Монгол. Черный снег

Глава 26

Я вернулся домой поздно. Слишком поздно, чтобы что-то чувствовать, кроме усталости. Голова гудела, как будто кто-то невидимый колотил по черепу молотом. В висках пульсировало. Мысли о Баторе, о грёбаном Ашаре и о том, куда всё это катится, тянули вниз, как якорь.

Открыл дверь, даже не включая свет. Шагнул внутрь и замер.

Тишина.

Не просто обычная, ночная тишина. Это была другая тишина. Она казалась плотной, как бетонная плита. Как будто в доме больше никого не было.

Я поставил ботинки в коридоре, слишком медленно, прислушиваясь к каждому звуку. Ничего. Ни единого шороха.

— Диана? — позвал я, но голос прозвучал глухо.

Ответа не было.

Что-то холодное, липкое поползло по спине. Инстинкт. Он всегда работает, когда дело касается чего-то неправильного. Когда что-то не так.

Я прошёл дальше вглубь дома, двигаясь почти бесшумно. Слишком много лет, слишком много грязной работы — я научился ходить так, чтобы даже пол не скрипел.

Кухня была пустой. Светильник не горел. Пустота.

Поднялся наверх. Прошёл по коридору. Воздух казался слишком тяжёлым, как перед грозой. Сердце начинало биться быстрее, но я не позволял себе паниковать. Когда я подошёл к двери её комнаты, она была чуть приоткрыта. Я толкнул её пальцем, бесшумно.

И тогда я её увидел.

Она стояла на подоконнике. Окно было распахнуто настежь. Ночной воздух шевелил её волосы, лёгкая ткань на плечах колыхалась, как парус. Она выглядела так хрупко, так… нереально.

На секунду я застыл, глядя на неё. Силуэт в свете луны, её обнажённые плечи, напряжённая спина. Моё сердце глухо ударило в грудь.

— Чёрт… — выдохнул я, едва слышно.

Это был не страх. Это был ужас. Животный, холодный ужас. Она стояла слишком близко к краю. Один шаг, и её больше не будет.

Я двигался быстро, бесшумно. Инстинкт. Чистая механика.

Через секунду я уже стоял за ней. Мои руки резко обхватили её за талию, и я дёрнул её назад.

— Ты что творишь?! — рявкнул я, едва удерживая её.

Она вскрикнула, неожиданно. Её тело напряглось, как струна, и она начала вырываться.

— Пусти! Пусти меня! — закричала она, но я только сильнее прижал её к себе, оттащив от окна.

— Ты с ума сошла?! Ты хочешь, чтобы я тебя потерял? — мой голос сорвался, грубый, злой.

Она развернулась ко мне, и я увидел её лицо. Её глаза были полны слёз. Они блестели в полумраке, как звёзды, которые сейчас должны были быть в небе. Щёки красные, губы дрожат.

— Я тебе обуза! — выкрикнула она, её голос был сорван, хриплый. — Ты этого не видишь?! Я только мешаю тебе, Тамир!

Её слова ударили в меня, словно вошли внутрь как лезвие. Глубоко, точно в самое сердце.

— Ты серьёзно? — я сжал её плечи, но не грубо, а так, чтобы она посмотрела мне в глаза. — Ты правда думаешь, что ты мне мешаешь?

— Да! — её голос сорвался. Она попыталась вырваться, но я не позволил. — Ты вечно занят, вечно думаешь о своих врагах, о своём прошлом, о чём угодно, но не обо мне! Я только обуза, только лишний груз!

Я не мог говорить. Она продолжала, её голос ломался, становился всё тише:

— Если ты не хочешь, чтобы я была рядом, скажи. Я уйду. Я просто уйду, и ты больше не будешь чувствовать эту чёртову ответственность за меня…

— Заткнись, — выдохнул я.

Её губы дрогнули, как будто мои слова стали для неё последней каплей. Она всхлипнула и попыталась отвернуться.

