Монгол. Черный снег

Глава 15

Стою у окна, зубы сжаты до хруста. Смотрю куда угодно — на крыши, на огни города, чёрт бы их побрал. Смотрю только не на неё. Потому что если я посмотрю, то опять потеряю контроль. Но, конечно, это бесполезно. Гребаное дерьмо. Глаза сами собой возвращаются к ней, как к магниту, от которого невозможно оторваться.

Она выросла. Чёрт возьми, она выросла.

Диана стоит в центре комнаты, такая чёртовски смущённая, будто и не привыкла к такому вниманию. Опустила глаза, прикусила губу — её любимый жест, который вдруг стал совершенно непереносимым. Поправила волосы. И какого хрена она стала такой красивой? Почему я это вижу только сейчас? Линия шеи, плавный изгиб плеч, это чёртово лёгкое платье, которое подчёркивает её талию… всё в ней вдруг кажется до невозможности женственным. Не девчонка. Женщина.

Чувствую, как в горле пересыхает, а по коже — мурашки. Настоящие. От затылка до пальцев. Греющее, жгучее ощущение, которое я так старался забить и закопать. Слишком сильное. Слишком правильное. И в то же время… совершенно неправильное.

Чёрт, мать твою.

Смотрю на неё, и это чувство накатывает, как удар под дых. Прямо в солнечное сплетение, так, что дышать невозможно. Слишком красиво. Слишком притягательно. Мой взгляд скользит по ней, и чем дольше я смотрю, тем хуже становится. Жар, как волна, поднимается где-то изнутри, заполняет грудь, вцепляется в горло. Будто какая-то зверюга во мне пробудилась и рычит, требует.

И тут она смеётся. Тихий, нежный смех, почти как мелодия, и меня этот звук буквально распарывает. Хочется с размаху врезать кулаком в стену, лишь бы хоть как-то сбить эту проклятую волну желания, которая накрывает меня с головой, как чёртов прилив. Сжимаю кулаки, чувствую, как пальцы впиваются в ладони, но нихрена не могу с собой поделать. Всё равно смотрю на неё. Сжираю её взглядом, как одержимый. Это сильнее меня.

Соберись, мать твою. Она ребёнок. Чёртов ребёнок, — повторяю себе снова и снова, но эта логика летит к чертям, как только я вижу, как она снова поправляет волосы, как её пальцы слегка касаются шеи. Как эти длинные ресницы опускаются, скрывая глаза, и тут же снова поднимаются, чтобы поймать мой взгляд. Какого хрена она на меня так смотрит? Этот взгляд… грёбаный взгляд, такой открытый, тёплый. Будто… будто она всё понимает.

— Сука… — шепчу себе под нос, сдавленно, почти сквозь зубы.

Всё, хватит. Надо отвернуться, заставить себя, любым способом. Но каждый раз, как отворачиваюсь, тут же снова ловлю себя на том, что смотрю на неё. Смотрю, жадно, до боли, до чертового щемящего ощущения в груди. Я знаю, что не имею права, но меня тянет к ней, как магнитом. Она не ребёнок. Уже нет. Она передо мной — женщина. Настоящая. Прекрасная. Чёрт бы её побрал, такая красивая, что у меня внутри всё выворачивается. И как бы я ни пытался, я не могу это игнорировать. Не могу это заткнуть.

И эти глаза… проклятые глаза. Зеленые как весенняя листва. Они смотрят на меня так, что я словно растворяюсь в них. Словно она знает. Будто дразнит, искушает, хочет, чтобы я сделал шаг. Этот взгляд, эта чёртова искра… Почему? Почему этот взгляд пробивает меня насквозь, как выстрел? Почему от него в груди всё горит адским огнём? Почему я готов был, чёрт побери, сделать что угодно, лишь бы остаться с ней наедине? В этой тишине, в этом проклятом взгляде, в котором — всё, что я так отчаянно хочу и чего не имею права желать?

Она любит меня. Я знаю это, чёрт возьми. Я это вижу, чую, кожей чувствую, когда она рядом. Когда она смотрит на меня так, будто я для неё весь мир. Как будто за этим взглядом — всё, что она не смеет сказать. Она любит меня… не как дочь.

