Монгол

Глава 7

Не видеть этого строптивого волчонка оказалось сродни пытке. Монгол с трудом сдерживался, чтобы не ворваться к ней и не отодрать по первое число. Так, чтобы визжала. Только вот последнего хотелось без слёз и сопротивления, а от кайфа чтобы. Всё-таки прогадал он с её воспитанием. Надо было с детства девчонку к покорности приучать. Архану же казалось, что она и так будет покладистой, как её сестра.

Перевоспитывать взрослую, уже закостеневшую личность намного труднее. Придётся её помучить, пока девчонка сдастся и покорится, а этот вариант Монголу не особо нравился. Одно дело – сломать врага, посеять в его душе страх, и совсем другое – юную девочку, которая должна стать твоей женой. Почему-то именно в её глазах не хотелось видеть испуг и слёзы.

Но как бы ни было неприятно от мысли, что он поступает жестоко, Монгол продолжал мариновать девчонку взаперти. Если уж рубить хвост псу, то одним разом.

А она там ревела и бесилась. Звала Монгола, Батыя, угрожала и умоляла, а потом вдруг резко замолчала. Перестала звать на помощь и не пыталась заговорить с Батыем, когда тот приносил ей еду. Раз в три дня ходила в душ и покорно возвращалась в бункер, склонив голову. Только по ночам тихо пела, а Монгол слушал её под дверью.

Каждый раз порывался открыть долбанную дверь, но здравый смысл побеждал жалость. А позже Алина перестала петь. Замолчала совсем. Не хотела есть и пить, отказывалась ходить в душ. Иногда одаривала Батыя отстранённым взглядом и снова отворачивалась.

Когда Архан вошёл в бункер, она приоткрыла глаза и, увидев его, резко села на кровати.

– Здравствуй, Алина.

Задышала часто, рвано. На неестественно бледной коже выступил румянец.

– Здравствуй, – прохрипела осипшим голосом, прокашлялась. – Ты пришёл меня убить? – а во взгляде столько безнадёжности, как будто и правда верила, что он явился с целью лишить её жизни. Дура.

– Если бы планировал грохнуть, не переводил бы на тебя еду.

На мгновение в её глазах вспыхнула злоба, но тут же угасла. Умная девочка.

– Тогда зачем ты пришёл? – спросила осторожно.

– Это ты мне скажи, зачем я пришёл? Чтобы забрать тебя отсюда или оставить здесь ещё на две недели?

Она вскочила, но пошатнулась и осела обратно.

– Забери… Пожалуйста, – губы задрожали, и щёки заблестели от влаги.

Монголу же словно нож в кадык воткнули. Зря он девчонку здесь столько промариновал. И заскрипел зубами от раздражения. Нехорошо оно, жалость эта. Однажды уже испытывал нечто подобное. Ничего путного из этого не последует.

– Не реви, – взял её за предплечье, потянул вверх. – Вставай. А теперь смотри мне в глаза, – взяв её за лицо, заставил поднять взгляд. – Будешь послушной – больше сюда не попадёшь, – дождался, пока она кивнет, подтолкнул вперёд. – Иди наверх.

Девчонка поспешила к лестнице, то и дело оглядываясь на Монгола. Наверное, боялась, что он передумает. А он уже не изменит своего решения. Ни за что. В штанах всё колом стояло, так хотелось её отодрать. За две недели пару раз спускал в шалаву, но при этом не испытывал ничего схожего с тем кайфом, который испытал с этой малолеткой.

– Давай сразу в спальню, я соскучился по тебе.

Девчонка застыла, тут же сжалась.

– Нет… – обернулась, а взгляд полон непокорности.

– Хочешь вернуться в бункер?

Не хотела. Готова была сделать что угодно, лишь бы не возвращаться туда. Но вот в постель к нему… Выше моих сил. Тогда это будет значить, что я проиграла, сдалась. Опустила руки, как когда-то Лерка.

Только и обратно в бункер не хотелось. Дни, проведённые там, сродни вечности пыток. Ещё немного и я сошла бы с ума.

– Не хочу в бункер…

– Тогда иди, Алина, – подтолкнул меня вперёд, сам же неотрывно следовал позади.

Сбежать не получится, уже пробовала. Сопротивляться тоже… Он просто запрёт меня в жутком подвале снова, и не факт, что в следующий раз я выйду оттуда сама.

Уже в доме тащил за руку по лестнице, а я упиралась ногами в ступеньки и тихо хныкала. Монгол же не обращал на мои слабые попытки никакого внимания. Он был похож на одержимого: страшный взгляд, полный уверенности и играющие скулы. Теперь мне стало страшно по-настоящему. Так, словно там, куда меня ведут, случится что-то необратимое. То, что изменит мою жизнь навсегда…

А что, если я забеременею? Что будет тогда? Он ведь уже давал мне понять, чего именно хочет…

– Постой! – схватилась за его руку, потянула на себя, принуждая его обратить на меня внимание. – Давай поговорим? Пожалуйста…

Наверное, мой вид был слишком жалок, потому что Монгол вздохнул, присел на ступеньку.

– Давай поговорим, – потянул меня вниз. – Только недолго. Мне сейчас не до разговоров, – и, взяв меня за руку, приложил ладонью к своей ширинке, а я ощутила внушительную твёрдость. – Видишь? Не стыдно тебе мужика голодным оставлять?

Инстинктивно дёрнулась, но, конечно же, вырваться не смогла.

– Пожалуйста, – прошептала, сгорая от стыда за саму себя, трогающую член Монгола.

Он нехотя отпустил мою руку, уперся локтями в ступеньки.

– Говори.

– Ты сказал тогда о беременности…

– Совершенно верно, – перебил меня грубо. – Я сказал и этому быть.

