Монгол. Черный снег

Глава 35

Мы сидели на террасе старого дома Тамерлана, под серым небом Монголии. Вечерный ветер был холодным, но обжигал больше, чем успокаивал.

Молчание висело между нами. Тяжёлое. Словно пропитанное всем тем дерьмом, что произошло за последние дни. Я смотрел в сторону, куда-то за горизонт. Словно мог убежать глазами туда, где всё это перестанет меня преследовать. Где я смогу выдохнуть. Но вместо облегчения чувствовал только вес. Вес, который давил на грудь, на плечи, на каждый чёртов миллиметр моего тела.

Тамерлан молчал. Сидел напротив, медленно, с каким-то выверенным спокойствием потягивал чай из своей чашки. Ему, наверное, хотелось разрядить обстановку, но он знал: если начнёт говорить первым, я взорвусь.

Я был на краю. Даже не знаю, чего. Может, самого себя.

И когда он, наконец, заговорил, его голос прозвучал так ровно, что врезался в мою голову, как выстрел:

— Теперь твоя очередь, брат.

Я поднял глаза.

— Чего?

Тамерлан отставил чашку в сторону. Его взгляд был спокойным, но слишком прямым. Слишком острым.

— Я хочу, чтобы ты взял под своё руководство филиал в Монголии. Эти шахты будут твоими.

Я моргнул. Дважды.

— Что? — спросил я, как будто он сказал, что отдаёт мне весь чёртов мир.

Его лицо оставалось непроницаемым.

— Ты слышал. Это твоё.

— Нет. — Я качнул головой, резко, словно хотел сбросить эти слова с себя, как яд. — Нет, я… я не могу.

Моя грудь сжалась. В висках стучало.

— Это слишком. Я не заслуживаю этого.

Он прищурился.

— Почему ты так решил?

Я посмотрел на него, мой голос был пропитан горечью:

— Потому что я наёмник, Тамерлан. Убийца. Человек, который ломает всё, к чему прикасается.

Я поднялся со стула, начал ходить по террасе, не в силах сидеть на месте.

— Я разрушил больше жизней, чем спас. Я всё ещё вижу их лица, понимаешь? Тех, кого я убил. Тех, кого не смог спасти. Это… это всё я. Это вся моя грёбаная жизнь!

Тамерлан следил за мной. Спокойно, как будто я был грозой, и он просто ждал, пока шторм успокоится.

— И ты хочешь, чтобы я… я, блядь, стал кем-то вроде лидера? — я остановился, повернулся к нему. — Ты хочешь, чтобы я вёл за собой людей, как будто… как будто я достоин их доверия?

Он медленно поднялся, скрестил руки на груди. Его голос стал тише, но от этого только резче.

— Ты думаешь, я не вижу, что творится у тебя в голове, Тамир?

Я замер.

— Ты думаешь, что я не знаю, как ты рвёшь себя изнутри за каждую ошибку, за каждую жизнь, которую не смог спасти?

Его глаза впились в мои.

— Ты не просто выжил, Тамир. Ты доказал, что можешь быть сильным. Ты научился защищать других. Ты стал лидером, даже если сам этого не видишь.

— Лидером? — горько усмехнулся я. — Я? Лидером? Человек, который едва держит себя в руках?

— Да, ты, — его голос был твёрдым. — Потому что лидер — это не тот, кто идеален. А тот, кто знает, как справляться с адом. И ты, Тамир, прошёл через ад. И не просто выжил.

Я хотел возразить. Хотел сказать, что он ошибается. Но в его глазах была такая уверенность, такая чёртова уверенность, что слова застряли у меня в горле.

Он шагнул ко мне ближе.

— Ты думаешь, я делаю это ради тебя? Нет. Я делаю это, потому что ты доказал, что можешь. Ты готов, Тамир.

Я отвёл взгляд, чувствуя, как его слова разъедают меня изнутри.

— Это не подачка, — его голос стал тише, мягче. — Это ответственность. И ты готов её взять.

Я молчал. Мои кулаки были сжаты так сильно, что пальцы побелели. Я не мог поверить, что он говорит это мне.

— Почему ты так уверен? — выдохнул я, не глядя на него.

Тамерлан медленно положил руку мне на плечо.

— Потому что я видел, как ты борешься. И знаешь что, брат? Борьба сделала тебя сильнее, чем ты можешь представить.

Его слова повисли в воздухе, как тяжёлый груз. И я вдруг почувствовал, что этот груз становится моим. Я услышал её голос раньше, чем увидел, как она встаёт.

