Моногамист

Глава 34. Стратегии и тактики

Случалось ли Вам вырывать из своей жизни страницу, чтобы переписать её заново? В 33 года я выдрал из своей судьбы полтетради.

Я знал, что сделаю это с того момента, как мы впервые обнялись с Лерой и провели ночь вместе в нашей постели. Я знал, чем всё закончится, но тянул до последнего.

С лёгкой руки моей законной супруги Ханны мне пришлось выйти из моего кокона умиротворённого спокойствия и беспечного дрейфа по реке жизни, в которую внезапно ворвалась и окопалась моя Лера.

Ханна разрушила нашу идиллию и заставила действовать.

В один из моих безмятежных, потерянных в безвременье дней, где я ежедневно креп физически, медленно, но уверенно возвращаясь к жизни полноценного мужчины, рано утром, на рассвете, мой смартфон высветил имя моей жены. Ханна спешила поделиться со мной новостями: у неё для меня есть пакет, курьер уже у входа.

За полтора года брака я ни разу не ссорился со своей женой, не высказывал и не выслушивал претензий, мы даже не выясняли отношений, когда я застал её в постели с прошлым из моего детства. Но в то утро я чётко понял, что меня ожидают неприятности. Конечно, в сравнении с тем, что мы пережили с Лерой в последние месяцы, это было полнейшей ерундой, но, тем не менее, в мире живых людей присланная женой посылка сулила мне большие проблемы.

Я и не подозревал о том, что моя распрекрасная жена подготовилась к разводу со мной ещё до того, как вышла замуж. Ну, допустим, многие фото из пакета действительно запечатлели мои интимные встречи с другими леди в то время, когда я был женат на Ханне, но снимки моих же загулов в ночных клубах, участие в оргиях в невменяемом состоянии — всё это происходило фактически до того, как я вообще познакомился со своей действующей супругой, однако было приобщено к «делу». Безусловно, судом в расчёт эти мои подвиги браться не будут, но «необходимое» впечатление обо мне всё же создадут.

Далее к посылке прилагалось письмо от жены:

«Милый, я слишком сильно дорожу тобой, чтобы отпустить и уступить другой женщине! Если ты всё же решишься на развод, в память о наших отношениях я хочу получить дом на острове, ты же знаешь, как сильно он мне нравится! Мне очень не хочется, чтобы Валерия, которая так много для нас сделала, увидела эти фото. Тайны ведь лучше хранить в семье, не так ли?

Целую, твоя Ханна.»

Она хочет дом. Лерин дом. Если бы она попросила просто деньги — я дал бы столько, сколько захочет, но она пожелала дом, прекрасно зная, чей он. Но главное, очень хорошо понимая, что этот дом значит для меня. Этот факт меня взбесил. И да, я помешан на этом доме. Я его не отдам.

Все вокруг меня думают, что мои жёны уходят от меня нищими — это неправда. Правда в том, что все они проиграли судебные процессы, которые сами же и затеяли, но газеты и мой адвокат не знают о том, что после того, как суды были окончены, а шумиха утихла, обе мои жены получили недвижимость и деньги. Несмотря на разногласия и недоразумения, эти женщины жили со мной, уделяли мне время, заботились, спали со мной, в конце концов. Каждой из них я дал то, что посчитал нужным и уместным.

W. E. Soundtrack- Abel Korzeniowski

Ханна стала первой, кого я всерьёз вознамерился действительно выгнать нищей. Её наглость переплюнула все предыдущие: Лерин дом я отдам только через свой труп, но даже в этом случае существует моё завещание, где он, а также почти всё, что у меня есть, завещано Валерии Волковой. Так я решил давно, и решение своё менять не намерен.

Первое, что я сделал — позвонил главе своей службы безопасности — Адаму Пинчеру. Пинча я не люблю за его методы, но в своё время один очень серьёзный человек сделал ему рекомендацию, вес которой оказался более существенным, нежели какие-то мои личные взгляды. В последние годы я стал замечать исходящую от Пинчера не только профессиональную опеку, но и какую-то иную, более похожую на отеческую. Несмотря на свой страх перед ним, порождённый скорее моей нелюбовью к насилию, я интуитивно полностью ему доверяю и именно поэтому в сложной жизненной ситуации звоню именно ему.

