Молчите рефери!

19

— Вы встретились возле ее дома, и она вас не вспомнила? — удивленно переспросила Ева.

— Нет. У нее дома я встретил ее брата. — С улыбкой ответил супруг.

— Он меня забирал из совсем другого места. К тому же, прошло более трех лет, — ответила я, — будь он там в том же полусогнутом виде у колонки я бы удивилась дежавю, но не более.

— Алексей, — голос телеведущей приобрел приторно-сладкие нотки, — откуда вы забрали Ольгу?

— Не поверите, из своего любимого места.

— Во-первых: твое любимое место это Мертвое Море, — он оттуда уезжать не хотел, — пояснила я для Евы. — А во вторых о том местечке над старым гранитным карьером мне рассказал Сережа.

— С тех пор как я там нашел Олю, это мое самое любимое место.

— Почему?

— Искал их час где-то. — Пояснил он и крепче прижал меня к себе. Словно бы он по молодости глупостей не делал. — Они с подругой телефоны взять постеснялись, пришлось их искать по старинке — криком.

На удивление телеведущей я, пожав плечами, пояснила:

— А зачем их было брать? У Люсиной бабушки домик в поселке и ушли мы ненадолго, у костра посидеть, посмотреть на ночную природу. Комаров нет, тепло…

— Костер они не разожгли, — тут же сообщает Леша, с укором глядя на меня, — на крики не отзывались, и домой после десяти вечера идти даже не думали. Знаете, — доверительно начал он, — не скажи зежеее отец привезти ее в целости и сохранности, я бы не беспокоился, а тут пришлось.

— Верьте ему меньше, он так отчитал Люсю, при встрече, что она тут же поспешила ретироваться к бабушке. Сказала, что ее встретят, и была такова…

— Ее встретили. — Отрезал муж.

— Вы возвращались во Львов среди ночи? — осторожно спросила Ева.

— Да. И не спрашивайте, как прошла поездка. — Попросил Леша с мнимым отчаянием в голосе.

После подобного заявления в зале стало тихо. А Ева заглянула в свои записи и все-таки спросила с улыбкой:

— Все было настолько плохо?

— Ужасно. — Кивнул он.

— Поссорились?

— Нет. — Я мечтательно добавила. — Всего лишь чуть-чуть наехала на будущего супруга. Если честно, то в первый и последний раз.

— Хм, — Ева как-то странно взглянула на меня, а затем обратилась к Леше, — простите, Алексей, вы неосмотрительно пустили Ольгу за руль вашего автомобиля, и она совершила наезд?

— Она наехала словесно, — развеял сомнения благоверный. — Но поверьте не хуже асфальтового катка.

Вечер медленно перешел в ночь, взошла луна, и теперь ее отражение плескалось на темных волнах затопленного карьера. В эту пору для сверчков еще рано, но я с наслаждением прислушивалась к ночным звукам и смотрела на поселок мигающий огнями. Дорово, не просто здорово, а замечательно. Еще бы лета дождаться, тогда тут устраиваются велосипедные тролли, совершаются прыжки в воду по направляющим тросам, можно плавать на лодках и устраиваться на ночевки. Здесь было красиво и тихо первые несколько часов, пока Люсек не вспомнила, что мы остались без связи с цивилизацией.

Вспомнила она об этом, потому что кто-то приехал к карьеру на машине, остановился вверху, а потом долго и нужно звал кого-то. Кого именно было не расслышать. Но подруга запаниковала, а вдруг это ее парень горло надрывает.

— Да, чтобы я еще хоть раз с тобой пошла в такую глушь, да ни за какие коврижки! — Люсек продолжала ругаться, не отрываясь от поисков фонарика.

— Люсь, ну не я же одна забыла телефон дома на подзарядке. Ты свой специально оставила, чтобы Максима позлить, а о том, что я без телефона ты знала еще до того, как мы к валам на велосипедах подъехали.

— Но я же, не знала, что мы так задержимся.

— Теперь знаешь. И вот что, иди в кустики куда хотела, еще минут пятнадцать посидим и все.

