Молот Златы (СИ)

Кат уже верещит, как старая больная крыса. В ужасе мечется вдоль стены, цепляется пальцами, как будто залезть на отвесный блок хочет. Тут есть отчего орать. К нему приближается мой Иван. Даже мне становится жутко. Мой Молот сейчас, что опричник с метлой. Он неспеша двигается к своему врагу, который совершил столько гадостей, что расплата неминуема.

— Молись, если есть кому, — придавливает Величанский. — Сдохнешь сейчас.

— Нет! Я заплачу! Сколько, скажи? Не трогай! Нет… Я заплачу тебе! Н-не…

Звуки гаснут, так как Ваня хватает его за шею и поднимает одной рукой, придавливая к стене. Весь напряженный, спина бугрится под тонкой футболкой. Сквозь дыры на ней просвечивает его мощное, заряженное злостью тело. Все сильнее давит на горло Кату. Тот уже багровый, хрипит и сипит под его тисками. Убьет. Нет, не хочу. Ладно, покалечит, но убить не позволю. Вскакиваю на ноги и несусь к нему. С разлета запрыгиваю на спину и кричу.

— Ваня, Ванечка, не убивай. Черт с ним, — тараторю ему в ухо. — Вань, не бери на душу. Пусть посадят лучше. Ты слышишь? У него уже пена из рта… отпусти, черт с ним! Пожалуйста!

Ваня, как во сне, расслабляет руку и позволяет недомерку сползти по стене на пол. Кат, как липкий лизун стекает, на стене остаются мокрые следы. Да, он обоссался. Такое бывает. Отворачиваюсь, не хочу смотреть, слишком противно. Молот, заводит руку назад и аккуратно меня стягивает. Ставит прямо перед собой и смотрит. Прямо на моих глазах буйный, сильный, независимый в своей ярости хищник втягивает когти. Бурно вздымающаяся грудная клетка опадает под моими мерными поглаживаниями. Он на миг прикрывает глаза, выдыхает и вновь возвращает мне взгляд. Все… Ваня тут. Он вернулся.

— Нормально.

Вопли, удары и стоны стихают.

Все заканчивается. К нам подходит запыхавшийся Руслан и хлопает Молота по плечу.

— Уходите. Тут уже все. Вон связанные лежат. Вань, давай, уноси ее, я за Ником схожу, слышишь, он там все громыхает? Все, хорош на хуй. Федь, звони своему полисмену.

45

— Ник, держи, — мама протягивает немного виски со льдом папе. Он ей благодарно кивает и попутно целует ладошку. Они обмениваются многозначительным взглядом. Папа чуть ее задерживает, но мама спешно отходит, низко наклонив голову. Завешивает лицо спадающими прядями. Пока она идет, незаметно вытирает щеки. — Вот еще, давай льда добавлю, — берет щипцы в руки.

— Лен, иди сюда, брось все, — тянет ее на колени.

— Да как до тебя дотрагиваться…

— Садись!

Мама осторожно обнимает его за плечи. Пальцы белеют, она бережно сжимает ткань просторной футболки. Не справляется с нахлынувшими чувствами. Зарывается папе в шею и не сдерживает горький всхлип. Но тут же берет себя в руки и заставляет организм успокоиться.

— Больно? — шепчет тихо, но звук разносится по всей гостиной. Тихий шепот сильнее крика, столько в нем намешано эмоций: страх, беспокойство, ужас и бесконечная любовь.

— Нет, — усмехается наш снежный король. — Когда ты рядом, все хорошо. Я же на обезболах, детка. Ты забыла? Все, Лен. Все прошло. Забудь. Главное с малышкой нашей все в порядке. Она на удивление держится. Да, Злат?

Я сижу с Ваней на диване. Укутав меня в плед, бесконечно покачивает на своих коленях. Я в его объятиях чувствую себя в безопасности. Ваня такой теплый, уютный, но правда слегка сумасшедший. Не спускает меня с рук ровно с того времени, как забрал из подвала. Не отпустил ни на секунду. Теперь так и таскает на себе.

Мне странно себя понять.

Я после этих злоключений не чувствую ничего в отношении себя. Вообще ничего. Память гасит страх и пережитый ужас. Только о папе горюсь. Мне-то фактически ничего не сделали, а вот ему… Словно читая мои мысли, папуля тут же подмигивает. Нет… Все же мы чеканутая семейка.

А может и правда теть Ляля сказала, что все надо забыть к чертовой матери.

Господи, что же тут у нас теперь творится. Руслан матерится так на папу, что у нас чуть дом не рушится. Пока все были в больнице на осмотре и давали показания в полиции, все было мирно. Но когда мы скопом приехали к нам, что ж тут началось!

Рус припоминает нашему Нику все грехи за то, что он его не посвятил в проблемы. Придвинув свое лицо вплотную к папиному, громыхает, как Зевс. Все припомнил. Даже юношеские терки. Претензии сыплются одна за другой. Что-то про теть Лялю, где они ее вместе выручали от маньяка.

— Значит, как Ляльку спасать, так ты без предупреждения решил, что ты со мной. И я с радостью принял! Помнишь, Кай? Мы везде вместе! Или тебе про Зацепина освежить мозги?

— Замолчи! — шикает на него жена. — Рус! Тише!

— Сама молчи!

— Руслан! — возмущенно кричит Ляля. — Тут дети, они не в курсе.

— А… да? Черт, да! — на миг теряется Рус.

Мы с Молотом сидим с вылупленными глазами. Я просто замерла, а Ваня значительно напрягся. Он просто в шоке. Чемпион ММА в растерянности. Это, конечно, да, такое следует увидеть. Двухметровый детина с взглядом потерявшегося ребенка.

— Мам? — кивает ей.

— Ой, Вань, потом, — отмахивается Ляля. — Вы два дурака, — тычет в мужа и папу. Два придурка. Скажи, Лен. С вами хоть когда спокойно бывает, а? На хрена детям вывалили наше прошлое. Ну было и было, все же хорошо. Златунь, все пройдет, малыш, все будет хорошо. Ваня тебя защитит всегда. Только, девочка моя, не ходи никогда одна никуда. Предупреждай всегда своего парня. Договорились?

