Мой босс - Дед Мороз

22

Назар

Шеф, который, собственно, и открыл мне путь в прекрасный мир готовки и научил нормально ориентироваться на кухне, всегда любил повторять, что женщины обычно приходят в восторг, когда им готовишь. Замечательный способ соблазнить какую-то красотку.

Я никогда его не применял.

Мне обычно хватало внешности, круга общения, достатка, чтобы до готовки дело даже не доходило. По сути, все свои кулинарные эксперименты я успешно сбрасывал на голову брату, а потом мы с ним в очередной раз грызлись. Не потому, что я плохо готовил — готовил-то я как раз хорошо! — и даже не потому, что сам Глеб и яйцо-то себе пожарить нормально не мог, не говоря уж о чем-то большем. Просто.

Родители так старательно вбивали между нами клин, что бесконечные споры, ссоры и попытки определить, кто лучше, стали неотъемлемой частью нашей жизни. Эдакой центровой линией, на которую всегда надо ориентироваться.

Добился успеха? Но брат зарабатывает больше! Карьера потрясает всех в городе? Зато брат успешнее в глазах девушек. Меняешь барышень, как перчатки? Господи, да когда ты уже станешь стабильным!

Мы оба слушали все это поочередно, каждый в своей вариации, и вместо того, чтобы послать наконец-то папу с его странными амбициями и маму, готовую поддержать мужа в любой момент, посылали друг друга.

Итог? Ни постоянных отношений, ни желания заводить семью.

А потом, искренне пытаясь пройти абсолютно разный путь, мы, кажется, умудрились влюбиться одновременно в двух сестер, еще и похожих так, словно они тоже были близняшками — погодки на самом деле, я ж узнавал!

Утонув в своих мыслях, я готовил на автомате. Нарезал, выкладывал на сковородку, мыл ножи, зачищал за собой поверхность, просчитывал граммовку, даже особо не задумываясь над действиями. Сегодня не хотелось придумывать никаких новых рецептов; я выбирал проверенные блюда, в своем выборе ориентируясь только на то, что должно было понравиться Кире.

— Ты довел себя до ручки, Исаев. Если ты готовишь женщине, то пора уже на ней жениться и не обманывать ни себя, ни ее, — пробормотал я себе под нос, разливая шоколад по формам и запихивая их в холодильник, чтобы все застыло.

Жениться?

Я мог себе представить ее реакцию на предложение руки и сердца. Она же до сих пор сердилась из-за той чертовой Веры Сергеевны. Что ж, нет смысла спорить, сам дурак, сам себя подставил, а Кира была не из тех девушек, которые способны сменить гнев на милость слишком быстро.

Шоколад застыл. Я начинил конфеты, залил форму новым слоем шоколада и вновь запихнул ее в холодильник. Втянул носом дурманящую смесь ароматов — все-таки, мольфарка не прогадала со специями, которые предложила скормить Кире.

Может, что-то она и знает… Точно не колдунья — но кто мешает человеку просто хорошо разбираться в людях?

Я поставил мясо на сковороду и, воспользовавшись свободным окном, заглянул в гостиную.

Кира выглядела расслабленной; сидела в своей домашней одежде на диване, вытянув длинные ноги, и смотрела телевизор с таким видом, словно ее действительно интересовал включенный фильм. Но звук был скручен на минимум, а если присмотреться, то можно было заметить, как блуждал из угла в угол взгляд девушки, не задерживаясь на лицах персонажей.

Красивая. И дикая, словно та кошка или тигрица, которую и приручить невозможно, и в клетку не запихнешь, и большое чудо, если она вдруг изволит прийти сама, по доброй воле. Иначе — никак. С такой женщиной проще с ума сойти, чем дождаться, пока она даст себя укротить.

Она заметила меня не сразу, наивно полагая, что скворчащие сковородки требуют постоянного присутствия повара рядом. Я же, признаться честно, засмотрелся на нее, даже поймал себя на странной мысли, что меня будто околдовали. Как Кире это удавалось? Ни одна другая девушка не могла одновременно быть со мной и при этом не принадлежать мне.

Чертова Кирина независимость цепляла меня лучше, чем карася червяк на рыболовном крючке.

Такое себе сравнение, конечно, Назар…

— Давно тут стоишь? — Кира повернула голову и воззрилась на меня с легким недовольством. — Еще минута, и я решу, будто ты маньяк.