— Честно? — возликовала она.

— Честно. И на вот. — Я протянула ей свой перцовый баллончик со словами, — на всякий случай.

— Зачем?

— Вдруг волка встретишь.

— Это который Серый? В смысле Сережу? — улыбнулась она и пояснила на мой вопросительный взгляд. — Младшего Краснощека?

— Он сам сказал, если он не позвонит до 15:00, и к 17:00 не явится, то его уже не будет. Сережа не позвонил и не приехал. Поэтому я к тебе и собралась.

— Ну-ну. — Усмехнулась вредина и пошла наверх.

Сегодня уже 11 марта и я все эти дни провела на природе. Димка в недоумении мама тоже, а вот дядя Леша, мамин друг меня поддержал, поделился впечатлениями о том, куда можно выбраться. И 8 марта свозил всех нас на другой берег Днепра, устроил небольшой пикник с шашлыками. Он оказался очень веселым и доброжелательным мужчиной. Хорошо играет в бадминтон и разбирается в машинах. А мама рядом с ним какая-то радостная и счастливая, несмотря на то, что наш с Димой отец в честь праздника опять напомнил о себе.

Он явился с утра пораньше, как в их былое прошлое с цветами в руке и бутылкой шампанского за пазухой. Хотел остаться на завтрак, но мама не пустила. И правильно. Я с Димой живу в доме, мама все еще у тети на квартире и если он хотел нас увидеть, то мог бы приехать к нам, а не заваливаться к ней с бодуна в шесть утра со словами: «Дай мне на детей взглянуть!». И чего он искал в новой «семье»? Ведь, в нашей все было тихо и гладко. Разве с нами у него было сплошное недопонимание, скандалы и ругань? Не было, так почему он ушел? Знал же, что больших отличий в новой семье не будет, те же запросы, те же задачи. Единственная разница — новая энергия и удовлетворение бедственного чувства: «я все еще могу!» в его пятьдесят.

Он доказал, что может, доказал, что в силах. Хорошо. Живи и радуйся тому, что ты опять жив! Так с чего вдруг решил сойти с дистанции и вернуться на старую беговую? Оказался не настолько жив? Или там, с другой, не тот энергетический уровень? А может, он просто посмотрел на маму со стороны и понял, что ей без него лучше? Все-таки сейчас она сияет, а не медленно гаснет.

Из раздумий меня вырвал веселый голос Люська.

— Олька! — выбирайся оттуда, за нами приехали!

— Даже так? — я усмехнулась и собрала плед в рюкзак. — Люсь, ты и в кустах нашла с кем познакомиться?

— А мы уже знакомы. — Послышалось сверху, и я улыбнулась, предположив, что это ее Максим примчался свою девушку отругать. Через минуту я поднялась наверх и попала в свет целого прожектора.

— А вот и наша Оля! — хихикнула подруга. Фонарь, явно принадлежащий ее парню, тут же потух. И она вернула мне перцовку. — Это на всякий случай, толкьо в салоне не увлекайся.

— Где?

— В авто. Твой велик мы в багажник уже загрузили!

И не дав мне спросить в какой багажник, и почему загрузили только мой велик, продолжила тараторить, махнув рукой в сторону валов: — А меня там ждут, не дождутся и уже очень давно. Ну, все! Я поехала.

Поцеловала в щеку и на прощанье помахала рукой темному высокому силуэту, стоящему рядом с темным авто.

— Люся! — позвала я, а в ответ звучит лишь перещелкивание педалей ее транспорта, и ни слова больше. Оборачиваюсь к темному силуэту. — А вы… ты не ее парень?

— Нет. — Не парень Люси, хмыкнул. — В этом мне повезло. Оль, садись в машину, и поехали. — Голос показался смутно знакомым, но каким-то хрипящим, и я на автомате фонариком осветила его лицо.

— Алек?!

— Я за него.

— Ты как ту оказался?

— Приехал.

— За мной?

— Нет на свое любимое место, но тут оказалось занято. — На мое недоумевающее «что?», он пояснил, — вами с Люсей занято. И фонарик убери, все-таки слепит.

