главных улиц города. В читальном зале сидела девица лет двадцати, тщетно пытающаяся скрыть, что рот у нее набит жевательной резинкой.

Я справился, где можно найти местные газеты шести-семилетней давности, и она указала мне на лестницу в углу.

— Они внизу. Комплекты рассортированы по годам, так что найти нужное очень просто. Только потом на место поставьте.

Я поблагодарил ее и спустился вниз.

Потребовалось всего двадцать- минут, чтобы отыскать «Линкаслские новости», вышедшие шесть лет назад. На первой странице красовался аршинный заголовок: «Убийство районного прокурора».

Внимательно просмотрев весь номер, я выяснил кое-какие факты. Прокурора прикончили прямо в его кабинете из револьвера тридцать восьмого калибра, украденного за год до этого из магазина, торговавшего оружием. О личности убийцы полиция не сообщила, ограничившись намеком на то, что таковая личность ей известна. Грустная история, завершившаяся убийством прокурора, началась, как было сказано в газете, еще во времена, когда соседние с Линкаслом города приняли сухой закон.

Именно тогда для пивнушек Линкасла наступила пора расцвета, а сам город усиленно использовал все преимущества сложившейся ситуации. Местные жители относились к людям, способным воспринять минимальное количество законов, в связи с чем азартные игры тут никогда не преследовались. А теперь и вовсе распространились неограниченно. Полиция штата, учитывая небольшие размеры города, смотрела на все сквозь пальцы. Правда, через некоторое время кто-то попытался запретить их через муниципалитет, но потерпел поражение, поскольку никто не хотел лишать город неожиданной прибыли. Было решено оставить все как есть, не допуская только дальнейшего распространения игорных заведений. Раз, мол, в нынешнем положении нет ничего угрожающего, то и не о чем беспокоиться.

К сожалению, ситуация стала изменяться с катастрофической быстротой. Чуть не каждую ночь в Линкасле появлялись все новые игорные заведения, в которых невинных добропорядочных граждан обирали до нитки. Ну а после того, как по городу прокатилась волна самоубийств разоренных жителей, районный прокурор попытался разобраться в том, что же, наконец, здесь происходит.

На этом информация в газете обрывалась, мне пришлось обратиться к воскресному выпуску. Один из репортеров раскопал кое-какие данные о прошлом Ленни Серво, поселившемся в Линкасле за год до трагического события. Серво пришлось срочно выметаться с Востока: там ему предъявили весьма неприятные обвинения, но поскольку денег у него была куча, то процесса он избежал. Правда, Ленни ухнул тогда целое состояние, но был он настоящий ловкач и очень скоро вновь встал на ноги, сделавшись владельцем нескольких игорных заведений злосчастного города.

Роберт Минноу даже привлекал Серво к суду, пытаясь выяснить источник его басйословных доходов, и хотя ничего не добился, успокоился ненадолго. Через пару месяцев, на ежегодном обеде в Таун-Холле, районный прокурор объявил всем присутствующим, что сброд в руках преступника, давным-давно запустившего свою лапу в бюджет и мертвой хваткой держащего за горло всех честных граждан Линкасла. Далее Минноу сказал, что на сей раз располагает неопровержимыми фактами, которые позволят ему обвинить вполне определенных лиц в целом ряде убийств, совершенных в городе за последнее время, и добавил, что собирается разоблачить одну из самых скандальных афер нашего времени.

Но ничего подобного сделать ему не удалось, ибо спустя неделю он был убит.

Но сначала на горизонте появился Джонни Макбрайд. То есть, я сам.

Бюро районного прокурора как раз занималось расследованием мошенничества в Национальном банке Линкасла, каковое было связано с букмекерскими конторами города. Некий Джон Макбрайд подозревался в подделке документов для сокрытия недостачи более двухсот тысяч долларов. Районный прокурор выдал ордер на арест Макбрайда.

Но в это время кто-то Минноу застрелил. Его нашла уборщица после десяти часов вечера. На полу валялся пистолет, а мертвый Минноу сидел на стуле за письменным столом. Убийца просто вошел в кабинет, преспокойно нажал на курок, после чего так же невозмутимо удалился. Коронер утверждал, что Минноу убили за час до того, как было обнаружено тело, а в полицейском рапорте сообщалось, что преступника никто не видел. Целую неделю полиция туманно на что-то намекала, и, наконец, капитан Линдсей объявил убийцей Джона Макбрайда, а мотивом преступления — месть. Но не пройдет, мол, и месяца, как негодяй предстанет перед судом. Да, удивительно длинным оказался этот месяц для терпеливых городских судей.

Ну, вот все и прояснилось. Восходящая звезда — прокурор Минноу и грязный убийца, оборвавший его благородную жизнь.

Скандал мусолили даже центральные газеты штата.

Я тщательно свернул и разложил их по местам. Потом постоял; глядя в одну точку. Внутри поднималась тревога: а что если я ошибаюсь, ведь тогда меня запросто вздернут по страшному недоразумению. В помещении сделалось вдруг сыро и холодно.

И не потому, что фонды находились в подвале. Я похолодел при мысли о том, что .в конце концов все могло произойти именно так, как об этом написано в газетах, и тогда мой дурацкий крестовый поход будет самым обыкновенным поступком кретина в последней стадии маразма.

Я чувствовал, как пот заливает мне глаза и струится по щекам.

Мысль о возможной ошибке вызвала у меня такое бешенство, что я изо всех сил стукнул кулаком по металлическому стеллажу. Удар глухо раскатился под сводами подвала, а костяшки пальцев с собранной кожей заныли от боли.

Я опустился на стул и подождал, пока ярость не затихла, уступив место сомнению. В эту минуту я проклял и себя, и Линкасл, и вообще всю историю. Потом снова вытащил пару номеров, газеты и развернул один из них со статьей некоего Алана Легана. Я постарался хорошенько запомнить это имя и сунул газеты обратно. Из всех тех, кто хотя бы что-то писал о Роберте Минноу и обо мне, он единственный не признал меня виновным. Все остальные заклеймили прямо без суда.

Наконец я поднялся наверх и вышел на улицу. Задержавшись у входа, я закурил и несколько минут постоял, погрузившись в такое глубокое раздумье, что странный звук «клик», раздавшийся около моего уха, не произвел на меня никакого впечатления. Но тут совершенно случайно мой взгляд упал на двух мальчиков, внимательно что-то рассматривающих за моею спиной. Я повернулся в ту же сторону и сразу бросился лицом на тротуар, на долю секунды опередив следующее «клик».

На стене, прямо надо мной образовалась вмятина величиной в четвертак от тупорылой свинцовой пули, и, не упади я на асфальт, вторая пуля сидела бы уже у меня в голове.

Я подумал, что, если покачусь сейчас па земле, ребятишки наверняка последуют моему примеру, поэтому вскочил и бросился наутек на бешеной скорости.

Вот теперь началась настоящая забава. Эти парни куда ловчее полицейских выслеживают добычу. Крепкие типы с бесшумным оружием, которым наплевать, что рядом с их мишенью стоят дети. Последние сомнения меня оставили.

Обежав вокруг библиотеки, я помчался по улице с частным мотелем на противоположной стороне. Стреляли, конечно, не с такого близкого расстояния, иначе не промахнулись бы.

Однако позади возвышались многоквартирные дома с удобными плоскими крышами, представляющими собой идеальный полигон.

Из чистого любопытства я подошел к одной из пятиэтажек, поднялся на лифте и выбрался на крышу. Проще некуда. Там я приблизился к самому бортику и перегнулся через него. Библиотека прекрасно просматривалась отсюда, но только с двух ближайших крыш можно было с уверенностью целиться в мишень на ее ступеньках. Тот, кого я искал, находился на первой крыше. То есть, сейчас его там не было, да и следов он никаких не оставил: ни стреляных гильз, ни царапин на бортике, куда наверняка упиралось дуло ружья, абсолютно ничего. Да, это был знаток своего дела. Не удивлюсь, если он даже одежду свою выкинул, чтобы ненароком не сохранились улики вроде здешней пыли или грязи. И только одного он не учел: гравиевое покрытие сохранило отметины пальцев ног. Вот они, четыре симпатичные вмятины. Судя по расстоянию между ними, парнишка не гигант — всего около шести с половиной футов. Что ж, когда я его поймаю, он станет значительно короче.

Я спустился с крыши тем же путем, не встретив ни единой души по дороге.

Было десять минут одиннадцатого. Следующие пол часа я потратил на приобретение нового пиджака. Рядом с магазином одежды я наткнулся на лавочку, торгующую оружием. Я бы с удовольствием купил себе пистолет, если бы не объявление в витрине: _«Товар продается только по-предъявлении разрешения на ношение оружия*._

Итак, пожелай вы кого-то убить, достаточно было добиться соответствующей бумаги. Еще через два дома я заметил табачный киоск, а рядом телефон-автомат. Старушка-продавщица разменяла мне доллар мелочью, и я набрал номер «Линкаслских новостей», указанный в справочнике.

— Попросите, пожалуйста,. Легана,— произнес я в трубку, и через минуту послышался спокойный голос:

— Алло! Леган слушает!

— Скажите, Лега,н, вы сейчас заняты?—спросил я.

— А кто это?

— Не важно. Мне бы хотелось с вами поговорить.

— В чем дело, приятель?

— Есть кое-какая информация для недурного репортажа. Покушение на убийство.

— Я свободен.

— В таком случае назовите спокойное место, где мы могли бы встретиться. Чтобы народу было поменьше.

— На Риверсайд находится бар «Сциета-Трайл». Хозяин — мой друг, мы сможем побеседовать там .в служебной комнате.

— Отлично! Через полчаса, идет?

— Ладно.

Большое белое здание «Сциеты-Трайл» стояло у самой пристани, совершенно безлюдной в этот час.

Я отпустил такси и зашагал к застекленной веранде. Позади бара приютились новый «шевроле» и «седан-бьюик». Я постучал, и через некоторое время на пороге появился высокий худой мужчина с крючковатым носом,

— Вам кого?

— Леган здесь?

— Да. Входите. Алан в служебной комнате,

Захлопнув дверь, он указал мне на другую в дальнем углу бара и возобновил прерванное занятие — мытье полов.

Я пробрался через узкий холл с туалетами по обе стороны и очутился в квадратном зале с возвышением для оркестра и танцевальной площадкой.

Столики размещались здесь свободно, а для посетителей, предпочитающих уединение, имелись специальные кабинки.

За одной из них, в маленькой каморке, я и нашел Легана.. Он совсем не походил на газетного репортера. Правое ухо у него было скручено в трубочку, нос расплющен, лоб пересекал шрам. Он с головой погрузился в разгадывание кроссворда и не услышал, как я остановился у него за спиной. Если этот тип опасен, теперь он меня не опередит.

— Леган?

Он вздрогнул, лицо его сморщилось так, что под узкой полоской губ обнажились желтые зубы.

— Тьфу, чтоб мне пропасть!

— Дело ваше. Не могли бы вы показать мне какое-нибудь удостоверение?

Похоже, вопрос мой не слишком ему понравился, но он все-таки выложил на стол водительские права и членский билет союза журналистов.

Тогда я опустился на стул.

Несколько секунд он глядел на меня молча. А когда, удивление немного улеглось, проговорил:

— Джонни Макбрайд! Чтоб мне пропасть!

— Я это уже слышал.

— Сперва я глазам своим, не поверил. Считал, что Линдсей просто спятил. Особенно, когда узнал о том, что произошло в управлении.— Его пальцы судорожно вцепились в край стола, словно собирались отломить кусочек дерева.

—Кажется, никто мне здесь не рад,— заметил я.

Он снова ощерился в усмешке.

— А никто и не должен вам радоваться.

— Меня сейчас пытались пристрелить. Возле библиотеки,

— Именно это вы и хотели мне сообщить?

Я пожал плечами.

— Да нет, это был всего лишь предлог, чтобы вас вытянуть. Сначала вам придется кое-что мне рассказать, а уж потом и я заговорю, если захочу, разумеется.

Впечатление было такое, будто я двинул его кулаком между глаз.

— Ах ты сукин сын, жаль, что они промазали,— прошипел он.

Я хмыкнул.

— Я вам не нравлюсь, а?

— Совершенно верно.

— Для человека, который от меня не в восторге, вы слишком мягкую статью состряпали. Остальные распяли меня без колебания.

— Вам отлично известно, почему это произошло. И сейчас я бы предпочел видеть вас на виселице, чем за этим столиком. В следующий раз на куски разорву.

Он приподнялся на стуле и ухмыльнулся мне в лицо.

— Сядьте и заткнитесь,— сказал я.— Меня начинают утомлять все здешние штучки. А разорвать себя я не позволю никому. Таккер и Линдсей уже пытались, но не слишком преуспели.

Леган, по-прежнему стоя, улыбнулся гадкой улыбкой. Только руки положил на стол прямо, перед собой, всем своим видом показывая, что, едва я . закончу, он меня уничтожит.

— Расскажите обо мне самом, Леган,— произнес я.— Расскажите так, будто вы со мной не знакомы; будто я совершенно посторонний человек. Выложите ту давнишнюю историю с банком и с убийством Боба Минноу.

— И что же вы потом поведаете, Джонни?

— Нечто для вас неожиданное.

Леган хотел было что-то спросить, но потом передумал. Посмотрел на меня пугающим взглядом и покачал головой.

— Я же ничего не знаю. Так, крохи какие-то слышал.

— Не важно, давайте что есть.

— Ладно. Вы — Макбрайд. Родились в Линкасле, ходили здесь в школу, потом на два года уехали учиться в колледж, а когда вернулись, стали работать в банке. Во время войны служили в армии, участвовали в военных действиях и домой явились героем. Судя по медалям, конечно.

— На что это вы намекаете? — прервал я его.

— Не притворяйтесь идиотом. На такой вопрос вы один можете ответить. Если вы действительно были героем за океаном, значит, потом произошло нечто совершенно вас изменившее. Итак, вы вернулись домой и стали работать в банке.— Его пальцы, стиснули сигарету, торчавшую изо рта; и она сломалась.— А потом нашли себе девушку. Не важно, кому она принадлежала раньше. Вы же корчили из себя вояку, вот она и клюнула.

— Кто «она»?

Глаза Легана побелели от бешенства, он уставился на меня взглядом, полным вечной -неугасимой ненависти.

— Вера Уэст, прелестная, очаровательная Вера Уэст с волосами цвета меда. Девушка, которой такой негодяй, как вы, не стоил.

Я злобно рассмеялся неприятным, режущим ухо смехом.

— Очевидно, я вырвал ее из ваших собственных объятий, а?

— Будьте вы прокляты! — Он стиснул зубы, стараясь овладеть собой, и уже не заговорил, а зашипел: — Да, Вера влюбилась в вас, просто с ума сходила. Она и жизнь свою позволила вам разрушить. И так сильно было это чувство, что даже после того, как вы использовали ее, словно грязную тряпку, она оставалась вам верна. Потому я и написал о вас мягче, чем все остальные. Не хотел, чтобы она еще больше страдала.

— Ах, какой we я подлец! Что же дальше?

— Вы станете трупом, Джонни.

— Дальше-то что? Как именно я ее использовал?

Он откинулся на спинку стула.

— Знаете, ведь я разнюхал это раньше копов. Поскольку Вера работала секретаршей у Хевиса Гардинера, она имела данные о целом ряде частных сделок, к которым у вас, кассира, доступа не было. Вот вы и подделали его руку в тех самых знаменитых документах, не вызвав у девушки ни малейшего подозрения. Ваша идея была поистине великолепна. Подделка, счетов тоже прошла без сучка, без задоринки. Сначала вам ужасно везло, но когда вы отправились в отпуск, банк посетил ревизор. Вас застигли врасплох, не так ли? Дело сразу передали Минноу, и он стал вас разыскивать, верно? Но не нашел, ибо вы оказались проворнее и первым добрались до него. Вы его обвиняли в том, что случилось, его, а не себя, потому и разделались с ним.

— А Вера? — спросил я.

— Вот это я бы хотел услышать от вас, Джонни. Интересно, почему такая чудесная девушка, как Вера, столь безжалостно расправилась с собой, связавшись с подонком Ленни Серво? Почему она сделалась обыкновеннейшей потаскушкой-пьяницей, и как ей удалось настолько прибрать Серво к рукам, что он на нее просто молится?

— Где она теперь, Леган?

— Я бы и сам желал это знать. Она исчезла три года назад.— Губы его скривились в злобную гримасу.— Именно вы виноваты в ее судьбе, проклятый вонючий негодяй. Да, да, наш замечательный герой, Джонни Макбрайд, только вы.

И он потянулся ко мне через стол. Я не успел отклониться, и он сгреб меня за ворот.

— Джонни Макбрайд мертв,— произнес я.

Он замер, словно наткнулся на невидимую стену, и взглянул на меня как на сумасшедшего.

Ему было нелегко поверить мне, но в конце концов пришлось, ибо я, совершенно невозмутимо попыхивая сигаретой, спокойно глядел на журналиста, собиравшегося прикончить меня голыми руками. Он только и сумел что . прошептать:

— Как?

— Макбрайд мертв. Он упал с фермы моста в воду. Все, что от него осталось,— это несколько клочков мяса, да обрывки одежды. Его буквально разметало на куски в стремнине, а то, что удалось собрать, на моих глазах погребли менее двух недель назад.

Никому никогда не советую сообщать о чьей-то смерти, если ваш слушатель в эту минуту не только смотрит на покойника, но и разговаривает с ним живёхоньким. Собеседник вам все равно не поверит. Для того чтобы подобная информация улеглась в его сознании, потребуется время, да и то лицо, которое предстанет перед вами в эти минуты, будет больше похоже на маску с выпученными глазами.

Леган отпустил меня и рухнул на стул.

— Вы врете!

— У меня есть свидетельство о смерти Макбрайда, соответствующим образом оформленное. Можете на него взглянуть.

Теперь мои слова даже для него звучали слишком убедительно. И все же поинтересовался он довольно язвительно:

— В таком случае кто же вы, черт вас возьми?

— Я и сам хотел бы это знать.

— Да вы спятили? Что за чушь?

— Ничуть я- не спятил, Леган. Все это, конечно, может показаться бредом, да только слова мои правдивы. Пожалуйста, я уже говорил, позвоните и удостоверьтесь.

В Колорадо существует некая «Строительная компания Дэвисена». Она сооружает мосты и бурит нефтяные скважины. Справьтесь у них.

Он закрыл лицо руками.

— Продолжайте.

— Вы верите в совпадения?

— Иногда.

— Такое совпадение, происходящее раз в тысячу лет, со мной и случилось. Я расскажу вам о себе все, что знаю, но сведения мои охватывают события только двух последних лет? Ибо ничего из прежней жизни я не помню. Когда я говорил, что не знаю, кто я такой, это было правдой только наполовину. Мне известно, что меня зовут Джордж Уилсон, больше ничего. Понимаете, когда произошел тот несчастный случай, при мне обнаружилось удостоверение на это имя, но ни адреса, ни истории болезни не было, поэтому и не удалось выяснить, откуда я взялся. Я даже не представляю, был ли когда-нибудь осужден, служил ли в армии, потому что мои пальцы не дают отпечатков.. Видите?

Я повернул руки ладонями вверх и протянул к нему через стол. Он нахмурился.

— Слыхал про такое.

— Однако это только часть моей истории, Леган.

С грехом пополам я могу вспомнить события примерно за двадцать часов до катастрофы, на том все и кончается.

— Что ж, послушаем.

Я вынул сигарету и закурил.

Два года назад «Строительная компания Дэвисена» послала вербовщика набрать бригаду рабочих. Пятнадцать завербованных ребят побросали свои вещи в специальный автобус и двинули в город последний раз хорошенько повеселиться.

В одиннадцать вечера автобус отправился на стройку, внутри сидели пятнадцать вдребезги пьяных парней. На крутом повороте машину занесло, она налетела- на скалу, перевернулась и, охваченная огнём, рухнула на дно ущелья: Я ощутил только страшный удар по голове, а потом могучая сила подбросила меня в воздух. Наверное, я какое-то время валялся без сознания на земле. А когда пришел в себя, автобус полыхал, словно большой костер, и оттуда явственно доносился отвратительный запах горящей человеческой плоти. Это было не слишком приятно, можете мне поверить; Кто-то неподалеку отчаянно кричал, и тут я увидел, что под крылом автобуса лежит человек. Придавило его основательно, а огонь подкрадывался к нему все ближе. Я кое-как подполз, из последних сил приподнял крыло, и он сумел выбраться. Тогда-то руки у меня и сгорели. Ведь металл был раскален докрасна. Только мы откатились футов на пятнадцать, как огонь добрался до бензина, автобус взорвался; и обломки его раскидало по всему ущелью. Часть из них упала прямо на нас, и я снова потерял сознание, а когда очнулся,было совсем темно. Тот парень нашел неподалеку ручей и обмыл меня. Руки мои превратились в сплошной кусок сырого мяса, но поразило меня другое: я совершенно, ничего не помнил. Тут я опять, забылся в глубоком обмороке и в себя пришел только через два дня в больнице компании: второму парню как-то удалось поймать попутную машину. Вот здесь-то и начинается самое смешное. Едва открыв глаза, я сразу решил, что спятил. Я лежал на койке, глядя на самого себя. Невероятно, правда? Можете представить мои чувства в ту минуту. Для того чтобы убедить меня в моей нормальности, потребовались объединенные усилия доктора, пары медсестер и самого Чарли. Дэвисена. Дело в том, что парень передо мной был точной моей копией. Даже родись мы близнецами, между нами не возникло бы большего сходства. Доктора подняли вокруг меня целую шумиху. Со мной действительно произошел уникальный случай: во-первых, полная потеря памяти, во-вторых, это самое сходство. Того, второго, звали Джон Макбрайд. Метка с моим собственным именем была пришита к моей рубашке, но кроме нее я ничем не располагал: все вещи сгорели. Документы, оформленные компанией, тоже погибли в огне. Зато среди уцелевшего скарба нашелся чемодан Джонни. Ему повезло больше, чем мне. И с тех. пор мы вообще не разлучались. С тех самых пор. Все делили пополам. Передряг, в которые мы с ним попадали, вполне хватило бы на десятерых. Так нас и прозвали «Чертовы близнецы».

Я сладко затянулся сигаретой и замолчал. Сколько раз я перебирал эту историю в памяти, а когда дело дошло до изложения, получалось, что мне даже слово трудно из себя выдавить.

Несколько дней назад мы работали на строительстве моста. Я соскользнул с фермы и повис на спасательном поясе. Подо мной была питидесятифутовая пропасть, ураганный ветер раскачивал веревку, на которой я висел, и грозил перетереть ее о железную балку. Мне оставалось жить считанные минуты, положение казалось безнадежным. Но Джонни, спустившись, подцепил мой. пояс к лебедке. А когда закрепил последний узел, его, собственная веревка оборвалась и он полетел в реку. Меня же подтащили наверх. Останки Джонни обнаружили только через два дня. Насколько мы знали, семьи у него не было. Мне вроде бы как наследнику отдали его вещи. Понимаете, Джонни никогда ничего о себе «е рассказывал. И теперь я понял, почему: в одном из его старых чемоданов я наткнулся на незаконченное письмо. Видно, Джонни вообще о нем забыл, но мне оно кое-что прояснило. Я дословно помню каждую строчку. Хотите послушать? Так вот:

«...Меня изгнали из Линкасла пять лет назад, отняв деньги, честь и любимую девушку. Они лишили меня всего, а она смеялась, глядя на это. Смеялась потому, что сама была участницей преступления. Смеялась, уходя с ним рука об руку. С ним, с негодяем, садистом, пытавшимся меня зарезать. С человеком, который работает на него. Я убежал. И бежал до тех самых лор, пока...»

— Но я не слышу никаких имен,— сказал Леган.

— Верно. Там их и не было. Да мне они и не нужны. Я и так найду этих людей, и тогда знаете, что произойдет?

Он ждал продолжения. По я предоставил ему возможность догадаться самому. Сидел и ухмылялся, пока он, наконец, -не додумался и не спросил:

— Зачем вам это нужно?

— Зачем? Затем, что Джонни был моим самым лучшим другом. Таким, который собственной жизни не пожалел, спасая меня, и, клянусь богом, я собираюсь вернуть ему все, что у него отняли. Понятно?

— Великолепно. Вы пытаетесь выглядеть благородным, не правда ли? Надо же, решать чужие судьбы, даже не зная, виноват он на самом деле или нет.

Я встал и нашарил в кармане сигареты. Теперь Леган был у меня за спиной.

— За два года вполне можно разобраться в человеке, с которым ешь, спишь и дерешься бок о бок. Джонни я верил как самому себе. Он никогда никого не убивал.

Мы вышли в зал, и тут Леган неожиданно хлопнул меня по плечу. На лице его появилось странное выражение.

— Неплохая история, Джонни, но я собираюсь установить, насколько она соответствует истине.

— Я ведь сказал, возьмите да позвоните,— произнес я.

Губы, его растянулись в улыбке.

— Существует более надежный способ.

И он с такой силой выбросил вперед правый кулак, что, не успей я поднырнуть под него, не сносить мне головы.

Изловчившись, я схватил журналиста одной рукой за. горло, а другой с размаху двинул в живот, одновременно шарахнув об стенку. Он разом обмяк, и, я толчком отшвырнул его на середину зала. С минуту он лежал неподвижно, глядя в потолок остекленевшими глазами; и силясь сдержать рвоту. Но я не собирался с ним церемониться; если он на это рассчитывал, тем хуже будет для него.

Я решительно приблизился; намереваясь одним пинком выбить его треклятые лошадиные зубы, но он неожиданно повернул ко мне голову и широко улыбнулся. Ей-богу, правда: он улыбался так, словно ему было очень весело. Рот выпачкан в крови, а улыбка широкая человеческая. Протянув руку, я помог ему подняться и, подождав, пока он немного придет в себя, с удивлением спросил:

— Вы что, спятили? Какого черта было на меня бросаться?

— Сами виноваты,сказал он жизнерадостно.— Настоящий Макбрайд никогда, бы не дал сдачи. Он был самым обычным желторотиком, как любой бывший вояка. Драки до ужаса боялся. Ну, а с вами, Уилсон, все в порядке. Вы — в норме!

— Макбрайд. Джонни Макбрайд, запомните это, ладно?

— Отлично, Джонни!

— И больше никогда не называйте меня желторотиком, Леган!

— Я-то не стану, но кое-кто наверняка продолжает так думать.

— Они будут весьма удивлены.

— Да,— сказал Леган, секунду озадаченно помолчал и в очередной раз широко улыбнулся.

Глава 5

Мне пришлось усадить Легана в «шевроле» и основательно накачать сигаретами, пока он не очухался настолько, что смог отправиться в город.

Время от времени, он мотал головой, пытаясь прочистить мозги, и локти у него были ободраны, ведь он проехался на них по полу. Но зла он на меня не держал.

— Где вы научились так драться?—спросил он, нажимая на газ.— Откуда такая силища?

— Наверное, когда-то я занимался тяжелой физической работой, не знаю.

— Подумайте-ка. Может, вы были боксером?

Нахмурившись, я. покачал головой.

— Если и был, то не помню.,

— Вы не любитель, малыш, это точно. А если я покопаюсь, поразнюхаю, может, что и выясню? Вдруг... какая-то деталь из вашего прошлого...

— Ради бога, приятель. Я уже пытался,, но не. слишком преуспел.

— Конечно, мои открытия могут вам не понравиться.

— Могут. Но даже такое лучше, чем полное неведение,— ответил я, выкинув за окно окурок.— Иногда я замечаю в себе совершенно непонятные способности. Тогда я просто теряюсь: откуда они могли взяться? Я умею делать поразительные вещи, .о которых даже не подозревал... по крайней мере, руки сами все творят. Например, я орудую железным прутом не хуже, чем ножом или вилкой, прекрасно знаю, как без труда убить человека. Однажды выяснилось, что я могу открывать замки куском проволоки не хуже, чем ключом. Никто никогда не учил меня работать с нитроглицерином, а' я умею.. Ребята постоянно дразнили меня взломщиком: я как-то на спор за четыре минуты вскрыл старый сейф с помощью куске мыла.— :Я взглянул на Легана и ухмыльнулся.— Попробуйте в этом направлении. Вдруг меня разыскивают за кражу.

— А что, если действительно так?.

Я вновь показал ему свои руки.

Он пожал плечами.

—Линдсей говорит, что отпечатки все равно можно выявить.

— Отлично. Я согласен.

Леган хмыкнул.

— Почему бы и нет?— продолжал я.— Думаете, я не пытался хоть что-то о себе разузнать? И в армию обращался, и во флот, и в Бюро ветеранов войны... К врачам приставал, к разным специалистам, надеялся хоть на какой-то проблеск. Но. все безрезультатно.

Леган кивнул.

— Ладно, теперь и попробую. Если что-нибудь узнаю, сразу сообщу. А чем вы намерены заняться?

— Буду разыскивать ту самую Веру, о которой вы говорили.

Его лицо стало, жестким.

— Зачем она вам?

— Затем, что Вера — ключ к разгадке. Я ведь пересказывал письмо Джонни: у него отняли все, а она смеялась над ним, поскольку сама была причастна...

— Проклятье! — Его пальцы судорожно вцепились в руль,— Не надо сваливать на Веру. Вы ведь не уверены в ее виновности, не так ли?

— Вы все еще ее любите?

— Нет.— Он искоса взглянул на. меня и поморщился. — Нет! Но когда-то любил, в этом все и дело.

— А хорошо ли вы ее знаете?

— Достаточно для уверенности в том, что она не может быть предательнице.

