Мой дорогой Влад

Глава 4

Тот разговор особо ни на что не повлиял. Зато следующее событие в корне изменило ситуацию. А именно: Влад избил человека!

Имени того бедолаги я не назову. Скажу лишь, что он был наивным романтиком, который почему-то решил, что имеет право разговаривать с девушкой Влада. Все знали, с кем Матильда встречается. Это добавляло ей популярности, но для парней было, как стоп-кран: не подходи, будут последствия. А этот подошел!

Кто-то заснял на телефон, как они, словно двое голубков, сидят на лавочке у школы и разговаривают. Подумать только, на лавочке! Влад ее по дорогим ресторанам водил, а эта дурочка на лавочке с одноклассником болтала!

Теперь-то я знаю, что ничего плохого в тех посиделках не было, но тогда меня ее поведение разозлило. Зарождающая симпатия к девочке испарилась мгновенно, и я, как всегда, встала на защиту лучшего друга.

Мне довелось быть свидетелем того, как ему показали видео. Хорошо помню телефон, на котором Влад смотрел запись: серый корпус Siemens в форме «жабки» со щербинкой от удара в верхнем левом углу — теперь таких не делают.

Лицо Влада изменилось, будто темная туча наползла. Его школьные дружки, посмеиваясь, с интересом ожидали его реакции, а я застыла как вкопанная, думая лишь об одном: «Надеюсь, твой гнев никогда не обрушится на меня».

Влад хмыкнул. Недобрая усмешка, но, увы, для меня не в новинку. Таким он тоже мог быть, и ничего хорошего после таких ухмылок не происходило.

Официально к тому времени Влад школу уже месяц как закончил, ему не было нужды идти на уроки. Но он пошел. И на заднем дворе учебного заведения, ближе к гаражам, в тот же день под улюлюканье толпы произошла расправа над незадачливым соперником.

Парень был младше и намного слабее. Он не занимался спортом, не был таким высоким и широким в плечах, как Влад, за его спиной не было поддержки всей школы. Он был обычным парнем, которому понравилась обычная девушка.

Влад избил хилого противника до потери сознания. Но не более! Влад-подонок знал меру, и даже он не был настолько самоуверен, чтобы не понимать: за серьезные телесные повреждения можно и схлопотать.

Во время экзекуции я стояла в стороне и со слезами на глазах тормошила Сашу, умоляя его образумить нашего друга. Я кричала и материлась. Я была напугана до смерти. Мне было плевать, кто прав, кто виноват, лишь бы побоище прекратилось.

В тот день я узнала о себе нечто новое: мне не свойственно наслаждаться чужой болью. Жестокость Влада вызвала в моей душе протест. Но просто вмешаться я тоже не могла: в подростковой иерархии это лишь ухудшило бы ситуацию. Вот поэтому я и пристала к Саше: он мог вмешаться, не уронив при этом ничье достоинство.

Господи, о чем я тогда переживала!

— Сделай что-нибудь! Тот парень ни в чем не виноват!

— Еще бы не виноват, — ответил Саша жестко. — Она виновата…

Я обернулась, чтобы посмотреть туда, куда указывал Саша… и увидела Матильду. Она стояла невдалеке, закрывав лицо руками, и плакала. Казалось, еще мгновение — и девушка упадет замертво, таким бледным и полным ужаса было ее лицо.

— С ней будет другой разговор, — добавил Саша, рассматривая девушку.

— Какое, к чертям, виновата?! В чем?!

— Сама знаешь.

Те минуты я помню очень четко, будто они проходят передо мной в замедленной сьемке. Я рассматривала толпу, опьяненную адреналином и зрелищем. Обычные школьники пятнадцати-семнадцати лет кричали «Браво!» в особо яркие моменты боя, когда противник Влада падал на землю, чтобы потом снова подняться и попытаться дать сдачи. Влад играл. Я узнавала блуждавшую на его лице сытую улыбку. Мой жестокий друг развлекался: давал время слабому противнику прийти в себя и поверить с свои силы, а потом снова нападал.

Девушки смотрели на него с восхищением, парни — с завистью. И лишь Матильда — с ужасом, как на чудовище. Это была реакция человека, имеющего голову на плечах. Она не шла на поводу у толпы, и ей не доставляло удовольствия быть причиной драки.

Несколько раз она пыталась пробраться в круг и прекратить бой. Будто бы ей кто-то позволил! Каждый раз ее ловко оттесняли назад, пока она не сдалась и снова не отошла в сторону. Она не видела, что происходит внутри круга, но каждый раз, когда толпа подымала голос, аплодируя нападавшему, Матильда вся сжималась и будто уменьшалась в размере. На ее лице появилось выражение: «Кто-нибудь, заберите мне отсюда!»

