Глава 2

– Да, мам. Все хорошо. Правда, – успокаиваю расстроенную родительницу.

Она очень хотела приехать сегодня вместе с отцом, чтобы поздравить меня и отметить такое важное событие, но из-за его работы не вышло. Быть главным инженером проекта – значит отвечать за все, даже за то, что тебя особо не касается.

– Хорошо. Может, нам удастся вырваться на выходные.

– Это совсем не обязательно. Я же уже не ребенок, – усмехаюсь, вспоминая, как мы ругались последние полгода из-за моего переезда сюда.

Наши дискуссии, конечно, сложно назвать чистыми ссорами. Не было ни криков, ни обидных слов, ни жестких запретов. Но чуть ли не каждый день мне приходилось доказывать, что я смогу со всем справиться самостоятельно. Что готова к взрослой жизни и способна нести ответственность за себя и свои действия. Я училась только на отлично, много рисовала, занималась музыкой, была самой примерной дочерью, помощницей для родителей и никогда – разочарованием. Четыре года я думала только о том, что должна во что бы то ни стало вернуться домой. Говорят, что дом там, где твоя семья, но для меня именно это место и этот город ассоциируется с теплотой и уютом. Не знаю… Это просто какое-то внутренне чувство умиротворения и спокойствия, когда я здесь. Не могу сказать, что каждый день приходилось наступать себе на горло ради того, чтобы уехать, но все шальные и безумные решения, свойственные подросткам, мой мозг сразу отметал, как не соответствующие образу «идеальной дочери».

– Для нас…

– Знаю-знаю. Я всегда останусь ребенком. Но я в порядке. Тебе не о чем волноваться.

– Конечно. Ты же у меня умничка.

Нужно заканчивать разговор, пока мама не расплакалась в очередной раз. Мы достаточно близки, и это расставание – огромное испытание для нашей семьи в целом, но им нужно дать мне возможность повзрослеть по-настоящему.

«Это твоя жизнь, все решения принимать только тебе. Просто выбери дорогу и никуда не сворачивай.» Эти несколько слов, сказанные давным-давно человеком, от которого я совсем не ожидала поддержки, до сих пор звучат в мыслях, как только начинаю сомневаться в правильности своего решения. Но оно мое, а значит, точно правильное.

– Созвонимся завтра, мамуль. Я вас с папой очень люблю.

– И мы тебя, кнопочка. Пока-пока.

Кладу телефон на диван и прижимаю колени к груди, оглядывая гостиную, которая выглядит чисто и ухожено, но уже совсем не так, как раньше. Нет моих первых картин на стенах, а портретный снимок бабушки и дедушки не стоит рядом с телевизором. Родители говорят, характером я похожа на деда – слишком много мыслей в голове, мешающих сосредоточиться на чём-то одном, и безумно доброе сердце, зато пшеничный цвет волос и длинная шея достались от бабули. Я по ним безумно скучаю, ведь родителей отца не стало ещё до моего рождения, и у меня была только одна любящая пара взрослого поколения, которая баловала свою любимую внучку.

Продолжаю путешествовать взглядом по комнате, отмечая дыры прошлого. На кресле не лежит мамина шерстяная шаль, а у окна не хватает ее пианино. Она всегда любила открывать форточку, перед тем как садиться играть, говорила, что ветер – лучший слушатель. Я любила наши семейные вечера. Любила давать концерты, когда сама научилась играть, или устраивать картинные галереи из своих работ, собранных за неделю.

И так с каждой комнатой. Чисто и пусто. Но это ведь поправимо. Я смогу наполнить эту квартиру новыми воспоминаниями. Вдохнуть в нее новую жизнь. Хорошо все-таки, что мне удалось убедить родителей не продавать ее. Не представляю, как бы жила в другом месте. Слишком много всего хранят эти стены.

Достаю из сумки первую попавшуюся тетрадь и карандаш, валяющийся на дне. Хочу попробовать нарисовать гостиную такой, какой мне показывают ее детские воспоминания. Точки. Множество точек красуются в центре каждой клетки. Листаю тетрадь, удивляясь, что кто-то потратил столько времени на это. Каждый лист и каждая клетка. А я ведь знаю, кому принадлежит эта затасканная вещь. И как его еще не выгнали, за такое отношение к занятиям? Мор сейчас должен быть…на третьем курсе, если я не ошиблась в расчетах. Интересно, на кого он учится?

