Мое наказание

Глава 6.

– Алия! Да остановись же ты! Неугомонная! – кричит мне вслед Сережка, а я не могу. Ноги так и несут подальше от этого вместилища ада. Хочется развернуться и собственными руками придушить этого гада, что уже пятнадцать лет заточения не кажутся такими уж и ужасными.

Мимо меня проносятся школьники, люди, а в голове лишь одни мысли, как теперь быть. Мишустин же на этом не остановится. Он заклюет меня или сделает еще одну игрушку для своих утех. Мне иногда кажется, что лучше бы этого Захара посадили. Черт, Алия, так же нельзя! Землин не виноват хотя бы в том, что на него вешаются различные профурсетки. Хотя, виноват, еще как! Да он же женщин меняет так, словно счет ведет для спора. В любом случае, кто я такая есть, чтобы осуждать его? Мне на нем не жениться, детей не крестить.

Небо затягивается тучами и вот–вот пойдет дождь. Погода так изменчива… С утра выходишь на улицу, наслаждаешься теплыми лучами солнца, радуешься каждому дуновению ветра, а спустя десять минут на тебя обрушивается ливень с градом. Вот и жизнь такая же переменчивая…

– Девушка, да остановитесь же! – грубо хватает меня за руку какая–то женщина, и тут же отступает назад, и лишь встревоженные возгласы сзади останавливают меня от недодуманных действий.

Поворачиваюсь назад и не вижу Сережу, который так отчаянно меня пытался догнать. Лишь толпу людей… Кудахчет так, словно курятник на рассвете. Мое сердце сжимается. Меня пугает то, что я не вижу своего Сережу в этой толпе. Вдруг это из–за него случился такой переполох?

– Ну что же ты стоишь! Иди к нему! Парень в обморок из-за тебя упал! – подталкивает меня женщина, а я никак не могу сдвинуться с места. Сделать хотя бы этот чертов шаг, потому что боюсь упасть в пропасть. В этот момент я чувствую себя рассеянной и слабой. Отвратительное чувство, скажу я вам.

В какой–то степени это новые чувства для меня. Тогда, в кабинете директора, когда узнала, что не одна, в этот момент преобладало больше чувство ненужности, отрешенности. Я была один на один и несла ответственность только за себя. Да и никто не хочет общаться с людьми, которые морально искалечены. Единицы лишь хотят стать твоей жилеткой на время, будут слушать в тысячный раз твой треп. А так, по сути, твои травмы – это только твои. В один момент думаешь, что все могло бы сложиться иначе. Тебя могли бы не отдать в дет.дом. И тогда у тебя была бы большая семья. Могла бы стать кем–то другим. Могла бы познакомиться с другими людьми и стать частью общества. Могла бы…

Но сейчас, когда я держу холодную руку своего друга, понимаю, что все не то. Все проблемы, которые я считала глобальными, меркнут на фоне всей этой обстановки: врача, который пытается поставить капельницу, водителя, который несется на скорости, нарушая все правила, и звука серены… кажется еще немного и ушные перепонки лопнут. Никогда не могла бы подумать, что этот звук настолько ужасен, будто он специально пытается все твои страхи и переживая преумножить, обрекает на вечные муки.

– На выпей, – протягивает врач два пластиковых стакана с жидкостью.

– Что это?

– Выпей и легче станет, – немного взволнованно говорит врач, наблюдая, как меня потряхивает.

– Водка?

– Корвалол, – грустно усмехается, а я беру протянутый стаканчик, без раздумий опрокидываю в себя.

При виде белого здания, мой желудок повторно скручивается. Без слов и лишних движений следую за врачом и Сережей, который так и не пришел в себя.

В приемной регистратуре нас встречает медсестра с каменным выражением лица, будто она минуту назад «поцеловалась» с бетонной плитой. Но при виде врача, который задержался с кем–то обменяться пару слов, ее губы с ярко–малиновой помадой расползаются в фальшивой улыбке. От такого явного лицемерия мне становится совсем не по себе, но врач сам пытается уладить все вопросы, а потом подходит ко мне:

– Ты не могла бы съездить и привести его документы? – аккуратно, выговаривая каждое слово четко, спрашивает у меня мужчина.

– Документы?

– Да. Паспорт, снилс, полис, – начинает перечислять.