Тихий, чуть дрожащий, но полный решимости.

— Ты всё время думаешь, что недостаточно хорош, Тамир.

Я поднял глаза. Диана.

Она сидела на краю террасы, немного в стороне, пока мы с Тамерланом спорили. Я думал, что она просто наблюдает. Но она встала, её взгляд был твёрдым, а голос звучал так, будто он пробивал самую толщу стены, которую я возводил вокруг себя.

— Но знаешь, в чём твоя ошибка? — продолжила она, и её слова звучали всё сильнее. — Ты не видишь себя таким, каким видим тебя мы.

Мои кулаки сжались.

— Диана… — начал я, пытаясь остановить её.

Но она не дала мне закончить.

— Нет. Ты слушай меня, Тамир. Ты думаешь, что твои ошибки определяют тебя. Что твоя тьма — это всё, что есть в тебе.

Она сделала шаг ко мне. Я видел, как её руки дрожат, но она не останавливалась.

— Ты не только защищал меня, — её голос надломился, но она быстро взяла себя в руки. — Ты сделал меня сильнее.

Я почувствовал, как её слова проникают прямо в грудь, как удары, которые нельзя блокировать.

— Ты доверился мне, — сказала она, её глаза сверлили меня, заставляя смотреть. — И я хочу, чтобы ты доверился себе.

Она сделала ещё шаг, оказавшись прямо передо мной.

— Ты можешь справиться с этим, Тамир. Ты можешь справиться с чем угодно.

Моё дыхание стало тяжёлым. Я пытался найти в себе слова, чтобы что-то сказать, но не мог. Я смотрел в её глаза. Они были наполнены чем-то, чего я не видел раньше. Не просто верой в меня. Это была вера, которую я сам себе никогда не позволял.

Я отвёл взгляд.

Чувствовал, как Тамерлан стоит за моей спиной, молчит, давая ей говорить. Чувствовал, как моё сердце хочет рвануть наружу, как будто всё это слишком для меня.

— Почему вы… — я не мог выдавить из себя слова. Мой голос сорвался. — Почему вы оба думаете, что я могу?

Тамерлан сделал шаг вперёд, положив руку мне на плечо.

— Потому что мы верим в тебя и хотим чтоб ты был с нами, — его голос был тихим, но твёрдым. — И потому что ты ещё не понимаешь, какой ты сильный.

Я поднял глаза, посмотрел сначала на него, потом на Диану.

И её взгляд сказал мне всё.

Она не просто верила в меня. Она любила меня. Не за то, кем я хотел казаться. А за то, кто я был на самом деле.

— Хорошо, — выдохнул я, словно эта чёртова гора наконец упала с моих плеч.

Тамерлан посмотрел на меня с лёгкой улыбкой, но ничего не сказал.

Несколько дней спустя мы прибыли в шахты. Когда я вышел из машины, в лицо ударил сильный ветер. Степь была бескрайняя, суровая. А рядом, словно гигантский шрам на земле, тянулась огромная территория шахт.

Я стоял и смотрел. Огромные металлические конструкции, старые механизмы, шум работающих машин. Люди двигались, как муравьи, занятые своей задачей.

Я почувствовал, как тяжесть вернулась ко мне. Ответственность.

Теперь это моё.

Диана вышла из машины, подошла ко мне и взяла за руку.

— Это только начало, — сказала она, её голос был тёплым.

Я кивнул, но ничего не сказал. Вдалеке я заметил, как один из рабочих спускается к нам. Он был невысокий, крепкий, его лицо было загорелым и уставшим.

Он остановился передо мной, вытер руки о штаны и протянул ладонь.

— Спасибо, что приехали, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. — Мы давно ждали вас.

Я не сразу понял, что сказать. Его слова ударили глубже, чем я ожидал.

Я кивнул и пожал ему руку.

— Рад быть здесь, — выдавил я, голос всё ещё неуверенный.

Но в этот момент внутри меня что-то изменилось.

Я почувствовал, как что-то новое прорастает внутри. Уверенность.

Это теперь моё.

И я справлюсь.

Тамерлан вел машину медленно, слишком медленно, будто хотел дать мне больше времени, чтобы подготовиться. Но я только сильнее сжимал кулаки.

Мы ехали по узкой дороге среди бескрайних монгольских степей. Воздух был тяжёлым, давящим. Небо затянуто серыми облаками, словно само мироздание чувствовало, что нас ждёт.