Выслушав меня, Пинчер изрёк следующие указания:

— Прощайся с Валерией, благодари за всё и отправляй домой. Жене скажи, что речи о разводе нет, а досье она может оставить себе на память.

— Пинч, я не могу сейчас так поступить с женщиной, которая вытащила меня с того света!

— Сынок, сколько шишек ты УЖЕ набил, не слушая моих советов? Ты запретил следить за своей женой опасаясь чего? Если бы слушал меня, сейчас у нас на руках были бы козыри, а так, играем с тем, что имеем. Распрощайся с ней таким образом, чтобы всё выглядело максимально естественно. Твоя жена обязана поверить в то, что разводиться ты не собираешься. Ну или есть другой вариант — мы просто прижмём её так, как ты не любишь. Выбирай.

Подумав, я позвонил жене:

— Ханна, я не собираюсь с тобой разводиться.

— Неужели?

— А с чего ты вообще взяла, что у меня могут быть такие намерения?

— Разве эта женщина, что вот уже больше двух месяцев живёт в твоём доме, не та самая загадочная любовь, имя которой ты шептал по ночам? Ну и, кажется, ты собирался любить её до гроба, если мне не изменяет память.

— Да, это она. Но со времени наших свадебных признаний ничего не изменилось: она замужем, имеет детей и счастлива в браке, а в ближайшее время собирается вернуться к семье и привычной жизни на другом континенте.

После долгой паузы:

— Значит, не разводимся?

— Ну я, по крайней мере, не собирался. Но, если ты настаиваешь…

— Я выходила за тебя не для того, чтобы разводиться!

Очень рвалось что-то вроде «Да, я как раз заметил это в тщательности твоей подготовки!», но благоразумие заставило меня сдержаться.

— Ладно, пока. На днях заеду к тебе. Ты не против?

— Нет, конечно. Ты же моя жена.

Дальше оставалось только ждать следующего шага от Ханны, но я и подумать не мог, что это будет жесткое нападение, призванное спровоцировать меня.

Пинч был бы мною доволен, но вся моя сущность поднялась против меня восстанием. Такого отвращения к самому себе и такой ненависти к своим же поступкам я, кажется, ещё не испытывал.

Сразу же после общения с женой и Пинчем я отправился с Лерой на традиционную утреннюю прогулку. Несмотря на моё желание максимально насладиться этими последними часами, проведёнными вдвоём, мне нужно было поговорить с ней. Я не был уверен в успехе того, что задумал, но на будущее мне захотелось вложить в её голову главное: чтобы она знала, как на самом деле важна для меня даже тогда, когда не живёт рядом, когда мы не видимся годами и каждый идёт своим собственным путём. В итоге, не придумал ничего лучше, как сказать ей о своём завещании и попросить принять эту мою волю. Я не люблю беседы на финансовые темы, особенно учитывая моё особое отношение к деньгам, но Лере тот разговор дался не легче, чем мне. Она сразу напряглась, нахмурилась и даже как будто расстроилась. Я уже очень хорошо понял, что она никогда не ждала от меня денег, другое ей было нужно, и как раз во имя этого другого я и делаю то, что делаю.

Ханна нанесла свой удар быстро и профессионально. Моя грубейшая ошибка в том, что я допустил ситуацию, где супруга приблизилась к Валерии на расстояние возможной беседы тет-а-тет.

— Тебе давно пора убраться отсюда! Я — его жена, и мне надоело терпеть тебя здесь! — бросает Ханна моей женщине в лицо.

— Терпеть меня?! Да тебя здесь не было ни разу, ни здесь, ни в госпитале, нигде! Где ж ты меня терпела? — отвечает моя наивная простота.

Дело не в тебе, Лерочка, не верь! Всё дело в твоём доме!

— Ну да, ты святая, все об этом только и говорят. Чудесное исцеление Алекса под названием «Валерия»!!! Ха-ха! Надеюсь, он хотя бы разок трахнул тебя? В награду, так сказать. Ну, в качестве оплаты за труды. Мы ведь с тобой знаем, КАК он это делает!