– Так у него в сумки должны лежать. Он всегда с собой все носит, – хватаюсь за сумку, как за спасательный круг, и переворачиваю все содержимое на пол. Наконец паспорт в черной обложке с гербом попадается мне на глаза, и я чуть ли не впечатываю его в грудь врача со словами: – А что с Сережей?

– Всему свое время, – коротко отвечает и покидает меня.

Мне холодно. Мне действительно очень холодно. Неизвестность хуже всего. Незнание того, что с человеком, который тебе дорог, убивает. Все, что мы можем на самом деле, так это только жить здесь и сейчас, не засоряя ее ненужными обидами, ожиданиями лучшего сценария и так далее. Ведь каждый день завтра может быть только воспоминанием.

Живот начинает урчать до такой степени, что незнакомые люди оборачиваются на этот звук. Если мы на втором этаже, то на первом должен быть точно какой–нибудь буфет или магазин с товарами. Иду вдоль коридора, и отовсюду раздаются какие–то звуки, даже спускаясь вниз я, слышу голоса. Из картона стены что ли… И ни одной живой души.

– Эй детка, – незнакомые руки овивают мои плечи и запах утреннего дождя проникает в нос, заполняя легкие.

Я чокнутая. Точно чокнутая, потому что рефлекторно делаю удар в солнечное сплетение и поваливаю парня на грязный пол, используя элементарную подножку. И черт, угораздило же! В этом парне отчетливо узнается Землин Захар, то есть Веном, то есть тот человек, у которого своя сеть спортивных клубов и титулованный чемпион по боксу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты че дикая что ли! Откуда только выпускают таких! – восклицает Захар, тут же поднимаясь на ноги.

Я подавляю непрошеный смешок, а следом заливаюсь смехом. Это все нервное, однозначно, но мужчина вопросительно глядит на меня и потом угрожающе нависает надо мной. Хотя я даже немного рада этой перепалке, потому что хоть так отвлеклась от ужасающих мыслей.

– Че смешного, маугли?

Его взгляд моментально наполняется тьмой и ухмылка сатаны появляется на его лице. Я, наверно, и в правду сумасшедшая, потому что тут же реагирую:

– Что, Балу, все бананы уже съедены?

– А маленьких диких девочек не учили законам джунглей? – наступает на меня Захар, прижимая к стенке.

Не на ту напал, милок.

– Я думаю еще шаг с твоей стороны, и он уже окажется последним, – с вызовом в глазах заявила ему, не пытаясь даже сделать шаг назад.

Захар остановился и, скрестив руки на груди, начал пристально меня изучать. Я прямо чувствовала его тяжелый взгляд, который миллиметр за миллиметром сканировал меня: волосы, глаза, овал лица, губы, одежда.

Наконец встретила его пристальный взгляд и заставила себя спросить:

– Ну что нравится?

Я слукавлю, если скажу, что Землин Захар не красив. Непростительно красив. Но его красота какая–то сумасшедшая, притягательная, чувствуешь себя мотыльком, который летит на пламя свечи, но понимаешь, что, достигнув, опалишь свои крылья. Этот парень поимел многих девушек и ему плевать на то, с какими чувствами они оказались выброшены за борт. Одно дело переспать с той, которой все равно на чьем мужском достоинстве скакать этой ночь, но есть же и те, которые верят в «настоящую и светлую» любовь.

Для таких парней, как Землин, отношения лишь слово в лексиконе. Никакого значение, лишь набор гласных и согласных. И я уверена в том, что вины Захара, как бы это не хотелось осознавать, нет. Такие как он, сразу ставят перед фактом, показывая рамки. Только вот зачастую, девушки привыкли слушать только то, что они хотят услышать. Если человек сказал, что не нужна, значит вот реально не нужна, и он не набивает себе цену. Если мужик сказал, что нужен только секс, значит, он не хочет твою любовь и заботу. Приняла это условие – сама виновата, и не плачь потом, что он скотина такая неблагодарная. Говорит, что не любит, признай то, что это на самом деле так. ОН. ТЕБЯ. НЕ. ЛЮБИТ. И все, финита ля комедия. Сказал, что ему не нужна семья, значит, он не собирается ее строить на данный момент. Не стоит заказывать ресторан, покупать белое платье и звать тетю Любу из деревни. Не стоит искать запасные пути, переворачивать слова и допридумывать конец фразы, считая, что мужик еще сам не понял, что же он хочет. Просто нужно научиться слышать то, что тебе говорят и принимать это за действительность на самом первом этапе.