Маши в тот день в школе не было: она поехала на экскурсию в город, где обитают львы. Это была ежегодная школьная поездка, на которую я «забила болт» классе в седьмом, а Маша продолжала ездить. Нравился ей этот город, что поделаешь.

Как бы там ни было, моя подруга отсутствовала. Если бы она была, кто знает, может, она встала бы на сторону Саши, который винил во всем Матильду, и, возможно, я бы не решилась сделать то, что сделала, а именно: подошла к Матильде и, взяв ее за руку, увела из этого ужасного места.

Мой поступок означал: я на стороне девушки, а значит, не на стороне Влада. Для меня это могло иметь ужасные последствия, которые пронеслись у меня в голове, пока я шла к девушке, застревая каблуками во влажном после дождя грунте. Я всегда была такой — много анализировала, много боялась. И в тот момент я уже представляла, как гнев Влада обрушится на меня.

— Не плачь… давай уйдем отсюда….

У меня были опасения, что она взбрыкнет: развернется и пойдет в другую сторону или обматерит меня, и тогда все станет только хуже.

Но случилось противоположное: от моего жеста Матильда окончательно раскисла и начала реветь белугой. Она послушно подошла ко мне и, доверчиво прильнув, пошла рядом.

Всю дорогу до метро она плакала. Я решила, что лучше нам переждать истерику в каком-нибудь спокойном месте, и завела ее в небольшое кафе у трамвайной колеи, где было тихо и немноголюдно в это время дня.

Начинался дождь. Мы сели у окошка и заказали по чашке кофе.

Матильде было очень плохо. Время от времени она бормотала нечто вроде: «Да мы просто домашнее задание обсуждали», «К. ни в чем не виноват» или «Влад больной!»

Увы, после случившегося спорить было очень сложно: действительно больной.

Я дала ей время успокоиться: села рядом и молча гладила ее по спине. Сама же в это время бродила по закоулкам собственного сознания, пытаясь осмыслить то, что произошло, и понять, как это повлияет на меня. В том, что повлияет, я не сомневалась.

— Я не понимаю… — всхлипывала Матильда. — Почему он так себя ведет? Ведь я же… не… — Всхлип. — Если я ему на нравлюсь, почему он так… так… — И опять истерика.

— С чего ты решила, что не нравишься? — удивилась я, выныривая из собственных горестных дум. — По-моему, сегодня все ясно увидели, что это не так.

Она скривилась.

— Показуха. Плевать ему на меня, просто захотел развлечься.

— Не думаю, что так уж плевать.

— Марин, да он сам начал наши встречи отменять, постоянно говорил, что занят. Я подумала, это он так пытается показать, что больше не хочет со мной встречаться.

— Ну, или хотел припугнуть, — возразила я, — чтобы ты скорее согласилась с ним переспать. А ты такая — хоп! — и находишь себе нового парня! — Я даже хихикнула при мысли, как нелегко было золотому мальчику осознать, что ему нашли замену.

— Да никого я не нахожу! — крикнула Матильда.

— Увы, Владу ты этого не докажешь.

Официантка принесла кофе, и только тогда я пересела на противоположенную сторону стола, чтобы Матильда оказалась напротив меня.

Девочка у меня на глазах добавила в пузатую чашку шесть ложек сахара, что удивило меня так же, как если бы она достала из своего портфеля, скажем, кролика. «А не слипнется?» — вертелось у меня на языке.

Матильда уловила мой взгляд. Шмыгнула носом.

— В Б. [городке, откуда она приехала] все так делали, — пояснила она, — клали много сахара в чашку. Это привычка, на которую в Киеве все реагируют, как ты. Но я не могу ничего поделать. — Она пожала плечами, вытирая салфеткой заплаканные глаза. — Не умею пить несладкий кофе.

— Понятно, — кивнула я и спросила: — Что планируешь дальше делать?

Матильда громко высморкалась.

— Держаться от Влада подальше. Еще максимум месяц — и он уедет учиться заграницу, а мне будет покой.

Я неприятно поразилась тому факту, что мне Влад про отъезд ничего не сказал. Ни мне, ни Саше с Машей, ведь если узнавал один из нас — узнавали и остальные.

Я задумалась. Матильда устало размешивала напиток, наклонившись к чашке.

— Извини, что опять лезу не в свое дело… — начала я серьезно.

— Да чего уж…

— Но мне кажется, лучше бы тебе с Владом помириться, чтобы он еще кого не избил ненароком.

Она вскинула на меня цепкий взгляд. Пронзила им.

— Значит, мне это не показалось? — спросила девушка, подавшись всем телом в мою сторону.

— Что не показалось?

— Что я буду следующей?

