Мистическая сага

Страх – самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх – страх неведомого.

Говард Филлипс Лавкрафт

Днём, в мире солнечном, наполненном шумом и суетой, царствует человек. Но вот на небо всходит Луна и мир преображается: затихают звуки, приглушается, теряется в тенях свет. И в этом полуночном мире есть свой хозяин – невидимый, потаённый, странный. И очень опасный для тех, кто с ним не дружен. Особенно чувствуют это дети. Им часто чудится, что кто-то там таится во тьме. Кто это? Зачем прячется? Человек ли это? А наше сумеречное подсознание, не решаясь выяснить это, тихо подсказывает: «Осторожно! Не буди лиха! Утро вечера мудренее. Ночь ночевать – не век вековать».

Пусть те, кто скрывается в ночи, сами разбираются в своих тёмных делах. Но мы с вами приоткроем эту завесу таинственной тьму и немного полюбопытствуем.

Часть 1

Лара

Всё в этой истории началось вполне буднично. Ну, приснился девице сон, с кем не бывает. Кто ж знал, что с этого начнётся пора удивительных и невероятных перемен, которые произошли в жизни вполне обычной девушки. Впрочем, это лишь на наш взгляд она обыкновенная, а для тех, кто видит сокрытое она весьма и весьма не обычная.

Впрочем, давайте по порядку:

Глава 1

Чёрная кошка

Тихая ночь. Очевидно уже за полночь.

В окна, слегка зашторенные лёгкими тюлями, светит огромная полыхающая голубым пламенем Луна, окружённая яркими мерцающими звёздами. По деревянному полу комнаты застеленному старинным алым ковром раскинулись серебристые лунные дорожки. Воздух будто пульсирует и туманно мерцает, насыщенный некой ночной магией, всё вокруг будто чего-то ожидает. Чего-то необычного и немного страшного…

Темноволосая миловидная девушка, мирно спящая на узком диване, вдруг проснулась и осмотрелась. Ей внезапно почудилось, что за ней кто-то наблюдает и сон как ветром сдуло. Но нет, не почудилось – из угла комнаты за ней пристально наблюдали чьи-то глаза, расположенные на высоте около метра. И явно не человеческие – огромные, изумрудно-зелёные, со стоячими чёрными зрачками. Это кошка? Но почему она такая большая? Или это пантера? Но откуда она здесь.

Девушку будто окатило ледяной водой. Она испуганно села на постели, пытаясь рассмотреть то, что скрывалось в углу. И тут из него, плавно переступая высокими лапами, вышла огромная чёрная кошка. Она грациозно уселась в центре ковра и, обвив лапы хвостом, как будто с усмешкой на неё уставилась.

Этого не может быть!

Девушка хотела закричать, но из её горла раздался лишь едва слышный сип.

«Мне это снится!» – подумала она и легла, натянув на голову одеяло.

Но так ей стало ещё страшней. Она выглянула наружу и в этот миг, пружинисто оттолкнувшись, кошка прыгнула ей на грудь, упав стотонным грузом. Её когти со стальным скрежетом принялись рвать одеяло, зелёные глаза приблизились к лицу, а белые клыки нависли над горлом.

Бешено отбиваясь, девушка крикнула:

– Мама!

И вдруг у неё появился голос.

Она кричала так, что едва сама не оглохла.

И тут в комнате загорелся свет. В дверях, испуганно глядя, стояла её бабушка, Полина Степановна. Но кошку не испугал даже свет лампы – она продолжала рвать одеяло и почти добралась до её горла.

– Ларочка! Детка! Что с тобой? – подбежав к дивану, вскричала старушка.

– Кошка! Разве вы не видите, бабуля? – продолжая отбиваться, закричала она в ответ. – На меня напала чёрная кошка!

– Где? – испуганно вопросила старушка и, протянув руку, пощупала Ларин лоб. – Тебе это приснилось!

И только в этот миг ночная тварь спрыгнула на пол и со злобным шипением исчезла в углу.

– Там! – возразила Лара, с ужасом указывая в угол. – Она сбежала!

– Успокойся! Это просто сон. Сейчас дам тебе воды! – сердито сказала бабушка. И, сбегав на кухню, подала ей стакан.

Лара, напилась, стуча зубами о стекло, и пробормотала:

– Бабуля! Она меня чуть не загрызла!

– Да бог с тобой! Скажи: куда ночь, туда и сон! – отмахнулась та. – И, давай, спи! Тебе завтра рано вставать!

И затем, выходя – о, боже! – выключила в комнате свет.

А как же – электричество экономить надо. Они же не миллионеры какие-нибудь. Но Ларе было страшно встать с дивана и дойти до выключателя.

Она со страхом осмотрелась: в окно же светила Луна, по ковру серебрились лунные дорожки. Не хватало только зелёных глаз в углу.

Может, это действительно был сон? Ведь если это чудище в виде кошки было реально, то как оно сюда вошло? И как вышло? Сквозь стену? Но так не бывает!

Пора, наверное, психушку вызывать. Или к психологу идти, как когда-то в детстве.

Лара прислонилась к спинке дивана, зябко замотавшись в одеяло. Которое, кстати, оказалось целым – когти не оставили на нём ни одной прорехи – ещё один повод для сомнений.

"Я что – действительно сумасшедшая? Или меня, как в детстве, снова начали одолевать жуткие привидения?"

Она, чтобы не рисковать последним душевным здоровьем, сегодня не будет спать. Вдруг эта чёрная тварь снова явится?

Глава 2

Летающая старуха

И в эти часы между ночью и рассветом Лара вспомнила ту давняя жуткую драму, которую пережила в раннем детстве. И о которой все эти годы старалась не вспоминать

Ей было лет шесть. И жили они тогда с отцом и бабулей в старинном уральском городе – Челябинске, в большом деревянном доме из пахучего бруса. Виктор Семёнович, её отец, высокий и и красивый, как Аполлон, работал начальником какой-то большой стройки. Он часто баловал её, покупая дорогие игрушки, разные сладости. И катал иногда в городском парке на каруселях и качелях. Когда у него было на это время. Он часто смотрел на неё с непонятной грустью, о причинах которой она узнала лишь позже. Тогда ей казалось, что её мир прекрасен и гармоничен. Ведь его мама, Полина Степановна, по совместительству её бабуля – худенькая и статная, как балерина – полностью заменила Ларе мать. Полина Степановна, пока на свет не появилась Лара, работала в театральной кассе. И, зная всех актёров тетра, посвящала ему жизнь, компенсируя свои не сбывшиеся мечты об актёрской карьере – рождение сына, а потом уход из семьи загулявшего мужа, Семёна, помешали ей окончить театральное училище. А когда Витюша подрос, уже поздно было начинать актёрскую карьеру, да и деньги были нужны. Поэтому Полина Степановна устроилась работать при театре, просто кассиром. А когда при родах умерла её невестка Арина, мама Лары, она оставила работу и заменила ребёнку мать.

Ларино детство можно было назвать счастливым, если б не одно «но». После того, как их семья поселилась в этом большом бревенчатом доме, который фирма специально построила для её отца Виктора Семёновича, девочку стали преследовать ночные кошмары.

Ей иногда снилось, будто она просыпается среди ночи от низкого и неприятного гудения и видит, как в окно её спальни – в сердечки на ставнях, кто-то заглядывает. И эти страшные красные глаза находили её повсюду. Прячась от них, девочка бежала по дому на ватных ногах, но они передвигались вслед за ней от окна к окну…

Лара просыпалась с громко колотящимся сердцем от собственного крика. Сбегались папа и бабуля, советовали ей не бояться. Ведь это просто сон. И уходили, оставив гореть ночник. Но Лара больше не спала. Девочке казалось, что стоит ей закрыть глаза, как красные глаза снова возникнут в прорезях ставен.

Вскоре такие сны участились и девочка стала бояться засыпать. Она подолгу ворочалась по вечерам, преодолевая сонливость. Но гудение и сон всё равно настигали.

Иногда ей казалось, что это вовсе даже не сон.

А дальше стало ещё хуже.

Однажды во сне запоры на входной двери сами открылись и в неё, прямо по воздуху, влетела седая старуха в сером балахоне. На её мертвенно-зелёном лице горели знакомые красные глаза. Шаря вокруг себя торчащими из широких рукавов руками, старуха принялась летать по дому. Лара, едва передвигая отяжелевшие от страха ноги, побежала за помощью к бабуле. Но как она её не тормошила, как не звала, та, не отзываясь, лежала будто каменная.

И тут где-то закричал петух, а старуха мгновенно растаяла в воздухе. А Лара оказалась стоящей посреди комнаты. Сна – ни в одном глазу…

За завтраком она рассказала отцу и бабушке про страшную старуху, влетевшую ночью в их дом. Но те лишь отмахнулись. Мол, это всё фантазии. Куда ночь, туда и сон.

И Лара поняла, что помощи ждать не от кого. Надо рассчитывать на себя и на своё умение прятаться.

У Лары было несколько приёмов, помогающих избежать старухи. Первый – что есть сил, убегать от неё. Откуда-то она знала, что ни в коем случае нельзя смотреть в эти страшные красные глаза. Иначе она её увидит и схватит. Лара не хотела думать, что будет дальше. Во-вторых, она всегда пряталась от старухи – за шкафами, за креслами, за дверями. Благо, дом был большой и комнат много. Затаившись в углу, она стояла, опустив глаза, и ждала рассвета. А ведьма всё металась где-то рядом, щупая руками воздух…

Но вот в бабушкиной сарайке пел петух или начали сереть окна и тут уже можно было смело выходить из угла. Потому что старуха мгновенно исчезала. И даже поспать немного, если удавалось уснуть.

Лара подросла, пошла в школу, но от этого в её ночных кошмарах ничего не изменилось. Девочка почти не спала. Даже её учительница заметила, что с ней что-то не то. И постаралась как можно деликатнее поговорить с Полиной Степановной.

– Ваша Лара такая бледная и слабенькая, – сказала она. – Может, ей нужно усиленное питание?

– Да какое там питание – у неё только птичьего молока нет! – отмахнулась та. – Она у нас признаёт только сладкое. Не наказывать же её за это? Ничего, наверное, она в мать, та тоже худышкой была.

И учительница, вздохнув, отступила.

Но дело было худо. Наступил момент, когда в их доме почти не осталось мест, где Лара могла бы спрятаться от старухи. Это за дверью и за комодом в комнате отца. Остальные потаённые уголки старуха уже обнаружила. И иногда Ларе едва удавалось ускользнуть от неё в последний момент. Силы Лары были на исходе.

«Что будет, когда она меня схватит?» – думала она.

Впрочем, ей было уже всё равно – схватит, так, схватит.

Спасение пришло совсем неожиданно – от посторонней тётеньки-врача.

Однажды за завтраком отец сказал бабуле:

– Мамуля, вы знаете, что наша Ларочка лунатик?

– Как – лунатик? С чего ты взял, Витюша? – удивилась Полина Степановна. – Это из-за того, что она такая бледненькая? Вот и учительница сказала, что Ларе нужно усиленное питание. Может, витаминок ей купить?

– Да причём тут витаминки, мамуля? – отмахнулся отец. – Я и раньше слышал какую-то беготню. Думал, почудилось. А сегодня ночью Лара прибежала ко мне в спальню и спряталась за комод. Я попытался с ней заговорить, но она не отвечала, хотя глаза были открыты. Тогда я её оттуда выудил и отнёс в кровать. Только лёг, а она снова тут. И опять – за комодом. Пришлось положить её с собой.

– Может, валерьянки ей дать? Наверное, много уроков задают? – предложила Полина Степановна, щупая лоб Лары.

– Причём тут валерьянка, мамуля? Вы знаете – учёба даётся ей легко. Лучше сводите-ка Ларочку к врачу, – предложил Виктор Семёнович. – К невропатологу. Или в регистратуре спросите, к кому лучше с лунатизмом обратиться. Вдруг, это лечится? А витаминки ей купите – не помешает. Мне тоже накапайте, – попросил он, увидев, что Полина Степановна добавляет себе в чай валерьянки. – Полночи не спал.

Лара равнодушно слушала их. Кто такие лунатики она не знала, но слово ей понравилось – красивое. Так вот почему она сегодня проснулась в кровати отца. Жаль, что она не помнит, как он носил её на руках – когда-то ей это нравилось. И тут Лара попыталась вновь поговорить с взрослыми. Объяснить, что она пряталась ночью от той самой страшной старухи, про которую им раньше рассказывала. Но они отмахнулись от неё. Отец снова назвал её фантазёркой, а бабуля пощупала Ларин лоб.

В тот же день Полина Степановна повела внучку к врачу. От которого Лара, уже побывавшая у стоматолога, не ждала ничего хорошего. Но эта тётенька оказалась доброй и весёлой – никаких железяк в неё не втыкала – только не больно постукала по коленкам молоточком. И всё время шутила, расспрашивая о любимых куклах и игрушках. И ещё про то, как Лара спит. Но она ей про старуху ничего ей не сказала – всё равно ведь не поверит. Да и не всё ли равно теперь. Старуха уже близко. Никто ей не поможет.

Но затем произошло чудо. Врач, вдруг став серьёзной, сказала Полине Степановне, что девочка очень серьёзно больна. И помочь ей может только срочная смена климата и места жительства. Само собой, она пропишет ей необходимый комплекс медикаментов, но уезжать надо немедленно.

