Мой безумный Новый год

Глава 21

Я просыпаюсь от странного практически уже забытого мной ощущения. Когда тебя обнимает мужчина, крепко прижимая к себе. Когда ты полностью ощущаешь его, таким какой он есть — и чуть шероховатую кожу на кончиках пальцев, которые без какого-либо стеснения расположились у тебя на груди под футболкой, и небольшую щетину, которая едва заметно щекочет твоё плечо и шею, и приятная тяжесть второй руки, которая покоится на бедре, не давая ни единого шанса увеличить между вами расстояние. Впрочем, как и, не оставляя ни единого шанса не заметить своей пятой точкой, что мужской организм в полном порядке и функционирует, как надо.

И всё было бы прекрасно, если бы не одно «но».

Рядом со мной был не мой мужчина. И даже не Костя.

Захаров сейчас, вероятнее всего, в этот момент наслаждается утренним сексом со своей благоверной. А я нахожусь в своём номере, который делю с товарищем писателем. Которого я сейчас не наблюдала на узком неудобном диване. Зато я ощущала совсем рядом аромат его парфюма, который, наверное, уже проник мне под кожу, переплетаясь с моим собственным. Отсюда напрашивался логический вывод — наглые руки под моей футболкой принадлежат Ковальчуку.

Что было вчера?

Последнее, что я помню относительно ясно — наш поцелуй. Вполне себе не плохой поцелуй. Я бы даже сказала отличный.

Чёрт, да кого я обманываю? Охрененный он был, Лера, охрененный! Жаль только, что не удалось нормально им насладиться. Последний бокал вина явно был лишним.

Я прикрываю глаза и медленно выдыхаю, стараясь унять учащённое сердцебиение. Погружаюсь в тот самый момент, когда наша игра вышла из-под контроля и стёрла все границы.

Вначале это был осторожный, нежный поцелуй, как проба пера, который распаляет воображение, дразнит и заставляет желать большего. А потом накрывает с головой так, что ты не понимаешь, кто ты и где ты. Пока эти губы дарят тебе какие-то новые, невероятно яркие ощущения. Пробуждая внутри давно забытое чувство трепета, волнения и предвкушения того, что же будет дальше. Когда вы не можете оторваться друг друга, что кажется — ещё немного и закончится весь кислород. И каждое его прикосновение обжигает сильнее самого яркого пламени, но ты не против в нём сгореть… и просто прижимаешься сильнее, не сдерживая себя, точно он и есть твоё спасение.

Отрываюсь лишь на мгновение, обхватывая руками его лицо, нежно проводя пальцами по краю скулы. Рома тяжело выдыхает, едва касаясь моих губ. Я смотрю в его ярко-голубые глаза, цвета весеннего неба и понимаю, что у меня земля уходит из-под ног от переполняющих внутри эмоций. Я просто куда-то лечу, но мне не страшно. Мне хорошо.

А потом… темнота. Потому что я просто отключилась.

А дальше? Хотела бы я знать ответ на этот вопрос! В сознании какие-то спутанные обрывки воспоминаний: шум закрывающихся дверей лифта, грохот моих упавших туфель, чертыхания Ромы и его попытки снять одежду. Мою или его? Не помню.

Когда я в последний раз напивалась так, что меня вырубало прямо посреди вечеринки? В университетские времена? Или вообще никогда? Вроде бы я всегда умела пить. По крайней мере, до сегодняшнего дня я была в этом уверена.

С руками на моём теле определённо нужно что-то делать. Это ненормально. Для добрососедских отношений так точно! А если Рома проснётся, то будет вдвойне стыдно после вчерашнего.

Или ничего не было?