— Конечно. Одержимый, продумываю, как бы тебя зажарить. Медиум рер или вел дан? — она скривилась, явно поняв аналогию, и я продолжил. — Там уже почти все готово. Так что присоединяйся.

— Пойду переоденусь, — кивнула Кира. — И тебе бы тоже не мешало.

Она легко поднялась с дивана, весело подмигнула мне и удалилась прочь, плавно покачивая бедрами. Эта ведьма ходит, как чертова модель: хочется вцепиться в нее, и не только взглядом. Даже не корчи из себя недотрогу, но при этом — все равно на расстоянии вытянутой руки.

Надо быть последним дураком, чтобы упустить такую женщину.

— Назар! — окликнула она меня.

— М?

— Ты еще с минуту постоишь, и там будет уже не вел дан, а уголь обыкновенный, — она подмигнула мне и быстро взбежала вверх по ступенькам.

А я, отругав себя за невнимательность, вернулся на кухню, где уже действительно едва ли не горелым пахло мясо.

— Повар года, — проворчал я себе под нос, сдергивая сковородку с огня.

Мясо, впрочем, было как раз идеальное — ничего не испортилось и не подгорело, я вполне мог быть собой доволен.

Презентация блюда — самый нелюбимый этап у многих поваров, почему-то считавших это пустой тратой времени, — была простой и быстрой. Тарелки практически сразу перекочевали на стол; мне чудом удалось отыскать даже подходящую подставку для пресловутых конфет. Даже интересно, какими они получились на вкус. Ничего смертельного, Вита Игоревна их пробовала, но это ведь другая партия…

— Я готова.

Я поднял голову, реагируя на мягкий Кирин голос, и едва не закашлялся. Дурень! Видел же ее в платье, и в пеньюаре том чертовом, и даже голой видел, это что, повод ронять тарелку с конфетами и устраивать приступ асфиксии?

Впрочем, Кира была какая-то другая в своем парадном платье, соблазнительно облегавшем фигуру. Другая — и все равно невероятно красивая. Эти рыжие кудри, гармонировавшие с темной тканью, блеск ее изумрудных глаз, минимум косметики на лице и легкий шлейф аромата.

Я никогда до нее не обращал внимания на чужой парфюм. Не интересовался этим. Привык к тому, что запах имеет все вокруг, и концентрировался в основном на продуктах — потому что они и были для меня важнее всего. В женщинах меня интересовало другое.

Впрочем… Кира, как бы мне ни хотелось утверждать противоположное, была не просто женщиной. И даже не просто способной заворожить кого угодно ведьмой.

— О. я вижу тут много вкусного… — она наклонилась над столом, втягивая носом аромат мяса.

Я и сам едва сдержался, чтобы не облизнуться. Плевать на мясо — впервые в жизни вижу, что ли? — но вырез ее чертова платья…

— Все для тебя, — я усмехнулся.

Нет, Назар, ты придурок. Перестань пялиться на девушку и включи голову, если у тебя в ней осталась еще хоть одна способная к адекватным действиям извилина.

— И конфеты? — хитро поинтересовалась Кира. — Те самые?

— Те самые, — утвердительно кивнул я.

Она прищурилась и повела плечом. Она и без того была слишком соблазнительной, чтобы я, нормальный здоровый мужик, мог спокойно готовить еду и не думать о ней… Скажем, без этого платья. А теперь — и вовсе пожирал глазами.

Кира это явно замечала, но пока что не спешила ни ворчать, ни спорить. Для нее такое поведение в целом было удивительным — чтобы Кира и обошлась без споров! Но, судя по внимательному взгляду сияющих глаз, конфеты мольфарки действовали на нее самым волшебным образом.

Позабыв о том, что на столе ее ждали еще другие, не менее вкусные блюда, Кира потянулась к небольшому блюдцу с конфетами. Ее пальцы замерли в нескольких сантиметрах от сладости, словно она задумалась, стоит ли пробовать прямо сейчас.

Вся деланная нерешительность Киры разбилась о звонок в дверь. Кокетливая улыбка моментально исчезла с ее лица, как и лихорадочный блеск глаз. Девушка дернулась в сторону коридора и даже собиралась вставать.

— Погоди, — остановил ее я. — Не волнуйся, я открою.

— Да я бы…

— Сам открою, — пришлось повторить тверже. Кира скривилась, закатила глаза, но возмущаться больше не стала.

