Мое наказание

Глава 11.

Отметка моего настроения с утра близилась к нулю. Дождь уже с утра стоял стеной, а улицы готовы были превратиться с Венецию. , конечно, всегда мечтала о путешествиях, но только в том случае, если сама сяду в самолет и прилечу в заданное место, а не наоборот.

– Алия Максимовна, – напротив меня уже стоит парень в обычном черном спортивном костюме и протягивает свои руки в сумке, которую я собрала для Сережи в больницу. – Я теперь ваша правая рука, – хоть его внешний вид и похож на братка с соседнего двора, но то, как он держит себя и его взгляд говорит о совершенно другом.

О как… Интересно, и чье же это распоряжение то такое? Михаила? Руки так и чесались набрать номер этого человека и побрехать от души. Он вообще в своем уме, если собирается меня так подставлять. Да и ушел вчера так, словно самый обманутый в мире мужчина.

– Мне не нужна еще одна правая рука, – машу перед его носом своей. – Мне вообще ничего не нужно.

– Михаил…

– Вот к Михаилу и езжайте. Задолбали! – обхожу его по дуге. Мужчина так и стоит сзади, не намериваясь догонять.

Путь до работы, в переполненном автобусе, похож на МКАД в час пик. Кто–то ругается, кто–то толкается, а кто–то требует уступить место, но я не жалею, что отказала тому мужчине. Сколько раз надо объяснить парню, что я не вещь? Не хватит и тысячу раз, если он что–то вбил в свою голову. После того, как они ушли из моей квартиры, я так и не смогла уснуть, прокручивая в голове моменты, когда успела ввязаться в это.

С.М.: «Я сегодня заеду в восемь».

О чем я и говорила.

Я.: «Нет, буду занята.»

С.М.: «И чем же?»

Я.: «Давай проясним пару моментов! Во–первых, не нужно себя вести так. Я не твоя игрушка и не домашний песик. На команду «стоять, лежать, нельзя» не реагирую. Во–вторых, если ты не в курсе, как ухаживать за девушками, то «окей гугл» может тебе в этом помочь. И, в–третьих, в большей степени я хотела бы стать тебе другом, А НЕ ДОПОЛНЕНИЕМ В ТВОЮ ПОСТЕЛЬ»

С.М.: «Как успокоишься, тогда и поговорим.»

Я.: «Я спокойна, как никогда.»

Именно на последнем слове, мимо проезжающая машина, обдает меня волной грязи. Прекрасно! Просто чудесно! В таком виде я должна сейчас заявиться на свою любимую работу на радость Виталику. Уже предвкушаю его злорадное лицо. А следом отправиться в больницу к Сереже! Да меня и на километр не подпустят в таком виде, сочтут, что бомж какой–то скоротать время решил…

Здание нашего святилища, как обычно, встречает гулом и беготней мужчин в форме. Иногда мне кажется, что они ведут спор, кто больше сделает шагов в день, потому что коридор никогда не пустует.

– Ой, Алька, – встречает меня с кофе в руках новенькая нашей бухгалтерии – Елена. Хорошая девчонка, по крайней мере, мне ничего еще не успела сделать за две недели, и ядом не брызжу в ее сторону, в отличии от других. – А ты чего такая…

– Я? Да вот решила в местной луже сделать грязевые ванны. Как видишь, результат на лицо, – язвлю ей. Терпеть не могу, когда задают глупые вопросы…

– Знаешь что, а ну пошли.

Елена ловко берет меня под руку, перед этим всучив чашку в мимо пробегающего Сашку, тот ловко подхватывает ее и говорит ей:

– Из твоих рук я готов выпить даже яд.

К таким шутливым фразам я уже привыкла давно, но Лена тут же покрывается пятнами и что–то бурчит под нос.

– Саш, я тебе это могу зато устроить без проблем. Хочешь?

– Закирова, матерь божья, – хватается за сердце взрослый мужчина. – Решила сущность свою ведьмовскую показать? А я знал! Знал!

Мы уже смеемся в голос, и Лена потихоньку начинает вместе с нами улыбаться.

– Саш, а если честно, будь другом донеси сумку до моего стола.