— Заткнись, Диана, — повторил я, но теперь тише. Мои руки опустились с её плеч, соскользнули вниз, на талию. Я прижал её к себе, крепко, так, чтобы она чувствовала моё дыхание.

Она подняла глаза, её лицо было слишком близко, что я видел каждую слезу, каждый мускул, дрожащий под кожей.

— Ты не уйдёшь, — сказал я, едва слышно. — Никогда. Ты слышишь меня? Никогда.

— Ты не понимаешь… — её голос был почти шёпотом, слабым, но я перебил её.

— Нет, Диана, это ты не понимаешь, — мой голос сорвался, я почувствовал, как мои руки сжимаются сильнее. — Ты думаешь, я могу жить без тебя? Ты думаешь, я позволю тебе уйти? Я сдохну вместе с тобой…Тебя не станет и меня не станет!

Её глаза расширились, но она не ответила. Я видел, как она пыталась осмыслить мои слова, но я не дал ей времени.

Я наклонился и резко накрыл её губы своими. Это не было мягким, осторожным движением. Это был взрыв. Гнев, страх, боль — всё, что крутилось внутри меня, вылилось в этот поцелуй.

Она сначала застыла, но через секунду ответила. Её руки поднялись, обвили мою шею, и её тело стало податливым, мягким в моих руках, она льнула о мне

Мир вокруг исчез. Остались только мы. Её губы, её тепло, её тихие всхлипы, которые растворялись между нами.

Когда я отстранился, наши лбы соприкоснулись. Мы оба тяжело дышали.

— Ты моя, Диана, — выдохнул я. — Ты всегда будешь моей. Поняла?

Она ничего не ответила. Только кивнула и уткнулась лицом мне в грудь. Её тело дрожало. Я обнял её, гладя по волосам, шепча:

— Никогда. Ты никогда не уйдёшь.

Я смотрел на её лицо, чувствуя, как моё сердце бьётся так сильно, что это почти больно. Слёзы ещё блестели на её щеках, губы дрожали, её глаза смотрели на меня так, будто я — единственное, что удерживает её на этой земле.

Поцелуй, который был резким, словно удар, стал мягче. Я убрал волосы с её лица, аккуратно, кончиками пальцев. Её кожа казалась горячей под моими ладонями. Она смотрела на меня, не моргая, и в этом взгляде было всё: боль, страх, надежда.

— Ты моя, — прошептал я, чуть касаясь её губ. — Ты всегда будешь моей.

Моё дыхание было тяжёлым, рваным, как будто я только что пробежал километры по раскалённой земле. Но я не мог остановиться. Не хотел.

Я взял её за руку, осторожно, словно боялся, что она исчезнет. Её пальцы были холодными, тонкими, но когда я их сжал, она ответила. Слабое, но уверенное движение.

Моя рука скользнула вверх, я осторожно коснулся её лица. Она чуть вздрогнула, но не отстранилась. Я провёл пальцами по её щеке, затем вниз, по линии подбородка. Я чувствовал каждую её неровность дыхания, видел, как её глаза закрываются, будто она отдаётся мне полностью.

Пальцы опустились ниже, к её шее. Тёплая, живая. Чувство того, что она здесь, со мной, было почти невыносимым. Моя рука скользнула дальше, к её плечам. Я провёл ладонью по её ключице, затем вниз, медленно, не отрываясь взглядом от её лица. Она чуть прижалась ко мне, будто искала убежище. Её дыхание стало громче, прерывистее. В это мгновение я чувствовал себя одновременно всесильным и слабым. Как будто она могла разрушить меня одним движением, но в то же время я держал в руках весь её мир.

Моя ладонь опустилась ниже, к её талии. Я провёл пальцами по изгибу, медленно, осторожно. Её тело откликнулось — она дёрнулась, будто от прикосновения тока, но не отстранилась. Напротив, её руки потянулись к моей шее, пальцы коснулись кожи.

