Мое наказание

Глава 16

Через два часа открытие. Как обычно Мария прогоняет номера ребят перед выступлением, а мы с Таней делаем осмотр всего помещения, дабы устранить мелкие косяки. Официанты, бармены и повара уже делают заготовки, а из моей головы никак не выходит фраза Назара.

– Ну и что у тебя за эмоция на лице, Ал? Переживаешь, что твой Мишустик тебя в ресторан не позвал?

После того, как я пришла, Татьяна ходит, как не своя. Движения дерганные, да и вообще смотрит косо, а потом внезапно будто одергивает себя, начинает вести себя, как прежде.

– Тань, какого черта? – устало поднимаю на нее свои глаза. – Если есть проблемы, скажи открыто!

– Нет никаких проблем.

– Ты уверена?

– Нет.

– Ну так что, скажешь?

Недосказанность повисла между нами.

– У тебя есть что–то с Романом? – как скороговорку произносит она.

– Ты же по девочкам.

– Не уходи от ответа!

– Нет, у меня с ним ничего нет и быть не может. Мы… очень дальние родственники.

– Да?

– Да, только никому не говори об этом, пожалуйста!

У меня нет оснований ей доверять, но хочется верить, что она не предаст. Не станет трезвонить об этом на каждом шагу. Хочется еще просто кому–то верить без каких–либо оговорок. Доверять и полагаться на человека, наверно, прекрасно. Знать, что чтобы то не случилось, помогут. Знать, что что–либо не натворила, и какой косяк не произошел, про него не будет трещать весь город.

Одна минута разговора, а дышать стало намного лучше. Будто вышла из годовалового заточения под землей на солнце. Мы с Таней начали работу, словно и не было этого ее часового помешательства. Все–таки ревность творит не только чудеса, она также ослепляет и делает человека невменяемым. Перед глазами до сих пор стояла сцена Михаила и Аркадия.

За пятнадцать минут до открытия со сцены раздается грохот, а следом стон девушки. Я бросаю фрукты, которые несла из подсобки для бара и со всех ног несусь к Марии, молясь, чтобы никто не пострадал.

– Как больно, – на полу сидела рыженькая девчушка, которые я видела не так часто. Похоже новенькая, а ее ступня смотрела в другую сторону. Перелом, однозначно. Бедняга…

– Нужно снять туфли, нога скоро опухнет, – командую я, так как Маша стоит в немом ступоре. – И, Саш, принеси льда из подсобки, пожалуйста, а ты, Родик, вызывай скорую.

У девушки шок и она начинает пытаться встать со словами: «да вы что, все в порядке!» . Утешает одно, что она пока не чувствует боли.

– Для тебя хоть звезду с неба, Ал! ТЫ ж моя любовь на веки!

– Золотце, а для меня?

Тон Захара мне не понравился сразу. Я оглянулась на парня, почти жалея, что сделала это. Взгляд его глаз был жестким, холодным и твердым, словно прочный кусок стали, но что не говори, его ревность мне даже немного пришлась по душе.

– Захар, – подхожу к нему ближе. Скрестив руки на груди, переступив с ноги на ногу, задавая себе вопрос, к чему ведет этот разговор, если я все–таки спрошу то, что меня интересует. Для меня такое было в новинку, неизведанная территория, которую тут же хотелось полностью рассмотреть и почувствовать. Мне впервые было приятно это чувство.

– Ты ревнуешь?

– Я не ревную, светлячок. Просто не трачу время впустую и не повторяю дважды. Так что, думаю, не только нам двоим нужно кое–что прояснить, – мимолетно бросает взгляд на толку за нашими спинами.

– Или ты можешь просто уйти, – предложила ему. – Уверена, что найдется другая девушка, с которой не возникнет проблем. И лишь по первому твоему зову она окажется около тебя на коленях, интересная идея, правда?

Слова, вырвавшиеся из моего рта, как наждачная бумага, оцарапали губы. Пытаясь казаться рассудительной девушкой, предложила то, что совершенно не хотела. Прекрасно поняла, что потерпела неудачу, когда между нами напряжение стало ощутимо заметным.