— Леган,— сказал я,— за те долгие годы, которые хранятся в моей памяти, я понял, что ни один мужчина ни черта не смыслит в женщинах, тем более в той, которую любит.— Я снова закурил.— В вашей редакции не сохранилось фотографий, связанных с тем делом?

— Валяются какие-то! А что?

— Может, среди них есть снимки комнаты, в которой погиб Минноу?

— Надо поглядеть.

—- Ну так поедем, а?

Он молча взглянул на меня, закурил и прибавил газу.

Я остался в. машине перед зданием «Линкаслских новостей», а он поднялся наверх и через десять минут вернулся с конвертом.

Там было четыре фотографии. Первая изображала мертвого Минноу: он рухнул на письменный стол, за которым работал перед этим; промокашка впитывала кровь, струившуюся из пробитого черепа. Вокруг валялись бумаги. В правой руке убитый сжимал карандаш, сломанный пополам: так. сильно стиснули его пальцы в предсмертной конвульсии. Пачка писем разлетелась по полу,

На двух других- фотографиях я увидел тот же труп, снятый с различных точек кабинета. В кадры попали некоторые-детали обстановки, каталог с выдвинутыми ящиками, вешалка с пальто и шляпой Минноу, книжный шкаф с юридическими справочниками и стойка для зонтиков. На четвертом снимке был запечатлен лежащий на полу пистолет.

Я вертел фотографии в руках, пытаясь хоть что-то из них извлечь. Они были очень четкими, просматривались мельчайшие детали. Некоторые бумаги-можно было даже прочесть. Преобладали среди них юридические документы, в том числе имелась копия какого-то обвинительного акта.

Так ничего и не добившись, я сунул фотографии обратно в конверт, а Леган спросил: .

— Ну, что же вы установили?

— Отличный пистолет,— ответил я.

— И полиция такого же мнения. С полным боезапасом, за исключением одного стреляного патрона.— Он сжал губы.— И тьма-тьмущая ваших отпечатков.

— Не моих.

— Правильно. Его. Идентифицировали их очень быстро. В банке его пальчики имелись. К тому же была проведена дополнительная проверка по армейским досье в Вашингтоне.

У меня возникло смутное ощущение какой-то неувязки, какой-то чертовской неправильности во всей этой истории.

— Скажите, а в здание сложно было проникнуть? — спросил я Легана.

— Совсем, нет. Окна открывались очень легко. В принципе, они и так все были распахнуты, Даже выходящее на задний двор.

— Понятно.

Я вернул ему конверт с фотографиями и закурил. Таилось здесь нечто, внушавшее мне смутную тревогу, но я никак не мог учуять, откуда она происходит. Без всякой определенной мысли я задал Легану вопрос:

— Над чем работал Минноу в тот вечер?

— Над тем, что и всегда. Последнее время он постоянно занимался материалами, разоблачающими Серво и коррупцию в нашем городе.

— Дело касалось только главаря?

— Конечно, нет. Там была замешана целая куча народу. Серво ведь парень с головой. Точнее,-с железными нервами. И в средствах весьма неразборчив. Распоряжается здесь всем и вся. Черт возьми, надо быть откровенным: никто в муниципалитете не сделает против него и шагу.

— Удивительная ситуация.

— В ней весь Серво. Пока она в его пользу. Но когда-нибудь положение переменится.

— Что ж, спасибо за информацию,— сказал я.— Вы мне очень помогли.

Глаза Легана блеснули.

— Ладно. С нетерпением буду ждать дальнейших coбытий. А может, и большего.

— Веру?

— Да. Я бы обрадовался, если бы она ко мне вернулась, не важно, в чем она там замешана.

— За исключением убийства, конечно,— многозначительно усмехнулся я.

Он тихо выругался.

— Да, забыл вас кое о чем спросить, — добавил я.— Вера и Джонни работали вместе, пока не раскрылось мошенничество. А она после всех событий еще долго там оставалась?

— Не очень. Они же отправились отдыхать вдвоем. Во время их отсутствия ревизор подлог и обнаружил. Больше я Веру не видел. Она ушла из банка и стала околачиваться возле игорных домов. Там ее Серво и подобрал. С тех пор она везде появлялась только с ним. До того самого дня, когда совсем не исчезла.

— Неужели никаких следов не обнаружено?

— Никаких,— ответил он угрюмо.

— Мне нужна ее фотография, Леган. У вас есть?

Он протянул мне бумажник.

— Посмотрите в отделении для визитных карточек? Самая последняя.

На плотной матовой бумаге была изображена натуральная блондинка с распущенными по плечам волосами цвета, сливочного масла. Фотограф запечатлел ее в кокетливой позе. Но исходившая от девушки свежесть казалась неподдельной. У нее был полный, чувственный рот, чуть вздернутый милый носик. Что касается глаз, то никто бы точно не определил, их выражения: они могли быть и мягкими, и жестокими в зависимости от обстоятельств.

— Ну как? — спросил Леган.

— Красавица!

— Да, да, так оно на самом деле и было. Можете оставить себе, если хотите.

— Спасибо.— Я сунул фотографию в карман и вернул бумажник.

— Вы так и не объяснили, что собираетесь предпринять,— проговорил он.

С минуту я молча смотрел в окно.

— Леган, Джонни изгнали из города только потому, что он оказался втянутым в какую-то большую аферу. Я не думаю, чтобы Джонни брал эти деньги.

— Полагаете, его обманули?

— Возможно. Вера определенно тут замешана, и, значит, отыскав ее, я отыщу ответы на все вопросы.

Леган притормозил перед светофором и пристально посмотрел на меня.

— Слушайте, а ведь вы действительно не Макбрайд, но что касается ваших неожиданных талантов, мне в голову пришла одна мысль.

Я сразу понял его намек.

— Вам интересно, не установил ли я, что отлично лажу с цифрами?

— Да.

— Черт, да ведь я почти по пальцам считаю, арифметики как огня боюсь. И банковским кассиром ни за какие блага не стал бы.

— А тот Джонни Макбрайд, которого вы знали?

— Он был прирожденным математиком, все расчеты для компании делал.

Красный свет переключился на зеленый, и Леган снова погнал машину вперед. Мы были уже на самой окраине; по пути Леган показывал мне наиболее злачные места. Посетители только начинали собираться. В основном тут стояли автомобили с номерами других городов, даже других штатов. Да, Линкасл поистине умел привлекать публику.

Во многих окошках я заметил небольшие голубые таблички и спросил о них у Легана.

— Они означают, что здесь обосновались члены Деловой группы. Выдумка Серво.

— А если вы в группу не входите?

— Ничего особенного не произойдет. Примерно десять процентов заведений — независимые, но дела у них идут неважно. Понимаете, когда у члена группы возникают неприятности с законом, ему обязательно наймут лучшего адвоката за большие деньги. И потом, монополию на спиртное захватил Серво, и если вы в группе, не состоите, вам ни за что не достать для клиентов приличной выпивки.

— Разве у Серво никогда не было никаких неприятностей?

Леган хрюкнул.

— Одно время были. Да и сейчас ему бы все с рук не сходило, если бы удалось очистить муниципалитет от торгашей. Впрочем, тут даже винить некого. У нас и в самом деле можно хорошо заработать, если, мириться с правящей городом верхушкой.

— Похоже, у вас на этот счет особое мнение, Леган?

— Какое?

Губы его скривились в. горькой усмешке.

— Я не раз присутствовал при осмотре убитых. Видел девочек, изнасилованных прямо на улице. Наблюдал, как из-под обломков машины с пьяницей за рулем вытаскивали молодые искалеченные тела, и так постоянно... Мне приходится жить в городе, которым управляет кучка негодяев, снимающих со всего сливки, а остальное швыряющих как подачку своим избирателям. Теперь вам известно мое мнение.

— А кто стоит во главе сейчас?

— Черт его разберёт.

— Ну как. же, ведь вы журналист и должны быть в курсе,— настаивал я.

— Да, я должен знать целую кучу вещей. Но веришь ли, парень, кто бы там ни дергал за нитки, он скрывается весьма надежно. В этом городе денег куда больше, чём ты думаешь, да только они не оприходованы ни в одной книге: У нас тут и ФБР побывало, и ребята от Генерального прокурора. Но раскопать им ничего не удалось, так и уехали, озадаченные. Немало людей пыталось добраться до Серво, но он чист как стеклышко. Платит налоги и ни во что не вмешивается. Пробовали прояснить что-то через мэра и муниципалитет. Никто ничего не знает.

Он прервал свою тираду, и искоса посмотрел на меня.

— Чего вы добиваетесь?

— Ничего особенного.— Теперь мы двигались по центру города.— Высадите меня На углу, Леган.

Он притормозил у тротуара, и когда я вышел, произнес:

— Если вы умудритесь уцелеть, разбираясь во всем этом, то найдете меня в редакции.

— Отлично!

— И не забудьте, я собираюсь основательно покопаться в вашей истории.

— Именно это мне и нужно,

— Где вас искать?

Я рассмеялся.

— Я сам отыщусь. Если, конечно, буду жив.

Проводив глазами машину Легана, я зашел в ближайшую пивнушку и попросил пива. Заведение называлось «Маленькая богиня», в окошке, естественно, торчала голубая табличка. У стенки там стояли несколько игральных и огромный музыкальный автоматы. В углу, под покрывалом, я разглядел колеса рулетки и карточные столики. По центру помещения тянулась полукруглая стойка, бара. Посетителей было довольно много, в основном, желторотых юнцов, не достигших восемнадцатилетия, хотя объявление над входом предупреждало, что несовершеннолетние не обслуживаются. Пиво здесь стоило два цента кружка. В соседней забегаловке за пиво брали только цент, но желающих угоститься не было ни одного. Голубой таблички в окошке не висело. Бармен заботливо полировал неуклюжую игральную машину.

— Откуда вы ее выкопали? — спросил я.

— Она хранилась в подвале у хозяина еще со времен сухого закона,— ответил бармен.— Что вам подать?

— Пиво! А где же ваши гости?

— Вы, наверное, не из местных?

— Угадали.

— Понятно! Наши клиенты появляются поздно, когда их выкидывают из других заведений или оберут повсюду до нитки.

— Вам бы следовало установить пару новых автоматов.

— Скажите хозяину. Он у нас этакий независимый индивидуум.

— Значит, под дудку Серво не пляшет, а?

— Вы же говорили, что приезжий?

— Так и есть. Но про ваш город вся земля слухом полнится..

— А! Еще пива?

— Пожалуй. Давайте со мной, угощаю.

Мы оба выпили.

— Послушайте,— произнес я потом,— не могли бы вы мне помочь? Я ищу девушку по имени Вера Уэст. Это моя родственница, понимаете? Лет пять назад у нее были какие-то неприятности со здешним банком, а потом она исчезла. Правда, я знаю, что одно время она повсюду появлялась с Серво.

— У Серво куча женщин,— ответил бармен, рисуя на стойке узоры донышком кружки.

— Она была блондинка, натуральная, заметьте.

— Хорошо сложена?

Я понятия об этом не имел, но подумал, что не ошибусь, если кивну.

— Появлялась тут такая. Блондинка, только давно.

— Не помните, как- ее звали?

— Как? Даже если бы и помнил, вряд ли бы вам сказал. У меня семья. Неприятности мне не нужны.

— Со стороны Серво? — прикинулся я удивленным.

— Да нет. Он слишком большой человек, чтобы расправляться с кем-то собственными руками. Давайте-ка лучше оставим этот разговор.

— Ладно. Поймите только: мне необходимо ее найти.

Тогда бармен произнес, обращаясь к открытым дверям:

— Крошки, которых бросает Серво, обычно выплывают в квартале Красных фонарей. Попытайте счастья там.

Я кивком поблагодарил его, бросил на стойку мелочь, вышел на улицу и тут же увидел Линдсея.

Капитал завтракал в огромном универсальном магазине, реконструированном на современный лад. Магазин назывался «Фильберт», о чем гласила вывеска на фронтоне здания, а указатель в стеклянной витрине любезно сообщал о том, где и что располагается: слева — закусочная, справка — бар, наверху—хозяйственные товары, посуда, мебель.

Я вошел внутрь и, опустившись на табурет рядом с Линдсеем, негромко сказал:

— Здорово, приятель!

Вздрогнув от неожиданности, он, чуть не перекусил соломинку, через которую тянул коктейль.

— Что, язык проглотил? — спросил я, и он, наконец, медленно повернулся.

— Ой, Джонни, напрасно ты умничаешь, смотри, как бы это не кончилось для тебя плохо.

— Старая песенка. Тебе бы следовало обзавестись копами порасторопнее. Больно они тут завалящие.

— Что-то уж слишком хорошо ты разбираешься в полицейских.

Я заказал коктейль и сандвич.

— Верно, и потому советую убрать их от меня подальше. Вот когда тебе удастся предъявить мне обвинение в убийстве; тогда и делай что пожелаешь, а пока брось свои штучки:

Он прямо вскипел от бешенства.

— Мне ничего не надо предъявлять, все и так известно.

— Ладно, дело твое. Но для сведения могу сообщить, что никакого убийства я не совершал.

Оскалив зубы и закатив глаза, он весь дрожал от ярости.

Я покончил с сандвичем, запил его коктейлем и, протянув руку, вытащил сигарету из пачки Линдсея.

— А хочешь,—заявил я,— можешь проверить меня на детекторе лжи, Я не возражаю.

Он перестал терзать соломинку, глаза его широко раскрылись и оказались совершенно синими. Челюсть отвалилась; в общем, вид у него был абсолютно обалделый. Похоже, смысл моих слов он не уловил. Я оставил его. сидеть, а сам поднялся и вышел.

Национальный банк Линкасла помещался в белом каменном здании, занимающем почти полквартала в самом центре города.

Я вошел туда за несколько минут до закрытия, когда народ уже расходился. И в то же мгновение вокруг меня воцарилось молчание. В полной тишине я увидел, как один из охранников, поднявшись во. весь рост, старается достать, свое оружие, хотя лицо его выражало мучительное желание поздороваться. Я поздоровался первым, и он, судорожно сглотнув, неуверенно произнес:

— Джонни!

— Кто ж еще, Пеп? Где мистер Гардинер?

— У себя в кабинете.

— Не мог бы ты передать, что я хочу его видеть?

Ему не очень-то понравилась моя просьба, но все же он потянулся к телефону. Однако трубку снять не успел, ибо дверь за его спиной отворилась, и на пороге возник никто иной, как сам директор банка. Я двинулся ему навстречу.

— Добрый день, мистер Гардинер!

Удивление. Одно удивление отразилось на его лице. Хевис Гардинер был высоким, стройным мужчиной с седыми волосами, словно сошедшим с рекламного объявления. Правда сейчас он больше напоминал ребенка, Впервые в жизни попавшего в цирк. Слишком взволнованного этим событием, чтобы производить какие-то действия. Способного только глядеть во все глаза.

— Мне нужно поговорить с вами наедине,— сказал я.

— Из всех хладнокровных негодяев...

Удивленное выражение на его лице сменилось яростью.

— Да, мистер Гардинер, я именно такой. И, все же я хочу с вами потолковать. На всякий случай сообщаю, что полиции известно о моем пребывании в городе. Ну так как?

Он плотно сжал губы.

— У меня заседание правления.— Я ухмыльнулся, и он добавил стиснув руки: — Впрочем, его можно ненадолго отложить.

Кабинет Гардинера был обставлен как и подобало: красное дерево и плюш. Сесть он не предложил, но я уселся сам.. Очевидно, начинать разговор предстояло мне.

— Я ищу Веру Уэст. Как вы думаете, мистер Гардинер, где она может быть?

Вместо ответа он поднял трубку и попросил соединить его с полицией. А когда выслушал все, что ему сообщили относительно меня, прошипел:

— Так вы, значит, считаете, что выкрутились?

— Естественно. Давайте вернемся к Вере Уэст.

С минуту Гардинер подробно меня рассматривал.

— Мне, конечно же, неизвестно, где она, Макбрайд. И знаете, что бы я сделал, на .вашем месте?

— Разумеется. Перерезали бы себе глотку. Замолчите и постарайтесь вникнуть в то, что я скажу. Я никогда не брал ни цента из этого заведения. Ладно, я действительно сбежал, но совсем по другим причинам.

Он изумился настолько, что даже, перестал изучать меня и отступил на несколько шагов.

— Что это вы болтаете, Макбрайд?

— Послушайте, меня попросту запутали, все было подстроено специально. Ясно?

— Нет.

— Тогда объясню иначе. Почему именно меня обвинили в присвоении двухсот тысяч?

Гардинер никак- не мог решить, следует удивляться дальше или пришла пора забеспокоиться. Несколько минут он внимательно разглядывал собственные руки, потом опять повернулся ко мне,г

— З-наете, Макбрайд, если' бы у полиции были Против вас конкретные доказательства,, я бы вообще ничего не стал обсуждать. Но то, что вы добровольно сюда вернулись, пускай даже выкинув, этот трюк с пальцами, зaставляет меня отнестись к делу иначе,

— Правильно,— кивнул я.— Ведь до сих пор меня еще никто не выслушал.

— Что же вы собираетесь сказать?

— Сначала вы объясните, как все это произошло.

— И... я теперь и сам ничего не понимаю. Только мисс Уэст имела доступ к расчетным, книгам. Прежде oна никогда к ним не прикасалась. Но как-то раз я застал ее за тем, что она вытаскивала их. из сейфа. Мисс Уэст заявила, что это вы хотите взглянуть на них. Я заинтересовался, заглянул в книги и сразу обнаружил следы подлога.

— Сколько же денег недоставало?

— Двести одна тысяча сорок восемь долларов,— произнес он так уныло, словно был удивлен моим вопросом.

— Понятно. Что произошло дальше?

— Я отправил вас и мисс Уэст в отпуск, а сам связался с районным прокурором, который и прислал в банк ревизора. Тогда недостача и обнаружилась, главное,, все улики были против вас.

— Очень мило со стороны властей,— хмыкнул я.

— Макбрайд, зачем вы скрылись?

Я бы и сам хотел это выяснить. Будь мне известно, почему Джонни сбежал, все проблемы решились бы разом, Я неопределенно пожал плечами.

— Да просто струсил. Но теперь вернулся начать-все сначала.

— Вы приехали, чтобы оправдаться?

— Конечно.

Он откинулся на спинку стула, скрестив на груди руки.

— Удивительно.. Даже не знаю, верить вам или нет.

— Дело ваше.

— Учтите, я совсем не возражаю, чтобы вы сняли с себя такое пятно. Но пока я в вашей виновности не сомневаюсь.— Он мудро улыбнулся.— Впрочем, если, я когда-нибудь в жизни ошибался, то всегда был готов признать свою неправоту. Так что в вашем случае я воздержусь от каких бы то ни было суждений, пока все окончательно не выяснится. Конечно, я попытаюсь, используя доступные мне средства, установить истину. Но сейчас обстоятельства складываются не в вашу пользу. Может, вы хотя бы подскажете, с чего начинать?

— Найдите Веру Уэст,— бросил я.— Она в курсе всего.

— А вы сами ничего о ней не слышали?

— Так, кое-что. Сначала она связалась с Серво, потом исчезла.

— В таком случае, вам известно не больше моего.

— И все-таки вы будете ее искать, мистер Гардинер?

— Конечно, буду. По крайней мере, страховая компания уже за ни мается поисками.

— После ухода отсюда она что-нибудь оставила? Бумаги, письма?

— Ничего. Ящики ее стола были совершенно пусты. И ни по каким вопросам, даже за рекомендациями, больше не обращалась.

Секунду я смотрел на него молча, потом, наконец, кивнул, и, скользнув то кабинету взглядом блудного сына, вернувшегося после долгой отлучки, заявил с улыбкой:

— Вы не разрешите полюбоваться на мое прежнее место?

Он недовольно проворчал:

— Не понимаю, зачем...

— После пятилетнего отсутствия хотелось бы освежить его в памяти.

Ему это совсем не понравилось, но, в общем-то, причины для отказа не было. Мы прошагали по длинному коридору, миновали две зарешеченные двери и вошли в будочку кассира, ничем не отличающуюся от любой другой в любом банке мира.

На табурете спиной к нам сидел какой-то парень. Он повернулся, не разгибаясь, потом опять принялся за свое занятие. Перед ним лежали пачки бумажных денег, рядом стояли три саквояжа с мелочью. Прямо под его ногами я увидел кнопку для вызова полиции, вторая находилась на уровне колена. Из-под крышки стола со специальной полочки торчала рукоятка пистолета. Под нашими пристальными взглядами парень засуетился, занервничал, уронил на пол никель и торопливо полез его искать.

Мы вышли.

Гардинер сказал:

— Объясните все-таки, зачем...

— Простая сентиментальность.

Мне было жаль Джонни. Даже если он и совершил преступление, его- можно было понять: чтобы вырваться из этой клетки, человек пошел бы на все. Теперь встало ясно, почему он предпочел труд рабочего. Пусть его поливал дождь, пусть он вечно топтался в грязи, пусть отовсюду слышалась брань, зато вокруг всегда был простор и свобода!

Гардинер проводил меня до самого выхода и, пока охранник отпирал дверь, произнес:

— Вы, конечно, не уедете из города?

Я ухмыльнулся, подумав о том, что прежде непременно кто-то умрет, и ответил:

— Само собой.

На вывеске значилось:

Табличка была бронзовая, в рамке из красного дерева. Контора занимала первый этаж громаднейшего здания. В просторный холл выходило множество дверей. Я выбрал наиболее солидную, на мой взгляд, и очутился в большой комнате с целым рядом скамеек, на которых томились десятка два мужчин и какая-то старая дама. Все они нетерпеливо поглядывали на стенные часы." Я же поглядел на секретаршу. И не зря. На ней было настолько узкое платье, что груди из глубокого, декольте торчали, будто кулаки боксеров в боевой стойке. Она сидела скре-! стив ноги, дабы изнывающие в очереди время от времени могла наслаждаться приятным, зрелищем, когда эти ноги раздвигались.

Я подошел к ее столу и произнес:

— Мне нужно повидать Ленни.

Девица вскинула на меня .свои голубые глаза, затуманенные сверхъестественным усилием человека, вспоминающего алфавит: она перебирала картотеку.

— Сожалею, но вам придется, подождать. Вы сказали... Ленни... Вы друг мистера Серво?

— Вполне возможно.

Она нахмурила лобик.

— Если вы по делу, то...

— Я по делу, красавица.

— О! Ну тогда вы друг. Что ж, я доложу ему. Ваше имя?

Я назвался. Она сняла трубку и сообщила кому-то, что в приемной находится некий Макбрайд. Потом торжественно кивнула головой.

— Мистер Серво будет рад встретиться с вами. Прямо сейчас.

— Я предпочел бы остаться здесь и любоваться на вас.

— Но мистер Серво сказал...

— Знаю, он меня увидит потом.

И, подмигнув озадаченной девице, я вошел в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». Здесь тоже сидела секретарша, вернее, секретарь, здоровенный детина, пережевывающий сигарету. Из кармана у него торчала рукоятка пистолета.

— Проходите,— произнес он, кивнув на единственную дверь. Я очутился в огромной комнате с окнами по двум сторонам. В центре ее стоял массивный стол из красного дерева, за которым восседал сам король. Вид у него был соответствующий: черный костюм, сверкающая манишка, свежевыбрит, седеющие виски.

И, как положено королю, жизнь и безопасность его охраняли два типа, развалившиеся по бокам от повелителя в глубоких креслах!

Ленни Серво глядел на меня, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— Привет, сосунок,— сказал я и ухмыльнулся, увидев, как он стиснул зубы и сжал кулаки.

Громилы в креслах не верили своим ушам. Он медленно встал из-за стола, руки его дрожали, а глаза превратились в узенькие щелки.

— Ах ты сукин сын,— прошипел он, потом снова сел и опять придал своему лицу безмятежное выражение. Только тогда детины зашевелились. Тот, что торчал справа от Ленни, поднялся и направился ко мне, наклонив голову. Я стоял неподвижно. Очевидно, совершенно взяв себя в руки, Ленни произнес бархатным голосом:

— Ступай на место, Эдди. Мистер Макбрайд пришел поговорить со мной, ясно?

Теперь я понял, что за атмосфера тут царила. Ненависть или страх им владели, но Ленни весь находился во власти этого чувства.

Я закурил сигарету и примостился на ручке ближайшего кресла.

Тип по имени Эдди выругался.

— Итак, я вернулся, приятель,— сказал я.— Знаешь, зачем?

Крохотный мускул дернулся у самого его глаза.

— Может, ты сам сообщишь мне?

— Где она, Ленни?

Улыбка сползла с его лица,

— Мне бы тоже хотелось это знать,— произнес он.

Я ухмыльнулся во весь рот.

— Ах ты жалкая вонючка! Никак нe возьму в толк, что она в тебе нашла, черт побери?

Оскорбление нисколько не задело Серво. Он не покраснел, не обозлился, просто продолжал молча смотреть на меня.

Но правый телохранитель-коротышка, задыхаясь от злости, подскочил ко мне пулей.

— Дайте мне только добраться до него, уж я с ним разделаюсь. Пустите!

— Всему свое время, Эдди,— мягко сказал Ленни.— Мистер Макбрайд отлично это понимает, не правда ли?

Я сделал предостерегающий жест рукой, еще раз хорошенько затянулся, посмотрел на коротышку, который, повинуясь знаку Серво, попятился назад, схватил его за руки и швырнул в другой конец комнаты. Он ударился об стул и опрокинулся вместе с ним и пепельницей на пол.

В комнате стало очень тихо. Потом Серво повернулся, ко мне и побелевшими от бешенства губами тихо просипел:

— А ты упрямый!

— Угу.

— И память у тебя короткая.

— Угу.

— Тебе бы следовало держаться отсюда подальше,— продолжал он угрожающе.

— Мне нужна Вера,— ответил я, наслаждаясь ситуацией, чего нельзя было сказать об остальных.— Может, ты хотя бы догадываешься о ее местопребывании, тогда выкладывай. Знаешь, что произойдет в противном случае?

Очевидно, он меня плохо понял. Ведь с королем никто не осмеливался разговаривать подобным тоном. Он подошел ко мне так близко, что я ощутил на своем лице его горячее дыхание.

— Мистер Макбрайд...

И тогда я его ударил. Заткнувшись на полуслове, он отлетел на несколько футов и треснулся об угол стола. Еще секунду он топтался, цепляясь за столешницу г потом рухнул на пол. Я швырнул ему вслед окурок и вышел за дверь. Секретарь покачивался на стуле, флегматично чавкая теперь, уже резинкой. Завидев меня, он ухмыльнулся, уверенный, что грохот, донесшийся из-за двери, произвело при падении мое собственное тело.

— Тебе бы тоже следовало присутствовать там,-- заметил я.— Это и впрямь было весьма забавно.

Он все еще размышлял над моими словами, когда я открыл дверь и шагнул в приемную. На скамьях больше никого не было, а крашеная блондинка-секретарша втискивала свои обнаженные плечи во вполне благопристойный жакет.

— Закончили? — улыбнулась она мне.

— Пока да. Вы — домой?

Она взглянула на часы. Было ровно пять.

— Ага.

— Чудесно. Я провожу вас.

— Но мне нужно предупредить мистера Серво...

— Что бы вы ему сейчас ни говорили, он все равно не услышит, милочка.

— Ах, нет. Я всегда...

— Мистер Серво плохо себя чувствует,— сказал я мягко.

— Как это? В чем дело? Что с ним?

— Ничего особенного. Просто вашего шефа слегка потрепали.

Я взял ее под руку, и мы стали спускаться по лестнице.

На противоположной стороне улицы располагался бар, туда мы и отправились.

Ее звали Кэрол Шей, ей было двадцать шесть лет, и она не очень-то жаловала своего босса. После полдюжины коктейлей она начала тихонько хихикать и охотно отвечать на мои вопросы. Без труда я выяснил, что правого телохранителя зовут Эдди Пакман, что Ленни Серво весь сегодняшний день провел в конторе и,-значит, отметил я мысленно, не мог покушаться на меня у библиотеки, а также то, что, человек, имевший глупость избить -ее хозяина, не жилец на этом свете.

— Лучше немедленно уезжайте, если хотите уцелеть,— пробормотала она заплетающимся языком.

— С Ленни шутки плохи, а?

— Вот именно.

Я выпустил колечко дым,а.

— Я слыхал, что он дамский угодник?

— Бред! Он сатир, вот и все!

— И. кто же сейчас его пассия?

— Какая-то ловкая девчонка из северного штата, бо-время сообразившая, что путь к его сердцу лежит отнюдь не через желудок. Он держит ее у себя на квартире в одном нижнем белье. Только все это чепуха... Вы должны уехать, прошу вас.

— Но мне здесь нравится, и потому я останусь.

Она так напилась, что мне пришлось совать ее в такси, а потом еще и волочить в крохотную трехкомнатную квартирку, предварительно отомкнув дверь ключом, найденным в ее же сумочке. Несмотря на то, что она едва соображала, где находится, у нее хватило любезности предложить мне разделить с ней ложе.

— В другой раз, милочка,— произнес я,— сегодня я слишком устал.

Я подошел к двери, но она еще успела пробубнить мне вслед:

— Если надумаете спрятаться от Ленин, приходите сюда насовсем.

— Возможно, я так и сделаю,— сказал я, захлопнул дверь и спустился на лифте вниз.

Я ожидал увидеть роскошный ультрасовременный особняк, но это был обычный шестиэтажный дом с лифтом на самообслуживании. Вместо бронзового молотка у двери торчал звонок, а роскошную золоченую табличку заменяла скромная карточка с именем:

И уж никак я не думал, что дверь откроет заспанная девица с огненно рыжими волосами, которая вместо приветствия протянет стакан с выпивкой.

Побоявшись показаться невежливым, стакан я принял и, отпив половину, вернул ей обратно.