А всего-то постукала Ларе по коленкам.

И отец, тут же уволившись с престижного места, перевёз семью на Кубань. Его туда уже давно приглашал однокурсник. Ещё с тех пор как Виктор Семёнович гостил у моря и заезжал к нему.

Как эта врач смогла во всём разобраться? Может, она была скрытым экстрасенсом, о которых в медицинской среде сложилось негативное мнение? Что такое она с читала с её прозрачного личика с потухшим взглядом? Но лечение было назначено верно и, главное – своевременно.

Семья Саниных поселилась в небольшом южном городке. Причём, отец устроился на должность на порядок ниже прежней. Но это его не волновало – ради здоровья единственной дочери он был готов на всё. И, что важно – страшная старуха не увязалась вслед за ними. А с этого момента ночные кошмары навсегда оставили Лару. Кто была эта жуткая ночная летунья? Ведьма? Привидение? Да какая разница! Лишь бы забыть о ней навсегда и не вспоминать никогда. Но вот пришлось же.

Год назад, окончив школу, Лара поступила в Краснодарский университет на физмат и поселилась в общежитии. Но Полина Степановна, продав трёхкомнатную квартиру, приехала вслед за ней. Три года назад Ларин отец умер от сердечной болезни. Остались они с внучкой вдвоём. Что ж им, сиротинушкам, скучать поврозь?

Жильё в Краснодаре нашлось не сразу. После долгих поисков Полина Степановна купила этот небольшой домишко в пригороде. Скорее даже – старинную хату, имеющую, однако, необходимые удобства. Хоть это радовало. Ведь их денег мало на что хватало.

Однако повезло не так уж чтобы.

Всего через неделю после того, как Лара перебралась сюда из общежития, на неё напала эта чёрная кошка. Тут поневоле придёт на ум красноглазая старуха, которая, как Ларе казалось, была похоронена в далёком детстве навсегда.

А ещё, подсказывало ей подсознание, есть один… старичок. Который часто возникал в этом доме за её спиной. Кто это был? Похоже – домовой. Больше некому невидимо шагать тут, не спросив хозяев. Впрочем, ещё неизвестно кто тут настоящий хозяин. Если, как считается, домовые живут сотни, а, может, и тысячи лет, то это ставит большой знак вопроса на место человека в своём доме.

Или всё это ей только кажется – кошки, старухи, домовые? Бабуля, например, всегда говорила, что никаких ведьм и прочей нечисти не существует. Сказочки это для маленьких детей – чтобы родителей слушались.

Лара, зябко поёжившись, снова вздохнула.

Что с ней? Снова вернулись кошмары? Если так, то ей грозит не только лунатизм, который – как известно, не лечится – но и, скорее всего, транспортировка в сумасшедший дом. Ведь эту нечисть никто, кроме неё, не видит. Вывод напрашивается сам. Хороша учительница, днём толкующая детям про нерушимые физические и математические законы, а ночью сражающаяся с собственными фантазиями. Таких обычно изолируют от общества.

Глава 3

Михалап – меховые лапы

На чердаке дома в самом его пыльном углу сидел старичок.

Кто-то понимающий сразу признал бы в нём домового, причём – старинного, уважаемого. Рыжая окладистая борода до пояса, косматые лохмы и нависающие на глаза кудлатые брови – тому свидетельство. Это тебе не клочковатая щетина, как у какого-нибудь трёхсотлетнего молодняка. Да и одёжа на нём была соответствующая. Не кургузая одежонка, как это сейчас принято у современных подъездных да квартирных – клубные пиджаки, костюмы с люриксом – тьфу ты! Модные плащики, фасонистые шляпы да туфли лаковые, со скрипом. Срамота одна! У этого старичка всё было настоящее, тыщелетнее, хотя слегка и подвылинявшее: добротный шерстяной армяк с шапкой мурмолкой, мягонькие юфтевые сапоги с расшитыми отворотами да косоворотка из натуральной пряжи. Правда, это всё, в основном, на выход. К гостям, так сказать. Или когда сам в гости к иным домовым ходишь. А на кажэн день была у него – кроме ещё одной небольшой закладочки в сундучке – конопляная рубаха, стёганная куфайка и штаны, свалявшийся заячий малахай да кирзовые сапоги. От одного казака ему вещички эти досталися – от Акима, бывшего хозяина этой хаты. Который в 30-е годы честно отсидел за своё казачество. Уж очень удобно одевали тогда лагерных зэков – всё такое, что сносу ему нету и никакой ветер не продует. Самое то – лес валить.

К слову сказать – не за просто так ему эта одёжа досталася. Ведь Михалап – так звали этого домового – потащился вслед за Акимом на эту самую зону. Помогал ему там, чем мог, ютясь в его хлипком фибровом чемоданчике. А и чем мог-то? Так, по мелочи – лежак ему помягче сделать, вшей извести да уголовников, что харч у Акима отнимали, слегка наказать. Одного он удачно с дерева свалил – тот насмерть разбился. Другого закружил заговром-круженницей и в лес завёл – там его охранник и пристрелил. Как беглеца. Третий уголовник сам себе руку циркуляркой на лесопилке отхватил. Ту, которой еду у Акима выхватывал. Уголовники народ ушлый, они быстро сообразили, что к чему. Сказали – «Аким слово знает», и больше его не трогали. Вот он и выжил – хоть и на слабом харче, но на целом, а не переполовиненном всякими хмырями. А известно, сколь там, на зоне, народу-то от голода сгинуло, пока уголовники харю себе наедали. Тьма!

Так они и вернулись с Акимовым чемоданчиком обратно в эту хату – к детям и внукам Белоглазовым. А они, к слову сказать, не больно-то и ждали своего сидельца. Честно говоря, они его даже чурались. Мало того – фамилию свою – Белоглазовы, за то время, пока он лес валил, потихоньку сменили, затерев пару букв в конце. И стали вместо – Белоглазы. Чтобы совсем уж отмежеваться от сидельца Акима. Воспротивиться этому беззаконию и отказу от их старинного казачьего рода – где-то даже дворянского, хоть и обедневшего – было некому. Жена Акима, Настасья, не выдержав бед и разлуки с ним, быстро угасла, оставив деток на бабку да на дедку. За что Михалап немного и себя винил – оставил дом без пригляда и опеки, вот в нём и пошло всё наперекосяк. А теперь какие же Акимовы дети да внуки казаки? Так, одно название. Да и название-то уже не то. Они ведь в комсомолию да в пионерию бегом позаписались. Стали друзьями партийцев, которые все старые сословия отменили. Чаще – вместе с жизнью. Потому теперь Белоглазы казачьих традиций не знали, а которые знали и те позабыли. Даже слово «казак» они и то с ошибками пишут. И даже вольных казачьих песен не знают. А как их Аким-то пел, на гармошке играючи – заслушаешься:

"Ой, за тума-а-а-ном нычогой нэ выдно, ой да за тума-а-а-но-о-ом нычогой нэ вы-ыд-ыдно. Тильки выдно дуба зэлэного, ой да…"

Да-а, измельчал род. Так что фамилия Белоглаз для этих променявших своё вольное житьё на неволю – самое то.

К слову сказать, казака этого, Акима, давно уж и на свете-то нет. Только память и осталась, что песни да его стёганная куфайка с сапогами кирзовыми, которые домовой хранил. К тому ж – Михалап, так сяк, даже и на гармошке играть выучился. Вон она – за трубой в холстинке лежит. Иногда достаёт, наигрывает для гостей. Белоглазы выкинули, а он подобрал.

За своё родовое гнездо, в котором выросли целые поколения казаков-Белоглазовых, его измельчавшие внуки Белоглазы тоже не больно-то держались. Как только их родители померли, так и продали Акимову хату. А деньги меж собой поделили – на машины да квартирные ипотеки. Пуст дом остался. И выморочен. Не без его, Михалапа, участия, конечно же. Не люб ему теперь никто.

Так и простоял дом пять лет.

А потом купили его одни – даже в хату не заходя – чтоб их свело да скорчило! Но этих новых хозяев, пришлых людей с московских земель, Михалап скоренько выжил. Нечего им в казачьей хате делать – кацапским рылом не вышли.

Он до сих пор со смешочком вспоминает те свои проделки.

У Михалапа тогда всё в ход пошло – и горели эти московиты, и потолок у них обваливался, и электричество, что ни день, искрило да перегорало. А самое главное – ночами он им спать не давал. Углы и стены хаты так трещали, будто вот-вот обваляться. И ведь обвалились однажды. Пол у них под ногами волнами ходил, а в окна чудища заглядывали. В общем, сбежали они. Ни дна им, ни покрышки.

Сняли себе квартирку – как знакомые домовые донесли, да оттуда, не показываясь, и продавали через посредников Акимову хату. Да только всё бестолку. Три года продажа с места не двигалась. А почему? Когда покупатели приходили в дом с приказчиками, то бишь – риэлторами, то Михалап тут же к делу подключался и в глаза им всякие страсти напускал. Тем и казалось, что и стены-то в доме кривые, и крыша вся в дырах, и разводья от протечек на потолках. Да и соседи ещё страхов добавляли. Мол, в этом доме нечисть водится, держитесь от него подальше. Они и сбегали из него, как осой ужаленные.

А Михалапу того и надо.

Так бы он и жил здесь дальше вольготно да в одиночестве, пока Акимова хата не рухнула бы от старости, никому не доставшись. Нет нынче стоящих людей, а всякая шушера ему тут без надобности. А потом бы – Михалап ведь домовой авторитетный, не малец какой-то – нашёл бы себе иное местечко для обитания. Нынче много чего строють – выбирай любой дом да справных хозяев на свой вкус. Нашёл бы себе новые хоромы.

Но тут, нарушив все его планы, откуда-то взялась эта настырная старуха Полина. Ничего её не спужало. А потом, пока она документы оформляла, а внучка Ларка в общежитии обреталась, всё ж поселилась эта старушенция в Акимовой хате. А куды ж ей ещё – издалека ведь. И тут уж Михалап душеньку отвёл, разгоняя скуку. Хотелось ему отвадить эту старуху, пока не поздно. Так что пугал Полину, как следует, страхи на неё нагоняя. И в трубу гукал, и стены по ночам шатал, и в потёмках кругами по дому водил, пряча от неё двери и выключатели. Но ничего её не взяло. Купила упрямая старуха хату и с внучкой в неё вселилась, контейнер сгрузив.

Тьфу, ты!

Бабы здеся правят теперь, одним словом. Не по-казачьи это.

Глава 4

Евдокия-Полуночница

– Эй, Миха! Ты тут, что ли?– услышал он чей-то зов, но не сдвинулся с места и даже не обернулся.

Не будет он отзываться на такое! Его звать Михалап, то есть – меховые лапы. Это имя ему дали его родители, уважаемые домовые Местята и Лукия – нечего его обкусывать. В этом имени есть по букве от имечка каждого из родителя, это – «м» и «л». А ещё есть «ха» и «ап» – от имён его дедки Харея и бабки Апраксии. Поэтому обкарнывать их, обижая свой род, Михалап никому не позволит. Сколько раз уж всем говорено!

Он, конечно, почуял, что за его спиной появилась его старая знакомая – ведьма Евдокия. В этот раз в обличье чёрной кошки. Да что там – в этот? Она почти всегда ею и оборачивалась, когда на промысел выходила. В основном, конечно, ночью, за что её за глаза ещё называли – Полуночница. Михалап уже плохо помнил, как она выглядит на самом деле. По крайней мере, лет сорок назад Евдокия уже была роскошной бабой средних лет. А сейчас – и подавно, наверное, уж старуха. А впрочем, кто их знает, этих ведьм. Умеют они себе годы убавлять да красоту девичью воровать. Может и не старуха она вовсе, может – всё ещё молодайка. Не его это дело.

– Ты чего не отзываешься? – миролюбиво спросила его Евдокия.

Видно, что-то ей от него нужно – по льстивому голосу знать.

– А, это ты, Дунька! – лениво обернулся он. – А я тут задумался – о былом, да о бывалом. Не заметил тебя.

– Чего это – Дунька? – зашипела, вздыбилась кошка, выгнув чёрную спину.

Аж искры из горба посыпались. Не загорелась бы крыша.

– А чего это – Миха? – строго спросил домовой, нисколечки не испугавшись. Таким только страх покажи…

– Ну, ладно – пусть Михалап, квиты. Какой обидчивый, – легко уступила Евдокия, снова усаживаясь на балке.

Ишь, уступчивая какая! Точно – что-то ей от него нужно! Обычно сразу в горло вцепляется – если что не по ней, и шерсть клочьями летит. Знаем, видывали.

– А скажи-ка, Евдокия – чего это ты к моей Ларке прицепилась? – сурово спросил он её. Чтобы знала своё место и меньше на его территории пошаливала. – Зачем которую ночь к ней шастаешь и спать не даёшь? Это из-за тебя она на днях такой ор подняла, что я чуть с чердака не свалился? Насилу в себя пришёл, – усмехнулся он.

Ясное дело – не поверила она в эти нежности. И он просто так спросил, для порядка. Не очень-то и жалко было девчонку.

– Хочу помочь выжить из твоей хаты эту бабку Полину и её внучку, – льстиво заявила Евдокия. – Иль ты решил их себе оставить? Сам пошалишь на досуге? А то подсоблю.