Рус резко поворачивается и с насмешкой смотрит на жену.

— Че, правда? Ты так и делала, Ляль. И делаешь. Всегда!

— Руслан!

— Ладно. Все. Остывай.

Не смотря на страшные события, атмосфера в доме меняется. Папа так смотрит на Ганса, что тот бессильно машет рукой. Наливает себе воды и осушает стакан крупными глотками. Крутит головой и садится в кресло.

— Ганс, — подает папа голос. — Клянусь при всех — без тебя больше никогда. Прости, брат. Не повторится.

— Пошел ты! — бурчит Величанский. — Хорошо, что тачка твоя тюнинговая. Золотой парашют на весь багажник. Эти дебилы не додумались ее спрятать, слава Богу. Да и склады Ката я знал, где находятся. Эти же Коза-Ностры всегда патерно работают. Вычислил после того, как он к тебе в офис приезжал насчет слияния. Вот пригодилось. Я тогда все пробивал, что у него и где. Ну что смотришь? Как знал, что жопу тебе надо будет прикрывать.

Папа тяжело сглатывает и осторожно ссаживает маму. Поднявшись, направляется к Русу и смотрит с непередаваемым чувством. Слышу, как Ваня неловко прокашливается, но не отвлекаюсь. Я смотрю, как сходятся два льва, два крутых мужика, ощущаю их неодолимую силу и мощь.

— Спасибо, брат. Блядь, я знал, что ты приедешь. Я знал, Рус, — они обнимаются. Если папа крепко стискивает Руслана, тот острожничает, боится причинить боль.

— Ну все, Кай. А то, сука, заплачу, — виляет голосом и нарочито грубо отстраняется. — Давай по маленькой.

— У меня есть, — папа берет бокал, поданный мамой. — Наливай себе. Вань, ты выпьешь?

Ваня первым порывом дергается, но я сильнее прижимаюсь к нему и оплетаю телом. Двигаться возможности у него нет. А нечего!

— Нет, Ник, — скрывая улыбку отвечает мой Молот. — У меня режим.

— Да? — с насмешкой спрашивает Руслан. — Ну-ну… Кхм. Вижу… твой режим.

— Бать!

— Ну все! Все! Давай, Ник, — чокается и опрокидывает вискарь. — Ляль, ты за рулем, — тычет пальцем в оторопевшую жену, замершую с открытым ртом над мартини. — Я первый успел.

— Тьфу, зараза! — со стуком приземляет на стол свой фужер теть Ляля. — Ты посмотри на него, Лен! И так все время. Я в следующий раз дома выпью, чтобы тебя обогнать.

— Угу, — смеется Рус. — Ладно, пей. Такси вызовем.

Ваня.

Все тонет в гомоне предков. Все, кроме нее.

Запускаю руки под плед и пролезаю под свободный свитер. Как только касаюсь голой кожи, начинают чесаться зубы. Сжимаю, прогоняю странное ощущение. Злата немного напрягается, и я тут же ослабляю хват. Определенно не сегодня. События не располагают. Даю себе еще секунду, чтобы подумать.

Осторожно вдыхаю запах ее волос. Веду невесомо носом по макушке. Больше никогда… Никогда она не пострадает. В тот момент, когда все поняли, что их взяли в заложники, я познал ужас. Ни с чем несравнимый страх жрал мою душу, как ненасытное животное. Мыслей не было, мозг превратился в густой горячий кисель. Огромные колючие острые шишки ворочались под кожей, рвали и дырявили. В себя пришел только тогда, когда Сварог всёк и словами и делом. Отдуплился мгновенно.

Едва касаюсь ее нежной кожи щек и тут же плавлюсь от горькой нежности. Снова обжигает смертельное чувство, что чуть не потерял свою бэйбу. В те минуты, когда шел по мокрому подвалу, леденел от неизвестности. Больше всего боялся, что обидят сильно. Нет, не то… Я другого боялся… Не могу. Впервые в жизни не могу повторить в голове эти опасения. Не нахожу ничего лучше, чем:

— Уедем? — прижимаю панночку сильнее.

— Я… Да к черту! Едем, — решительно слазит с моих колен. — Ладно, родители. Всем пока.

Мама отрывается от папы и недовольно смотрит. Я понимаю. У нее двойной стресс. Сложно представить, что она пережила, пока нас искали. Одно то, как она бросилась к нам при встрече, говорило о многом. Мама не умеет плакать при всех. Ей удается иное. То, как она говорит глазами — нечто. Только ей подвластна необычная трансформация серого инея. Мама собирает в радужку всю гамму чувств и обрушивает на стоящего перед ней.

В момент встречи мы с папой испытали пронзительную оторопь от ее выплеска. Мама несколько секунд не двигалась совсем, только смотрела. Ветер шевелил ее густые, кудрявые волосы, раскидывал непослушные пряди на шею, на плечи, на щеки. На бледном лице сверкали серые глаза, заполненные страхом отчаяния и потери. Весь скрытый спектр эмоций выстреливал. Папе даже пришлось ее негромко окликнуть, чтобы пришла в себя, вышла из транса.

Вздрогнула. Медленно пошла навстречу, все прибавляя шаги и под конец побежала. Я, вывернувшись из рук Ивана, рванула к ней, что было сил. Крепко обняв, прижалась и долго не могла отстраниться. Моя родная… Так меня успокаивала, так обнимала, так гладила по голове, как в детстве. Я слышала, как бешено бил ее пульс, как громко колотилось сердце, как дрожали пальцы, перебирающие мои волосы. Папа ждал, и я не могла его лишить объятий с мамой, поэтому уступила.

Не могу передать ни словами, ни жестами, ни дыханием, ни сердцебиением их чувств. Я понимала в этот момент только одно — их любовь вечна и нерушима.

Сейчас в эту минуту, после пройденных испытаний, в полной мере осознаю яркое беспокойство мамы. Ей бы меньше всего хотелось, чтобы я исчезала. Но… Умоляюще смотрю на нее. Ваня молчит, только крепче притягивает. Знаю, все равно настоит на том, чтобы уехали. Приведет любые аргументы, лишь бы вдвоем остаться. Я все же не хочу усугублять, поэтому действую сама.

