Мистификация

Глава 1

«В зеркале нет правды, которую ты ищешь», — я прочитал эту фразу в какой-то книге, и с тех пор она никак не выходила у меня из головы. Будто навязчивую мысль, я прокручивал ее в голове день за днем, пытаясь понять, какой смысл заложил в нее автор, и опомниться не успел, как она засела где-то глубоко в мозгу подобно второй личности.

Или, может, я просто сходил с ума?

Я взглянул на часы, небольшую темную коробку из пластика с горящими тусклым электронным светом числами.

— Без пяти три…

В квартире стояла полная тишина. Даже дребезжащий целый день старый советский холодильник был выключен, от чего в потрепанной годами однушке повисло непривычное тянущее молчание. Видимо, поэтому мой шепот, призванный немного разрядить обстановку, прозвучал здесь так глухо и хрипло, что даже у меня по спине прошли ледяные мурашки.

Я поднялся с кровати, сверился на всякий случай еще и с наручными часами. Подсветка на них перегорела еще пару лет назад, однако и в такой полутьме различить время не составляло труда благодаря флуоресцентным стрелкам, сияющим потусторонней желтизной.

Ритуал не требовал ничего сверхъестественного, лишь зеркало да обычную восковую свечу, коих в ближайшем магазине у дома нашлась целая куча. Конечно, возникала проблема с кровью, так как я не особо переносил боль, что уж говорить о причинении ее самому себе, однако раз в жизни можно было и потерпеть.

Тапочки тихо шоркали по шероховатому линолеуму.

Я прошел к окну, еще раз выглянул наружу, окинув взглядом пустующий открытый балкон.

Как-то в детстве друг рассказал мне страшилку про маньяка, который летними ночами лазил по балконам. По слухам, он перебирался с одного на другой, пока не находил открытую дверь, что люди оставляли для проветривания квартиры, после чего пробирался внутрь и рубил всех во сне своим любимым кухонным топориком.

— Да уж, вот сволочь.

Я беспомощно усмехнулся.

Помнится, тогда эта история совсем меня не испугала. В конце концов, мы жили в деревне, и никаких балконов у нас не было и в помине, не говоря уже о маньяках. Впрочем, его рассказ вспомнился мне уже далеко позже, когда наша семья переехала в город и поселилась на втором этаже новехонькой пятиэтажки.

Как гром среди ясного неба этот страх возник в моей голове спустя несколько лет после переезда. В ту ночь я просто хотел выйти на балкон, чтобы отдохнуть от дневной жары, когда краем глаза заметил вдруг чью-то голову, выглядывавшую из-за решетчатых железных перил.

Все длилось буквально несколько секунд, но этого времени мне с лихвой хватило, чтобы заработать страх на всю жизнь. Даже то, что это оказалась какая-то дурацкая птица, которую я в темноте перепутал с человеческой головой, никак не повлияло на новообретенную фобию.

Вздохнув, я плотно закрыл шторы. С ними у меня тоже было связано несколько плохих воспоминаний, однако не стану тратить попусту наше время. Может, как-нибудь в другой раз…

Окна на кухне я занавесил заранее. К сожалению, там ткань оказалась не такой плотной, из-за чего круглый диск плотной луны прекрасно просвечивался сквозь цветочные узоры.

В горле пересохло, и я еще раз выпил воды из стоявшей на столе бутылки. Меня не мучила жажда, и все же повышенная тревожность давала о себе знать: во время стресса организм снижает выработку слюны, поэтому и возникает подобная неприятность.

Я вытер влажные ладони о штаны. К сожалению, неприятная липкость никуда не исчезла, так что пришлось достать из кармана припасенные заранее салфетки.

— Что ж, пора начинать? — пробормотал я, еще раз взглянув на часы.

Время близилось к трем.

В полной темноте я медленным шагом прошел к ванной. За столько лет ориентироваться в квартире можно было и закрыв глаза, вот только жуткое чувство чужого взгляда преследовало неизменно. Будто кто-то, притаившись в ожидании в мрачном углу, следит за тобой. Ждет, когда ты сделаешь неверный шаг, чтобы…

— Ах, твою ж мать!

Отвлекшись на фантазии, я врезался мизинцем в уголок приоткрытой двери и громко выругался, от чего страх на мгновение отступил.

— Ладно, пора уже заканчивать с этим.

Боль немного отпустила, и я хлопнул себя по щекам, чтобы прогнать мандраж. Действенный метод, хоть и недолгий.