– Ишь, доброхотка выискалась! – хмыкнул Михалап. – Тебе-то что за дело? Что выжить, что оставить – всё одно. Ты ж просто так и хвостом не махнёшь, – сказал он ей, одновременно намекая и на тот хвостик, который, как известно, есть у каждой уважающей себя ведьмы.

– А тебе какое дело до моего хвоста? – не пропустила его тонкий укол ведьма. Но тут же сбавила тон: Ты ж знаешь – хвост для кошки это святое.

– Нашла святыню! – хмыкнул Михалап. – Говори, чего надо, Евдокия? Некогда мне с тобой лясы тачать!

– Да вижу я, как ты занят! Извини, что потревожила тебя! – ехидно проговорила Евдокия. Но тут же сбавила тон и заговорила уважительно: Действительно, Михалап – дело у меня к тебе есть. И непростое. Помощь мне твоя нужна!

– Моя-я? Шуткуешь? А что в обмен будет? – удивился домовой, не забыв сразу и поторговаться.

– Договоримся! Не обижу! – сверкнув зелёными глазами, пообещала кошка. – Сначала выслушай меня, Михалап, потом уж о цене разговор поведём.

– Ну, давай! Говори! – равнодушно согласился Михалап, внутренне ликуя.

Заиметь в должницы этакое ночное чудище да ещё с немалыми колдовскими навыками – это большая удача. Присгодится! Хотя домовой не очень-то любил связываться с людьми – в любых их обличиях. Но Евдокия это особая статья. Таких лучше в друзьях иметь.

– Хочу сказать – с твоими новыми жиличками нам с тобой очень повезло, Михалап. Эта девчонка – Ларка, не простая штучка, – вкрадчиво сказала та.

– В чём везение-то? – с недоумением уставился на неё домовой. – Бабы они и есть бабы. Суета одна!

– Ты-то, может, в этом не больно разбираешься, а я-то вижу – Ларка врождённая ведьма. К тому ж, не знающая о своём даре. Это и есть наша большая удача!

– И опять же – в чём тут удача-то? – недоумевал Михалап. – Коль она не знает о своём даре, так ведь и вреда причинить не может. А, главно – воспротивиться не смогёт, коль я их выживать начну.

– Удача в том, что этот дар у неё можно забрать человеку, обладающему магическими способностями. И тем свою силу увеличить, – уклончиво пояснила кошка.

– То есть – тебе? – прищурился домовой. – Так и забери! Мне не жалко! Только должна мне опосля будешь – што на моей территории хозяевала, – обозначил он ситуацию. – Так что – да, и моя выгода есть, согласен.

Михалап теперь вообще не понимал, чего этой Евдокии от него надо? Могла бы вовсе ничего ему не говорить, а он бы сам и не догадался. Дар-то у Ларки никак не проявляется. Он сколько разов ходил по комнате, где та книжки свои толстенные читала – ни разу не всполошилась и не заметила его. Какая же она ведьма? Те затылком чувствуют таких, как он.

– А вот не могу я его забрать! На ней родовая защита стоит! – недовольно отозвалась Евдокия. – И очень сильная! Как не ладилась – никак! А мне б хотя бы каплю её крови заполучить! И всё было б в ажуре. Но я не могу к ней подобраться, Михалап! Пробовала уже напролом – ты слыхал, как она орала. А обычно мне это легко удаётся. Морок да немочь наведу – никто никогда и не пикнул! И даже не проснулся.

– О, как! Значит – не впервой тебе чужую кровушку-то пить? – почесал кудлатую макушку Михалап. – А я-то тут причём?

– Ты ж тоже морок напускаешь. Давай мы вдвоём Ларку скрутим, – предложила Евдокия. – Может, вместе удастся её усыпить или защиту одолеть?

– Ну, не знаю! – засопел домовой. – Если токо ты девчонку не до смерти уходишь. Знаю я тебя…

– Чо так? – недобро усмехнулась кошка. – Пожалел?

– Не хочу смертоубийства в Акимовом доме…

– Какое смертоубийство? Мне ж только капля её крови и нужна! – заверила его Евдокия, завертев глазами.

– Надоть подумать, – хмуро протянул Михалап, решив набить себе цену. – Так, а бабка Полина-то чо? – спросил он, спохватившись. – Тоже ведьма? Если их две – то и цена двой…

– Нет, та обычная, перебила его Полуночница. – Она про внучкину силу даже ничего не знает. Видать – по матери Ларка ведьма, – опять завертела она глазами. – Так что, Михалап? Как? Ты согласен на дело пойти со мной? – напирала Евдокия.

– Та мне-то за каким лядом… – протянул Михалап, набивая себе цену. – Ведьма и ведьма. Лишь бы мне не вредила.

– С меня – царский золотой! – вдруг заявила ведьма. – Спрячешь его в свой сундучок, – льстиво заулыбалась она ему. – А когда надо будет – позову.

– Да ну тебя! Золотой? Где взяла? – вытаращил загоревшиеся глаза домовой, даже не сумев скрыть свой азарт.

– Наследственный, – усмехнулась кошка. – А тебе-то что за дело? Бери, не спрашивай! Пока даю.

– Вот это другое дело. Только – деньгу вперёд! Знаю я тебя! – всё ещё недоверчиво сказал домовой.

Мелькнула чёрная лапа и перед Михалапом лёг на балку поблескивающий золотом кругляш. Он тут же схватил его и мгновенно куда-то спрятал.

– Ну, тогда – по рукам! – радостно согласился довольный домовой и протянул Евдокии свою когтистую и волосатую руку.

Кошка хлопнула по ней своей не менее когтистой и волосатой лапой.

Сделка состоялась.

Против Лары теперь было двое опасных ночных существ. А в защите и поддержке – никого. Как всегда.

Глава 5

Адресок от нечисти

Полина Степановна варила борщ, то и дело замирая с ложкой или с ножом в руке.

Что опять творится с Ларочкой? Снова кошмары одолевают? Так недолго вновь лунатиком стать. Вон и круги под глазами опять залегли, как в детстве. А переезжать не хочется… Только вселились ведь.

Позавчера, после ночи, как ей кошка приснилась, Лара утром чуть свет, ничего не поев, убежала. Сказала, чтобы она её не ждала – поживёт немного в общаге.

"Зачем тогда я сюда переехала? – вздыхала Полина Степановна, пробуя борщ. – Если ребёнок будет жить в общежитии?"

Честно говоря, этот дом, где они поселились, не нравился и самой Полине Степановне – неуютно в нём как-то, а временами даже страшновато. Так и кажется, что кто-то в спину смотрит. А ночью так и вообще – дверей не найдёшь. Но она считала, что – ничего, скоро привыкнет. И расположение комнат запомнит. На новом месте всегда так. А вот с Ларочкиными причудами надо что-то делать. Что ж – из-за каждого сна из дома бежать, что ли? Эдак, не набегаешься. Да и оставаться одна Полина Степановна не хотела. И так вот… Сын рано умер, невестка ещё раньше и внучке вот с ней не живётся. Никому она не нужна.

Что же делать?

Ответ пришёл неожиданно. Нет, даже так – ответ был дан через совет и очень неожиданный.

Возвращаясь после обеда с покупками из магазина, Полина Степановна встретила соседку Людмилу, живущую напротив. Хлопотунья подметала улицу за воротами. Хорошая такая женщина, доставалось ей – на хлебозаводе работала, дом на своих плечах держала, троих мальчишек воспитывала, да ещё и мужа-алкоголика в придачу. И никогда не унывала при этом. Полина Степановна сразу с ней подружилась и при встрече всегда останавливалась поболтать. В основном они рецептами делились.

Поздоровавшись с ней, Людмила села на лавочку возле своего дома и, указав на место рядом, спросила:

– Что-то вид у вас неважный, Степановна. Усталый какой-то. Случилось чего?

Полина Степановна, сев рядом, и рассказала ей всё – и про Ларочкину кошку, и что она из-за этого из дома сбежала, и что ей одной в нём как-то неуютно. Хотелось с кем-то поделиться, не всё ж в голове мысли крутить. Людмила, слушая её, сочувствующе качала головой, а потом вдруг заявила:

– А чему удивляться? Ведь мой Николай вас предупреждал, Степановна, чтобы вы эту хату не покупали! Надо было послушать.

– Что, вам не нравятся новые соседи? – хотела пошутить Полина Степановна.

– Нравятся, но не в этом дело, – отмахнулась та веником. – Просто в этой хате после Белоглазов никто жить не может. Нечисто там.

– Нечисто? – наморщила лоб Полина Степановна. – А, черти водится? Ну да, что-то такое он говорил, – кивнула, вспомнив тот давний разговор с Людмилиным мужем.

Подвыпивший Николай сидел вот на этой самой лавке и остановил её, после того, как она осмотрела с риэлтором дом. Как ей тогда показалось – от желания поболтать. Выпивший он был и потому чересчур разговорчивый. Наплёл ей что-то насчёт нечисти, живущей в этой хате. И даже приводил какие-то примеры. Но язык ему плохо подчинялся и Полина Степановна, устав вслушиваться в его путаные речи, ушла.

– Так я не верю во всё такое, Людочка! Какие там черти? Всегда говорила: бойтесь людей – злее их никого на свете нет! Да и потом, я извиняюсь, Людочка – ваш-то Николай… употребляет. Мало ли что человеку с пьяных глаз почудится?

– Ну да, употребляет. А кто нынче без греха? – немного обидевшись за мужа, поджала губы Людмила. – А мне-то вы верите, Степановна? Я вина и по праздникам не пью – денег жалко. И тоже тут разные чудеса видала. Как-то иду с хлебозавода со смены, а в этой хате, нежилой тогда, свеча на окне горит и в доме чьи-то голоса. Даже будто гармошка там играет и люди поют. Вроде пляшут, хохочут и громко ссорятся. А ведь в нём никто не жил! Да и соседи говорили, что видали, как в эту калитку, – указала она веником на Полинин двор, – какие-то люди ночью в потёмках заходили и выходили. И кто-то со свечой по дому шарился. А ещё – будто с чердака часто голоса слышали. Туда-то кто и зачем залез?

– Может, воры забирались? – зябко передёрнула плечами Полина Степановна. – Добро какое искали? А про гармонь и почудиться могло.

– Какое там добро? Он же пустой лет семь стоял! Одни лавки старинные казачьи и были в нём, – отмахнулась веником Людмила. – Всем это известно. Кто б, да и зачем, туда полез? На гармошке играть? Чего со свечкой искать? Нет, там, точно, нечисть водится!

– Ну да, лавки были. Я на одной спала, пока контейнер не пришёл – все бока отдавила, – согласилась Полина Степановна, не зная, что возразить. Не хотелось ей верить в эту чепуху. Мало ли что люди от скуки выдумают. – Сейчас они вон во дворе стоят. Не знаю, куда девать. Хочешь, подарю?

– Э, не-ет! Мне с этого чудного дома ничего не надо! – замахала на неё веником Людмила.

– Да что с ним не так-то? – вздохнула Полина Степановна. – Дом как дом! Старенький, правда. Но на лучший у нас денег не хватило.

– А чего ж ваша Ларочка из него сбежала? – прищурилась Людмила.

И Полина Степановна сникла.

– Не знаю, как и вернуть.

– То-то и оно! А хотите, я вам один совет дам? А дальше вам, Степановна, решать – поступайте, как знаете! Но хуже не будет, – заявила Людмила. – К шептунке вам надо сходить, вот что! Я и адресок подходящий знаю.

– К кому? Шептунке? – удивилась Полина Степановна. – Это кто?

– Шептунка это, проще говоря – знахарка. Она людей лечит. Наговорами.

– Это ведьма, что ли?

– Ведьмы портят, а знахарки помогают, – авторитетно возразила Людмила.

– Ну и кому у нас помогать? И в чём? – спросила Полина Степановна. – Ларочке? Чтоб дома сидела? Так это магия, что ль?

– А если и магия! Шептунка вам сама скажет, что делать и кого лечить, – уверенно заявила Людмила.

– А ты, Людочка, кого у неё лечила? – перешла в наступление Полина Степановна. – Николая своего, наверное? Чтобы не употреблял? А я его вчера видела опять … навеселе? – обличительно сказала, не одобрявшая такое дремучее невежество Полина Степановна.

– Так ведь не сразу ж помогает. Время надо, – поджала губы Людмила. – Не хотите – как хотите. А только без шептунки в этой хате вам покою не будет!

Полина Степановна только махнула в ответ рукой и, встав, направилась к своей калитке. В которую, как люди сказывают, по ночам чужой народ шастает. И, чтобы быть в безопасности, просто закрыла её изнутри на два оборота ключа.

Весь день, вспоминая совет Людмилы, она хмыкала и качала головой. Ведь кассиром в театре она работала не всегда. Было время – учась в культпросветучилище – выступала с агитбригадой с атеистическими номерами и речёвками. Неужели она теперь к какой-то шептунке пойдёт, нечисть от дома отваживать? Какие, всё же, люди тёмные.

***

Ночью Полина Степановна проснулась от ощущения, что по дому кто-то ходит. Её сердце испуганно заколотилось, а ноги похолодели. Она хотела вскочить, чтобы включить свет и схватить стоящую на тумбочке чугунную статуэтку – для обороны. Благо – выключатель был рядом с кроватью. Но тело отказалось подчиняться – на грудь будто многотонный груз взвалили.