— Мам, пожалуйста…

Она отворачивается и смотрит на Ника. Он улыбается и пожимает плечами.

— Короче, — аккуратно ссаживает меня с колен Молот. Он поднимается и идет к моим родителям. — Я Злате предложение сделал. Да, детка? — киваю в ответ. — Давайте, благословляйте. Вам все равно без вариантов.

Молодец! Аплодирую стоя!

Заваливаюсь на спинку дивана и беззвучно хохочу. Ему настолько горит уехать, что все карты на стол выкладывает. Ходит с козырей.

— В смысле? — круглыми глазами смотрит теть Ляля. — У нас свадьба?

— По ходу да, — тянет мама.

— Кто беременный? — отпивает из бокала Руслан.

— Не Ваня точно, — прищуривается папа.

— Я не беременная, — отрицаю сразу.

— Планируем скоро, — в один голос со мной утверждает Молот.

Эта новость перекрывает все неприятное, что творилось с нами. Родители оживляются и начинают обсуждение предстоящего события. Воспользовавшись хорошим настроением пап-мам, мы благополучно сваливаем.

46

Молот.

— Останови здесь, пожалуйста, — просит меня Злата.

— Что-то случилось? — из меня невольно прет тревога, раскидываясь плотным куполом по салону.

— Нет, — улыбается. После всего этого злоебучего кошмара, она еще улыбается. Я этому безмерно рад, но все же внутри внахлест заворачивает. — Просто хочу подышать ночной прохладой.

Я киваю и плавно паркуюсь. Да, я теперь что балерина на тачке струячу, грациозно и нежно.

— Вань, купи мне капучино, — улыбается малышка.

— Да, конечно. Только идем со мной. Не хочу, чтобы ты в машине оставалась одна.

Выжидательно смотрю на нее. Да! У меня паранойя. Что поделать?

— Ну, не сходи с ума, — гладит меня по щеке. Пока гаснет ее голос, впитываю жадно прикосновение. Словно лучи рентгена пронизывают. На короткий миг даже глаза прикрываю и дыхание задерживаю. — Я все же тут останусь. Правда, Ваня. Прекрати.

Недовольно отрываюсь и молча выхожу из машины. На всякий случай запираю ее, ставлю на сигналку и иду покупать этот гребаный кофе. Хорошо, что кафеха вся просвечивает стеклами и я прекрасно вижу Злату. Огибаю очередь, быстро заказываю. Ну на хрен, времени стоять вообще нет. Люди молчат, не говорят ничего. Извиняюще улыбаюсь стоящему передо мной парню и веду пальцем по шее, типа позарез надо быстрее взять. Он кивает.

— Поздравляю! — вдруг слышу от него.

— С чем?

— С победой, — усмехается он. — Молот Величанский.

— Черт! Точно, — а я и забыл, что я Чемпион. — Спасибо.

— Дашь автограф? И это… сфоткаемся? — мнется в нерешительности. — Можно?

— Только быстро. Мне бежать нужно.

— Две минуты!

За максимально короткое время отщелкиваюсь и ставлю каракули на листках. Отключаюсь, просто на автомате все делаю. В голове одно — быстрее к Злате.

— И мы, — подтягиваются рядом стоящие. — И нам, пожалуйста.

Подгоняю их, заново прохожу обряд, пытаюсь смотаться.

— Все, ребят. Мне пора.

Около выхода снова приходится остановиться. Ко мне подбегают две девушки и просят несколько кадров. Черт! Оборачиваюсь на Злату. Наблюдаю, как она насмешливо смотрит. Киваю ей вопросительно. Мне важно какой будет реакция. После ее ответки, разрешаю девушкам пару фоток и наконец сбегаю.

Выдохнув, снимаю сигналку и запрыгиваю в салон. Протягиваю детке кофе.

— Да ты звезда, — смеется она. — Вон посмотри, — машет она в сторону витражей.

Толпа стоит с повернутыми головами в нашу сторону. Особенно восхищенно смотрят девушки. Вот, блядь, мне этого сейчас совсем не надо. В глазах Златы замечаю огонек ревности, который она тщательно скрывает.

— Злат, эй! — хватаю ее за щеки и поворачиваю к себе лицом. Мне, сука, смешно. Неужели ей и правда это неприятно. Неужели она может что-то левое подумать. — Ты чего? Обалдела? Иди сюда, — тянусь к ее губам. Засасываю ее рот, набираю чудный вкус. Верхняя. Нижняя. Целую щеки, подбородок, возвращаюсь к вишневым губам. — К хренам всех! Даже не думай. Только ты!

Она смущенно отстраняется и закрывает лицо руками. Прокашливается. Отпивает кофе. Смотрит в окно.

— Не то, что ты подумал. Я ничего такого вообще. Ха! Выдумал!

— Да уж, — улыбаюсь и наслаждаюсь ее реакцией.

Она такая у меня классная, такая нежная, такая чувственная, такая собственница. Как же мне повезло. Внутри полный шалман творится от кавардака вылезших наружу эмоций. Я, сука, таю от нее, просто размазываюсь. Прет из меня все это, не остановить.

— Ну едем уже, — притворно сердится, а румянец еще не сошел…В любимых глазах проскакивают смешинки.

— Злат, я …, - заряжаю ей на подъеме и тут же осекаюсь. — Ладно, ничего, едем, — стыдно от скотских мыслей…

— Нет, — вскрикивает. — Говори!

Колеблюсь. Понимаю, что на стрессе еще малышка. Не смотря на то, что мы старались обнулить, не возвращаться к этому кошмару, все равно сердце щемит так, что завыть впору.

Хрупкая и такая несгибаемая девочка. Пережила адский ад без меня. Я причина ее злоключений. Хотя Ник тоже имеет отношение, я не беру это во внимание. До конца жизни именно мне платить страшную кару за то, что с ней случилось. Это теперь моя вечная вина.