Карандаш порхает над бумагой. Длинные и короткие штрихи скрывают точки и границы клеток. Небрежная прическа, мягкие и плавные черты губ. Еще мгновение и на меня смотрят глаза, которые даже в карандашном наброске кажутся живыми и одновременно мертвыми.

Звонок в дверь отвлекает меня от разглядывания собственного творения и ненужных мыслей о том, кто на нем изображён. Захлопываю тетрадь и прячу ее под диван, сама не понимая, зачем. Еще один перезвон колокольчиков отражается от стен. Странно. Вообще-то я никого не жду. Может, соседи? Смотрю в глазок, и улыбка растягивает губы. Отмыкаю все защелки, и на пороге появляются Лина и Лера с озорным блеском в глазах.

– Как вы… – начинаю говорить я.

– Очень опрометчиво с твоей стороны было называть нам свой адрес, – перебивает Лина усмехаясь.

– Сегодня вроде как праздник. Не могли же мы оставить тебя одну, – произносит Лера, толкая ногой пакет, который держит ее подруга, и в нем что-то подозрительно звенит.

Не сказать, что я любитель алкоголя, но сегодня ведь и правда праздник. Думаю, можно расслабиться чуток.

– Проходите, – жестом приглашаю своих неожиданных гостей внутрь.

На кухне небольшой стол, укрытый новой цветастой скатертью, мгновенно преображается: фрукты, коробка шоколадных конфет, пара бутылок шампанского и пирожные. Девчачий рай.

– Ты представляешь, пришлось три магазина обойти, – пыхтит Лера, мучая первую бутылку.

– Все потому, что тебе на вид лет десять, – смеется Лина и, забрав у подруги шампанское, открывает его в два счета с громким хлопком и дымком из горлышка.

– Нам, вообще-то, обеим есть восемнадцать. А еще, я старше тебя. На два месяца и четыре дня, – Лера показывает язык и протягивает бокал.

Лина качает головой, прицокивая, и наливает игристое вино, запах которого разносится по комнате, создавая действительно праздничную атмосферу. Шампанское – единственный алкогольный напиток, который мне нравится. Не то что бы я их вообще много перепробовала, но из тех, что довелось, он самый вкусный. Подношу свой бокал к бутылке, но Лина убирает ее, строго глядя на меня.

– Сколько тебе лет? – спрашивает она.

– Семнадцать. В марте следующего года будет восемнадцать, – произношу, заметно поникнув. Я привыкла быть младше всех, но эти вечные указки на возраст порой раздражают.

– Да я шучу, – Лина наполняет мой бокал, а затем и свой. – Ну что? За лучшие четыре года, что нас ждут впереди?

– Может, не будем так далеко заглядывать? – предлагает Лера. – Давайте хоть первый семестр переживем.

– Давайте тогда хотя бы завтра, – вставляю свое слово.

– За прекрасное завтра, которое станет началом прекрасного семестра, который будет первым, но не единственным за следующие четыре года, – подводит итог Лина, собирая в кучу все, что мы сказали. Звучит и в самом деле как прекрасный тост.

Звон бокалов, удачно найденных мной сегодня в одной из коробок, оставленных здесь, разносится по комнате, наполняя ее дружеской и оптимистичной энергией. Это действительно отличное начало чего-то большого и неизвестного. Новая жизненная ступенька. Главное, не оплошать.


Второе сентября уже не такое волнительное и торжественное, как первое, но в универ меня все равно провожает госпожа Нервозность. Надеюсь, эта дамочка вскоре оставит меня в покое, потому что уже порядком поднадоела. Хорошо, что идти совсем недалеко, это еще один плюс моей квартиры. Всего два квартала, и я на месте. Улица Просвещения приводит вновь к огромным мраморным ступеням, которые заполнены студентами. Все они спешат на любимые знания. Ну… Может, и нет, конечно. Но, по крайней мере, они пришли к первой паре, а значит, уже молодцы.

Внутри главного корпуса сразу замечаю толпу, скопившуюся возле доски объявлений. Над их головами висит портрет светловолосого улыбающегося паренька и… Черная лента на уголке моментально делает фотографию поблекшей, а улыбку парня обреченной и печальной. Что случилось с ним?

– Вот ты где! – Лера обхватывает меня сзади за плечи.

– Привет, – отвечаю, продолжая пялиться на фото и вслушиваясь в тихий ропот переговаривающихся студентов, чтобы уловить суть.

– Уже год прошел. Даже не верится, – произносит Лера тихонько, становясь рядом со мной.

– Что произошло? – спрашиваю я, поворачиваясь к ней.