И тут к изголовью склонилась фигура в тёмном капюшоне. Вместо лица – чёрный провал, из груди – зеленоватое адское пламя в виде креста.

Полина Степановна от ужаса едва сознание не потеряла.

– Скажи, где твоя внучка? – сказала фигура голосом похожим на громыхание камней в пропасти.

– А-а! – попыталась крикнуть Полина Степановна.

И тут же груз, давящий на её грудь, многократно увеличился, а крик перешёл в сип.

– Будешь кричать – раздавлю. Говори – где внучка? – угрожающе загромыхал чёрный провал капюшона.

– В общежитии, – прохрипела чуть живая и плохо соображающая от ужаса Полина Степановна.

Вмиг груз с груди пропал, а видение исчезло.

Полина Степановна вскочила и бросилась из дома. В чём была. То есть – в ночнушке, хотя на доре была зима. И хотя только начало светать, бросилась за калитку. Бежала она недолго и, остановившись у ворот напротив, загрохотала в них обоими руками.

Почти ту же калитка открылась и на улицу заполошно выскочила Людмила, едва накинувшая на плечи какую-то хламиду. И тоже в ночнушке. Увидев Степановну – с совершенно безумными глазами, раздетую и босиком – она вскричала:

– Что случилось, Степановна? – И, зябко укутываясь, испуганно огляделась. – Вы одна? А кто мне тут ворота ломал? Я уж думала – полиция за моим Колькой пришла. И что он, по пьяни, чего-то натворил. А это вы. Зачем вы тут?

– Дай мне адрес! – срывающимся голосом потребовала Полина Степановна.

– Чей? – удивилась Людмила. И, вглядевшись в бешеный блеск в глазах растрёпанной соседки, всё поняла. – А, шептунки? Что, нечисть совсем одолела? – И, увидев ответный кивок, продиктовала улицу и номер дома.

Внутренне даже радуясь, что беда её миновала. И проблемы не у неё, а у соседки.

– Полевая, девятнадцать. Полевая, девятнадцать, – шептала Полина Степановна, несмело возвращаясь домой.

Глава 6

Шептунка

Полина Степановна свернула в улочку.

Это действительно была улочка – узкая, петлистая, с покосившимися заборами и маленькими старинными домишками, усаженная развесистыми вишнями и абрикосами – как из прошлого века. Сюда, казалось, кроме арбы ничего и не заедет. Полина Степановна даже не ожидала, что в краевом центре могут сохраниться такие глухие уголки. Зато улица, с которой Полина Степановна повернула сюда, была вполне современная и заполонена стоящими у обочин авто.

Уже потом, ожидая своей очереди, Полина Степановна узнала от людей, что машин на этой улочке нет не потому что она узкая и кривая – просто соседи знахарки потребовали, чтобы посторонние машины на их улочку не заезжали. Нарушителям прокалывали шины.

Соседей можно понять, потому что когда старушка подошла к нужному дому, то оказалось, что возле этого двора стоит толпа людей – будто на свадьбу сюда собрались. Или на похороны. Поскольку вид у всех был весьма не радостный. Кого только здесь не было – молодые и пожилые, в норковых шубах и едва одетые, некоторые даже с костылями или в повязках, а кое-кто с детьми. Им в первую очередь уступали места на стареньких стульях и тёмных лавках.

«Сколько здесь народу! Прямо – беженцы, – удивилась Полина Степановна. – Видать, не только меня нечистая сила донимает! – вздохнула она. И от этой мысли ей стало даже легче. – А, коль они сюда идут, значит шептунка от нечисти помогает», – решила она.

И от этой мысли ей стало ещё легче.

Заняв очередь, Полина Степановна осмотрелась.

Территория двора делилась на две зоны. Можно сказать – частную и общественную. Разделял их невысокий разноцветный штакетник. В первой зоне стоял добротный кирпичный дом с пышно разросшимися соснами, можжевельником и самшитом. А приём вёлся в другой части двора – в небольшой летней кухоньке. Здесь же находилась колонка, из которой все приходящие зачем-то деловито набирали в банки воду. На её вопрос – зачем? – люди, бывшие здесь не в первый раз, пояснили, что на эту воду Бондарчиха – так они назвали шептунку – делает наговор. И эту воду потом надо принимать – для исцеления и изгнания порчи. А также натираться ею и кропить в помещении.

«Что же мне Людмила-то про банку ничего не сказала? – с досадой подумала Полина Степановна? – Хотя, чему тут удивляться? – вздохнула она. – Обе мы сегодня были не в себе. Я монстра испугалась, а Людмила – полиции. Что же мне делать-то? Домой возвращаться?»

Но по подсказе бывалых людей – чтобы не терять время, Полина Степановна сходила в ближайший магазин и, купи банку сока, вылила её содержимое на обочину. А воду набрала из колонки во дворе.

Всё, она готова к борьбе с нечистью.

За это время её очередь заметно продвинулась. Да и сама Полина Степановна уже немного пришла в себя.

Теперь Полина Степановна уже сожалела, что никогда не верила рассказам внучки – то о старухе, то о кошке. Досталось ей, бедной. Теперь вот и к ней это жуткое привидение заявилось – едва не задавило. Да, есть что-то такое, чему у современной науки нет объяснения. А есть лишь вот такие шептунки, которые могут с ней справиться. Иначе б люди к ним не шли. Так что она на верном пути. Хотя, если разобраться, эта шептунка и сама ведьма, то есть – нечисть. Коль заговорами помогает. Но помогает же!

Очередь продвигалась на удивление быстро. Люди, один за одним, заходили в небольшое беленькое строение и минут через пять – десять скоренько выходили. Так очередь дошла и до Полины Степановны.

С замирающим сердцем она, прижимая к груди банку, вошла в чистенькое помещение: побеленные стены, коротенькие белые занавески-задергашки на оконцах, вдоль стен лавки – совсем как были в её доме. А возле большого иконостаса в углу стол, за которым сидит грузная старуха в белом платке.

– Проходь! – глядя исподлобья, сказала она. – Сказывай, шо надо.

Один её глаз был закрыт мутной катарактой, второй, из сетки морщин, смотрел сурово, а выражение лица можно было обозначить, как нелюбезное.

Полина Степановна торопливо села на стул по другую сторону стола и, поставив перед шептункой банку, открыла рот…

Сказать она ничего не успела.

– Нэ буду я тоби помогать! – заявила старуха, отодвигая банку и ещё более неприветливо глядя на неё.

– Почему? – растерялась Полина Степановна. – Я хорошо заплачу! – пообещала она, лихорадочно соображая – сколько же у неё с собой денег.

В очереди говорили, что приём стоит пятьсот рублей. Их она и приготовила.

– Нэ надо мэни твоих грошей! – отрубила Бондарчиха. – У тэбэ в дому своя ведьма е! Вот нехай вона в ём порядки и наводить. А я в цэ дило лизть не буду! И с Явдохой связываться не хочу! Цэ ваши дела! Хто там следущий! – зычно крикнула она.

И вот в дверь уже суётся какая-то молодая пара с девочкой лет пяти на руках, а Полина Степановна, сама не зная как, оказалась за воротами, держа в руках банку.

«Ну, почему она меня не приняла? – испуганно думала Полина Степановна, с завистью наблюдая за людьми, которые с довольными лицами покидали шептункин двор, неся банки с целебной водой. – Чем я хуже их? И кто такая Явдоха? У нас что, в доме ведьма живёт? Как это?» – совсем запуталась она.

Но Полина Степановна так и не ушла домой.

До самого вечера простояла она возле двора Бондарчихи.

А куда ей идти? К монстру в капюшоне? Ни за что! Как там спать? Выходит, ей теперь и жить негде? Разве что в общежитие к внучке податься? Вахтёром к ним попроситься.

Когда вся очередь к шептунке вся закончилась и на небе Луна показалась, Полина Степановна встала возле самой двери летней кухоньки. И стала дожидаться, когда та выйдет. Мол – спасите, пропадаем!

– Эй! Знаю, шо ты там стоишь! – раздался из кухоньки недовольный зычный голос. – Заходь ужо!

Полина Степановна прямо-таки влетела в кухоньку, встав с банкой посреди комнатушки.

– Помогите мне! Пожалуйста! – воскликнула она, трясясь от волнения. – Внучка с дому сбежала! Жить в нём невозможно! Нечис… Всякие ужасы одолевают!

– Внучку шукають? – буркнула та.

– Да, шука… ищут. А вы откуда…

– Воны за нэю давненько гоняются, – задумчиво проговорила Бондарчиха. – И не дай божечка, доберутся, – покачала она головой. – Шо ж маты-то её… – Она махнула рукой. – Ладно, пидскажу тоби одну ведунью. Можэ, вона визьмется. Тики надоть в другый город ехать. Поидэшь?

– Да! Да! Поеду! Говорите! Пожалуйста! – вскричала Полина Степановна. – Я хоть в Москву! Куда скажете! Спасибо!

– В Москву – цэ бэз мэнэ! – усмехнулась Бондарчиха.

И эта усмешка удивительно её украсила. Морщины шептунки странным образом разгладились, глаза засияли, кожа побелела.

«Так она ж красивая! – удивилась Полина Степановна.– И молодая! Да и катаракты-то у неё нет!»

– На! Пиши, бо забудэшь! – буркнула та и подвинула к краю стола лист бумаги и карандаш. – И в хату к соби иды, не боись! Нэ тронут тэбэ бильше! Не ты им нужна.

Глава 7

Чердак

– Ну и чо это было, Евдокия? А? Зачем ты к Польке попёрлась? Да и монах из тебя фиговый! – сердито говорил Михалап, даже борода вздыбилась. – Совсем распоясалась! А? Старуху чуть не до смерти спужала! А я ж тебе говорил – мне тут смертоубийства не надо!

Чёрная кошка сидела перед ним на балке, как нашкодивший ученик сапожника, а хвост её так и летал, ударяясь по чему попало и вздымая вокруг пыль.

– Чего-чего? В сердцах я была! Вот чего! Такое дело сорвалось! А вдруг эта Ларка больше не вернётся?

– А нечего было наседать на Польку! И за Ларкой гоняться. Видишь – не вышло у тебя с её дело, так и уйди подумай, – нравоучительно говорил домовой. – Раньше б ко мне пришла – обмозговали б всё! А теперь чо? К старухе-то ты зачем полезла? Она тут причём? И вообще ничего знать не должна. А теперь вона – к Бондарчихе побежала. Та ей всё и разъяснит да ещё помогать возьмётся…

– Ха! – снова треснула хвостом по балке Евдокия. – Бондарчиха против меня – дитё! Не станет она со мной связываться! Я ж её на клочья порву!

– Так связывалась ведь же уже! – отмахнулся Михалап. – Скольких она уж от твоей порчи избавила?

– То другое! – возразила Евдокия. – А тут Ведьминский Покон правит: если две ведьмы меж собой схватываются, третьей меж ними делать нечего. Людям помогать можно. Не за так, конечно. Покон бизнес чтит. Но и там, с людьми на которых порчь – кто кого. Какая ведьма посильней, берётся им помочь против других ведьм. Это дозволяется. А если слабак, то – пошёл вон! А вот если две ведьмы…

– Ах, так вы с Ларкой теперь две ведьмы? – ехидно сказал Михалап. – А где ты видишь двух-то? Эта овечка Ларка-то – ведьма?

– Перед Поконом она ведьма! – дёрнула хвостом Евдокия. – Никто не виноват, что Ларка не пользуется своей силой! И я имею право вступить с ней в противоборство и, победив, забрать её силу!

– Да знаю я ваш Покон! – отмахнулся домовой. – И что его только ленивый не нарушает!

– Не скажи! – усмехнулась Евдокия. – Формально – не нарушают. А вот если помозговать…

– Помозговала! Вона и Полинка уже подключилася к этой вашей неравной борьбе! А ей-то другая ведьма ведь может помочь! Имеет право!

– Что-о-о! – ошеломлённо взвизгнула кошка, выгнув спину.

По чердаку пролетел сноп искр.

– А то! Чо слышала! – воскликнул домовой и, отмахнув лапой, загасил искры, – Пожара мне токо не хватало! – пробормотал он. – Охолонься, Евдокия!

– Да, Полинка теперь опасна! А я об этом и не подумала! – сникнув, бормотала та.– Что ж будет?

И вдруг оказалось, что на балке сидит уже не кошка, а некая баба. Давненько Михалап не видел Евдокию в её собственном обличии. Ну, так, ничего себе баба. Хоть и упитанная, но, что называется – кровь с молоком. Толстая коса вокруг головы, одёжа справная и правильная – юбка длинная цветастая, кофтёнка с вышивкой и воланами да сапожки красные.

«Это скоко ж кровей девичьих она попила, чтоб в сто годков так-то глядеться? – ахнул домовой. – Та-ак, дай-ка вспомню! Да, да, да – я слыхивал о ней, Полуночнице, ещё при царе Николашке Первом. Это ж под двести годков. Сильна баба…».

– А ну как Бондарчиха ввяжется? – горестно бормотала тем временем Евдокия. – А тут надо ещё глянуть – кто кого одолеет? Мы с ней давненько в открытую не мерялись.

– И чо теперь? Будешь биться с ей? За Ларку? – удивился домовой. – На кой она тебе сдалась? Не пойму.