И не отвернулась, не бросила, ни одной претензии не предъявила. Хотя могла.

Тварь белобрысая теперь евнухом на всю гнилую жизнь останется.

Остальным тоже труба.

А Кат… С ним еще разбираться будут. Наворочала эта тварь. Всех прикинул, облажался где только можно, подставил крупных игроков на Билаторе, так что судьба его страшная. Сынок дебильный с шизой в дурдоме и, скорее всего, там и останется. Да и хер бы с ними.

Насколько моей бэйбы хватит, вот в чем вопрос. Я без нее не смогу, тут без вариантов. В моменте обжигает, а что было бы если бы… Не хочу произносить. Не могу физически связать ее с небытием. Ничто не бережет меня от дикого страха за нее. Мне жизни без Златы не будет.

— Вань, ну говори.

— Я хотел не домой, — признаюсь ей.

— А куда?

— Хочешь покажу?

— Ну, конечно.

Что делать?

— Злат, если ты… — мечусь взглядом по ее лицу. — Тогда лучше домой едем. Я не настаиваю. Не думай ничего такого, — пока говорю, рожу током бьет, краской жгучей опаляет. Не могу от ебаного стыда отделаться. Подумает, что секса хочу. Хотя, блядь? Хочу. Гребаный плотский зов! Признаться ей не могу в этом, зашкварно в этой ситуации. Хотя она и так все понимает. — Короче, как решишь.

— Вань, — останавливает мягко. — Едем.

Мне глотку перекручивает от ее такой. Грудь распирает, внутри все перехватывает. Ну почему Злата такая? Другая в ее ситуации размахала бы на раз-два, а моя нет. Да она просто подарок небес. Ничего не нахожу, что ответить. Просто киваю и завожу мотор.

Злата.

Кружим по городу больше часа. За это время обсуждаем кучу всего. Только вот всеми силами пытаемся оторваться от боли, которую недавно испытали. Мы словно по внутреннему договору перебираем весь арсенал, говорим о чем угодно, только чтобы не возвращаться к болячкам.

Хотя…

Если честно, то мне удается это достаточно легко. Вот только Молот осторожничает, бережет меня, как будто я хрустальная. Иной раз кажется, что дышать боится в мою сторону.

Все прошло. В этот раз я избавляюсь от досаждающего быстрее. Спасибо доктору, терапия рулит. Сработали защитные механизмы. Все позади уже. А значит и нечего больше вспоминать. Надо просто сделать выводы и жить дальше. С учетом проработки досадных ошибок, конечно. Какой толк без конца воспроизводить в мозге все пережитое снова и снова? Вот так я рассуждаю, к себе эти мысли применяю. В отношении папы такое не могу присовокупить.

Этот кнут я не забуду никогда. И я хотела бы вот так этого белобрысого в ответ. За папу! Иссечь на лоскуты, чтобы визжал как свинья. А может и еще что похуже… Не прощу никогда! Никогда! Обиды я на всю жизнь запоминаю. Вот так у меня, к себе попроще отношусь, а вот за отца убила бы.

И Ваня еще переживает. Винит себя. Как я позже сделала вывод это сборная месть была. Папа бортанул Ката, а тот не простил. Он еще тогда план по захвату компании начал разрабатывать. Отвлекли вложения в ММА. Так что обвинять некого и не за что. Шайка работала давно. И все равно, даже если бы и знала все, то от Молота не отказалась бы никогда.

— Ваня, — выворачиваюсь из размышлений. — А ты вот так меня все время куда-то увозишь. Что в домик тот, что к себе. Прямо традиция у нас.

— Ну, значит будем ее хранить. Это не в последний раз, — касается моего колена. — Все, детка. Приехали.

Удивленно всматриваюсь. Ого! Ну ничего себе! Вот это он заморочился. И когда успел?

Молот аккуратно высаживает меня, поправляет складки на платье и ведет за руку в волнующее неизвестное. Ступаю за ним предельно медленно, отчего то запинаюсь. Вдруг начинают заплетаться ноги. Ваня оборачивается, широко улыбается, подхватывает меня на руки и устраивает такую карусель, что голова кругом. Прошу его прекратить, хотя мне такое дурачество невероятно приятно, но на нас уже люди оборачиваются.

— Иван, рады, что Вы нас посетили со спутницей, — слышу учтивый голос метрдотеля.

— Это не спутница, это моя, — задумчиво смотрит на меня, потом говорит. — Это моя жена.

— Извините, — вежливо кивает, старается не смотреть на мое ошарашенное лицо. — Проходите. Все готово.

Что происходит? Куда мы идем? На всякий случай прижимаюсь к Ване сильнее, крепче жму его руку. У меня рефлекс, при малейшей непонятной ситуации, хвататься за Молота. Он успокаивающе гладит своими пальцами мои, потом не выдерживает, останавливается. Обжигает взглядом и бегло целует. Горю ярко сразу же. Замечаю адовую муку в глазах парня и прячу лицо. Не буду провоцировать. Я так же пылаю.

Выдохнув, Ваня снова берет меня на руки и легонько ведет носом по макушке, взъерошивая волосы, чувствую теплое дыхание на волосах. Замираю, прикрываю веки. Наслаждаюсь. По дальнейшим движам соображаю, что заходим в лифт. Слышу характерный звук, и кабина плавно трогается с места. Мы бесконечно долго поднимаемся. Делаю попытку сползти на пол, но Ваня мне не дает этого сделать. Ерзаю от нетерпения и почему-то сердце начинает сбиваться с ритма. Колотится как сумасшедшее.

Остановка. Выход.

— Вот, Иван Русланович, все так как вы хотели. Все пожелания учтены. Хорошего вечера.

Ваня ставит меня на пол. С интересом глазею вокруг. Привыкаю к полумраку. Понятно. Самый крутой ресторан на воде в нашем городе. Вот это да! Мы подходим к окну, за ним простирается чудесный пейзаж, просто взгляд не оторвать. Боже, да это все невероятных денег стоит. Роскошь, пафос, шик! Как любая девочка на кайфе от такого внимания. Все сделано ради меня. Это прекрасно!