– Это Миша Леванов. Он… – Лерка опускает голову, такое ощущение, что эти воспоминания причиняют ей физическую боль. – Ты знаешь, никто и представить не мог, что он способен на такое… Миша спрыгнул с крыши.

Новость, как удар по лицу. Понимаю, что подобное происходит довольно часто, но эта выходка никак не может уложиться в моих мыслях. Мозг просто отказывается принимать эту данность. Никогда не смогу понять, что такого может подтолкнуть человека к суициду. Жизнь – самое ценное, что у нас есть. Все можно исправить. Все, кроме смерти.

– Эй! Я вас уже обыскалась, – Лина подходит к нам и обеспокоенно заглядывает в глаза, сначала Лере, потом мне. Понимание отражается на ее лице, когда она замечает, куда мы смотрели. – Удивительно, какими несчастными могут быть люди, которые выглядят самыми счастливыми, – произносит с болью в голосе и глядит на доску объявлений.

– Вы его знали? – спрашиваю я.

– Мой бывший парень был с ним в одной команде по баскетболу. Мы виделись на играх и несколько раз тусили одной большой компанией. То, что случилось год назад, стало неожиданностью для всех.

Лина хватает за руки меня и Лерку, которая, кажется, вовсе покинула нашу реальность, и тянет к пропускному пункту.

– У нас сегодня четыре пары. Это будет длинный день, – говорит она, тяжело вздыхая.

Бросаю последний короткий взгляд на фотографию Миши, и сердце обливается кровью. Баскетболист. Молодой и красивый парень. Что же заставило такого, как он, оборвать еще толком не успевшую начаться жизнь? Ведь все было впереди. Было…


***


Лекция по теоретической механике у третьего курса Электромеханического факультета по обычаю начинается с переклички. Студенты вяло отзываются на собственные фамилии и снова погружаются во всеобщий транс. Эта группа сегодня точно лишена какого-либо настроения. События годичной давности давят и делают атмосферу мрачной и скорбящей. Воспоминания того дня еще не выветрились из сердца каждого сидящего здесь. Миша был для многих из них не просто одногруппником, а другом и верным товарищем. Но один человек сегодня даже не появился в университете и не может разделить с остальными эти гнетущие и печальные чувства. Тем более то, что ощущает он, несравнимо с всеобщей скорбью.

– Морев, – громко произносит лектор, но ответа не следует. Пожилой мужчина осматривает аудиторию, ища взглядом одного из своих лучших студентов, но при этом ужасно безответственного. – Ну надо же. С первой пары решил прогуливать, – ворчит профессор и продолжает перекличку, отметив для себя провести беседу с этим несносным парнем, как только представится возможность.


Ультрамариновый «Форд фокус» несется по дороге мимо ГРЭС, выпускающей в серое утреннее небо белые клубы, будто ее главной задачей является производство облаков, а не электроэнергии. Саша крепче сжимает руль, уезжая все дальше от места, которое по-настоящему хочет посетить. Нельзя. Сейчас есть огромная вероятность встречи с родственниками Леванова или друзьями, а он не в состоянии спокойно смотреть им в глаза. Ветер беснуется в салоне автомобиля, врываясь из четырех открытых окон. Он хлещет по лицу водителя и пытается забрать скверные мысли, но тот их не отдает. Он никому их не отдаст. Это память.

Всепоглощающая боль и пожирающее чувство вины… Все это он заслужил. Все это ничто по сравнению с тем, что он сделал.

Звонок мобильника еле слышен за завыванием ветра, но тихая мелодия все-таки дотягивается до ушей. Морев глядит на экран, стискивая зубы. Он бы рад не отвечать, зачастую именно так и поступает, но она – исключение. Так всегда было.

Саша жмет на иконку зеленой трубки и прикладывает телефон к уху, не произнося ни слова.

– Сань, привет. Знаю, ты не хочешь говорить. Я просто… – доносится приглушенный девичий голосок. Она плачет. Саша знает ее слишком хорошо и улавливает малейшие колебания в голосе. – Пожалуйста, только не делай глупостей. Ты не ви…

Морев бросает трубку, отшвыривая телефон на заднее сидение, и выжимает педаль газа на максимум.

Ничего нельзя уже изменить. Никакие слова не помогут исправить то, что произошло год назад.