Я сделала небольшой шаг назад, а он придвинулся ближе. Его взгляд провоцировал меня на побег, именно тогда ясно поняла, что это я была тем чертовым кроликом, а он – волком…

Я не знаю, что бы произошло в следующую секунду, поцеловал бы или прибил на месте, но его отвлекла Маша своим загробном голосом:

– Захар, мы пропали…

Я так давно не была на сцене…

Мне хочется развернуться и удалиться прочь от этого места, лишь бы подальше от зрителей, от музыки.

Еще шаг… Один шаг. Мне нужно выйти и станцевать гоу–гоу.

Всего то…

Да я на каблуках уже таких сколько не ходила!

– Ал, не трясись ты так! Все хорошо!

– Не черта не хорошо! Этот костюм словно вторая кожа! Я даже вздохнуть боюсь, дабы еще немного и он пойдет по швам!

– Не говори ерунды! Ты прекрасно выглядишь! И я уверена, что Захар также оценит твой наряд.

– Ага, и надает знатные пиздюля окружающим, – хмыкает Таня. – Все, девоньки, времени больше нет. Пора выходить.

– Мне нужно выпить, – заявляю этим двоим, нервно перебирая пальцы.

– Мы обязательно это сделаем, но после того, как ты наконец посветишь своей задницей перед гостями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я оглянулась и поняла, что нахожусь уже не в своей тарелке. Вся эта обстановка меня напрягала жуть как, хотя, что сказать, скачала по танцам постоянно. Не смотря на это, собиралась использовать ситуацию лишь в свою женскую пользу.

Да…

Я хотела, чтобы Захар оценил меня, как его оценивают женщины постоянно.

Этот поцелуй…

Словно раскрыл меня. Мои чувства.

Он будто переключил рубильник, сделав только так, чтобы именно на него я реагировала всегда.

Эта неделя перевернула меня прямо в противоположную сторону. И теперь я смотрела открыто на Захара. Чувства мои укреплялись с каждым днем к нему.

В чем он меня видел? Лишь в фартуке или черном платье, которое я вечно стирала, а следом сушила на обогревателе ночью.

Сейчас на мне лишь шорты и топ, которые открывают больше, чем скрывают.

У меня шикарная фигура, с учетом того, что в последние месяцы похудела.

Так чего же я боюсь?!

– О да! Я знаю это выражение лица! – воскликнула Мария, хлопая в ладоши.

– Какое? – спрашивает у нее Татьяна, двигаясь ближе ко мне.

– С таким лицом эта детка получала первые места!

Я рассмеялась над тем, как хорошо подруга меня знала.

– Маш, я пошла.

Мария делает знак охраннику и он берет меня под локоть, сопровождая. Как только выхожу в зал, чувствую, что внимание парней и девушек сосредоточено только на мне. Макияж, прическа и костюм делают свое дело, маскируя меня хоть немного и раскрепощая мои пошлые стороны. Я безмерно рада тому, что следы от синяков практически стерлись с моего тела, иначе Мария окончательно впала бы в панику.

Музыка позволяет мне расслабиться и забыться в ритме танца. Уметь танцевать и чувствовать танец это совершенно две разные вещи. В своих голове я представляю, как танцую для Захара. Смотрю на него и вижу страсть, похоть… любовь?

Куда ты спешишь, Алия? Куда тебя опять несет? Он тебя поцеловал, а ты уже увидела вашу свадьбу и детей. Остановись, пока не поздно!

В любом случае, люди вместе, если они хотят быть вместе. Ни мораль, ни долг, ни честь не смогут приковать цепями человека к другому. Это бесполезно. Если человеку надо, то он уйдет, не посмотрев на тебя, будь ты калекой или с пятью детьми на руках.

Когда человек хочет быть с тобой рядом – будет, не смотря на твои недостатки и загоны. А когда хочет уйти, будь ты идеальна во всем – он все равно найдет недостатки. Докопается до крупинки, но предъявит тебе.

Если тебя отвергли, это ничего не значит. Ты не становишься хуже или меньше, ничего страшного на самом деле не происходит. Твой человек есть на свете, и он тебя найдет и примет.

Любовь редкостный дар и гадкое проклятье.

Главное четко расставить рамки. Не запрещать. Не унижать. Любить. Благодарить. Быть рядом.

А если вечно бояться, то зачем тогда жить?

Встретившись раз, наши пути уже не разомкнутся.

Так же зачем гневить судьбу?

Только стоит помнить всегда, что идя на поводу у сердца, ни в коем случае нельзя забывать себя.