– Ты что? Наконец решила съехать от своего братца и вкусить свободу?

Вмиг улыбка сходит с моего лица. Чувство тревоги, которое я так тщательно пыталась скрывать вырывается на свободу. Саша это видит и начинает хмуриться. Не задавая лишних вопросов, он кивает и уходит от нас.

– А что с Сережей?

Сережей? Давно он стал для тебя Сережей? Поворачиваюсь в сторону девушки и, как раз вовремя, эта барышня начинает терять сознание. Твою ж мать!

Легкие шлепки по щекам приводят в сознание Елену. Смотрит на меня, как заяц на волка, это где ж ее так успела напугать? Проматываю в голове наши встречи с ней и только прихожу к выводу, то эта барышня хотела со мной подружиться. Странно как–то все складывается.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – смотрю на нее пристально, а та лишь, как рыба, которую выбросили на сушу, губами чмокает, а сказать ничего не может.

– Алия… – начинает тихо, но я веду уже ее в женский туалет. Не здесь говорить о том, что Сережа, друг и брат в одном лице, скрывал от меня свои отношения. Да когда только успел! Или я была настолько слепа?

– Ой вот давай не будем, – сквозь зубы произношу ей, закрывая дверь. – Вы могли мне сразу сказать! Или чего вы боялись, я никак не могу понять! Вы мне бы сказали об этом когда? Когда уже за пятым ребенком в роддом пошли?

Делаю глубокий вдох, патаясь овладеть своими эмоциями, но выходит слишком трудно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Подожди–ка, Елена-прекрасная, ты знала? Ты знала... ты знала, что он болен? – чуть ли не тычу в нее пальцем.

По глазам вижу, что знала! Но мне нужно услышать от нее ответ. Чтобы она сама лично сказала, что знала.

– Алия… – лопочет она.

– Черт, скажи уже наконец! – повышаю на нее голос.

– Да, – коротко отвечает мне, опуская голову.

Зашибись.

Обидно.

Досадно.

Больно.

Такое ощущение, что в мою душу бросили половую тряпку прямо из сортира. Больно оттого, что мои чувства предали. Втоптали в грязь, сравняли с землей. От того, что свою боль он разделил с ней, а не со мной. Доверил то самое важное, что так связано с его жизнью. Если человек, доверил свою страшную тайну другой, то кто я тогда вообще для него? Разве при таких глобальных проблемах не делятся со своей семьей в первую очередь? Тогда получается, что я вовсе не его семья. А так… Лишь дополнение к жизни.

Я не могу сейчас оправдать его. Даже подобрать слова.

– Алия, послушай меня, пожалуйста. Ты для него большее, чем кто–либо. Ты для него всегда будешь стоять на первом месте, – она берет мои руки, прижимая к себе. – Если ты думаешь, что наши отношения зародились только тогда, когда я устроилась работать в бухгалтерию, то ты глубоко ошибаешься. Мы с ним познакомились, когда вы учились на первом курсе. Меня бросил парень, я думала, что все, на этом жизнь окончена, но нет. Сережа подошел ко мне посреди улицы и просто сказал: «Не кисни, пойдем мороженое куплю». Я знала о тебе с первого дня и не могла принять этот факт, ведь я жуткая собственница и поэтому сама разрушила наши отношения. Алия, Сережа оберегал тебя, как самую хрустальную статуэтку. Он и знакомить меня не спешил с тобой, потому что не до конца приняла вашу с ним связь. Я каждый день сжирала себя изнутри, изводила ревностью, когда он был не со мной. Но когда он был рядом, я верила каждому его слову. Сережа стал моим мотиватором, направлял в нужное русло каждый раз, когда я ошибалась маршрутом… Но стоило ему сказать хоть слово о тебе, то меня будто переклинивало. Добрая и спокойная Лена уходила, уступая место психованной и неадекватной. Когда мужчина хочет быть рядом с женщиной, он способен делать очень много. Понимаешь, именно делать, прилагать усилия, давая ей понять, что она ему нужна. Если действий нет, нет и желания. И у него оно было бешеное желание быть со мной, понимаешь? Но несмотря на это, я поставила ультиматум… Глупая. Конечно, он выбрал тебя. Когда безумно начинала скучать по нему, то напоминала себе, что именно он решил не быть со мной в настоящем. Что именно он просыпается каждый день и выбирает молчать. Что ему абсолютно все равно на то, как я. Что между нами огромная стена продолжает также расти и набирать толщину. Делала все, чтобы убедить себя в том, что именно он виноват во всем, а не я. Когда, наконец, поняла счои ошибки, то оказалось поздно, Алия. Сережа бы простил, но я не смогла себя простить… Уехала, сменила университет, но разве от себя можно убежать?