– Я не могу так, понимаешь? Я не готова… Это неправильно. Ты же не можешь заставить меня рожать тебе детей. Мы в двадцать первом веке живём! – перешла на крик, но сразу же осеклась. – Я не понимаю, что происходит… Почему я? Почему не та, которая захочет тебе родить и…

– Так, всё. Умолкни. Я понял твою точку зрения. Обещаю повременить с детьми. Но это только в том случае, если ты будешь послушной. А теперь вставай, – поднялся на ноги, потянул меня вверх. – Покажу тебе нашу спальню.

От последних слов подкосились ноги, и я пошатнулась, хватаясь за поручни.

– Пожалуйста…

– Алина! – рявкнул так, что, казалось, задрожал дом, а я не стала испытывать его терпение и бросилась наверх.

Не разбирая дороги из-за застилавших взор слёз, влетела в первую попавшуюся комнату и застыла на пороге. Спальня…

– Вот видишь, сама судьба тебя привела в мою комнату, – усмехнулся, прижав меня спиной к себе, и склонился к шее. – Как же ты меня заводишь, маленькая паршивка, ммм… Так бы и отымел.

Закрыв глаза, сжалась в какой-то немыслимый комочек и тихо запела. Глупо, наверное, распевать песенки, когда тебя вот-вот изнасилуют во второй раз, но только так я могла справиться с приступом паники, что накрывала девятым валом.

Монгол вдруг замер, развернул меня к себе и прижал большой палец к моим губам.

– Открой глаза.

Взглянула на него, но прежней похоти не увидела. Словно дурацкая песенка успокоила и его тоже.

– Я не хочу делать тебе больно. Не хочу принуждать тебя. И я был бы рад, если бы ты помогла мне.

– Как? – прошептала, задыхаясь от слёз, что застряли комом в горле.

– Доверься мне.

Дайте-ка подумать… Довериться тому, кто тебя похитил, изнасиловал, травил собаками, запер на две недели в бункере? Да запросто! Особенно, если учесть, что выхода у меня другого попросту не было.

– Давай, иди сюда, – повёл к огромной кровати, которая показалась мне местом казни, а я входила на неё, как на плаху. – Плохо не будет, обещаю. Это нужно снять, – усадив на постель, потянул футболку вверх и, сняв её, надавил на плечи, принуждая лечь. Шумно выдохнул, рассматривая мою грудь, соски которой превратились в горошины. Взгляд его постепенно темнел.

Рассматривала его, как в замедленной съёмке, такого огромного, мощного, разрисованного странными татуировками. Будто и не человек он вовсе. Подавляя слабое сопротивление, развёл мои ноги в стороны и устроился между ними, а его горячий язык обжёг мне кожу груди, которую Монгол алчно накрыл своими губами. Его пальцы коснулись промежности, и я тихо всхлипнула, отворачиваясь. Только бы это поскорее закончилось. Пусть уже начинает, пусть всё пройдет быстро.

Но Монгол не торопился, как в прошлый раз. Он растягивал пытку, словно наслаждался ею и моей реакцией.

– Тшшш… Не бойся, малютка. Не бойся… – каждое слово сопровождалось звуками поцелуев, которыми он покрывал моё тело без разбора. Облизывал и втягивал губами соски, ласкал пальцами клитор, чуть касаясь нежной мякоти, и довольно заурчал, когда я стала влажной. – Вот видишь, как хорошо. Ты такая отзывчивая девочка…

Не знаю, кому было хорошо, но точно не мне. Я боялась так неистово, так жутко, что тряслась в его руках, как в лихорадке. Я знала, что это неправильно. Это насилие. Так не должно быть. Но моё тело говорило ему, что я согласна.

Когда его крупная головка стала в меня протискиваться, тоненько запищала, пытаясь столкнуть с себя бугая, но он лишь крепче вжал меня в постель и продолжил вторгаться. Правда, был аккуратен, и боли я пока не ощущала. Только небольшой дискомфорт, когда он вошёл полностью.

– Прислушайся к себе, волчонок. Скажи мне, тебе ведь сейчас не больно, мм? – мягко толкнулся вперёд, а я от страха зажмурилась. Но он оказался прав. Больно, и правда, не было.

– Нет, – наконец, взглянула на него и обомлела. Страшный, почти дикий взгляд Монгола поверг меня в шок. Только сейчас я поняла, что он на самом деле сдерживается, чтобы не причинить мне боль.

– Обними меня ножками, – кусая губы так сильно, что во рту появился металлический привкус крови, выполнила его приказ и застонала, когда Монгол вошёл в меня до основания. – Теперь двигайся мне навстречу, – и снова толкнулся, на сей раз уже более настойчиво.

Я подалась вперёд, добровольно насаживаясь на его член и, сгорая от стыда и обиды, запрокинула голову вверх.

– На меня смотри! – повысил голос, а толчки стали более частыми и сильными. – Двигайся! Давай, вот так! – взяв меня за бёдра, с лёгкостью вонзался в моё лоно, а я застонала от странного чувства.

– Больно… – прошептала одними губами, а Монгол остановился. Внимательно на меня посмотрел, чуть качнул бёдрами, а когда я застонала и сжала его там, внутри, своими мышцами, довольно зарычал.

– Это не больно, волчонок. Это приятно, – усмехнулся, опуская руку между нами и, коснувшись клитора, чуть надавил на него. Живот снова пронзило той странной болью, а в следующий момент тело словно взорвалось на миллионы осколков. Вскрикнув от испуга, схватилась за его шею, пытаясь взобраться выше, а в идеале слезть с его члена, но Монгол тихо засмеялся и прижал меня к себе. – Не бойся. Всё хорошо, – и толкнувшись глубже, резко освободил меня. Горячая струя оросила мой живот, а до ушей донёсся его глухой стон.