Многоточие сборки

Окна комнаты выходили на храм Спаса на Крови, храма, в котором никогда не звонили колокола, отчего дом долгие годы не мог наполниться мелодичным звоном, превратившись в музыкальный инструмент, отражающий звуки и передающий их чуть измененными дальше. Храм, из которого сделали склад, храм к которому всю ночь, как всю жизнь, идет одинокий человек. – Образ в рассказе Сергея Арно, где человек всю ночь идет к храму, а храм оказывается обыкновенным складом.

Но если Божий дом превратили в склад, где же тогда живет Бог?

Я помню квартиру на канале Грибоедова с непоющим храмом и неподвижными водами и совсем не помню переезда на Гражданку, где живу и сейчас.

Память избирательна.

Дедушка

Мой дедушка – Николай Фаддеевич Котов – самая примечательная фигура детства, любовь на всю жизнь. Самое дорогое, любимое и парадоксальное существо.

Я мало знаю о нем, наверное, только то, что рассказывал сам дедушка. Точнее, что запомнила из множества рассказов я. Детская память...

Дед мечтал стать актером и стал. Причем играл не где-нибудь, а в Пушкинском театре («Александринке»). Правда, больших высот не достиг, но после того, как удалось сыграть переодетого женщиной разведчика, решил, что все, что он мог пожелать сам себе в театре, он осуществил: карьеры большого актера ему все равно не достичь, а оставаться вечно на вторых ролях было не в его духе. Приняв решение, он оставил сцену ради науки. Бесповоротно оставил. Буквально все поставил на кон и… Стране были нужны молодые ученые, дед все бросил и рванул туда. Думаете, не получилось? Куда там.

Я теряю своего дедушку на несколько лет и нахожу его кандидатом физико-математических наук. Дед работал в Главной геофизической обсерватории им. Воейкова. Написал несколько учебников.

Лет пять назад в гости к брату приезжал его армейский сослуживец; оказалось, что он учился в гидрометеорологическом институте и там до сих пор занимаются по учебникам моего дедушки.

На самом деле об этой стороне жизни Николая Фаддеевича Котова я знаю еще меньше, нежели о театре.

После войны дед пропал. Его жена, моя бабушка, получила письмо о том, что он якобы пропал без вести. А дед – живой и невредимый служил шесть лет в Маньчжурии. Вот как бывает.

Вообще за всю войну, по словам самого же дедушки, он не получил ни одного ранения, только странную контузию. Однажды во время грозы он стоял у окна, и тут прямо от батареи парового отопления ему по ногам шибануло током. Некоторое время после этого он не мог ходить и говорить, но быстро пошел на поправку и снова был как новенький.

Будучи на пенсии дедушка ставил спектакли на любительской сцене, устраивал концерты, ухаживал за садом и огородом, писал стихи. В общем, ему было чем заняться.

Часами он мог читать мне Волкова или же, когда мы оба уставали, рассказывал о замыслах театральных постановок, которые планировал. Описывал, как видит декорации, разъяснял сложные места некоторых пьес.

Он занимался йогой и мог показать весьма убедительные приемы владения своим телом.

В моей памяти дед был и остается совершенно волшебным, сказочным существом.

Эх, таких больше нет!..