– А вот сдалась! – подпёрла руки в бока Евдокия. – Там есть за что побиться! Да и поздно уж на попятную.

– Тогда так: старуху Полину вовсе не трожь! – хлопнул рукой по балке Михалап, из которой тут же поднялось облачко пыли.

– Чо так? – вызверилась на него Евдокия, снова превратившись в кошку. – Пожалел? Ишь, жалостливый нашёлся!

– Не пожалел я! Больно надо! Но я тебе ужо говорил, Евдокия – смертоубийства не потреплю! А она уж подношенная. Ещё окочурится бабка, чего я Акиму скажу, когда свидимся?

– Ну, ладно! Не больно-то мне и нужна твоя Полина! Просто взбесилась я, когда Ларку не нашла. Договорились же с тобой, что кликну тебя и мы… А её нет. Вот морок на Польку и напустила.

– Напустила она! В руках себя держи, Евдокия! Или в лапах! – прищурился он. – Тебя ведь не поймёшь, чо у тебя.

Глава 8

Встреча

Лара училась в Кубанском Государственном университете, чем очень гордилась. Университет имел очень богатую историю, а многие его выпускники стали большими учёными или известными персонами. В университет из педвуза он был переименован в 1970 году, но по сути так и оставался, в основном, кузницей преподавательских кадров для школ, колледжей и училищ. Лара, учась на бюджетной основе на физико-математическом факультете, тоже собиралась преподавать – математику. Будущая профессия, как и сам предмет, ей нравилась.

***

Сбежав от ночных кошмаров и вновь поселившись в общежитии, девушка с головой ушла в учёбу – лекции, практические занятия, лабораторные, зачёты и курсовые. Второй курс на физмате, впрочем, как и первый, был очень насыщенным. И, надо сказать, Лара практически уже забыла, почему сюда сбежала. Да и не очень-то скучала за домом, к которому не успела привыкнуть. За полтора года учёбы общежитие при универе стало ей роднее дома. А девчонки, с которыми она делила комнату на третьем этаже, были почти родными.

В этот день, впрочем – как и всегда, жизнь у входа в общежитие так и кипела: пробегали студенты, хлопая стеклянными дверями, спешили солидные преподаватели-кураторы, сновали рабочие, неся куда-то новые стеклопакеты. Кто-то делился новостями, стоя на ступенях, кого-то окликали из окон, все куда-то спешили. Всюду раздавались молодые голоса, споры, громкие разговоры, смех и шутки.

И только худенькая пожилая женщина интеллигентного вида – в вязанной белой шапочке и голубом пуховике – неприкаянно стоявшая неподалёку от входа, выглядела тут посторонней. То ли чья-то родственница, то ли просто на работу пришла устраиваться – вахтёром или кастеляншей. Студенты, спеша, с досадой её обходили, а та, вертя головой, всё кого-то высматривала в проносящемся мимо неё потоке. Но вот её внимание привлекли три девушки, которые оживлённо болтая, приближалась к входу в общагу.

Полина Степановна – а это была, конечно, она – устремилась к высокой стройной брюнетке с длинными волосами и яркими серыми глазами, одетой модно, но неброско – высокие сапожки, коричневая дублёнка, стильные брючки.

«Надо же, как Лара-то вытянулась. Уже не голенастая девчушка, а интересная девушка – невольно оглянешься. Как это я не заметила, что она стала взрослая? Вся в мать – тоже красавица! – с грустью подумала Полина Степановна. – Очень похожа на Арину».

Лара, заметив её, что-то сказала подружкам и подбежала к ней.

– Бабуля! Что-то случилось? Зачем вы здесь? – встревоженно спросила она.

А Полина Степановна, обняв девушку, воскликнула:

– Случилось, внученька! Прости меня, глупую! Я тебе никогда не верила! А теперь и сама от нечисти пострадала! И знаю, как тебе помочь. Поедем со мной! – сбивчиво говорила она.

– Куда – поедем? – растерялась Лара. – Я не могу, бабуля! Мне к зачёту надо готовиться! Да что с вами, бабуля? На вас лица нет! Тоже чёрная кошка приходила? – расстроилась она.

Да и как тут не расстраиваться?

Одно дело, когда это чёрное чудище на неё, молодую и крепкую, набросилось, а другое – на бабулю. Много ль ей надо? Она думала, что уж Полину Степановну, не верившую ни в какую в мистику, эти страсти минуют. Как она говорила? Куда ночь, туда и сон?

Лара сжала кулаки.

«Надо возвращаться. Но чем же я могу помочь? – спохватилась она. – Что могу противопоставить нечисти, если она сквозь стены проходит и сил лишает? Разве что – осиновый кол или пулю отлить серебряную? Но из серебра у нас есть только пара чайных ложечек – мамина память. И ещё брошь с александритом, которая давно уже вышла из моды, но я и пулито отливать не умею. Да и какая из себя осина не знаю. Я б её в упор не узнала, даже если бы осина росла прямо у порога моего дома. Но как случилось, что бабуля поверила в мистику? Чудеса…»

Тем временем, толкая и обходя, мимо них текла толпа студентов.

– Отойдём в сторонку, бабуля, – предложила Лара.

И они, свернув в сквер при общежитии, сели на лавочку.

– Бабуля, расскажи что же с вами случилось? Что за нечисть видели?

И выслушала длиннющий рассказ. Поскольку старушка, не сдерживая эмоций, излагала всё в подробностях и в лицах – о призраке, о Людмиле, шептунке. О том, как она добилась от Бондарчихи адреса ведуньи. И что та отослала её в дальний город Славянск на Кубани – за помощью.

Слушая её, Лара поняла, что зачёт она завтра, скорее всего, не сдаст. Зато у неё появился соратник в противоборстве с нечистью, как их называла бабуля.

– Бедная моя бабулечка! Как же вам досталось! – обняв Полину Степановну воскликнула Лара. – Прости, что бросила тебя одну!

– Да за что? – отмахнулась Полина Степановна. – Я и сама, увидев такие страсти, из дому сбежала. Жуть-то какая! Ты мне, лучше, Ларочка, скажи: этот, в капюшоне-то, к тебе сюда не приходил? – виновато спросила она. – Я ведь себя не помнила и с перепугу ляпнула, что ты сейчас в общежитии.

– Никто ко мне не приходил, бабуль! Ни в капюшоне, ни без! – отмахнулась девушка. – Знаете сколько в городе общаг? А этажей и комнат в них? Вот то-то же. Ему и за год их не обойти! Так что я вбезопасности. Не найдёт он меня!

– Вот и хорошо, внученька, – с облегчением воскликнула Полина Степановна. – Вот и живи здесь. Возвращаться домой пока не стоит! Бондарчиха только мне сказала, что нечего бояться. А за тобой охотятся. Оставайся, Ларочка, здесь, пока мы на них управу не найдём. Не выгоняют же тебя из общежития? А если что, так я и дом этот продам. Найдём себе другую халупку.

Насчёт управы она, конечно, погорячилась. Вон куда её Бондарчиха за помощью отправила – три часа ехать . Ближе никого и не нашлось. Не пришлось бы и, правда, продавать. А поди продай, если Людмила с Николаем начеку – вмиг отсоветуют.

– Не выгоняют, бабуль. Место пока ещё за мной, – сказала Лара. – А вы приехали, чтобы сейчас по тому адресу к ведунье ехать? Сегодня? – спросила Лара, окончательно распростившись с тем, что сдаст завтра зачёт. Но, как говорится – на войне как на войне.

– Так я ж тебе ещё не всё успела рассказать! Я ведь уже съездила в Славянск! – воскликнула Полина Степановна.

– Ого! Когда успели? Это ведь от Краснодара километров триста! – удивилась Лара. – И что там, бабуля? Вернее – кто?

– А вот успела! – улыбнулась Полина Степановна. – Уж и познакомилась с ведуньей. Поначалу боялась. Думала, что адресом ошиблась, когда мне калитку открыла старушка – божий одуванчик, похожа на учительницу на пенсии, – с улыбкой проговорила Полина Степановна. – Думала, что этам кто-то пострашнее Бондарчихи будет. А она худенькая, седенькая, в пуховой шали. Живёт в розовом пряничном домике, будто из сказки. А во дворе – цветы цветут. Это сейчас, зимой!

– Очень мило! – улыбнулась Лара. – Мне уже нравится твоя ведунья. И что же она тебе наворожила? Трудно представить учительницу, делающую заговор на воду.

– Не было никакого ворожейства! – махнула рукой Полина Степановна. – Она меня и слушать не стала. Сказала, что всё и так знает. Чаем напоила – с плюшками и малиновым вареньем. Про жизнь мою расспрашивала. А потом велела тебя к ней привезти. Сказала: «О ваших делах я с Ларой буду говорить». Мол – извините, уважаемая Полина Степановна, но вам в эти дела лезть не стоит. Представляешь? А я уж влезла – по самое не хочу. И говорит: "Спасибо, что вы приехали, я эту Евдокию давно наказать хотела" Вот ведь и она про какую-то Евдокию, – вздохнула Полина Степановна. – И Бондарчиха тоже Явдоху поминала. А кто она такая? – Лара только плечами пожала. Но почему-то от одного этого имени ей стало как-то нехорошо – будто ядовитую змею в траве увидала. – В общем, Ларочка, надо съездить к этой старушке. Похоже, она сможет помочь. Её, кстати, Фаиной Петровной зовут.

– Что, прямо сейчас ехать? – вздохнула девушка. – Хорошо, бабулечка. А завтрашний зачёт я после сдам.

– Зачем же? Сдавай себе, – спокойно сказала Полина Степановна. – За меня не волнуйся, Ларочка. Привидения меня больше не беспокоят. Бондарчиха разогнала, наверное. Поедем, когда ты сможешь.

– Думаю, что в выходной, через два дня, – решила Лара.

– Ну, вот и ладно, – вставая, согласилась Полина Степановна. – Встретимся прямо на вокзале, у кассы, в семь утра. Договорились?

Глава 9

Визит к чародейке

И вот – зябкое раннее зимнее утро.

Лара удалось добраться до вокзала только к половине восьмого. Из-за гололёда создались пробки, сбились графики – троллейбусы не ходили, да и маршрутки нужной не было. Одно радовало – в зале возле касс было почти пусто. Мало кто удосужился подняться в такую рань и преодолеть пробки. Люди подходили к кассам и тут же убегали. Лишь Полина Степановна – уже по традиции – одиноко стояла посреди зала, с волнением осматриваясь. Она хотела успеть на первый автобус в Славянск, чтобы сегодня же и вернуться. Он уж по расписанию должен был отходить, а внучки всё не было. Но вот и она вбежала и, к счастью, им удалось взять билеты и сесть в уже отходящий автобус. Значит, успех будет на их стороне. Теперь уж Полина Степановна и в приметы верила.

Дорога была долгой, так что Лара успела выспаться, навёрстывая бессонную ночь перед зачётом. Проснулась, когда автобус уже въезжал в город. Дальше они добирались на маршрутке. Городок был небольшой и вскоре они уже были на месте.

– Вот здесь она живёт! – указала Полина Степановна, указывая на двор с высоким серым забор из металлопрофиля.

Лара нажала на кнопку звонка, расположенную на калитке.

И вскоре к ним вышла чародейка: невысокая, седенькая, с пуховой шалью на плечах, с внимательными голубыми глазами. Действительно, очень похожая на учительницу начальных классов. Она встретила гостей радушно, как старых знакомых или родственников. Сразу же принялась расспрашивать: как доехали, да не устали ли, да какая погода в Краснодаре. Проведя по разноцветным плиткам благоухающего цветами дворика – это среди зимы-то – пригласила их в чистенькую летнюю кухоньку. И усадила пить чай с плюшками и малиновым вареньем. Очевидно, по традиции гостеприимства. Или другого варенья у неё не водилось. На Лару ведунья поглядывала, почему-то вздыхая. Той даже показалось, что с осуждением. Хотя девушка постаралась выглядеть очень положительно и скромно – заплела косу, подколов её, как обычно делала дома, надела юбку, а не брюки, и скромную синюю блузку в горошек. Учитывала то, что Фаина Петровна старенькая и вряд ли одобрит современный наряд. Да ещё, нахваливая плюшки и варенье, Лара то и дело доброжелательно улыбалась хозяйке. А кто б не улыбался такой милой старушке? Так в чём же дело? Чем она ей не нравится?

Зато бабулю, Полину Степановну, было не узнать. Её всё устраивало. Забыв, наверное, ради чего они сюда приехали, она принялась расспрашивать хозяйку о сортах замечательных цветов, растущих в её дворе. И даже попросила у ведуньи семян – чтобы вырастить такие цветы у себя. Что это с ней? Никогда и ни у кого ничего не просила.

– Вы, Фаина Петровна, действительно чародейка! – восхищённо щебетала она. – Таких красивых цветов, да ещё цветущих даже зимой, я ещё не видела. Все эти зимостойкие фиалки не в счёт – они такие крохотные. А у вас – такие высокие и шикарные. Что это? Розы или рододендроны? Но они не бывают голубыми. А у вас и такие есть. Удивительно! Поделитесь? – умоляюще попросила она.

Фаина Петровна, приподняв бровь, ответила очень странно:

– Посмотрим, дорогая Полина Степановна.

