Мой друг мертвец

Глава 1

Ночь первая. Пробуждение

Для меня всё началось какую-то неделю назад. Меня не существовало… Точнее, не так: я существовал, но совершенно не осознавал себя до тех пор, пока этот Тёмный не призвал к себе на службу. Адская боль пронзила всё моё тело и заставила пробиться сквозь толщу земли на поверхность. Все мои попытки сопротивляться ни к чему не приводили — сила, которая заставила мои кости двигаться, была слишком настойчивой. От ярости и боли я зарычал и, вскинув руки (а точнее, то, что от них осталось), побрёл в направлении источника моего беспокойства.

Я прошёл несколько метров, волоча за собой ногу и то и дело спотыкаясь о выступающие надгробия и каменные плиты, закрывавшие моих собратьев. В какой-то момент, проходя мимо очередной могилы, я осознал себя. По характерным возмущениям силы в окружающем пространстве я понял, что меня призвал некромант. Откуда я знал про эти возмущения? Почему другие такие же мертвецы, шествующие рядом со мной, не почувствовали то же, что почувствовал я, и не остановились вместе со мной?

Простоял я недолго, поскольку очередная волна сковывающей боли заставила меня двигаться дальше. Добравшись до того, кто нас побеспокоил, мертвяки встали. Один из оживших трупов, у которого более-менее сохранилась плоть на лице, обратился к возмутителю спокойствия:

— Пр-р-рика-а-аз-з-зывай!

Маг ухмыльнулся, рассматривая созданный им небольшой отряд мёртвых. Выглядел он очень впечатляюще: обтягивающий костюм, состоящий из плотной рубахи с короткими рукавами и узких штанов, подпоясанных ремнём с рубиновой бляхой (явный атрибут мага третьего ранга). На руках у некроманта были надеты перчатки, пронизанные плотными нитями концентраторов силы, которая лилась из обсидиановых браслетов. Браслеты — одни из главных атрибутов тёмного мага. Они передавались из поколения в поколение, с каждым годом вбирая всё больше крови носивших их волшебников.

Эти знания, так неожиданно пришедшие мне в голову, немного утихомирили боль, которая сковывала каждое моё лишнее движение. Ухватившись за них, как за спасительную нить, я продолжил рассматривать своими пустыми глазницами призвавшего нас колдуна. Тот самодовольно оглядел своё новоиспечённое войско и начал свою речь.

— Друзья мои! Я поднял вас в эту ночь не просто так! Сила, дарованная мне с рождения, наконец-то нашла своё предназначение. Я в неоплатном долгу перед своим дедом, передавшим мне её на смертном одре. Сегодня он явился мне во сне и приказал поднять армию ночи, дабы совершить возмездие над его родным домом, что предал его двадцать пять лет назад. Тогда жители его родной деревни выдали моего ослабевшего деда, потратившего всю свою силу ради спасения внука, погибающего во время тягостных мук матери при родах. Ценой жизни моей матушки дед сохранил жизнь мне, но поплатился, получив нож в спину от собственного сына. И теперь судьба дала шанс поквитаться за его гибель! Я освобождаю вас от оков смерти — идите в деревню и заберите то, что вам причитается по праву!

Войско взвыло в экстазе от предстоящего действия. Я смотрел по сторонам и ревел вместе со всеми, но невесть откуда взявшаяся тревога засела в моей пустой черепушке. Всё же я, как и все, двинулся за потоками тёмной силы, которая бросилась на наши ряды, словно приливная волна, и потянула за собой в деревню.

— Пло-о-о-ть, мя-я-со-о, лю-ю-ю-ди!

Тёмное войско двигалось в сторону деревни, расположенной неподалёку от кладбища, завывая от предвкушения. Если бы у мертвяков были слюни, то сейчас они бы залили ими всё пространство вокруг: мы шли на долгожданную трапезу.

Первым нам на пути попался небольшой домик лесничего, стоящий на самой окраине деревни. Пять мертвяков тут же кинулись внутрь, круша двери и выбивая ставни. Из дома тянулся явственный запах человеческой плоти. Остальное войско, состоящее из дюжины ходячих трупов, двинулось дальше. В спину мне донеслись истошные вопли семьи лесничего, быстро прервавшиеся бульканьем и хрустом костей. Возбуждённые ещё больше от этих криков и подталкиваемые тупой болью связавшего нас плетения, мы рванули в оставшиеся дома ещё быстрее.