— Ой, да прости. — Я спрятала фонарик в рюкзак, а затем туда же закинула и баллончик. И стою, потому что совсем не могла предположить, что его здесь встречу. За мной Серега обещал приехать и не смог и на тебе Алек, да еще в такой дали от дома нашел. — Блин.

Последнее я произнесла вслух, а он не замедлил отреагировать. — Что?

— Да, так…, ничего.

— Только не говори, что не сядешь в машину после всего что было. — Он забрал у меня рюкзак, открыл дверь со своей стороны, и в салоне включился свет. Я с удивлением отметила его улыбку и прищур и внутренне насторожилась. Чему он улыбается? Мне до сих пор стыдно за ту истерику, за ту свою мягкотелость и глупость, а он улыбается. Может быть, я чего-то не помню?

— А что было?

— Ничего. Просто видел тебя с распухшим носом, красными глазами и искусанными губами.

— Я что, была такой?

— Нет. — Он старательно давил улыбку.

— Точно?

— Да. Потому что, если вдаться в детали, то это лишь десятая часть из того что было.

— Не продолжай. — Попросила я, потупившись.

— Садись, и я продолжать не буду. — Он занял свое место, дождался пока я сяду рядом и лишь после этого спросил, — к дому, где твой брат Димка сейчас с компанией сидит, ехать нужно?

— Да, там вещи и… — я резко повернулась к нему и неожиданно сипло спросила. — У Димы друзья в гостях?

— Пару часов назад были. Человек шесть или семь.

В голове тут же зазвенело. А вдруг там Л… и его Наташа? Ведь с ним в разладе я, а не мой брат, и они вполне могли прийти в кости на молодежную вечеринку, какие любит устраивать старший.

Я прикусила губу и сжала кулаки, еще лет десять с ним видеться не хочу. И он, надеюсь, со мной тоже. Сглотнув, я попросила тихо:

— Алек, когда мы подъедем, я позвоню ему с твоего телефона, ладно?

— Хорошо.

В гостях у Димы Л… не оказалось, по счастью, и Наташи тоже. Я быстро забрала вещи, не забыла захватить мобильный телефон и, расцеловав старшего, поспешила на выход. Глупое поведение, ничего не скажешь, но мне так проще. Не хочу опять маяться ненужными мыслями о нем, о его почти жене и о том, что он подумал и как посмотрел. Эта история закончилась, так и не успев начаться, и более я к ней возвращаться, не намерена.

Щелкнул замок ремня безопасности, и я откинулась в кресле, пребывая в почти умиротворенном состоянии. Я еду домой… пролетело в мозгу, а впрочем, что таить к дому Богдана Петровича я успела прикипеть за полтора года, а к людям, проживающим в нем привязаться. Как к родственникам со стороны матери, дяде и тете, и Сережа уже воспринимается не как вредина и бяка, а как брат… двоюродный. Насчет Алека говорить сложно, с ним все еще какая-то путаница в голове.

Приблизительно с этими мыслями я нечаянно уставилась на него и была поймана на разглядывании.

— Что? Оль, ты почему так смотришь? — он улыбнулся.

— Задумалась.

— И это все? Ты вот так вот пристально задумываешься? — не поверил.

— Да… вспомнила, как ты тот уступ над карьером своим любимым местом назвал. Почему оно тебе нравится?

— Да красиво там, тихо и уютно, можно палатку поставить и заночевать. Мне околицы нравятся, — признался он, не отрывая взгляда от дороги, — город не люблю. К тому же там раньше крепость была Кодак еще во времена Богдана Хмельницкого.

Я попыталась ухватиться за тему и задала вопрос: — Это была большая крепость?

— Если хочешь о ней узнать больше, посмотри книгу «Фортеця на Борисфенi» Валентина Чемериса.

— А рассказать? — надо же какой неподдатливый.

— Долго. Там длинная кровавая история.

— И старое кладбище тому подтверждение? — буркнула совсем тихо, расслышал.