По-хорошему, никто сюда в девять вечера прийти не мог. Но я подозревал, что один из жителей зимней сказки, все еще имеющий о себе слишком хорошее мнение, все же решил сюда явиться.

И вправду, за дверью оказался Виктор. Вновь завывала метель, и Витя явно посчитал это достойным поводом пролезть внутрь, но я решительно выставил руку вперед, не позволяя ему даже переступить порог.

— И не думай, — покачал головой. — Тебя тут никто не ждет.

— Я пришел к Кире, — взвился Витя. — Я хочу с ней поговорить! Я, между прочим…

— Пригласил ее к себе на рандеву? Я в курсе. И в курсе, что она вроде как тебе не отказала, — мой голос звучал спокойно.

Кричать не хотелось. Я вообще рассчитывал на то, что Кира не услышит ни одной фразы из этого не слишком приятного разговора. Ее Витя меня порядком достал, но это не значит, что надо раскрывать девушке все карты.

— Но она и не соглашалась, — продолжил я. — Так что послушай сюда, Витя. Все одобрение, которое ты мог получить от Киры, было исключительно для того, чтобы поддразнить меня. Я ее люблю, и это, думаю, взаимно. Но у нас двоих характер не сахар. Ты просто подвернулся под руку.

Парень заморгал, удивленно глядя на меня.

— Да, можешь считать, что она тебя использовала, — кивнул я. — И не вздумай рассказывать о том, что она стерва. Скажешь о Кире хоть одно плохое слово, клянусь, замараю о тебя все-таки руки и выбью несколько зубов. Так что сваливай отсюда подобру-поздорову. И да, еще…

Витя смотрел на меня даже не обиженно, а скорее пораженно. В его широко распахнутых глазах плескалось удивление, как будто я был первым человеком, который нашел время, чтобы поставить этого клоуна на место.

— Ксюшу — Оксаночку, как ты выражаешься, хотя ее зовут иначе, — тоже оставь в покое. Если возле нее или возле Киры тебя увижу — пеняй на себя. Ты понял?

— П-п-понял, — наконец-то выдохнул Витя.

— И какие выводы сделал? — терпеливо поинтересовался я, едва заметно кривясь.

Я терпеть не мог кому-либо угрожать. Недостойное это дело, которое обычно добром не заканчивается. Но Витя, этот надоедливый червь, явно не понимал человеческий язык. С ним либо так, либо будет продолжать являться сюда и путаться под ногами.

— Не подходить к Кире и Ксюше.

— И не пытаться связаться, — дополнил я. — Лучше вообще забудь об их существовании. Уяснил?

— Уяснил, — кивнул Витя. — И з-забыл.

— Отлично. А теперь свали отсюда и не болтайся под ногами.

Он дернулся, словно от удара, хотя я его, разумеется, и пальцем не тронул, и наконец-то убрался прочь. По ступенькам еще спускался медленно, а потом и вовсе помчался прочь, явно впечатленный моей тирадой. Я не спешил проникаться пониманием и светлыми теплыми чувствами по отношению к Виктору, потому просто спокойно захлопнул за ним дверь и собирался уже вернуться обратно на кухню, как вдруг обнаружил в коридоре прямо у себя за спиной Киру.

Сердитой она не выглядела. Во взгляде скорее плескался смех. Девушка едва заметно улыбалась, глядя на меня, и я поймал себя на мысли: что-то здесь не так.

— Ты его прогнал, — подытожила она.

— Да, — кивнул я. — Ты ж сама сказала, что он мерзкий гном. Вот я и подумал, что одним гномом больше, одним гномом меньше… А что?

— Ничего, — протянула Кира. — Ты ревнуешь.

— Так я и не отрицаю.

Она прищурилась, всматриваясь в меня, а тогда потянулась, как довольная кошка, и заявила:

— Между прочим, мне приятно. И я все еще жду, пока мы вернемся на кухню к нашему ужину…

Я подошел к Кире поближе. Она не отступила, не отшатнулась, хотя обычно старалась держать дистанцию, только повернулась спиной к стене, прижалась к ней, вздрогнула — вероятно, обои неприятно кололи лопатки, — и кокетливо улыбнулась.

— Тебе нравится это платье? — спросила ни с того ни с сего, словно я выражал какие-то сомнения по поводу гармоничности ее образа.

— Очень.

— И мне, — прошептала Кира. — Чувствую в нем себя очень сексуальной.

— Ты сексуальная в любой одежде.

— Правда?

— Абсолютно.