И тут до меня доходит, что я в футболке. В той самой, которую так любезно одолжил мне мой сосед. Вряд ли после бурного секса у него возникло непреодолимое желание меня приодеть. А ещё на мне сейчас точно были чулки с поясом. Значит, всё-таки ничего не было…

Почему мне так важно то, что Рома подумает обо мне и о вчерашней ситуации? Он и так знает меня не с самой лучшей стороны, знает, что я любовница женатого мужчины, но при этом всё равно довольно дружелюбно со мной общается. И даже вчера меня спас. И он не первый малознакомый мне мужчина, с которым я просыпаюсь утром в своей пастели. Тогда откуда у меня внутри это странное чувство смущения и стыда, совершенно неведанные мне ранее?

Нет, всё-таки нужно предпринять попытку освободиться от его горячих объятий. Я бы даже сказала — излишне горячих. Рома по ощущениям был, словно печка. Не удивительно, что я проснулась без одеяла. Для обогрева мне вполне хватило соседского тепла.

Аккуратно начинаю отодвигаться, пытаясь отползти на край кровати. Но не успеваю преодолеть и пары сантиметров, как меня тут же притягивают к себе.

— Ради бога, давай хотя бы сейчас нормально поспим.

Чего?! От возмущения я даже нахожу в себе силы и перекатываюсь на другой бок лицом к лицу к писателю, тем самым наконец скинув его руки с себя и со своей груди. Чему я была несказанно рада. Вроде бы… Нет, не могу сказать, что мне это было неприятно, но вот акцентировать внимание на этом пикантном факте и просить его соблюдать субординацию почему-то мне было сейчас крайне неловко.

Хотя о какой субординации может идти речь, когда я сейчас практически плюхнулась на него сверху?

— В смысле? — требую пояснений я, но Ковальчук вновь погружается в негу сна, и начинает чуть слышно посапывать. Смотрю на него такого взлохмаченного, в помятой рубашке, джинсах, которые он так и не стянул с себя, на след от подушки на его щеке, на ресницу, которая упала и разместилась прямо под левым глазом, и в груди начинает сладко щемить. Так сильно, что становиться трудно дышать. Какой-то он до ужаса умилительный… Неправильно это всё. Очень хочу дотронуться рукой до его щеки и смахнуть ресницу, но понимаю, что не стоит. Мы друг другу никто. И вероятно, после того как мы сегодня разъедимся, нам больше никогда уже удастся пересечься.

Да и к чему? Мы ведь с ним даже не друзья. Просто люди, по странному стечению обстоятельств разделяющие друг с другом номер. И постель.

О чём я вообще думаю? Наверное, это и есть похмелье, когда голова отказывается нормально соображать и разум, закружившись в какой-то безумной карусели, подкидывает самые дикие мысли и образы. До некоторых пор, судьба меня как-то миловала и такой неприятный недуг, как похмелье, успешно обходил меня стороной. Сколько бы я не выпила, на утро я всегда прекрасно себя чувствовала, и сохраняла кристально чистое сознание. И главное — помнила, что я творила прошлой ночью.

Но, как говориться, всё бывает в первый раз.

— Эй! Мы не договорили, — тормошу я своего соседа, и стараюсь всё-таки немного отодвинуться. Мне нужны ответы на вопросы! И просто наблюдать, как он сладко посапывает, я не собираюсь!

— Ммм. Напомни мне больше никогда не приглашать к себе пожить в номер незнакомых барышень…

— Ром, что было этой ночью? — я начинаю закипать. В пределах видимости в качестве орудия пыток были только подушки. Но я надеялась пока что обойтись без них и решить вопрос мирным путем.

— Ты серьёзно? Тебя только это интересует?

— Да!

— Не переживай, ты была великолепна, — бурчит этот наглый писака, по-прежнему не открывая глаз. И отворачивается на другой бок.

Не смешно! Совсем не смешно! И кто вообще шутит с утра пораньше? Не будь на мне сейчас одежды, и не будь я так уверена, что между нами ничего не было, Ковальчук точно был бы не жилец со своим искрометным чувством юмора. Но мне нужно было знать, чем закончился вчерашний вечер.