Со скрипом белая деревянная дверь открылась. Внутри еще стояла влага, пропитанная запахом геля для душа. Несмотря на темноту, висевшее на стене круглое зеркало размером с футбольный мяч приглушенно сияло, отражая колеблющиеся в коридоре мутные тени.

Две свечи и зажигалка уже лежали на синей крышке унитаза, расположившегося справа под раковиной.

Я переступил порог ванной комнаты. Из-за плохой вентиляции (или больного воображения) дышать сразу стало тяжко, будто нечто до хруста сдавливало веревками грудную клетку, мешая легким расправиться во весь объем.

В горле запершило, и я кашлянул в кулак.

Для проведения ритуала дверь за собой надо было закрыть. Причем, как гласил текст большим жирным шрифтом, закрыть надежно, на замок или защелку, чтобы никто снаружи не мог войти внутрь.

Это правило казалось глупым. В конце концов, кто будет ломиться в ванную комнату в пустой квартире, защищенной с одной стороны надежной бронированной дверью, а с другой – запертыми наглухо пластиковыми окнами?

Впрочем, менее тревожно от этого не становилось. В конце концов, когда имеешь дело с необоснованными фобиями, абсурдно прибегать к рационализации.

Пальцы крепко вцепились в дверную ручку, обычную железную скобу с отверстиями для гвоздей, выкрашенную в такой же белый.

Я перевел взгляд с мрачной ванной в коридор, где бьющий сквозь штору лунный свет позволял разглядеть хоть какие-то очертания предметов, и представил, насколько темно тут станет, когда захлопнется дверь.

— Может, к черту все это? — пришла в голову единственная дельная мысль за все время. — Это же определенно какая-то разводка.

С другой стороны, вряд ли что-то станет хуже, верно? Мне и без того уже надоело иметь с этим дело. Кто знает, вероятно, после такого испытания на храбрость моя психика наконец придет в себя как после шоковой терапии.

Иногда, чтобы излечить недуг, приходится вскрывать нарывы.

Стиснув зубы, я закрыл дверь и резко дернул ее на себя, чтобы прибитые к косяку резиновые вставки зафиксировали ее в раме, после чего повернул защелку.

Стало темно – настолько, что казалось, будто я ослеп.

Мир непредсказуем. Никогда не знаешь, когда с тобой случится очередная неприятность. Именно поэтому не существует ни единого шанса к ней подготовиться.

Это напомнило мне о случае, когда я мылся в душе, и отключили свет. В тот момент я мыл голову, поэтому закрыл глаза, а когда открыл их обратно, в ванной повис такой кромешный мрак, от чего я первым делом подумал, что внезапно лишился зрения.

Неприятный опыт.

Я торопливо нащупал очертания зажигалки на крышке унитаза. Кнопка податливо щелкнула, рождая маленький сине-желтый язычок пламени.

Затем я взял в руки свечку. Дешевый воск неприятной маслянистостью отдавал в подушечки пальцев, так что я поторопился расплавить зажигалкой низ свечи и поставил ее на ровное блюдце на широкой пластиковой полке под зеркалом.

Не скажу, что с горящей свечой дела пошли на лад. Да, пылающий огонек разгонял клубящийся вокруг себя мрак, и его силы вполне хватало для небольшой ванной комнаты. Тем не менее, за пределами этого купола, до границ которого дотягивались тусклые желтоватые лучи, тьма будто становилась осязаемой. Она сгущалась, трансформировалась, заставляя тебя держаться внутри очерченных границ, тем самым загоняя в угол.

Я покачал головой. Снова мое больное воображение.

Цифры на часах показали ровно три часа и три минуты. Значит, ритуал уже начался, и у меня оставалось всего полчаса, чтобы разобраться с остальным.

Я достал из кармана маленький перочинный ножик и спиртовую салфетку. Вскрыл упаковку, в нос ударил резкий запах спирта, от которого даже заслезились глаза.

Лезвие ножа холодно засветилось, отражая пляшущий в одиночестве язычок пламени на свече. Аккуратно протерев его салфеткой, я приставил острие к левому плечу примерно на пять-шесть сантиметров выше локтевого сгиба и сразу же с усилием резанул вдоль, зная, что если начну медлить, то сомнения не дадут сделать следующий шаг.

Боль вспышкой пронзила мозг, и лицо рефлекторно скривилось, отражая бессознательное недовольство.