Она опустила взгляд. Сказал бы, что из ложной скромности, но нет. Кира в самом деле выглядела смущенной, словно ей никто никогда не делал таких комплиментов.

Это показалось мне странным. Она была очень красивой девушкой — яркой, привлекательной, с характером. За не просто должны стаями бегать мужчины. Но Кира каким-то чудесным образом умудрилась себя от них оградить. Все эти рассказы о том, что на потоке был лишь один парень, на работе тоже, а другие ее поклонники в основном женатые и старше ее в два раза… Это казалось смешным.

— Мне кажется, — прошептал я ей на ухо, — ты мне врешь. У такой роскошной девушки просто не могло не быть толпы женихов.

— Ты же знаешь, что никого у меня не было, — Кира усмехнулась. — Назар, мне приятно, конечно, что ты считаешь меня привлекательной, но люди несколько иного мнения.

— Я их не понимаю.

Она подалась вперед, порывисто обнимая меня, и я прижал девушку к себе.

— Помаду тебе на одежде оставлю.

— Ерунда. Ее там некому искать.

Кира вздохнула. Я заметил, как задрожали ее узкие плечи, и обнял еще крепче.

— Я вообще-то язва, — пробормотала Кира. — С отвратительным характером. Родители у меня зарабатывают не то чтобы очень много — так что их доход не повод со мной хорошо общаться, сам понимаешь. И вообще, семья у меня самая обыкновенная. Обыкновеннее не бывает. Я отвратительно общаюсь. Все, чего мне хотелось — это обрести твердую землю под ногами. Какие отношения? Какая к чертям любовь? Меня даже никто никогда не защищал. Никто за меня не вступался. И если ты думаешь, что я об этом жалею или что я сейчас по этому поводу начну плакать, то ты ошибаешься — я девочка сильная, справлюсь. У меня нормальная жизнь. Просто мужикам в ней места нет.

— Не было, — мягко поправил ее я. — А теперь, Кира, у тебя есть жених.

— Фиктивный.

— У тебя есть жених, — с нажимом исправил я. — Так что давай, выше нос и пошли ужинать. Для кого я все это готовил? Между прочим, далеко не каждой своей пассии я готовил поесть.

— Ты ж говорил, что дважды влюблялся.

— Трижды, — исправил я ее. — И первые два раза успешно это не закончилось. Может, хоть с третьим сложится.

Кира недовольно покосилась на меня, но возражать не стала. Она позволила отвести себя обратно на кухню и заняла предложенное место. Втянув носом приятный аромат мяса, девушка улыбнулась и облизнула губы, напрочь забыв о помаде.

— Почему у тебя раньше не складывались отношения? — хихикнув, поинтересовалась вдруг она. — Мне казалось, мужчина, который умеет готовить, это просто мечта. Или ты гнушаешься делать это на непрофессиональной кухне?

— У меня дома отличная профессиональная кухня, — подмигнул я Кире.

— Но ты им не готовил.

— Нет.

— Почему?

Я ничего не ответил. Кира с интересом взглянула на меня, а потом все-таки принялась за еду. Положила в рот первый кусочек, закрыла глаза, наслаждаясь вкусом.

— Это невероятно, — сообщила она спустя тридцать секунд. — И все равно, не понимаю. Если б мой мужчина хотел читать мои статьи, я б их даже только для него одного писала. Исключительно из любви к искусству.

— Напишешь что-то для меня?

Она пожала плечами.

— Могу написать разоблачение одного гнусного владельца сети ресторанов, который заманил несчастную журналистку в свой плен и пытался использовать в своих целях. Подойдет?

— Вполне. Как раз прочувствую стиль.

Кира рассмеялась, легко, звонко, и еще раз сверкнула глазами, бросая на меня быстрый взгляд.

— Слушай, — промолвила вдруг она. — Если ты мне готовишь, может, это значит, что я особенная?

Я воззрился на нее с интересом. Вопрос, достойный дурочки, которая на первом свидании ждет предложения руки и сердца. Могла ли моя Кира, эта женщина-мечта, такое спросить? Ну, смогла же каким-то образом… Почему?

Это была проверка. За кокетством, слишком откровенно сиявшем в ее красивых зеленых глазах, крылось нечто совсем иное, доселе мне незнакомое. Я попытался разгадать, понять, что же именно скрывала Кира, но задача оказалась слишком сложной. Ее загадочная улыбка, которую по ошибке можно было принять за очередную девичью глупость, таила гораздо больше секретов, чем предполагаешь, когда просто смотришь на нее.