Неужели я буянила в ресторане? Да нет же, бред!

Без лишних угрызений совести вытаскиваю из-под головы Ромы его подушку. Удалось мне провернуть этот финт далеко не с первой попытки. Тяжёлый, зараза. Или это у него только голова такая тяжёлая, потому что полна светлых мыслей и дурацких шуток?

— Эй! — возмущённо вопит Роман, наконец-то соизволив открыть глаза.

Впился в меня недовольным взглядом, но в его глазах где-то на самом дне я вижу всполохи веселья. Его это всё явно забавляет. Ну уж нет, клоуном быть я не нанималась!

— Рассказывай! Обо всём и по порядку!

Ковальчук тяжело вздыхает. Закидывает руки назад за голову, скрестив их у себя на затылке.

— А ты значит совсем ничего не помнишь?

С трудом сдерживаюсь, чтобы опустить взгляд на его губы, это бы выдало меня с потрохами. Не хочу я обсуждать наш поцелуй! Лучше сделать вид, что мои познания о вчерашнем вечере заканчиваются на танцевальной ноте. Так будет намного проще провести остаток дня до моего отъезда. Отвожу взгляд в сторону, рассматривая медленно кружащиеся снежинки за окном. Прекрасные зимние пейзажи — отрада для глаз и настоящее спасение для отчаянных лгунов.

— Помню, как ты меня спас от какого-то очень важного и влиятельного мудака, — медленно произношу я, чуть хмуря лоб, будто напрягая память в тщетных попытках восстановить события вчерашнего вечера, — Помню, как ты утащил меня танцевать. Дальше — темнота. Мне кажется, в этом ресторане подают не сильно качественное вино…

— Да ты что?? А может всё дело в том, что кто-то хлестал бокал за бокалом, не закусывая? — вопросительно поднял бровь товарищ писатель. С трудом выдерживаю его взгляд и стараюсь размеренно дышать. Я ведь помню, что он постоянно читает меня, как раскрытую книгу. Интересно, понял ли Рома, что я умышленно умолчала о нашем поцелуе? Или поверил в мою маленькую ложь?

— Я умею пить и никогда не страдаю похмельем, — отрезала я, — Почему тебе не удалось выспаться? Я буянила в ресторане? Тебе пришлось разбираться с администрацией?

— А что с тобой частенько такое бывает? — усмехается Ковальчук

— Рома!!

— Ладно-ладно. Не буянила ты в ресторане, не переживай, — взгляд парня скользит по моему лицу, чуть задерживается на губах, а потом переходит куда-то вправо. Кажется, он смотрит на стул, сверху которого было небрежно накинуто моё вечернее платье. Напряжённо сглатываю. Мне это не нравится, мне это очень не нравится. — А вот в номере, ты, конечно, отжигала не по-детски…

Лера закрывает лицо руками и издает тихий стон. Что-то не замечал в ней ранее излишней скромности или угрызений совести из-за каких-либо своих поступков. Но кажется, сейчас она действительно переживает и отводит взгляд в сторону, боясь встретиться со мной глазами. Помучить её ещё что ли?

Наблюдаю за ней из-под опущенных ресниц. Растрёпанные волосы, футболка, которая чуть сползла на одно плечо и оголила ключицы, соблазнительно длинные ноги, в которые она сейчас судорожно вцепилась, обхватив руками колени, в попытке скрыть своё волнение. Её не портил даже слегка размазанный макияж. Ага, этакая смесь сексуальной кошечки и домовёнка Кузи. Очень странная, но очень пленительная, будоражащая воображение смесь. Кому расскажешь, что я от этого сейчас схожу с ума, как какой-то малолетний пацан — засмеют. Но я правда кайфовал, ощущая её такую сонную и такую беззащитную рядом. А это её искренне смятение, и то, как она задумчиво прикусывала нижнюю губу и время от времени издавала еле слышный печальный вздох, просто сносило крышу.