***


Дни первой учебной недели пролетают, кажется, как пара минут. Единственное место, где время для меня останавливается – это та самая дедушкина скамейка. Прихожу каждый вечер, чтобы просто зарядиться и действительно ощущаю прилив сил, глядя на пять корпусов, стоящих вокруг огромного зеленого стадиона. Слой краски на скамье стал значительно толще, а цвет сменился с коричневого на бордовый. Я сама тоже стала другой: старше, надеюсь, умнее, меньше плачу, больше размышляю. НПИ (прим. автора: Новочеркасский Политехнический Институт) – мой Хогвартс, мой Кембридж. У всех, наверное, есть место силы. Место, где ты чувствуешь себя настолько гармонично, будто являешься его неотъемлемой частью. Вот это – мое.

Возможно, это все больше какая-то детская привязанность. Ведь есть учебные заведения гораздо престижней, да и моя специальность здесь совсем не ведущая. Можно было поступить в какой-нибудь институт культуры, но… Чувствовала бы я там себя так? Не думаю.

Достаю тоненький альбом и карандаш, чтобы сделать набросок. Сегодня моей целью будет только небо, верхушки деревьев и край крыши. Доказательство того, что я взлетаю все выше.


Суббота и вовсе выдается очень суматошной и стремительной. Огромное количество новой информации и новых людей перемешались в голове и ни в какую не хотят становиться ровными рядами. Это знак. Знак, что пора отдохнуть.

– Слышали новость? – Лина, ставшая старостой группы и из-за этого получившая кучу обязанностей и поручений, подбегает к нам с Леркой с восхищенно распахнутыми глазами. Что же такого ей могли сказать в деканате, отчего она чуть ли не светится от счастья?

– Какую? – спрашиваю я, потому что Лера увлечена перепиской с каким-то парнем и разумом совершенно отсутствует в университете.

– Посвящение в первокурсники будет сегодня. Университетские автобусы отправляются через два часа, а третью и четвертую пару отменили, – произносит Лина, пританцовывая и сверкая восхищенным предвкушением в темных глазах.

– Университетские автобусы? – удивленно спрашиваю, вспоминая, что обычно эта веселуха проходила в роще на въезде в город, и добраться туда можно и на обычном автобусе.

Да-да. Это то самое событие, о котором знают все, вне зависимости от того, учишься ты здесь или нет. Посвящение в первокурсники – самая крупная и отвязная вечеринка в году. Никто не хочет ее пропускать. Никто, кроме меня.

– В этом году празднование будет на Дону. База НПИ в нашем распоряжении. Лера, поехали. Нам нужно успеть сгонять домой за купальниками, – Лина тормошит подругу. – Насть, встретимся на порожках главного через полтора часа.

– Эм… Я наверное не…

– Что? – Лера возвращается со своего Марса и возмущенно хмурит брови, глядя на меня. – Мы едем все вместе. Ты не можешь это пропустить. Начало студенческой жизни…

– Все-все, – останавливаю этот гневный поток, смеясь и вытягивая руки перед собой. – Через полтора часа на порожках.

Наверное, и правда пора выползать из своей раковины. Когда начинать наслаждаться молодостью, как не сейчас? Слишком долго я откладывала этот момент, стараясь быть чересчур ответственной и осторожной. Возможно, стоит немного расслабиться. Мне не обязательно бросаться сразу во все тяжкие, я останусь все той же примерной девочкой, просто немного вышедшей из зоны комфорта. Хотя, сама точно не знаю, где заканчивается эта зона. Вот как раз и выясню.


Сказать, что нас много – очень большое преуменьшение. Очень и очень. Четыре автобуса в три рейса и бесчисленное количество машин. Праздник ведь не только для первокурсников, само посвящение устраивают старшие курсы. Профком и ребята-активисты всё организовывают, и в итоге выходит отпадная вечеринка. Ну, так говорят, по крайней мере.

База университета на берегу реки Дон напоминает мне летний лагерь. Куча вразброс построенных фанерных домиков разных цветов. Красили их, наверное, давно, потому что проплешины облупившейся краски видны практически на каждом.

Деревянные старые беседки, а кое-где просто столы с лавками. На полянке возле въезда натянута волейбольная сетка, а в противоположной стороне, за единственной асфальтированной дорогой на территории, спуск на пляж. Но все это не самое главное.

Воздух. Природа. Атмосфера веселья и предвкушения чего-то грандиозного и взрывного. Вот что заставляет всех непроизвольно улыбаться, оглядываясь вокруг и помогая выгружать коробки и пакеты. Кажется, организаторы продумали действительно все, даже деньги успели собрать со всех, кто поехал. Напитков и продуктов накуплено на маленькую армию. Впрочем, наверное, так и должно быть, учитывая количество народа.