– А что потом? – еле выговариваю, пытаясь сдержать слезы.

– А потом пришла сюда устраиваться. Неожиданно Сережа зашел в бухгалтерию. Было такое чувство, будто 220 вольт прошли через организм. Дыхание остановилось, коленки с руками затряслись, но в этот момент я поняла, что никуда уже от него не уйду. Буду хвостиком ходить за ним, но уже не отпущу. Я точно могу сказать, что за таких людей, как Сережа, нужно держаться. Которых, нужно любить, ценить и уважать, ведь они достойны этого. Ради него стоит забывать о гордости, спеси, чаще всего которые вообще неуместны. Ради него, стоит признавать свои ошибки и просить прощения первой – ведь это совсем не стыдно. Стыдно наоборот знать, что оступился и продолжать молчать… Не держи на него зла, прошу тебя! Я сама увидела чисто случайно, когда он ночевал у меня. Его медицинская книжка выпала из сумки вместе с листком, на котором был диагноз… Он не хотел тебе рассказывать лишь только потому, что боялся за тебя, Алия. Он знал, что ты пойдешь на все ради него.

– А ты не пойдешь ради него на все? – сейчас от ее ответа зависело многое, например то, как я буду к ней относится после этого разговора.

– Я уже делаю, Алия. Продаю свою квартиру, которая досталась мне от родителей.

– И где же ты собираешься жить?

– Первое время перекантуюсь у друзей, – пожимает плечами девушка. – Не знаю! Как–нибудь выкручусь.

Поддавшись порыву, обнимаю ее, и так же резко отхожу. Я не знаю, что думает обо всем этом Сережа, но то, что Елена действительно любит его – очевидно. И как я могу злиться на него и нее, после этой тирады? Ведь, не зная этого, я стала камнем раздора в их отношениях…

– Нет. Так дело не пойдет, Лена. Переезжай ко мне, а со всем остальным разберемся. И к Сереже пойдем вместе!

Она облегченно выдыхает и начинает улыбаться так, будто выиграла джек–пот в лотерею. У этой девушки, не смотря на милую внешность, есть характер. МЫ даже этим с ней и похожи, хотя внешность полная противоположность. Елена жгучая брюнетка с карими, чуть раскосыми глазами, а–ля восточная красавица. Да и выше она меня сантиметров на пять, с учетом тоже, что на ее ногах красуются балетки.

– Да, хорошо, только дай помочь привести тебя в порядок…

За половина часа Елена не смогла сделать из меня принцессу, но я хотя бы выглядеть стала, как человек, а не как кикимора болотная. Между нами висело напряжение и то, которое исходило от меня самой. Елена наоборот располагала к общению…

– Закирова, какого черта ты тут отсиживаешься? К Валерию Федоровичу живо! – противный голос шестерки Мишустина врывается в женский туалет в тот самый момент, когда я натягиваю рубашку, которую сушила под сушилкой для рук. Куда деваться то, если прям на груди были огромные пятна грязи.

– Виталий, ты ошибся дверью! Твоя находится чуточку правее! – но он уже меня не слышит, а жаль.

– Какой же он противный! – морщит нос Елена. – Только и знает, как прислуживать. Своего мнения вообще не имеет!

– А ты мне нравишься все больше и больше, – подмигиваю ей. – А теперь, прости, но не могла бы оставить меня наедине?

– Ах да, конечно–конечно. Я тогда буду ждать тебя около выхода, хорошо?

– Давай, Лен, я сама зайду в бухгалтерию, хорошо? Просто мне нужно будет отъехать по делам…

– Да, договорились, – кивает она и оставляет меня одну.