— Вот же ж…

Я тихо зашипел сквозь зубы.

На коротком порезе тут же проступила кровь, что тонкой струйкой потекла вниз, и я поспешил промокнуть в ней два пальца, после чего принялся рисовать на зеркале ровный круг, шедший вдоль обозначенных грязной от мыльных разводов пластиковой рамой границ.

Нужно было следить за тем, чтобы круг не разрывался ни на миллиметр. Поэтому, тщательно осмотрев его под светом свечи, я еще раз зачерпнул пальцами крови, пока она не загустела, и для верности второй раз обвел ими стекло, размазав бурую полосу потолще.

— Вроде нормально.

Теперь на зеркале помимо родной появилась и вторая рамка. В описании значилось, что это действие поможет установить связь между этим миром и параллельным, а неразрывная линия стабилизирует проход и защитит от внешних вмешательств.

— Какой бред. И чем ты только занимаешься?

Я говорил вслух, чтобы развеять гробовую тишину и отвлечься от негативных мыслей.

Обычно в многоквартирном доме никогда не бывает тихо. То под окном орут пьяницы, то соседи решат посреди ночи устроить водные процедуры. Но сегодня, как назло, все как будто вымерли, оставив меня в одиночестве.

Я медленно выдохнул и снова посмотрел на часы.

— Целых десять минут провозился. Теперь уже точно поздно поворачивать назад, да?

Повторять эту жуть не хотелось, поэтому я решил дойти до конца и переместил блюдце со свечкой чуть в сторону, чтобы она не отражалась в зеркале, но свет позволял рассмотреть свое лицо.

Становилось нервозно, словно готовишься к выступлению перед толпой. Пальцы чуть подрагивали, и спина вспотела, от чего тонкая футболка тут же приклеилась к коже, вызывая неприятное ощущение чьего-то касания.

Я уставился на свое отражение. Мой собственный двойник таращился на меня привычным недоверчивым взглядом исподлобья. Густые неухоженные брови сошлись хмуро на переносице, под глазами легли широкие темные тени от идущего снизу справа слабого света. Испещренные тонкими красными сосудами белки поблескивали, придавая заключенному по ту сторону мне странные безумные черты.

Я невольно облизнул чуть приоткрытые потрескавшиеся губы, между которых были видны края желтоватых зубов, и прочистил горло.

— В этот ведьмин час… Э-э-э, да чтоб меня, — я зажмурился на секунду и потер переносицу. — Какой испанский стыд.

Не знаю, что было хуже: стояние в темноте перед окровавленным зеркалом или невероятное смущение, от которого хотелось повеситься. В любом случае, я передохнул минутку и начал заново:

— В этот ведьмин час я призываю духов, что услышат меня. Я призываю демонов, что услышат меня. Я призываю всех богов, что… кхм, согласятся ответить на мои мольбы. Смиренно я отдаю свой страх. Прошу принять эту жертву и даровать мне удачу!

В первый раз после прочтения я задумался, причем здесь удача, если проблема связана совсем с другим, но сразу же махнул рукой. Так или иначе, не стоит искать логики в заведомо нелогичном деле.

Завершив заклинание, я поставил будильник на часах на десять минут и уставился глаза в глаза своему отражению.

Этот ритуал чем-то походил на пресловутые святочные гадания, когда девушка садится перед зеркалом и начинает искать в отражении своего жениха. Про этот феномен я читал еще до того, как друг кинул ссылку на этот ритуал, и в подобном фокусе не было ничего особенного. Более того, наука неоднократно доказала, что это лишь игра воображения, и тут нет ни капли мистицизма.

Как и с вопросом про то, почему мы не замечаем свой нос, мозг банально перестает обращать внимание на что-то статичное. Поэтому, если целых десять минут не отводить взгляд от своего отражения в зеркале, естественно, в твоем восприятии оно просто перестанет существовать. Тем не менее, невозможно вообще не двигать глазами, из-за чего на месте исчезающих частей начинают проявляться новые – а какие, это уже зависит от воображения.

Я продолжал смотреть себе в глаза.

Размышления о сущности этого явления помогли снизить градус напряжения, и страх немного отступил.

Свеча мирно горела на блюдце. Огонек то и дело подрагивал, выпуская в воздух струйку черноватой копоти, и воск капля за каплей стекал вниз, образуя у основания маленькую лужицу.

Ничего не происходило.