— Вы всегда встречаете гостей в таком виде?

— Мне нравится ходить голой,— промурлыкала она.

— И никто никогда не жаловался?

Она улыбнулась, приняв мои слова за шутку, и допила содержимое стакана.

— Что-нибудь продаете?

— Нет, а вы?

— Уже продано. Вам нужен Ленни?

— Да,— соврал я.

— Его нет дома, но вы можете войти и подождать.

Убранство квартиры не обмануло моих, ожиданий: сплошной плюш. Здесь была комната, уставленная книжными шкафами, комната с баром, несколько других комнат, служивших узко специальным назначениям, и, наконец, отдельная комната с расстеленной гигантской кроватью, готовой к использованию.

Очень внимательно все осмотрев, я в конце концов повернулся к ней и увидел, что, свернувшись клубочком в кресле, она бросает на меня лукавые взгляды поверх наполненного бокала. Трудно говорить о женщине, если она встречает вас в чем мать родила. Вам остается просто разглядеть ее хорошенько, а потом, привыкнув к этому зрелищу, не обращать на него больше никакого внимания. Так я и поступил.

— Вы давно здесь живете, сестренка? — спросил я.

— Очень. Много-много лет. Вы — коп? — И тут же сама себе ответила: — Нет, полицейский бы не приперся сюда. Друг? — Она покачала головой.— Нет. Друг отлично знает, что ему здесь не место. Репортер? Тоже нет. Он бы на меня набросился. Значит, вы враг. Вот кто.— Она отхлебнула из бокала и спросила: — Представляете, что с вами будет, когда Ленин застанет вас здесь?

— Нет, но вы можете рассказать, если хотите.

Она хихикнула.

— О, это бы все испортило. Уж лучше я подожду. А пока можно поболтать. Ну, начинайте!

— Вы знали когда-нибудь девушку по имени Вера Уэст?

Она уронила в стакан кубик льда и, нахмурившись, уставилась на меня.

— Ленни будет от вас не в восторге.

— Я в его любви не нуждаюсь. Так как же?

— Слышала о такой.

— Где она?

— О, она ушла отсюда, теперь, я забочусь о Ленни. Кому до этого дело?

— Мне, сестренка. Где Вера, повторяю?

Она нетерпеливо помотала головой.

— Откуда мне знать? Она исчезла так давно. Побыла здесь и испарилась. К тому же мне она не нравится.

— Почему?

— Ленни часто говорит о ней. Вот почему. Иногда даже называет меня ее именем. Чему же тут радоваться?

— А что будет, если Ленни найдет ее?

— Понятия не имею, зато отлично представляю, что произойдет, если, отыщу я. Отделаю так, что больше ни один мужчина на нее не позарится. И когда-нибудь это непременно случится. Я знаю, как ее обнаружить.

— Знаете? Как же?

Она хихикнула, бросила в рот кубик льда и задрожала от удовольствия. Вид у нее был не совсем нормальный.

— А что вы мне дадите, если я отвечу?

— Чего вы хотите?

— Глупый вопрос.

Действительно. Глаза ее сами говорили все: словно тускло мерцающие угольки, жаждущие, чтобы в них вдохнули жизнь, они казались сонными и ленивыми под тяжелыми прикрытыми веками, но это было обманчивым впечатлением. Мне и раньше случалось видеть такой взгляд.

— Ленни по вас с ума сходит, правда?

— Естественно.— Она растянула это слово.— Ведь Ленни очень требователен в сексуальном отношении.

Я поднялся с кресла.

— Прошу извинить. Я сейчас вернусь.

Она даже не шевельнулась.

Я прошел в спальню и уже через пару минут выяснил то, что хотел. На туалете стояла коробочка с драгоценностями— бриллианты и жемчуга стоили целое небольшое состояние. Рядом с телефоном валялась ее сумочка. Портмоне было до отказа набито стодолларовыми бумажками — ни одной мелкой купюры. Зато во всей квартире я не обнаружил никакой одежды: даже кружевных трусиков — и тех не нашлось.

Ленни был настолько очарован своей куколкой, что не собирался рисковать, предоставляя ей возможность выйти на улицу. А единственным способом удержать девицу дома — было лишить ее самого ничтожного клочка одежды. Даже я не смог бы придумать ничего лучшего.

Когда я вернулся в комнату, она лежала навзничь на кушетке, держа в руках по сигарете и приглашая меня закурить. Я наклонился, дабы воспользоваться ее любезностью, но она мгновенно прижала горящий конец к моей руке и рассмеялась, увидев, как я стиснул от боли зубы. Да, приятная девочка, нечего сказать. Они с Ленни должны отлично подходить друг другу.

— Вы говорили о том, что знаете, как найти Веру Уэст,— напомнил я ей.

— Разве? — спросила она и стала принимать соблазнительные, по ее мнению, позы. Но на мой вкус она была слишком уж раздета. На ее месте я хотя бы в штору закутался, что ли. Я отшвырнул еще не погасший окурок, и он шлепнулся прямо ей на живот.

Она вздрогнула и зашипела, но даже не разозлилась, только глаза ее вдруг вспыхнули ярким пламенем, под стать волосам.

— Вот за это я с вами рассчитаюсь,— бросила она мне вслед.— Приходите-ка снова.

Я захлопнул за собой дверь

Спустившись на лифте вниз, я зашел к управляющему домом, который жил на первом этаже. -

Заинтересовавшись десятидолларовой бумажкой, он впустил меня в маленькую комнатку, служившую ему гостиной.

— Значит, вам нужна информация. О ком же? О Серво или о потаскушках, которые живут на самом верху? Никто другой в этом доме никого не волнует.

— Вы угадали, я приехал по поводу Серво. Давно он здесь обосновался?

— С тех пор, как перебрался в Линкасл. Потратил целое состояние, чтобы оборудовать квартиру по своему вкусу, Да и на птичку, которая там заперта, стоит поглядеть.

— Я ее уже видел.

Он так судорожно сглотнул, что его острый кадык заходил ходуном.

— Ну... как она?

— Голая.

— Ох, что за баба! Я был там на днях, чинил раковину. Так она меня встретила в чем мать родила. У меня просто руки и ноги дрожали...

— А другие женщины там когда-нибудь жили?—перебил я его.

Глаза его потускнели, он пожевал губами и уставился на меня мутным взором.

— Он всегда имел хорошеньких девочек. Но эта самая лучшая.

Я выпустил клуб дыма.

— Когда-то давно у него была некая Вера Уэст. Вы ее помните?

Он помолчал, разглядывая собственные руки, потом раздельно произнес:

— Сэр, я вас совсем не знаю, а о той девушке вообще говорить не хочу.

— Конечно, она не такая, как другие, она настоящая,— сказал я самым дружеским тоном.

— Да, она была первый сорт,— горячо подхватил он.— Порядочная девушка из общества, но ведь и таким надо как-то жить. Она сбивала спесь с Серво. Я много раз слыхал, как он пытается затянуть ее к себе наверх. Да только она держала его на расстоянии. Ленни нравится, когда ему не уступают, вот он и вцепился в нее мертвой хваткой. Но она не из тех. Однажды меня сшиб автомобиль, и она дала свою кровь для переливания, хотя едва была со мной знакома.

— Она исчезла?

— По крайней мере, так я слышал,— мягко сказал он.— Надеюсь, у нее хватило ума скопить деньжат и послать Серво к черту.

— Ленни, наверное, страшно взбесился?

— Еще бы, правда, он очень скоро завел себе другую. Только они у него долго не задерживаются. За исключением последней. Эта рыжая, должно быть, отменная бабенка. И Главное, держит Ленни в руках. Она там хозяйка, словно жена ему.

— Бывает...— Я встал и раскурил окурок.— Может, еще загляну как-нибудь. Если узнаете что-то стоящее, приберегите для меня, не пожалеете.

— Договорились.— Он проводил меня до двери и уже на пороге добавил: — У них наверху вчера вечером случилась драка. Серво сцепился с каким-то парнем. Я как раз лазил на крышу и слышал крики. Окна у него всегда закрыты —там кондиционер. Так что голосов я не разобрал, но орали мужчины, это точно. Один Серво, другой — неизвестный.

Я поблагодарил старика и вышел на улицу. Там постоял перед домом, невидящим взглядом уставясь в каменную стену. Докурил сигарету и принялся за следующую. Но это мало помогло.

«Дела идут просто великолепно,— подумал я.— За какую-то пару дней меня успели избить, пытались подстрелить, чуть не соблазнили. Вот и все, чего я достиг». Впрочем, одно было несомненно: теперь стало известно, какая я важная персона. Вернее, каким был настоящий Джонни Макбрайд. Он оказался настолько значительной личностью, что его требовалось либо немедленно выгнать из города, либо срочно убить. Но почему? Черт побери, почему убийство Джонни отходило на второй план? Ведь его в первую очередь хотели именно заставить бежать. Смерть Макбрайда устраивала кого-то значительно меньше. Но почему, черт побери, почему?

А тогда, пять лет назад, почему он удрал? Из-за убийства Минноу или из-за двухсот Тысяч? Обе причины выглядели достаточно вескими, на какая из них была истинной?

Я зашел в аптеку и попытался дозвониться до Лега-на. Его на месте не оказалось. Тогда я связался с Ником. Он чуть не завизжал, услышав мой звонок.

— Что ты делаешь? Чем занят? У тебя все в порядке?

— Я в норме. Сейчас еду к тебе. Слушай, не ,ог бы ты вызвать к себе ту блондинку из ресторана, помнишь?

— Уэнди? Конечно, могу. Кстати, она мне звонила, говорит, что ты не соглашаешься укрыться у нее. Она на тебя обижена. Но приедет наверняка. Только попозже.

Теперь мне было о чем подумать. Ник и блондинка. Ведь именно они первыми повстречались мне в Линкасле; Что-то за этим крылось. Их вроде бы дружественные чувства, и в то же время чьи-то решительные шаги против меня... Да, над ситуацией стоило поразмыслить.

Когда я приехал на вокзал, она уже ждала. Окошко кассы было закрыто, негромко играло радио, на столе стоял кофейник с горячим кофе. Ник поспешно запер дверь и принялся трясти мою руку. Уэнди сидела у самой стенки. Прекрасная блондинка Уэнди с чудесными ножками и круглыми ягодицами, так красиво обрисовывающимися под платьем. Она улыбнулась мне и одним движением выскользнула из пальто, в которое куталась перед моим приходом. Упругие груди натянули ткань белой блузки и, присмотревшись внимательнее, я понял, что под ней ровным счетом ничего не было, если не считать кожи. Юбка облегала Уэнди ловко, словно перчатка, а в каждом движении девушки ощущался явственный ритм румбы. В разрезе юбки мелькал тонкий прозрачный нейлон, а присмотревшись внимательнее, можно было увидеть узкую полоску шелковистой кожи там, где кончался чулок.

Уэнди перебросила пальто через, спинку стула, Ник присел рядом. А я остался етоять, прислонившись спиной к двери. Я глядел на них обоих, и на моем лице, словно в зеркале, наверняка отражались все мои мысли. Уэнди хотела что-то сказать, но Ник опередил ее. Нахмурившись, он спросил:

— В чем дело? Что с тобой, Джонни? Ты...

— Я уже объяснял вам, что произойдет с тремя жителями этого города?

Они переглянулись, потом молча уставились на меня.

— Один из них умрет,— заявил я.— Другому переломают руки. А третья будет избита до полусмерти.

Уэнди вцепилась в подлокотники кресла и приподнялась, готовая вскочить на ноги. Глаза ее загорелись мрачным огнем.

— Повторите-ка, что вы сказали,— судорожно выдохнула она.

— В меня кто-то стрелял.

— Джонни! — полузадушенно вскрикнул Ник.

— Заткнись. До тебя я тоже доберусь.

Конечно, Уэнди была очаровательной крошкой, но у меня она особенного восхищения не вызывала. Я задавал себе только один вопрос: могла она стрелять в меня или нет?

И решив, в конце концов, что могла, поинтересовался:

— Где вы были весь день?.

— Какое вам дело?

— Отвечать!

Глаза ее вспыхнули еще ярче.

— Пожалуйста, не распоряжайтесь. Мне вовсе не по нраву такая самоуверенность. Неужели вы действительно считаете, будто мы могли в вас стрелять?

— А почему нет, милочка? Это же проще простого. Кому было известно, что я нахожусь в городе? Могу перечислить. Нику, вам, Линдсею, Таккеру, служащим отеля.— Я наблюдал за выражением ее лица из-под полузакрытых век.— Линдсей и Таккер не промахнулись бы. Ник не увидел бы меня на таком расстоянии. Служащие отеля не полезли бы в эту историю. Остаетесь вы. Забавно, правда?

И я улыбнулся ей. Но она не ответила тем же. Правда, лицо ее вдруг смягчилось: исчезли жесткий складки у рта и, не знай я, что она за человек, то мог бы даже подумать, что ей жаль меня.

— Без четверти десять меня разбудил почтальон,— сказала она,— мне пришло заказное письмо. Можете проверить. Примерно через двадцать минут явился молочник, принес счет к оплате. Молочника зовут Джерри Уиндог, если хотите, разыщите такого на молочном заводе. Еще до его ухода приехал Лут с моим новым костюмом и пробыл у меня до полудня. С ним явился, приятель из рекламного бюро.

— О, господи, Джонни, объясни, как ты собираешься поступить, и мы тебе обязательно поможем. У меня полно знакомых, к любому можно обратиться за содействием.

В моей голове стали рождаться идеи, которых раньше и в помине не было.

— Мне не нравятся обстоятельства смерти Минноу.

Он же просто сидел за своим столом, и подстрелили его чисто, аккуратно, без лишнего шума. А после этого выплываю я с отлично сфабрикованным мотивом для убийства.

— Пистолет,—холодно произнесла Уэнди. Ник механически взглянул на мои руки, но ничего не сказал.

— Да, пистолет,— повторил я.— Это самый важный пункт. Линдсей о нем твердил. Теперь Уэнди заговорила, Я и сам о том же думаю. И все-таки интересно, чем. тогда занимался Минноу в своей конторе?

— Газеты писали, что он, как обычно, работал,— пробормотал Ник.

— Но время было довольно позднее.

— Ты на что намекаешь?

— Я уже говорил: мне не нравится, как он умер. Ему бы следовало сползти со стула или упасть на пол. Если бы его застигли врасплох, он бы сделал хоть какое-то движение перед смертью, особенно, заметив меня.

— Но ведь ты великолепный стрелок, Джонни! У тебя же медали за стрельбу.

— Однако не настолько быстрый. Я думаю, убийца все время прятался в конторе. Возможно, Минноу вообще пришел встретиться с ним. Как, по-вашему?

— Не исключено,— сказали они в один голос.— Но как это выяснить?-

Уэнди вскинула ногу на ногу. Узкая полоска белой кожи сверкнула повыше нейлонового чулка.

— У Минноу осталась вдова. Может, она в курсе?

— Где она живет?

— Хотите туда наведаться?

Я кивнул.

— Поехали, и поскорее.

Вдова Минноу обитала в пригороде в белом каменном доме, обнесенном забором. Я открыл калитку и пропустил вперед Уэнди. Улыбнувшись мне, она поднялась по ступенькам крыльца.

Дверь отворила приятной внешности женщина лет пятидесяти на вид.

— Здравствуйте, чем могу быть полезна?

Миссис Минноу?

Она кивнула.

— Да, это я.

Первые слова было очень трудно произнести, но я все-таки выступил вперед и сказал:

— Не могли бы вы уделить, нам несколько минут, если не заняты? Это очень важно.

— Разумеется, проходите. Будьте как дома.

Мы направились за ней в гостиную. Это была уютная, красивая комната, обставленная со вкусом и любовью к порядку. Мы с Уэнди опустились на кушетку, женщина села в кресло и улыбнулась.

— Мы... насчет вашего мужа,—начал я.

Возможно, прежде такой вопрос задел бы ее за живое. Теперь нет. Присутствия духа она не утратила, толь-, ко на лине ее появилось вопросительное выражение.

— Я — Джонни Макбрайд.

— Я знаю.

Мы с Уэнди ошеломленно уставились на нее.

— Неужели вы думаете, что я могла так основательно забыть ваше лицо? .

— Но тогда почему вы настолько спокойны?

— А в связи с чем я должна волноваться?

— Но все считают, будто я убил вашего мужа.

— А разве это действительно правда?

Черт возьми, да она смотрит на меня, словно мать на ребенка, притащившего из школы плохую оценку,

— Нет,— ответил я.

— Так чего же вы переживаете?

Это уж было слишком даже для меня.

— Я вас не.понимаю,— покачал я головой.

— Я тоже никогда не верила, что вы убили Бo6a,— проговорила она.

— Давайте все-таки разберемся, миссис Минноу,— пробормотал я.— Я сейчас как в тумане. Если, по-вашему, я к убийству непричастен, почему же вы не заявили об этом в полицию?

— Мистер Макбрайд, пока, я сделала для себя такой вывод, полиция уже приняла свое решение. Тем не менее, я сообщила об этом капитану Линдсею, но он не обратил на мои слова никакого внимания. Тогда я еще раз все обдумала, и теперь совершенно уверена, что не ошиблась. Более того, я вас ждала.

— Меня?

— Ну да, невиновный человек обязательно вернется, чтобы оправдаться.

— Благодарю вас. А как -же мои отпечатки на пистолете?

— Уж это ваша забота выяснить, как они туда попали, молодой человек. И она улыбнулась мудрой улыбкой женщины, немало повидавшей на своем веку.

— Великолепно. Но как же вы считаете меня неповинным, если эти отпечатки все-таки существуют?

Она чуть слышно вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— Мы с Бобом были женаты много лет. Вам, наверное, неизвестно, что долгие годы он был одним из лучших полицейских Нью-Йорка. И районным прокурором, кстати, тоже неплохим. Боб никогда не интересовался мелкими деталями. Всегда докапывался до истинных мотивов преступления.— Она посмотрела мне прямо в глаза.— Мотивом его убийства была не месть.

— А что же?

— Точна сказать не могу.

— В ту ночь... Зачем он пошел в свою контору?

— Сперва мне придется кое-что объяснить. Однажды он рассказал мне, что к нему в контору явилась какая-то насмерть перепуганная девушка и вручила на- хранение письмо, которое попросила не вскрывать до ее смерти. Такие случаи бывали в его практике, и он не удивился. Однако, позабыв запереть письмо в служебный сейф, он принес его сюда и запер в сейфе домашнем, а потом и вовсе о нем не вспоминал.

Но как-то, уже через несколько месяцев, юн вернулся домой очень взволнованный и спросил, не знаю ли я, куда это письмо задевалось. В тот же вечер, когда я приносила чай в кабинет, он копался в сейфе, при мне: достал оттуда письмо, потом положил обратно.

Через два дня, время было уже позднее, ему позвони.; ли из Нью-Йорка. Он страшно разнервничался и несколько раз повторил в трубку слово «подтверждение». Потом поднялся наверх, и я услышала, как хлопнула дверца сейфа. Затем он опять спустился, надел пальто и шляпу и объяснил, что уходит часа на два. А когда вернулся, снова на несколько часов засел за бумаги. Среди ночи опять раздался телефонный звонок из конторы; Боб уехал, и больше я его не видела. Его убили.

— Кто же ему звонил?

— Полицейский по имени Таккер.

У меня непроизвольно сжались кулаки.

— Зачем?

— На имя Боба пришло заказное письмо. Таккер справлялся, принести ли его на дом, или Боб сам за ним придет. Муж решил пойти сам.

Проклятье! Проклятье! Проклятье! Я уже готов был возликовать, но опять все сорвалось! Подонок Таккер!

— Линдсей проверял это? — спросил я.

— Разумеется,— кивнула она.

—- А что случилось с письмом той девушки?

— Не знаю. Сейф наверху остался открытым, и письма я там не заметила. Капитан Линдсей показал мне все, что находилось в конторе у Боба. Правда, это был простой белый конверт, в общем, я не могла сказать ничего определенного.

— Вы считаете, что он погиб именно из-за него?

— В том числе. Для многих людей его. смерть стала счастливым исходом.

— Для Серво?

Она улыбнулась,

— Для меня?

Она улыбнулась и кивнула.

— Для всего этого прогнившего проклятого города?

Улыбка ее стала горькой, но она снова кивнула.

— Значит, мотивов убийства могло быть очень много?

— Сколько угодно, в данном случае лишь месть исключается. Это было бы слишком просто.'

— Я тоже так считаю,— сказали.

Она высоко подняла брови, губы ее изогнулись. Странное выражение Появилось у нее на лице, словно она радовалась чему-то, хотя и не имела для этого причин. Она опять смотрела на меня взглядом матери, прекрасно знающей, что ребенок говорит неправду, и ждущей чистосердечного признания.

Почувствовав себя крайне неловко, я поднялся и кивнул Уэнди.

— Большое спасибо, миссис Минноу. Вы мне здорово помогли.

— Очень рада. Если вам что-нибудь понадобится, номер моего телефона есть в справочнике.

Она проводила нас до двери и долго еще стояла, глядя вслед. Мы сели в машину, и Уэнди нажала на газ.

Несколько минут я молчал, давая улечься в голове услышанному,- а когда все разместилось по полочкам и закрепилось, спросил:

— Так что вы думаете по этому поводу?

— Странная женщина. Не знаю, как бы я повела себя на ее месте. По-моему, она совершенно уверена в вашей невиновности.

— А вы?

— Это имеет какое-нибудь значение?

— Да нет, не особенно.

Она побарабанила пальцами по рулю — мы как раз стояли перед светофором — и сказала:

— Я уверена гораздо меньше.

Впрочем, мне было на это наплевать. Пусть считают что угодно, лишь бы не мешали мне выполнять задуманное. Я откинулся на спинку сиденья и принялся размышлять о таинственном письме.

Тем временем Уэнди затормозила у тротуара.

— К сожалению, вам придется выйти здесь. Я очень тороплюсь, а мне еще надо заехать домой за платьем.

— Вы не могли бы подбросить меня в центр?

— Честное слово, Джонни, нет.

Я усмехнулся и вылез из машины.

— Ладно, трудящаяся девушка, спасибо за доставку.

Она протянула из окошечка руку, и я заметил на ее лице такое же странное выражение, как у миссис Минноу.

— Джонни... вы, кажется, неплохой парень. Надеюсь, вы твердо знаете, чего хотите...

— Да.

— И, Джонни... я совершенно убеждена...— Она сморщила нос, словно девочка, и широко улыбнулась,

На этот раз мне не пришлось подтаскивать ее к себе, потому что она подвинулась сама. Губы ее были теплыми и нежными.

Когда я оторвался от нее, она с трудом перевела дыхание и послала мне воздушный поцелуй.

Я помахал ей на прощание рукой, потом поймал такси и доехал до центра города.

Глава 6

Остаток вечера я посвятил обходу пивнушек и к десяти часам, проглотил неимоверное количество пива, уже располагал сведениями о том, что два человека видели когда-то Веру Уэст в обществе Серво.

Выйдя в пять минут одиннадцатого из «Голубого зеркала», я решил все-таки подпустить к себе поближе типа в сером костюме, который тащился за мной по пятам, начиная со второй пивнушки.

Он был коренаст и невысок, на затылке у него торчала соломенная шляпа, а карман брюк подозрительно оттопыривался. Нет, полицейские Линкасла действительно нуждались в парочке хороших уроков.

Зайдя за угол, я отступил в тень какой-то изгороди, и уже через минуту он попал в мои объятия. Я заломил ему руки за спину, уперся коленом в хребет и пояснил, что при малейшем сопротивлении сломаю позвоночник. Потом извлек из его кармана пушку, бросил ее на траву и легонечко тряхнул свою жертву.

— Кто послал тебя, дружок?

Его отчаянный вопль прорезал тишину. Глаза вылезли из орбит, изо рта потекла тонкая струйка слюны. Я чуть ослабил хватку и повторил свой вопрос. Но ответа не услышал: откуда-то издалека до меня донесся резкий хлопок, и вокруг внезапно стала сгущаться ночь, пока все не исчезло из глаз.

Сознание возвратилось ко мне вместе с ощущением, будто тысячи молотков одновременно бьют меня по голове, медленно-медленно. Потом, стали проявляться голоса и звуки.. Двигаться было очень больно, но я все-таки приподнялся, стараясь не шуметь.

— Проклятье,— сказал чей-то голос,— он чуть меня пополам не разорвал!

— Заткнись, сам напросился! Так и сидел у него на спине.

Первый, голос разразился потоком проклятий.

— Но ведь ты должен был находиться рядом, а явился черт-те когда!

— Однако появился же! Или, по-твоему, надо было переть на светофор?

— Кто-то мне за все заплатит! А этот сукин сын еще говорит, что парня можно взять голыми руками! Мол, стоит на него только прикрикнуть, и он в штаны наложит со страху!

— Не ной! Он же воевал, у него медали, а за трусость их не дают.

— Ну и что с того? Этот сукин сын заявил, что парень на войне устал. Утомился, мол, от сражений, выдохся; настоящий желторотик.

— Но в конце-то концов мы его заполучили, разве нет?

— Так-то оно так, но для желторотика мерзавец чересчур смел. Правда,, война окончилась давно, может, что изменилось....

Вот значит что! Я был почти благодарен говорившему. Понятно, отчего Джонни считался здесь слюнтяем. Если ты побывал на войне, если по горло сыт кровью, смертью, мучениями людей, если не в состоянии больше принимать участие ни в каком насилии, то все вокруг начинают считать тебя желторотиком.

Я открыл глаза и непроизвольно пошевелился. Оказывается, мы ехали в машине. Один из похитителей заметил мое движение и ткнул меня пистолетом в ребро.

— Сынок очнулся,— произнес он.

Коротышка, которого я сумел проучить, быстро повернулся и ударил меня по зубам.

— Вот тебе, подонок, и еще сейчас получишь.

Второй остановил его:

— Заткнись, веди машину как следует, иначе мы перевернемся.— Потом снова ткнул меня пистолетом.— А ты сиди тихо, как мышка, а то заработаешь пулю в живот, а такая смерть не слишком приятна.

Я вытер кровь с лица тыльной стороной ладони и посмотрел в окно. Мы ехали за городом, по пустынной дороге, в машине с двумя дверцами, а следовательно, никаких шансов удрать у меня не оставалось. Приходилось набраться терпения.

Через полчаса машина повернула на узенькую дорожку, которая, точно лента, вилась по совершенно безлюдной местности.

Сердце мое бешено заколотилось. До сих пор дела обстояли не так плохо, но теперь я больше не сомневался в том, что меня ожидает.

Дорожка становилась все уже и, наконец, совсем оборвалась. Перед тем как фары машины погасли, я успел заметить отблески звезд в воде и понял, что приехали мы к какому-то заброшенному карьеру.— Выходи,— сказал тип с пистолетом и для убедительности еще раз ткнул под ребро.— Давай, давай, пошевеливайся, двигай прямо вперед. И не шуми, а то хуже будет.

Я шагнул в темноту, проклиная себя. Чертов дурак! Они же охотились за мной весь день, только и ждали, чтобы я свернул в какую-нибудь темную улочку, и я собственными руками облегчил им задачу! А теперь они точно забавлялись, держась от меня поодаль, чтобы я не мог резко обернуться и выхватить у кого-то пистолет. Господи! Не могу же я вот так просто сдаться! Я должен что-то сделать! И, повинуясь какому-то безотчетному инстинкту, я сказал:

— Дайте мне сигарету.

— Ладно уж, дай ему,— произнес чей-то голос.

— Какого черта!

— Дай, я тебе говорю.

Я услышал шорох, потом к моему рту поднесли сигарету. Я зажал ее губами и достал коробок, чтобы прикурить.

Потом повернулся к ним лицом, крепко зажмурился и чиркнул спичкой. Эти идиоты ничего не сообразили. Вспышка ослепила их: в полной темноте перед ними загорелось желтое пятно. Мне было достаточно этой секунды. Открыв глаза, я теперь видел во мраке лучше их. Я прыгнул влево от того места, куда упала горящая спичка, и плашмя бросился в грязь.

Тут же загремели выстрелы и раздались отчаянные проклятия. Я нашарил камень и швырнул его туда, откуда стреляли. Вопль прорезал воздух, и они стали палить в противоположную сторону. Один из стрелков метался футах в трех от меня. Подобравшись поближе, я бросился на него сзади и зажал рот рукой. Он захлебнулся криком. Мне удалось выбить у него оружие, сунуть его к себе в карман, а самого владельца плотно прижать к себе.Через секунду пуля, попавшая прямо в него, произвела отвратительнейший в мире звук.

— Попал!—проговорил кто-то.

Послышались шаги, чирканье спички, и я увидел двух моих преследователей, склонившихся над телом.

— Черт, да это Ларри!

Тот, что был со спичкой, попытался тут же загасить ее, но поздно: я выстрелил ему прямо в голову. Он конвульсивно дернулся, рухнул на землю и покатился вниз. Спустя короткое время до меня донесся тяжелый удар его тела о воду.

Второго я не стал преследовать. Он бежал с невероятной быстротой, и я еще долго слышал потом, как он отчаянно продирается сквозь кусты.

На всякий случай я пнул ногой того, которого назвали Ларри, и труп покатился по траве. Минутой позже он присоединился к своему приятелю на дне карьера.

Они поступили очень мило, оставив мне автомобиль. Номер у него был другого штата, на полу валялись детские игрушки, так что машину наверняка украли.

Я уселся за руль, развернулся и помчался в город.