— Нет, кладбище к крепости не относится, — улыбка знатока осветила его лицо. — Да и от крепости ничего не осталось. В Советские времена 80 % валов были уничтожены, когда на месте бывшей крепости начали гранитный карьер копать. Остальное разрушилось со временем.

Кажется, тема закрыта, хорошо проверим можно ли развить другую.

— А на уступах над карьером ты часто бываешь?

— Уже почти не бываю. Работа. — В его движениях и жестах угадывалось некоторая зажатость, он словно бы подавлял себя. И не понять: он не хочет разговаривать или я его раздражаю?

— А раньше бывал?

Кивнул и все. Интересный завязывается диалог. Из него что, каждое слово клещами выуживать? В общем-то, его можно было бы не трогать вовсе, но путь далекий, а он какой-то напряженный, с таким водителем ездить, не то, что опасно, но все-таки боязно. Расшевелить бы его. Я попыталась зайти с другой стороны, вспомнила о его пристрастии к двухколесному транспорту:

— Там время от времени устраиваются велосипедные гонки, ты в них участвовал?

— Да просто болел за красивую гонку.

— Сережа говорил, что ты раньше активно участвовал в велосипедных поездках… Вы далеко уезжали?

Пусть я знаю чуть больше, но информация из уст участника может быть куда более полной. Как говорится, надежда умирает последней, и сейчас почему-то хотелось его разговорить.

— А что еще Сережа рассказывал? — насторожился Алек.

— Что ты ездил в Крым и катался по стране с друзьями.

— Ааа, это…

Мне показалось или он с облегчением вздохнул, у него даже осанка изменилась, стала более расслабленной.

— Ты помнишь свою первую поездку?

— А то! Вырвался из дома.

— И куда вырвался, насколько и с кем?

— Первая поездка — велокрым, так мы ее назвали, длилась 2 недели и проходила от Феодосии до Евпатории по побережью.

Опять ответил очень сжато. С таким и не поговорить толком.

— Понравилось?

— Да. — Не подкачал Алек и вновь обратился к сестре таланта — краткости.

— А как вы в Феодосию добрались?

— До Феодосии на поезде.

— А обратно?

— А с Евпатории на электроне до Симфера, а там снова на поезде. — Он улыбался уголками губ, при этом не отрывая взгляда от дороги. Весь внимание.

— Супер сжатый ответ. — Прокомментировала я и отвернулась.

— Какой есть. В другой раз расскажу больше. А ты пока спи.

— Мы не будем останавливаться? — насторожилась я. — Все же в ночь многие ездить не предпочитают.

— Да, я тоже не люблю. — Кивнул он и командным тоном продолжил. — Утром остановимся в каком-нибудь кафе, позавтракаем и ударим по кофе.

— Хорошо. — Вспомнила, что Димка мой вечно голодный, если ночью едет, предположила что Алек такой же в дороге. — У меня с собой пирожки с творогом, печенные по бабушкиному рецепту. Ты сейчас не хочешь перекусить?

— Спасибо, но лучше утром. — Сзади есть плед и пара подушек, если хочешь, можешь перебраться назад.

— Останусь здесь.

— Хорошо. — Он улыбнулся, поглядывая, как я достаю плед и устраиваюсь. — Спокойной ночи.

— А тебе не спать! — пожелала я.

— Слушаюсь.

Я проснулась от протяжного сигнала рядом стоящей машины. Утро было серым, а кафе, возле которого мы остановились закрытым. Протерев глаза и пару раз зевнув, я повернулась к Алеку. Он спал, или скорее пытался поспать, откинувшись в кресле и обняв подушку. Выглядел основательно уставшим, темные тени залегли под глазами, скулы обозначились сильнее. Но, несмотря на проступившую щетину, выглядел он сейчас на несколько лет моложе и не скажешь, что ему двадцать семь.

— Проснулась? — голос хриплый со сна наполнил салон.

— Вроде бы да.

— Сколько времени?

— Половина седьмого. А мы где? И давно стоим здесь?

— В Виннице, точнее на ее задворках. Здесь с шести. — Он медленно потер лицо и откинув голову назад зажмурился. — Кафе открылось?