— Убирайся вон! — шипит моя фея, а у меня сердце сжимается от невозможности помочь ей в этой женской схватке…

Бедная моя Лера, ты не привыкла ведь к такому коварству, не так ли? Знакомься, дорогая, это реальный мир, в котором я живу! И это только начало!

Поспешив своей женщине на помощь, я не сразу понял, что угодил в уже расставленные сети и, тем самым, сделал ситуацию только хуже:

— Боюсь, убраться придётся тебе, ведь хозяйка здесь я, хотя ты, наверное, уже и забыла об этом, правда Алекс?

Обе они смотрят на меня, ожидая моей реакции. И как это ни парадоксально, обе ждут одного и того же: что я выгоню нахалку и провокаторшу Ханну. Безвыходное положение. На одной чаше весов моя честь в Лериных глазах и обычное человеческое достоинство, на другой — наше с ней будущее. У меня не было много времени на обдумывание стратегии, но я учёл то, что собираюсь сделать в будущем, и решил, что чести моей в любом случае в самое ближайшее время придёт конец, так что терять нечего, а наше с Лерой совместное будущее — единственное, что вообще волнует меня в этой моей, опять чудом уцелевшей жизни. Я уже пожил БЕЗ НЕЁ, и делаю свой выбор в пользу: «Пусть без чести и достоинства, но С НЕЙ!».

— Лера, я думаю, тебе действительно пора уже поехать домой.

Idenline — Together

В этот миг её мир рухнул. Всю боль её оскорблённых чувств, вопиющей моей неблагодарности, ран, нанесённых моим фальшивым безразличием, я почувствовал буквально кожей… Она горела так, будто меня облили кислотой.

Я знал, что наверху моя Валерия собирает свои вещи со скоростью, стремящейся к скорости света, я знал, что она покидает мой и свой дом, рыдая от боли, причинённой мною и моей дебильной женой, но сделать ничего не мог. Мы сидели с Ханной друг напротив друга и спокойно пили кофе, моя жена ждала от меня ошибки, но я не дал ей ни единого шанса.

Лерочка, милая, прости меня, но если ты увидишь те снимки — свидетельства моих «подвигов», ты никогда уже не сможешь быть со мной, а в таком случае во всём этом безбожном мраке, в котором ты прожила последние месяцы, не было никакого смысла!

— Ну что, перевозим вещи сюда? — продолжает свои провокации моя жена.

— Зачем?

— Как зачем? Будем жить здесь, в этом доме!

— Не будем, — отвечаю, делая свой первый глоток кофе за последние три месяца.

Лера не позволяла мне пить кофе и обычный чай, только травяной сбор для укрепления иммунитета, а также чай-мультивитамин… В Штатах таких сборов нет — это Лерина сестра Кира присылала нам их по Лериной просьбе. Она только уехала, а я уже так скучаю, всё внутри ноет от боли за её обиду на меня, но я уверенно и нагло смотрю в глаза своей супруге:

— Дорогая моя, надеюсь, ты понимаешь, что с этим домом у меня теперь связаны не самые приятные эмоции, так что мы его продадим в самое ближайшее время. Сегодня же я возвращаюсь домой — в нашу квартиру.

Ханна смотрит недоумевающе, затем меняет тон:

— Алекс, ты не понял?! Я хочу жить в ЭТОМ доме!

— Очевидно, ты вообразила себе, что собранное гнилое досье загонит меня в рабство? Ошибаешься, дорогуша. На твоё счастье насилие — не мой метод, иначе тебя бы уже не было. И это ты не поняла — этот дом будет продан, наш брак остаётся в силе до тех пор, пока один из нас не отправится в мир иной. Точка.

— И кто покупатель? Скорее всего ОНА!? А заплатишь за неё ты! За два года так и не понял, что я не дура?

Ещё какая.

— Не понял. И у тебя сейчас есть шанс доказать мне обратное. Кстати, ты совершенно напрасно так резво выпроводила мою «крайне удачную сиделку», как ты однажды выразилась. Тебе следовало сперва узнать у неё как, чем и когда кормить меня.

— Бог ещё не упразднил рестораны, закажешь еду на дом!