Мне бы следовало чувствовать себя отлично. Конечно, я измазался как черт, зато уцелел. Любой бы этому радовался, только не я. Слишком уж привычным оказалось для меня ощущение пистолета в руке и слишком приятно было наблюдать чужую смерть, пусть даже человек ее и заслужил. Да и мысли у меня в голове крутились совсем неподходящие для порядочного парня: например о том, что надо срочно устранить все следы, пока полиция не провела парафиновый тест. Я отлично знал, как следует поступить в таком случае, но ума не мог приложить, кем же я был несколько лет назад. По спине у меня потекли струйки холодного пота: чересчур .много всякой чертовщины я умел, да только никакой от нее пользы не было.

Я подъехал к ближайшей аптеке, купил все необходимое, вернулся в машину и через минуту насчет парафинового теста уже не беспокоился. Выбросив бутылки в окошко, я собрался повернуть ключ зажигания, но тут заметил на сиденье блокнотик с заткнутым за колечки карандашом. Блокнот был совершенно новый, если не считать первой страницы, на которой значилось: «Джон Макбрайд. Зарегистрирован в „Хаттауэй-Хаус“ под собственным именем. Стеречь оба входа».

Все стало ясно! Было уже две попытки покончить со мной, теперь ожидалась третья. Наверное, я все-таки чертовски важная птица, если меня так стремятся убрать. Значит, мне нельзя было возвращаться в отель. Следовало забраться куда-нибудь в безопасное место в поразмыслить о дальнейших планах.

Только в третьем часу ночи я оставил машину у полицейского участка и зашел в небольшой бар на противоположной стороне улицы. Народу было много, и я сумел незаметно проскользнуть в телефонную будку. Ночной дежурный в редакции назвал мне номер Легана, но последний не очень-то обрадовался тому, что его подняли в такое время.

— Какого черта? — прорычал он в трубку.

— Это я, детка, Джонни. Есть новости, если интересуешься.

Теперь его голос Зазвучал дружелюбно.

— Нашел ее?

— Нет. Зато меня нашли.

— Господи! Что еще?

— Пришлось съездить на прогулку. Знаете карьер за городом? Там на дне сейчас лежат два тела. Третий успел удрать.

— Вы их?..— Он выжидающе замолчал.

— Только одного. Другого подстрелил собственный приятель. Третий скоро доберется Домой, поэтому лучше нам все обговорить заранее.

— Слушайте, Джонни, Линдсею это совсем не понравится.

— Ага. Но ведь тот, кто их послал, не может ничего, рассказать, не выдав себя, а значит, и мое имя в этом деле фигурировать не будет. Вы не станете болтать?

— Попытаюсь. Отправлюсь туда прямо сейчас.

— Может быть, вам удастся установить их личности. Кстати, автомобиль они украли. Я оставил его у полицейского участка.

— Вы просто осел, Джонни!

— Все мне так говорят. Может, я и сам когда-нибудь в это поверю. Да, вот еще что, пока не забыл. Как зовут рыжую крошку, которую Серво держит у себя в квартире?

Потише, Джонни. Надеюсь, вы не валяли с ней дурака, а?

— Да нет. Она, правда, очень старалась.

Он тихо выругался.

— Вам что, охота поскорее стать трупом?

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Ладно, пожалуйста, ее зовут Трей Авалард. Она с Ленни, наверное, года два живет. Когда-то приехала в город выступать в варьете и понравилась ему настолько, что он купил ее контракт.

— У кого, Леган?

Тот поперхнулся, закашлялся, а когда заговорил снова, голос его уже звучал мягко.

— Вам бы следовало работать полицейским, Джонни. Ну и нюх у вас!

— Короче!..

— Ленни приобрел ее контракт за пятьдесят тысяч, причем втихаря. Правда, шумиха вокруг потом поднялась. Подобная сумма лично мне показалась чрезмерной для такого мерзавца, как менеджер варьете. И я решил все проверить. Выяснилось, что он получил только пять тысяч, остальные были положены на счет Трей Авалард.

— В таком случае ее товар, должно быть, первого сорта. В. следующий раз придется заняться экспертизой.

И я повесил трубку, прервав ругательства, посыпавшиеся на мою голову. Поймав такси только через два квартала, я назвал шоферу адрес на Понтель-роуд.

Белы,й дом йа вершине холма был расположен на редкость удачно. Архитектор, видимо, учел, что в ближайшем будущем город подберется к самому подножию: из окон наверняка открывался отличный вид.

Я поднялся по- ступенькам к самой табличке «У. Миллер» и огляделся в поисках цветочной кадки. Она стояла за колонной, и ключ в ней, как и говорила Уэнди, действительно был.

В холле горела тусклая лампочка, но чтобы забраться наверх, света вполне хватило.

Я нашел ванную комнату, сбросил с себя одежду и встал под душ. Повязка на голове намокла, Пришлось ее выкинуть и соорудить себе новую, воспользовавшись бинтом из аптечки. Потом я повесил одежду в шкаф и огляделся. Из ванной вели две двери. Я открыл одну из них, ощутил обычный аромат женской спальни, осторожно отступил назад и заглянул в другую. Здесь было получше. Я сбросил с себя полотенце, распахнул окно и глубоко вдохнул свежий ночной воздух.

Желтая луна неторопливо плыла по небосводу, освещая тихий, уснувший город.

Я потянулся, нащупал позади себя постель, сунул в рот сигарету и чиркнул спичкой.

— А без одежды ты намного лучше, Джонни,— проговорил за моей спиной мягкий голос.

Спичка обожгла мне пальцы, я отшвырнул ее прочь, но прежде чём она погасла, успел разглядеть в углу постели нагое тело, тут же нырнувшее под покрывало.

Луна игриво подмигнула мне, чуть задержавшись на нежных холмиках ее грудей, подрагивающих от частого дыхания.

— Прости, детка,—сказал я хрипло.— Я думал... думал, что здесь никого нет.

Она грациозно изогнулась, темный овал ее рта шевелился.

— Так оно обычно и бывает, Джонни.

Я бы ушел немедленно, но она вдруг протянула руку и коснулась меня кончиками пальцев. Словно птичьи перышки защекотали мою кожу, а она по-звериному осторожным движением повернулась под покрывалом. И нас обоих захлестнула страсть, словно два животных мы сплелись в яростном объятии. Вся она была порыв и пламень, и я ни в чем не уступал ей.

Утром, когда я проснулся, она еще спала. Я подоткнул под нее одеяло и спустился на кухню.

Не успел я сварить кофе и согреть завтрак, как послышались ее шаги. Уэнди была в легком красивом халатике, который ничего не скрывал.

— Доброе утро, я все хотела приготовить сама.

— Ничего. Ты была достаточно гостеприимна прошлой ночью, а я тороплюсь.

— Торопишься? Дела в городе?

— Да. Собираюсь отыскать того, кто хочет меня убить.

Брови ее поползли наверх.

— Правильно, второе покушение,— кивнул я.

— Но кто же?..

— Мне и самому интересно. Ты никогда не слышала о Вере Уэст?

— Конечно, слышала. Это та самая...

— Которую я любил. И которая меня так одурачила.

Она заявила Гардинеру, что я попросил у нее документы, меня совершенно не касающиеся. Специально, чтобы за все отдувался я, если она попадется. Так и получилось. Это она подделала бумаги, а мне пришлось расплачиваться!

— Я знаю, что она работала в банке, а потом была девушкой Серво. Но ты действительно уверен, что твои подозрения обоснованы?

— Конечно, правда, доказательств у меня Никаких нет. Потому-то она и пропала, словно в воду канула. Если бы я только разбирался во всей этой банковской чепухе, то многое сумел бы установить.

Она снова вздернула брови.

— Но ведь ты...

— Я никогда не работал в банке,— проговорил я.— потому что я не Джонни Макбрайд. Ты вторая и последняя, кому я рассказываю об этом. Понимаешь, Джонни Макбрайд мертв. Мы только похожи с ним как две капли воды.

Она застыла с куском на вилке, разинув рот и вытаращив глаза.

Я дал ей время переварить услышанное, потом знаком попросил продолжать завтрак и выложил все как есть.

Покончив с едой, она глубоко затянулась сигаретой.

— Это просто невероятно. Неужели до сих пор никто не заметил разницы между вами?

— Пока нет. И я собираюсь продолжать игру, пока не выясню, почему Джонни удрал отсюда. А тебе обь-. ясняю все это в расчете на твою помощь.

— Нику... будешь рассказывать?

— Ему — нет. Он для помощника слишком стар.

— Ну хорошо. Кстати, не называй его Пепом, он обижается, ведь ты, по идее, должен быть прекрасно с ним знаком, чтобы звать собственным именем.

— Ладно. Запомню. Тебя же я попрошу вот о чем. Не откажись поискать для меня Веру Уэст. Тебе, женщине, легче наводить справки. Поболтай со своими поклонниками в ресторане, вдруг они что-нибудь знают.

— Хорошо, Джонни... уж позволь мне так к тебе обращаться, я сделаю все, что в моих силах. Кстати, если хочешь, можешь взять мою машину, я и старой обойдусь. Она в гараже.

— Спасибо,— сказал я, поднимаясь.— Я поехал. И, знаешь, лучше не жди меня.

Она усмехнулась и показала мне язык.

Я забрал из гаража двухместный «форд», вырулил на улицу и покатил По Понтель-роуд.

Проезжая мимо газетного киоска, я купил там «Линкаслские новости» и убедился, что Леган слово сдержал. На первой странице красовались громадные снимки, увековечившие полицейских, извлекающих при свете фар трупы со дна карьера. В репортаже сообщалось, что некто неназвавшийся ночью по телефону информировал власти об убийстве. Те немедленно приняли меры, трупы опознаны. Оба мертвеца — гангстеры средней руки из Чикаго. Один разыскивался за нарушение подписки о невыезде, другой — по подозрению в мелких кражах в районе Филадельфии. Линдсей расценивал происшедшее как месть со стороны неизвестных гангстеров из другого штата.

И это было все. Свернув газету, я забрался в телефонную будку, набрал номер «Хаттауэй-Хаус» и попросил Джека.

— Джек, это Джонни Макбрайд,— представился я.— Мы не могли бы с вами встретиться?

Голос его прозвучал очень настороженно:

— Конечно, сэр. «Гриль-бар», вы говорите? Ладно, через пятнадцать минут.

Бар этот находился в шести кварталах от отеля, и я появился там первым. Он пришел чуть позже. Я заказал нам обоим кофе,

— Моя комната еще пустует? —- спросил я, поздоровавшись.

— Конечно. Пару раз вам звонили, но не назвали себя.

Я протянул ему две десятки.

— Когда вернетесь, отметьте, что я выбыл, и рассчитайтесь за меня. Мой чемодан выкиньте на помойку. В отель я больше не вернусь.

Он кивнул. Я подождал, пока отойдет официант, притащивший кофе, и спросил:

— Не могли бы вы оказать мне услугу?

— Если вы о женщинах, то разумеется.

— Вам никогда не приходилось слышать о некой Вере Уэст?

Он присвистнул.

— Ишь вы куда метите! Ведь это одна из бывших девиц Серво.

— Где она теперь?

Глаза его сразу потускнели.

— С того дня, как Серво с ней расстался, я видел ее всего один раз. Вид у нее был .озабоченный. Помню, в тот вечер один из ребят Серво провожал на поезд свою курочку. Ну и столкнулся на вокзале с мисс Уэст. Она бросилась бежать как сумасшедшая, вскочила в такси и укатила. Больше я ее не встречал.

— Она приехала тогда или отбывала куда-то?

— Приехала Ночным из Чикаго..

— А кто тот парень, которого она испугалась?

— Эдди Пакман, правая рука Ленни Серво,

— Опишите мне ее,— попросил я.

— Ну...— Он замешкался, припоминая.—На ней был плащ. Глаза покрасневшие. Очень красивые волосы. Она распустила их по плечам, на манер пажа. Золотистые. Пожалуй, хорошо сложена. Я не присматривался.

— Ладно,— сказал я.— Ну а если предположить, что она все-таки скрывается в Линкасле? Где бы мы стали ее искать?

— Господи, да ей достаточно было перекрасить волосы, и полдела сделано, Она вполне может работать, например, в прачечной и жить в меблированных комнатах. В этом городе любой спрячется так надежно, что никто не сыщет. Я знаком с парой ребят, которые ухитрились укрыться здесь от самих федов. Их до сих пор не нашли.

— Ясно. Еще одно, Почему она порвала с Серво?

— Честно говоря, не в курсе,— пожал он плечами.— Но только он никого не держит при себе долго. А те, с кем он расстался, не очень-то его жалуют.

— Понятно. Что ж... Скажите, а по-вашему, могла она докатиться до публичного дома?

— Не исключено, как. и любой другой вариант. Во всяком случае, вы можете навести справки.

— А рекомендации мне понадобятся?

— Да. Отправляйтесь на Эльм-стрит, 107, и объясните тому мешку, который всем распоряжается, что вы от меня.— Он ухмыльнулся.—Впрочем, вы и так справитесь.

Я выложил на стол очередную десятку и поднялся.

— Спасибо за все. Сдачу можете оставить себе.

— Благодарю. Всегда к вашим услугам. Уж я порасспрошу своих девочек насчет вашей птички. Позвоните, может что и узнаю.

— Отлично,— сказал я, переждал какое-то время после ухода Джека, вышел на улицу и снова сел за руль. Сегодня я собирался наконец выяснить подробности своей биографии. Вернее, биографии Джонни.

На это потребовалось не так много сил, я даже получил удовольствие. Начал с регистрационных книг ратуши, откуда установил, что я родился девятого декабря 1917 года, осиротел, когда учился еще в средней школе, и был официально усыновлен дядей-холостяком, умершим во время моей службы за границей. Потом я раскопал сведения о всей своей семье, узнал, где мы жили, а в библиотеке из старых газет выяснил некоторые факты о своем пребывании в армии.

Оказалось, что я прошел военную подготовку где-то на юге, а за границу был направлен уже потом.

Еще раз перебрав в уме все детали, я уверился, что теперь могу безболезненно отвечать на любые вопросы о своем прошлом. В четверть третьего я позвонил Легану. Он предложил мне встретиться на автостоянке на западной окраине города, но в голосе его слышались какие-то странные нотки.

Стоянку я нашел без труда, подъехал к ограде и заглушил мотор. Его автомобиль появился через пару минут. Я помахал ему рукой. Он припарковал машину и пересел ко мне.

— Какие-нибудь новости?—спросил я,

— Целая куча!

Он смотрел на меня как-то непонятно.

— Выяснили, кто были эти ребята?

— Нет... Я выяснил, кем были вы.

Он сунул руку в боковой карман и вытащил конверт.

Потом неторопливо извлек оттуда несколько газетных вырезок и какой-то печатный циркуляр.

— Взгляните.

Я поглядел, на бумагу очень внимательно, ибо циркуляр был полицейским, с фотографией мужчины!

С моей фотографией. Звали меня Джордж Уилсон. Я разыскивался по обвинению в вооруженном ограблении и преднамеренном убийстве.

Глава 7

— Где вы раскопали такое? — Это было все, что мне удалось из себя выдавить.

— В нашей паршивой газетке отличный архив. Читайте до конца.

Я дочитал. Здесь помещались отчеты о преступлениях, в которых меня подозревали. Все мои злодеяния были датированы, а последнее произошло за три недели до того, как я потерял память.

Я сунул бумаги обратно в конверт и вернул Легану.

— Что вы собираетесь делать с этим?

— Сам не знаю.— Он поглядел в окно. — Сказать по правде, ума не приложу. Вы же видите, что вас разыскивает полиция.

— Как-нибудь обойдется.

— Обойдется, пока вы не оставляете отпечатков. Но рано или поздно копы что-то предпримут. Конечно, можно все свалить на Джонни Макбрайда. Он ведь мертв, ему без разницы.

— Бросьте ваши штучки.-

— Ладно. Я просто так. Кстати, я проверил вашу историю. Компания, где вы работали, все подтвердила. Если вы и вправду натворили дел до катастрофы, то теперь вы совсем другой человек. Наверное, несправедливо было бы отдать вас в руки полиции за чужие преступления.

Я ухмыльнулся.

— Спасибо, приятель. А ну как память ко мне вернется?

— Подождем, пока это произойдет.

— Полагаете, я сообщу вам?

— Нет, не полагаю,

— Вряд ли меня настолько замучает совесть, что мне захочется сплясать на конце веревки.

— Уж это точно. Ведь и сейчас вы не в лучшем положении. Разве дто рискуете быть повешенным не за свои грехи,— хмыкнул Леган.

— Линдсею известны новые факты?

— Нет. Вы будете в большей безопасности, если для него по-прежнему останетесь Макбрайдом.

—Что-то странно вы себя ведете. Репортер упускает сенсационную историю... Трудно поверить.

— Упускаю только оттого, что убежден.: здесь наклевывается нечто куда более сенсационное. На то я и журналист. И не давите на меня, Джонни.

— Понятно. А как насчет Веры Уэст?

— Ничегошеньки не узнал. Исчезла без следа,

— А мои друзья, которые чуть меня не укокошили?

— Если их кто и послал, то следов все равно никаких не осталось. Ничего выяснить не удалось.

— Что-то еще должно произойти. Третий остался жив, значит, они снова активизируются. Как только это случится, позвоню вам.

— Хорошо. Найдете меня в «Сиркус-баре», если уцелеете, конечно.

— Уцелею, Леган. Вы даже не представляете, какой я живучий.

Он улыбнулся в ответ на мою ухмылку, вылез и пошел к своей машине.

Я подождал, пока он отъедет, и тоже нажал на газ.

Полчаса спустя я был в квартале Красных фонарей. Номер 107 оказался последним на этой улице. Двухэтажный белый домик с красными ставнями, красной дверью и красными венецианскими жалюзи на окнах.

Очень символично.

Я поднялся по ступенькам и постучал. Изнутри доносились звуки радио. «Лунная соната». Довольно странно для такого заведения.

Дверь отворилась, и на пороге возникла женщина, приветливо улыбающаяся мужчине, появившемуся здесь в столь неурочное время: было всего четыре часа дня.

Правда, на мешок она вовсе не походила, Как говорил Джек. Вообразите себе Венеру с угольно-черными волосами, пышным ртом и огромными глазищами, к тому же затянутую в облегающее, как перчатка, платье, которое, казалось, треснет по швам, если до него дотронешься, и тогда вы поймете, как выглядела дама, открывшая мне дверь.

— Меня присылал Джек,— произнес я, чувствуя себя глупее некуда.— Но если бы я знал, что здесь живете вы, сам бы примчался со всех ног.

Она мило улыбнулась и пригласила войти.

Я очутился в приятно обставленной комнате. По стенай тянулись полки с книгами, причем с хорошими. В углу стоял магнитофон с целым набором записей, в основном, классики, и только парой популярных в нынешнем сезоне мелодий.

— Вам нравится у нас?

Она поставила передо мной поднос с бутылкой виски, бокалом и льдом.

— Я еще никогда в подобном месте не бывал.

— В самом деле? — Она отпила из своего стакана.— Я одна до шести часов. Девочки появляются в начале седьмого.

Тем самым она деликатно дала понять, что Венера здесь только хозяйка, а не наемная девица.

— Я специально пришел так рано, детка. Мне нужна лишь информация. Джек говорил, что вы вполне могли слышать когда-нибудь о некой Вере Уэст.

— Конечно, я о ней слышала. А почему она вас интересует?

— Этого я сказать не могу. Одно время она находилась в городе, потом вдруг исчезла. Куда?

— Не знаю.— Голос ее прозвучал так холодно, что я насторожился.— Она была раньше девушкой Ленни Серво, но тут нет ничего удивительного. Многие женщины через это прошли.

— Вы тоже?

— Очень давно. — Она глубоко затянулась сигаретой и, выпустив колечко дыма, проследила за ним взглядом.— Ведь вам хочется спросить у меня, не ступила ли Вера на нашу дорогу?

Я кивнул.

— Не думаю. Мне кажется, у нее ничего не было на продажу. Не такого она сорта девушка.

— По-моему, и вы не такого сорта.

Она рассмеялась грудным смехом и ласково коснулась пальцами моих волос.

— О, это — длинная история и, кстати, довольно неинтересная. Поговорим лучше о вашей Вере Уэст. Я считаю, что вам стоит попробовать навести справки на вок- зале. Уж кто-нибудь ее наверняка заметил, если она уезжала оттуда. Она ведь в банке работала?

Я снова утвердительно кивнул.

— Тогда она могла где-то устроиться секретаршей или стенографисткой.

— А вы неплохо ориентируетесь в этих делах.

— Когда-то я была замужем за коном,— пояснила она.

Я загасил сигарету и встал.

— Попробую поискать ее там, где вы советуете.

— А- к Серво вы не обращались? Может, он в курсе?

— Пока нет. Но в скором времени обязательно к нему наведаюсь.

Глаза ее стали холодными.

— Передайте от меня привет, когда увидите.

— В зубы?

— Вот-вот. Выбейте их все до единого.

Секунду мы молча смотрели друг другу в глаза. Ясно было, как Серво с ней обошелся.

— Ладно, постараюсь.

— Я буду вам благодарна. Позвоните как-нибудь, может, мне удастся что-то у девочек выведать. Номер 13-46.

Женщина проводила меня до двери и повернула ручку. От ее волос пахло жасмином, как и полагалось Венере. Она заметила мой изучающий взгляд и снова улыбнулась.

— Как же вы все-таки влезаете в эту штуку? — спросил я.

— Хотите фокус? — Она протянула мне шелковый шнурок с кисточкой, прикрепленный к молнии на плече. Я дернул за него, и в ту же секунду с платьем что-то произошло. Его на ней уже не было. Оно лежало на полу, а кисточка осталась у меня в руке. Венера под платьем выглядела именно так, как должна была выглядеть богиня: еще стройнее и красивее, чем в одежде.

— Ну вот,— рассмеялась она.— Как ваше мнение?

— Детка,— сказал я,— у некоторых людей кожа — это кожа...

— А у меня?

— Волнующая прелюдия в черно-белых тонах.

Я закрыл за собой, дверь. Как ни хотелось мне принять ее молчаливое приглашение, сейчас я просто не мог тратить на это время. Ничего, зайду в другой раз,

В центре я отыскал довольно скромный бар и выпил кружку пива. Здесь царила обычная атмосфера: работали музыкальные автоматы, из задней комнаты доносились голоса игроков в рулетку.

Я направился было к выходу, но тут кто-то преградил мне дорогу.

— Здорово, храбрец!

— Привет, мокрая курица,— ответил я, с удовольствием наблюдая, как у Таккера перекосилась рожа.

— Придется тебе совершить со мной небольшую поездку,— рявкнул он, набычившись.

Недужно. Это уже вторая поездка, но Таккеру я ничего сообщать не стал.

— Я арестован? — спросил я.

— Считай как хочешь.

— За что?

— Небольшое двойное убийство в Карьере. Подозрение, знаешь ли. Капитан Линдсей желает с тобой побеседовать.

Я молча уселся в автомобиль.

В кабинете Линдсея, кроме него самого, находились двое каких-то мужчин в штатском.

Линдсей не предложил мне сесть, поэтому пришлось о себе самому позаботиться. Линдсей смолчал, только желваки на щеках заходили.

— В чем теперь дело? — поинтересовался я.

— В карьере найдены два пистолета. На одном характерно размазанные следы. Есть у вас алиби на прошлую ночь?

— Я провел ее с девочкой. И вообще, какая мне забота до этих пистолетов? Может, убийца был в перчатках.

— Да нет, просто его пальцы отпечатков не оставляют.

— Ему повезло,— пожал я плечами.

— Не очень-то. Вот эти специалисты прибыли из Вашингтона. Они мечтают разобраться с вашими пальчиками.

Я снова пожал плечами. Конечно, Линдсея вовсе не волновало убийство в карьере. Нет, у него были улики по делу. Минноу, и всю проверку он затеял для тех отпечатков пятилетней давности. Но мне-то было наплевать. В течение двух лет самые лучшие дактилоскописты пытались по этим пальцам идентифицировать мою личность, и все без, толку.

Так получилось и на сей раз. Ребята из Вашингтона промучились-со мной больше часа, причем я был покладист и кроток, как ягненок. Я с готовностью подчинялся самым неприятным и даже болезненным процедурам, но когда, наконец, получил разрешение уйти, оба эксперта с унынием качали головами: впервые в жизни они столкнулись со случаем, когда папиллярные линии исчезли без следа.

На улице уже смеркалось, моросил легкий дождь. Около моей машины возился какой-то мальчуган в Зеленом свитере. Я спросил у него, где находится «Сиркус-бар». Оказалось, что пивнушка расположена рядом с редакцией «Линкаслских новостей». Легана я нашел без труда. Он разговаривал по телефону в служебной комнате. Едва я вошел, он бросил трубку, схватил меня за руну и крикнул, увлекая за собой:

— Поехали скорее, подробности по дороге!

Мы вскочили в его «шевроле» и помчались с бешеной скоростью.

— Куда это мы?

— Есть материал для моей колонки. Убита женщина. Кем — неизвестно. Преступление произошло в одном из отелей на берегу реки. Только что мой платный агент позвонил. Капитан Линдсей выдает сведения только через неделю после любого происшествия, и если мы не прибудем на место одновременно с полицией, ничего не узнаем. Ну, а вы где успели побывать?

— Навестил своего приятеля Линдсея.— И я рассказал Легану об экспертах из Вашингтона.

— Что же они смогли выяснить?

— К сожалению, ничего.

— В таком случае, Джордж Уилсон мертв так же, как Джонни Макбрайд.

— Похоже на то.

Завизжав тормозами, машина остановилась возле деревянного дома с вывеской «Сосновый бор».

Мы поднялись по ступенькам, и Леган нажал на кнопку звонка. Грязная ситцевая занавеска, наглухо закрывающая дверное стекло, чуть отодвинулась, и пара внимательных глаз осмотрела нас с ног до головы. Затем дверь отворилась, обнаружив за собой парня, кусающего от волнения губы.

— Господин Леган, вот уж действительно неприятность. Даже не знаю, что делать.

— В полицию звонили?

— Нет, нет, только вам,

— Где она?

— Наверху. Вторая комната после лестницы. Если хотите, поднимитесь туда сами. Я боюсь покойников.

Комнатушка оказалась грязная, со старомодной кроватью, парой расшатанных стульев и комодом. Дверцы шкафа и оба окна были распахнуты, убитая лежала на постели. Голова ее покоилась на согнутой руке, словно она спала. Кто-то вонзил ей нож в спину прямо сквозь ночную рубашку: она даже не пошевелилась во сне, и крови ни капли не вытекло.

Леган хрипло выругался.

— Чистая работа. Точно в сердце.

— И вы, конечно, установили это с первого взгляда,— саркастически заметил я.

— Трупов я видел не меньше, чем Линдсей. Где этот парень?

— В вестибюле.

Леган приблизился к двери и крикнул:

— Кто она такая?

— Ее зовут Инес Кэйси. Она жила тут еще с одной девкой. Работали посменно официантками . в каком-то кабаке. Вчера они попросили меня отремонтировать оконную раму. Вот я и зашел сегодня... и пожалуйста — такой кошмар...

— А ведь она недурна,— заметил я.— Что вы собираетесь предпринять?

— Черт, понятия не имею. Может, это дело рук ее любовника, во всяком случае, преступник — специалист по мокрым делам.

— Да, здесь был профессионал,— согласился я.— Знал, куда целиться.

Леган вздрогнул.

— Позвоню Линдсею.

— Я подожду вас в машине. Не хочу с ним встречаться.

Леган присоединился ко мне только через час. Уже в дороге я спросил:

— И к какому выводу они пришли?

—.Убийца не установлен. Линдсей непрерывно названивал по телефону. Она работала в столовой у шоссе. Ее приятельница давно уже на службе. Вроде, бы рядом с ними крутилась пара ребят, но имена их неизвестны. Даже подруга не знает. Похоже, на прошлой неделе убитая поссорилась с одним из них. Линдсей обещал очень скоро все выяснить.— Леган скривился.— В общем, для меня ничего интересного.

— А я тут кое над чем поразмыслил в ваше отсутствие.

Леган вопросительно посмотрел мне в глаза.

— Она ведь даже не пошевелилась, когда ее убивали.

— Ну естественно, удар нанесли прямо в сердце. Смерть наступила мгновенно.

Я как будто не слышал его.

— Она словно спала на животе, положив голову на руки.

— Ну и что же? — спросил он нетерпеливо.

Я ухмыльнулся.

— Не обращайте на меня внимания, Леган. Просто бредовые идеи. Сам не пойму, откуда я их набрался.

Только при въезде в центр Леган неожиданно нарушил молчание:

— Господи, чуть не забыл. Вы видели вечерние газеты?

— Купил, но не читал еще.

— Взгляните-ка на колонку частных объявлений.

Я развернул газету и сразу нашел то, что он имел в виду. Самое последнее объявление гласило:

«Дж. Мак. позвоните 54-92 в 11 вечера. Очень важно».

Я оторвал его и сунул в карман.

— Думаете, это мне?

— Возможно. Текст принес мальчик и сразу его оплатил. Я тому свидетель.

— Который сейчас час?

— Половина одиннадцатого. Остановимся, выпьем пива?

— Отличная идея.

Пока мы разыскивали бар со свободными местами, время приблизилось к одиннадцати. Я попросил Легана пока сделать заказ для меня, а сам пошел звонить. Набрал нужный номер и услышал:

— Алло?

Голос был женский, низкий и сдержанный.

— Я звоню по поводу объявления в вечерней газете.

— Дальше.

— Я — «Дж. Мак», если вам это что-нибудь говорит.

— Говорит.

— Мое полное имя — Джонни Макбрайд.

— Да, Джонни, именно вас я и имела в виду,— Женщина помолчала и добавила: — Повидайтесь с Харлан. Запомните: Харлан...