— Ну а чего ты еще ожидал, придурок?

Тишина. Мрак. Горящая свеча и тихое тиканье секундной стрелки, делающей очередной круг.

Минуты тянулись на удивление медленно. Я смотрел на свое отражение, ни на миг не отводя взгляда, ведь это было запрещено. Автор ритуала писал, что тогда пришедшие в ответ на заклинание существа могут тебя убить, так как даже секундное замешательство откроет им доступ в твой мир, но я придерживался правил скорее на всякий случай, чем из-за веры в сверхъестественное.

Пламя плясало на кончике фитиля. Благодаря такому освещению на зеркале то и дело пробегали странные мутные образы, и тени лице становились гуще.

Секунды шли.

Честно говоря, незаметно это начинало давить.

Я сконцентрировался на своем дыхании. Пусть взгляд мой был направлен в глаза отражения, величина зеркала все равно позволяла наблюдать за тем, что происходило у меня за спиной.

Шторка ванны слегка колыхалась. Видимо, снаружи поднялся ветер, и из вентиляции начало задувать.

Отсвет моей фигуры длинным заостренным силуэтом падал на противоположный угол. Он тоже будто танцевал в такт пламени, изгибаясь и извиваясь под аккомпанемент лишь ему слышимой мелодии.

В комнате вдруг стало как-то зябко. Тело слегка дернулось от окутавшей его прохлады, и я выдохнул, ожидая, что с губ вот-вот сорвется облачко пара как в том дурацком сериале.

Ничего не вышло.

— Да ладно, это просто самовнушение, — успокоил себя я.

Тик-так… Тик-так…

Над головой раздался шорох.

Я инстинктивно чуть не оторвал взгляд, чтобы посмотреть, что там происходит, но вовремя сдержался. Пришлось порядком постараться, чтобы переключить на потолок только внимание, не двинув глазными яблоками, и все же его половину, как раз ту, что располагалась прямо надо мной, разглядеть не удалось.

Шорох раздался снова. Он походил на скрежет чего-то острого по дереву, и во рту стало мгновенно сухо, когда в груди заворочался привычно страх.

Впрочем, загадка тут же раскрыла себя, когда до ушей донеслось кошачье мяуканье.

— Черт, опять эта кошка, — выругался я облегченно, поругав себя за излишнюю впечатлительность. — Будьте прокляты эти тонкие стены и потолки. Небось опять зарылась в свой угол и трубу дерет.

Я усмехнулся.

— Вот ведь мелкая…

За дверью вдруг щелкнул выключатель.

Я застыл.

Мое лицо в отражении мгновенно побледнело. Глаза широко распахнулись, из-за чего жуткий блеск покрасневших белков усилился, а зрачок резко расширился, вытеснив радужку.

Не отрывая взгляда от зеркала, я увидел, как зажегся под дверью в ванную знакомый белый свет от светодиодной лампочки. Его лучи размытым полукругом проникали внутрь через тонкую щель между полом и нижней гранью двери, охватывая глянцевую поверхность кафельной плитки и часть стоявшей рядом полки.

Но это было невозможно.

Однокомнатная квартира с наглухо закрытыми входами и единственным жильцом, который сейчас стоял в полном одиночестве в ванной комнате. Ни у кого не было ключей от квартиры. Более того, я не слышал, чтобы кто-то открывал замок.

Значит, тот, кто включил свет, уже был внутри?

Идущий из-под двери свет дрогнул и пошел полосами. Такое случалось, когда кто-то проходил мимо, однако…

Шорх-шорх-шорх…

Не отрывая ступней от пола, незваный гость переместился вглубь коридора. Звук его шагов скребущим скрежетом пробежал вдоль стены, а следом я услышал, как открывается холодильник.

Я невольно сглотнул. Взгляд мой безумно дрожал, и исключительно из парализовавшего меня ужаса я даже не попытался обернуться.

Загремели старые решетчатые полки. Незнакомец начал шарить в холодильнике, перемещая продукты. Видимо, он остался недоволен, так как в следующий миг что-то оглушительно громыхнуло, заставив меня вздрогнуть

Следом открылась дверь морозилки, в которой валялся одинокий кусок замороженного мяса. Он был обернут в целлофановый пакет, что едва слышимо зашуршал, когда от него начали избавляться.

На пол посыпались мелкие осколки льда.

Хруст!