Деревня была небольшой: от силы два десятка строений, половиной из которых были бани, амбары и кладовые. Истошно взвыли собаки во дворах, поднимая тревогу по всей округе. На улицу выбежали жители (кто с факелами, кто с вилами), но, увидев нас, бросились наутёк: куда им до тёмного войска. Сейчас им мог помочь только гонец с посланием в ближайшую башню связи. Только он мог передать весточку храмовнику, способному упокоить армию мертвецов. Боль опять немного утихла от нахлынувших знаний.

Зазвенел колокольный набат, возвещая об опасности. Деревня сбегалась в корчму в надежде забаррикадироваться и пережить эту страшную ночь. Глупцы! Тёмный маг уже предусмотрел это. Скорее всего, гонец тоже будет перехвачен. Слишком волшебник озлобился на своих соседей. До рассвета не доживёт никто: десяток мужчин, столько же женщин и дюжина детей.

— Е-е-е-е-да-а-а-а!

Дойдя до корчмы, мертвяки начали ломать доски и ставни, но те были слишком прочно заколочены и не поддавались нашим ударам. Вот тогда-то некромант и пришёл к нам на помощь. Он сделал очень простое действие: взял в руки факел и с размаху кинул его на соломенную крышу корчмы, которая тут же вспыхнула. Вопли ужаса за стенами стали ещё громче: огонь сделал своё дело, и людям пришлось открыть засовы. Некромант хохотал, прохаживаясь вдоль наших рядов и потирая руки. Отчего-то мне стало противно видеть его яростную гримасу.

Наконец, жители начал выбегать из горящего здания прямо в руки нетерпеливых мертвецов. Мужики пытались сопротивляться, смело бросаясь на нас с дубинами, вилами и топорами, но что они могли сделать — мы уже были мертвы, а второй раз умирать было не так больно. Некромант ослабил узы, не позволяющие армии броситься в горящую корчму. Мертвяки мощные, выносливые, бессмертные, но тупые. Огонь мигом превратил бы кости в головёшки и пепел, а некроманту мы ещё были нужны.

Боль от сковывающего заклятия начала уходить, и я почувствовал мощную ниточку страха, ведущую в один из домов. Я направился к ней, принюхиваясь и ощущая её всё сильнее. Мой уход почти никто не заметил: некромант был слишком занят костром, а мертвяки — пиршеством. Но два покойника все же увязались за мной, словно почувствовали то же, что и я. Дойдя до цели, я встал напротив дома и услышал тихий плач ребёнка. Мои «коллеги», которые уже хотели было вернуться к пиршеству, резко остановились, склонили головы, а затем кинулись в дом. Плач усилился: к нему добавился второй голос. Оба ребёнка были обречены.

В тот момент что-то произошло со мной. Узы заклятия, которые и так нас почти не сковывали, перестали действовать окончательно, но я всё равно бросился внутрь дома за двумя мертвяками. В доме я увидел, как мертвецы медленно подходили к маленькому мальчишке лет десяти, закрывающего собой девчонку, которая была примерно такого же возраста. Пацан выставлял вперёд какой-то странного вида меч с красивой гардой и клинком, покрытый мелкой вязью. Смелый мальчишка не давал покойникам подойти близко, делая быстрые выпады. Один раз ему даже удалось оттяпать руку неосторожному мертвяку, но на следующую атаку ему не хватило ловкости. Пропустив мощный удар, который мертвец нанёс уцелевшей костяной рукой, мальчик отлетел в другой угол комнаты без чувств.

В этот момент я понял, что должен действовать. Взяв в руки меч, уроненный мальчишкой, и, успев почувствовать, что вязь на нём непростая, двумя резкими взмахами я разрубил черепушки оживших мертвецов прямо по линии темечка: только так без магии можно было их убить окончательно. Кости мертвецов, больше не скованные ни заклятием, ни ожившей тёмной эссенцией, грудой повалились на пол, рассыпавшись в стороны. Девчонка громко зарыдала, а парень кинулся мне на ногу.