Она так неожиданно повесила трубку, что оставила меня в полной растерянности.

Опомнившись, я моментально набрал номер коммутатора и отрывисто произнес:

— Говорит Таккер из полицейского управления. Срочно сообщите адрес, по которому установлен телефон 54-92.

— Минутку,— промямлила телефонистка и, пошуршав чем-то, сказала: — Платная телефонная станция на углу Гранд-стрит и бульвара.

Ничего не понимаю!

На вопросительный, взгляд Легана я ответил, что объявление относилось не ко мне.

Мы уже расплатились и поднялись, чтобы уйти, как вдруг в дальнем конце зала открылась дверь мужского туалета, и оттуда появился невысокий мужчина. Смешной подпрыгивающей походкой он приблизился к одному из автоматов, у которого, очевидно, сидел раньше, опустился на стул и прикончил остатки своего пива.

Я весь напрягся, чувствуя, как медленно покрываюсь холодным потом. Именно он, сукин сын, выследил меня прошлой ночью. Я не хотел впутывать сюда Легана. И потому постарался ничем себя не выдать. Замешкавшись ровно на столько, чтобы коротышка успел выйти на полминуты раньше, я последовал за журналистом. Очутившись в машине, я принялся бормотать что-то невразумительное о сильнейшем желании испытать себя за рулем «шевроле». Леган охотно уступил мне водительское место, и мне удалось сесть коротышке на хвост.

Так, впритирку за ним, мы добрались до «Сиркус-бара». По счастью, там как раз загорелся красный свет, и я успел, торопливо распрощавшись с Леганом, впрыгнуть в свою машину и снова пристроиться за коротышкой.

Ехали мы довольно долго. Моросящий дождик превратился уже в настоящий ливень, когда коротышка затормозил перед входом в шикарное заведение с претенциозным французским названием. Золотые буквы на оконных стеклах возвещали: «Владелец Эдди Пакман».

А того типа, которого испугалась на вокзал.6 Вера. Уэст, звали как раз Эдди Пакманом!

Коротышка вышел из ресторана только через полчаса, лицо его хранило следы недавнего гнева, странным образом, не вязавшегося с довольно деловым настроением.

Так и не заметив меня, он забрался в свою машину я газанул. Я не отставал. На первом перекрестке он неожиданно свернул направо. На скользкой дороге мой автомобиль занесло. Я круто вывернул руль и по инерции пронесся мимо. Только тогда он все понял. Его прямо перекосило. Он дал полный .газ, так что машина подпрыгнула, взревела и стремительно ушла вперед. В кромешной тьме под струями дождя мой легонький «форд» не поспевал за ним, и я клял себя на чем свет стоит, что не сцапал его раньше. Он же отлично все смекнул и прибавил еще.

Вот тогда это и произошло. Из-за поворота, на расстоянии примерно мили, в лицо мне засверкали огни встречного грузовика. Я понял, что ничего больше не смогу, сделать; и нажал на тормоза. Но коротышка, похоже, совершенно обезумел: решив, что ему удастся проскочить, он по-прежнему мчался вперед. Через пару минут все было кончено. Громыхая, словно ржавая жестянка, легковушка, отброшенная страшным ударом далеко за обочину, несколько раз перевернулась, встала днищем кверху и замерла.

С пятидесяти ярдов мне было видно, как бешено вращается на шасси единственное уцелевшее Колесо.

Когда я подбежал, от коротышки осталась только половина, торчавшая из окошка автомобиля. Но эта половина еще жила и хрипела:

— Доктора, доктора...

Я наклонился к нему:

— Кто послал тебя охотиться за мной?.. Послушай, кто?.. Доктор тебе все равно уже не поможет. Лучше назови своего хозяина.

— Доктора... мне нужен доктор...— выдохнул он в последний раз, и глаза его закатились.

Я пошарил у него под пиджаком и достал оттуда плечевую кобуру с пистолетом.. Кобуру я отшвырнул как можно дальше, а пистолет сунул себе в карман. В его бумажнике лежала тысяча долларов сотенными купюрами. Деньги я присоединил к пистолету, а бумажник вернул бывшему владельцу. Пусть Линдсей разбирается сам, меня случившееся больше не касалось. Чем я искренне заинтересовался, так это за что Эдди Пакман платит своим ребятам такие суммы. Я решил вернуться к ресторану и немного потрясти его хозяина,

Мне не повезло. Джентльмена по имени Эдди Пакман уже не, было. По словам услужливого официанта, он уехал в город с целой компанией друзей минут за двадцать до моего появления.

Мысленно выругавшись, я заказал выпивку, потом снова вышел под дождь и уселся за руль. Теперь я направился к заведению Луи Дикера. Там я засунул пистолет коротышки под сиденье, запер машину и поднялся по ступенькам.

Уэнди как раз начала свой номер, когда я уселся за столик и заказал натуральный бифштекс.

Она была неотразима как всегда, и как всегда публика восторженно ахала в особенно, волнующие мгновения.

И вдруг я почувствовал, что сержусь. Сержусь на Уэнди за то, что она спокойно демонстрирует этим гнусным рожам такие вещи, которые совсем недавно предназначались лишь мне одному. И тут же разозлился на себя. Разве у меня есть права на эту девушку? Она так же свободна, как я сам, и вольна забавляться, с кем хочет.

Я доел свой бифштекс и заметил, что Луи жестом подзывает меня.

У парня оказалась отличная память. Мы радостно обменялись рукопожатиями.

Я спросил, нельзя ли сейчас повидать Уэнди, и он с готовностью показал мне ее. уборную.

Я толкнул дверь с буквами «У. М.» и вошел.

Мне бы, конечно, следовало постучаться.

Глава 8

В эту минуту она как раз выскользнула из своего платья. Свет лампы над туалетным столиком выхва^л из полутьмы нежные полукружья ее упругих грудей и плоский мускулистый живот. «Вот как ей следует заканчивать свою программу,— подумал я. —Тогда это было бы настоящим искусством».

Она тут же подхватила упавшее платье и, держа его перед собой, словно щит, поспешно отступила назад.

Я усмехнулся.

— Разве ты уже забыла меня?

Она облизнула пересохшие губы и нахмурилась.

— Господи, детка, не бойся. Все это я видел недавно, только при свете луны.

— Знаешь, Джонни, надо было постучать. Ты... меня напугал. Да и лунный свет от света беспощадной лампы сильно отличается. Будь джентльменом, обернись на секунду.

Я выполнил ее просьбу, пожав плечами. До чего же дикие идеи иногда взбредают в голову женщинам! Разве их поймешь?

— Какие планы на сегодняшний вечер?

— Никаких. Собираюсь лечь спать, я очень устала,— ответила она сухо.

— Я совсем не то имел в виду. Просто хотел пригласить тебя поехать со мной в центр. Мне надо найти парня по имени Эдди Пакман, а он наверняка торчит в одном из таких мест, где удобнее появляться с девушкой: меньше привлекаешь внимания.

— Зачем тебе Пакман?

— Сегодня на шоссе разбился последний из троицы, которая хотела меня убрать.

Она протестующе подняла руку, в глазах ее появился ужас.

— Нет, не по моей вине, хотя, конечно, я бы тоже, мог его прикончить. Произошел несчастный случай! Но в кармане у него оказалась тысяча долларов от Эдди Пакмана. Мне нужно выяснить, за что Эдди платит подобные деньги. Так ты едешь?

— Нет.

Она повернулась к зеркалу и стала тщательно красить губы.

— Послушай, Джонни..., Я все понимаю... но и ты пойми. Я хочу знать. Пока ты здесь, погибли уже три человека... Ты... рассердишься на, меня?

Наши глаза встретились в зеркале, и я небрежно пожал плечами.

— Ничуть.

— Иногда...— произнесла. она,— иногда мне хочется попросить тебя оставить это дело, Джонни. Так будет лучше.

— Для кого? Для банды грязных убийц?

Она грустно покачала головой, глаза ее затуманились. Выдавив какую-то жалкую улыбку, она тронула меня за руку.

— Наверное, я кажусь тебе ужасно глупой, Джонни. Это печально.

— Совсем наоборот.

В ее глазах стояли слезы.

Я обнял ее, и она прижалась ко мне с такой страстью, что тела наши словно слились воедино.

— Мне так спокойно жилось до тебя. У меня , есть дом, машина, пара друзей, чего же еще? И вдруг появился ты. Десятки мужчин мечтали бы заняться со мной любовью, но оказалось, что только ты мне нужен.— Она с трудом перевела дыхание.— Теперь видишь, что ты со мной сделал? — Она грустно рассмеялась, а я крепче прижал ее к себе.— Но ты не беспокойся, Джонни. Мне ничего не нужно. Я не хочу тебя ничем связывать. Пусть между нами останется то, что есть, я буду счастлива и этим. Ты понимаешь меня?

Я понимал. Но мне нечего было ей сказать, В такие минуты мужчины редко находят нужные слова. Я просто стояли наблюдал, как впервые за эти дни глаза ее смягчаются, а жестокие складки у рта исчезают.

— Да...— сказал я,— вроде бы понимаю.

Она улыбнулась сквозь слезы. Я погасил сигарету и осторожно вышел, прикрыв за собой дверь.

— Пройдя через зал, я кивнул на прощание Луи и помедлил на пороге, докуривая сигарету. В мыслях у меня был полный разнобой, мне никак не удавалось связать все воедино и построить, наконец, логическую цепь умозаключений.

Пока ясно было только одно: кому-то необходимо срочно убрать меня с дороги любой ценой. Возможно, этим «кем-то» был Пакман, который выложил тысячу монет парню, покушавшемуся на мою жизнь. Не ответит ли он на некоторые интересующие меня вопросы? Например, о том,где находится Вера Уэст?

Мозг мой напряженно работал. Я отыскал телефонную будку и набрал номер, полученный от Венеры в квартале Красных фонарей

— Алло? — произнес высокий звонкий голос.

— Вы еще не забыли человека, дернувшего за кисточку?

Она рассмеялась журчащим смехом.

— Конечно, нет. У вас был очень расстроенный вид.

— Это с непривычки. Послушайте, вы обещали расспросить девушек...

— Верно. Кое-что выяснилось.— Она секунду поколебалась, потом добавила. — Может, нам лучше обсудить это через полчасика?

Из трубки доносились шум голосов й музыка. Я все понял.

— Отлично, через полчаса. Наверное, мы встретимся не у вас, а где-то в другом месте?

— Да...

— Я остановлюсь на углу вашей улицы. Фары гасить не стану. Вы сразу увидите мою машину,

У меня еще хватило времени выкурить сигарету, когда в самом конце улицы открылась дверь, узкая полоска света легла на тротуар, и раздалось цоканье каблучков по асфальту.

Подождав, пока она приблизится, я распахнул дверцу. Венера скользнула на сиденье рядом со мной, ловко выхватила из моих пальцев окурок, затянулась и выкинула его в окно. Потом повернула рычажок приемника.

— Филадельфийский оркестр. Вы не возражаете?

Я не возражал.

Странная это была женщина, мадонна из квартала Красных фонарей. Откинув голову, и закрыв глаза, она явно наслаждалась музыкой.

Прошло не менее четверти часа, пока отзвучала последняя нота. С минуту она еще сидела молча, словно впитывая в себя услышанное, потом пошевелилась.

— Быть с вами — сплошное удовольствие.

Я довольно сухо поблагодарил ее и спросил:

— Но, я надеюсь, вы не для того сюда пришли?

Она звонко рассмеялась.

— Очевидно, вы не очень-то разбираетесь в женщинах, верно?

— Для себя вполне достаточно.

Она сжала мою руку и полезла ко мне. в карман за сигаретой.

— Ладно, после разберемся. Поговорим о другом. Ведь вы интересовались Верой Уэст?

Я кивнул.

— Так вот: я беседовала с девочками.— Она с удовольствием затянулась.— Двое из них, оказывается, хорошо с ней знакомы. Одна — бывшая подружка детских лет, вторая встретилась с Верой, когда увлеклась Пакманом, правой рукой Ленни Серво. Одно время они довольно часто собирались вчетвером, и девушки очень сблизились.

Она помолчала.

— Нельзя сказать, что. мои птички охотно разговаривают на эту тему, но одно я узнала наверняка; вовсе не Ленни порвал с Верой, а она с ним. Он же к такому не привык и чуть с ума не сошел от злости, но потом сделал вид, будто разрыв произошел по егo инициативе. В общем, я не думаю, чтобы Вера Уэст была мертва. Просто исчезла в один прекрасный день и все.

— Но зачем? — спросил я.

— Этого мне выяснить не удалось. Если бы она располагала какими-то компрометирующими Ленни сведениями, то, конечно, так бы не поступила. Причина наверняка кроется в другом.

— Может, она кого-то боялась?

— Допускаю, но никто, кроме Ленни, не вынудил бы ее скрыться. Понимаете, ведь Серво — хозяин в городе, и тот, кто держится рядом с ним, больше никого бояться не должен. Если бы кто-то стал ей досаждать, достаточно было пожаловаться Ленни, и неприятности закончились бы в ту же минуту. Так что опасаться она могла только Ленни.

Голова у нее определенно работала неплохо. Я задумчиво произнес:

— Если только Серво действительно здесь хозяин.

Она саркастически улыбнулась.

— Вы его плохо знаете, дружок.

— Согласен, цыпочка. Вот и собираюсь, узнать поближе. Это будет второй великий момент моей биографии.

— А первый?

— Знакомство с Эдди Пакманом.

— Хотела бы я при этом присутствовать.

— В самом деле?

Она серьезно кивнула головой.

Я завел мотор и развернулся.

С минуту мы ехали молча, потом она спокойно спросила:

— И куда мы направляемся?.

— На свидание с Эдди. В одно местечко под названием «Корабль на мели». Не подскажете, где оно находится?

— Езжайте по Ривер-роуд, не заблудитесь. Надеетесь повстречать Эдди Пакмана там?

— Возможно.

Я включил радио, но на сей раз выбрал не классику.

— Простите, а как мне вас называть?.

Она взглянула на меня задумчиво.

— Подойдет любое имя, .

— Но у вас ведь есть настоящее?

— Было когда-то, дружок, только очень давно.

— В таком случае — Венера.

— Идет, приятель.

— Меня зовут Джонни. Джонни Макбрайд.

— Отлично, Джонни.— Глаза ее на секунду остановились на моем лице, и что-то похожее на улыбку тронуло полные губы.— То-то мне ваше лицо показалось знакомым. Впрочем, газеты вам не польстили.

Она взяла меня под руку и придвинулась поближе, склонив голову мне на плечо. Сразу повеяло запахом жасмина, шелковистые волосы приятно защекотали щеку. Впрочем, я не имел ничего против.

Главное, этот долгий день еще не кончился. Линдсей, Таккер, эксперты из Вашингтона, Леган с моей настоящей биографией. А потом странное объявление в газете и непонятный ответ по телефону.

Я легонько толкнул Венеру локтем.

— Спите?

Она сжала мою руку.

— Скажите, вы случайно не знаете кого-нибудь по имени Харлан? — спросил я.

Сначала она не ответила, потом взглянула на меня, наморщив лоб.

— Просто Харлан и все?

— Мне и самому больше ничего не известно.

— Я была знакома с одной девушкой. Одно время мы вместе выступали в варьете. Это ее сценическое имя, настоящего она не открывала.

— Давно это было?

— Лет десять назад. Я-то потом варьете оставила, а о ней газеты еще долго писали.

— Не помните, как она выглядела?

— Ей очень шла косметика. С гримом она становилась настоящей красавицей. А. так — ничего особенного. Сложена неплохо, моего роста, черные волосы. Ах, да, глупа непроходимо! Настоящая куколка, пока молчит, а стоит заговорить, все поклонники дохнут, как. мухи. -

— Она бывала когда-нибудь в Линкасле?

— Нет, насколько я в курсе. По крайней мере, я ее здесь не видела.

— Может, это и не она. Если Харлан вообще женщина. А ну как мужчина или название местности?

— Где-то у меня валяется старая фотография нашей труппы. Там и Харлан есть.

Я пробормотал: «Отлично»,— и свернул за угол. Перед нами засияла огнями внушительная вывеска:

Собственно, заведение и было переоборудовано из поставленной на прикол яхты. Все столики были заняты, на танцевальной площадке вихрем носились пары. Но самое притягательное располагалось на втором этаже, здесь стояли столы рулетки. Народу вокруг них толпилось еще больше, чем внизу. Все жадно глазели на вращающееся колесо, то и дело загребая новые фишки.

Венера направилась прямо в бар, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Два «Хайболла» обошлись мне в восемь долларов, но на деньги мне было наплевать: в моем кармане хрустели сотенные.

Только мы успели прикончить первый бокал и заказать по второму, как вдруг я заметил, что все присутствующие смотрят на нас.

Я поднял глаза на Венеру. Да, тут было на что полюбоваться. В темной машине она выглядела недурно, но сейчас, в сверкании ярких огней, буквально ослепляла. Под легким жакетом у нее ничего не было, кроме собственной кожи и соблазнительной ложбинки между холмиками упругих грудей, которые могли любого парня заставить судорожно сглотнуть слюну. Да и все остальное, что угадывалось под тонким шелком, вызывало у мужчин, глазевших на нее, дрожь в коленках. К тому же они наверняка отлично ее знали, поскольку не брезговали сюда заглядывать. Я испытал настоящее удовольствие, лицезрея этих так называемых респектабельных типов, утративших на минуту свою спесь.

Покончив с выпивкой, мы поднялись наверх и едва уселись за рулетку, как Венера толкнула меня локтем.

— Вон Ленни Серво, видите?

Я-то его заметил сразу, а он меня — нет, отгороженный спинами двух азартных дам. Но сейчас он меня не интересовал. Сегодня мне нужен был Эдди Пакман.

— Вижу, только я за Пакманом охочусь.

— Пока ой не появлялся.

И она целиком погрузилась в игру.

За десять минут я ухитрился продуть двести долларов и совсем этому не обрадовался. К тому же меня стала утомлять необходимость играть в прятки с Ленни, который время от времени поворачивался в мою сторону, словно чувствуя присутствие врага,

Я потянул Венеру за руку.

— Давайте лучше прогуляемся по, залу, может, набредем на Эдди.

Но она только мотнула головой: к ней пришел выигрыш.

Глядя, как она сгребает фишки, я только на секунду забыл о Серво, и этого оказалось достаточно. Позади меня вырос какой-то верзила.

— Шеф хочет вас видеть,— проговорил он, положив ручищу мне на плечо.

Мы прошли через пару комнат, потом по длинному коридору и, наконец, остановились перед запертой дверью. Парень дважды постучал, и она распахнулась,

Ленни Серво сидел за столом так, точно был в своей конторе. Как и в прошлый раз по обе стороны от него расположились двое: коренастый толстяк с абсолютно лысой головой и прыщавый сосунок с гигантским автоматическим пистолетом, поглощающим все его внимание.

Ленни достал сигарету из золотого портсигара, закурил и спокойно произнес:

— Ну-ка всыпьте ему.

Это было сказано небрежным мягким тоном, но у меня хватило времени обернуться и нанести толстяку, подкравшемуся ко, мне со спины, сокрушительный удар в челюсть. Потом я от всей души лягнул его в пах, и когда он безжизненным,мешком свалился на пол, выхватил у него из кармана пистолет. Теперь преимущество было на моей стороне

От удивления Серво выронил изо рта сигарету. Лицо его побелело от ярости.

— Ты, дружок, видно плохо усваиваешь уроки,— проговорил я.— Сколько можно тебя учить, пока ты не поумнеешь? В последний раз я задал тебе вопрос: где она? Надеюсь, хоть теперь ты ответишь?

— Будь ты проклят, Макбрайд,— взорвался он,— все равно прикончу вас обоих, чего бы мне это не стоило!

«Все-таки, на хозяина города он не тянет»,— подумал я и молниеносным движением ударил его по носу рукояткой пистолета. Он упал на колени, закрыв лицо руками, потом тихо повалился набок и глухо застонал.

Сосунок с пистолетом все это время неподвижно сидел на стуле, уставясь на меня в полном обалдении.

Я кивнул ему на прощанье и осторожно прикрыл за собой дверь,

Возле стола, за которым Венера четверть часа назад выиграла целое состояние, толпы уже не было, и на жалкую кучку лежащих перед ней фишек она взирала в одиночестве.

— От нищеты к богатству и обратно, а? — засмеялся я.

— Черт, если бы вы не ушли, мне бы не изменило счастье,— сердито бросила она.

— У меня неожиданно возникло неотложное дело,— возразил я.

— А!

Она сгребла фишки в сумочку и поднялась.

— Пошли!

— Я готов.

Я взял ее под руку, и мы направились к машине.

Там она снова прижалась ко мне, я обнял ее одной рукой и включил первую передачу.

Все произошло в какие-то доли секунды. Мы не успели отъехать и трех футов от ресторана, как в лицо нам брызнул сноп яркого света, послышался натужный рев мчавшегося навстречу автомобиля, а затем раздался сухой треск автоматной очереди, и ветровое стекло моего «форда» разлетелось на тысячу осколков. Отчаянным усилием я до отказа вывернул руль, шины задних колес завизжали по асфальту, нас подбросило в воздух, и наконец «форд» замер.

Венера забилась за мою спину, лицо ее было исцарапано, а из-под глубокого выреза тонкой струйкой сочилась кровь.

Заскрипев от отчаяния зубами, я рванул борт ее жакета. Материал с треском порвался, и мне открылась обнаженная грудь, на которой не. осталось даже ссадины.

Я вытер кровь и, не веря своим глазам, уставился на нежную кожу. Там, где предполагалась страшная рана, не было и синяка.

— Черт побери! — потрясенно вымолвил я.

Она открыла глаза и прошептала:

— Повтори еще раз...

Я повторил уже с улыбкой. Я был счастлив, счастлив тем, что она жива, цела и невредима.

Я осторожно прикрыл ее обрывками жакетика и несколько минут сидел совершенно неподвижно.

Мне снова слышались сухой треск пуль и звон разлетевшегося стекла.

Глава 9

Оба мы не сразу пришли в себя.

— Кто это был, Джонни?—.наконец спросила она.

— Не знаю. Во всяком случае, он так страстно мечтает от меня избавиться, что ему наплевать, кто еще вместе со мной погибнет. И спасла нас только случайность. Стрелок ехал один, ему неудобно было одновременно управлять машиной йи «форд» в порядок и тронулись.

Венера все время держалась молодцом:, только на главном шоссе расплакалась. Я подождал, пока она справится с рыданиями, и спросил:

— Может, выпьем кофе?

— Хорошо бы,— благодарно улыбнулась она.

Я затормозил у первого попавшегося ночного бара. Когда мы отыскали свободный столик, я заказал кофе и четыре порции сосисок. Однако есть я не мог, только кофе немного меня подбодрил.

Внезапно я заметил, что Венера, широко раскрыв глаза, уставилась в дальний угол зала. Там сидела парочка: рыжеволосая пышнотелая красотка, ростом наверняка не меньше шести футов, и коротышка с лицом, которое лучше всего бы выглядело сквозь прутья клетки в зоопарке.

— Эдди Пакман...— одними губами произнесла Венера.

И я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки. Он, казалось, состоял из одних мускулов, затянутых в стодолларовый костюм,. а блеск громадного бриллианта на пальце был заметен даже в нашем углу.

Когда коротышка уплатил по счету и вышел, я последовал за ним.

Его машина — низкий темный «седан» с огромными фарами — очень походила на Ту, из которой в нас стреляли.

— Привет, Эдди! — сказал я.

Он обернулся. Его крохотные глазки распахнулись до пределов, отпущенных им природой, на губах появилась ухмылка. И знаете, что сделал этот подонок? Он не стал ждать. Нет! Отшвырнул в сторону рыжую красотку и прыгнул вперед, выбросив перед собой правую руку. Поганец даже не стал сжимать ее в кулак, собираясь влепить мне пощечину,— ни больше, ни меньше. Он опоздал на какую-то долю секунды. Потому что я перехватил его и грохнул о землю. Он тут же вскочил и сразу заработал еще. Снова Оказавшись на земле, он уже не смог подняться, так и лежал, извиваясь, будто червяк, хрипел и отхаркивался. Я уже занес ногу для хорошего пинка, но тут перед моими глазами точно молния сверкнула, и череп мой раскололся пополам. Последнее, что я успел заметить, погружаясь в темноту, был яркий блеск медных форменных пуговиц.

На этот раз все проявилось не в белом, а в ядовито-зеленом цвете и запахло не больницей, а чем-то приятным. Свет, лившийся через окно, казался разделенным на клеточки. Присмотревшись внимательнее, я понял, что клеточки образует стальная решетка на стеклах.

— Очухался? — спросил коп, сидевший в углу.

Я проворчал что-то невнятное и потрогал голову. Мягкая, словно подушка, она была залеплена пластырем. Тут вошел врач и тоже стал меня ощупывать, поминутно сверяясь с рентгеновским снимком.

— Счастливо отделались,— сказал он наконец.— Полдюймом правее, и вы были бы уже покойником.

— В прошлый раз то же самое говорили.

— Во всяком случае, вы должны несколько дней полежать. Вам нельзя двигаться.

— Черта с два! Прочь из этой мышеловки!

— Останетесь здесь,—пробубнил коп.— Вас будут судить за нарушение общественного порядка и хулиганские действия.

И тут появился Линдсей. Счастливый, как черт знает что! Он просто сиял, точно новенький никель.

— Вы, наверное, догадываетесь, почему сюда попали? — спросил он, вытаскивая блокнот.

Только, я собрался послать его куда подальше, как вдруг, распахнулась дверь, и на пороге возникла всемогущая пресса в лице моего приятеля Легана.

Он протянул Линдсею бумагу.

— Все оформлено должным образом. Макбрайд освобождается под залог. Так что можете убрать свой блокнот, коппер.

По тону Линдсея никак нельзя было определить, в каком он пребывает настроении, но глаза его загорелись недобрым холодным огнем.

— Вообще-то я слыхал, что вы связались с ним, Ле-ган. Только верить в это не хотел. Вы же раньше приличным человеком были.

— Вы тоже,— заметил Леган.

— Итак, Джонни, успел обзавестись друзьями? И довольно могущественными; как я погляжу,— обратился Линдсей ко мне.— Что ж, иди, раз ты такой везучий. Но помни, я еще доберусь до тебя, и тогда уже никакие друзья не помогут.— Повернувшись к Легану, он добавил: — А вы, Леган, вообще не смейте показываться мне на глаза, слышите, не смейте!

И он решительно направился к двери.

— Линдсей, ведь мы тоже были друзьями,— произнес Леган ему в спину.

— Забудьте об этом.

— Вы всегда отличались завидным, упрямством. Так вот, вбейте себе в голову: Джонни Макбрайд не убивал Минноу.

С минуту Линдсей молча смотрел на Легана, а потом буквально выскочил из комнаты, шарахнув дверью так, что она чуть не сорвалась с петель,

Леган грустно пожал плечами, помог мне подняться и вывел на улицу к своему «шевроле».

Уже в машине он закурил и мне тоже предложил сигарету.

Я молчал. Пусть заговорит первым.

— Черт бы вас побрал, Джонни! — наконец-то прорвало его. — До каких пор вы будете влипать во всякие неприятности?

— Это еще не самая большая. Бывают хуже.

— Куда хуже-то?

— Если вас что-то интересует, я отвечу на любой вопрос.

— Кое-какие вещи хотелось бы, конечно, узнать.

— Спрашивайте.

И постепенно он выудил у меня все подробности катастрофы на шоссе, а также причину, по которой я охотился за Эдди Пакманом.

— Но Эдди попросту не мог стрелять в вас из своей машины,— сказал он напоследок.— Он вообще никуда не выходил из бара, в котором вы его застали. Я специально проверил.

Задохнувшись от злости, я выложил ему весь запас известных мне ругательств.

— Леган,— сказал я, истощившись,—эта история — сплошная путаница от начала до конца. Все желают моей смерти, но каждый раз я подозреваю не того. Выходит, ни Серво, ни Пакман ни к чему не причастны? Ясно только, что расправиться со мной мечтают именно те, которые были возле библиотеки. Поскольку на этот раз это были не Пакман и не Серво, значит, и тогда — не они.

— Ошибаетесь. Пакман открыто грозился вас прикончить, а Серво вообще придет в бешенство, когда узнает, что вы не в тюрьме.

— В которой наверняка держит своих людей,— уверенно закончил я.

Леган кивнул.

— Кому же я тогда обязан своим освобождением?

— Ох, убить вас что ли? Своему бывшему боссу. Хевису Гардинеру.

— Не понимаю.

— Сейчас поймете. Ваша система брать быка за рога себя оправдала: Теперь он абсолютно уверен в вашей невиновности и подозревает одну Веру Уэст. Страховая компания уже напала на ее след.— Он помолчал.— Считают, что она умерла.— Голос его дрогнул.

— О, господи! Когда же это кончится!

— Не раньше, чем выяснятся причины убийства Минноу.— Он включил зажигание, и мотор глухо заурчал.

— Я уже выяснял. Навестил жену Минноу.

— Да?

— Она поведала кое-что интересное.

И я передал ему содержание нашего разговора.

Он так ничего и не произнес, только лицо его словно сразу заострилось, и на щеках заходили желваки.

— Куда мы направляемся?

— Пока поедете со мной, а потом — к Гардинеру.

Он затормозил у здания редакции и поднялся к себе, а когда вернулся, я спросил:

— Куда теперь?

— Понимаете, я по-прежнему занимаюсь делом убитой девушки. Поедем в столовую к ее приятельнице. Эта дама, прослышав о гибели подруги, сперва мертвецки напилась, а к вечеру вовсе исчезла из города. Мне кажется, что она так и не вернулась.