Судя по звуку, как бы это ни было абсурдно, незнакомец начал грызть кусок льда, и передо мной сразу же замелькали жуткие образы огромных клыкастых челюстей, способных без труда раскусить замороженное мясо.

Я молчал, не осмеливаясь издать ни звука. Слушал.

Руки мои вцепились в края раковины и откровенно тряслись. К счастью, ноги не торопились сдаваться, обратившись в два одеревеневших столпа. Пот обильно стекал со лба, ледяные капельки влаги катились по спине, неприятно щекоча кожу.

Хруст!

После краткой дегустации существо снова захрустело, откусывая от мяса порцию за порцией. За какой-то десяток секунд оно покончило с килограммовым куском льда, после чего опять рассердилось и с такой силой захлопнуло старую дверцу, что последняя жалобно звякнула и с хлопком свалилась на пол.

Я вспомнил о защелке. Автор советовал закрыть дверь, но теперь, зная, какой мощью обладает незваный гость, я понятия не имел, каким образом меня спасет тонкий кусок металла на четырех коротких гвоздях.

Шаги снова поволочились по полу, царапая линолеум. Один, второй, третий – незнакомец добрался до ванной и остановился. Две темные полосы пролегли за ярком полукруге электрического света.

Я задержал дыхание. Сердце колотилось.

Скыр-скыр…

По дереву заскребли когти. Так кошка скребется, пытаясь войти внутрь. Тем не менее, глубина этого скрежета явно говорила: когти этого существа величиной с твой палец.

Сначала робко, затем с возрастающим усердием в дверь моей ванной комнаты кто-то пытался пробраться.

Я смотрел на свое лицо, не отводя от него взгляда. Смотрел на пылающие ужасом глаза и дергающиеся в панике уголки губ. Зубы постукивали, как в каком-нибудь детском мультфильме.

Скрежет вдруг прекратился. Однако не успел я перевести дух, как краем глаза уловил странные тени под дверью, когда свет от лампы снова заплясал, после чего исчез совсем.

Не исчез, кто-то просто полностью его перекрыл!

Дыхание начало предательски срываться. Я не единожды испытывал на себе панические атаки, но сегодня впервые мои кошмары обратились реальностью!

Тик-так…

Пламя свечи покачнулось, и я едва не закричал, когда увидел, как чьи-то длинные костлявые пальцы просовываются в щель под дверью.

Они никак не могли принадлежать обычному человеку. Серые, будто мертвая плоть, и с такой же сухой затвердевшей кожей, обтягивающей фаланги, каждая размером с мою ладонь.

Пальцев было пять. Они оканчивались толстыми заостренными когтями, прямыми и серыми, что тихо постукивали по кафелю, когда мерзкие пальцы неспешно продвигались вперед, тщательно ощупывая пол.

Я стиснул зубы, сдерживая отчаянный вой.

Пальцы вдруг остановились, достигнув последней фаланги. Кажется, сама ладонь не пролезла в щель, и существо стало водить рукой из стороны в сторону, пытаясь нашарить хоть что-то.

«Не меня ли оно пытается найти?» — пришла в голову сокрушительная мысль, электрическим разрядом прошедшая по мозгу.

Мертвая рука вдруг захрустела, и пальцы с тошнотворными щелчками начали загибаться в обратную сторону. Они ломались у основания сами по себе, и кроме этого резкого звука ни один больше не исходил по ту сторону моей крепости.

Когти начали стучать по двери. Теперь уже по ней стало медленно шарить существо, а когда встретило ту же пустоту, пальцы начали растопыриваться, расходиться в стороны, отвратительным пауком прилепившись к крашеной доске.

Сначала я не понял, что пытается сделать вторженец. Секунды шли, а пальцы, казалось, совсем не двигались. Тем не менее, в уши начал проникать странный звук, похожий на тихое потрескивание.

Хрусть-хрусть…

Осознание заставило пошатнуться.

Оно давило на дверь ладонью!

Вцепившись в край двери, существо давило на него снаружи, из-за чего выдираемая из косяка защелка трещала вместе с деревянной рамой, миллиметр за миллиметром поддаваясь захватчику.

Руки заныли. Я обнаружил, что до сих пор держусь за края раковины, так что ногти неприятно скрежетали по керамике.

Хруст усиливался. Электрический свет пополз по стене, а значит щель становилась все больше, и дверь неумолимо открывалась.

«С другой стороны, даже странно, что ему потребовалось так много времени», — выдал очередную бессвязную мысль разум.