Захар продолжал все также молчать, лишь взгляд менялся с тяжелого на уже ужасающее. Вроде дорогу нигде не переходила ему с пустыми ведрами, да и колеса его тачек не прокалывала. Где успела согрешить за такую короткую, но веселую жизнь?

– А я тебя узнал, – хватает меня за руку, и одним движением припечатывает к стене, блокируя все выпады. – Ты же та самая, с которой встретились три недели назад. Посла меня еще с пареньком.

– Ну и? – морщусь немного от боли, даже не пытаясь освободиться. Неужели нельзя нормально поговорить?

– Передай своему боссу, что нехер подсылать ко мне таких, – брезгливо осматривает меня снова. – На такое мясо не введусь.

Надо же, какая неожиданность. Все–таки не мне одной так запомнилась наша встреча, что даже сам Землин решил узнать, кто же оставил ему такой замечательный след от ногтей на его идеальной щеке, чуть покрытой щетиной.

– Ой, неужели моя персона так тебя задела, что ты даже пробивал меня? – Захар сильнее сжал мою руку, доказывая правоту моих слов. Зацепила значит, приятно осознавать.

– Не надейся, – фыркает он. Его глаза словно прожигали во мне дыру. Ну ничего, милый, скоро каждый день мое лицо наблюдать будешь клубе. – Еще раз увижу рядом с собой или своей семьей, коровам хвосты крутить будешь в местной деревни. Уяснила?

Да сколько можно мне угрожать! Что за люди пошли?! И сейчас мне было совершенно не страшно! Да хоть пусть в лес отведет и яму копать заставит, как братки из девяностых, да я ему еще концерт устрою – станцую ламбаду прямо на своей могиле и спою на заказ.

Расслабляюсь и опускаю взгляд, якобы приняла и уяснила урок. Захар ослабляет хватку, но все так же дышит в лицо, не собираясь отступать. Как меня учил мой тренер Дмитрий Егорович? Резко толкаешь, шаг вперед, а потом через бедро прокидываешь и сверху садишься, заламывая руку. Даже тренера, весом под сто кг и ростом под два метра, могла так перебросить, тут главное скорость.

Захар, не ожидая подвоха с моей стороны, благополучно прое…. пропустил момент, и теперь вдыхает носом грязь больничных полов.

– А ты только и знаешь, как девушкам угрожать, да? На Мишустина свой рот не открываешь, кишка тонка? – не успеваю договорить фразу, как уже сама оказываюсь на спине.

– Ты больная на голову!

– А ты самовлюбленный индюк!

– Психопатка! – не остается в долгу Захар.

– Отпусти, придурок!

– Думай мозгами, прежде чем рот открывать! – заламывает руки Захар, нависая надо мной, как нашу перепалку останавливает визг женщины:

– Это шо вы тут устроили, негодники! Богохульством занимаетесь! – чуть ли не со шваброй кинулась на нас эта женщина.

– Женщина! Как вы могли такое про нас подумать? – наигранно возмущается Захар, скрываясь за мою спину и отдавая мое бедное тельцо на растерзание баби яги.

– Я сейчас ментов вызову!

– Ну–ну, дорогая женщина, зачем кого–то вызывать? Сотрудник должностной полиции прямо перед вашими дивными очами!

Ах, говнюк! Клоун! Что тут происходит, в конце концов! Я что попала на представление в цирке?

– Вы правы! – соглашаюсь со словами Захара, а потом добавляю: – И именно сейчас я задерживаю злостного нарушителя закона, который… который пытается пройти к врачу без записи!

Сейчас я понимаю, что от Захара не останется ничего, даже мокрого места, так как бабуля настроена решительно применить свое оружие–швабру.

Поворачиваюсь и с самодовольной усмешкой на губах произношу:

– Бедный–бедный йорик. Все пропало.

На секунду вижу яркий огонек в его глазах и заинтересованность, которую встретила, когда впервые с ним столкнулась. Но потом это все исчезает, уступая темноте.

– Я предупредил. Не приближайся к моей семье, – четко по слогам произнес Захар и, пока женщина не произвела свои угрозы в действия, уходит.

