Москаль. Повесть

Глава первая

Пятеро людей в антивирусных масках, широко шагая, шли по коридору, о чём-то энергично споря. Со стороны это выглядело как разрешение научного спора, возникшего по пути к центру управления коллайдером. Не прекращая обсуждения, группа спорящих шумно вошла в большой зал, где за столами, выстроенными полукругом, сидели за экранами мониторов такие же люди в белых халатах и масках.

Неожиданно четверо научных работников рассредоточилась за спинами операторов и достали из-под полов халатов короткоствольные пистолет-пулемёты с короткими прикладами типа израильских узи. Пятый вошедших подошёл к рабочему столу с несколькими дисплеями, находящемуся на возвышении поодаль от остальных операторов. Он остановился возле немолодого мужчины в огромных роговых очках, вероятно, руководителя эксперимента, внимательно уставившегося в мониторы. Достав из кармана флеш-накопитель чёрного цвета, гость протянул его сидящему со словами:

– Профессор Дойль, вынужден вам сообщить, что условия сегодняшнего эксперимента немного меняются. Вот вам новые параметры ввода данных для продолжения опыта.

– По какому праву вы вмешиваетесь в рабочий процесс? – возмутился руководитель и зло уставился на визитёра.

– По праву сильного, – язвительно улыбаясь, ответил стоящий перед ним мужчина, достал свой пистолет-пулемёт и направил его на профессора.

Тот нервно сглотнул и уставился на чёрное дуло, направленное ему в лицо. Затем он перевёл взгляд на руку террориста, держащую флешку и медленно потянулся за ней.

– Но это невозможно! – воскликнул Дойль, пробежав по загрузочным формулам, содержащимся на носителе. – Они разгонят коллайдер до точки невозврата. Ускоритель просто пойдёт вразнос.

– Не стоит преувеличивать опасность накладок при эксперименте, – возразил гость. – Все возможные побочные явления тщательно просчитаны и нивелированы.

– Вы не понимаете! – не унимался профессор. – Ввод вот этой формулы нейтрализуют процесс сдерживания неконтролиролируемого распада бозонов. Это может нарушить мета стабильность нашей части Вселенной вплоть до образования пузыря истинного вакуума!

– Вероятно возникновение озвученного вами, уважаемый профессор, феномена и рассчитали составители этого протокола, – с интонацией проповедника заявил вооружённый мужчина. – Давайте старт новой программе, профессор.

– Я никогда на это не пойду! – выкрикнул Дойль, гордо вскинув голову.

– «Никогда не говори никогда!» гласит народная мудрость. – зло резюмировал визитёр и с силой вдавил дуло автомата в щеку руководителя. – Активируйте закачку протокола, или я прикажу убивать ваших коллег по одному.

Профессор, скривившись от боли, вызванной давлением оружия на его лицо, дрожащей рукой нажал на клавишу «Enter». Формулы непрерывным потоком хлынули внутрь компьютерной памяти, и буквально через минуту на экране возникла надпись «Скачивание успешно завершено».

Террорист усилил нажим дулом пистолета на шею Дойля, побуждая к дальнейшим действиям. Профессор в ответ на запрос электронной машины кликнул стрелкой мыши на кнопку «Продолжить» и активировал работу программы.

Вначале ничего не происходило. Затем операторы, сидящие за полукруглым общим пультом управления ускорителем, стали по очереди оборачиваться и вопросительно глядели на руководителя экспериментом. Профессор, понукаемый очередным толчком автомата, только утвердительно кивал головой, успокаивая взволнованных коллег. Те наблюдали на экранах своих мониторов возникновение команд, не предусмотренных ранее.

Вдруг изображения на всех мониторах замигали пульсирующим красным цветом и запестрели тревожными сообщениями. Вначале сигналы тревоги прозвучали со всех динамиков мега компьютера, а затем зазвенели трелями пожарных звонков и гудками радиационной опасности. Казалось, вся электроника коллайдера сошла с ума.

Тем временем пузырь истинного вакуума рос в арифметической прогрессии. Стартовав с показателя чуть больше ста электронвольт, пузырь стал стремительно расти и буквально выплеснулся за пределы энергетической ловушки. В соответствии с протоколом, внедрённым в основную программу испытаний, невидимое образование направилось не только на Восток. Когда оно достигло восточной границы Евросоюза, пузырь заполнил собой пространство, равное четверти земного шара. Он со скоростью, приближающейся к скорости света, обволакивал планету, разрастался во всех осях координат, устремился за пределы шара в сторону Солнца и через пятнадцать минут достигло светила.