Звучит невероятно чувственная красивая мелодия. Распадаюсь от этой божественной музыки. Ваня протягивает руку и приглашает на танец. С готовностью вкладываю свою и следую за ним. Только сейчас замечаю, что в зале никого нет, кроме музыкантов. Пока мы качаемся в танце, забываю обо всем на свете. Я полностью отдаюсь всему, что происходит.

Это непередаваемо красиво. Неожиданно к нам легко и грациозно приближаются балерины. Образуют вокруг нас кольцо и кружатся словно снежинки. Замираю. Девушки кружат и кружат. Вздымается белый фатин, сыплются лепестки чайных роз. Одна из танцовщиц протягивает Ивану раскрытую бархатную коробочку, внутри которой сверкает кольцо с бриллиантом. Еще одно? Я не понимаю.

Видимо растерянность на лице видна всем. Ваня прячет улыбку, забирает коробку и вытаскивает кольцо.

— Злат, то было помолвочное. А сейчас вот. Это то, которое я хотел. Ты выйдешь за меня? Навсегда будешь моей? На веки-вечные, Злата?

— И даже больше! — шепчу ему и не выдержав такого потока льющейся нежности, целую его пылко и трепетно. — Даже больше.

— Отныне и навсегда, да? — говорит он, надевая ободок. — Зачем нам ждать? Я сейчас хочу.

— Не будем ждать, — соглашаюсь с ним.

— Ну тогда у нас брачная ночь. Я номер забронировал.

— А… Да? Пошли?

— А ужин? Останемся? Поедим?

— Ч-то? А… Еда… Ты хочешь?

— Есть? Нет. А ты?

— На хрен, Ваня.

— На хрен, Злата. Туда закажем.

Под удивленные взгляды персонала, мы стремительно скрываемся из вида. Ну нет сил ждать! Нет!

47

Целую ее, прижав к двери, и одновременно ищу чертов ключ по карманам. Где он, сука? Вылизываю рот Златы, засовываю в нее язык так глубоко, что сам охреневаю. Это не чувственные поцелуи, нет. Это, блядь, пожирание друга. Слюнями все заливаем. Мы вечность не трахались. Просто немыслимое количество дней.

Вваливаемся в номер, я еле дверь успеваю ногой захлопнуть. В темноте спотыкаемся, потому что отлипнуть друг от друга нет ни сил, ни возможности. Злата словно с цепи сорвалась. С яростью охотящейся дикой голодной кошки раздирает на мне футболку в хлам. Стонем, рычим, ряд животных звуков издаем пока на пределе ласкаемся. Сознание отключает все, кроме одного — ебли-любви.

Сдергиваю со Златы платье, сдираю белье. Она тянет ремень, стаскивает джинсы, обдирает ногтями тело, опускает их вниз. Трусы туда же. Абсолютно голые. Наконец-то! Как только касаюсь нежной кожи, заворачивает вспышкой. В глазах реально сверкает и бьет молния. Треск заполняет все.

— Где кровать? — задыхается Злата. — Я больше не могу. Только сразу… Пожалуйста… Сразу…

Воспаленными глазами всматриваюсь в обстановку. Реально зрение плывет. Положить на эту кровать! Тяну малышку на кушетку и сажаю сверху.

— Не дойдем, — выдавливаю натужно. — В жопу кровать. Давай здесь.

— Все равно где, — сосет мои губы. Шепчет в них, жжет смертельно. — Я везде с тобой согласна. Даже и ресторане бы если захотел.

— При всех? — подначиваю ее. Обхватываю за задницу, сжимаю крепко. Натягиваю, прибиваю к стояку. Она обволакивает своими горячими соками, трется и стонет.

— Да. Да-а… Потому что все равно.

Понимаю, что преувеличивает, но словесный угар подгоняет натягивает порно-купол жестче и сильнее. Вдавливаю ее в себя, впечатываю. Соприкасаемся грудными клетками, и сердца так молотят, что двойной стук по телам ударяет сатанинской дрожью. Все путается в сознании, кроме друг друга ничего не ощущаем.

В беспамятстве движения траха имитируем, тремся. Изо всех сил прижимаю… Сука, сдохнуть можно. Тычусь членом в персик малышки, но какого-то не проникаю. Переключаюсь на грудь, зажимаю в ладонях. Целую, сосу, ласкаю на пределе возможности. Не могу оторваться. Только когда внутри у Златы горячеет воспринимаю это как знак и приподняв, врываюсь в огненное лоно.

— Бл… М-м-м, — бессвязно семафорю набор звуков. Обхватив руками Злату за поясницу, проникаю глубже. Замираем. Впитываем друг друга. Она раздираем мне плечи ногтями, откидывает голову назад. Стонет. Не двигается, но тело напряженной перекрученной струной все равно выгибается. Обдирает по затылку ощущениями. Стекает по спине кайф. Позвоночник горит, будто лава там, а не кости. Трещит все вокруг, молнии летают. Совершаю первый толчок и взлетаем. — Дай губы, наклонись. Хочу.

— На…

Сама впивается в мой рот и ласкает губы. Языком обволакивает так, что все забываю. Она жадно сжимает меня внизу. Иной раз больно становится, но остановиться, чтобы переждать эту сладкую муку, сил нет. Да даже если бы и были силы, нет, прекратить невозможно. Лапаю ее везде, трогаю. Сжимаю, кусаю, лижу. И трахаю-трахаю-трахаю! Просто бомба. Звезды вокруг рассыпаются крупными искрами.

Злата припечатывает меня плечами к стене и опаляет мутным взглядом. Молча подчиняюсь. Пусть что хочет делает. Держит ладошками, не дает двинуться и сама начинает трахать так утонченно и медленно, что у меня под закрытыми веками все взрывается. Не дает ни трогать себя, не целовать, только двигается беспрерывно. Сука, я в космосе. Я на краю земли, в аду, в раю. Не знаю где. Да и похрен. С ней, хоть куда.

Не понимаю откуда берутся резервы, по идее давно уже кончить должен, но нет. Все только начинается.