Уже ощущаю, что возникнет слишком много проблем с этим парнем. Но на кону стоит слишком многое, чтобы я трусливо сбежала в свою конуру, поджав хвост. Либо меня, либо я. Но есть третий вариант… Избежать выбора, поставив на кон все. Хочешь, не хочешь, но мы с тобой, Захар, в одной лодке, которая течет против течения, и нет развилки в два пути, есть только одна наша. И чем быстрее ты примешь этот факт, тем будет лучше. И, независимо оттого, что сейчас произошло, действовать мы будем сообща. Стоит только немного выждать времени и полностью подготовиться…

Возвращаясь обратно голодной и злой, чувствовала совершенно не эти чувства, а то, что будто попадаю обратно из реальности в кошмар. И чувство стыда глобальных масштабов, потому что пятнадцать минут назад я позволила себе отвлечься на разговор с Захаром, вместо того, чтобы убиваться и ломать голову, что случилось с Сережей. Я должна была продолжать сидеть возле регистратуры и ждать, а не шлындрить по первому этажу в поисках еды или приключений на свою пятую точку.

Может Михаил прав, и я боюсь услышать в свою сторону критику? Может мне и нужно, чтобы меня хвалили и указывали какая я правильная в некоторых местах. Почему так происходит? Да потому что в детстве этого не додали: ласковых слов, поддержки, заботы и наставлений на правильный путь. И с возрастом приходит эта потребность быть первой во всем и, чтобы обязательно, похвалили. Не важно где, в учебе или в компании друзей, например. Вкусно ли сделала чай или выиграла эстафету, главное услышать правильные слова в свой адрес и ощутить тепло, которое так и разрастается в груди.

– Касимова Алия? – чуть ли не бежит на встречу мужчина в белом халате.

Душа в пятки ушла моментально от волнения. Зачем так отчаянно меня звать?

– Д–да? – да я хоть дедушкой морозом готова сейчас стать.

Без лишних разговоров он берет меня под локоть и ведет вдоль коридора, заворачивая в кабинет с табличкой «Заведующий отделения Знахоров Дмитрий Степанович».

– Дмитрий Степанович, что случилось?

– Да ты присядь, присядь, – аккуратно усаживает на стул напротив своего стола, но сам не спешит присесть. Наоборот он отходит к кулеру, чтобы набрать воды.

Любой человек, который встречался с панической атакой, знает какого это. Липкими, словно по локоть в грязи, руками паника пробирается к тебе и постепенно захватывает твое тело. Сначала происходит ощущение внутренней дрожи, когда, например, из горячей ванны выходишь в холодный коридор. Постепенно это чувство нарастает и чувствуешь уже, как сильно бьется сердце в груди, готовое выскочить прямо сейчас в твои руки. Все окружение давит на тебя, будто ты попал в комнату, в который с каждой секундой стены сужаются. Ты уже чувствуешь, как в твоих легких нет воздуха, а горло свело спазмом. И ты ничего не можешь сделать, потому что в голове нет ни одной здравой мысли. В ушах писк роя комаров, а напряжение во всем теле дошло до пика. С мольбой в глазах смотришь на человека и не видишь его, лишь только размытый силуэт. А нужно просто сделать вздох.

– Деточка, все хорошо, успокойся, – как сквозь вату доносится голос врача.

Туман постепенно рассеивается в глазах, но еще больно сделать полноценный вздох, так как грудь горит огнем. Так быстро ничего не проходит…

– Что же ты так, – качает головой врач. – Твоя сила брату нужна.

– Что с ним? – мой голос хрипловат, даже слишком. Похож на карканье вороны, которая живет на березке напротив моего окна.

– Да я уже не знаю, говорить ли тебе, а то в соседней палате ляжешь от брата…

От этих слов мне на секунду стало еще хуже. Это вообще нормально вот так мне говорить?

– Не буду ходить вокруг да около, – продолжил врач. – Но твоему брату нужно очень дорогостоящее лечение… У него лейкемия, Алия.

Мой Сережа болен? Я могла предположить, что он вымотался, устал. Могла предположить, что у него гастрит внезапно обострился, так как еще в подростковом возрасте часто лежал в больнице из–за него. Но рак крови, как такое вообще возможно? Мы же всегда проходили все обследования… Сережа никогда ни на что не жаловался. Только вот… Только в последнее время стал очень сильно уставать, отказывался от еды и резко сбросил вес. Почему я сразу не забила тревогу? Почему не заострила на это внимание?!