Достигнув центра эмиссии гравитационных волн, энергия подлинного вакуума прореагировала на энергетический солнечный коктейль, и началась необратимая реакция. Буквально в считанные минуты Солнце набухло, раздулось и внезапно схлопнулось, пренебрегая всеми законами мироздания, и начало стремительно сжиматься, достигнув субатомной величины.

Взрыв, способный дать начало новой вселенной, сдвинул границы нескольких реальностей, превратив их из параллельных в пересекающиеся.

***

Совещание в штабе 2-го батальона 110 танковой бригады подходило к концу. Командир танковой роты капитан Иван Мирошниченко усердно записывал в свой блокнот названия населённых пунктов, через которые должно пройти его подразделение. Во второй столбик он занёс названия городков Ворошиловградской области, какие предстоит освобождать от врага. Ему в помощь передаётся стрелковый взвод для зачистки фрицев в условиях городской застройки.

Комбат объявил, что совещание закончено и приказал приступить к выполнению задания. Мирошниченко козырнул синхронно с остальными ротными и вышел из избы-пятистенки, занимаемой штабом батальона.

На улице к нему подошёл капитан Степан Суббота, командир стрелковой роты, и представил ему командира бронебойной роты младшего лейтенанта Петра Ходуна. Взвод лейтенанта назначен в помощь танкистам Мирошниченко.

Он попал в бригаду после ранения и стал известен последнему красноармейцу соединения, так как носил на груди Золотую Звезду, полученную при обороне Сталинграда.

Разведка, совершившая рейд по тылам немцам, сообщила, что к Лисхимстрою и Лисичанску фашисты стянули артиллерию, тяжёлые танки и самоходки. Для борьбы с возможными танковыми засадами было решено придать танкистам, помимо стрелковых подразделений, и роту бронебойщиков. Их задачей являлась подобраться как можно ближе к бронированной технике врага и вывести его из строя.

Пётр сам попросился наступать с танкистами 110 танковой бригады, так как направление удара этого соединения пролегало в полосе Старобельск-Лисхимстрой-Лисичанск. По плану бригада должна в ходе операции освободить Байдовку – родное село Ходуна. Он последний раз видел свою красавицу жену Ольгу и троих детей в июне 1942, когда его рота отступала с боями из Донбасса, находясь в составе 62 армии. Тогда свидание длилось считанные минуты. Только что и удалось тогда Петру – это поцеловать жену и обнять детей. Поле оккупации Украины немцами, связь с семьёй прервалась.

Шустро оседлав танки, рота Петра вцепился в поручни башни, стараясь закутаться в телогрейки. Пётр сознательно выбрал для посадки танк ротного, чтобы постоянно быть в курсе текущих сводок и для координации совместных действий.

Стояла промозглая январская погода. Дул холодный ветер. Он низко стелился по слегка припорошенной снегом степи, превращая лёгкий мороз в мерзость, ледяными щупальцами пробирающуюся под полы бушлатов и превращая лица в восковые стылые маски. Впереди, на краю ровной, как стол, степи чернели дома родной Байдовки.

Внезапно бойцы, облепившие с трёх сторон башню танка, увидели, как впереди вздыбилась волнами земля. Возникло ощущение, что танк несётся навстречу морским волнам, в пучину водной стихии. Только вот волны не накатывали по-морскому прямолинейно и последовательно, следуя друг за другом, а меняли направления слева направо и даже резко останавливали свой бег, чтобы откатиться на мгновение назад. Все эти хаотичные волнообразные движения поверхности земли были похожи на эволюции воды внутри кастрюли, раскачиваемой кем-то.

Идущие следом танки на мгновение исчезли в густой серо-молочной пелене, а затем возникли вновь. Только вот эти сорокотонные стальные громады выныривали из тумана, извиваясь и качаясь из стороны в стороны, словно порождённые облаками дыма.

Солдаты инстинктивно ещё крепче впились в поручни. Они ощущали себя на корабле, который немилосердно трясло и качало. Тяжёлый танк болтало, как щепку в водовороте.

Земля прекратила качаться и дыбится так же внезапно, как и начала. Они оказались в нескольких километрах от неизвестного села, куда танковая рота переместилась по мановению палочки неведомого волшебника. Пока оставалось неизвестным: был ли он злой или добрый. Бронебойщики как-то сразу расслабились и скинули напряжение, высказав отборным матом всё, что они думают о случившемся.

Пётр резкой командой и далеко не литературным языком привёл подчинённой в чувство, приказав усилить внимание. Место ему не нравилось абсолютно. Ходун никогда не бывал за границей, но видел аккуратные домики латышей на фотографии, присланной его братом в сороковом году.