"А чего тут смотреть? – подумала Лара. – Тут уж семена или есть, или их нет. Или ведунья хочет ими поделиться, или нет. Куда и зачем смотреть-то? Впрочем, у этих знахарок, наверное, свои мотивы, мало кому ведомые".

Лара всё внимательнее присматривалась к Фаине Петровне. Уже понимая, что эта старушка не так проста. Хотя – чего уж удивляться – чародейка ведь. Простому человеку не понять.

И тут вдруг та сказала:

– Ну, Ларочка, почаёвничали и хватит. Пора за дело приниматься! Пусть Полина Степановна пока поспит в тишине, а мы с тобой в мой дом пойдём. Поговорим.

– Поспит? – удивилась Лара и только теперь увидела, что её бабуля, откинув голову на спинку диванчика, сладко дремлет. Будто у себя дома.

– Пусть отдохнёт. Ей тут хорошо, – сказала, поднимаясь, Фаина Петровна. – Не каждому так в моём владении бывает.

И вышла из кухоньки. Лара пошла следом за ней. К дому.

Но теперь этот дом Лару очень удивил. Если кухонька была вполне себе современной – с кафелем, техникой, холодильником и даже ванной, то эта хата…

Это действительно была хата – иначе и не назовёшь. Хотя Лара точно помнила, что когда они входили во двор, на этом месте стоял большой каменный дом из белого кирпича. А теперь – на её месте была простая побеленная известью хата с соломенной крышей и старинными небольшими оконцами.

А внутри было ещё чуднее:

Входя, они попали в маленький коридорчик, а из него – в горницу. Так, кажется, их называют на Кубани. Вдоль стен – узорчатые лавки, накрытые яркими коврами. А в центре – самая настоящая русская печь, расписанная дивными цветами и птицами. На полках, висящих по стенам, сияли начищенные до блеска медные и латунные котлы и сковороды. С потолка свешивались связки трав и цветов, источая одуряющий лесной аромат. А в углу под старинным иконостасом располагался массивный стол из тёмного дерева, на котором стояли короба с травами. Пол в хате был деревянный. А не из узорчатой плитки, как в летней кухне.

– Вот так я и живу, – улыбнулась Фаина Петровна. – И мало кого впускаю в мои владения. Да и ты, если что, просто забудешь обо мне. Как и твоя бабуля.

– Как скажете, Фаина Петровна. Это ваше право, – ответила Лара.

И с удивлением воззрилась на… Нет, уже не на старушку. Перед ней стояла высокая красивая женщина лет сорока в нарядном кубанском наряде. Лара не знала, как всё это называется. Но ей очень понравилась и пышная юбка с кружевными оборками понизу, и кофточка с такими же воланами на груди и по рукавам, и красные узорчатые туфли. А на шее молодки красовались яркие разноцветные бусы и цепочки. Почему-то Ларе пришло на ум слово – мониста.

– О! Вас и не узнать! – удивлённо воскликнула Лара. – Какая вы красивая! Как это случилось? Почему сейчас вы другая, Фаина Петровна?

– Здесь мой дом и здесь я чувствую себя защищённой. Ведь сложно объяснить людям, почему некоторые из нас не стареют, – лукаво улыбнулась Фаина Петровна, сверкнув белоснежной улыбкой. – Приходится использовать некоторые приёмы. Кстати, зови меня просто Фаина. Тебе можно.

– Но как вам это удаётся? – всё ещё не могла поверить та.

– Твоя мама знала – как, – вздохнула Фаина. – И пользовалась этим не одну сотню лет. Ты тоже сможешь, если захочешь. Методы бывают разные. Одни – достойные, другие – не очень.

– Мама? Вы её знали? Разве она тоже была…

– Была. Слишком много вопросов, Ларочка. Давай по порядку, – сказала Фаина. И указала ей на лавку у стола. – Присаживайся, дорогая. Разговор нам предстоит непростой.

Они сели.

Глава 10

Фаина

Чем дальше Лара слушала Фаину, тем меньше ей верила.

Как? Её мама, была злой ведьмой? И за свою жизнь причинила людям множество бед? А папу, хоть он и был обычным человеком, ведьма Арина, её мать, приворожила? Когда он приезжал к Чёрному морю. Что за ерунда? Да, они действительно познакомились на побережье – эту романтическую историю она слышала не раз от бабушки и отца. Но чтобы приворожить… Зачем? Оба, судя по фото, были хороши собой.

– Этого не может быть! – воскликнула Лара. – Они любили друг друга! Бабуля рассказывала, что счастливей пары, чем мои родители, и на свете не было! А отец всегда говорил, что моя мама была очень доброй и хорошей!

– Я понимаю, Лара, тебе трудно с этим свыкнуться, – вздохнула Фаина. – А Полина Степановна и твой папа знали Арину не так долго, как я. Бедовая она была. Да и ладно бы – что было, то прошло. Правду ты, наверное, никогда и не узнала бы. Арина, закрыла твой дар неспроста. Но вся беда в том, что этот дар, передающийся по роду, трудно спрятать от знающих силу. Даже если она не используется. А такие как Евдокия этот дар чувствуют за версту. И эта нерастраченная сила для них сильная приманка. Особенно, учитывая, что ты беззащитна перед ними. Хотя, некая защита на тебе есть. Она и мешает им подступиться. Но рано или поздно кто-то её преодолеет. Поэтому тебя с детства и преследуют всякие ведьмы. К слову сказать – немалую роль играет и место. Тот дом на севере, где тебя одолевала во сне старуха, был построен на месте древнего капища. А в том месте, где вы сейчас живёте с бабулей, благодаря тысячелетнему обитанию там домового Михалапа, фактически возник портал для… Ну, неважно – ты сейчас всё равно ничего не поймёшь. Вот эти места и притягивают… скажем так – непростые сущности. Та твоя красноглазая старуха-летунья, например – очень необычное древнее существо. Я даже не знаю, к кому её отнести. То ли к гарпиям, то ли к химерам. А твоя знакомая Евдокия – та ещё хапуга. Без чести и совести. Позор нашего кубанского ведьминского клана.

– Никакая Евдокия не моя! Она мне незнакома! – возразила Лара.

– Та шо ты кажешь! А як же ж та чернэнька кошка, шо тэбэ едва е схарчила? – прищурилась Фаина, перейдя на кубанское балаканье. Кстати, её яркой красоте и длинной косе это очень даже шло. Но, став серьёзной, она продолжила: – Полуночница Евдокия уже лет двести как потеряла человеческий облик и в виде оборотня творит тёмные дела. Она – хитрая бестия. Нам, Хранителям клана, редко удаётся таких уличить в нарушениях – умеет она обходить Покон.

– Покон? Что это? – спросила Лара, внимательно её слушавшая.

– Так называется свод законов для владеющих силой, – пояснила Фаина.

– Так это была не кошка? – удивилась та. – А как же когти, клыки и… вообще?

– Это была чёрная ведьма и этим всё сказано, – махнула рукой Фаина. – Хотя, не все ведуньи таковы. Например – Бондарчиха, которая вас сюда прислала. Она многих людей спасла – от порч и заговоров, от злобы и зависти, от ревности и недоброжелательства! Боюсь даже представить, какой Евдокия станет, если добавит ещё и твою нерастраченную силу, – покачала головой Фаина. – С Ариной-то было непросто, – вздохнула она, – а уж с ней, не раз уж умножившей свою тёмную силу, хлебнём бед.

– Надеюсь, вы этого не допустите, – сказала Лара. – Поможете мне?

– Уж постараюсь, сделаю, что смогу, – нахмурилась ведунья.

– Если вы так хорошо знали Арину, мою маму, расскажите мне о ней, – попросила Лара, – Какая она была? Красивая?

– Знала, к сожалению, – нехорошо усмехнулась ведунья. – И ты очень похожа на неё. Рада, что только внешне.

Теперь-то Лара понимала, почему Фаина так нелюбезно посматривала на неё. Видно, у них с Ариной были непростые отношения и старые счёты.

– Скажите, Фаина, почему моя мама умерла? – спросила она. – Почему не пережила роды? Ведь для многих женщин это не смертельно. Вы говорите – она была сильной ведуньей. И… это, даже умела не стареть, как вы. Непонятно. Почему злая Евдокия до сих пор живёт, а её нет? Я уверена – мама была не настолько плохим человеком.

– Хотелось бы верить, но не могу. Знаешь, её счёты с жизнью и смертью меня не касаются, – нахмурилась Фаина. – Мне своих забот с кланом хватает. Когда Арина вышла замуж и немного утихомирилась, я только обрадовалась и далее мало ею интересовалась. Знаю только, что твоё рождение она не пережила. Не ведаю и то, почему она закрыла твой дар. Это всё дела вашего рода. И вернётся ли твой дар к тебе, теперь зависит только от Арины. Я лишь помогу вам встретиться.

– Как – встретиться? Она же умерла! – растерялась Лара.

– Какая ты ещё юная и неискушённая! – вздохнула Фаина. – Даже жаль тебя портить. Но делать нечего – пора тебе уже умнеть, Лара, и становиться жёсткой. А то пропадёшь, попав в пасть кому-то охочему до чужого добра. Или – по наивности – станешь для нас, Хранителей Покона, источником новых неприятностей. Как, впрочем, для себя и для людей.

Смерти нет, милочка. Есть разные формы жизни – в том или ином теле. И разные формы материи. Или же энергии.

– И в какой… форме сейчас моя мама? – растерялась Лара.

– Сама увидишь. Я той стороной не распоряжаюсь и предсказать ничего не могу, – сказала Фаина.

– А что – дар мне обязательно надо вернуть? Я что, ведьмой стану? – растерялась Лара.

Она ожидала неких пассов, советов, в крайнем случае, но такое....

– Ведьмой или ведуньей это уж тебе выбирать. Но я не думаю, что из тебя получиться ведьма, – усмехнулась та. – Как говорят – харизма не та.

Ой, – зябко поёжилась Лара – её уже бил мандраж. И от встречи, и от того, что она принесёт

– А вот трусить не надо, – повысила голос Фаина. – Иначе ваш контакт может сорваться. Там всё очень тонко и неустойчиво. Это не наш материальный мир…

– Хорошо, – взяла себя в руки Лара. – Не буду бояться. Это же моя мама, она не причинит мне худого. Так ведь? В любой форме. И знает, что для меня лучше…

– Правильно мыслишь, деточка. Итак, начинаем сеанс потусторонней связи! – поднялась с лавки Фаина.

Глава 11

Арина

Что сделала Фаина дальше, Лара не заметила – слишком она была взволнована. Может, та совершила некий пас или тихо произнесла какое-то слово, но вдруг посреди комнаты появилась фигура.

Эта женщина в тёмном одеянии с длинными пышными волосами, была очень похожая на Лару. Только её лицо было грустным, глаза потухшие, а уголки губ печально опущены. Она стояла неподвижно, опустив взор.

– Асмодина-Аралия-Арина! – громким голом сказала Фаина, женщина, вздрогнув, подняла на неё глаза.

И тут Лара заметила, что Фаина теперь совсем другая. Это была высокая женщина с гордой осанкой, одетая в белую римскую тогу и золотые плетёные сандалии. Её русые волосы, украшенные золотой тиарой, были уложены в причёску из тугих завитков. При взгляде на неё вспоминались греческие скульптуры богинь из музеев.

– Одна из владеющих силой, живущая в мире теней, я снимаю с тебя печать молчания! – объявила Фаина.

И женщина посреди комнаты, сделав глубокий вдох, будто отмерла, а взор её синих глаз обвёл комнату.

– Доченька! – глухо вскрикнула она, увидев Лару.

– Мама! – отозвалась та, бросившись к ней.

Но, не добежав, упала, как подкошенная, будто ударившись о невидимую преграду или откинутая невидимой силой.

Фаина, подав девушке руку и помогая встать, сказала:

– Тебе туда ещё рано, Лара! Забыла предупредить – мир мёртвых и мир живых разделены непреодолимой преградой.

– Я хотела её обнять! – тихо сказала девушка.

– Я бы могла тебе сказать – обниметесь потом, когда обе будете по ту сторону. Но и это вряд ли. У вас с Ариной пока разные дороги, – тихо сказала Фаина.

Арина, тем временем, почтительно склонила голову и глухо сказала:

– О, великая наставница владеющих силой – Фаимгия-Фамия-Фаиэла-Фасия-Фадина-Фания-Фаина, почтеннейшая и мудрейшая из Глав! Хранительница Клана Владеющих Силой в Гишпании, той же Великой Булгарии, той же Хазарии, той же Тмутаракани и той же Кубани! Я, живущая в мире теней, приветствую тебя, о, Хранительница! И склоняю перед тобой свою силу!

– Я также приветствую тебя, пришедшая из тени! – с достоинством ответила Фаина, слегка кивнув ей в ответ. – Здесь твоя дочь, Арина. Я устроила вам встречу потому, что ей нужна твоя помощь. И лишь это заставило меня, нарушив запрет, открыть портал. У вас всего час, Арина!

И Фаина исчезла. Не вышла, а именно исчезла, будто растворившись в воздухе.

Арина смотрела на Лару, а по её бледным щекам текли слёзы. Девушка подошла к ней, встав напротив. Теперь она хорошо чувствовала разделяющую их невидимую границу, от которой веяло леденящим холодом.

– Мамочка, не плачь, я так рада тебя видеть! – тихо сказала ей Лара.