Выдираюсь из смертельно-кайфовых ощущений. Отклеиваюсь от стены и поднимаюсь вместе с ней. Тащу ее на кровать, которая почти рядом стоит. Полумрак теперь не такой густой, видимость ярче становится. Как бы не хотел, но вытаскиваю. Бросаю Злату на поверхность и падаю следом.

Раскрываю ее ноги и зализываю текущий персик. Горячая, влажная, дрожащая. Все языком достаю, везде тащу им жадно и вязко. Хочу ее так. Знаю, как ей нравится. Хочу, чтобы изнемогала под моим ртом. Просовываю в нее язык, имитирую толчки. Она замирает и шире раздвигает ноги. Прижимает голову к себе сильнее и вперед поддается. Уже не стонет. Кричит. Мне ее громкая реакция музыкой в уши льется. Со мной кричит. Моя же…

Всасываю нежный пульсирующий комок, кружу языком, массирую губами. Вылизываю так, что ни одной складки без внимания не оставляю. Блядь, так хочу. Мне нравится дарить ей эти ощущения. Как же она течет… Я еще своей слюны добавляю. Скольжу, нажимаю, нежно касаюсь. Всовываю в нее пальцы, не отрывая губ от клитора. Стимулирую внутри и ласкаю комок дрожащей плоти. Смотрю на реакцию.

Злата с раздвинутыми ногами. Оторвав голову от поверхности, умоляюще смотрит на меня. Схватив руками простыню, в безмолвном крике заходится. Дергается, дрожит и трясется. Нравится. Я бы хотел вместо пальцев свой член, но у нас ночь впереди, поэтому спешить не стоит. Правда держаться сил становится все меньше.

— Вань…

— Ш-ш-ш…

— Не могу…

— Можешь…

— Нет…

— Да…

— Д-да… Вот так… Пожалуйста… Да-а-а… Ум-м-м… Пф-ф-ф. Дай я теперь. Давай.

Едва успеваю перевернуться на спину, как мой член у нее во рту. Мгновенная смена декораций. Она впивается, забирает жестко и жадно. Насасывает, заглатывает и полирует языком. С такого оборота завожусь и рву с места, как спортивный болид. Мотор стучит, как ошалевший, бьется в груди ядерный заряд, готов взорваться в любую секунду. Хочу видеть. Хочу смотреть, как сосет. Расплывшимся зрением улавливаю светильник около порно-ложа. Бью рукой по тумблеру и в разлившемся свете наблюдаю эро-отсос моей реактивной бэйбы.

Откидывает волосы на одну сторону, расстреливает взглядом и продолжает сосать. Член с поразительной скоростью исчезает и появляется. Ебааа… Похабная эротика в действии. Мечусь по ней взглядом. Изогнулась на кровати, выставив прекрасную задницу вверх. Охуенные сиськи покачиваются в такт движений. Лижет головку, смотрит в глаза — отсасывает. Я ее членом и мозгом одновременно чувствую. Не понимаю сейчас, кто я и что я. Выпускает член из рта и втягивает в рот яйца. Да еб…

— Блядь… Блядь! Ох, сука-а-а…, - все, что могу сказать.

Обводит восьмеркой яйца и всасывает по очереди. Сгребает их в руку и оттягивает. Сдохнуть можно! Надрачивает член и снова в рот погружает. Все действия закольцованы, они меня просто дезориентируют. Это кайф. Это вышка. Это просто пиздец!

— Иди сюда, Злат. Иди, моя бэйба. Поднимайся. Ебать тебя хочу.

Злата отрывается от члена и поднимает бровь. Типа, точно хочешь, чтобы я перестала? Но я вижу, как блестят ее бедра. Я знаю, что хочет также, как и я. Маню ее пальцем и протягиваю руки. Тяну ее в свои объятья, жадно впиваюсь в ее рот. Отчаянный засос и подворачиваю под себя. Дергаю задницу и ставлю на четвереньки. Зацениваю. Беспощадная красота!

Бедра, зад, талия. Все идеально. Она наблюдает за мной, повернув голову. Провокационно покачивает попой и чуть улыбается. А мне рыдать охота. Крышу срывает нахрен. В бреду нахожусь, в бессознательном желании жесткой ебли.

Провожу головкой по щелке, окунаюсь. И не могу больше. Насаживаю резко, дернув за талию на себя. При максимальном соприкосновении стонем. Я стону, Злата кричит. Врываюсь, долблю и всаживаю. Поддается навстречу и подмахивает также.

Расставив колени шире, продолжаю ебать ее. Спина под моими руками содрогается, мелкими каплями пота покрывается. Выхватываю взглядом острые позвонки, веду по ним пальцами. Продолжаю непрерывно толкаться. Она выкрикивает мое имя. Мое! Просит сильнее, умоляет о чем-то. Мечется, ерзает, изнемогает. Меня прет от этого. Прет, что меня хочет, что меня любит. Прет по факту, что она моя! Никому никогда не отдам. Убью за нее.

Подныриваю рукой, собираю влагу и тащу ее к анусу. Колечко немного раскрыто, наталкиваю туда вязкость. Протаскиваю внутрь пальцем. Жарко, мокро, горячо. Загребаю еще горячих соков и снова смачиваю. Растягивая ее сверху, поддаю снизу толчками.

— Так нормально? Не больно?

— Нет, — мотает головой. — Продолжай.

— Злат.

Я хочу ее по-всякому. В рот, в щелку и туда тоже хочу. Это финт мой личный. Но она к нему готова. Вижу это. Моя по всем направлениям. По всем! Разминаю ее осторожно. Смазки очень много. Очень. Скольжу беспрепятственно. Тесно. Узко. Максимально медленно добавляю второй палец. Тяну. Стонет. Толкается навстречу нетерпеливо. Трахаю ее очень аккуратно.

— Давай попробуем, — слышу лихорадочный шепот. — Хватит острожничать.

— Уверена?

— Ваня! — злится она. — Меня сейчас разорвет! Давай уже.

— Будет больно, говори. В любой момент вытащу. Готова?

— Не будет. Я знаю, что не будет. Готова.