Как внезапно, я почувствовала, что волосы встали дыбом у меня на затылке. Чувствовала, что как–то недобро за мной наблюдают. Пришлось напрячь зрение и найти этого человека. Я вертела головой в танце, но пыталась зацепетить за этот взгляд… Неожиданно поймав его, чуть не навернулась с подиума. Миша… Он смотрел на меня так, будто задушит собственными руками. Мне стало действительно страшно.

Вижу, как он делает пас рукой и его верзилы идут в нашу сторону. Стучу охранника по плечу, чтобы спустил немедленно, но он не успевает… Псы Михаила отталкивают его в сторону, а следом другой дергает мою ногу и я лечу прямо на них. Начинается жуткая истерия вокруг. А я лишь понимаю, что мне настал каюк. Такого Михаил не простит… Даже с учетом того, что я вовсе и не его девушка.

Сопротивляться нет смысла. Даже танк не выдержит такого напора этих громил.

– Я в состоянии идти сама, – четко произношу им, не пытаясь вырваться, за что получаю одобрительный кивок и землю под ногами.

Михаил неотрывно следит за каждым моим шагом, опрокидывая в себя уже, наверно, десятый стакан виски. Он пьян. Он чертовски пьян. К сожалению, я не могу предположить его дальнейшую реакцию.

Конечно же, люди вокруг пялилась на меня и моих сопровождающих. Время замедлилось. Музыка в моей голове стихла и я слышу только биение своего сердца.

Я шла к нему напрямую, словно ступаю на горячие угли. Кто–то позвал меня по имени, но не обращала внимания. Ментально находилось совершенно далеко, где–то во вселенной. С каждым шагом я понимала, что возможно это наша последняя встреча. Также, как вариант, ему могли доложить о нашем поцелуе с Захаром, тот же самый охранник, который сидел на посту.

Захара в клубе нет и черт его знает, где он сейчас. Я не хочу идти с Михаилом никуда, но вздумаю сбежать, только ухудшу ситуацию.

Почувствовав чье–то касание, рефлекторно отпрянула. Моргнув пару раз, увидела, что Таня кидается чуть ли не стульями в мужиков, которые окружили меня.

– Какого права вы вообще имеете! – кричала она.

Повернув голову в ее сторону, сказала лишь одно слово: «Рома». Я также не знаю где он. Назар скорее всего уже дома со своей семьей…

– Пойдем со мной, – говорит мне Михаил, когда оказываюсь напротив него. Он даже не пытается переорать грохочущую музыку, потому что прекрасно знает силу своего голоса.

Обхватив меня рукой, начал уводить, не дав возможности воспротивиться. Мы проходим по пустому коридору людей, потому что каждый старается отпрянуть подальше от нашей компании или наоборот встать в ступор. Не замечаю, как уже дохожу до двери. Михаил одним рывком распахивает ее и, не замечая никого, идет в сторону своего черного джипа. У него много машин. Особенно таких больших. Черных. Опасных. Как и он сам.

– Отпусти ее!

Оборачиваюсь на голос своего брата и вижу, как он на полной своей скорости несется в нашу сторону. По его манере видно, что будет бой не на жизнь, а на смерть. Псы Михаила пытаются остановить его, но разве они смогли бы это сделать? Сейчас я наблюдала ожесточенную схватку. Схватку, где выиграет лишь кто–то один. Никто не смел даже встать на чью–то сторону, лишь доставали свои камеры, чтобы заснять. Вот и двадцать первый век во всей красе. Один уводит девушку, никто не смеет сказать против. Другие начинают драку один на одного...

Люди Захара стоят, не зная что предпринять… Сборище идиотов.

Роман смог пробиться ко мне, но его остановил Михаил стволом в лоб.

– Достаточно.

– Отпусти ее, – тяжело дышит брат, смахивая кровь с губы.

Ему досталось. Не скажу, что сильно, но пару ребер дадут о себе знать завтра с утра.

Михаил рассмеялся, осмотрев меня сверху–вниз, а следом ответил:

– Иди нахрен, Ром. Она моя. Я сразу заявил на нее права. Лучше скажи мне, как так получилось, что Захар покусился на нее, зажимая в углах, как шлюху? Не подскажешь?

– Разбирайтесь сами, а ее не впутывайте, – теперь он казался запутавшимся.