Она действительно не вернулась. Легану удалось только выудить ее фотографию у заведующего столовой. Сбежавшая официантка позировала в бикини. Девушка выглядела совсем недурно, разве что на лице было чересчур много косметики, а в глазах — чересчур глупое выражение.

Я вернул снимок Легану и, расслабившись, откинулся на сиденье. Незаметно для себя я задремал. Мне приснилась очаровательная натуральная блондинка с большими выразительными глазами. Они ясно говорили о том, что их хозяйка меня любит. Я протянул к ней руки, но она отступила, дразня и посмеиваясь. «Берегись, Вера,— крикнул я,— все равно я тебя убью)»

Но тут я проснулся от довольно сильного тычка в бок.

— Вставайте, Джонни. Приехали. Гардинер очень хотел поговорить с вами.

Ни обстановка, ни прислуга в доме Гардинера нисколько не нарушали общего впечатления, производимого президентом банка. Он немедленно спустился к нам, элегантный и стройный, словно сошедший с картинки модного журнала. Величественным жестом указал на удобный диванчик и придвинул сигаретницу.

— Вы хотели со мной побеседовать?-—спросил я.

Гардинер взглянул на Легана.

— Пускай лучше Алан все объяснит.

Леган согласно наклонил голову и закурил.

— Вот что, Макбрайд. Сейчас нам необходимо выяснить две вещи. Кто убил Роберта Минноу и куда пропали двести тысяч? До вашего возвращения никто не сомневался, что оба преступления совершили вы. Теперь на все приходится смотреть иначе.

Роберт Минноу, как районный прокурор, все свое время посвятил исключительно сбору материалов о преступной шайке, обосновавшейся в городе. На — другие правонарушения он не отвлекался. Но тут произошло самое обычное мошенничество: подлог, в котором подозревались вы. Прокурор заинтересовался им, и тут же был убит. Вами, по общему мнению, из чувства мести. Ваше исчезновение только укрепило это подозрение, а впоследствии оно и вовсе сменилось уверенностью. Теперь положение изменилось. Мы убедились, что подлог могла совершить Вера Уэст. Кроме того, похищенная сумма была достаточно велика, чтобы ради нее пойти на убийство. Общеизвестно, что сразу после случившегося Вера Уэст и Ленни Серво, которого смело можно считать преступным элементом, завязали самые дружеские отношения. Потом Вера исчезла. Тут возникают Два варианта. Если она во все посвятила Ленни и поделилась с ним деньгами, то он наверняка обещал ей защиту, С другой стороны, двести тысяч долларов — огромная сумма. Одному человеку ее бы хватило на самую роскошную жизнь. Поэтому Вера вполне могла забрать все до цента и удрать из города, оставив Ленни с носом.

Гардинер задумчиво кивнул и добавил!

— Не исключается еще, что деньги прикарманил Серво, убив Веру.

— Меня больше устраивает первая версия,— сказал я.— По моим сведениям, именно она бросила влюбленного в нее Серво.

Гардинер пристально посмотрел на меня.

— Агенты моей страховой компании кое-что установили. Не важно, как, но они выяснили, что одно время Вера жила в столице штата, а потом в Нью-Йорке, в маленьком отеле на Таймс-сквер. Дальше ее следы теряются. По сведениям полиции, примерно в это время произошли два самоубийства, две девушки утопились. Оба трупа остались неопознанными, так что Одна из утопленниц вполне могла быть мисс Уэст. Они похоронены на кладбище для нищих в общих могилах, поэтому эксгумация ничего бы не дала. Но в таком случае непонятно, куда девались деньги: мисс Уэст жила далеко не роскошна

Я нахмурился.

— В итоге,— продолжал Гардинер,— дело выходит за рамки события местного значения. Страховая компания банка обратилась за помощью в ФБР. И я убедительно попрошу вас прекратить свои безумные выходки, дабы не мешать расследования), за которое теперь взялись настоящие специалисты.

Я покачал головой.

— Насколько я понял, Они будут искать убийцу и украденные деньги. А для меня это не самое важное. Мне необходимо доказать всему городу, что Джонни Макбрайд — честный человек и что им можно по-прежнему гордиться. Не уговаривайте, все остается, как я решил.

— Я разделяю ваши чувства, Джонни...— проговорил Гардинер.— Но мне совсем не хочется, чтобы... с вами случилось несчастье, пока не выяснится правда.

Я взглянул на Легана.

— А что вы думаете по этому поводу?— То же самое.

— И если Вера окажется преступницей, вы не будете возражать против ее наказания?

Глаза его сверкнули, но он все же ответил:

— Нет!

— Чушь,— бросил я и только собрался добавить еще кое-что, как слова застыли у меня в глотке. Откуда-то издалека, из непонятных глубин, в моей голове, точно мозаика, вдруг начала складываться довольно ясная картина убийства. Но я предпочел держать это пока при себе, поднялся с диванчика и спросил:

— Нельзя ли взглянуть на официальные отчеты расследования?

Гардинер протянул мне конверт с документами, в которых черным по белому было изложено то, что я сейчас услышал.

— Хорошо,— сказал я, возвращая конверт владельцу,— я буду держаться в стороне.

Гардинер сам проводил нас до дверей.

Леган уселся за руль.

— Куда вас подбросить?

— В гараж, там у меня машина. Дальше один управлюсь.

Он подвез меня и на прощанье сказал:

— Если понадоблюсь, я буду в «Сиркус-баре». Но лучше вам не приходить, потому что я собираюсь напиться в доску и предпочитаю сделать это в одиночестве, понятно?

Я кивнул.

— Чего же тут не понять. Желаю удачи.— Я направился к своему «форду», но тут же вернулся.— Совсем забыл. Вам не знакомо такое имя: Харлан?

— Нет. А что, это важно?

— Очень может быть.

— Ладно, попробую помочь.

И он включил зажигание.

Я подождал, пока его машина скрылась за углом, потом уселся за руль, доехал до ближайшей столовой, перехватил кое-чего, отыскал телефонную будку и набрал номер Венеры.

— Это Джонни, Венера. Ну как прошел вчерашний вечер?

Ее голос звучал ровно и спокойно:

— Очень жаль, но, боюсь, нам придется встретиться в другой раз.

— Ты что, не узнала меня? Это Джонни.

— Если устраивает, можно на будущей неделе.

До меня наконец стало доходить.

— У тебя неприятности, детка?

— Да.

В интонациях ее не было и следов волнения.

— Большие?

Но и теперь она ухитрилась ничем себя не выдать.

— Даже очень.

— Копы?

— Нет... конечно, нет

— Я все понял. Вешай трубку. Приеду через пять минут.

Я выскочил из будки и впрыгнул в машину. К счастью, транспорта на улице было немного, светофоры тоже работали на меня. Очень скоро я заглушил мотор за углом нужной мне улицы.

В доме Венеры было темно. Я промчался по тротуару, бегом взлетел по ступенькам и толкнул дверь. Мне было решительно наплевать, прячется там кто-то или нет, наоборот, я даже хотел этого. Но дверь не поддавалась. Я попробовал открыть окно, и тут дело пошло лучше.

Сперва я ничего не увидел в кромешной темноте, потом предметы стали приобретать смутные очертания. С минуту я просто прислушивался, и наконец сверху до меня донеслись приглушенные женские рыдания и резкий, злобный мужской голос.

Взбежав одним духом по лестнице, я пинком распахнул дверь и сразу увидел их всех — Ленни Серво, Эдди Пакмана и Венеру.

Она лежала навзничь на кушетке, обхватив голову, а Эдди пытался открыть ей лица, чтобы ударить в очередной раз. Серво наблюдал за ним с гаденькой ухмылкой.

Он заметил меня первым, и если бы не замешкался, запуская руку в карман, может, и успел- бы отразить мой бросок. Но он оказался слишком неповоротливым, и. я врезал ему прямо в физиономию. Передние зубы вылетели, словно орешки, он отлетел в угол и, застонав, растянулся на полу. Эдди, перекосившись от злости, уставился на стекавшую по костяшкам моих пальцев кровь. Наконец, яростно ощерившись, он кинулся на меня, как вчера ночью. И тогда я понял две вещи. Во-первых, его рост как раз подходил к тем аккуратным отпечаткам, которые я нашел на крыше здания у библиотеки. А во-вторых, в кулаке он сжимал нож, и сверкающее лезвие вот-вот могло вонзиться в мое тело.

Я мгновенно принял единственно правильное в подобной ситуации решение. На нож нельзя бросаться с голыми руками. Я схватил с кушетки подушку, и холодная сталь мягко погрузилась в ее пух. Остальное было парой пустяков. Он попытался заехать мне по уху, но, наткнувшись на мою ногу, опрокинулся на пол. Я прыгнул сверху, вывернул ему руку за спину и с хрустом, буквально оглушившим меня, сломал ее о колено. Хотя это вполне могло мне только показаться, ибо в следующую секунду я услышал хриплый стон Венеры, и череп мой в третий раз раскололся надвое!

Теперь все было намного приятнее, чем в прошлые два раза. В воздухе носился аромат цветов, а голова моя покоилась на самой лучшей подушке в мире: на бедре прекрасной женщины, лицо которой хоть и покраснело от тумаков, оставалось очаровательным.

Заметив, что я очнулся, Венера изогнулась и поцеловала меня.

— Он тебя ударил. Я хотела крикнуть, когда Серво схватил эту пепельницу, но он зажал мне рот.

— И как он выглядит?

— Ты вышиб ему все зубы.

— А Эдди?

— У того сломана рука, Ленни едва уволок его. Эдди так мечтал прикончить тебя лично, что прямо изо-шелся в ругательствах, решив, будто вместо него с тобой расправился шеф.

— Почему же они и тебя не убили, если думали, что я мертв?

— А для чего им это? Гораздо удобнее сохранить свидетеля, который бы подтвердил суду, что они всего лишь защищались.

— Неужели ты бы так и заявила?

— Что же еще мне оставалось бы? Я хочу жить. Это приятное занятие. Хотя, конечно, жизнь была бы куда прекраснее, если бы Серво вообще не существовало.

— Чего же они от тебя добивались?

— Информации. Почему я связалась с тобой. И что рассказала о них.

— А разве тебе есть что рассказать?

Она ничего не ответила, только нежно погладила мою щеку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не хуже, чем обычно.

— Точно?

— Ага.

Она осторожно приподняла мою голову, подсунула под нее подушку и встала. Затем набросила на лампу легкую косынку, и когда комната погрузилась в полумрак, включила проигрыватель. Оттуда полилась тихая, приятная музыка.

— Мне известно очень многое из того, что тебя интересует,— проговорила она.

— Например?

Закрыв глаза, она покачивалась в такт мелодии,

— Это касается Ленни и его Деловой группы. Знаешь ли ты, как могущественна их организация? — спросила она, не меняя позы.

— Очень отдаленно; Он финансирует многие предприятия.

— И не только.— Теперь она возилась с молнией на платье.—- Гораздо больше, Джонни. Он хозяин здесь. Это он устроил в каждом кабаке специальные комнаты, в которых мужчина может снять девушку или получить наркотики. Именно ему принадлежат разные укромные местечки, где печатают весьма откровенные фотографии, предъявляемые потом нужным людям, дабы они уяснили, что клубы свои не смогут построить из одного дерева и стали.

Платье уже висело у нее на руке. Она стояла передо мной в крохотном бюстгальтере и трусиках, подчеркивающих красоту необыкновенного тела.

В горле у меня пересохло, но я как-то ухитрился спросить:

— Что еще?

— Серво был нищим, когда появился в городе. Ему попросту помогли встать на ноги.

Она потянулась, и я, залюбовавшись игрой мускулов под тонкой шелковистой кожей, только спустя время с трудом выговорил:

— Кто же этот помощник?

— Некоторые считали, что ты. Во всяком случае, ни у кого в Линкасле не было таких денег. Ему больше неоткуда было их взять.

Она наклонилась, и что-то с легким шорохом скользнуло на пол. Узенькой черной полоски на ее груди как не бывало.

— В таком случае, шляпа — я, а не Ленни. Ленин — настоящий босс!

— Возможно, Правда, мне кажется, что шляпа не ты один. Говорят, Ленни прибыл в Тород с какой-то весьма состоятельной женщиной. Но она исчезла еще до того, как он стал хозяином. Вот и все, что мне известно. — Отлично, детка, ты — молодец. Спасибо.

Она улыбнулась и вдруг набросила свое платье мне на лицо. Но все же недостаточно ловко. Осталась узенькая щелка, сквозь которую я увидел, как исчезла черная полоска вокруг бедер. Мелодия неожиданно оборвалась последним ликующим аккордом. Свет погас, и Венера тихонько приблизилась к дивану.

— Мне очень понравилось, как ты с ними обошелся,— прошептала она в темноте.— А теперь я покажу тебе, на что способна настоящая женщина.

И она не обманула моих ожиданий.

Глава 10

На улицу я вышел в половине девятого. Весь квартал был ярко освещен. Голова моя раскалывалась, и больше всего мне хотелось сейчас забраться в какую-нибудь дыру и там отдать богу душу.

С трудом влез я на переднее сиденье своего «форда» и завел двигатель.

Только я успел завернуть за угол, как раздался вой полицейской сирены.

Сам не пойму, зачем я выключил габариты и притаился у края тротуара, словно припарковал здесь автомобиль давным-давно.

Мимо меня промчались три полицейские машины. Они остановились у дома Венеры. По ступенькам поднялись Линдсей и Таккер. Приехали за моим трупом, понял я и усмехнулся, представив их разочарование. Потом врубил зажигание и на всякий случай с потушенными фарами тихонько двинулся к центру города. Никто меня не заметил: они были слишком озабочены.

Первую остановку я сделал у «Сиркус-бара». Но Легана там не оказалось. Бармен сообщил, что он действительно приезжал, дабы как следует надраться, но тут срочно позвонили из газеты, и ему пришлось отчалить трезвым. Куда именно направился Леган, бармен не знал.

Воспользовавшись телефоном в дальнем углу зала, я связался с редакцией. Дежурный ответил, что Леган и вправду не так давно заявлялся с двумя агентами страховой компании, отбирал какие-то фотографии из архива. Леган был чем-то расстроен. Куда они поехали дальше, ему не известно.

«Расстроен... Еще бы,— подумал я.— Ведь он сейчас занимается тем, что помогает разоблачить девушку, которую не переставал любить ни одной минуты. Конечно, расстроишься».

— Совсем забыл,— сказал бармен, когда я вернулся к стойте.— Ваше имя Джонни?

— Да.

— Леган попросил отдать вам этот конверт.

В конверте лежало несколько листков бумаги. На первом я прочел: «„Харлан" — название шести городов и графств в США. „Харлан Инкорпорейшен" — фирма, производящая электрооборудование; „Харлан" — фирма, торгующая масляными красками; Уильям Харлан — выдающийся южноамериканский финансист; Грейси Харлан — танцовщица варьете. Осуждена в Нью-Йорке в 1940 году. Это должно быть интересно. Посмотрите вырезки».

Из вырезок я узнал, что означенная Грейси Харлан была замешана в шантаже. Обычная история: ее фотографировали в постели с каким-нибудь любителем легких развлечений, дабы потом выкачивать из него монету. Никто, разумеется, на нее не жаловался, но сама девица оказалась не в меру болтлива, так что районный прокурор сумел засадить ее на пару лет.

Внизу Леган приписал, что эта Харлан наиболее подходящая для меня особа, поскольку все остальное не имеет ничего общего с преступным миром.

Я полностью был с ним согласен, к тому же именно о ней, судя по описанию, говорила мне прекрасная Венера. Неясным, правда, оставался вопрос о личности человека; который жаждал помочь мне настолько, что посоветовал найти эту самую Харлан.

Я решил разыскать Легана.

К началу двенадцатого я засек его в семи барах. В первом он беседовал с двумя мужчинами, делая пометки в блокноте. В остальных сидел один, основательно и настойчиво напиваясь.

В последнем, по счету седьмом, я задержался. Леган побывал здесь минут десять назад, поговорил с кем-то по телефону и ушел.

Я. решил оставить эту затею. В конце концов, пусть Леган отведет душу и напьется в Одиночку.

Я заказал виски и присел за столик в дальнем углу.

Тут на пороге появился полицейский.

Кивнув бармену как старому знакомому, он сказал:

— Не надо выпивки, Барни. Лучше посмотри, не заходил ли сюда этот тип?

Он демонстрировал ему циркуляр с фотографией на всю страницу.

Тот мельком взглянул на снимок и отрицательно покачал головой.

— Ладно.— Полицейский удалился, на ходу потрепав по, плечу рыжеволосую красотку, сидевшую в центре зала.

Я направился к стойке, чтобы расплатиться. Бармен внимательно посмотрел на меня, словно с кем-то сравнивая.

— Ваше имя и в самом деле Джордж Уилсон?

— Может быть, может быть,— произнес я.— Во всяком случае, — спасибо.

— Не за что,— улыбнулся он.— Мне и самому случалось попадать в неприятные истории. Терпеть не могу полицию.

Я торопливо вышел из бара, но двинулся не к машине, а за угол, в аптеку, к телефону-автомату. Значит, теперь полиция знает, что я Джордж Уилсон. Интересно, кто это сделал? Леган или Уэнди? Но Леган сейчас напился вдребезги... Оставалась только крашеная милочка Уэнди.

Сидя на табурете в углу будки, я молча смотрел на аппарат. Потом, сосредоточившись, набрал номер полицейского управления и попросил капитана Линдсея.

Он не поверил своим ушам, когда я представился.

— Ну да, это я. И не пытайтесь установить мое местонахождение. Меня здесь все равно через две минуты не будет.

— Мне нужно тебя видеть..

— Ладно, зайду. А сейчас объясните только, откуда полиции стало известно мое имя?

Он помолчал, потом наконец ответил:

— Не знаю... какого черта! Ничего я не знаю... Кто-то нам позвонил. Не назвался, разумеется. Он еще голос пытался изменить.

— Он?

— Может, и она. Я не спрашивал. Так когда мы встретимся?

— Немного позже. Не сейчас.

— Ах ты сукин сын!..—задохнулся Линдсей. .

Я повесил трубку, вернулся к своему «форду» и уселся за руль. В дальнем конце улицы появился полицейский автомобиль, но десяти секунд форы мне было вполне достаточно.

Оторвавшись от них на значительное расстояние, я сбавил газ и стал размышлять над тем, что происходит. Итак, было два анонимных звонка. Я попытался вспомнить голос, сообщивший мне о Харлан. В сущности, он мог принадлежать и мужчине, теперь я ни в чем не был уверен. Да и Харлан могла оказаться не женщиной... Харлан... Харлан... Что-то такое я когда-то слышал, но никак не мог припомнить, где и что конкретно. Какие-то неясные обрывки мыслей крутились у меня в голове. И вдруг все встало на свои места. Я прочитал это имя еще до того, как услышал его по телефону, но тогда оно ускользнуло от. моего внимания. Слово «Харлан» было написано на одном из конвертов, лежавших на столе районного прокурора в ночь его гибели!

Я резко затормозил, круто развернулся и помчался в противоположном направлении; На пять минут остановился у какого-то бара, позвонил, потом снова Сел за руль и полетел к условленному месту.

Ждал я недолго. Подъехал «седан», водитель хлопнул дверцей, потом подошел к моей машине и влез внутрь.

— Привет, Линдсей! — сказал я.

В руках у него был пистолет. Он не собирался искушать судьбу.

Под его внимательным взглядом я достал из кармана сигарету, закурил сам и предложил ему. Он тоже закурил и посмотрел выжидающе.

— Можешь в любую минуту забрать меня, Линдсей.

Я не собираюсь удирать.

Что-то в моем голосе заставило его внимательно взглянуть в мое лицо.

— Я арестую тебя прямо сейчас,— сказал он,— Мне надоело играть в прятки.. Теперь уже без разницы, Макбрайд ты или Уилсон. Обоим убийцам придется отвечать.

— И тебе не хочется узнать, кто все-таки убил Минноу?

В бессильной ярости он поднял пистолет, словно намеревался прикончить меня на месте, и процедил сквозь зубы:

— Ну, хотелось бы.„

И тогда я поведал ему всю свою историю. Он не поверил, но мне было безразлично.

— Вот поэтому,— сказал я,— очень прошу у тебя неделю сроку. Если за это время я все не выясню, то сам тебе сдамся. Ты же частный коп. Но в одиночку у тебя ничего не получится, а в полиции рассчитывать не на кого, наверняка кто-то из твоих помощников состоит на жаловании у Серво. Дай мне всего одну неделю.

— Чушь,— проговорил он, правда, не слишком уверенно.— И вообще, я, наверное, спятил, если тебя слушаю.

— Я же мог в любую минуту удрать из города, но не сделал этого, понимаешь?

Он убрал пистолет и отвернулся. Посидел, молча затягиваясь сигаретой, потом вышвырнул окурок в окно и глухо произнес:

— Чего ты добиваешься, Джонни? Выкладывай, пока я не передумал.

Я наклонился к нему поближе.

— В ту ночь, когда убили Минноу... вы обыскивали его контору?

— Да,— коротко ответил он. Голос его звучал хрипло.

— Что-нибудь оттуда пропало?

— Трудно сказать. А если и так, то преступник наверняка возился недолго: все бумаги были на столе.

— Неужели даже подозрений у тебя не возникло? А вдруг какой документ свистнули?

— Конечно, возникло, но только через два дня. В тот вечер я, был так потрясен, что не смог осмотреть все сразу.

— Там должно было лежать письмо. С именем «Харлан» на конверте.

— Значит, ты виделся с женой Боба?

— Да.

— Ладно... Письмо-то как раз и исчезло.— Он протянул руку, и я дал ему еще одну сигарету.— На столе у Боба я нашел только пустой конверт.

— Что же, по-вашему, случилось с самим посланием?

— Понятия не имею. Корреспондент вполне мог попросту потребовать его обратно!.

— Конечно,— кивнул я.— Миссис Минноу рассказала мне, что в тот вечер Танкер известил прокурора о каком-то заказном письме на его имя,

— Верно.

— Где оно?'

— Дьявол! Откуда мне знать? Таккер взял его со стола и сунул в карман. Может, спрятал куда-нибудь?

— Найди это письмо, Линдсей! Обшарь все чертовы ящики в его кабинете и найди.

— Минуточку...

—- Ты же сам говорил, что мечтаешь отыскать убийцу. — Я смотрел на него очень холодно.— Я ведь не приказываю. Я только советую. Найди это письмо, повторяю.

— А ты что будешь делать тем временем?

— Выяснять, кто и зачем его написал.

Он молча докурил свою сигарету. Потом выкинул в окошко окурок и так же молча вылез из машины.

Через минуту позади меня взревел мотор, и «седан» Линдсея исчез за поворотом.

Итак, у меня оставалось семь дней. Немного,

Я оставил «форд» у самого подъезда, поднялся на лифте и позвонил в квартиру Серво.

На звонок никто не вышел. Я попытал счастья еще раз и, никого не дождавшись, спустился вниз к своему приятелю — управляющему.

Увидев меня, он радостно осклабился.

— Серво дома? — спросил я.

—- Не знаю,— покачал он головой.— А его крошка несколько минут назад удрала отсюда со всех ног.

— Голая?

— Нет, на этот раз в платье. Зеленом таком, с блестками. Наверняка с чужого плеча: сидело на ней, как мешок. Очевидно, одолжила у птичек с седьмого этажа, которые больше по ночам промышляют.

Я поднялся ,на седьмой этаж. Девица, отворившая дверь, оказалась одной из тех, кого Джек присылал ко мне в номер

— А... вы наконец проснулись? — проговорила она.— Очень приятно. Заходите.

Но я объяснил, что у меня дело совсем другого рода.

Сначала она категорически отказалась отвечать, но увидев, как я взволнован, похоже, поверила мне.

— Она действительно взяла у меня платье. Зачем, не знаю. Может, пошла прогуляться.

— Поймите, у нее неприятности, ей нужно помочь. Потом будет поздно,

— Но мне ничего не известно. Она, правда, была безумно перепугана. Чуть ли не в истерике билась и объяснять ничего не пожелала. Просто попросила одолжить ей одежду и убежала как сумасшедшая. Из всего этого бреда я разобрала только то, что она вычитала нечто ужасное в сегодняшней газете. Твердила, будто следующая очередь ее, или что-то в этом роде. В толк не возьму, на что она намекала.

— Благодарю вас,— сказал я.— Вы мне очень помогли.

— Пустое. Только, пожалуйста, не говорите никому, откуда у нее этот наряд.

Я кивнул и, подождав пока она захлопнет дверь, спустился вниз.

На первой странице вечерней газеты, которой я обзавелся в ближайшем киоске, красовался мой собственный портрет, подписанный «Джордж Уилсон», со всеми подробностями моего бурного прошлого. Да, пресса времени зря не теряла.

Но заметку, которую я искал, упрятали на самую последнюю полосу. Несколько строчек — сообщение о женщине, покончившей с собой в этот вечер. Несмотря на то, что двое ребят видели, как она бросилась в реку, спасти ее не успели. Вскрытие показало, что девушка была мертвецки пьяна: перед смертью она обошла несколько кабаков на шоссе. Личность самоубийцы была идентифицирована по отпечаткам пальцев: ею оказалась официантка одной из местных столовых. Причина рокового поступка — потрясение, связанное с убийством ее соседки по комнате, происшедшим совсем недавно. Звали девушку Айни Годфри, адрес — «Сосновый сад». Вот и вся информация.

Кое-что начало проясняться. У меня появилось ощущение близости разгадки: стоит только руку протянуть— и дело сделано. Знать бы еще, в каком направлении ее протягивать.

Пребывание в этом городе для меня становилось все более опасным. Еще раз просмотрев сообщение о себе самом, я обнаружил одну вещь, на которую сначала не обратил внимания: Джорджем Уилсоном интересовалась не только полиция, но и ФБР. Значит, феды появятся здесь с минуты на минуту. Времени у меня оставалось в обрез, хорошо, если до завтра, а ну как меньше? Но сейчас я не мог позволить себе думать об этом.

Нужно было срочно разыскать Трей. Идея моя оказалась невыполнимой. Я объездил все автобусные станции, побывал на вокзале, но нигде не обнаружил никаких следов. Она словно в воду канула.

Уже глубокой ночью я сидел в своем «форде» и, затягиваясь очередной сигаретой, пытался составить хоть какой-то план дальнейших действий.

Было совершенно очевидно, что мой преследователь намеренно вытащил на свет божий Уилсона, дабы вынудить Джонни Макбрайда, которого никак не удается прикончить, вновь бежать из города. Голова нещадно болела. Сигарета обожгла мне пальцы, и я вышвырнул окурок в окно. Прежде всего нужно выспаться. Сегодня я больше ни на что не пригоден.

Я включил зажигание и помчался на Понтель-роуд.

Там царила мирная тишина. Поставив машину в гараж и отыскав в цветочной кадке ключ, я отпер дом и поднялся наверх.

Потом принял душ и, содрав с головы остаток повязки, с сомнением уставился на обе двери, ведущие из ванной. Я слишком устал, а потому выбрал спальню, которая не пахла пудрой и духами, и растянулся на кушетке. Если Уэнди вернется сегодня, то, увидев пустую постель, конечно, все поймет и не станет меня искать.

Простыни приятно холодили разгоряченное тело, я по-, грузился в дрему.

Откуда-то очень издалека До меня доносилась песня. Слов не было слышно, только ритмичная приятная мелодия. Я открыл глаза и уставился в темноту, пытаясь сообразить, где же это поют.

Чья-то гибкая белая тень возникла на пороге. С тихим шелестом упало на пол сброшенное платье. Теперь я ждал, что она выгнется, расстегивая бюстгальтер. И вот он упал вниз, словно кожура банана. Уэнди стояла уже совершенно нагая, точно мраморная, статуя. Лунные блики играли на сосках ее грудей.

Она потянулась, рассеянно поправила волосы и подошла к кровати, по-прежнему напевая ту самую песню.

— Хороша,— шепнул я,— до чего же ты хороша!

Она приглушенно вскрикнула. Я одним движением перекатился на край постели и уже собрался включить лампу, но она пришла в себя и предостерегающе схватила меня за руку.

— Не надо света, Джонни.

Губы ее были сухими и теплыми. И когда я отыскал их своим ртом, она прижалась ко мне с замирающим в горле восхитительно-грудным стоном.

А потом было только ее желанное тело и красота, и любовь, и страсть, которые умела дарить лишь она.

Темнота сомкнулась над нами волшебным покрывалом, и больше мне не о чем было мечтать, и не о чем сожалеть.

Еще долго лежали мы, сплетясь в тесном объятии, усталые и счастливые, говорили о завтрашнем дне.

О дне, в который ей предстояло сделать для меня важную вещь. Раздобыть любые сведения, касающиеся полицейского по имени Таккер.

Глава 11

Когда я проснулся, Уэнди уже ушла. На подушке остался отпечаток ее головы, а на моем плече сохранилось тепло шелковистой щеки, покоившейся там совсем недавно Мне не понравилось странное чувство, овладевшее мной. Я не хотел испытывать ничего подобного ни к одной женщине. По крайней мере сейчас. Эта девушка была так чиста и бесхитростна, что мне становилось все труднее обходиться без нее.

Я тряхнул головой, поднялся, приготовил себе завтрак, привел в порядок «форд» и отправился в город.

Из первой же телефонной будки я позвонил Легану, и мне ответили, что в редакции он не появлялся, мол, они сами его разыскивают. «Интересно, где это он до сих пор шляется»— подумал я, пожал плечами и снова уселся, за руль. Мне нужно было срочно повидаться с Венерой.

Как и в первый раз, через дверь доносились приглушенные звуки «Лунной сонаты». И платье на Венере снова было с кисточкой.