— Видишь ли, жена, тебе следовало бы знать, что мне, твоему мужу, категорически нельзя питаться подобным образом: только овощные и фруктовые пюре, всё свежеприготовленное, преимущественно брокколи и томаты, у Леры как раз имелся в арсенале 1000 и 1 рецепт. Но не расстраивайся, Тони проинструктирует тебя по поводу моей диеты, а Google поможет с вариациями блюд. Накормить меня проблема, тебе будет нелегко и затратно по времени, поэтому в ближайшие месяцы, пока я буду восстанавливаться, забудь о дефиле и показах.

— Ты в своём уме? Как я после этого вернусь в профессию? Кто меня возьмёт и куда?

— Речь не о годах, а лишь о нескольких месяцах, но для тебя и это не должно иметь значения, коль скоро твой муж болен, и ближе тебя у него никого нет. И я не всё озвучил: меня ещё нужно регулярно взвешивать, считать прибавку в весе и при малейшем отклонении корректировать диету.

— Ты издеваешься?

— Нет, я серьёзно. Даже очень серьёзно. Посмотри на меня! Разве я похож на здорового человека, способного самостоятельно о себе заботиться?

— Не похож, но для этих целей существуют сиделки, кухарки, медсёстры и прочие профессии. Тебе помочь с выбором подходящей кандидатуры?

— Сделай милость. Но…

— Что но?

— Но как же забота близких людей друг о друге?

— Мне казалось, мы с тобой очертили все границы и расставили все точки ещё в мэрии, не так ли?

— Когда мы с тобой женились, дорогая, мы говорили о свободном браке, но речи об освобождении от остальных супружеских обязанностей не было. Я был уверен, что если кто-то из нас заболеет и будет нуждаться в помощи, поддержке и заботе, то само собой разумеется, что второй всё это возьмёт на себя. Ведь люди для этого и заключают браки, чтобы помочь друг другу выжить в нашем агрессивном мире. Как ты считаешь?

— Найми сиделку, Алекс. У меня завтра показ в Нью-Йорке, мне вылетать через несколько часов. Значит, не разводимся?

— Нет. Я уже говорил.

— Ок, тогда пока! Увидимся! Поправляйся! — с этими словами жена легонько целует меня в щёку и покидает дом. А я закрываю лицо руками и пытаюсь осмыслить произошедшее, оценить потери, спланировать дальнейшие действия.

Vibrasphere — Breathing Place

Собираю себя в охапку и двигаю к Пинчу, машину водить уже могу сам, но утомляюсь слишком быстро, и постыдная слабость никак не проходит. Если бы Лера была со мной, я знаю, что вернулся бы в своё нормальное состояние очень быстро, но её теперь нет, и придётся выкручиваться самому.

При виде меня, опытный и повидавший многое Пинч с трудом скрывает свои эмоции:

— Алекс, зачем было ехать самому? Тебе что, мало проблем? Я мог спокойно выкроить время и заехать к тебе, мы бы всё решили!

— Пинч, у меня есть дело, которое я не могу откладывать на слишком долгий срок, каждый день — это удар мне под дых. Поэтому, пожалуйста, задействуй весь свой потенциал и убери эту женщину из моей жизни!

— Спокойно, Алекс! Нетерпение — не мужское качество! Ты меня удивляешь! Расслабься, подумай: где, как и за что мы можем её прихватить?

— Как бы хорошо я ни думал, она будет очень осторожна и, скорее всего, в ближайшие месяцы не совершит ни единой ошибки.

— Да, я знаю, но мы можем помочь ей.

— Как?

— Спровоцировать ситуацию, в которой она с лёгкостью допустит все необходимые нам промахи.

— Но это как-то… низко и нечестно!

— Хочешь быть честным? Так давай! Возвращайся в свою квартиру и живи там по совести со своей законной женой.

— Должен же быть какой-то иной способ, нормальный, человеческий!

— Ок, как выяснишь — сообщи. Мои методы тебе известны, и то, что я предлагаю — самый щадящий из всех возможных.

— Ладно, я понял тебя.

— В жизни всегда приходится делать выбор, сынок. И чаще всего он не такой лёгкий.