Сходил ли я с ума? Или какой-то монстр действительно проник в мою квартиру и хотел добраться до меня, чтобы… Что? Убить? Сожрать? Пытать? Или существовала участь хуже?

«Это все гребаный ритуал! Я всего лишь хотел избавиться от своего страха, а не сдохнуть в одиночестве!»

Я хотел отстраниться и броситься прочь, но вовремя остановился. Прежде всего, бежать было некуда, и сделать я ничего не мог. Значит, оставалось только терпеть и смотреть в зеркало, как и требовало описание ритуала.

Была только одна проблема: защелка уже сдалась, а будильник до сих пор молчал.

— В зе… зеркале, — прохрипел я сквозь зубы свою навязчивую мысль. — В зеркале нет правды, к-которую ты ищешь!

Я произнес эту фразу невольно, не задумываясь о логике и последствиях. Я ухватился за нее как за последний спасательный круг, способный удержать мою расшатанную психику на краю перед пропастью.

Страх заполонил все. Он пеленой окутывал с ног до головы, проникал сквозь поры в плоть и кости, добирался до самого сердца.

Никогда еще не было мне так страшно, никогда я не испытывал ничего подобного. Будто паникующий пловец, застывший посреди моря при виде неумолимо подступающего к нему акульего плавника, я замер на месте и произнес это как заклинание.

И внезапно… Вспышка!

Свеча вспыхнула ослепительным красным пламенем. Оно взметнулось вдруг до самого потолка, опалив штукатурку, и весь воск вмиг расплавился, мутной лужицей растекшись по блюдцу.

В тот же момент часы на моей руке отчаянно запищали, отмерив десять минут, и я с ликованием в душе зажмурился от жара и света.

Опять наступила тишина. Дверь перестала трещать, и я на ватных ногах отступил назад и упал, от слабости не удержавшись в вертикальном положении.

Все мускулы в теле болели как после трех часов усиленных тренировок.

В ушах звенело.

«Неужели это все?» — с надеждой подумал я и бросился к унитазу в поисках зажигалки.

Ванную комнату вновь осветил слабый огонек.

Пытаясь сдерживать подступающий к горлу крик о помощи, я поднялся на ноги, подошел обратно к раковине и заглянул в зеркало, обрамленное толстой линией моей крови.

На меня привычно уставилось мое отражение.

Я с облегчением выдохнул и улыбнулся. Тем не менее, лишь тогда я заметил некоторые странности. В отличие от меня, отражение мое не улыбнулось. Наоборот, человек по ту сторону явно был чем-то недоволен. Кроме того, на нем не осталось ни следа пережитых мной ужасов.

Спокойный взгляд, чистая кожа. Он точь-в-точь походил на меня и в то же время кардинально отличался.

Я перевел взгляд на дверь позади отражения, ощущая, как леденеют внутренности. Та была цела и нетронута, находилась ровно в том состоянии, как перед ритуалом.

Я оглянулся.

Моя же дверь покосилась. Защелка держалась на кончике последнего гвоздя, бессмысленно повиснув вниз, а снизу на дереве виднелся вдавленный в него отпечаток длинных паучьих пальцев.

Глаза сами собой вернулись к отражению.

Губы человека зашевелились. Судя по всему, он пробормотал что-то, а потом затушил выдохом свечку.

Пространство по ту сторону зеркала на миг погрузилось во мрак, но спустя несколько секунд в коридоре зажглась лампочка, осветив пустующую ванную комнату.

Мое отражение ушло.

Или?..

Я резко отстранился. Мысли роились в голове подобно пчелам, и каждая жалила, жалила отчаянно мозг!

— Чем?! — истошный крик вырвался из моего рта. — Чем ты пожертвовал, тупой ублюдок?!

Я схватился за волосы, пнул в исступлении стоявшую рядом полку, из-за чего все содержимое с грохотом рассыпалось по полу. Скрюченные в судороге пальцы потянулись к зеркалу и сорвали его с петли, сразу же швырнув в стену, от чего осколки со звоном хлынули вниз. Но ничего – ничего! – не изменилось.

Осознание давило, разрывая в клочья.

Дыхание сбилось, и я устало сполз на пол, пытаясь впихнуть в себя эту тошнотворную мысль. Оставались ли хоть какие-то сомнения в том, как они распорядятся такой жертвой?

Защелка со звоном упала на кафельную плитку.

Дверь медленно открылась.