Нет, последнее, что можно было сказать о Кире — это то, что она читалась, как открытая книга.

Вопрос с подвохом требовал такого же ответа. Я мог придумать что-нибудь дерзкое, способен был поразить Киру красотой речи — это всегда хорошо мне удавалось. Но не хотел.

— Да, — кивнул я. — Ты особенная.

— Чем?

— В мире тысячи молодых и красивых женщин. Некоторые из них еще и умные. Предполагаю, среди них найдется еще несколько с таким же острым языком, как у тебя, — пожал плечами я. — Но это не главное. Главное, что после встречи с тобой мне не хочется искать тех, других.

Или это только что было признание в любви, или я бесчувственный олух, который не способен нормально и три слова сложить в кучу.

Щеки у Киры порозовели.

— Что ж, — промолвила она. — Тогда я должна отплатить той же монетой?

— Давай.

— В мире достаточно мужчин с отвратительным характером. Полагаю, среди них найдется парочка наглых и беспринципных. Но после чудесной встречи с тобой я тоже не хочу искать следующего, — с довольным видом доложила она. — Вот. Что ты так на меня смотришь?

— Я не буду расценивать это как оскорбление, — довольно заявил я. — Можно даже сказать, что только что ты порадовала меня замечательным комплиментом.

— Хорошо. Именно комплимент это и был, — подмигнула мне Кира. — Мы замечательно чувствуем друг друга.

— Ага. Просто-таки две половинки одного целого, — я утвердительно кивнул, не сводя с нее взгляда. — Никто другой не заслужил терпеть это, не так ли?

Кира откинулась назад и звонко, легко расхохоталась. Я поймал ее за руку, чтобы девушка случайно не свалилась со стула, и мы переплели пальцы. Девушка взглянула на меня со странной смесью любопытства и довольства, а потом протянула:

— Знаешь, Исаев… Это было отличным решением — согласиться на твой договор. Я сначала думала, конечно, что ты бесчувственный пень, но Ксю утверждала, что бесчувственные пни ведут себя чуточку иначе. Хорошо, что я ей поверила.

Воцарилась тишина. Кира высвободила ладонь и вернулась к еде; я, вспомнив о том, что голоден, последовал ее примеру. Спустя минуты три, когда тишина уже перешла в статус неловкой, я наконец-то решился ее нарушить вопросом:

— Ксю знала о том, что мы с тобой отнюдь не сложившаяся сто лет назад парочка?

— Да, — кивнула Кира. — Ты не подумай, я не слишком болтлива и помню о договоре неразглашения, — она доела основное, выпила немного воды и потянулась к конфете. — Просто я была уверена, что готова со всем порвать и просто уехать прочь отсюда, а она останавливала меня, рассказывала, что ты на самом деле хороший, а я зря злюсь. Потом я выдала ей всю правду о наших с тобой отношениях, а она сказала, что это не имеет никакого значения. Ну, и пообещала, что никому ничего не скажет.

— Сдержала слово?

— Конечно. Кстати, вкусные конфеты.

Кира потянулась и за второй, но замерла, перехватив мой наверняка тяжелый взгляд. Не знаю, как она его истолковала, но, действуя наверняка по наитию, плавно поднялась со своего места и подошла ко мне, опустила руки на плечи. Теперь, чтобы смотреть девушке в глаза, мне пришлось поднимать голову. В этом тоже было что-то необычное; Кира могла почувствовать свою власть, но сама, казалось, стремилась проявлять слабость.

Каждый раз, когда я оказывался рядом с ней, приходилось лишний раз напоминать себе, что она неопытна, никогда не имела прежде серьезных отношений. Почему-то мысль об это меня регулярно потрясала; не знаю, что столь удивительного в ней было, но Кира умудрялась строить из себя коварную соблазнительницу и затягивать в свои сети, по сути таковой даже близко не являясь.

Хотя…

— Знаешь, — прошептала мне на ухо Кира, — я думала, ты будешь злиться, когда узнаешь, что я случайно кому-то разболтала о нашем договоре.

— Может быть, я злюсь?

— Да?

— Очень. Ты ужасно поступила, Кира, — со смехом отозвался я. — Теперь с тебя как минимум извинения в виде поцелуя.

— А как максимум?

— На что фантазии хватит.

Она мягко рассмеялась — и поцеловала все-таки.