— Поверь, я знаю, что такое выбор…

Пинч откидывается на спинку кресла, закуривает одну из своих любимых сигар, долго выпускает дым, затем как бы невзначай бросает вопрос:

— Поедешь ломать её семью?

Я молчу, собираясь с мыслями, но потом понимаю, что молчание меня не спасёт:

— Ты всё обо мне знаешь? Все мои тайны, секреты, победы и поражения, желания и страхи?

— Я — твоя безопасность, Алекс. Это моя работа. И я вот, что тебе скажу: езжай и ломай!

Я поднимаю свои расширенные от удивления глаза на своего новоявленного наставника, ведь если что и ожидалось, то, скорее, порицание, но никак не поддержка в этом аморальном и по всему неправильном поступке.

Пинч выпускает очередное кольцо дыма и продолжает свою речь:

— Настоящий мужик никогда не отдаст своего. Но если уж так вышло, что отдал, пойдёт и заберёт СВОЁ обратно. Если понадобится, то выдерет зубами. Он, её муж, тюфяк и слабак, тебе будет легко. Вся его проблема — стержня нет. Найди его уязвимые точки и надави на все сразу — он отдаст тебе сам всё, что попросишь. Ты решил, кстати, что просить то будешь?

— Не просить.

— Верно, не просить, требовать, — усмехается довольный Пинч.

— Если ты о детях…

— О них.

— Я заберу её вместе с ними, вариантов нет.

— Это верно. Молодец. Не разочаровал. Именно так действует настоящий мужик.

— Считаешь, я настоящий?

— Считаю. И это искренне. Поверь, сынок, уважение Адама Пинчера заслужить не так-то просто. Там у них бизнес небольшой, оформлено всё на неё, она и директор, и бухгалтер, и поставщики на ней, ОН на подхвате. Подумай об этом, сделай так, чтобы и у него смысл жизни остался. Для тебя он абсолютно безопасен, мстить не будет точно, да и слишком слаб для этого, но если опустится на дно, она ведь рванёт и его спасать тоже, понимаешь?

— Да.

— Ну вот, нам проблемы не нужны, позаботься обо всём заранее.

— Понял. Когда ты с Ханной разберёшься?

— Если бы ты развязал мне руки, то уже через две недели был бы разведён. А так… ждём, пока твоя красотка проколется. Если что, поможем ей. Не переживай, через три месяца поедешь за своей Валерией. Три месяца протянешь?

— Постараюсь, но долго это.

— Твой выбор!

— Ок, понял, работай тогда.

— Алекс, ещё не всё: возвращайся уже к работе понемногу — компания твоя трещит по швам, этот твой заместитель плохо справляется!

— Он отлично справляется, но моя болезнь и всеобщее убеждение в том, что я уже на подходе в мир иной, нанесли ощутимый удар по акциям дочерних компаний.

— Неудивительно, эта компания — ты. Не будет тебя, не станет и её. Так что возвращайся, тебе ещё многое предстоит сделать, слишком рано собрался уходить. Ты очень сильный Алекс, такие люди — редкость, но у каждого силача есть своя маленькая слабость, которая способна уничтожить его раньше времени. Ты знаешь, свою слабость. Иди и сделай так, чтобы это твоё место больше не было уязвимым и незащищённым.

— Хватит уже об этом! Я всё знаю сам!

— Плохо знаешь! И ещё, я снова возвращаюсь к тому же: сколько повторять, купи вертолёт, пройди курсы, получи лицензию!

— Когда мне этим заниматься?

— Расставь верные приоритеты, сынок! Откинь в сторону то, что не первостепенно, сосредоточься на необходимом! Ты живёшь на острове, никакая служба спасения не доедет туда так быстро, как тебе, возможно, это понадобится, а ты собрался привезти туда семью, двоих детей, один из которых двухлетний. Ты понимаешь, что несёшь ответственность за них?

Эти слова заставили меня задуматься. Да, я всегда был против пафоса в образе жизни и её атрибутах, вертолёт упорно считал лишним, потому что люблю водить хорошие автомобили. Но Пинч смотрит на вещи с точки зрения безопасности, а я никогда не жил с детьми, и, вероятнее всего, понятия не имею о том, что действительно им необходимо, чтобы быть полностью защищёнными.