— Нет, оно еще думает. Подождем твою маму, подождем твою… — напевая мотивчик из лихой песенки 2000-х, натолкнулась на внимательный взгляд карих глаз. — Что?

Улыбнулся, произнес с заминкой: — Будем ждать или поищем другое… открывшееся?

— Здесь вроде бы мило, вывеска многообещающая, территория ухоженная. — Подождем, а ты поспи еще.

— А… тебе никуда не надо?

— Во Львов срочно! — пошутила я.

Рассмеялся: — Я не о том. Утро… — смотрю на него внимательно и не пойму, куда он клонит. — Водные процедуры, — продолжает Алек, — кустики…

— А это… Спасибо за предложение слиться с природой. Но я лучше дождусь, когда заведение откроется, кустики на этой дороге меня не привлекают.

Он медленно кивнул и заторможено добавил: — их мало.

— Они без листвы, Алек. Засыпай. Тебе нужно поспать еще хотя бы пару часов, иначе даю сто пудов, привезешь нас не во Львов.

— Я буду ехать на автомате.

— Автопилоте.

Он проснулся к тому моменту, когда нам приготовили что-то похожее на молдавские кэрныцеи — колбаски с мясом и картошкой, гречку, сделали кофе, а по моей просьбе подогрели в микроволновке пирожки с творогом. Спасибо, хозяйка заведения оказалась женщиной понятливой не возражала.

— Вот это ты и разошлась. — Алек сел к столу все еще позевывая.

— Умывался?

— Нет, а надо?

— Надо, иначе не поймешь что ешь. Уборная там, — я указала направо и пошутила, — но если тебя больше всего привлекают кустики…

Кивнул: — Спасибо, я понял.

Завтракали без разговоров. Он проспал более двух часов, а теперь нет-нет и поглядывал на часы. Спешит. Интересно, куда и зачем. И почему опять я ловлю себя на ощущении, что он за мной исподтишка наблюдает. То ли присматривается, то ли прислушивается, а может, высчитывает, как поставить меня в известность о чем-то важном. Исходя из того, что нервничает он, это очень важно для него. Но причем тут я?

Покончив с завтраком, расплатились и засобирались. Алек от души поблагодарил хозяйку, и женщина в годах радостно заулыбалась, не забыв похвалить невесту — меня. Я хотела ее разуверить, но старший сын Богдана Петровича сказал «Да она такая. Спасибо еще раз!» и, увлек меня на улицу. Как ни странно, но этот инцидент придал ему уверенности и частично успокоил. И я уже не сомневалась, в ближайшие часы он расскажет, что хотел. Так и получилось, между Хмельницким и Тернополем прекратил хранить молчание и заговорил. Стыдно сказать, я ожидала услышать что угодно, только не это…

— Оль, я развожусь. — Ожидая моей реакции на сообщение, он медленно выдохнул. — Я долго думал об этом…

— Елена в курсе твоего решения? — сдавленно спросила я.

— Да.

Уж лучше бы он нашел другого собеседника для обсуждения данного вопроса. Потому что во мне проснулся не тихий слушатель, а активный порицатель. Наверное, не стоило увлекаться психологическими аспектами развода, когда родители проходили через эту процедуру, а еще не следовало образ одного Леши накладывать на другого и уж тем более не думать о том, что большинство девушек становятся любовницами, заслышав подобную фразу.

А что еще я могла подумать? С учетом того, что пару месяцев назад я была безвольной зареванной куклой в его руках, он вполне может рассчитывать на продолжение. Я сцепила руки и отвернулась.

— Почему ты решил развестись? Чего тебе не хватает в браке?

— Поддержки и… свободы.

Господи, как похоже на Лешу. Он тоже хотел свободы и поддержки, ерепенился более полугода, а, в конечном счете, к Наташе побежал и ее вкуснейшим хинкали.

— Ты ей об этом говорил?

Он ответил по-своему:

— Это не сиюминутное решение.