Брови Михаила приподнялись, а надменная, порочная улыбка расплылась на лице.

– Ну уж нет. Нам есть с ней о чем поговорить.

Было бы не так больно, если он ударил меня, но его слова… с таким подтекстом врезались слишком глубоко в сердце. Рома хотел сделать ко мне шаг, как услышал щелчок предохранителя.

– Ты знаешь, Ром, я спущу курок. Одной жизнью больше, одной меньше… Какая разница, правда?

Сердце пропустило удар. Как он мог так спокойно говорить об этом? Или это алкоголь в крови так взбудоражил его мозг? Он повернул свою голову в мою сторону, продолжая держать брата на мушке, и уставился на меня сквозь нечитаемую маску на лице, которую терпеть не могла всеми фибрами свой души. Обычно, он так делал, когда общался с подчиненными. Сейчас мне было интересно, что он видел, когда смотрел на меня. Шлюху? Эгоистичную тварь? Меркантильную проститку? Его желваки ходуном ходили. Он злился. Очень.

Он одной рукой обхватил мое лицо, отсекая возможность отвернуться.

– Ну что, тигренок, прокатнемся?

Его жесткие пальцы больно врезаются в мой локоть и насильно тащат к машине, будто он уже забыл про моего брата, которого секунду назад держал на прицеле. Мне хотелось разрыдаться, упасть на колени, но только не ехать с ним никуда. Вся моя воля и сила заканчиваются именно на этом моменте.

Аркадий уже стоит около задней двери, явно ожидая, когда хозяин наконец в нее сядет.

– Ключи, – коротко говорит он ему, но внезапно тот мотает головой. – Ключи, блять, мне дал.

Бывают такие моменты, когда тебе кажется, что время замедлилось. Будто его скорость убавили на минимум и ты наблюдаешь за этим со стороны. Вот Аркадий опять отказывается отдать Михаилу то, что возможно нас убьет, и в следующую секунду звук выстрела и мужчина, который меня так жестко держал, начинает заваливаться на одну сторону, не издав ни одного звука.

В академии я увлекалась психологией. Читала книги, анализировала. Так вот сейчас я ощутила внутри себя что–то наподобие стокгольмского синдрома. Жертвы Стокгольмского синдрома вопреки здравому смыслу оправдывают действия своих палачей и защищают их. Они мешают своему освобождению, выгораживают их на суде. Были случаи, когда они закрывали преступников своими телами от пуль. И я понимаю, что, если заметила заранее, то эта пуля была бы уже во мне.

Я не знаю, как объяснить этот факт. Сейчас я мысленно защищаю его, скидывая все на алкоголь. Оправдываю его, вспоминая хорошие моменты…

– Миш, вот какого хрена ты творишь? – рядом со мной оказывается Захар вместе с каким–то мужчиной, которого я видела пару раз в клубе. – Я же сказал тебе, поговорим позже. Ты нахрена мою девочку решил украсть?

Если честно, я ожидала от Захара совсем другой реакции. Сотрет в порошек при встрече, разобьет нос в конце концов! Но не это! Он смотрел на него с тревогой во взгляде, а голос звучал так, будто объясняет мальчику, у которого отобрали игрушку. По сути это так и было.

– Да пошел ты, Веном! – ненавистным голосом посылает Михаил, опираясь на машину. Я уже было ринулась помочь, как меня Захар пригвоздил меня обратно к себе.

– Мих, езжай домой. И самолет отмени свой заодно. Завтра все обсудим.

– Какой еще самолет? – встреваю в разговор мужчин.

– Тот, который должен был увести тебя далеко отсюда, пирожок, – отзывается незнакомый мужчина.

Кто пирожок? Я пирожок?

– Аркадий, забирайте, – командует Захар, а следом они вдвоем погружают его в машину.

В моей душе двоякое ощущение. Вроде бы и легко, груз спал с плеч, а с другой… Он же, правда, хороший парень. Просто не сошлось с ним. Не получилось. Я не стала очередной девушкой, которой нужны только его деньги. Не смогла принять фразу: «Бери, что есть». Я же не в магазине, правда? Это же нормально, когда люди сходятся, а, поняв, что не судьба, расходятся. Нет таких, кто не совершает ошибок. Все всегда на чем–то учатся.

– Эй, пирог, ты о чем задумалась? – окликает меня насмешливый голос.