— Я понял тебя, подбери подходящую модель и адекватные курсы.

— Я сам научу тебя. На курсах не умеют управлять «птичкой» так, как умеет Пинч! — заявляет мой начальник безопасности с самодовольной улыбочкой.

— Ладно, составь тогда график занятий.

— Хорошо, мой секретарь скинет тебе план занятий на электронную почту. Я думаю, заниматься начнём недели через две. И…

— И?

— Ты очень худой, Алекс!

— Я знаю.

— Давай уже, приходи в себя, питайся лучше. Тебе многое предстоит сделать, накапливай силы.

— Услышал тебя, всё, бывай!

Пинчер обнимает меня по-отечески, и я немного шокирован: похоже, этот «сухарь» всерьёз переживал за меня… Да! Никогда не знаешь, чего ожидать от людей, и что за сюрпризы укрыты за их ужимками, масками, словами…

Koda — The Last Stand

Еду в офис. Моя команда с большим трудом скрывает ужас при виде моей худобы. Видели бы они меня месяц назад… Многие удивлены меня лицезреть — очевидно, слухи о моём выздоровлении ещё не дошли сюда. Решаю самые наболевшие вопросы, составляем с Хелен список моих встреч — забиваем график на 2 месяца вперёд. Люблю свою помощницу Хелен за то, что она одна из немногих не проявляет ко мне «интереса» — за эту роскошь я плачу ей зарплату в 5 раз выше средней по отрасли. Пробовал брать в помощники парня — он оказался геем… Для меня это был такой мощный стресс, что я решил: лучше барышни, стреляющие глазками и кладущие мне конфетки рядом с чашкой кофе, ежесекундно ловящие мои взгляды и улыбки (а в таких условиях работать, уметь сосредоточиться самому и заставить это делать других очень сложно), чем сексуальный интерес со стороны человека, имеющего такой же пол как у тебя, и, соответственно, такие же органы… Нет, я не гомофоб, я спокоен в этом вопросе, но только до тех пор, пока мужская рука не касается моей спины… Я против насилия, но иногда, бывает очень сложно сдерживать заложенную в тебя природой агрессию…

Так вот, Хелен — моя удача, она пришла на смену парню с нетрадиционной ориентацией, и я был ей так рад, что с трудом это скрывал, но когда она всем своим видом и поведением продемонстрировала свой исключительный профессионализм, я понял: эту девицу не отпущу никогда и ни за что. Поэтому регулярно повышаю ей зарплату. На сегодняшний день она зарабатывает больше, чем многие мои топ менеджеры. Наверное, у неё есть парень, и она его любит. Будем считать, что мне повезло. В поездках, где кроме рабочей, офисной среды часто приходится пересекаться в условиях быта — отсутствие сексуального интереса со стороны помощницы приобретает не просто огромное, а первостепенное значение.

Всё дело в том, что со времён моего киндергартена ничего не изменилось. Моя внешность всегда шагает впереди меня. Лишь спустя время после знакомства люди (и то не все) начинают видеть во мне личность, профессию, деловые качества, способности, но первое впечатление — это всегда секс. Я безошибочно определяю гомосексуалистов с первого брошенного на меня взгляда. На меня реагируют и всегда одинаково… Я безумно устал от этого. Я вынужден с этим работать, и на работе у меня облик тирана, а он даётся мне с большим трудом. Мне проще быть мягким в общении с людьми, особенно с женщинами. Я не умею повышать голос, но делать выговоры всё же пришлось научиться. Неадекватная строгость стала моим способом взаимодействия с коллективом, стеной, которая позволила закрыться от неуместного — стойкого сексуального подтекста в общении (ведь невозможно окружить себя только мужчинами, хотя непосредственно в моём коллективе их более 70 %). Цена этой стены — десятки увольнений за проявленный сексуальный интерес. Слишком много улыбок в мой адрес — увольнение, нежное поглаживание моей руки — увольнение, подарки, поиски моего внимания, а если не дай Бог сотруднице пришло в голову искать со мной встречи за пределами офисного здания, то не просто увольнение, а ещё и выговор. Жестоко, но спустя год мои сотрудники всё-таки поняли, что на работе мы ТОЛЬКО работаем. «Новеньких» инструктируют «старенькие» — щедро делятся сплетнями на мой счёт.