А ведь я уже был на пределе.

Жалел ли я, что поцеловал её вчера? Чёрта с два! Это было самое малое, что я хотел сделать с ней прошлой ночью. Хотя, по правде говоря, по части сексуальных утех вечер закончился полным фиаско. Кто ж знал, что её вырубит прямо во время поцелуя? Вначале я даже перепугался, не потеряла ли она сознание из-за давления или чего ещё похуже. Но её мирное посапывание у меня на плече говорило об обратном. А счёт, который принес официант, только подтвердил мои догадки — девушка просто напилась вдрызг. Хотя я мог поклясться — когда я пришел, даже намёка не было на то, сколько на самом деле она успела в себя влить.

Мне ничего не оставалось делать, как подхватить Леру на руки и отнести в наш номер. В лифте, на какое-то мгновение она проснулась. Возможно всему виной яркий свет. Приподняв голову, почти не открывая свои серо-зелёные колдовские глаза, Лера прижалась лицом к моей щеке.

— Спа-а-ать…

— Уже едем, — усмехнулся я.

— Мм тее ресни-и-цы, — промычала она что-то невнятно, но я разобрал только одно слово.

— Чего-чего? — зачем-то переспросил я. Не самая здравая мысль поддерживать разговор с пьяным человеком, но не игнорировать же мне её в самом деле?

— Ресницы… зачем тебе такие красивые ресницы? — спросила девушка, на секунду распахнув свои глаза, в которых откровенно читалось пьяное любопытство. Лера даже рот приоткрыла в ожидании моего ответа. А я подвис, совершенно сбитый с толку таким вопросом.

Вероятно, в её затуманенном алкоголем сознании я всё-таки ответил что-то вполне разумное. И то, что определенно понравилось Лере. Потому что на её лице появилась довольная улыбка, а глаза блеснули каким-то дьявольски хитрым огоньком. Как-то по девчачьи глупо хихикнув, она ещё крепче обхватила руками мою шею и прильнула к губам.

— Лер, мы не должны… — попытался воззвать я к голосу разума, на мгновение оторвавшись от девушки. Скорее своего. Моя соседка явно в тот момент ничего не соображала. Но мне не дали договорить, опять завладев моими губами.

Замираю, когда Лера игриво проводит своим пальчиком вниз по моей шее к вороту рубашки, расстегивает ещё одну пуговицу и… снова отключается. Да вашу ж мать! Это становилось совсем уже не смешно! Млять, неужели я стал настолько плох в амурных делах, что мои поцелуи действуют… усыпляюще?!

Занеся свою драгоценную ношу в номер, я с ужасом осознал, что передо мной сейчас стоит довольно непростая задача — раздеть пьяную девушку, уложить в постель и не сойти с ума. Сегодня была моя очередь наслаждаться кроватными благами, но положить свою соседку на узкий и неудобный диван мне просто не позволяла совесть. Что ж, придётся опять немного помучить свою спину.

И как мне её раздевать? Мой опыт брака подсказывал, что девушки не спят в туфлях. И предпочитают снимать на ночь бюстгальтер. И если с первым пунктом проблем не было, то как осуществить второй, и не взорваться от переполняющих внутри эмоций и ощущений? А что, если она опять проснется, причем в самый неподходящий момент? И как я объясню полувменяемой особе, почему я стягиваю с неё лифчик? Поверит ли она, что я руководствуюсь исключительно благими намерениями? Ага, теми, которыми вымощена дорога в ад. Мой персональный ад находился прямо передо мной и имя ему было — Лера. А если она опять начнёт лезть с поцелуями и захочет большего, смогу ли я остановиться?

Насчёт «нечто большего» я был совсем не прочь… Но не с пьяной девушкой. И уж точно не с пьяной Лерой. Если что-то и произойдёт она должна сама этого хотеть, а самое главное помнить — всё от первого до последнего момента.