Неужели эта печальная женщина – её мать? Но они с ней действительно очень похожи.

– Мою радость невозможно передать, доченька! – печально вздохнула Арина. – Я ведь думала, что мы никогда не увидимся.

– Почему? Ведь там, – указала девушка на границу, – в ином мире, все потом встречаются. Так говорят.

– Говорят. Но это не о нас с тобой, – вздохнула она. – У нас разные дороги, доченька, Я всё для этого сделала, закрыв от тебя силу.

– Зачем?

– Не хотела, чтобы ты оказалась там, где сейчас нахожусь я, – сказала Арина. – И плакала я ещё потому, что знаю, зачем ты здесь. Тебе нужна твоя сила.

– Я не прошу силу, мама. Мне нужна твоя помощь. Помоги мне защититься от тех, кто открыл на меня охоту. Оказывается, сила, которая от меня скрыта, хорошо видна другим. И она им очень нужна. Так сказала Фаина. А помочь защититься от них можешь только ты.

– У тебя есть моя защита. Её не многие могут преодолеть. А забрать твою силу – ещё меньше.

– А Евдокия?

Арина задумалась.

– Евдокия и раньше-то была сильная ведьма. Ни с кем не считалась. А теперь, небось, ещё больше кровушки напилась. Охоту, говоришь, открыла? – блеснули гневом глаза Арины.– У-у … – произнесла она шёпотом какое-то ругательство. – Ну, погоди, встречу тебя, стерву!

– А та старуха-летунья с красными глазами, кто она? Едва не уходила меня, – пожаловалась Лара. – Если бы мы вовремя с Урала не уехали…

– О таких даже я не знаю. Очень древняя тварь, – покачала головой Арина. – Твоя скрытая сила очень велика, вот и привлекает всяких… – Снова ругательство шепотом. – Когда-то слава об ужасной и непобедимой Арине и её добыче разносилась по всей Гишпа… – горделиво начала Арина. И тут же виновато остановилась: Ой! Видишь, доченька, как крепко засела во мне гордыня? Хотя я в этом не раз каялась.

– Может мне и теперь просто надо уехать из Краснодара? – спросила девушка. – Перевестись в другой университет или на заочное отделение. Хотя я и так уже сбежала из дома, который Евдокия навещает, и сейчас живу в общежитии. Могу вовсе домой не возвращаться. А потом, закончив вуз, переберусь в другой город. Жаль, бабуля пока останется одна. Она переехала сюда из-за меня. Хотя её она теперь не трогает.

– Не надо тебе никуда уезжать, – покачала головой Арина. – Везде может найтись какая-нибудь Евдокия. Уж лучше вступить в схватку с врагом и победить его. Или погибнуть, но со славой воина. Если сейчас ты уступишь, доченька – это будет началом твоего поражения. Нельзя сдаваться никому. Только временно отступать. Что ты сейчас и сделала.

– Временно? Но разве я когда-нибудь смогу одолеть Евдокию, которая проходит сквозь стены? – растерялась Лара.

– Придётся. Делать нечего, доченька! Видно, пришла пора сменить тебе имя! – решительно заявила Арина. – Тебя теперь будут Арония.

– Почему – Арония? – растерялась Лара. – Мне и прежнее нравилось. Да я и я привыкла к нему.

– Имя, доченька, даётся неспроста. В нём, для тех, кто понимает, заложена сила. И твоё имя это ключ. Оно вернёт твой дар.

– Но причём тут имя? – удивилась девушка.

– И прежнее имя было дано тебе специально, как замок. В имени Лара буква «л» запирает, запечатывает твой дар и твою силу. Которые содержатся в частице «ар». Я назвала тебя так, чтобы ты стала обычным человеком. Но в этой частице «ар» заключалась и моя защита. Она – часть моего имени, Арина, и моей материнской силы.

– Но какая тут связь?

– Огромная. В роду ведуний передают дар дочери, называя её именем, похожим на своё. Я, например – Арина, потому что мою мать звали Аралия. А моя бабка была Асмодина. Была ещё и прапрабабка ведунья и её предки, но почему-то их имена не сохранились. Видно, была причина утаить их. А жаль. Ведь часть силы из-за этого потеряна. Поэтому моё полное родовое имя не слишком длинное: Асмодина-Аралия-Арина. Но и оно несёт в себе силу и защиту нашего рода. Изменив твоё имя, я возвращаю тебе силу нашего ведовского рода. Теперь, для посвящённых, твоё полное имя: Асмодина-Аралия-Арина-Арония. И с этого момента ты – владеющая даром и немалой силой ведовства. Носи его с честью, доченька!

– О, вот как? Спасибо, мамочка! – растерялась Лара. То есть, теперь уже Арония. – А что же мне с этим делать дальше? Наверное, паспорт надо поменять?

– Обязательно, – улыбнулась Арина. – Но не это главное.

– Я понимаю. Откуда возьмутся знания? Разве смены имени достаточно, чтобы пройти сквозь стену? – растеряно улыбнулась девушка.

– Позже узнаешь. И ты всё сможешь, доченька. И помни: главное – не показывать спину врагу. Половину силы потеряешь.

– Но откуда же у меня возьмутся знания и навыки, – снова спросила Арония. – Ты же не успеешь меня научить, мамочка. У нас всего час, который уже истекает, – заторопилась Арония, взглянув на часы-ходики на стене. – Как мне защититься от Евдокии?

– Надеюсь, доченька, знания к тебе сами придут. По себе знаю. И ты сможешь победить всех, если не струсишь, – улыбнулась Арина. – Да, времени мало и тебе придётся учиться на ходу. Как щенку, который, упав в воду, сам учится плавать. Знания для тебя уже открыты – род их проявит. Я уже сделала всё, что могла – вернула тебе дар, доченька. Хотя очень этого не хотела. И ещё раз прошу – не используй свой дар во зло! Чтобы наши дороги никогда не пересеклись. Не повторяй мою судьбу, – вздохнула она.

– А если я не смогу удержаться? – засомневалась девушка.

Хотя, если честно, раньше ей никогда не приходилось мстить. Но вот ведь узнала, что Евдокия – больше некому, и бабулю донимала, как в душе появилось не хорошее чувство.

– Крепись. Делай всё с ясной головой и трезвым рассудком. Сила – большое искушение, но ещё большая беда будет, когда за её применение спросят, – сказала Арина. И, прищурившись, заявила: – Но я уже вижу – у тебя, доченька, с этим всё будет хорошо, не волнуйся. Твой род тебе поможет. Ты, доченька, похожа на отца. А он был… не таким, как я, – вздохнула она.

Глава 12

Раскаянье

– Скажи, а почему ты умерла, оставив меня, мама? Ты ведь была ведунья и многое могла. Мне тебя всегда так не хватало! – проговорила Арония слова, которые таила в себе с самого детства.

– Так вышло, доченька, – глухо ответила Арина. – Зато, какая ты у меня красавица! Ты – моё счастье, моя награда, моя единственная радость…

– Я тоже люблю тебя, мама. И всё же… – Но Арина лишь опустила голову. – Скажи, а папу ты любила? – помолчав, спросила Арония. – Нет, не так! Правда, что ты его приво…

– Да, правда, – кивнула Арина, не поднимая лица.

– Зачем? – горестно воскликнула Арония. Она до последнего надеялась, что это не правда.

– Я не хотела огорчать тебя, доченька. И очень не хотела признаваться тебе в этом. Но тут нельзя врать, – вздохнула Арина. – Я, увы, сделала в своей жизни много плохого, доченька. Хотелось бы назвать это ошибками, но не могу – многое уже нельзя исправить. Брала не свое, вмешивалась в чужие судьбы, считала себя лучше других. За что и несу теперь ответ. В том числе я изменила и судьбу твоего отца. Он был красив, умён и… заметен. Я полюбила его с первого взгляда всей душой. Но по судьбе ему была предназначена совсем другая жена и семья. И другая жизнь – длинная и счастливая. Я, взяв чужое и изменив его линию судьбы, сделала его несчастным.

– Почему несчастным?

– Потому что любовь и морок – это не одно и то же. Но тогда я об этом не задумывалась. Я не смогла отпустить Виктора к другой. Никогда, доченька, никогда нельзя брать чужое! Но – что сделано, то сделано – я заплатила за это сполна, – печально покачала головой Арина. – Все, все наши несчастья от этого: я не имею покоя, Виктор рано ушёл из жизни, так и не узнав счастья, ты – лишена материнской любви…

– И ты знала, что так будет? – ужаснулась Арония.

– Конечно, знала, – кивнула Арина. – Но я привыкла получать всё, что хочу. И всегда уверенно брала то, что принадлежало другим. Как своё.

– Но почему ты изменилась? Почему, оставив прежнее, не стала доброй ведуньей? Разве встреча с папой не изменила тебя?

– Увы, это не так просто. У меня всю мою жизнь не было правильного понимания добра и зла, только – выгодно или невыгодно лично мне, – вздохнула Арина. – А сила увеличивает ошибки многократно. Я просто радовалась жизни, не думая о будущем – так было проще. Но все мои… преступления остались со мной. И в результате за это я была лишена потомства. Ведь ребёнок – это дар Бога, с которым я не привыкла считаться. А твой отец так мечтал о ребёнке. И именно – о дочке. И я снова решила снова обхитрить судьбу. И обратилась за помощью к страшной чёрной колдунье. Которая взялась мне помочь, но потребовала за это всё, что у меня было – все мои драгоценности и даже саму жизнь. Но уже ничто не могло меня остановить. Я ведь упорная. К тому же, она мне показала тебя, мою будущую дочь. И я больше своей жизни полюбила тебя, маленькое чудо. Не побоялась даже, что уйдя на эту сторону с багажом своих чёрных дел, буду вынуждена за них платить. Ради тебя и твоей жизни я была готова на всё. Кстати, некоторые дети, которые по моей вине не появились на свет у молодых женщин, простили на меня. И мой груз немного уменьшился.

– И ты не жалеешь о своём решении. И о том, что так случилось?

– Немного. Но когда вспоминаю, что у меня есть ты, доченька – умница и красавица, горечь уменьшается. Я всегда надеялась, что ты будешь гордостью нашего рода. А теперь… Пообещай, что ты будешь первой доброй ведуньей среди нас. И никогда не повторишь моих ошибок.

– Постараюсь, мама. Хотя пока я не знаю, что это значит.

– Иногда я думаю – как сложилась бы моя судьба, если б не родилась ты, – задумчиво проговорила Арина. – Любовь к Виктору изменила меня. Ради него я оставила прежние привычки, стала давать уроки игры на арфе. И это у меня неплохо получалось. А ради тебя я забыла даже себя. Может со временем я бы исправилась. Стала б доброй ведуньей – лечила б людей, отводила от них беды. И, глядишь – вымолила б прощение за свои дела. Хотя, – горько усмехнулась Арина, – вряд ли я была способна выйти к свету. Слишком долго до этого была во тьме.

– Но ты когда-нибудь отдашь эти свои долги? – с надеждой спросила Арония. – И наши дороги ещё сойдутся?

– О, я молю Бога, доченька, чтобы этого никогда не случилось! – испуганно воскликнула Арина. – На мой взгляд, это невозможно. Слишком далеко я…. внизу. Иди своим путём, моя любимая! И никогда, никогда не переходи на тёмную сторону! Не бери чужого! Никому не желай зла! Не мсти! Ты ведь характером больше похожа на отца – оставайся такой всегда!

– Постараюсь, мама, – поникла Арония. – Как это печально, что мы больше не встретимся.

– И слава богу! А мои долги… – вздохнула Арина. – Это долгая история, доченька. Семь поколений минует, пока выправится судьба тех, кого я… не пощадила. Только тогда мне это простится.

– Это же долго! – ужаснулась Арония. – Семь по двадцать – не менее ста пятидесяти лет! А быстрей никак?

– Ну, если только кто-то из них сам простит меня, – пожала плечами Арина. – А люди… они иногда злопамятны. Но и это особой роли не сыграет. Ведь ты, доченька, забыла, что я прожила на земле… слишком долго. Не одну тысячу лет. И даже не помню всех, кому причинила зло – их очень, очень много, – опустила голову Арина.

– Тебе трудно там?

– Невыносимо тяжко. Я, вместе с теми, кому причинила зло и их потомками, прохожу все беды, случившиеся с ними из-за этого. Это нищета, болезни, разлуки, ранняя смерть и многое другое. Познав их боль, страдания и несчастья я сейчас многое осознала, – поникла Арония. – Но исправить уже ничего нельзя. Надо терпеть.

Не повторяй моих ошибок, доченька! Не применяй свою силу во зло!

– Я всегда жила по совести! – вздохнула Арония. – Постараюсь и дальше не падать.

– Старайся, доченька. И помни – человек слаб. Его жизнь полна обид и искушений. А у владеющего силой, имеющего особые возможности, соблазнов во много раз больше. Ведь чужое яблочко всегда слаще, – грустно усмехнулась Арина.

– Мне всегда было достаточно того, что я имею. Зачем мне чужое? – пожала плечами девушка.

– Я же говорю – ты другая. Но помни – иногда зло принимает разные личины. И даже притворяется добром, благом, помощью. Будь мудрой, доченька.

– Придётся, – легко пообещала девушка. – А скажи, мама, вы с отцом за границей миров встретились? – осторожно спросила она. – Как он там?