«Очнулся всё-таки. Силён и смел, но безрассуден…» — пронеслось у меня в голове.

Я протянул свободную руку и поднял мальчишку за шкирку, оторвав от своей ноги. Тот махал руками, пытаясь отцепиться.

— Сгинь, паршивое отродье!

Я отпустил его — тот упал и попятился от неожиданности. Мне ничего не оставалось делать, кроме как попытаться успокоить его. Корчма уже догорала, и скоро нас троих должен был хватиться тёмный маг. Я поднёс палец к своей черепушке, призывая к тишине. На удивление, замолчала даже девчонка. То ли совсем от страха обомлели, то ли увидели, что я не собираюсь их есть тут же, но они забились вдвоём в один угол и напряжённо ожидали моих дальнейших действий.

Глаза их были полны ужаса, но сквозь него пробивалось удивление и что-то ещё. Может быть, надежда? Я поднял руку, указав на дверь, ведущую в другую сторону от корчмы. Дети поняли меня без слов и бросились туда, а мне ничего не оставалось делать, кроме как пойти за ними. Странное дело, но моя нога, которую я до этого всё время волочил за собой, теперь была полностью функциональна. Дети то и дело оглядывались на меня, но бежали вперёд, подальше от деревни. Я не отставал, преследуя их по пятам, однако в какой-то момент боль вновь сковала моё тело. Я резко остановился, и дети тоже встали на месте.

Дальше я идти не мог: действие заклятия мага было ограниченным и не позволяло уйти слишком далеко. Я кинул меч под ноги мальчишке. Кажется, тот всё понял, взял меч и засунул в ножны на поясе.

— Кто ты?

Я лишь пожал плечами: говорить не мог. Да и нечего было сказать, поскольку я сам не знал, кем являюсь.

— Ты не пойдёшь с нами?

Я покачал головой.

— Чародей не отпускает?

Я кивнул.

— Понятно. И куда нам теперь?

Я показал им в сторону, как мне казалось, соседней деревни. Судя по всему, я был местным, что неудивительно — Тёмный поднял меня из ближайшего кладбища, а хоронят обычно рядом с домом. Мальчишка поглядел туда, куда я ему показывал.

— В Варежки, видимо. Мы ещё встретимся?

Я вновь пожал плечами. А потом кивнул.

— Федот не отпустит, — грустно сказал мальчишка. — Он ведь всё село обещал извести, когда его прогнали. Вот и сдержал своё обещание. Мамка тогда ещё сказала, что вернётся он.

На этих словах девчонка тихонько заплакала, а у мальца заблестели глаза. Он сжал губы, еле сдерживаясь, чтобы тоже не заплакать, а потом вновь обратился ко мне:

— Ты странный, мертвяк. Я замолвлю за тебя словечко перед храмовниками. Только не убивай никого! Они ж это за версту чуют. Кровь на костях мертвеца — проклятие навеки!

Я кивнул.

«Смышлёный паренёк. Откуда ж он такой взялся в этой глуши вдали от Гимназии?» — и вновь я удивился неизвестно откуда взявшимся знаниям.

Махнув на прощанье костлявой рукой, я двинулся обратно к своему призывателю. По крайней мере, я пока ещё его рядовой, хоть и со своим характером.

Ночь вторая. Меч

Сила, сковавшая меня на границе возможностей некроманта, не давала двигаться дальше. Я смотрел вслед убегающей парочке. Они решили свернуть куда-то в лес, не заходя на тракт, ведущий прямо в соседнюю деревню. По тракту идти было долго, а тропка вела напрямик через непроглядную чащу, вдоль ручья Ночных Свиданий и доходила прямо до окраин Варежек — села, соседствующего с моим. Мы вечно соревновались с ними то урожаем, то охотой, но всегда были в ладах: старосты деревень были кровными братьями, и соревнования обязательно заканчивались знатной пирушкой.

«Хорошие были времена. Сейчас уже совсем всё по-другому…» — вдруг подумалось мне.

Откуда взялись эти мысли я не знал, впрочем, и не собирался выяснять. Каким-то внутренним чутьём я понял, что некромант уже стоял за моей спиной. Он был явно не в духе.