Следующий час мы обустраиваем пространство, перетаскивая столы, стулья, лавочки и мангалы, и расселяемся по домикам. Первокурсниками строительного факультета командует звонкоголосая третьекурсница по имени Аня. И могу сказать, что у нее определенно талант. Нас около пятидесяти человек, но она в два счета всех распределяет по группам и находит жилье без особых претензий со стороны заселенцев. Нам с Лерой и Линой достается небольшой двухкомнатный домик на шестерых, поэтому еще три девушки становятся нашими соседками. Они выглядят довольно дружелюбно, так что не думаю об этом, как о какой-то большой проблеме.

Оставив вещи в комнате, выхожу обратно на улицу, в надежде немного осмотреться. Я была на Дону, и не раз, но не здесь.

– Ну и жара, – Аня стоит, наклонившись вниз и собирает свои густые вьющиеся волосы цвета темного шоколада в пучок резинкой-пружинкой.

– Это все потому, что я рядом, – говорит темноволосый парень в красной борцовке, открывающей сильные накаченные руки, подходя к ней сбоку.

– Ну не без этого, – кокетливо произносит Аня, вскидывая голову и заглядывая ему в глаза. Парень подается чуть вперед, но девушка резко хлопает его по животу и заливается победным смехом. Кажется, она его подловила.

Парень внезапно хватает ее под коленки и перекидывает через плечо под протяжный визг, но их игра прерывается, потому что они замечают замершую неподалёку меня. Собираюсь ретироваться, пока ситуация не стала еще более неловкой, но звонкое «привет» меня останавливает. Коротко кивнув, наблюдаю, как Аня снова оказывается на своих двоих, а «красная борцовка» озорно глядит на меня, будто я действительно застукала их за чем-то неприличным, но ему даже нравится это.

– Как тебя зовут? – спрашивает Аня, подходя ближе.

– Настя.

Она щурит глазки, зелень которых только приумножается из-за окружающих нас деревьев, и закусывает щеку изнутри.

– О, нет! – вскрикивает парень и обнимает Аню со спины, прижимая к себе. – Беги, пока я ее держу. Отблагодаришь потом.

Непонимание не дает мне даже с места сдвинуться. Да что здесь происходит?

– Отвали, Вит, – Аня бьет его локтем под ребра. – Настя, Настюша, Стюша… Точно! Стю. Ты будешь Стю.

Хлопаю глазами в недоумении. Что она несет?

– Поздно, – произносит тот, кто только что был назван Витом. – Я Витя, – он протягивает руку, которую я несмело пожимаю. – А эта сумасшедшая привыкла коверкать чужие имена.

– Я не коверкаю, а сокращаю. Просто по-другому не могу их запомнить, – усмехается Аня.

Она выглядит такой милой и доброй. Такое бывает не часто, но я прям чувствую, что мы поладим. От нее буквально исходит позитивная энергетика, моментально располагающая к общению.

– Тогда ты… – произношу задумчиво, – Эн?

Аня широко улыбается, довольно глядя на меня. Мы определенно поладим.


Лагери разбиты по факультетам и каждый из них начинает заниматься подготовкой к вечеру. Девчонки режут овощи и строгают бутерброды для перекуса, а мальчишки колдуют над мясом и жгут костры, периодически сменяя друг друга, чтобы сходить окунуться в реку. Солнце нещадно палит, но как только оно скроется, сразу же станет прохладно. Осень даст о себе знать ближе к вечеру. Осталась потерпеть совсем немного.

– Ань, можно мы тоже сходим на пляж? Хочется перехватить немного загара, пока солнце не село, – говорит Лера и отхлебывает пиво из пластикового стаканчика.

– Да, идите. Я здесь сама закончу. Остался всего один пакет огурцов, – отвечает Аня.

Лина и Лера радостно улыбаются и встают со своих мест вместе с еще пятью девчонками, которые благородно вызвались помочь накрыть на столы и все приготовить.

– Насть? – Лина выжидающе глядит на меня, чуть приподнимая черную густую бровь.

– Я помогу Ане и приду вместе с ней, – отвечаю, хватая огурец из пакета и принимаясь за работу.

– Спасибо, – произносит Эн, присоединяясь к моему занятию.

– Не за что.

Гляжу, как девчонки стягивают майки и футболки приближаясь к спуску на пляж, и тут же опускаю глаза. Вот это смелость.

– Ты что, стесняешься? – спрашивает Аня, шутливо растягивая слова.