– Не знаю, доченька, я его не видела. Хотя сердцем чувствую, что он тут уже несколько лет. И от этого ещё горше. Мы б с ним обязательно здесь встретились, если б он был мне дан по судьбе, – горестно покачала головой Арина. – Запомни, любимая: нет здесь худшей доли, чем у раскаявшейся ведьмы! Горько, горько… – закапали у неё слёзы.

– Мамочка! Я тебя так люблю! И очень сожалею, что ничем не могу помочь, – прошептала Арония, у которой тоже навернулись слёзы на глаза. Она уже видела, что стрелки на ходиках неумолимо отсчитывают последние минуты их свидания. – Спасибо тебе, что ты подарила мне жизнь! Потеря свою. Спасибо за помощь. И за дар, который ты мне вернула! Надеюсь, с ним я выстою против зла. И, надеюсь, не подведу тебя!

– Я тоже тебя люблю! И тоже надеюсь! Благословляю тебя, доченька, только на добро! И борьбу на стороне света! – чуть приподняла Арина руку. – Даст бог, мы с тобой больше не встретимся.

Тут в комнате вновь появилась Фаина всё в том же виде греческой богини.

– Обо всём успели поговорить? – строго сказала она.

– Да разве же… – начала Арина и тут же спохватилась: – Я о таком и не смела мечтать, Хранительница! Благодарю тебя за этот дар! Я твоя должница!

– Вот как? Да на тебе, Арина, этих долгов – как на собаке блох! – махнула рукой Фаина. – Скажи спасибо Полине Степановне! Не могла я отказать твоей милейшей свекрови! Да и доченьке твоей надо было помочь. Она – не в тебя. И потом, Арина – это я тебе должна. Помнишь ту драку с оборотнями в Гишпании?

– Уже нет, – грустно усмехнулась та. – Наверное, какая-то мелочь.

– Вот и хорошо! Главное что мы с тобой теперь квиты. Знаешь, я теперь старательно раздаю все свои долги. Зарабатываю себе венец святости! – усмехнулась Фаина.

– Желаю тебе в этом успехов, Фаина, – наклонив голову, серьёзно проговорила Арина.

А Арония во все глаза смотрела на мать. Ведь они с ней больше никогда не увидятся. Ей хотелось запомнить каждую чёрточку её лица.

– Всё, ваше время кончилось! Прощайтесь, мои дорогие, – приказала Фаина.

– Арония, доченька! – поспешно проговорила Арина. – Будь счастлива!

– Прощай, любимая мамочка! – сквозь слёзы ответила Арония. – Буду всегда с благодарностью помнить тебя!

– Асмодина-Аралия-Арина! Одна из владеющих силой, живущая в мире теней, я вновь закрываю твои уста печатью молчания! – громовым голосом объявила Фаина.

И Арина тут же растаяла в воздухе. Лишь волна холода прошла по комнате.

Арония всхлипнула, утирая слёзы.

– Вот как? – обернулась Фаина к ней. – Ты у нас теперь Арония? Сильное имя.

– Да. Меня теперь зовут Асмодина-Аралия-Арина -Арония, – гордо улыбнувшись сквозь слёзы, ответила та.

– Фу ты, ну ты! – усмехнулась Фаина. – Запомни – твоё полное имя никто не должен знать. Кроме меня, Хранительницы клана. Не называй его никому. И, надеюсь, что у Клана Владеющих Силой к тебе не возникнут претензий?

– Постараюсь не причинять вам беспокойства, – вздохнув и утирая рукавом слёзы, пообещала Арония. Что-то она сегодня много обещает. Выполнить бы. – И спасибо вам за помощь, о, Хранительница клана Фаимгия-Фамия-Фаиэла-Фасия-Фадина-Фания-Фаина, – заключила она. К её удивлению, полное имя Хранительницы легко впечаталось в её память.

– Да пожалуйста! Это ж моя работа, – улыбнулась та в ответ.

Арония улыбнулась в ответ. Всё же хорошо, что Фаина не так с ней строга, как с мамой.

– Что там наша Полина Степановна? Выспалась уже? Надо бы ей семян цветов собрать, – буднично проговорила Фаина Петровна. – Пойдём к ней в кухоньку.

Теперь это уже снова была седенькая старушка-учительница в пуховом платке на плечах.

Часть 2

Арония

Глава 1

Шильце

«Что бы это значило? – думал Михалап, сидя в своём любимом и уютном пыльном углу на чердаке. – Ларка дома, а Евдокия не является. Не заболела ль она? Да и хоть бы совсем окочурилась, не заплакал бы. Шельма она ещё та – держи с ей ухо востро. А денежка уж тю-тю – у него в сундучке, не получит она её обратно. Да и Ларка целее будет, если злокозненная Явдоха сгинула. Привык я к ей, что ли? – Озадаченно почесал он макушку. – Вот не верю я, что Дуньке всего-то капля Ларкиной крови нужна. Чего ж она тогда её за яремную вену норовила куснуть? Я ж всё видал. Тут бы ей и конец пришёл. А я ж её упреждал – хату Акимову смертоубивством не погань. Н е дозволю! Потому, могёт быть, и рублевик взял. Чтоб рядом обретаться. Хотя – шо б я сделал, як б ж она девку уходила? Рази што стащить её дуриком. Так и мне ж тогда от Дуньки достанется. – Снова почесал он макушку. – С ей же, поди, справься. Чисто аспид, а не Явдоха. Эхе-хе! И чегой-то я с ей, дурень старый, связался? – Вздохнул он. – Так ведь она ж – хитрая баба. Знала, что супротив царского золотого рублевика я не сдюжу. Теперь бы вот рад на попятную, та не можно уже. По рукам вдарили! И рублевик жалко отдавать. Он так ладненько в мой сундучок лёг – вроде б там всегда и был!»

Но вскоре Михалапу надоело заниматься самоедством, сидя на чердаке. И он и решил:

«Надо б навестить эту самую Ларку. Глянуть – чегой-то она так осмелела? Домой заявилась. Да и шугануть её маненько, пока Явдохи нет. Чтоб уж вовсе отсель сбежала в свою общагу и боле в Акимову хату не возверталась. Глядишь – и овцы б целы, и деньга при мне. Не моя ж вина, что пигалица убёгла? Пущай и дале там живёт. Целей будет. – И тут Михалап, вдруг спохватившись, хлопнул себя по лбу. Звук был ещё тот – как деревом об дерево стуканули. – Чего ж я сразу-то не скумекал? Я ж сам взять могу эту Ларкину каплю и Явдохе её предъявлю. Мол – вот она, бери силу, и дела кончены. Чтоб она уж боле к ней не совалась и в вену не вгрызалась. Так я и рублевик отработаю, и её в Акимову хату безобразить боле не пущу.

Где там мои струменты?» – решительно поднялся Михалап.

Он пошарил в темноте за балкой и достал оттуда старенький заплатанный мешок – его ещё бабка Апраксия сшила, а дырки на нём он самолично латал. Эти – как Михалап их называл – «струменты» он завсегда с пользой применял. Если, к примеру, хозяин жилья был ловок, степенен и хозяйственен и домовому был по нраву, то он всё в его дому аккуратно ремонтировал в свободное время – которого у него завались. Например – если где-то поломка или доска от гвоздя отстала. Тут он её и подладит. Хорошему человеку и помочь не в падлу – как говорили лагерные зэки. А если шелупонь какая – как эти московиты, к примеру – то не грех им и навредить слегка. Тут тоже струменты пригождаются. Проводку, там, сверлом спортить, потолок топориком обрушить, или крышу зубилом прохудить. В общем – очень полезный был у него мешочек. В ём – и топорик ладный есть, и долото старинное, и ножницы ещё дедовы, и ещё много чего всякого нужного в хозяйстве. Есть и вострое шильце, которым Михалап сегодня собрался уколоть эту самую Ларку-свиристёлку. Куда-нить в лопатку или, там, в ягодицу, когда она спиной во сне повернётся. Или уж куда получится. Та и не поймёт вовсе – чо да почему? Подумает – комар её куснул аль блоха цапанула. Капельку крови эту он тут же в чарочку стеклянную капнет, что у него ещё от Акима осталася.

«Вот она и чарочка», – приготовил он стеклянный стаканчик, сунув его в карман.

Как все домовые Михалап был основательным мужичком – готовился к делу, как следует. Надел на себя ватные штаны, кухайку Акимову, его же малахай заячий, и, закинув на плечо бабкин мешочек, хорошенько потопал ногами, уминая Акимовы кирзовые сапоги. Всё путём, всё ладно – всё ж, никак на мокрое дело идёт. Не хухры-мухры.

***

Девушка проснулась среди ночи от странного ощущения. Будто кто-то пристально наблюдает за ней из темноты, глядя прямо в лицо. Она и раньше, до проявления дара, нечто подобное чувствовала, а теперь и подавно поняла, что это домовой. И его взгляда даже ничуть не испугалась. Поладят как-нибудь, чай, не чужие. А если это Евдокия, случаем, то и её в этот раз она встретит. Как следует. Как воин, а не беззащитная жертва. Евдокия – всего лишь кошка, а она, Арония, теперь волчица.

Но тут она увидела, как откуда-то прямо с потолка на пол, будто кот, с лёгким шорохом обрушился небольшой мужичок. Был он в потрёпанной фуфайке и с мешком на плече. Даже не глядя на Аронию, он принялся деловито в нём рыться. Затем, что-то достав, шагнул к дивану, на котором, смежив веки, притаилась девушка. Она с интересом ждала продолжения этого действа. Мужичок, видимо, будучи полностью уверен в своей безнаказанности, легко сиганул ей на грудь и чем-то замахнулся. В его руке блеснуло что-то тонкое и явно металлическое. Арония мгновенно схватила его за эту лапу одной рукой, а другой – ухватила его за косматое ухо, торчащее из-под малахая.

– Кто тут ко мне незваным гостем пожаловал? – медовым голосом спросила она: Никак это ты, Михалап!

– Это ещё глянуть надо – кто к кому пожаловал! – загукал, заверещал, отбиваясь, домовой. – Я тут хозяин! А не ты! Отпусти, Ларка! А то хуже будет!

– Не Ларка я, невежа! – строго ответила девушка. – Я – Арония, ведунья. И твоя смерть – если не научишься вести себя.

– Так уж и смерть? – продолжал отбиваться Михалап. – И никакая ты не ведунья! Вон, Явдоха чуть тебя не уходила, а ты и не рыпнулася! И если б не бабка Полина…

– Не бабка! А Полина Степановна! – продолжая крутить ему ухо, внушала девушка. – Что ж ты, Михалап, такой грубиян?

– Сама – грубиян! – завопил тот. – Я спасти тебя хотел!

– Это как? Вот этим шильцем заколоть?

Продолжая держать его за ухо, Арония выхватила опасный инструмент из его лапы.

– Не заколоть, а взять у тебя каплю крови! Чтоб Явдоха от тебя отстала! Она ж с тебя живой не слезет. А я б отдал ей каплю и всё на том! – сердито верещал домовой.

– Та-ак. Интересненько, – озадачилась Арония. – Не сбежишь, Михалап, коли отпущу тебя? Поговорим?

– Не сбегу! Пусти! – буркнул Михалап с досадой, чувствуя, как его ухо всё больше опухает. – Я ужо понял, что ты в силе, Лар… Арония, коль меня, бывалого домового смогла в горсть ухватить!

Освободившись, он спрыгнул на пол и принялся ожесточённо тереть ухо снятой с головы заячьей шапкой – разгоняя кровь.

– Эка, ты! Сильна, мать! – недовольно проговорил он, усаживаясь на ковёр – чисто собака. – И правда – ты теперь ведьма, что ль? И зовут – Арония?

– А то! – усмехнулась девушка, садясь на диване и укутываясь в одеяло. – Зачем мне выдумывать?

– Сильное имя! – уважительно отозвался домовой.

– Ты мне лучше скажи вот что. Чего это ты, домовой, подвязался Евдокии служить? – строго спросила Арония. – Какой-то драной кошке-оборотню.

– Неправда твоя! Не служу я ей! Я сам по себе! – обиделся домовой.

– Я заметила, как ты сам по себе! – отмахнулась Арония, бывшая когда-то Ларой. И подала ему шило: На! Забери своё добро, служака! Скажи, как же ты докатился до жизни такой? Только не ври мне, я почувствую.

– А чо мне врать-то. Рубель она мне дала! Царский золотой! – сверкнул он жёлтыми глазами так, будто они у него тоже были золотые. – Чтобы помог я ей каплю твоей крови добыть. Силу она твою с ней заполучить хотела. Но я взял с ней обещание – что смертоубийства здеся не будет, – пробрюзжал домовой.

– Почему?

– Я в этой Акимовой хате сколь поколений Белоглазовых вырастил! Мне здеся такое без надобностей!

– Дёшево ты стоишь! Рублевик? – хмыкнула девушка.

На эти слова Михалап лишь поёжился. Но буркнул:

– Эт щас рублевик ничо не стоит, а на царский-то можно было стадо коров скупить!

– Ну, допустим. А чего ж тогда сам пришёл? – спросила Арония.

– Дык не верю я ей! – воскликнул Михалап. – Решил – пока ты тут, а она того не учуяла, я сам тебя кольну. А чо – и овцы целы и, это… – смутился он.