— Не может быть! В деревне было ровно десять мужиков, десять женщин и дюжина детей. Останков всего тридцать — куда делись ещё двое? Неужели сбежали? А! Вот и ты. Отвечай, что тут делаешь?

Он прищурился, подозрительно разглядывая меня. Зачастую неопытные маги, практикующие тёмное искусство, погибали в первые минуты от собственных же созданий, поскольку не в состоянии были сковать достаточно прочные узы подчинения. Зомби, скелеты и вообще любая нежить, не связанная хорошим заклятием, была не прочь полакомиться и нерадивыми магами-новичками. После чего такие существа, лишённые всякого чувства меры, разбредались по всему свету и со временем превращались в ещё более грозных чудищ.

Острая боль пронзила моё тело и прессом вдавила в землю. Не удержавшись на ногах, я упал на колени.

— Говори! Что ты делал на окраине, когда остальные занимались делом! Говори, чёрт бы тебя побрал!

Боль, которая и так была невыносимой, усилилась еще больше. Я попытался хоть что-нибудь сказать, но моя челюсть была раздроблена, поэтому единственное, что я смог сделать — заунывно прохрипеть, подняв руку в сторону тракта.

Маг, увидев мой жест, усилил действие заклятия, заглянув мне прямо в глаза.

— Что ты хочешь сказать? Там еда? Мясо?

Я медленно кивнул.

— Понятно! Ты побрёл за ними, чтобы вкусно перекусить, но, видимо, они тебя обхитрили и дали дёру в Варежки или Дубы. В любом случае нам по пути. Вот только скоро рассвет, а на свету вы станете совершенно бесполезными грудами костей. Кстати, кажется, моя армия была больше. Куда подевались ещё два мертвяка⁈ Странно, я их даже не чувствую.

С этими словами он двинулся обратно в деревню, кляня всех, кто попадался ему на пути. Остановившись в центре, он принялся рассматривать плод своих злодеяний: сгоревшую корчму и кучу человеческих трупов, аккуратно разложенных рядом с ней. Какие-то мёртвые были обглоданы до костей, а у некоторых ещё оставалось немного плоти. Эта картина отозвалась странной тоской в груди, словно я потерял своих товарищей. Наверное, в каком-то смысле так и было — я чётко понимал, что эти края были некогда моим родным домом. Давно ли я умер? Возможно, среди этой горы мёртвых были мои знакомые. А может, они умерли десятки лет назад. При виде трупов армия мага вновь заволновалась и бросилась вперёд.

— Стоять! Куда! Найдите мне останки двух ваших товарищей! Найдите и принесите мне их: нужно выяснить, что произошло.

Мы разбрелись по домам, и я лихорадочно соображал, что делать дальше. Тёмному явно не понравилось, что уже в первый день призыва он потерял двух своих верных слуг. Нас осталось всего пятнадцать. Следующий ритуал призыва некромант мог совершить только после прохождения лунного цикла. Кроме того, с каждым днём его верная армия теряла силы, поэтому наше войско было опасным только в первую неделю. А дальше мы должны были превратиться в груду костей, поскольку сковывающие нас чары не могли держаться долго: некроманты тратят на своих подопечных слишком много сил.

Да, Кощей в былые годы мог держать свою армию месяцами и даже годами, но те времена прошли. С тех пор в мире больше не появлялось таких величайших колдунов. Да и того давным-давно победила дружина из трёх мужиков, которые от природы были устойчивы к магии и наделены богатырской силой. Одно только это позволяло им сражаться с полчищами нежити голыми руками. Но, поговаривают, у каждого из них был какой-то уникальный артефакт, который был привязан только к своему владельцу. В совокупности с врождёнными способностями это и позволило им победить армию тьмы самого Кощея. Но с тех пор прошло слишком много зим — артефакты, как и сами богатыри, бесследно исчезли. И теперь весь мир вынужден самостоятельно бороться с оставшейся тьмой. Некромантов, колдунов, ворожей и их приспешников сохранилось немало.