– Не то чтобы… Просто так, как они, точно бы не смогла, – указываю подбородком на двух девушек, проходящих мимо в довольно откровенных купальниках. – Я их не осуждаю, но…

– Можешь не оправдываться. Я понимаю, о чем ты, – произносит Эн, подмигивая.

Усмехаюсь, уже который раз за последний час поражаясь, как просто мне общаться с этим человеком. Мы с ней вроде как в одной плоскости. Наши мысли, понятия и интересы очень схожи. Ну, по крайней мере, насколько я могу судить на данный момент.

– Думаю, Вит тоже не одобрил бы такой выбор купальника. Во всяком случае, в месте, где тебя может увидеть кто-то, кроме него, – рассуждаю я, замечая очередной внимательный взгляд Вити, проверяющий как мы тут и сканирующий пространство вокруг.

– Причем тут Вит? – Аня поворачивается ко мне и на ее лице отражается явное непонимание.

– Ну… Я думала, что вы…

Эн заливается смехом, втыкая нож в разделочную доску и тянется за своим стаканом с пивом, которое должно быть еще холодным. Кстати, благодаря тому же Виту, который ухаживает за нами, подливая напитки каждые пятнадцать минут.

– Нет, нет, нет, – произносит Аня все еще чуть посмеиваясь и делает большой глоток.

– Прости, вы кажетесь очень близкими и я… – хватаю собственный стакан, чтобы запить неловкость, но тут же жалею об этом.

Отвратительное теплое пиво касается языка, вызывая желание тут же выплюнуть обратно эту мерзость. Я вообще не любитель этого напитка, поэтому даже не прикоснулась к нему за этот час. Соответственно, никто мне его и не подливал. Пиво часового запекания под издевающимся над временем года солнцем – редкостная гадость.

– Мы просто друзья, – объясняет Аня, бросая короткий взгляд на Вита. – У него есть девушка, да и я вроде как не свободна…

– Вроде как?

– Все сложно, – Аня снова хватается за нож и начинает беспощадно кромсать бедный огурец.

Похоже, все действительно сложно. Возвращаюсь к своему занятию, не желая дальше продолжать разговор. Это ни к чему.

– Он меня порой так бесит, – злостно цедит Аня, разрезая зелёный овощ пополам.

Видимо, она все-таки хочет поговорить об этом. Иногда людям проще всего выговориться тем, кого они видят впервые. Не знаю, почему. Может, тому причиной ошибочное чувство безопасности, которое возникает из-за поверхностно-хорошего первого впечатления. Познакомившись с человеком недавно, понятия не имеешь, чего можно от него ожидать, и легче всего придумать, что он хороший.

– Вит? – уточняю я.

– Лекс, – Аня тяжело вздыхает. – Просто он… Очень трудный человек, но не плохой. Понимаешь?

Лекс? Очередное ее сокращение. Забавно.

– Да, конечно.

– Может я просто слишком много от него требую? – задает вопрос Аня, отрешенно глядя перед собой. Скорее всего, ответить на него должна она сама.

– Все наладится, – произношу несмело, стараясь немного подбодрить ее. Знаю, что эти дежурные фразы чаще всего не срабатывают, но что еще тут можно сказать?

– Конечно. А знаешь что? Ну их, эти огурцы. Если будет мало, так погрызут. Они же чистые, – Аня допивает свое пиво несколькими большими глотками и поднимается с места. – Пошли на пляж. Мы ведь тоже приехали отдыхать

Ого. Какая быстрая смена настроения. Подскакиваю с места и, сохраняя ее задор, активно киваю. Мы неспешно направляемся в сторону дороги, за которой виднеется синяя полоса реки.

– А что насчет тебя? Парень? – Эн заглядывает мне в глаза, наклоняясь, и многозначительно играет бровями.

– Нет, – смеюсь, качая головой. – Я всегда была слишком занята учебой. Художественная школа, музыкальная и обычная – вот три моих главных спутника последние одиннадцать лет.

– Скоро все изменится.

– Не уверена, что хочу этого.

– Перемены не спрашивают разрешения, они просто наступают тебе на пятки, а потом толкают в спину, заявляя о себе. Так же как и любовь, – последняя фраза сказана с такой грустью и частичками душевной боли, что невольно пропускаю через себя эти эмоции, которые мгновенно затягивают мысли серыми тучами. Солнце, видимо, заметив это и пожалев меня, тут же касается щек едва ощутимым жаром, подбадривая и напоминая, что сегодня нас ждет горячий денек, наполненный весельем.

Загрузка...