Рота брата стояла в небольшом прибалтийском городке. Так вот, внезапно возникшие перед его взором хутора напоминали те буржуйские здания, но были даже краше, новее и ухоженнее. Эти два хутора больше напоминали Петру помещичьи усадьбы, виденные им в детстве. Такое же черепичное покрытие крыш, только диковинного тёмно-синего цвета. Стены, как дома, так и хозпостроек, блестели свежей жёлтой краской. Во дворе толпились несколько человек, вероятно, привлечённые шумом танковых двигателей.

Десять танков встали как вкопанные, как только закончилась свистопляска. Они внезапно очутились в совершенно незнакомом месте, разительно отличающегося от того, по которому они шустро катились до того, как земля сошла с ума.

Степь поразительным образом оголилась, лишившись снежного покрова. Стих холодный, пронизывавший ветер. Мороз, пронизывающий до костей во время движения танка, сменился на плюсовую температуру.

Но самым странным оказалось внезапное исчезновение следов прохождения тяжёлых бронированных машин. Танковые колеи словно обрывались в метрах двухстах от остановки роты. Всё выглядело так, как будто танки спикировали в степь с высоты своего полёта.

– Пётр, ты что-нибудь понимаешь? – задал вопрос Иван Мирошниченко, высунувшись из командирского люка. – Что это было?

– А хрен его знает, – выдал бронебойщик, оглядевшись вокруг.

– Ты же родом из этих мест! – подивился Иван. – Неужто не признал?

– Да не знаю я! – зло ответил Холдун, поднося к глазам бинокль.

Задержав взгляд на чём-то экстраординарном, Пётр разразился длинной тирадой, в которой приличными были только предлоги и заключил:

– Этого не может быть!

– Что? Что там? – озабоченно поинтересовался Мирошниченко, – Что ты такое увидел?

Пётр разглядел в бинокль странную табличку на бетонном столбике на въезде в населённый пункт. На белом поле диковинной таблички чернела надпись «Шульгинка». Оттого то он и разразился длинной тирадой.

– Это Шульгинка, – бессильно опуская руки, ответил бронебойщик.

– Так чего ты матюкаешься? – подивился Иван.

– Потому что написано «Шульгинка», но это не Шульгинка, – резко ответил Пётр, злясь неизвестно на кого и вновь поднося бинокль к глазам.

– Через деревню идёт дорога. – принялся он громко комментировать виденное в прибор. – И это не былая грунтовка, а настоящее асфальтовое шоссе как в Воронеже. Дома сплошь кирпичные, а не мазанки, как до войны. Вместо соломы или дранки крыши покрыты большими листами серой черепицы. Народ, привлечённый нашим появлением здесь, высыпал во дворы и тревожно пытается разглядеть: кто мы такие. Из хутора, что направо, выехало этакое чудное авто и помчалось по направлению к посёлку. На самом шоссе расположен армейский пост. Вижу двух немцев в странной форме, стоящих возле стены, выложенной из белых мешков, вероятно, с песком. Один из них смотрит на нас в бинокль. Другой что-то говорит в маленькую коробочку, которую он держит у своего уха.

– Дай взглянуть, – не выдержал командир танковой роты.

Он смотрел заворожённым взглядом на дивные постройки и дома, на автомобили, стоявшие на улице возле домов, на немецкий пост и тихо матерился. Заметив краем линзы движение справа, он переместил визир туда и увидел белый угловатый автомобиль, несущийся по улице, оставляя за собой пыльный хвост. Формой носа машина отдалённо напоминала американский Виллис, но с полноценным кузовом и крышей. Вдоль борта по центру тянулась широкая синяя полоса и белела надпись «Полiцiя». На крыше торчал странный сине-бело-синий прибор.

– Ни хрена себе авто у немецких холуёв! – воскликнул Мирошниченко. – У нашего командарма такой нет.

Тем временем из машины выскочили трое военных в тёмно-синей форме и залегли в окопе, незамеченном ранее Иваном.

– Все с танка! – заорал Мирошниченко, увидев оранжево-красные цветки, расцветшие на конце дульного среза ружей полицаев, и юркнул вниз.

Пехотинцы горохом скатились с высоты танкового борта и залегли за машиной. Только Пётр неожиданно замешкался. Ещё находясь наверху, он почувствовал удар в плечо, который буквально снёс его с танка. Удар о землю оказался таким сильным, что перехватило дыхание. Бойцы, увидев, что командир кулем свалился вниз, подхватили лейтенанта и уволокли под защиту брони. На плече Петра, в телогрейке, зияла большая дырка.