А теперь мне осталось дело за малым… Прикрепить все эти штуки Назара на себя и вывести из себя Мишустина. Это совсем не вяжется по плану Морских, но разве я обещала беспрекословно выполнять его правила?

– Закирова, я не понял, ты что, вот так собралась идти? Ты бы еще в харю им свое удостоверение засветила. Я же дал тебе денег, разве нет? Или я чего–то недопонимаю? Не выводи меня, Закирова, ведь по грани ходишь, – Мишустин оглядывает меня с ног до головы, будто он царь Всея Руси, а я к нему пришла милостыню просить. Хотя видок у этого недо–царя так себе: черные круги под глазами и стойкий запах перегара в кабинете. Ночка у него похоже задалась, или наоборот нет, сбитые костяшки тому подтверждение. – Слышал, что Касимов твой в беду попал… В больничке лежит, – гнусно усмехается Валерий Федорович, а мне хочется запустить стул в его рожу.

– Валерий Федорович, я не буду играть роль проститутки в вашей пьесе. Я отказываюсь. Я устраивалась сюда не для того, чтобы вы за счет мня усмиряли свою ненависть и я не собираюсь становиться воплощением вашей мести. Если вы хотите посадить Землина по несуществующим причинам, то делайте это своими руками, а не чужими. И на ваши угрозы я не поддамся! Вы не всемогущи.

Говорю четко и по существу, но на последнем слове мой голос предательски дрогнул. Если эти причендалы Назара, так действительно хороши, как он сказал, то на Мишустина можно сразу открыть дело, у которого есть шанс положительного исхода. Осталось только добить его и вывести из себя, чтобы он показал свою сущность. А вот если я прогорю… То даже страшно представить чем для меня это все обернется.

– Закирова, ты думаешь, я шучу с тобой? Ты еще не поняла, куда ты попала?

– Куда, Валерий Федорович? В отдел следственного комитета, где должны расследоваться дела. А не туда, где людей сажают лишь тех, на кого вы покажите пальцем, – иронично поднимаю бровь, не делая шага назад. Зато Мишустин кое–как поднимается с места и идет в мою сторону, нервно сжимая кулаки.

Глупо? Согласна. Опрометчиво? Однозначно. Пути назад нет.

– И заявление уже лежит в бухгалтерии. Также деньги на счет академии будут перечислены на счет. Поэтому я ухожу, Валерий Федорович.

Удар. Жесткий удар по лицу и я отлетаю к стене. Чувствую металлический привкус, а нижняя губа отдает болью. Этот мудак разбил мне губу. Я не успеваю даже распрямиться, как он наматывает мои волосы на кулак и заставляет встать на четвереньки.

– Какая же ты глупая, Закирова, – жесткий удар ногой Мишустина приходится по моему животу и я глушу в себе стон, не давая даже возможности ему насладиться своим положением. – Ты правильно сказала, Закирова. Я тут все решаю, – второй удар приходится носком туфли прямо в солнечное сплетение и из меня выбивает весь дух. Уже не могу сдержать свои жалкие всхлипы, потому что горло начинает гореть огнем, а я не могу даже сделать вздох, потому что чувство, будто легкие зажало в тиски. – Я могу тебя тут трахнуть, а потом всадить пулю в голову и никто даже не вспомнит о тебе. А когда я буду выносить твой труп, то все дружно сделают вид, будто это мусор. Потому что ты отброс жизни, Закирова. Жалкая, никчемная тварь, которой место гореть в аду вместе с Землиным. И ты отправишься вслед за ним, когда сделаешь то, что я тебе сказал. И если ты считаешь, то твое жалкое подобие отказа меня смогло задеть, то ты ошибаешься. Ты попала в мои сети, как только перешла порог этого здания. И никто тебе не поможет, Закирова. Никто. А, если ты думаешь, что я блефую то вот, послушай.

Мишустин достает свой телефон из кармана, не выпуская меня из захвата, и набирает кому–то. Всего лишь два гудка и на том конце провода раздается голос мужчины: «Слушаю, Валерий Федорович.»

– Ну что, Закирова, будешь теперь послушной девочкой?