Меня от ее слов бросило в дрожь. Я физически ощутила свое участившееся сердцебиение. Свести все к шутке не хватило ни смелости, ни глупости.

— Просто помирись с ним — и все, — отчеканила я. — Пойди на уступку, ведь, как ты сама сказала, он уедет через месяц.

— Но я ничего не сделала, чтобы извиняться! Это мне плохо, а не ему, это я — пострадавшая сторона.

То, как она строила предложения, наводило на мысль, что Матильда много читает. Я подумала об этом и сразу же утопила эту мысль в других, более важных размышлениях.

Позже я узнаю, что Матильда, как и я, мечтала стать писательницей и действительно много читала. Позже я много чего о ней узнаю, но тогда уже будет поздно.

— Как ты вообще можешь быть его подругой? — спросила девушка. — Почему к тебе и Маше он относиться не так, как к другим?

— Мы его не интересуем как девушки, — призналась я. — К тому же… ради тебя он затеял драку! Для меня такого никто никогда не делал!

Девушка уныло сделала несколько глотков кофе, потом сказала:

— Мне он очень нравится, когда мы наедине. Но когда рядом эти его друзья — Влада как будто подменяют. Он слишком зависит от чужого мнения.

И опять Матильда меня удивила. Она за несколько месяцев сделала вывод, к которому я шла больше двух лет.

— Я знаю, почему он так взбесился. Последний наш разговор получился не очень хорошим. Он меня пригласил на свою выпускную вечеринку и намекнул, что хочет со мной переспать.

— А ты этого, судя по всему, не хочешь?

— Когда он давит — не хочу. — Матильда энергично замотала головой, вытирая салфеткой нос.

— А давит он постоянно, — автоматически заключила я. — Давай так. Я поговорю с ним, чтобы он от тебя отстал. Действительно, все уже зашло слишком далеко. Ну не может же он, в конце концов, тебя силой заставить!

«Ну не может же он, в конце концов, тебя силой заставить».

А если может?

А если заставит?!

В тот день я проводила Матильду до дома, по дороге утешая и успокаивая. Стоя около подъезда, при ней же позвонила Саше и осведомилась, все ли в порядке с тем парнем. Узнала, что в общем-то да. Тогда этого «в общем-то» мне хватило, ведь на голову свалилось слишком много проблем.

Вечером я, набравшись смелости, пошла к Владу.

Увидев меня на пороге, он совсем не удивился. Открыл мне дверь и жестом пригласил в дом. В этот момент он с кем-то разговаривал по телефону, и по громким крикам на том конце провода я поняла — разговаривал с Машей.

Влад направился на кухню, и я послушно поплелась за ним, чтобы вслед за подругой покричать на него.

— Слушай, давай ты приедешь, и мы спокойно поговорим, — сквозь зубы сказал Влад в трубку. — Я не обязан перед тобой отчитываться… Да, друзья, но с психичками я не разговариваю… Маша, успокойся, ничего я тому придурку не сделал. Припугнул немного — и все. Приезжай — сама увидишь!

Он отключил телефон, бросил его на диван и уставился на меня.

— Что, тоже покричать пришла? — спросил раздраженно.

Я заметила у него на скуле синяк, и меня накрыло волной сочувствия.

Дура! Он сам напросился! Сам устроил этот скандал! Избил человека, отделавшись небольшим синяком. Сам, все сам, напомнила я себе.

— Влад, ты больной! — сказала я, подходя к холодильнику. — Ты меня уже утомил своими выходками! — Я достала лед и начала заворачивать его в полотенце. — Псих ненормальный, зачем тебе эти проблемы?! Сдай экзамены и уезжай учиться в Англию, или куда ты там собрался!

— Значит, ты уже знаешь? — Он искоса взглянул на меня.

Я велела ему сесть на стул и приложила полотенце со льдом к его щеке. Влад зашипел от боли, и это принесло мне небольшое утешение.

В этот момент он был моим Владом — родным, близким, совершенно не страшным, а не тем монстром, который не так давно избивал беззащитного мальчишку на заднем дворе школы.

— Мне Матильда сказала, — призналась я.

— О, она это умеет! Много говорит, мало делает!

— Так это правда? Ты уезжаешь?

— Марин, интересные у меня с тобой разговоры получаются. Ты пришла ссориться и защищать Матильду, но в первую очередь спросила о том, что для тебя по-настоящему важно. — Он самодовольно улыбнулся. — Не хочешь, чтобы я уезжал?

— Какое это имеет значение?

— Мне приятно, что я кому-то нужен.

Он посмотрел мне в глаза.

— Со мной так не делай, — отрезала я. — Будь любезен играть в эти игры с другими девушками. А мне всего лишь жаль, что после твоего отъезда я не смогу загорать летом у бесплатного бассейна.