Если он сейчас надеялся услышать поддержку в его стремлении к свободе, мне очень жаль, потому что я насмотрелась уже на «вольных перебежчиков». Сделала глубокий вдох и начала говорить:

— Послушай, мужчины не склонны драматизировать в первые месяцы после развода. И это понятно: впереди маяча новые горизонты, надежды и возможности.

— Новая жизнь! — широкая улыбка осветила его лицо.

Мне показалось или он сейчас подшучивает надо мной. От возмущения даже руки сложила на груди, но от намеченной цели не отойду ни на йоту. Пусть смеется в голос, я все равно ему правду скажу.

— С горизонтами понятно, что там дальше? Какое-нибудь «но», наверняка есть. — Алек усмехнулся про себя, не отрывая взгляда от дороги, — «но» обязательно должно быть.

— Есть. Но более 50 % мужчин сожалеют об уходе из семьи и хотят вернуться. Только кто им позволит. — Вспомнив отца, прикусила губу. Не маленькая давно, а до боли обидно за маму. За что он с ней так? Я отвернулась и, глядя на пробегающие мимо деревья, вспомнила еще один факт, почерпнутый из статей: — Каждый четвёртый разведенный повторно женится на своей предыдущей жене.

— Интересная статистика, — согласился Алек, — но не для меня.

— Каждый третий к этому стремится. Ты от этого не застрахован.

— Допустим, что дальше?

— А дальше… 65 % мужчин вступают в брак вторично не менее, чем через 3–5 лет после развода. То есть уходил просто так, безосновательно.

Он окинул меня внимательным взглядом:

— Три-пять долго, я столько не продержусь.

— Да уж, конечно. — Усмехнулась я. — Ведь, более половины из них уверены, что предыдущая жена была лучше.

— А вот это вряд ли…

Его голос звенит стальными нотками, а я не отступаю.

— Алек, поговори ты с ней открыто, не делай глупости. Может, тебя раздражает иной негативный фактор: работа, бизнес, подчиненные, налоги…, а ты тянешь ситуацию и на семью.

— Нет с этим все в порядке… теперь. — Процедил он сквозь зубы и недобро посмотрел на меня. — Своего решения я не меняю.

Старалась скрыть враждебность, очень старалась, но агрессия все же прорвалась:

— У тебя что, другая на стороне?

— Оля.

— Да, извини, у меня нет прав спрашивать…

То, что мы ехали по мокрой трассе на приличной скорости, я заметила и раньше, а вот сейчас почему-то испугалась.

— Не гони.

— Оля… Мы едем на нормальной скорости.

А я как заведенная повторяю свое: — Алек, не гони.

— Да, не гоню я.

Вот резкий поворот, деревья справа, машина на встречной и неожиданно силуэт пса, стоящего на нашем пути.

— Собака!

А он не тормозит и не пытается ее объехать.

— Алек…? Алек, впереди собака!

— И она не должна стоять на середине дороги. — Произнес он, не сбавляя хода.

— Блин! — закрыла лицо руками. Простонав про себя, за что он так с четвероногой дворнягой. Точнее трехногой, я видела, что одна передняя лапа у псины перебита. Ужас, мы только что сбили собаку на повороте.

— Олененок, — голос у него тихий и вкрадчивый. — Оль, та полудохлая псина осталась жива, посмотри в зеркало.

— Ты ее переехал… — просипела я и отвернулась.

— Нет, она жива, посмотри. — Повторил, как маленькой.

Сквозь пальцы глянула в боковое зеркало. Действительно силуэт дворняги на трех лапах, только что скрылся в кустах. Фууух, я потерла лицо и опустила руки, не задавил.

— Вопросы есть? — спокойно интересуется Алек, вот поспешил он с наездом, ей богу поспешил.

— Ты почему не остановился?!

— Как я должен был остановиться? — ответил он и посмотрел на меня с укором. — При резком повороте на мокрой дороге?

— Д-да.

— Когда в машине двое человек и один из них мне более чем дорог?

— Ну… — это он о ком сейчас? Обо мне он такого сказать не может. Значит, о себе. Что ж похвально. Теперь ясно о ком он думает в первую очередь. Следующей фразой он лишь, усугубил мое мнение на этот счет.