Проталкиваю головку. Зажимает член до боли, настолько там у нее тесно. Прижигает ощущениями. Разбавляю проникновение нежными поглаживаниями. Умудряюсь склониться и поцеловать ее. Она глухо стонет, нагибается ниже, впечатывается в холодную шелковую поверхность, распластывается. Поддергивает заднице вверх и шире расставляет ноги. Проникаю глубже… Еще немного… И еще… да ебаный… Сжатие настолько сильное, что двигаюсь с трудом. Звериный рык вырывается из грудной клетки и заполняет все кругом.

Моя. Везде моя.

С сопливой осторожностью качаю нас в диком угаре порно-эротизма. Стоны оглушают нас, рассыпаются взрывами необычных ощущений. Дрожим, вибрируем, тонем.

— Злата… Бл… Злат… Моя… Ты моя… Люблю… Пиздец, как люблю…

Извергаю из себя тысячи слов. Заливаю ее сокрушающим потоком нежности. Нежность на грани отчаянного помешательства. Я умираю с ней, в ней, без нее. Она мое все. Трахаю и люблю. Одно без другого не существует. Ебля-любовь. Она…Моя…Вся…

Мы взрываемся одновременно. Оргазм, сокрушающий и поражающий. Кончаем, стоны словно залпы выдаем попеременно. Все тухнет, все выключается. Только мы в этой темноте остаемся и наше чувство наполненности друг другом.

Заваливаемся на кровать и поворачиваемся лицом к лицу. Обнимаю ее и прижимаю к себе. Злата тянется и целует. Подставляюсь ей. Принимаю. Не могу оторваться. Целую в ответ. Вкладываю все, что пережили сейчас. Оторвавшись от губ, так и остаюсь максимально близко придвинутым к ней. Лицом к лицу лежим, смешиваем загнанное дыхание.

— Как ты? — спрашиваю тихо.

— Все прекрасно, — улыбается панночка.

— Больно было?

— Не-ет, — качает головой.

— Я тебя люблю, Злат. И всегда буду любить. Веки-вечные.

— Больше, Вань. Больше.

48

Эпилог.

— Злат, ты одна? — втискивается в дверь Величанский.

— Ваня, иди отсюда! Тебя сейчас Лерка замочит, — шикаю на него и пытаюсь вытолкнуть из комнаты.

— Да подожди ты, стой, — упирается он. — Дай хоть посмотреть на тебя.

— Нельзя, — возмущаюсь. — Примета есть, что нельзя видеть.

— Хватит ерунду пороть! — яростным шепотом парирует и тут же запирает замок.

Ну вот что с ним делать? Упрямый, как баран. Мало того, что приперся тайком увидеть меня, так еще и не уходит. Упираю руки в бока и расстреливаю его взглядом в упор.

— Ну? Посмотрел?

— Иди ко мне, моя бэйба, — понижает голос до моей любимой тональности. Какого-то черта развязывает галстук и сбрасывает пиджак. — Иди ближе. Дай обниму. Я ночь без тебя был. Думал с ума сойду. Уснул под утро, — отхожу под его напором, но невозможно заводит все это, сразу вспоминаю, как Ваня увез меня от Сварога. Отличие в том, что вместо злости, сейчас на меня водопадом любовь льется. — Я проверил. У нас есть минут тридцать. Они все внизу. Вадос отвлекает. Иди, пожалуйста… Ну же…

— Ваня… Ой! Изомнется все! — выворачиваюсь из его рук и пытаюсь бежать в другой угол. — Нет. Не-е-ет!

— Да ты даже не в платье еще, — догоняет он и затискивает около стола. — Только прекрасная фата и белье. Я такое только в порно видел.

Дурацкое хихиканье прорывается, я не в силах его удержать. Ваня сажает меня на стол и втирается между ног. Жадно смотрит и гладит все до чего достает. Его руки везде. Тело безоговорочно трогает, но прическу бережет, понимает, что достанется по первое число. У нас через полтора часа регистрация.

— Злат, давай по-быстрому, м? — горячо шепчет в губы. — Ну давай. Я осторожно.

— Ну Ваня…

Сил на сопротивление почти не остается. Я изнемогаю под его натиском. Просто умираю. Как можно отказать? Я не хочу этого делать. Просто не могу. Поддаюсь, сдаюсь, готова на все, что попросит.

Он отодвигает белье и проникает пальцем. Закусываю губу и со свистом выдыхаю.

— Мокрая, — улыбается. — Хочешь? — раскрывает мои ноги шире.

— Хочу…

Молот быстро расчехляет брюки и через мгновение, через секунду врывается. Преодолеваю свой кайф, наблюдаю за Величанским сквозь полуприкрытые ресницы. Не могу оторваться. Нежный Молот это то еще зрелище. Высокий, громадный, потрясающий. Надежный, трепетный, волнующий. Любящий, любимый, изощренный. Ваня так смотрит на меня. Я растворяюсь в нем, умираю от лавины обрушающих чувств. Обнимаю, прижимаюсь ближе. Тянусь к его губам. Он наклоняется, целует.

— Злат… Злата… Ты такая красивая, — вбивается жестко и жадно. — Я так тебя люблю. Моя. Моя навсегда. Через час… моя жена… Злата Величанская…

Последние минуты нашего сумасшедшего секса проходят по аккомпанемент стука в дверь.

— Злат, ты чего закрылась? — орет Лерка. — Эй, але. Нам платье надевать! Эй!

— Да бл…, - ругается Ваня. — Что ж ее приносит всегда не вовремя. Похрен, не открываем. Иди ближе, — придвигает меня теснее. — Пусть хоть все ломятся.

Я молчу и принимаю все, что он дает мне. Не убежит это платье. Мне Молот важнее сейчас. Уже не особо обращаю внимание на то, что Ваня кончает в меня. С этим фактом мирюсь тоже. Ну вот так, есть такая фишка. Быстро убираем следы преступления и открываем дверь.

— Ты что тут делаешь, братец? — набрасывается на Ваню Лерка. — Нет, посмотрите, как они тут устроились, — возмущается она.