— Всё в порядке, брат? — вдруг нарушил тишину Тамерлан, его голос звучал слишком спокойно.

Я не ответил.

Не потому, что не хотел говорить, а потому что не мог.

Эта поездка разрывала меня изнутри. Дед. Батыр. Человек, который по крови мне ближе всех, но которого я ненавидел больше, чем кого-либо.

Я помнил, как его имя всплывало в разговорах, как шёпот о нём проходил через наше прошлое. Батыр — гордый, сильный старик, который держал семью, бизнес, власть в своих руках. Но где он был, когда мне это нужно было?

Где он был, когда меня рвали на части?

Тамерлан остановил машину у дома. Красивого, величественного, огромного. Значит старик переехал в Монголию.

— Мы на месте, — сказал он и выдохнул, будто для него это тоже было испытанием.

Я медленно вышел.

На террасе сидел он.

Батыр. Старик. Простая одежда, посеревшие волосы, глубокие морщины на лице. В руках деревянная чётка, которую он перебирать пальцами с размеренной медлительностью. Он поднял голову, когда увидел нас. Его взгляд зацепился за Тамерлана, а потом он перевел его на меня.

Его глаза… Я ненавидел эти глаза. Они были добрые. Чёртова доброта в человеке, который бросил нас.

Батыр медленно поднялся.

— Я долго ждал этой встречи, Тамир, — его голос был глубоким, старческим, но уверенным. — И долго боялся её.

Я ничего не сказал. Просто стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на него.

Тишина повисла, но Батыр не двигался.

— Я знаю, что не защитил тебя, когда это было нужно, — продолжил он. — Я знаю, что ты видел в жизни слишком много боли.

Мои кулаки сжались.

— Но я прошу прощения за свои ошибки, — его голос стал мягче, и в нём появилась боль. — Ты сильнее меня, сильнее нас всех. И я горжусь тобой.

Пожалел о своих ошибках?

Эти слова звучали, как пощёчины. Я хотел разорвать эту тишину криком, обвинениями. Хотел спросить, где он был, когда я умирал. Когда каждый грёбаный день был адом. Но что-то внутри меня остановило. Его взгляд.

Он смотрел на меня так, как никто никогда не смотрел. Не жалость. Не страх. Не ненависть. Только боль. И сожаление.

— Подойди…

Я подошёл ближе. Медленно, словно боялся, что он оттолкнет меня снова.

Он положил руку мне на плечо.

— Теперь твоя жизнь в твоих руках, — сказал он. Его голос был тихим, но твёрдым. — Ты заслужил это право. Ты нашёл свой путь.

Я стоял, не двигаясь. Его слова звучали, как эхо. И вдруг на моё плечо опустился вес. Не тяжесть руки деда.

А ворон.

— Генрих! — воскликнул дед.

Я повернул голову и увидел чёрные, блестящие перья и глаза, смотрящие прямо в меня. Ворон словно изучал меня.

Батыр улыбнулся, едва заметно, но тепло.

— Он знает, что ты теперь хозяин. Это знак.

Я медленно поднял руку, провёл по его перьям. Ворон не двигался.

И в этот момент я почувствовал что-то странное. Пока что не прощение…но наверное какое-то принятие, что дед Батыр тоже моя семья. И этот Генрих.

А через несколько дней Батыр умер.

Он ушёл ночью, во сне, без боли.

Мы стояли у его могилы в степи. Холодный ветер играл с нашими пальто, шептал что-то на своём языке. Я держал Генриха на руке, его когти царапали кожу, но я не обращал внимания. Моя голова была пустой. Ни злости, ни ненависти, только странная тяжесть. Диана стояла рядом. Она не говорила ни слова, просто держала мою руку. Тамерлан стоял впереди всех. Его плечи были опущены, а лицо, всегда холодное и собранное, теперь казалось чужим. Он сжимал в руках чётки Батыра. Тархан обнимал его за плечи, но это не помогало. Я впервые видел Тамерлана таким. Разбитым. Рядом с ним стояла его жена, Вера. Золотистые волосы развевались на ветру, голубые глаза были полны слёз.

— Ты сделал всё, что мог, — сказала она, её голос был мягким, как утренний ветер.

Тамерлан только кивнул, и слёзы, которые он так старательно прятал, потекли по его щекам. Я посмотрел на Генриха. Ворон повернул голову, словно чувствовал, что я думаю.

— Ну что, брат? — прошептал я. — Кажется, теперь ты мой.

Генрих каркнул, будто соглашаясь. И я почувствовал, как часть моего прошлого уходит.