Она искренне мне обрадовалась, и я ничуть против этого не возражал.

— Входи же, дорогой! Вот уж не ожидала увидеть тебя так скоро. Впрочем, ты наверняка по делу,— добавила она, лукаво усмехнувшись.

— Угадала,— ответил я, возвращая ей улыбку.—- И по важному. Полнишь, ты обещала показать мне один снимок?

Она кивнула, вышла из комнаты и тотчас же появилась снова с большой пожелтевшей от времени фотографией в руках. Над головой одной из полуодетых девушек стоял карандашный крестик. Это была Харлан, давнишняя знакомая Венеры. Но и я уже видел это лицо, совсем недавно. Потому что оно принадлежало официантке из столовой, покончившей с собой не далее как вчера. В Линкасл она переехала из Нью-Йорка, где была осуждена за соучастие в шантаже. Теперь у меня не оставалось в этом никаких сомнений.

Я набрал номер полиции и попросил Линдсея.

— Линдсей слушает.

— Это Джонни, приятель.

Я услышал, как участилось его дыхание.

— Что дальше? — процедил он сквозь зубы.

— Выяснил насчет письма?

— Нет. Конверт на месте, а содержимое отсутствует. И следов никаких.

— Но ведь где-то оно спрятано... Хотя речь сейчас о другом. Пропала девушка Ленни Серво. Ты ее знаешь?

— Трей Авалард? А что произошло?

— Кто-то собирается с ней расправиться. Ее надо срочно найти. По-моему, она располагает важной информацией. Сделай все, чтобы ее отыскать.

Он тихо выругался.

— Ты уже сам кое о чем догадался, Макбрайд. Если я и отдам такой приказ’ он вряд ли будет выполнен.— Линдсей помолчал, потом добавил: — Ладно, я постараюсь.

— Отлично.

Я положил трубку, закурил и взглянул в окно. Улица была пустынна. Пока меня не обнаружили.

Перехватив мой взгляд, Венера понимающе улыбнулась.

— Что-то скоро произойдет, великий человек?

Я кивнул.

— Да. В принципе, все это должно было случиться еще пять лет назад, когда погиб Роберт Минноу.— Я пристально посмотрел на нее.— Ты не собираешься выходить?

Она отрицательно помотала головой.

— Нет.

— А как насчет ребят Серво?

— Я их больше не боюсь. Смотри, что у меня есть.

И она достала из-под подушки длинноствольный пистолет.

— Откуда это? — изумился я.

— Ведь я говорила, что была замужем за копом,— рассмеялась она и просто добавила:—Мне пришлось убить его.

Она спрятала пистолет на место и проводила меня до двери.

На улице по-прежнему никого не было. Я снова сел за руль, включил приемник и поехал в центр. Местная радиостанция передавала, что полицейским пока не удалось обнаружить Джонни Макбрайда, то бишь Джорджа Уилсона, но поскольку описанием его внешности располагают все патрули и дежурные постовые, то негодяй будет задержан в самое ближайшее время, если конечно не случится ничего особенного.

Я решил попробовать сменить одежду. Затормозив у небольшого магазинчика готового платья, я оставил в машине рубашку с пиджаком и, подойдя к прилавку в одной майке, попросил у продавщицы рабочую блузу, кожанку и пару носовых платков. Купил еще синие джинсы и гольфы.

Потом переоделся в мужском туалете, бросил старую одежду на заднее сиденье и поехал дальше.

Тут-то я и увидел Уэнди. Она выходила из салона красоты с папкой под мышкой.

Догадавшись, что она направляется к автобусной остановке, я окликнул ее сквозь приоткрытую дверцу. Она перебежала улицу и скользнула на сиденье рядом со мной.

— Так вот где вы провели целый день! — шутливо воскликнул я, но она почему-то вздрогнула и стала поспешно оправдываться: мол, зашла туда всего на минутку и уже торопится домой.

Выглядела она очень утомленной, хотя прическа была отличная. Впрочем, даже темные круги под глазами не делали ее менее привлекательной. Я дотронулся до ее папки.

— Это мне?

— Да. Рассказать, что там, или сам прочитаешь?

— Лучше расскажи.

— Таккер живет в пригороде, в собственном особняке с винным погребом, баром, бассейном, биллиардом и прочим. Позади дома гараж на два автомобиля. В нем стоит новый «кадиллак». Вторая машина используется только для выездов на дежурства.

— Что-то слишком шикарно для простого копа.

— Он не единственный. У нас большинство полицейских подрабатывают рэкетом. Просто Таккер удачливее остальных.

— Он сотрудничает с Серво?

Она пожала плечами.

— Говорят, когда-то Таккер сделался должником одного из бандитов. А Серво будто бы ему помог. Семь человек подтвердили мне, что своими глазами видели, как Таккер в одночасье просадил несколько тысяч, играя в рулетку.

Уэнди заглянула в папку.

— У Таккера есть специальный человек, который занимается его налогом. Так вот, он утверждает, что Таккер весь свой доход вносит в декларацию.

— Ловкий тип. Что еще?

— Я снова ездила к миссис Минноу. В прошлое ваше посещение она кое о чем умолчала. Оказывается, ее муж несколько раз вызывал Серво в суд. Прокурор собрал такие материалы, которые вполне могли разоблачить всю городскую мафию. Но’накануне каждого судебного заседания в конторе Минноу происходила кража со взломом и документы исчезали.

— Таккер, — произнес я.— Ну конечно же Таккер!

У него и средства есть, и возможности для этого;— Я в сердцах ударил Кулаком по рулю и выругался.

— Нет, не Таккер,—сказала она. Голос ее звучал скорбно.

— Кто же тогда?

Она достала из кипы бумаг полицейский циркуляр с моим портретом и обвела то место, где сообщалось, что я специалист по взлому сейфов.

— Ты,— бросила она, будто из пистолета выстрелила.

Потемневшими глазами она смотрела на меня, ожидая объяснений.

А мне нечего было отвечать: я сам ничего не знал, ничего не помнил.

— Ты сегодня славно поработала, детка,— сказал я наконец, и она заплакала от обиды.

— Ну не сердись,— пробормотал я извиняющимся тоном.— Спасибо тебе, детка. И не плачь, я ведь этого не стою.

Я приподнял ее подбородок и нежно поцеловал в полуоткрытые губы, а она уткнулась мне в плечо и тихо всхлипнула.

Потом, чуть отодвинувшись, она взглянула на меня снова, и лицо ее показалось мне необыкновенно преображенным, точно треснула та проклятая оболочка, за которой Уэнди всегда скрывалась.

Жесткие складки возле рта разгладились, глаза сияли нежностью и добротой.

Я завел двигатель.

— Я возвращаюсь в центр. Ты едешь со мной?

— Нет. У меня есть дела дома.— Уэнди открыла дверцу, секунду постояла, держась за нее, потом тихо проговорила: — Обещай, что будешь осторожен.

Я усмехнулся.

— А это имеет какое-нибудь значение для тебя?

Она кивнула. В глазах у нее снова заблестели слезы.

Подошел автобус, и она побежала к остановке, а я еще несколько минут сидел неподвижно, размышляя о том, чем же опять ее расстроил.

Глава 12

Я ехал к Филберту. Вчера вечером Леган успел сообщить мне, что перед самой своей гибелью Минноу зачем-то к нему заходил. И, похоже, я знал, зачем.

В универмаге можно было не только одеться с ног до головы и приобрести всякие хозяйственные мелочи, но еще и перекусить в кафе на первом этаже. Там же, в дальнем углу, помещалась мастерская, делающая фотокопии с любого документа.

У прилавков, в кафетерии, на лестницах, в пролетах — везде кишел народ. Затеряться в такой толпе, да еще в моем новом обличье было несложно, но на -всякий случай я сначала внимательно огляделся. Как будто горизонт чист. Тогда я прошел через вращающуюся дверь, держась за спиной какой-то полной дамы, купил в первом попавшемся отделе еще одну рубашку просто для того, чтобы ничем не выделяться из толпы покупателей с пакетами, и незаметно проскользнул в одну из телефонных будок, выстроившихся у стены. Будка находилась как раз напротив застекленной витрины мастерской по пересъёмке документов, и я отлично видел, мужчину, который поднял там трубку.

— Мне известен способ, каким вы можете заработать сотню монет,— таинственно произнес я, наблюдая за ним.

От удивления очки подпрыгнули у него на носу.

— Кто это? Вы знаете, с кем говорите?

— Конечно. Мастерская по пересъемке документов у Филберта.

— Черт возьми, верно!

Удивление сменилось растерянностью. Он повернулся спиной, и я больше не видел его лица.

— Вы можете выйти на пару минут?

— Да, конечно.

— В таком случае, ступайте на улицу и двигайтесь к центру. Понятно?

— А как же?..

Но я уже повесил трубку и начал за ним следить.

С минуту он стоял в нерешительности, уставясь на телефон, потом, видимо, пришел к выводу, что днем с ним ничего страшного не случится, сделал знак второму служащему занять его место, перебросил через руку плащ и вышел.

Я — следом. У входа в магазин он еще немного потоптался, затем пожал плечами и зашагал вперед.

А когда мы поравнялись с моим «фордом», я дотронулся до его руки и тихо проговорил:

— Садитесь в машину.

Он резко обернулся, и челюсть у него отвисла. Он узнал меня сразу.

Не давая опомниться, я распахнул дверцу и втолкнул его внутрь.

Пока я раскуривал сигарету, он, не осмеливаясь пошевелиться, сидел молча, судорожно хватая, ртом воздух.

— Вы можете спокойно заработать эту сотню,— негромко произнес я.— И не надо меня бояться.

Он нервно сглотнул слюну.

— У вас хорошая память? События пятилетней давности в ней задерживаются?

Он опять сглотнул и торопливо закивал.

— Тогда в Линкасле был районный прокурор по имени Роберт Минноу. В день своей смерти он заходил к вам и кое-что оставил. Помните?

— Меня... не было... на работе...— с трудом выговорил он.— Ли.., Ли мне потом рассказал...

— Так что же он оставил?

— Не знаю... Ли... выдал ему квитанцию. Может, документ и до сих пор у нас хранится.

— Вы в состоянии его найти?

— Нет... без квитанции — нет... Я уже пробовал...

Сигарета обожгла мне пальцы,

— Кто у вас спрашивал о нем?

— Леган... репортер... еще вчера заходил.

Все-таки Леган отличный парень! Раньше меня сообразил, что у Филберта выполняют пересъемку документов.

— И все-таки, неужели так трудно его отыскать?

— Господи, мистер... У нас сотни заказов, от сотен людей и компаний. Чтобы раскопать бумагу среди прочих, потребуется недели две, не меньше.

— Проклятье... у меня нет столько времени!

Я протянул ему хрустящую стодолларовую купюру. Он так и задрожал.

— Слушай, приятель. Вся полиция поголовно ищет меня, и ни для кого, конечно, не секрет, что я нахожусь в городе. Но если ты хоть словечко посмеешь обо мне шепнуть, то я гарантирую, что долго ты не протянешь. Понял?

Он побелел и едва не выронил деньги со страху.

— До которого часа вы работаете?

— Д-до... до двенадцати.

— Ладно. Не уходи домой, пока я с тобой не свяжусь.

Он кивнул и буквально выполз из машины. Я не стал дожидаться, пока он доплетется до входа в универмаг, развернулся и погнал на север.

Через пятнадцать минут я добрался до белого дома с забором. У калитки стояла миссис Минноу. Она явно нервничала. Их было двое. Два совершенно неприметных молодых человека на обоих концах улицы. Наверняка где-то торчали и другие, но мне было вполне достаточно этих. Я поехал направо, минут через пять заглушил мотор и задумался. Рассуждения полиции ничем не отличались от моих. Там были уверены, что рано или поздно я навещу миссис Минноу. Или копы просто охраняли ее жизнь? В любом случае мне необходимо было проникнуть в этот дом во что бы то ни стало. А часы уже показывали половину десятого. Я опять развернулся и поехал назад. Подрулив к высокой ограде, окружавшей дом миссис Минноу с тыла, я заглушил мотор, но ключ оставил на месте, предусмотрев неожиданное отступление. Затем медленно двинулся вдоль забора, стараясь держаться к нему вплотную. Моя темная одежда сливалась с листвой: издалека бы меня никто не увидел. Я делал все совершенно бессознательно, словно мне приходилось заниматься подобными вещами множество раз.

Секунд десять я потратил на то, чтобы дотянуться до окна и открыть его.

В комнате стоял тонкий аромат духов. В углу я разглядел очертания кровати. Она была пуста. Я прокрался к двери и приложил ухо к замочной скважине. Внизу играло радио, больше ничего не было-слышно. Я выскользнул на площадку. Справа располагалась ведущая вниз лестница, слева — две двери. Первая показалась мне слишком узкой, чтобы за ней могла скрываться целая комната, поэтому я толкнул вторую.

Чутье не подвело меня. Наверное, за прошедшие пять лет сюда не часто заглядывали, о чем свидетельствовали нежилой запах помещения и толстый слой паутины и пыли на всех предметах. При тусклом рвете уличного фонаря я различил кушетку, письменный стол, пару кресел и массивный сейф в углу — все, что осталось от человека, когда-то здесь работавшего. Я двинулся было к сейфу, как вдруг в спину мне ударил яркий лучик карманного фонарика.

С трудом удержав готовый вырваться крик, я круто повернулся, и свет ослепил меня.

— Я знала, что вы непременно придете,— спокойно произнес женский голос.

— Скорее уберите это, пока они не увидели.

Свет тут же погас.

— Как вы догадались, что я здесь?

— Почувствовала ваше присутствие. Я так долго живу здесь, что привыкла к каждому шороху. Я просто не могла не услышать постороннего шума.

— А кто там на улице?

— Их двое. Один из ФБР, другой из управления полиции штата. Не беспокойтесь, они о вас не догадываются.

Я попросил у нее фонарик.

— Вы не знаете шифра замка в сейфе?

— Нет. Только Бобу он был известен. Муж хранил его в памяти и нигде не записывал. Так что сейф не открывался с самой его гибели. Да там ничего и нет. Все важные документы он держал на депозите.

— А для чего же сейф?

— Для бумаг, которые он иногда приносил с работы.

— Я собираюсь вскрыть его.

Почему-то с меня градом катился пот.

— Вскрывайте,— просто сказала миссис Минноу.

В темноте она не увидела моей кривой усмешки.

— Все-таки вы чертовски хладнокровная женщина,— заметил я.— Ведь меня считают убийцей.

— Но я в этом совсем не уверена, во всяком случае — пока.

Да, женщина была что надо. Муж мог бы ею гордиться.

Прикрыв фонарик рукой, я осмотрел сейф.

И опять у меня возникло ощущение занятия знакомого. Я абсолютно точно знал, как следует поступить, чтобы откупорить этот ящик. От такой мысли мне стало холодно. Прошлое властно вторглось в настоящее. Целых два года я пытался разобраться с этим прошлым, а теперь, когда оно стало возвращаться по кусочкам, словно Мозаика, меня начал охватывать ужас от того, что в один прекрасный день память окончательно вернется ко мне, и больше нельзя будет оставаться в неведении. Я тряхнул головой. Все это случится потом. Сейчас мне нужно спешить, а не упиваться своим несчастьем. Чувствуя на себе неподвижный взгляд миссис Минноу, я вращал циферблат сейфа. Словно какие-то сверхчувствительные нервы ожили на кончиках моих пальцев. Движения стали автоматическими, будто и такое я проделывал уже много раз.

Минут через двадцать я наконец услышал едва различимый щелчок. Дело было сделано. Я повернул ручку, и дверца открылась.

На нижней полке. валялась газета десятилетней давности. На другой — жестянка из-под табака, наполненная мелкими монетками. Я выдвинул верхний ящик. Он был пуст, если не считать сиротливо лежащей на дне розовой квитанции. Квитанции от Филберта.

Спину мою ломило от напряжения. Я разогнулся и сунул квитанцию в карман. Миссис Минноу отобрала у меня фонарик. Кажется, она была вполне удовлетворена.

— Вы нашли то, что искали?

— Да. Хотите взглянуть?

— Нет. Возьмите себе, и пусть бог пошлет вам удачу.

Когда я закрывал за собой дверь, позади раздался приглушенный плач. Я выбрался из дома тем же путем, нырнул в машину и включил зажигание.

Клерк в мастерской Филберта был по-прежнему белым от страха, со времени нашей первой встречи он ничуть не изменился: непрерывно, облизывал губы и трясся, словно в лихорадке. Молча приняв из моих рук квитанцию, он. вышел в заднюю комнату и несколько минут хлопал там ящиками. А когда вернулся, притащил большой коричневый конверт. Он протянул его мне и, увидев выражение моего лица, побледнел еще сильнее.

Я кивнул ему и удалился.

Доехав до первого фонаря, я заглушил мотор и вскрыл этот неожиданный подарок. Внутри находились два- негатива и фотокопия письма, написанного от руки и адресованного Роберту Минноу.

«Дорогой мистер Минноу! Настоящим письмом уведомляю вас, что в случае моей смерти ее следует считать насильственной. Как бы я ни умерла. Среди оставшихся после меня вещей вы найдете неоспоримые доказательства нашей связи с Леонардом Серво, а также фотографии, указывающие на тех, кто еще может быть повинен в моей гибели. Грейси Харлан».

Вот и все, но больше мне и не нужно было. Я сунул документы обратно и, приподняв резиновый коврик, спрятал конверт под него.

Потом доехал до ближайшего автомата, набрал номер полицейского управления и попросил к телефону Линдсея.

— Это Макбрайд, капитан. У меня новости.

— У меня тоже...— Голос его звучал хрипло.— Мы только что нашли вашего приятеля Легана. Его машина сорвалась в пропасть и разбилась вдребезги.

Я задохнулся от неожиданности. Эти страшные слова гулом отдались у меня в ушах, но смысл их я понял не сразу.

— Его... сбили?

— Думаю, да. Хотя эксперт утверждает, что он просто напился в стельку и потерял управление. Кстати, Леган ехал в машине не оДин. Второго опознать пока не удалось. На нем живого места не осталось.

— Черт с ним, а с Леганом-то как?

— Он без сознания, к нему никого не пускают,— мягко произнес Линдсей.— Если выживет, то чудом.

Дыхание вырывалось у меня со свистом.

— Когда это произошло?

— Очевидно, прошлой ночью. Не знаешь, над чем он работал все это время?

— Понятия не имею,— ответил я.

— На сиденье у него лежал конверт с твоим именем. Может, все-таки объяснишь, что происходит?

—- Скоро я к тебе заеду. Но пока мой срок еще не вышел,— Я бросил трубку,

«Сосновый сад» выглядел ночью еще более гнусно, чем при свете дня. Я объехал вокруг отеля и остановился в нескольких футах от входа. В доме-было темно. Я взял с сиденья пистолет. Дело шло к развязке, и мне не хотелось вляпаться под самый конец. Подумав секунду над тем, куда удобнее сунуть оружие, я вспомнил, что на коленях моих джинсов есть карман на молнии, наклонился и положил его туда.

Моросивший весь вечер мелкий дождь превратился в настоящий ливень, но мне это было на руку. В кромешной тьме я подошел к двери. Она была заперта, и ветер отчаянно рвал картонку с надписью:

«Продается. Справки по телефону 14-02».

«А продается-то, наверное,' по дешевке,— подумал я.— Ведь здесь произошло убийство». Может, дом сам Ленни купит. Превратит его еще в один кабак.

С замком возиться было некогда, поэтому, обмотав руку тряпкой, я выбил стекло, открыл изнутри, задвижку и влез в помещение.

Вся мебель стояла на местах, только под чехлами. Повинуясь какому-то безошибочному инстинкту, ни разу еще не подводившему меня за эти дни, я пересек холл и стал подниматься по лестнице. Мозг безотчетно фиксировал каждую деталь.

Словно я обладал удивительным свойством мгновенно схватывать обстановку, хотя и не должен был уметь ничего подобного..

Комната, в которой тогда лежала убитая, была закрыта, но не заперта. Я толкнул дверь и остановился на пороге. Тут царил невообразимый хаос: кровать, комод и стулья были перевернуты, а матрац изрезан ножом. Исполосованное одеяло валялось на растерзанной постели. Оторванные второпях обои клочьями свисали До самого пола. Да, все было проделано весьма основательно. Здесь искать было нечего.

Догоревшая спичка обожгла мне пальцы.

Может, раньше ответ на загадку тут и находился, но теперь — нет. Я опоздал.

— Провались оно все к чертям! — выругался я в отчаянии.

— Вот и мы так думаем,— произнес за моей спиной чей-то спокойный голос.— Подними-ка кверху лапки и повернись кругом. Только очень медленно, если хочешь уцелеть. Как можно медленнее...

На пороге стоял этот подонок, коротышка Эдди Пакман, с короткоствольным пистолетом в руке, рядом крутился прыщавый юнец, которому я преподал недурной урок в «Корабле на мели». Он держал автомат.

Узкий луч фонарика обшарил меня с ног до головы, и в его слабом свете я увидел гипс на другой руке у Пакмана.

Юнец сказал:

— Похоже, он безоружен.

— Посмотри как следует, дурак. Пора бы уже научиться. Дай сюда фонарь, сам посвечу.

Мальчишка весьма неохотно приблизился ко. мне и неловко обшарил; сунул руки в карманы, похлопал по груди, потом отошел.

— Ничего у него нет.

Упершись в мою спину автоматом, он скомандовал

— Ну-ка, шагай и поживей, вонючка!

Я подчинился. В дверях Эдди пропустил меня вперед.

— Только попробуй бежать, сразу получишь пулю.

У входа стояла машина Эдди. Мне отвели почетное место на заднем .сиденье. Эдди, с пистолетом наизготовку, устроился рядом. Мальчишка уселся за руль.

Пакман прямо гипнотизировал меня своими маленькими крысиными глазками. И как только автомобиль тронулся, неуловимым движением обрушил на мой затылок рукоятку пистолета, Уже в четвертый раз я погрузился во тьму.

Очнувшись, я прежде всего почувствовал, что голова моя сейчас отвалится, если ее срочно не подпереть руками... Но это абсолютно исключалось: руки были связаны за спинкой стула, на который меня усадили. Интересно, что нелепые предметы, торчавшие под самым моим носом, оказались, когда я из последних сил напрягся, вникая в их сущность, моими собственными ногами, К счастью, они не были связаны. С большим трудом мне удалось осмотреться. Комната была довольно большая. Кроме стула, на котором я сидел, в ней находились еще два кресла н стол. На столе неровным желтым светом горела керосиновая лампа. Напротив располагалась массивная, плотно прикрытая дверь.

Снаружи по-прежнему шел дождь. Постепенно в голове у меня стало проясняться, предметы приняли более точные очертания. И еще я почувствовал слабый, но хорошо различимый запах реки.

Итак, я наедине с рекой.

Я шевельнулся, попытавшись встать на ноги. Ничего не вышло. Стул приподнялся вместе со мной, и я тут же -рухнул на него снова. Значит, меня еще к чему-то притязали. Напрягшись,, я попробовал ослабить веревку. Теперь руки совсем окаменели, и я их вообще больше не чувствовал. Пот градом катился по моему лицу, но я по-прежнему старался ослабить путы. Прошло минут десять, а может, и полчаса, когда онемение сменилось саднящей резью. Уже какой-то прогресс. Я наклонился вперед, и вдруг ногу мою пронзила неожиданная боль. Оказывается, они так и не нашли оружие в наколенном кармане.

Я и пистолет. Вдвоем мы бы могли совершить немало хороших дел. Если бы только мои руки не превратились в два бесполезных куска мяса. Впрочем, я и Сам был безголовым куском мяса, не больше того. «Так тебе и надо,— подумал я, мрачно усмехаясь.— Вляпался- по самые уши».

А все-таки здорово они меня подцепили. И, главное, никто теперь никогда не узнает правды.

Я прекрасно понимал, что мне предстояло умереть.

Пять лет и тысячи миль расстояния. Вот какой долгий путь отделял меня от стула, на котором я сидел сейчас со связанными руками. И только теперь все окончательно встало на свои места.

Эта история началась совсем не в Линкасле. Жила в Нью-Йорке девица по имени Грейси Харлан. Выступала в варьете. Когда дела пошли неважно, занялась мелким шантажом: соблазняла мужчин, потом снималась с ними в постели и выкачивала денежки. Клиентов поставлял Ленни, он же получал изрядную долю барыша. Затем начались неприятности, и ей пришлось на время оставить прибыльное предприятие. Решив, что на Востоке стало слишком жарко, Серво принялся подыскивать укромное местечко, где можно было развернуться вовсю. Нашел Линкасл. Они с Харлан приехали сюда без единого гроша за душой. Но Ленни — парень не промах, для него подобные вещи не проблема. Он мигом откопал сосунка по имени Джонни Макбрайд. Харлан соблазнила его, на сцене появился Ленни и предложил Джонни избавиться от возможных неприятностей, похитив для него из банка определенную сумму. К тому времени подонок уже ухитрился впутать в дело Веру Уэст, и когда разразилась гроза, Джонни удрал, только чтобы отвлечь от нее подозрения, а вовсе не спасая собственную шкуру.

Ну а Роберт Минноу оказался крепким орешком. Он уже представлял для Ленни серьезную опасность.

Харлан же вскоре почувствовала себя неуверенно. Сообразив, что Ленни наверняка пожелает от нее избавиться, она послала Минноу письмо, дабы застраховаться от своего напарника. И, конечно, сообщила об этом Ленни, иначе ее поступок не имел бы никакого смысла. Ленни — человек толковый. Он живо смекнул, что рано или поздно Минноу нащупает ниточку, связывающую Харлан и Серво. И тогда вскроет письмо немедленно. Так оно и случилось, в общем-то. Но Серво не стал дожидаться дальнейших событий. В тот вечер, когда прокурор отправился к себе в контору за посланием, наверняка содержащим факты, подтверждающие его подозрения, некий человек, отлично обо всем осведомленный, позвонил кому следовало, и Минноу был застигнут убийцей прямо у себя в кабинете.

Но кто же это был? Джонни? Нет, исключено! Тогда кто же, кто?

Послышались чьи-то шаги, потом звяканье металла и тихая ругань. Дверь в дальнем урлу комнаты распахнулась, и на пороге появился Ленни Серво. С его шляпы струйками стекала вода. Губа у него была зашита, а лицо еще не оправилось после отека. Позади маячили фигуры Эдди Пакмана и прыщавого мальчишки. Эдди держал пистолет. Ленни стоял, засунув руки в карманы. С минуту он просто глядел на меня, потом швырнул шляпу на стол и сбросил дождевик.

Я прекрасно знал, что сейчас произойдет, и потому совершил единственно возможный для себя поступок; плюнул ему в физиономию.

Тогда он ударил меня, потом еще и бил до тех пор, пока костяшки его пальцев не стали кровоточить, напоследок двинул ногой в пах, и когда я скорчился от боли, довольно захохотал.

—Где она? — спросил он, успокоившись.

— Вера, будь ты проклята, Вера! — Я грязно выругался.

— Не станет он говорить,— заметил Эдди,— Мистер Макбрайд такой упрямец.

— Верно,— подтвердил Ленни,— Теперь я сам вижу.

Глаза его потемнели от ненависти. Потирая ушибленные пальцы, он подошел ко мне ближе и прошипел прямо в лицо:

— Еще пять лет назад я объяснил тебе, что ты должен бежать отсюда без оглядки, бежать, чтобы никогда не возвращаться обратно. Предупреждал ведь, что в противном случае прикажу Эдди нарезать из тебя ремни. И Все-таки ты вернулся! Ладно, теперь пеняй на себя.

Тут он кивнул Эдди.

Коротышка бросил на стол пистолет и достал из кармана нож. С удовольствием уставился на .выпрыгнувшее из рукоятки лезвие, острое, как бритва, и блестящее, как зеркало, ухмыльнулся и подошел ко мне.

— Ну,— сказал я,— теперь можешь радоваться, С третьей попытки тебе наконец удалось до меня добраться.

Они переглянулись. Ленин махнул рукой, и, зверски оскалившись, Эдди отхватил мочку моего правого уха, потом то же проделал с левым. Прыщавого затошнило, а Эдди радостно заржал.

— Вот позабавимся! — взвизгнул он и стал расстегивать мне ремень.

Снаружи послышался шум подъехавшего автомобиля. Дверь распахнулась, и в. комнату ввалился костлявый, промокший до нитки детина.

Не обращая на меня никакого внимания, он устремился прямо к Ленин:

— Я привез ее.

Эдди забыл о своей забаве и даже подпрыгнул с/г волнения.

— Где она пряталась?

— За городом, в небольшом отеле. Она и не- уезжала никуда.

— Давай, тащи ее скорее,— Пакман сделал жест прыщавому.— А ты помоги ему.

Про меня они совершенно не вспоминали. Через пару минут костлявый верзила и мальчишка вернулись обратно. Первый тащил женщину в изодранном сером пальто. Ее швырнули в кресло, и с головы несчастной жертвы свалилась повязка. Это была Трей Авалард.

Ничего не осталось от ее прежней красоты. Спутанные волосы грязными космами болтались по плечам, щеку пересекали две глубокие царапины, верхняя губа 'Посинела и распухла. В глазах застыл животный ужас.

Приблизившись, Ленни ударил ее по лицу с такой силой, что она упала на пол.

— Ну не чудесный ли конец получается у этой истории?— засмеялся он, втаскивая ее обратно на кресло,— Просто очаровательный, Жаль только, что эта дура Харлан утопилась, а то бы мы развлеклись по-настоящему.

— Ленин...

— Цыц, маленькая дрянь. Я слишком долго ждал этой минуты. Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя? Может, ты бы и уцелела, если бы Харлан была жива, а теперь твоя песенка спета.