— Вопрос отъезда еще не решен. Мне и здесь хорошо.

Я высыпала остатки льда в раковину, закинула мокрое полотенце на сушку и повернулась к Владу. Он удобно устроился на стуле у окна.

— Оставь Матильду в покое, — сказала я решительно.

— С какой стати? Она мне нравится.

— А ты ей, судя по всему, нет. Я с ней два часа в кафе сидела — успокаивала, пока ты ее одноклассника избивал.

Он даже немного подобрался.

— И что же, — спросил он с наигранным равнодушием, — она тебе так и сказала, что я ей не нравлюсь?

— Влад, да ты ее напугал до чертиков! Каким местом ты думал, устраивая это шоу?! Она тебя теперь боится!

— И правильно делает! — зашипел Влад. — Она мне с мая голову морочит! Может, теперь мозги встанут на место.

— Да о чем ты вообще говоришь?! Она просто боится твоего напора, а ты продолжаешь ломиться, как баран.

— Потому что не умею ждать!

— Так научись или оставь ее в покое! Найди более сговорчивую девушку!

Он скривился. Посмотрел куда-то в сторону.

— Так не пойдет. Ее хочу!

— Как дите малое, честное слово. — Я схватилась за голову. — Владик, а тебе никто не говорил, что не всем желаниям суждено сбываться? Она тебя не хочет, и ты ничего не можешь с этим поделать.

— Это она тебе сказала?

— Да!

Влад продолжал смотреть в стену. Когда я уже решила, что разговор закончен, он снова сконцентрировал внимание на мне.

— Так даже проще. Не нужно ее жалеть.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что я давал ей шанс сделать все правильно.

— Что?!

— Что слышала, Марин.

— Влад, Влад… — Я подошла к нему, села на другой стул и придвинула его так, чтобы наши колени соприкасались, и он был вынужден смотреть на меня. — Есть вещи, которые нельзя делать никогда. В том числе принуждать к чему-либо девушку. Просто нельзя!

— Почему, Марин? — спросил он с неподдельным интересом. — Если я могу и хочу?

Это была его чертова любимая фраза, которую я, даже не заметив, подцепила, как послушный попугай, на многие годы. «Потому что хочу и потому что могу» — временами эти слова казались мне самоуверенными, но иногда — понятными и логичными.

— У нее есть семья! — выдвинула я аргумент, не до конца веря, что мы вообще обсуждаем эту тему. — Тронь ее — и будут проблемы!

— У нее есть мать, которая зарабатывает копейки и живет в общежитии, и две младшие сестры. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — У нее никого нет, Марина.

Я отшатнулась от него в испуге. Намек был прозрачен: за нее некому вступиться в случае реальной опасности.

— Откуда ты все это знаешь?

— Навел справки.

Подонок справки наводил… Он придумал план и проверял, будут ли последствия.

— Влад! — Я взяла его лицо в ладони, и он даже не пытался сопротивляться. — Она же ничего плохого тебе не сделала!

Он по-прежнему смотрел мне в глаза так пристально, что это почти причиняло боль.

— Она меня унизила.

— Ни черта подобного! — прошипела я сквозь зубы, убирая руки от его лица. — Ты сам все придумал. Влад, послушай меня. Если ты так хочешь с ней встречаться, то…

Он засмеялся. Его забавляло, что я так переживаю.

— Марина, я с ней переспать хочу.

Никогда не была любительницей пошлых фраз, но в тот раз проглотила и это. Я понимала, что, если ничего не предпринять, могут быть страшные последствия. Откинувшись спинку стула и не отводя взгляда, я сказала:

— Я видела, что тебе она нравилась. По-настоящему, не так, как другие девушки. Мой тебе совет: не дави на нее. Потерпи еще месяц, и она сама все сделает, как надо, и тебе не придется рисковать. Поверь, она все сделает сама, добровольно. Иначе… ну зачем тебе эти проблем, Влад? Подумай, вдруг твой отец узнает?

Влад, казалось, задумался, и меня это не могло не порадовать.

— Ты же говорила, она не хочет меня больше видеть, — выдал он аргумент.

— Захочет. Пригласи ее на свой выпускной вечер.

— Допустим. А если она откажется?

— Не откажется, — заявила я, в тот момент совершенно не отвечая за свои слова. Но я была уверена, что сделаю все возможное ради достижения поставленной цели. — Но и ты мне обещай, что не сделаешь ничего, о чем потом будешь жалеть.

— Обещаю, Марин.

Печальная ирония судьбы: свое обещание он сдержал, ведь жалел не он — жалела я, что уговорила девушку прийти к нему на вечеринку. Правду люди говорят: благими намерениями…