Заходя в очередной дом, я почувствовал, как маг призывает нас обратно в центр. Мы побрели к нему, повинуясь непреодолимой силе. Перед магом возвышалась груда костей, на вершине которой лежали две черепушки, рассечённые пополам моим мечом. Края рассечения обуглились и до сих пор дымились. Я и не заметил, что меч, которым воспользовался, оказался зачарованным от нежити. Если судить по характерному запаху и ровному скосу, то это была руническая работа горняков. Святая вода оставляет более рваные следы, да и брызги от неё оставили бы следы не только на черепах. А тут явный рунический след.

— Интере-е-есно! — протянул маг. — И откуда в деревне нашлось оружие против нежити? Неужели подготовились? Или дело в тех двух мальцах, которые остались в живых?

Тёмный рассматривал обугленные края, бормоча что-то под нос. Мертвяки были мертвы окончательно, сомнений не было — меч, которым я рассёк их головы, был особенным. Немного повозившись с останками, маг резко выпрямился и повернулся в мою сторону.

— Эй ты! Молчаливый! Видел, куда они пошли?

Я медленно кивнул.

— На закате отправимся на их поиски. Они не могли далеко убежать. До ближайших посёлков целый день пути, а они совсем ещё мальцы, голодные и испуганные. К полуночи нагоним их! А сейчас быстро все в свои могилы! Вы мне нужны завтра свеженькими.

Повинуясь его приказу, армия отправилась на кладбище, забралась обратно в родные объятия земли и уснула мертвецким сном.

Ночь третья. Погоня

Мы вновь проснулись от острой боли: уже зашло палящее солнце, под которым не может устоять ни одна нежить. Покинув мягкую и родную землю, мы двинулись на зов. По дороге к выходу из погоста я понял, что весь день провёл в каком-то полусне. То и дело мне виделись картины из жизни, но я никак не мог вспомнить их сути. Видимо, мне ещё предстоит встретиться с призраками из прошлого или, по крайней мере, вспомнить хотя бы малую часть своей жизни. С этими мыслями я добрёл до некроманта. Голос его был более раздражённым, чем вчера, что, на удивление, доставило мне немало удовольствия.

— Мои верные слуги! Вчера нам не удалось довершить начатое. Два ребёнка сбежали, и нужно их догнать во что бы то ни стало. Я уверен, они ещё не успели добраться до Варежек, поэтому двинемся по короткому пути: вдоль русла реки.

От этих слов мне стало не по себе. Мертвяки не знали усталости, и, как бы далеко жертва ни забралась, мы рано или поздно должны были их догнать. Оставалось надеяться, что дети были достаточно смышлёными, чтобы впустую не останавливаться на привалы. Почему-то я переживал за этих детей, как за своих собственных. Может быть, потому, что эти маленькие души были единственными, с кем мне удалось поговорить после пробуждения.

Тропа была небольшой (на ней с трудом помещались два мертвяка), поэтому мы шли безмолвной колонной, издавая лишь звуки стука костей да редкое мычание. Некромант шёл в самом центре своей армии, защищённый с обеих сторон. Ручей, протекавший рядом, отражал яркий свет луны, красовавшейся прямо в зените. В глубине чащи выли волки, чувствуя присутствие наших потревоженных душ.

Дорога была длинной. Я шёл почти в самом конце колонны и размышлял о том, что делать дальше. Далеко от чародея отойти я не мог: сковывали узы призыва. Разорвать их можно было только убив самого некроманта, но он был явно не новичком, что не сулило мне хорошего исхода. Либо загрызут другие мертвяки, либо некромант создаст заклятие, изгоняющее поднятую нежить. Что-нибудь точно придумает. Да и подобраться к нему я не мог близко: плетение он создал грамотное, по всем канонам чернокнижников. Интересно, такие знания ведомы всякой мертвечине или я особенный?

Мои размышления прервались громким криком Тёмного:

— Встать всем на месте! Только этого мне не хватало.

Армия, или, точнее сказать, отряд мёртвых встал как вкопанный. Некроманту явно не понравилось что-то впереди — он уверенно вышел вперёд, а мертвяки послушно начали разбредаться в стороны от тропы. От любопытства я тоже начал пробираться вперёд. Мертвяки провожали меня безразличными взглядами. Им приказано было стоять на месте, поэтому они просто стояли. Нет, чернокнижник не применил никакого заклятия — просто мёртвые в точности также чувствуют боль, как и живые. Только эта боль вызывается не рецепторами на поверхности кожи, а исходит из природы сковывающих уз, а потому ощущается гораздо острее, чем смертными. Поэтому мертвяки и стояли на месте, как приручённые.