А сколько было «липовых» сотрудниц, которые приходили в мою компанию не за работой, а за мной! Большинство с модельной внешностью, такие же холёные как Ханна, и также убеждённые в своей неотразимости, а главное, в её особенности, и моей неспособности устоять перед их чарами… Никто из них не знает, как на самом деле я отношусь к физической красоте — я её ненавижу. Как и женщин, которые слишком глупы, чтобы понимать элементарные вещи: заливая мужчину с головы до пят своим чрезмерным вниманием, они лишают его интерес даже возможности проснуться, не то что вырасти в эмоциональную привязанность или чувство.

И вот теперь все они с ужасом смотрят на то, что чудом уцелело от моей физической красоты: худющее тело и синяки под глазами. Приятно видеть на их лицах шок! Даже очень приятно! Шок это лучше, чем упорное в своём постоянстве вожделение, когда ты себя ощущаешь уже не человеком, а секс тренажёром…

По приезду домой обнаруживаю свою домоуправительницу Эстелу:

— О, Эстела! Привет, ты-то мне как раз и нужна!

— Добрый день, мистер Алекс!

— Просто Алекс, сколько повторять! Послушай, ты не знаешь, что именно и как готовила мне Валерия, вы ведь вроде подружились?

— О, Валерия — замечательная, так хорошо было, когда она жила здесь! Очень плохо, что уехала! Очень плохо, мистер Алекс, что Вы отпустили её!

— Так надо было. Кстати об этом: примерно через три месяца ты мне нужна будешь здесь постоянно. Жалованье умножай на десять.

У Эстелы шок. Да, сегодня я щедро всем дарю сюрпризы, и самой первой его получила моя Лерочка.

— Эстела, через три месяца в этом доме будут жить дети, нужно всё подготовить, я дам тебе банковскую карту и попрошу обо всём позаботиться, потому что у самого меня детей никогда не было, и мне очень сложно представить, что им может понадобиться.

— Что это за дети?

— Это Лерины дети, но с того момента, как они переступят порог этого дома, ты можешь смело считать их моими детьми. Понимаешь?

Эстела расплывается в довольной улыбке с примесью лукавства и торжества:

— Значит она вернётся… А как же её муж? — к этой фразе добродушная Эстела добавляет ещё и контрольный выстрел взглядом, посланным искоса и исподтишка.

— Ну, что муж… Муж объелся груш!

— Вот это правильно! — торжественно заявляет ярая католичка, расставившая мне по всему дому статуэтки девы Марии.

Чёрт возьми, ну хоть кто-то собирается осуждать меня за планируемое чудовищное разорение чужого гнезда? Нет, я никогда не пойму этих людей…

— Так что там с моим питанием? — спрашиваю.

— Вы не разберётесь. Много всего нужно знать и уметь, диета тоже должна соблюдаться. Я это возьму на себя. Буду с утра всё готовить и оставлять в контейнерах, а Вы только разогревать будете.

— Видишь ли, Эстела, мне нужно какое-то время до развода пожить с Ханной в даунтауне. Сможешь приезжать туда?

— Смогу, но… Нехорошо это! Ох, как нехорошо! Нельзя с Ханной жить, не к добру это! Нехороший она человек…

— Сам знаю, но сейчас так нужно. Эстела, я на тебя рассчитываю.

— Хорошо, я всё сделаю, как надо!

Обнимаю её и целую в щёку, иногда мне кажется (или же просто очень бы этого хотелось), что Эстела моя бабушка, или добрая тётя… Родни мне не хватает, и всегда не хватало, большой дружной семьи…

— Через три месяца в этом доме, за которым ты присматривала все последние годы, наконец, появится жизнь… И это будут не просто жильцы, а настоящие, те, для кого он и был построен. Всё-таки я не зря хранил его, защищал от посягательств жён, друзей и приятелей!

Эстела улыбается мне в ответ, поощряя мои намерения и убеждённость в том, что я всё делаю правильно.