— Нужно было нас обоих угробить, ради той псины?

Никогда не думала что старший сын Богдана Петровича, такой… такой, слов нет, какой.

— Не нужно было. — Я отвернулась.

— Вот и я так думаю.

Молчание между нами длилось долго, краем глаз я видела, как он, то крепко сжимает руль, то начинает по нему барабанить, и не могла понять, что же меня так обидело. Собака осталась жива, мы продолжаем ехать дальше, а у меня слезы на глаза наворачиваются, как за здрасти.

Повисшую тишину прервал Алек, прочистил горло и глухим неестественным голосом произнес:

— Оль, извини…

— Ничего. — Пришлось-таки смахнуть набежавшие слезы. — Переживу.

— Это точно…

Странная горечь проскользнула в его словах. Она была приправлена нотой сожаления, но не из-за того, что я переживу, а из-за чего-то другого, чего-то очень важного. Интуитивно почувствовала, если я хочу что-либо узнать, то должна спросить сейчас, иначе он замолчит. Стерла слезы и заставила себя успокоиться.

— Ты это к чему сказал?

Молчит, хмурится, а руки сжимают руль, с такой силой, что костяшки на его руках побелели.

— Алек…, ты можешь рассказать?

В напряженном молчании прошла секунда, затем вторая, третья… Уже и не надеясь что-либо узнать, отвернулась к окну, рассматривая горизонты. Через минуту, а может быть и больше я впервые слышала его неестественный глухой голос. Сколько же боли таится за каждым его словом.

— Мне было девять, когда мамы не стало. Она погибла при схожих обстоятельствах. Пожалела собаку.

Я зажмурилась, ругая себя последними словами. Могла бы не срываться и не вопить. А кто знал? Никто не знал. И все-таки…

Алек продолжил:

— Пустая дорога, стандартная скорость, а деревьев… много. Маму и ее двоюродную сестру хоронили в один день. Двое детей сзади остались живы.

— Ты… — я сглотнула комок в горле и все же спросила, — там был ты? Поэтому не любишь машины.

— Там был младший. — Горькая усмешка. — Он с ситуацией справился лучше меня. Сережа даже аварии не помнит.

Оцепенение накрыло с головой. У меня просто нет слов ни на соболезнования, ни на извинения, никаких.

— Я… Алек, я…

— Шшш, — он улыбнулся мягко и грустно, взял меня за руку и сжал ее. — Предлагаю забыть этот инцидент. И начал я говорить не для того, чтобы…

— Ясно. Замяли.

— Оля, — теплые пальцы описали круг на тыльной стороне моей ладони, — я хотел сказать, что уезжаю на полгода в Израиль. Там открылись новые перспективы, хочу их использовать.

— Здорово. — Вот и все.

— Оль ты будешь все еще здесь? То есть у отца в Львове?

— Нет.

Он несколько мгновений молчал, прежде чем спросить: — Почему? Возвращаешься в Днепропетровск?

— Переведусь в Москву.

— Зачем? Оставайся у нас, закончи образование здесь. — Улыбнулся Алек и продолжил озвучивать доводы в пользу дела. — Отец привык к тебе как к родной, Серега за сестру считает…

— И я не считаю вас чужими, но остаться не могу.

Кажется, мы вновь наступаем на грабли недопонимания, вот только теперь он наезжает, а я вяло отмахиваюсь, точь-в-точь, как в теме о его разводе.

— Новые горизонты? — процедил он.

— Да. — Ответила, не кривя душой, а по ощущениям погрузилась в какую-то щемящую безысходность. Да профессия будет, и обширная практика в ней тоже будет. Но это не совсем то, чего я хотела.

А, может быть, я просто слишком многого хочу?

— Понимаю. — Алек отпустил мою руку, чтобы переключить скорость передач, и всецело отдался вождению. Его синяя Mazda ускорила ход, пейзаж вокруг окрасили первые лучи солнца, а мне стало холодно и не спокойно.

Почему?