И он снова ударил ее наотмашь. Она опрокинулась на пол вместе о креслом и осталась, лежать, по-детски всхлипывая:

— Мамочка, ой, мамочка!

Ленни принялся пинать ее ногами, а она, собрав все силы, отползала в сторону, пока не уперлась в меня. Рыдания сотрясали ее тело.

Ленни улыбнулся. Он был счастлив.

Так же радостно он взял со стола пистолет, проверил магазин и произнес:

— Ты умрешь в приятной компании, Джонни. Впрочем, ты же не дурак и наверняка все понял. Ну конечно, она знала Харлан. Одно время в варьете вместе выступали. А потом и все остальное делали вместе. Она узнала, куда смылась Харлан, притащилась следом и запустила в меня когти.— Он злобно усмехнулся.— Порой мне приходится выбрасывать деньги на ветер. Изредка, но случается.

— А теперь твои сбережения достанутся ее ближайшим родственникам, тетушкам или дядюшкам. И неплохой куш, этак тысяч пятьдесят.

Вся компания уставилась на меня. В комнате наступила такая тишина, что я услышал, как у прыщавого урчит в желудке.

Эдди приблизился ко мне, угрожающе помахивая ножом.

— Черт с ним, о кушем. Давай кончать этого мерзавца.

— Нет,— оскалился Ленни.— А ведь малый прав, Трей обязательно начнут разыскивать в самые ближайшие дни. Никто и не поверит, что она уехала из города, оставив в банке такую сумму, будет разбирательство.— Он повернулся к Пакману.— Эдди, поезжай в банк... где находятся книги, тебе известно. Привези сюда их и бланк расходного ордера.

— Как же, по-твоему, я поведу машину, черт побери?

— Тебя Лобин отвезет и этого сопляка прихватите, пусть проветрится, а то еще нагадит здесь с перепугу. И чтоб через полчаса вернулись!

Полчаса. Значит, мы где-то совсем рядом с городом.

Троица удалилась, взревел мотор, автомобиля, зашуршали шины по гравию, и в комнате опять воцарилась тишина.

Бросив взгляд на меня и скорчившуюся у моих ног фигуру, Ленни вышел из комнаты.

Я услышал, как он: возится с дверным замком. В моем распоряжении было самое большее десять несчастных секунд.

Я толкнул девушку ногой, она застонала, но даже не шевельнулась. Пришлось приподнять ей подбородок носком ботинка.

— Ты слышишь меня? Понимаешь, что я говорю? Кивни или подай какой-нибудь знак.

Бессмысленное выражение в ее глазах постепенно исчезло, она часто заморгала.

— Попытайся сосредоточиться.— Слова .вылетали с хрипом.— Под правым коленом у меня спрятан пистолет в потайном кармане. Достань его... Черт побери, Трей, шевелись же! Иля ты хочешь умереть?

Глаза ее опять затуманились.

Я убрал ногу, и она безжизненно уронила голову на пол. В комнату вернулся Лейни, подошел и ударил меня. Но мне даже не было больно, просто возникло какое-то ноющее ощущение, не больше. Истерзанное тело уже ничего не воспринимало. Потом он набросился на Трей. Словно садист. Два раза он хватался за пистолет и прицеливался то в нее, то в меня. Но жадность оказалась сильнее, Все-таки речь шла о пятидесяти тысячах.

Неожиданно Трей ухватилась за мою ногу и кое-как приняла сидячее положение.

Животное в человеческом обличье расхохоталось — ему тоже требовался отдых.

— Что ж ты ей не поможешь, Макбрайд? Ведь ты у нас настоящий рыцарь, верно? Поддержи ее, она так в этом нуждается!

Ленни прямо лопался от смеха. И потому не заметил, как Трей, подобравшись к потайному карману на моей штанине, вытянула оттуда пистолет. Очухался он уже позднее, когда Трей опять повадилась на пол, ослабев от страшных усилий. Проклиная все на свете, он схватил оружие и вскочил на ноги. Два выстрела, оглушив меня, прогремели одновременно. На лице Серво появилось удивленное выражение, и он, пошатнувшись, рухнул под стол с громадной дырой в горле.

— О, господи! — воскликнул я поневоле.

Ленни тоже не промахнулся. Пуля попала девушке прямо в грудь. Она умирала и понимала, что ничто в мире ее уже не спасет. Но то, о чем я все время думал, должно быть, настолько ясно отражалось на моем лице, что она из последних сил подтянулась к спинке стула, за который были связаны мои руки. Я хотел остановить ее и... не смог промолвить ни слова. Немеющими пальцами она попыталась, распутать надежно затянутые узлы, но, конечно, у нее ничего не получилось. Тут не было ни одного шанса на миллион. Она тоже поняла это. И сделала такое, при воспоминании о чем у меня до сих пор по Спине пробегают мурашки. Медленно-медленно подняв пистолет, она приложила его к веревке — я как можно шире развел руки в стороны — и нажала на курок.

Выстрела я не услышал, только почувствовал, что пальцы слиплись от крови и еще то, что они свободны. Путы мои неожиданно лопнули, и я свалился со стула прямо на Трей. Силы совсем покинули ее, но она все же улыбнулась и чуть слышно прошептала:

— Раздень меня.

Сначала я ничего не понял.

— Спасибо тебе, детка. Даже не знаю, как тебя благодарить.

И, наклонившись, поцеловал ее в лоб.

Но она упрямо повторила холодеющими губами:

— Раздень меня.

Я покачал головой. Умирает, а все об одном думает. Глаза ее. широко раскрылись, она судорожно вытянулась и больше не шевелилась.

Я провел пальцами по ее изуродованному лицу и пожалел, что Ленни уже мертв. Трей, рыжеволосая красавица Трей! Она хотела скончаться, как и жила,— обнаженной. Что ж, будь по-твоему. Непослушными руками я расстегнул изорванное платье, потом нетерпеливо дернул его вниз, злясь на свою неповоротливость, и осторожно обнажил прекрасное тело.

Только тогда я понял, почему было важно раздеть ее. Для меня важно, не для умершей. К животу Трей липкой лентой приклеили фотографию, запечатлевшую Харлан. Совершенно голую, в постели. И причем не одну.

Я упал на колени и принялся хохотать. Я смеялся до тех пор, пока на улице не послышался шум подъезжающего автомобиля.

Тогда я поднялся, подобрал оба пистолета, проник в соседнюю комнату и притаился в темноте.

Эдди прыщавый и Лобин прошли мимо, не заметив меня, и, остолбенев, замерли на пороге.

Лобин потянулся в карман за оружием, и это было его последнее движение.

Я влепил ему пулю в лоб.

Прыщавый мог бы и выжить, не отнесись он так ревностно к своим обязанностям. Он умер мгновенно. Пуля прочно засела у него в сердце.

Теперь оставался один Эдди. Впрочем, не один, а с ножом. Но игра его была проиграна, и он прекрасно понижал это. Все же, оскалившись словно бешеная крыса, он бросился на меня. Однако я перехватил его руку, вывернул, вырвал сверкающее лезвие и швырнул в угол комнаты.

Как же Эдди лягался, кусался и выл, когда я сгреб его в охапку и потащил к столу. Там я положил здоровую руку Пакмана на самый край и аккуратно переломил кость надвое. Эдди потерял сознание, но я дождался, пока он придет в себя, рукояткой пистолета хладнокровно разбил гипс на другой руке и сломал ее во второй раз.

Глаза его закатились. Невидящим взором он уставился в потолок, а потом свалился на пол, словно тряпичная кукла.

У Лобина оказался отличный пистолет. Полицейский. А под плащом у него обнаружился полицейский значок. Ладно, пускай его коллеги думают, будто он погиб при исполнении служебного долга. Пускай даже похоронят со всеми положенными почестями. Меня это уже не касается.

Больше мне было нечего здесь делать.

Я вышел под дождь, занял чью-то машину, позади которой стоял «седан», повернул ключ зажигания и помчался в город.

Постепенно тучи редели, далеко на горизонте появился клочок чистого неба.

Что ж, может, завтра наконец наступит нормальный день. А может, и этот город когда-нибудь станет нормальным.

Но прежде кто-то обязательно должен был умереть.

Глава 13

В пять минут четвертого ночи я остановился у какого-то бара, прикрыл лицо носовым платком и прокрался в телефонную будку.

Капитана Линдсея на службе не было, и мне дали его домашний номер.

— Алло,— устало произнес он.

— Это Джонни Макбрайд, Линдсей. В общем, тебе не придется ждать неделю.

Он поперхнулся.

— Что случилось?

— Ленни умер. Его юный подручный тоже. Девушка Серво мертва. Погиб один из твоих копов. Всех их караулит Эдди Пакман. У него сломаны обе руки...

Я совершенно вымотался и совсем не хотел ничего никому объяснять.

— Двигай по главной дороге прямо к реке. Там на берегу стоит старый, дом. Перед ним увидишь машину Пвкмана. Мимо не проедешь.

— Черт побери, да что произошло-то?

— Ты же коп. Соображай сам. Завтра еще кое-кто умрет. Если к тому времени ле разберешься, что к чему, я тебе все объясню. Да, чуть не забыл. На твоем месте я не спускал бы глаз с Таккера. Это он помог убить Боба Минноу; Именно он открыл окно для убийцы и специально вызвал туда прокурора.

— Джонни,— теперь голос у Линдсея дрожал,— если ты не...

Я прервал его.

— Того человека, который ехал с Леганом, опознали?

— Да, черт их побери!

— Это был парикмахер Лут? Лут Зубастый?

— А ты откуда знаешь? — удивился он.

— Просто догадался. Я теперь о многом догадываюсь. И потому непременно позабочусь, чтобы убийца умер еще до наступления утра.

Линдсей помолчал и повесил трубку.

А у меня еще были дела.

До нужного мне дома я добрался только в четыре часа. Привратник так разозлился, увидев меня, что пришлось легонько стукнуть его по затылку, дабы он не поднял шума. Засунув бедолагу 'обратно в служебную комнатушку и прикрыв каким-то тряпьем, я неслышно двинулся по дорожке ко входу. Окна кабинета светились. Наконец приблизившись к крыльцу, я позвонил.

Он совсем меня не ждал. Вернее сказать, ждал Кое-кого другого, и потому страшно удивился.

— Привет, мистер Гардинер,— сказал я и пинком захлопнул за собой дверь.— Правда, сейчас поздновато, но что же делать,— продолжал я, вступая в кабинет.

Хевис Гардинер облизнул пересохшие губы и, молча кивнув, опустился в кресло. Я же остался стоять у стены.

— Они все мертвы.

Пальцы его судорожно вцепились в подлокотники.

— Вы?

— Я.

Кровь отхлынула от его лица, и теперь он был белее простыни.

— Вам ничего не удастся доказать, Макбрайд.

— А я и не собираюсь. Этим займется Линдсей. А потом все станет известно каждому встречному. Лично я в истинном положении дел разобрался только сегодня ночью. Раньше на одного Серво грешил. Пока не увидел, с каким наслаждением он избивает и так уже полумертвую женщину. Нет, этой мелкой дряни подобные дела не под силу, подумал я. И оказался прав. Поначалу они с Харлан действительно подцепили вас на крючок и заставили взять деньги из банка. Правда, большую часть вы вернуть успели, но двухсот тысяч все же недоставало. Однако Ленни не сообразил, что вы слишком умны для него. Вы живо раскусили способ, которым Серво сколачивал себе состояние, и он вам очень понравился. Постепенно вы сумели, так прибрать Ленни к рукам, что сами сделались хозяином, а его превратили в помощника. Ленни такая ситуация вполне устраивала: он понимал, что вы гораздо опытнее его по части обращения с.разной недвижимостью, а за славой он вовсе не гнался. Денег же с лихвой хватало на всех. Да, именно вы руководили Серво, ибо он никогда не был ловким дельцом. Правда, для вас представляла опасность Харлан, все еще пытавшаяся что-то требовать. И вы приговорили ее к смерти. К тому же она написала письмо Мин-ноу, а тот рано или поздно докопался бы до того, что Харлан связана с Ленни, ну и до вас, соответственно. Наверняка это вы подкинули Минноу идею о том, что кто-то в банке состоит на жаловании у Серво. Кассир, конечно, самый удобный вариант. И тогда в банковских книгах появилась подделка. Вы подсунули им Джонни, использовав для этого его девушку, которая помогла вам, потому что влюбилась в Ленни Серво. Так и появилась история о мести. И публике она, конечно, очень понравилась.

— Но ваши отпечатки...— прохрипел он.

— А разве трудно было подбросить на место преступления именно тот пистолет, который полагался Джонни по штату и лежал у него под столом? На нем же отпечатков было пруд пруди. Да, придумано ловко. И, пожалуй, Серво, а не вами. Таккер вызвался помочь ему, и они проделали все с вашего ведома. Операция прошла бы очень гладко, если бы Минноу заранее не сфотографировал письма. Правда, вы этого не знали, не так ли? Харлан бы тоже постигла его участь, если бы она не припрятала где-то опасную фотографию.

Я закурил. Гардинер с трудом поднялся, доплелся до бара, налил себе виски и одним махом выпил.

— Вот тут-то на сцене и появилась Трей,— продолжал я, смакуя сигарету.— Она узнала Харлан и решила отвоевать свою долю. Ленни пришлось с ней немало повозиться. Если бы у него хватило мозгов заплатить ей столько, чтобы она отсюда уехала, он бы и сейчас был жив.— Я усмехнулся.— Потому что, видите ли, именно Трей, а не я, застрелила Ленни.

Стакан выпал из его дрожащих рук и покатился по ковру.

— А потом в город вернулся я. И повел себя как дурак, ни о чем не догадываясь до самой последней минуты. Но вы-то соображали, что я для вас смертельно опасен. И потому стали охотиться за мной. Приняли меня за желторотика. Еще бы, ведь тогда, пять лет назад, Джонни было очень нетрудно запугать: война, потом измена любимой девушки не прошли для него бесследно. Потому он и бежал из города, что бессилен был доказать свою правоту.

По взгляду Гардинера я понял, что мои предположения правильны.

— Итак, я вернулся через пять лет. Вы сразу попытались уговорить Серво убить меня. Тот не согласился, решил сперва выяснить, чем я собираюсь заняться. Тогда вы лично взялись за ружье и подкараулили возле библиотеки. Сначала я искал коротышку вроде Пакмана и только потом понял, что замешан тут человек, попросту не умеющий правильно обращаться с оружием, такой, который может промазать по самой удобной мишени.

Он стоял, молча уставясь в темноту, теперь и губы у него уже тряслись.

— Потом произошел тот небольшой инцидент с обстрелом моей машины. И террористом -опять были вы. Решили, что я там с Верой Уэст, и вознамерились убить сразу двух зайцев. Гардинер, вам не следует браться за оружие, любая потаскушка стреляет лучше вас.

Он повернулся ко мне спиной и уставился в окно, но поза его сделалась менее напряженной. Мне даже показалось, что он улыбается, дабы я поверил, будто ему совершенно не страшно.

— Но ты ошибся, Гардинер,— продолжал я.— Это была не Вера, и тогда ты послал Ленни выведать у той девушки, что нас с нею связывает. Надо сказать, я им там хорошо всыпал.

И тут я увидел, что он вовсе не притворяется. Нет, этот подонок на самом деле улыбался. Я чуть не задохнулся от злости, но голос мой по-прежнему звучал спокойно и размеренно.

— Однако не следует забывать о Легане. Он ведь все время помогал мне, и тебе об этом было известно. На твой взгляд, у него уже слишком много информации накопилось. К тому же он еще зачем-то встречался с Лутом Зубастым, который в аккурат перед этим сообщил тебе, как я у него брился, якобы собираясь на свидание с Верой Уэст. В тот вечер Леган был пьян, и потому было совсем нетрудно, подсев к нему в машину, выкрасть конверт со сведениями о Джордже Уилсоне. Тогда ты и позвонил в полицию. Для тебя ведь не имело значения, под каким именем я умру. Ну а потом, когда Леган, сообразив что к чему, решил встретиться с тобой в присутствии Лута, ты покончил с ним.

И вдруг я понял, почему Гардинер улыбается. Ведь ждал он кого-то другого, совсем не меня. И тот, другой, пришел. А с ним пришло к Гардинеру спасение. Конечно, как он полагал. Спаситель наверняка стоял сейчас за окном, выбирая наиболее удобный момент для выстрела!

— Но Леган еще не умер, Гардинер. Он обязательно выживет, и когда заговорит, тебе придет конец. Я же получу огромное удовольствие, наблюдая, как ты предстанешь перед судом. И не я один.

Тут я шагнул вперед и очутился в полосе света. Два выстрела прогремели одновременно. Оконное стекло разлетелось на тысячу кусков, и в кустах с глухим стуком рухнуло тело Таккера.

Улыбка угасла на губах Гардинера, лицо его снова побелело, в глазах засветился ужас.

Я сунул пистолет в карман и продолжил, будто ничего не случилось:

— Наверное, Серво не раз проклинал тебя, Гардинер. Ведь именно ты втравил его в эту историю. И если бы не твоя неловкость, из моей затеи вряд ли что-нибудь вышло. Но ты словно обезумел. Поддался панике. Разнюхал, где прячется Харлан, и велел Эдди убить ее. Тот, ничего не зная о соседке но комнате, прикончил совершенно другую девушку, даже не установив ее личность, Услышав о несчастье, Харлан не выдержала постоянного страха и утопилась. Но ту самую фотографию она все-таки успела передать надежному человеку — Трей. Однако Трей тоже понимала, что ее ждет, и удрала от Серво. Некий полицейский по твоему приказу ее выследил. Короче, все тут наделали ошибок. Вы считали меня сосункам, которого можно обвести вокруг пальца. И что же в результате? Все твои помощники мертвы, а сам ты погиб, Гардинер. Главный сосунок — ты.

Я спокойно наблюдал, как его револьвер, который прежде лежал в ящике бара, переместился ближе к бутылке, но Гардинер все еще не мог решиться. Чтобы спровоцировать его, я нарочно очень медленно извлек из кармана сигарету и стал неловко прикуривав.

И только тогда он наконец осмелился. Я показался ему беспомощным, целиком поглощенным своим занятием.

Он выстрелил быстрее, чем я ожидал, и мне едва удалось отклониться. Пуля вонзилась в стену над моей головой. Грохот оглушил его, и он даже не заметил, как в моей руке очутился пистолет. Я влепил в него три заряда.. .

— За боба Минноу,— произнес я,— за Легана, за Лута Зубастого и Джонни Макбрайда.

Он упал. Струйка крови потекла но его подбородку.

В коридоре раздался вопль. Я вышел из кабинета. У телефона, дрожа с ног до головы, стояла нелепая старуха в длинной ночной рубашке — экономка Гардинера.

— Позвоните в полицию,— бросил я.— Передайте капитану Линдсею, что о Таккере можно больше не беспокоиться. Он мертв, как и ваш хозяин. Объясните, что это была мера самозащиты.

Так ведь оно и произошло на самом деле, разве нет?

На улице совсем рассвело, но небо застилали тучи.

Серые улицы были пустынны. Пусто оказалось и на вокзале. Окошко билетной кассы было закрыто. Взломать замок не составило особого труда. Приблизившись к столику Ника, я открыл ящик и обнаружил в нем именно То, что ожидал: кучу моих фотографий и несколько досье на меня, датированных предыдущими годами,

Я закрыл дверь и вернулся к своему «форду», больше уже ни в чем не сомневаясь,

Белый дом на вершине холма словно плыл в тумане. На Понтель-роуд — ни души. Семь ступенек крыльца, и ключ в цветочной кадке. Затем еще четырнадцать ступенек вверх по лестнице. Три двери. Справа — одна спальня. Посередине — ванная. Слева — другая, пронизанная ароматом духов и иудры.

Крашеная блондинка сидела на пуфике, нервно листая «Линкаслские новости». Впрочем, выражение ее лица было умиротворенным.

— Джонни! — чуть слышно воскликнула она.

— Привет, Уэнди!

Отшвырнув газету, она подошла ко мне, обняла за шею и спрятала лицо на моей груди. Потом пальцы ее жадно пробежали по моему лбу, щекам, губам. Что светилось в ее глазах? Ужас, страх, а может, любовь?

— Джонни... что. произошло?

Я не стал с ней деликатничать. Оторвал от себя и отшвырнул так, что она пролетела через всю комнату, ударилась спиной о комод и затихла, ожидая, что же я стану говорить.

— Все они умерли, Уэнди: Серво, Пакман, Гардинер, Харлан, Трей. Понимаешь, черт побери, это конец.

По-моему, только теперь она догадалась, зачем я пришел, ибо задрожала, точно в лихорадке, но с места не сдвинулась.

— Мне бы следовало сказать «Привет, Вера»,— заметил я.— Разве тебя не так зовут в действительности? Вера Уэст, правильно.

Она облизала пересохшие губы, но по-прежнему не издала ни звука.

— До чего же ловкий парень этот Ник. Он с самого начала знал, кто я такой. Ему чертовски хорошо было известно, что я не Джонни Макбрайд. Именно потому он и направил меня прямо к тебе, чтобы ты снова сумела добраться до Серво. Месть, вот как это должно была называться, не так ли

Я снял и швырнул на стул пальто. Пистолет выскользнул из кармана на пол. Расстегнув ремень, я перебросил его через руку.

— Раздевайся, Вера.

Теперь в ее глазах светился настоящий ужас. Лихорадочным взором она следила за движениями моих рук.

Я сложил ремень пополам, щелкнул им в воздухе и повторил:

— Раздевайся же. Я прекрасно знаю, что не ошибся, но все-таки хочу окончательно удостовериться. Как видишь, все по справедливости.

Неожиданно страх ее куда-то исчез, а рыдания затихли.

Она расстегнула первую пуговицу на блузке, потом вторую, третью и так до конца. Кофточка мягким кольцом свернулась у ее ног.

— Кое в чем разобраться было непросто. Например, в том, что касалось тебя. Почему это мы так быстро с тобой встретились? И отчего ты столь охотно согласилась приютить у себя человека, подозреваемого в убийстве?

Звякнула молния на юбке, и вот она тоже соскользнула на пол. Девушка автоматическим движением сняла комбинацию через голову и швырнула ее в дальний угол комнаты. Остались только бюстгальтер и трусики. Она стояла неподвижно. Высокая и стройная, с чудесной гладкой кожей.

— Ты намеренно поселилась на окраине, где любая девушка с твоей внешностью могла бы наслаждаться всеми прелестями жизни. Ты же никогда не появляешься в городе. Работаешь в придорожном ресторане, загримированная, под вымышленным именем. Мне следовало догадаться, еще когда ты отказалась поехать со мной в центр. Ты боялась. Ведь кто-нибудь мог тебя узнать. Забилась в эту дыру, моля бога о чуде, которое помогло бы отомстить Ленни. Тут появился я. И ты воспользовалась шансом.

Бюстгальтер тоже упал вниз. Ее прелестные светлые груди вздрагивали от волнения. Нежная ложбинка бежала по спине до самой талии.

В горле у меня пересохло, стало трудно говорить.

— Когда я попросил тебя собрать информацию о Таксере, ты попросту просидела в парикмахерской. Тебе ничего не нужно было собирать. Вы с Ником хорошо потрудились в свое время, раскапывая эту информацию. И вообще, ты подозрительно много всего обо всех знала.

Ведь это ты сообщила мне о Харлан по телефону. И позаботилась, чтобы я стал ее разыскивать. Ты потратила немало сил, чтобы проверить, как я выполняю свою миссию. Для осуществления своих планов тебе необходима была твердая мужская рука. И ты нашла ее в моем лице. И теперь я хотел бы узнать, зачем ты все это затеяла, Вера? Зачем? Ты не умрешь, как другие, но тебе будет очень и очень больно, а рубцы на теле сохранятся на всю жизнь. Потому что Джонни был отличным парнем.

Она опять промолчала. Легким движением стянула вниз трусики и переступила через них.

Теперь на ней не было ничего, кроме черных туфелек. Стояла она неподвижно, опершись локтем о комод:

Я посмотрел на нее голодными глазами, понимая, что в последний раз вижу эту нагую красоту, и взмахнул ремнем.

— Все было придумано отлично, Вера. Натуральная блондинка перекрасилась так, чтобы ее принимали за бывшую брюнетку: точно волосы у корней остались черными. Наверное, парикмахеру пришлось немало с тобой повозиться, добиваясь нужного эффекта. Теперь тебя не просто узнать даже хорошим знакомым. Ловко. Не удивительно, что ты не захотела показаться мне при свете обнаженной.

Во рту у меня появился какой-то отвратительный привкус.

— Да, это было долгое ожидание, Вера. Ты очень изменилась с тех пор, когда снялась на фотографии, которую показал Леган. Но ты по-прежнему прекрасна. Сколько раз, наверное, Джонни скрипел зубами, вспоминая о твоем предательстве.

И я занес над ее головой ремень.

Ящик комода молниеносно открылся, и я увидел, что она целится мне в грудь из пистолета. Маленького, но вполне надежного. Да, так мне дураку и надо. Развел тут сантименты, как последний идиот, и снова угодил в ловушку.

— Загляни-ка сюда.

Голос ее звучал настолько странно, что, хотя я и оцепенел от потрясения, все же вынужден был повиноваться. В ящике лежала куча моих фотографий. Куча Джорджей Уилсонов. У Ника я их тоже видел,

— Посмотри на даты.

Все они были семилетней давности, на каждом снимке стоял штамп доставки.

Она не сводила с меня глаз.

— Мы с Ником знали о Джордже Уилсоне, еще перед тем, как Джонни Макбрайд покинул город. Полиция давным-давно вручила фотографии Нику. Потому что Джордж Уилсон разыскивался уже задолго до того, как случилась эта история с Джонни Макбрайдом. А теперь выдвини соседний ящик.

Я ничего не соображал, руки плохо меня слушались, В голове носились сумасшедшие мысли. Но я все же достал оттуда какой-то конверт. Внутри лежала купчая на тот самый дом, в котором мы находились. Она была оформлена на имя Джонни Макбрайда. Здесь же хранилось демобилизационное удостоверение и письмо из Министерства обороны.

— Прочти его.

В письме излагались подробности военной карьеры Макбрайда. Он прошел специальное, обучение и всю войну провел в глубоком тылу, выполняя секретное правительственное задание. В числе прочего им был похищен из секретного сейфа список немецких агентов, действующих в тылах союзников.

Мысли путались в моей голове, словно требуя выпустить их наружу и возмущаясь тем, что я не желаю в ними считаться.

А голос ее звучал в моих ушах, точно успокаивающая музыка:

— Представь, Джорджа Уилсона разыскивала полиция, и произошло совершенно невероятное совпадение... Сначала он встретил человека, которого никто на свете не мог бы отличить от него самого, а потом этот человек потерял память в результате аварии. Почему бы Уилсону было не воспользоваться сложившейся ситуацией? Он подменил удостоверение личности. Возможно, сперва он даже собирался убить того, другого, но потом оказалось, что двойник и вправду абсолютно ничего не помнит. Гораздо удобнее было оставить его в живых. Если полиция когда-нибудь и нападет на след Уилсона, то сам он останется в полной безопасности. И настолько ситуация была для него выгодной, что он жизни своей не пожалел ради спасения Макбрайда. Но, если хорошенько подумать, то не другом он был, а таким злейшим врагом, какого только может иметь человек,

Тут я окончательно сломался. Зубы мои лязгали, точно меня трясла лихорадка.

— Но это только предположения,— сказала она.— Короче, я тоже хочу дать тебе шанс. Раздевайся.

Я снял с себя все до последней нитки.

— У Джонни Макбрайда был шрам на том же месте, что и у тебя. На животе.

Не раз я ломал себе голову, откуда он взялся.

— В письме из Министерства обороны, в медицинском разделе, этот шрам упомянут,— проговорила она.

Словно что-то взорвалось у меня в голове. Куски мозаики взлетели, кувыркаясь, потом стали медленно опускаться, оседая на дне тайников памяти и складываясь в стройную картину. Я закрыл лицо руками. Голос Веры доносился теперь откуда-то издалека.

— Я никогда не была с ним заодно, Джонни. Сначала я тоже считала тебя виновным. Но всё равно любила. А спустя врем» выяснила, что кроме этого дома и тех десяти тысяч, которые ты мне оставил, у тебя вообще ничего не было-. И тогда я отправилась к Ленин. Нет, я ни о чем не жалею. Потому что только таким путем могла выяснить правду. Они же, естественно, стали меня подозревать. И мне пришлось исчезнуть...— Пистолет выпал из ее руки.— ...Я ждала тебя, Джонни. Ты сам сказал, что- это было долгое ожидание. Но я знала, что ты непременно вернешься... Когда-нибудь.

Она улыбнулась мне. И: столько нежности, любви и доброты было в ее улыбке, что я задрожал еще сильнее. Просто от счастья, от того, что эта любовь и красота предназначались мне.

— Джонни, ты еще не все просмотрел из конверта,— сказала она.

Я подобрал разбросанные на полу бумаги. Одна из них была большого размера, плотная, желтоватая. Мне , не потребовалось долго ц нее вчитываться. Это было брачное свидетельство, выданное Джону Макбрайду и Вере Уэст. На нем стояла дата пятилетней давности,, за месяц до того, как начались все эти события.

— Вот откуда я знала про шрам,— произнесла она.

Глаза ее сняли.. А у меня болело все тело и голова раскалывалась. И хотя я смертельно устал, но не настолько. Мы взглянули на кровать, одновременно. Ее рука потянулась к выключателю, Я дотронулся до нее. Она была теплая, нежная. Прекрасная и Моя.

— Не надо гасить свет,— сказал я..