Лера настолько уморительна в своем нешуточном гневе, что мы безудержно ржем. Злая, немного встрепанная, с выпирающим пузиком из-под красивого наряда. Такая у меня свидетельница. Колобок на минималках. Вадим обломался по поводу смазливой товарки, там Мот бдит так, что ни шагу ступить.

Ваня целует меня на прощание и, поддразнивая Лерочку, смывается из комнаты. Останавливается в дверях и шлет воздушный поцелуй. Ловлю, как обычно. Улыбаюсь.

— Ой, иди уже, — гонит его Филатова. — Прям нежный какой стал. Иди-иди, глыба. Через часочек заберешь в безраздельное пользование. Ох, и Ваня, блин!

***

— Согласна ли Вы, Злата Шахова, взять в законные мужья Величанского Ивана…

— Да!

— Согласен ли Вы, Величанский Иван, взять в законные жены Шахову Злату…

— Да!

— Властью данной мне объявляю вас мужем и женой.

— Одну минуту можно? — вдруг обращается Ваня к ведущей церемонии. — Разрешите мне?

— Конечно, — теряется женщина.

Ваня делает знак рукой, и все смолкают. Образуется такая тишина, что слышно, как воздух звенит. Ваня взволнованно смотрит на меня. Берет мои руки и прижимает к своей груди, прямо к сердцу.

— Злата! Клянусь, что буду с тобой всегда. В радости, в горести и болезни. Клянусь, что никогда не оставлю. Клянусь, что весь мир положу к твоим ногам. Ты не будешь ни в чем нуждаться, я открою для тебя все дороги. Клянусь поддерживать все твои начинания. Я обещаю принимать тебя такой, какая ты есть. Я обещаю всегда тебя любить и отдавать всего себя. Обещаю уважать твои интересы. Я так люблю тебя, детка. И ты будь со мной всегда. Веки-вечные, Злата. Веки-вечные!

Эта клятва поражает меня и ослепляет. Любовь в самом концентрированном ее проявлении заполняет меня до краев. Лучше и быть не может. Неотрывно смотрю на своего мужа. Я не готовила обет, но сейчас он рождается в моей голове мгновенно. Ответно перекладываю его ладони к своему сердцу и произношу.

— Ваня! Клянусь, что буду верной женой. Буду твоей мощнейшей поддержкой во всем и всегда. Я люблю тебя и буду любить вечно. Всегда! Когда-то ты был моей мечтой, но сегодня ты мой муж. Это лучший день в моей жизни. Ты моя жизнь, ты моя реальность, ты мое все! Моя любовь не иссякнет, этот бесконечный родник будет бить вечно. Вечно, Ваня! Всегда твоя, Молот! Я всегда только твоя.

И пусть мой голос дрожит. И пусть слезы счастья наворачиваются, но они не проливаются. Потому что отныне и навсегда в нашей жизни присутствует только счастье и радость.

— Аплодисменты, дорогие гости, — раздается голос ведущей церемонии.

***

— Раз-раз, сынок, резче! — слышу голос Вани.

Глухой стук раздается в ответ, следом детское пыхтение.

— Так, пап?

— Так, сынок. Только в этой стойке нужно стоять крепко. Давай еще раз покажу.

Серия ударов по груше сотрясает помещение. О, Боже! Вот же мальчики! Поправляю дочь на руках и захожу к ним. Сын в одних шортах, весь красный с открытым ртом смотрит на папу. А тот и рад стараться, молотит, как из пулемета.

— Эй, Чемпионы, мы с дочей стол накрыли. Идем обедать.

— Кто к нам пришел? — отрывается Ваня от снаряда. — Пошли, сын. Мама два раза звать не будет, останемся голодными, как в тот раз.

— Знаю, пап, — сокрушенно кивает головой наш старший ребенок. — Проходили уже такое.

— Ну беги, орел мой, руки мой, — целует Ваня сына и отпускает. — Пришли, красавицы мои? Где тут моя младшая принцесса, дай мне ее, Злат.

Отдаю дочь и целую в плечо мужа. Он разворачивается осторожно с дочерью на руках и ловит мои губы. Подставляюсь. Ну не могу от его ласки отказаться.

Нашей семье уже пять лет. Но чувства только обостряются. Не остываем, только больше пламенеем, горим беспрестанно.

Я счастлива. Все мои мечты ожили и воплотились в жизнь. Ваня мое абсолютное счастье. А я его. Знаю это точно.

— Злат, — зовет Молот.

— М?

— Детей закинем родичам вечером? Я договорился. Съездим поужинаем? — щурится он. — А потом… Потом ты моя, детка. На всю ночь! Затрах…

— Ваня! — краснею под жгучим взглядом и кошусь на дочь.

Смеется. Так задорно и по-мальчишески заливается. Дочь удивленно смотрит на него и тоже начинает гулить и хохотать. Прекрасно! А я смущаюсь и закрываю лицо руками. Вогнал все же в краску. Перевожу разговор на другое, чтобы окончательно не превратиться в факел.

— Когда бой?

— Наступает любимое время, — улыбается Ваня. — Месяц интенсива. Все как всегда.

— Ты удержишь титул абсолюта, я уверена.

— Безоговорочно, Злат. Даже не обсуждается. Я сыну обещал.

Вот так!

Он сыну обещал.

А уж такие вещи Молот всегда выполняет!

Послесловие.

Молот станет абсолютным чемпионом. Первенство свое он сдаст только в сорок пять лет. Будет тренировать новых звезд. С Вадосом у них будет своя команда. Два шикарных тренера вырастят новое поколение Чемпов, которые прославят Россию. Начнут с боевого самбо, а потом приведут ребят в ММА и ЮФС.

Злата примет фирму деда. Станет бизнес-леди. И, по-моему, она будет очень крутая и жесткая бэйба. В девочку она будет превращаться только наедине с мужем.

Рэм…

Ну, Рэм это Рэм. Сын Ника, что тут говорить. Если Кай лед, то его сын это айсберг. Ох, и влюбится наш малый. Но, как и его отец, весь лоб раздолбит, потому как айсберг)))

Конец