Я же продолжал идти вперёд, стараясь не привлекать к себе внимания. Когда дошёл почти к началу колонны и выглянул из-за спин мертвецов, стоящих в голове, то понял, почему некромант заставил всех остановиться. Самый первый мертвец в колонне угодил в простейшую ловушку, оставленную детьми на тропе. Они начертили солью руну, изгоняющую нечисть. Будь у меня возможность, я бы улыбнулся находчивости малышни. И откуда они такие взялись? Помнится, малец упомянул про матушку, которая сказала, что некромант ещё вернётся. Видимо, обучила, чему успела. Маг был вне себя от ярости.

— Паршивцы! Я до вас доберусь, малявки!

Некромант тоже был уязвим против старинной рунической магии, потому как нежить, задевшая ловушку прочно связана узами призыва. Теперь он не мог уйти далеко от этого места, не уничтожив ловушку полностью. Маг принялся за дело, брызгая слюной от негодования и изрыгая проклятия в адрес убежавших детей.

Провозился он полночи, поскольку ловушка была не только грамотно нарисована, но и приправлена каким-то простеньким снадобьем, на которое слетелась вся мошкара в округе. После того как маг справился с ловушкой, он облокотился на дерево и вытер пот со лба. Тёмный изрядно выдохся, отчего отряд мертвецов начал медленно приближаться к своему призывателю. Это не осталось незамеченным.

— А ну, стоять, исчадия тьмы! Перекусить решили, проклятые⁈

Тут же по мертвякам прошла мощная болезненная волна, поставившая всех на колени. Я не был исключением. Упав и скорчившись на тропе, зомби взвыли, скелеты затрясли костьми и остановились в неподвижном положении.

— То-то же. Знайте своё место!

Боль немного утихла, но теперь маг не стал расслаблять узы: близился рассвет, сам он был очень ослаб и не собирался рисковать. Тёмный прошёл мимо стройного ряда мертвецов, показывая браслеты.

— Слуги мои! Рассвет близко, и вам придётся заночевать в лесу. Залезайте на деревья и не вздумайте подать и звука! Иначе я загоню вас в такую каторгу, что мало не покажется! Будете поля у меня плугом пахать.

Я понимал, что маг болтает со своей свитой только для того, чтобы успокоить самого себя. Никто из мёртвых не понимал некроманта, кроме меня. Всё, что им было нужно, — человеческая плоть, кровь и внутренности.

Я залез на самую верхушку дерева, устроился поудобнее и с удивлением обратил внимание на кисти своих рук. Кажется, раньше они были покрыты только иссохшей кожей, а теперь на пальцах появились сухожилия и мышцы. Выставив руку на свет луны, я разглядывал странную плоть, покрывающую тонкими полосками мои руки. А потом забрезжил рассвет, и я сразу же потерял сознание от нахлынувшей тяжести солнечного света.

Ночь четвёртая. Варежки

— Не ходи туда, Гордей. Прошу тебя!

Валюха вечно всего боялась — вот и сейчас пыталась остановить меня от опрометчивого поступка. Я попытался её успокоить, хотя на этот раз даже мне было тревожно.

— Дурёха ты, Валя! Если мы сейчас не остановим его, то конец нашей деревне всей. Сама не знаешь, что говоришь!

— Пойдёшь сейчас, помрёшь и меня с детьми одну оставишь!

— А если не пойду, помрём все прямо сегодня. Говорю тебе, идти надо! Слышишь, дочь разбудила? Иди теперь успокаивай.

Пока Валя ринулась к плачущей дочери, я накинул плащ, взял ножны и вышел на улицу. Там меня уже ждали мужики из деревни: кто с вилами, кто с топором, а у кого-то даже арбалет нашёлся с парой болтов – шайка разбойников целая.

— Ну что, мужики, готовы помереть сегодня? С жёнами проститься успели?