Один из бойцов аккуратно расстегнул пуговицы командирской телогрейки и засунул под тужурку тампон из свёрнутого бинта. Прижав его к ране, он ловко наложил повязку поверх ватника.

Танк огрызнулся пушечным выстрелом и на месте залегания немецких прихвостней взмыл вверх фонтан земли и камней. Пулемётная очередь из соседнего танка смела постовых с дороги.

– Что у вас? – поинтересовалась белобрысая голова Осипа, стрелка-радиста командирского танка, возникшая в нижнем люке.

– Командира ранило! – сообщил ефрейтор Кравец, бинтовавший младшего лейтенанта.

– Хреново! – заключил Осип и скрылся внутри.

Танкисты и солдаты застыли в ожидании, но ничего не происходило. Людей, до того с любопытством взиравших на десяток танков, замерших в степи, как волной смыло после выстрела пушки и пулемётной очереди. Выждав ещё пятнадцать минут, Мирошниченко дал команду затащить раненого внутрь танка через нижний люк и атаковать деревню. Пехота двигалась за машинами.

Танковая рота на малом ходу приближалась к населённому пункту, в котором, по данным разведки, размещался полувзвод немцев и десятка два полицейских. Артиллерия отсутствовала, но несколько немецких пулемётов могут представлять опасность стрелкам взвода пехоты.

Немцы ничем себя не проявляли. Лишь рёв танковых моторов нарушал тишину хмурого дня, эхом отражаясь от длинных рядов коровников, мимо которых шли танки.

Головная машина поравнялась с первым домом и остановилась, поводя дулом пушки из стороны в сторону. Тишина. Немецкий гарнизон никак не обозначал своё присутствие.

Иван дал по рации команду «Вперёд!», и рота продолжила движение. Уже проехав более километра, Мирошниченко остановился недалеко от церкви, высунулся из люка и подозвал к себе помкомвзвода пехоты сержанта Павла Будько:

– Сержант, возьми двух человек и выясни у местных, где засели фашисты.

– Слушаюсь, – откозырнул Павел и унёсся с двумя бойцами в сторону ближайшего дома.

Спустя десять минут он вернулся и, смущаясь, доложил:

– Товарищ капитан. Тут такое дело: здеся никто ни про каких фашистов не слышал. В селе находятся три полицейских и двое солдат у блокпоста. Которых мы и укокошили.

– Ты всё правильно понял? – недоверчиво переспросил капитан.

– А как не понять? Они, чай, по-русски говорили. – возмутился сержант.

– Ничего не понимаю? – Мирошниченко задумчиво почесал переносицу и пробормотал неслышно. – Фрицы сбежали, что ли?

Он обернулся на стон, раздавшийся из танка. Раненый бронебойщик выглядел неважно. Помимо сквозного ранения в плечо, он, падая, ударился о танковую навеску и получил ушиб головы и сотрясение мозга. Тряска в танке ухудшила состояние офицера. Держать дальше лейтенанта в танке – это значит окончательно добить его.

– Вот что, сержант. – обратился он к Будько, стоящего поодаль в ожидании возможных распоряжений. – Сейчас мы достанем из танка вашего командира, а ты бери четверых и неси его в тот дом, в котором побывал. Попроси хозяйку присмотреть за ним. Пообещай, что мы скоро его заберём.

Петра осторожно вытащили через люк в днище танка, положили на плащ-палатку и унесли в ближайший дом.

Глава вторая

Светлана Холдун прильнула к окну, выходящему на дорогу, и с интересом наблюдала за вознёй возле старого танка. Её путь неоднократно проходил из общежития в учебный корпус медучилища, мимо стоящего в Северодонецке танка – памятника освободителей города от фашистских захватчиков. Она хорошо запомнила, что это танк Т-34. И что это знаменитый советский танк. А вот сейчас она наблюдала в окно за группой военных в странной униформе, копошившихся возле похожих на тот танков. У этих машин башня немного отличалась, да и пушка казалась короче. Но тот танк на постаменте воевал ещё в той далёкой Великой Отечественной войне. Светлана даже представить не могла, что эта древняя машина ещё используется сепаратистами. То, что это луганская техника, говорила красная звезда на башне. Она ещё не отошла от разговора с бойцами, одетыми в такую же древность, как и сам их танк. Они несли несусветную чушь, спрашивая о наличии фашистов и полицаев в Шульгинке. Светлана вначале подумала, что это такой способ подкатить к молодой симпатичной хозяйке, коей она себя считала. Но старший из солдат разговаривал с нею с серьёзным видом, настороженным взглядом, и ни один мускул не дрогнул на его лице, выдавая флирт.