Пинчер — человек военной закалки, выучивший многие жизненные уроки, большая часть которых не жалела для него жестокости в своём стремлении донести истину. Пинчер, как никто, знает цену данного слова, поэтому пустых обещаний не раздаёт.

Alt-J (∆) — Taro

Спустя два месяца Ханна буквально ворвалась в мой кабинет, сбив с ног мою помощницу Хелен, разбив вазу с цветами и вывернув на огромный белый ковёр мою чашку с цветочным чаем — Лера приучила меня не пить кофе, и я всё ещё пользуюсь её запасами.

— Ты, ублюдок, нечестно играешь! — заявляет мне Ханна, одновременно швыряя на мой стол оранжевый конверт с фото и флэшкой, содержащей видео, собранного на неё компромата.

Всё, что там спрятано, я видел, но не рассматривал слишком усердно: когда застаёшь свою жену в своей же постели с человеком, который стал для тебя врагом, ничто больше уже не способно тебя удивить или же потрясти. Грязные фото и видео не менее грязных и глупых подвигов моей, уже почти бывшей, жены. Но судя по реакции Ханны, Пинчер не дождался от неё собственных ошибок и сделал всё возможное, чтобы помочь моей обречённой супруге совершить их. Это подлость, но, увы, есть сроки.

Столько ярости и презрения, сколько сегодня, я не видел в глазах своей жены ещё ни разу. Отвращение видел, когда болел и продолжал жить с ней, когда она вернулась из Нью-Йорка два месяца назад и увидела меня без одежды, брезгливо бросив: «о Боже, какой ты худой, смотреть страшно!», но вот такой злобы она ещё не демонстрировала.

— Что в твоей жизни имеет для тебя наибольшую ценность, Ханна?

— Моя работа.

— Женщина, которую ты обидела — самое дорогое, что у меня есть. Если она увидит эти фото, я лишусь того, без чего моя жизнь потеряет всякий смысл. Я очень расстроюсь и, скорее всего, захочу и тебя лишить твоего смысла жизни, понимаешь?

— У тебя нет ни чести, ни достоинства!

— С некоторых пор, заметь. Тяжело держать лицо, когда тебя окружают стервятники.

— Мужчина не должен так грязно играть!

— С некоторых пор я живу по принципу: «Вижу цель, не вижу препятствий».

— Оставь мне хотя бы квартиру!

— Аннулируй своё исковое заявление и откажись от всего. Пентхаус в даунтауне останется за тобой. Но это должно быть втайне.

— Почему?

— Не хочу, чтобы на меня охотились, как на щедрого мецената. Я начинаю спокойную, тихую, размеренную и полноценную жизнь в семье. Мне стрессы не нужны. Женщины тоже.

С этими словами демонстрирую документы на недвижимость, оформленные на Ханну и подписанные моей рукой.

— Любые вопросы можно решить мирным путём, но важно ставить перед собой адекватные цели и задачи. Ты замахнулась на то, что в принципе не могло стать твоим — отсюда твои проблемы и разочарования. Давай расстанемся если не друзьями, то, по крайней мере, хотя бы не врагами.

— Бракоразводные бумаги у тебя?

— Пожалуйста, — протягиваю заветную папку, подготовленную ещё два месяца назад: я всё же наделся, что Пинчер найдёт возможность утрясти это дело быстрее.

Ханна пробегает глазами документы, не сулящие ей ничего хорошего.

— Ручку дай! Чем подписывать? — рычит она.

Получив необходимый инструмент, она нервно ставит свою размашистую подпись на каждом листе нашего покойного брака.

— Надеюсь, судьба тебя накажет за это! — бросает она, уже покидая мой офис.

— За что? — интересуюсь я.

— За неблагодарность!

— Да, я всё помню. Я ничего не забыл. Ты, Ханна, вытащила меня из дерьма в обмен на деньги, связи и секс. Но ты ведь всё получила, не так ли?

— Я люблю тебя, идиот! — бросает она напоследок сорвавшимся голосом, и я пребываю в прострации…

Оказывается, любить можно по-разному! Как Лера и Наталья — заботясь и оберегая, как Ивонна — жертвуя своим здоровьем, как Ханна — эгоистично подчиняя всё вокруг своим целям и потребностям. Почерк разный, но написано одно: «Люблю!».