— Диана… — выдохнул я, чувствуя, как моё тело напрягается, но я не могу остановиться.

Я медлил, борясь с самим собой. Страх того, что я сделаю что-то не так, что она передумает, сдавливал мне грудь. Но её пальцы, её губы, её тело, которое прижималось ко мне всё ближе трепетало.

Она подняла лицо, её глаза смотрели прямо в мои.

— Тамир, — прошептала она, её голос был слабым, почти как ветер.

И я больше не мог ждать. Я притянул её ближе, так, что между нами не осталось ни миллиметра пространства. Её тепло обжигало меня, но я хотел другого. Я хотел обжечь ее. Приподнял, посадил на стол, впился в ее губы, не давая опомниться. Рука прошлась по ее груди, сжимая и перекатывая маленький острый сосок через ткань ночнушки.

Мои губы снова нашли её. На этот раз медленно, но глубже. Её руки скользнули вверх по моей спине, и я почувствовал, как дрожь проходит через её тело.

— Ты моя, — снова прошептал я, почти теряя контроль. — И ты останешься. Всегда.

Мои губы двигались по её шее, осторожно, медленно. Я слышал, как она вздыхает, как её дыхание сбивается. Её пальцы сжались в моих волосах, а я чувствовал её вкус на языке — солоноватый, со слезами, но всё равно такой, что я не мог остановиться.

— Ты… даже не понимаешь, — выдохнул я, едва отрываясь от её кожи, чтобы хоть немного прийти в себя. — Даже не представляешь, что ты делаешь со мной.

Её глаза встретились с моими. В них была не только страсть. Боль, страх, упрямство — всё это смешалось во взгляде, который пронизывал меня до самого сердца. Она не отводила глаз, не убирала рук.

— Тогда покажи мне, — прошептала она.

Я закрыл глаза, пытаясь удержать себя от того, чтобы не потерять контроль. Каждое её слово, каждое движение было для меня испытанием. Я так долго держал себя в клетке, так долго запрещал себе хотеть её. Но сейчас? Сейчас я чувствовал, что не могу и не хочу останавливаться.

Опустил её на стол осторожно, словно она была фарфоровой, хрупкой. Она лежала передо мной, смотрела на меня с той же решимостью, с которой всегда смотрела, когда спорила или пыталась доказать что-то. Но сейчас это была другая решимость. Мои пальцы медленно скользили по её коже, изучали каждый изгиб. Она была настоящей, она была здесь. Я чувствовал её дыхание, слышал, как оно дрожит, когда мои губы касались её ключицы, её плеч.

Она тихо шептала моё имя, и это ломало меня больше, чем я мог представить. Я отодвинул полоску трусиков в сторону, провел пальцами по ее нежным складкам, раздвигая их, второй рукой я ласкал ее маленькие, упругие груди. Палец нежно теребил ее клитор, натирал, ласкал, слегка проскальзывая в дырочку набирая влагу и снова возвращаясь к узелку, который пульсировал у меня под пальцами. И вдруг я ощутил это…ощутил, как внизу у меня в паху что-то дернулось, наливаясь кровью. Напрягся…прислушиваясь, не переставая ее ласкать. Не думать. Никогда ничего не выйдет. Приговор уже вынесен. Только она. Я ласкал, облизывал свои пальцы и снова ласкал. Пока она не изогнулась, не забилась в оргазме, вышибаясь, распахивая ноги. Я увидел ее нежную розовую плоть и…у меня встал. С такой силой, что тянулись штаны. Встал, дернулся и тут же извергся спермой мне в трусы. Я выматерился, дергаясь от оргазма. Первого за два десятка лет. Стоял охреневший над ней, тяжело дыша и глядя на ее содрогающееся тело, на вздернутые груди, нежную плоть. Блядь…какая же она чистая и красивая моя девочка. Как же я хочу ее. Сердцем, душой блядь. Так хочу, что всего трясет