И от этого внутри всё переворачивается. Заводит, как неистовый огонь, который невозможно потушить, как яд, который разливается по венам. Желание, блин, смешанное с глухой, бешеной яростью. Потому что я-то знаю, что между нами не будет ничего. Никогда. И что этот огонь сожрёт нас обоих, как только мы попробуем поддаться ему. Потому что я не могу. Я не имею права. Я — её чёртов приёмный отец, тот, кто должен был защитить её, оградить, помочь ей встать на ноги. А не смотреть на неё так, как смотрю сейчас. Не жадно пожирать глазами, не ловить каждый её жест. Но дьявол внутри меня не слушается.

Она молодая, чёрт побери, у неё вся жизнь впереди. Она заслуживает кого-то настоящего, сильного. Мужчину, который может дать ей то, чего она хочет, чего она достойна. Любовь, безопасность, уверенность. Всё, что я разрушил в себе до основания. Я даже как мужчина ей ничего не дам. Чёрт, я… я просто не могу. И если она останется со мной, всё, что её ждёт, — это боль. Разочарование. Стыд, если этот мир узнает, о чём мы с ней молчим.

Да и как мужчина… Какой из меня, к чёрту, мужчина? Все эти годы пытался, рвался, думал, что смогу, что получится… Но каждый раз это дерьмо всплывает из прошлого, как проклятая грязь. Стоит прикоснуться к женщине, как я чувствую, что внутри всё сжимается в комок, словно ржавые ножи вонзаются в сердце. Невозможно. Я сломан до такой степени, что её нежность меня пугает. Чёртов импотент — вот кто я на самом деле. И сколько бы я ни пытался доказать себе обратное, каждый раз это заканчивается одним и тем же. Холодная, леденящая пустота, которая давит меня до боли.

Диана заслуживает кого-то, кто сможет ответить ей, кто сможет дать ей всё, о чём она мечтает. А я… я способен только на одно: оттолкнуть её, сделать больно, оставить ей рану, которую она будет зализывать всю свою жизнь. Боль — единственное, что я могу ей дать, если она останется со мной.

Иногда она смотрит на меня, смотрит так, что я не могу выносить этот взгляд. В этих глазах слишком много. Нежность, боль, понимание, как будто она знает обо мне всё. И, сука, это хуже всего. Она понимает меня, видит меня насквозь. И принимает — даже то, что я ненавижу в себе. Я-то знаю, что заслуживаю этого меньше всего. Я — не то, что ей нужно. Я — тьма, грёбаная яма, которую она хочет заполнить, осветить, но даже не понимает, как глубоко эта тьма засела. Как только она приблизится слишком близко, эта тьма сожрёт её, затянет, не оставит ничего.

И это понимание сводит меня с ума. Я хочу её. И я не могу её иметь. Хочу притянуть её к себе, взять, почувствовать её кожу под пальцами, эти губы, её дыхание рядом. Хочу так, что почти больно. И в то же время знаю, что не имею права, что это желание уничтожит нас обоих. Я — не тот, кто сможет сделать её счастливой. Никогда.

Я должен держаться подальше. Ради неё, ради её будущего. Ради того, чтобы она нашла кого-то лучше. Потому что, если она останется со мной, ей придётся жить в темноте. Жить в этой грязи, в этом проклятом прошлом, которое я несу за собой.

С самого начала я любил её, как ребёнка. Я помню, как она появилась в моей жизни — маленькая, испуганная, с широко раскрытыми глазами, в которых уже тогда отражалось слишком много боли. Она была почти моей ровесницей по этому самому опыту, по этой тьме, что пряталась за её взглядами, за осторожными прикосновениями. Мы оба были с надломленной душой. Я знал, что она нуждается в защите, и готов был отдать всё, чтобы она никогда больше не узнала, что такое страх.

Сначала я оберегал её, как свою дочь. Заботился, закрывал собой от её демонов. Хотел, чтобы она чувствовала, что есть кто-то, кто за неё умрёт, если понадобится. Мой мир тогда свёлся к одному — она должна быть в безопасности. Я этого хотел так сильно, что временами боялся себя. Этот страх — потерять её — был иррационален, дик, я сам понимал, что это не нормально, но всё равно не мог его сдержать. Если она вдруг исчезала с поля зрения хотя бы на минуту, у меня внутри всё переворачивалось. Казалось, что её у меня заберут, украдут, что её снова ранят, и я не смогу ничего сделать.