– Мы с вами не знакомы, – чопорно отвечаю ему. Нет желания улыбаться, когда в душе кошки скребут.

– Да ладно, пирог, не будь такой букой. Улыбнись и оглянись, – делает поворот вокруг своей оси, а следом продолжает.– Жизнь прекрасна, даже когда эта чувиха поворачивается к тебе явно не лицом. Тем более само слово «жизнь» женского рода. Значит она женщина. И нахрен не надо ее понимать буквально, все вы женщины – ведьмы, от мала до велика. Суть одна. Ее не искоренишь, потому что вы такими родились изначально. Вы, женщины, слишком тяжелая наука. Слишком эмоциональны, очень чувственны, непредсказуемы, с определенным видом тараканов в голове. Вас остается только принять и любить.

На мгновение я замерла, уставившись, в его серые глаза, в которых и не было тени на усмешку. Чертов профессор по психологии будто стол передо мной, словно я на сеансе психотерапии.

– И запомни, пирог, давать мужчине ложные надежды может выйти для тебя явно не солнечной стороной и положительными эмоциями. Не нужно заниматься самообманом, а так же обманывать других, потому что это самая гадкая вещь на планете, разрушившая сотни людских тел и душ. Будь реалистом. Не хочешь – скажи. Так будет проще и это поможет также избавиться от множества проблем. Михаил, в силу своего возраста, слишком демократичен. Его жизнь, как ты сама знаешь, обернулась слишком резко. Он был не готов. Также он и не хотел брать на себя столько, но ему пришлось… А тут ты, яркий лучик на закате солнца, осветила ему путь. Он оберегал тебя и каждый знал, что есть та, о ком Михаил печется постоянно, но никто не знал кто же это. Свела ты с ума двоих мужиков, пирог.

Несправедливость его заявления привела в ярость, и я с трудом сдержала саркастический ответ, понимая, что у меня нет другого выхода, как промолчать. Спорить с ним бесполезно. Я никому не обещала абсолютно ничего: ни любовь до гроба, ни «жили счастливо и умерли в один день».

– А ты кто такой вообще?

– Лев, – смотрит на меня так, будто он звезда Голливуда, а я не узнала. – С севера. Неужели не узнала?

– Пытаюсь в темноте разглядеть очертания лица и более детально порыскать на затворках своей памяти, как начинаю припоминать.

– Подождите, а вы разве с Захаром не заклятые враги?

Мы стояли с Львом около входа в клуб, так и не решаясь зайти. Были увлечены разговором, как я увидела Захара, направляющегося к нам откуда–то сбоку. Одной лишь походной он приковывал мое внимание к себе… Большой, сексуальный, но я впервые его видела таким взъерошенным и немного растрепанным. Этот образ подходил ему, как и другие. Со мной он всегда был разный, но кажется всегда настоящим. Захар не играл, не делал вид, не притворялся. Но стоило появиться чужаку вокруг нас, как Захар моментально обрастал броней, не подпуская к себе никого, а соответственно и ко мне. Лишь маленькому кругу друзей удавалось увидеть его настоящего.

Захар поднял голову и поймал мой взгляд. И даже в темноте, через расстояние, я увидела что-то искрящееся и тлеющее в его взгляде.

– Я бы не сказал так, – ответил Лев, когда Захар поравнялся с нами. – Соперничество – да, согласен. Лютая вражда между севером и югом была намного раньше.

– Но а как же ваши ребята? Стычек было слишком много, - спрашиваю у него, вспоминая рассказы коллег.

– Они делали это сами, по своей инициативе, за что каждый получил выговор. Мы никогда не действовали силой, – серьезно говорит Захар, а следом резко обнимает меня, пропуская мой хвост через свою пятерню.

– А сейчас вы якобы заодно?

– Да, – в один голос отвечают мужчины.

Мне кажется это самое наилучшее решение, какое может быть. Я совершенно не вижу смысла в бесконечных конфликтах и перетягивания одеяла на себя. Как я знаю, Марат, глава севера, еще находится в больнице, но скоро уже выпишется и приступит к своим обязанностям. Сейчас всем руководит Кира и мне остается только завидовать ее выдержке и силе воли. Она непоколебима и решительно, именно такой я хотела стать. Хотела… Сейчас я понимаю, что слишком слаба и беспомощна…