Я не понимаю, что происходит, как Мишустин уже говорит: «Исполняй». И после этого слышу выстрел, а следом душераздирающий крик своей Агафьи Гавриловны. На секунду чувствую, как дух покидает мое тело, ощущение будто умерла. Какая же я глупая… Все из–за меня! Только из–за меня сейчас там страдает мой близкий человек. Мишустин не блефует, он настоящее исчадие ада...

– А теперь слушай, ведь в этом виновата лишь только ты. Еще один промах с твоей стороны и она сдохнет, Закирова. Сдохнет из–за тебя, – от отбрасывает мою голову с силой и я немного пролетаю вперед по плитке в его кабинете.

– Я станцую ламбаду на вашей могиле, – хриплю ему в ответ и сплевываю кровь прямо на пол, а следом поднимаюсь. Не даю ему даже возможности насладиться мнимой победы. Последнее что он сможет увидеть, так это поражение и страх в моих глазах.

– Да хоть целый концерт устрой, Закирова. Думаю теперь мы найдем с тобой общий язык. Если еще раз соберешься давать заднюю, подумай о том, что есть еще твой драгоценный друг Касимов. Считай свою выходку показательным уроком, Закирова.

Мне хочется послать его в пешее путешествие, но я стискиваю зубы, что ощущение будто вот–вот они треснут. Внутренние органы неприятно ноют, а правая сторона лица ощутимо горит.

– В отделе будешь появляться три раза в неделю, остальное время тебе дается на укрощение Землина. Срок месяц, не справишься – тебе уже никто не поможет, Закирова. А теперь проваливай!

Ухожу молча, каждый шаг дается с трудом. Все–таки бил он души и со вкусом, но это все меркнет на фоне того, что я сама лично накликала беду на голову своей Агафье Гавриловне. Как теперь мне смотреть в глаза тете? Ведь она всю жизнь оберегала меня, укрывала своим крылом, когда было совсем тяжко. Когда хотелось плакать и кричать она и Сережа только были рядом со мной…

– Алия, какого черта?! – около меня тут же оказываются ребята.

– Все в порядке, – шиплю на них, стараясь выскользнуть из их рук. – Поскользнулась в кабинете!

Ребята на меня смотрят, как на полоумную, но не стараются выпустить из кольца своих рук, тем самым подставляя себя перед Мишустиным.

– Ребят, отойдите и сделайте вид, что все в порядке!

– Да ты все мозги свои последние вышибла что ли? – возмущается Александр и первый подхватывает за талию. – Что же ты творишь то, девочка?

По глазам коллег вижу только сожаление. Александр помогает мне сесть и достает из своего стола влажные салфетки. Аккуратно начинает стирать грязь с рук, а потом пытается дотянуться до лица, но одергивает руку.

– Давай сама, Алия. Я боюсь сделать тебе больно.

Машинально забираю салфетку из его рук и провожу по своей щеке ,не чувствуя ничего. Тетя… Нужно позвонить. Но могу ли я теперь это сделать? Моя тетя… Куда пришел выстрел? Как она? Где она?

– Аль, тебе звонят… – протягивает телефон Антон. – Ты его оставила на столе, перед тем, как зайти к Мишустину.

Беру свой телефон из его рук. Верчу, думая о том, стоит ли вообще отвечать.

– Что, Закирова? Выеб тебя наш начальник? Давно пора надо было это сделать!

Перевожу взгляд на злорадно усмехающегося Виталия. Ведь мог бы быть нормальным, адекватным мужчиной, но нет. Вырос дебилом. Скорее всего, в детстве часто обижали, вот и вышло так, что на весь мир озлоблен.

Не успеваю даже ответить, как Александр делает поворот, один удар и Виталий скрюченный лежит на полу.

– Ты за это ответишь!

– Кому жаловаться сначала побежишь маме или Мишустину, кусок дерьма?!

От их перебранки меня отвлекает телефон, который, кажется, не замолкал ни на минуту.

– Слушаю.

– Короче, дикая, выходи из своего курятника, и поворачивай сразу направо. Сядешь в белую десятку. Жду.

Для полного «счастья» не хватало еще слушать нотации от Захара…