Мой безумный Новый год

Глава 55

— Бармен, наверное, сейчас смотрит на нас и думает: место встречи изменить нельзя. Опять эти двое пришли на ночь глядя со своими философскими разговорами, — пытаюсь разрядить обстановку и хоть немного сгладить гнетущее молчание, что воцарилось за барной стойкой.

Моя храбрость и боевой настрой остались где-то там в номере. Сейчас я изо всех сил старалась не показывать Роме своё волнение. Я не знала с чего начать этот непростой разговор.

До кончиков пальцев ощущаю напряжение, перемешанное с чувством сожаления и неловкости, а ещё невыносимое желание. Желание ощутить вкус его губ, которое преследует меня с того момента, как Рома нашёл меня в лесу. Пускай даже и в последний раз.

Вспоминаю, как нашу недавнюю перепалку, в результате которой я оказалась прижатой к шкафу. Его горячее дыхание на моих губах, полыхающий взгляд… В этом жестком и принципиальном Роме было что-то по-своему привлекательное, что притягивало меня как магнит. Но в то же время мне безумно хотелось растопить его холодность и вернуть того прежнего Ромку — доброго, искреннего, простого и понятного мне парня.

Поцелуя так и не случилось. Хотя казалось, ещё одна искра и между нами полыхнет так, что мало не покажется. Но Ковальчук, будто опомнившись, резко отпрянул в сторону. А следом достал из шкафа свой пиджак и швырнул мне в руки.

— Оденешь поверх платья.

— Это что приказ? — мгновенно ощетинилась я.

— Настоятельная просьба.

Очень хотелось съязвить в ответ, что для просьбы не хватало как минимум слова «пожалуйста». Но я не стала накалять обстановку и вообще решила, что в пиджаке мне однозначно будет теплее.

— Лер, чего ты от меня хочешь? — наконец спрашивает Рома, медленно крутя в руках бокал виски, к которому так и не притронулся.

Мне хотелось начать этот разговор с более нейтральных тем и вопросов. Но пока я подбирала слова, Ромка решил вот так сразу прыгнуть с места в карьер…

— Чего я хочу? — переспрашиваю я, на мгновение задумавшись. Не знаю, как правильно сформулировать то, что творилось у меня внутри.

— Да, Лер. Чего. Ты. От. Меня. Хочешь, — чеканит Рома каждое слово, одаривая меня слегка прищуренным взглядом. Грозовые всполохи так никуда и не ушли из его глаз, а вот жаркого пламени, к сожалению, больше не наблюдалось.

— Я не хочу уезжать, расставшись врагами, — говорю я, склонив голову. — Я не хочу, чтобы ты меня ненавидел…

— Я тебя не ненавижу, Лер.

— Но ты же злишься на меня!

— Скорее на себя.

— Но ты даже общаешься теперь по-другому!

— А что я, по-твоему, должен скакать от радости, как горный козел? — саркастично поинтересовался Ковальчук, наконец отпивая из своего бокала.

Чуть едва заметно морщится и только потом продолжает:

— Лер, если ты живёшь в своём мире, где нет места чувствам, то представь себе — другие их всё-таки испытывают. И знаешь, приятного мало, когда ты целуешь девушку, распахиваешь перед ней свою душу, а она просто берёт и уходит к другому.

— Ты хочешь сказать, я должна была его просто проигнорировать?! Или может лучше было спрятаться от него в номере вместе с тобой? Ты это так себе представляешь? — начинаю закипать я. Какое бы огромное чувство вины я не испытывала перед Ромкой за все свои глупости, но сейчас все-таки перешибал палку! — Ром, я должна была отойти и поговорить с человеком, чтобы…

— Чтобы что? Вернуться потом ко мне?

— Я… я не знаю. Всё очень запутано…

— Ну спасибо, что хотя бы не врёшь, — усмехается мой сосед. — Знаешь, как это выглядело в моих глазах? Как очень быстрое «переобувание». Буквально за пару секунд. Был человек с тобой и нет человека. Гуляй, Рома! Свободен!..

— Прости, я не думала, что всё обернётся вот так…

— … и по итогу вырисовывается следующая картина: я прошу девушку остаться, а она всё равно решает уехать. Будто бы и не было ни того разговора, ни моей просьбы. Она просто всё перечёркивает одним махом, потому что ей «больше не к кому ехать».

— Хватит говорить обо мне в третьем лице! — не выдержала я. — Если хочешь высказать мне своё недовольство, говори прямо!

— Недовольство? Да нет никакого недовольства, Лер. Есть только моя растоптанная гордость и чувства, с которыми я теперь не знаю, что делать. Но ты мне в этом не помощник. Это я уже понял. Ты ведь завтра уже отчаливаешь к родным берегам, — отсалютировал мне поднятым бокалом Рома.

— Чувства? У тебя… правда есть ко мне чувства? — хрипло переспрашиваю я, совершенно теряясь от такой откровенности.

— Представь себе — да, — смеётся Рома. — Но тебе ведь не в первой разбивать мужские сердца, да?