Аккуратно укладываю её на постель, снимаю туфли. Добираюсь до пуговиц платья. Пальцы на автомате делают привычные движения, а я не свожу глаз с её лица. Лера издает лёгкий стон, будто недовольна и удивлена тем, как на её теле хозяйничают чужие руки, освобождая от одежды. Впиваюсь в неё взглядом. Пусть она проснётся, господи, пожалуйста, пусть она проснётся! Пусть даст хоть какой-то знак, что маленькая прелюдия в лифте была не просто так, и она действительно хочет продолжения!

Лёгкий полумрак от настенного бра у зеркала напротив добавляет ещё больше магии и какой-то порочной запретности этому вечеру. Ну вот за что мне все это сегодня?! Почему жизнь такая бессердечная сука? Как же хреново иметь эти долбанные принципы! В этот момент я бесил самого себя своей правильностью, и ничего не мог с этим поделать.

Поднимаю поочередно руки, тяну за рукава платья, стараюсь не рассматривать чёрное кружевное белье, так красиво подчеркивающее соблазнительные изгибы женского тела, пояс, длинные ноги в чёрных эротичных чулках… Млять, а что делать с этими чулками?! Нет, тут я точно пас! Никогда не умел расстёгивать эти штуки, на которые они крепятся. Максимум смогу только порвать, но вряд ли моя соседка этому обрадуется. Мой потолок умелости, пожалуй, это застёжка бюстгальтера.

Но сначала нужно взять ей футболку, чтобы сразу же на неё нацепить и спрятать от своего взора всё запретное и недоступное, на что я по идее даже не должен зариться. Лера — не моя женщина. Эта фраза набатом раздавалась у меня в голове, пока я бесстыдно её разглядывал лежащую на кровати, и наслаждался каждым миллиметром её тела.

Куда она положила футболку? Зная её замашки строгой домоправительницы, не удивлюсь, что она лежит сверху какой-нибудь аккуратной стопочки в шкафу. Распахнув двери шкафа, я воочию убедился в своей правоте — все платья висели ровно в ряд на вешалках, немногочисленная обычная одежда моей соседки расположилась на полках, но всё равно заняла больше половины шкафа. И это она ещё не достала свои кружевные тряпочки, наверное, чтобы не ранить мою психику. Моя футболка аккуратно расположилась сверху одной из стопок одежды. Потянувшись к своей добровольно отданной в аренду вещи, я услышал странный шорох. Резко перевел взгляд на кровать и внутренне похолодел — Лера довольно бодро для спящего человека перевернулась на живот, сделав несколько оборотов, и откатилась на самый край кровати. Аппетитная филейная часть тела теперь опасно балансировала над краем кровати и в любой момент могла оказаться на полу.

Следом раздался грохот. Кажется, колобок по имени Лера, перемещаясь, скинул ногой на пол свою сумку.

Можно было долго стоять и разглядывать столь соблазнительный вид, но я пулей метнулся обратно, на ходу кидая футболку на покрывало. И вовремя — спящая девушка решила сделать ещё одно акробатическое движение, которое максимально бы приблизило её встречу с полом. Но мне удалось чудом схватить её уже в воздухе и перетянуть обратно на кровать.

— Мммм, — промычала Лера.

Ага, расстроилась наверное, что свидание с гостиничным ковролином не состоялось.

Я тяжело вздохнул и перевернул горе-соседку на бок. А вот и злосчастная застёжка бюстгальтера. Тяжело вздыхаю, сглатываю слюну и привычным движением руки расстёгиваю петельки. Приподнимаю девушку, облокачиваю её на себя и аккуратно стягиваю бретели. На полпути понимаю, что практически не дышу и от напряжения у меня на лбу даже выступила испарина.

Главное, не смотреть в отражение зеркала.

Просто одевай футболку и не смотри! Тебе и так несладко придётся ночью, Ромыч!

Не выдержал. Посмотрел.

Вот дур-а-а-к…