Мое чудное разрушение

мой дивный город,

ухабист да горестью нечист,

хочу его потрогать,

но только грязь польется вниз

в нем множество страданий,

в нем сотня проданных надежд,

там нету места для сверкания,

и нет, увы, вам места, человек

в нем чувствую я только пустоту,

меня давно морозит холод,

хочу увидеть пламени искру,

но вижу только чертов морок

и вновь гуляю я по улицам,

а он теснит меня и давит,

деревья ниже всё сутулятся,

да вскоре все меня раздавят

и снег уже не так уж мил,

он не скрывает раны алые на сердце,

хочу, чтоб пламенем искрил,

ведь об него мне суждено согреться

да только для чего мне греться?

свою мечту давно похоронил,

оставив раны у себя на сердце,

истошно больно заскулил

«от боли? да навряд ли

быть может от чужого вздоха?

а может жизни подошел конец?

ты ноешь, будто бы ребенок»

да я ребенок, в душе себя не чаю,

и тесно мне от этого давно,

да только мысли я благие созидаю,

но мне поддых ведь что – то бьет?

моя больная алчность на деньги,

иль мне так нравится топить себя на дне?

с трудом пытаюсь оттопырить веки,

«я гибну: от тоски, от боли, человек»

и я прошу меня услышать…

мне больно, я страдаю ото дня,

немые лица мне над ухом дышат…

ах, да, о чем же мысль то моя….

да, я ребенок,

потерянных надежд,

и средь шкатулок и веревок,

я счастья отыскать не спец,

да я стараюсь,

но для всего проблема я,

я может быть пытаюсь,

но не выходит у меня,

да, я ребенок,

затерянных мне мечт,

и средь полотен и веревок,

я вдруг повисну на торце,

да что я говорю?

средь истин важна лишь одна,

быть может мне отрубят кисти,

но жизнь – важна, и знаю я,

придет когда – нибудь рассвет,

в мой город,

он далеко не чист,

быть может и появится тут свет

да будет жив, поверь уж, человек!

но дни идут, а я катаю шарик,

неровный, грязный,

лишь только мой

и засияет вдалеке фонарик…

быть может поравняюсь я с горой,

и я скачу свой шарик,

на дно, поглубже, в море,

ведь сколько не было бы грязи,

я делаю благое…