– Нужен курс химиотерапии. Но так как болезнь прогрессирует слишком быстро, необходима трансплантация костного мозга, – качает головой врач. – Понимаешь, иногда это единственный способ спасти человека, но он несет в себе и серьезные риски. Возможны острые иммунные реакции, когда клетки донора распознаются клетками реципиента как чужеродные и наоборот. В этом случае может произойти отторжение донорских стволовых клеток организмом больного или иммунная атака донорских клеток на его ткани. Этим донором можешь стать ты, Алия. Но пойми меня правильно, в России не возьмутся за эту операцию, потому что элементарно нет мест и квоты на бесплатное лечение. Я связывался, все расписано чуть ли не на два года вперед. У Сережи нет времени ждать, ему нужно в течение полугода сделать, иначе у него только один путь, Алия.

– И как мне быть, Дмитрий Степанович? – кое–как спрашиваю у него. – Я не могу быть донором. Мы не кровные родственники, Дмитрий Степанович!

Внутри все горит, ноет, выбивает непрошенные рыдания. Собрав всю свою волю в кулак, я подавляю в себе это. Но слезы, их никуда не деть. Они словно ручейки стекают вниз, образовывая на моей рубашке озеро. Даже от малейшего вздоха становилось еще хуже.

– Вот как… Тогда сумма значительно увеличивается, Алия. Придется дополнительно искать еще донора. По самому хорошему раскладу нужно двадцать пять миллионов. В Израиле помогут, Алия. Я договорюсь.

Двадцать пять миллионов? За шесть месяцев? Да это же нереальная сумма…

– А сколько стоит почка?

У меня нет абсолютно времени на раздумья. Нужно действовать решительно и незамедлительно. Каждая минута на вес золота в данной ситуации. Пожертвовать немного своим здоровьем, вот что я могу только сделать в данной ситуации.

– Почка? – врач растерялся, явно не ожидая от меня такого вопроса.

– Да, обычая почка двадцати пятилетней девушки. По заключениям врача абсолютно здорова. Патологий нет. ВИЧ, СПИД и т.д. отсутствует.

Дмитрий Степанович аж поперхнулся, не веря своим ушам, и спросил:

– Алия, деточка, с тобой все в порядке?

– Нет, Дмитрий Степанович, со мной не все в порядке. Я узнала, что мой самый близкий человек болен, а живем мы от зарплаты до зарплаты. У нас нет влиятельных родственников. Мы одни друг у друга. И я готова прямо сейчас хоть лечь под нож, но спасти Сережу обязана!

Врач наклонился ко мне ближе и проникновенно заглянул в мои голубые глаза. Невозможно было понять, о чем он задумался. Может, ищет сомнения в моих глазах или безумные нотки?

– Знаешь, ты все–таки подумай, хорошо? – я уже хотела было воскликнуть, как он немного сжал мою ладонь. – Подожди–подожди, не возмущайся сразу. Сейчас мы возьмем у тебя кровь из вены и начнем делать анализы. Если все хорошо, то поверь, желающих найдется много.

Все остальные действия происходили, как в тумане. Я даже не почувствовала, как кожу проткнули иголкой и взяли кровь. Как медсестра, что-то мне говорила, пытаясь отвлечь. Почувствовала лишь боль, когда меня не пустили к Сереже, обусловив тем, что он спит и ему нужен отдых.

Нам никто ничего не преподнесет на блюдечке с голубой каемочкой. Никто не подарит счастье, и никто не принесет мешок денег просто так. Да и удача не свалится с неба. Конечно, мы сами творцы своей судьбы. МЫ делаем ее такой, какой хотим видеть. Не нужно ждать чуда. Нужно действовать, только полагаясь на себя. Я знала это с самого рождения и никогда не полагалась на судьбу. Была готова к разным испытаниям и проходила их с гордо поднятой головой. Но к этому… к этому не готовят.

В один момент жизнь меняется так стремительно, что не понимаешь, как это происходит. С утра завариваешь чай, идешь на работу, решаешь вопросы, а потом секунды и ты уже морально разбит. Это обрушивается на тебя так внезапно, словно ураган в ясный и солнечный день. И ты стоишь и наблюдаешь, как он рушит все то, что тобою так бережно оберегалось…