— Ром, но мы же с тобой знакомы всего ничего…

— Это точно. А по ощущениям, будто бы лет десять, не меньше, — усмехнулся мой сосед, — Лер, я и сам в шоке, что так получилось. Когда я ехал сюда, самое последнее, о чём я мог подумать, что снова смогу влюбиться. Не смотри так на меня — я дурак, знаю. Но ты же хотела откровенного разговора? Вот я и говорю тебе всё, как есть. Я вообще-то надеялся просто сменить обстановку, разгрузить голову, продуктивно поработать, переосмыслить свою жизнь…

— А тут я, как снег на голову…

— Ага, что-то вроде того. Ты думаешь, я ничего не понимаю, Лер? Всё я прекрасно понимаю, — горько рассмеялся мой сосед. — Вот только, как там говорится — чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса[1]. Я ведь и правда поверил в чудо, рискнул… ну и получил то, что получил.

— Ром…

— Лер, не переживай. Я тебя не ненавижу. Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, правда, — Ковальчук разворачивается ко мне и неожиданно обхватывает своими горячими руками мою ладонь. Во взгляде — какая-то бесконечная, добрая грусть, от которой у меня начинает щемить сердце. — И у тебя обязательно всё будет хорошо. Прилетишь в свою северную столицу, вы немного остынете, заскучаете друг по другу, потом он к тебе прилетит, вы помиритесь и всё вернется на круги своя.

В смысле всё вернётся на круги своя?..

Он что правда считает, что мы с Костей просто поцапались?! И что пройдёт какое-то время, и мы с ним снова сойдёмся?! А то, что произошло перед приездом Захарова и моё поведение после… Неужели Ромка на полном серьезе думает, что я ввязалась в это исключительно от скуки? Чтобы скрасить своё одиночество, пока рядом нет Кости?! Поэтому он так на меня злится?!

Беззвучно открываю рот, не в силах выразить всю степень своего негодования.

— Из таких отношений очень сложно выбраться, — добавляет товарищ писатель, тем самым окончательно добивая меня, — К тому же… у вас ведь грядёт новый этап. Сама понимаешь, если он тебе признался в любви, то там и развод не за горами. Это довольно сложный шаг и нервы из-за этого могут шалить и у тебя, и у него. Это нормально. Поэтому, мой тебе совет — Лер, не дави на мужика, и постарайся хоть немного отнестись к нему с пониманием.

— Да выключи ты в себе этого грёбанного психолога! — в возмущении ору я, сбрасывая с себя Ромины руки. — Не будет никакого нового этапа! Есть вещи, которые нельзя принять! И есть вещи, которые нельзя исправить!

— Смерть, измена и предательство — вот то точно нельзя исправить, — философски отозвался Рома, снисходительно глядя на меня сверху вниз. — И очень сложно простить. Хотя многие бы со мной поспорили… Лер, вы оба живы, здоровы. Что касается измен, ну… ты вроде как была в курсе, что мужик женат…

— Рома!! Его жена беременна! Можешь дополнить список понятий, которые нельзя исправить!

— М-да-а, — протягивает мой сосед, вновь прикладываясь к бокалу. Видно, что к такому повороту событий он явно не был готов. — А для тебя это факт настолько критичный?

— Ром, я не смогу лишать ребёнка отца. Точно также как я не смогу воспитывать его и любить, как своего. Любые решения, которые доступны в этой ситуации для меня неприемлемы. Поэтому всё. Мы расстались. Точка!!

Воспоминания о нашем разговоре с Костей вновь вскрывают свежую рану. Роняю голову на свои сцепленные руки, стараясь восстановить дыхание после своей эмоциональной речи.

— Лер…, - слегка прокашлявшись, начинает мой сосед, — Если честно, я… я правда не ожидал, что для тебя это настолько важно. Прости, но сколько вы лет с ним были вместе? Ты ведь не особо беспокоилась о сохранности его брака…

— Я никогда никого не хотела уводить из семьи, — глухо отзываюсь я, не поднимая своего взгляда от барной стойки. — И дети… дети это другое. Это меняет всё.

— Лер, я совру, если скажу, что мне очень жаль, что у вас не сложилось. Но мне действительно жаль, что тебе пришлось всё это пережить. И что твой новогодний отдых получился совсем не таким, как ты себе представляла…

— Да чёрт с ним с этим отдыхом! — вспыхнула я. Кажется, знаменитая писательская чуйка дала сбой и Рома перестал читать меня, как раскрытую книгу. Или страницы прошлого написаны настолько неразборчивым почерком, что невозможно прочитать и понять суть? — Ты думаешь, я из-за этого сбежала посмотреть на горы?!

— Ну… ты расстроилась из-за вашего расставания. Теперь я понимаю, Лер. Хоть и по-прежнему не одобряю и считаю, что это очень опасный и глупый поступок, но я тебя понимаю…

— Да ничего ты не понимаешь! — качаю я головой. А потом вздрагиваю от той чудовищно горькой догадки, что посетила моё сознание — почему же мне сейчас настолько больно.

[1] Отрывок из стихотворения Ф. Тютчева