Кто-то посмеялся, кто-то помрачнел. Борис Чудаков сплюнул и обратился ко мне:

— Не сглазь! Веди давай. Говоришь, обряд видел у кладбища?

Я махнул в нужную сторону рукой.

— Да, прямо на нашем. Недалеко тут. Колдун какой-то завёлся — я лица не разглядел — он кошку уже успел разделать, когда я спугнул его. Но ночью вернуться должен. Обряд не успел провести.

— А тебе почём знать⁈ Может, ты сам колдун какой, а, Гордей?

— Дурак ты, Борька! Гордей у храмовников учился. В Полесье, сто вёрст отсюдова. Правильно говорю?

Я подтвердил слова Витьки Запашина, но от досады стукнул кулаком в ладонь.

— Правильно, Витька, правильно. Грамоту только об окончании первого курса получил.

— Первого куска? Какого куска?

Я засмеялся.

— Курса! Года, то есть. Пошли уже, надо ублюдка этого прижать, пока он не натворил чего.

Призыв некроманта резко вывел меня из блаженной дрёмы: он был грубым и настойчивым настолько, что мертвечина, как яблоки, попадали со своих деревьев. Кое-как я удержался, чтобы не упасть с самой вершины, но всё равно свалился с нижних веток: слишком невыносимой была боль.

— Подъём! Подъём! Чего разлеглись⁈ Давайте, солнце уже зашло! Вперёд, за мальчишкой с девчонкой! Они мне нужны хоть живыми, хоть мёртвыми! Обряд не завершён до конца. Вся кровь Понтелеевых должна была присутствовать. Вся! А не половина, не три четверти. Подъём, я сказал!

Маг злился на нас, будто мы были виноваты в его промахе. В некотором роде это так и было, но откуда ему было знать. В кромешной тьме мы вновь двинулись по тропе к Варежкам. Дети точно уже были там — за две ночи можно было легко добраться. Если их не съели волки или не задрал другой какой случайный зверь, то сейчас они уже были покормлены и сидели у какого-нибудь местного старожила. Некромант понимал, что его ждут в деревне, оттого и бесился. Скорее всего, Варежки уже успели послать гонца к храмовникам, и у Тёмного оставалось всего два-три дня до того, как они сюда придут.

— Ничего-ничего. И не таких ловили! И не с такими справлялись! Вот заберу своё, и тогда у меня даже храмовники попляшут!

Мы брели по лесной тропе, которая уже давно отошла от ручья и петляла меж деревьями. Маг был задумчив и поглядывал на своих слуг, словно вспоминая что-то. Когда его взгляд остановился на мне, он сощурился и заговорил.

— Эй ты, Молчун! Ближе подойди ко мне.

Я безропотно ускорил шаг, чувствуя силу уз, окутавшую мои ноги. Остальные, даже не смотря на меня, расступались, пропуская к магу.

Некромант оглядывался по сторонам, нервно потирая руки. Шла уже третья ночь, а он не достиг запланированного. Кроме того, он потерял троих мертвяков из семнадцати поднятых, а пополнить свой отряд не мог. Маг поравнялся со мной, держась на достаточно большом расстоянии, чтобы в случае чего успеть отскочить.

— Ты же сказал, что мальцы на тракт пошли? Как же вышло, что мы в ловушку к ним угодили? Обманул меня⁈

Глаза мага сверкнули, отчего мне стало совсем не по себе. Делая вид, что ничего не понимаю, я продолжил брести, не глядя на него, и попытался замычать. Из грудной клетки, скрытой обрывками старой одежды, вырвался лишь тихий хрип. Маг истерически засмеялся.

— Мертвяк обманул. Ишь чего навыдумывал себе! Весь день не спал, и уже мерещится всякое. Ничего, скоро дойдём и сожжём деревню дотла. Ни одного дома целым не оставим!

Тёмный продолжил идти, разговаривая сам с собой, периодически посмеиваясь над своими мерзкими шутками. Я же размышлял о том, как быть дальше.

Деревня встретит нас сильным отпором. Скорее всего, половина отряда поляжет, хотя, кто его знает, может быть, и уцелеет больше. Неупокоенных убить обычным оружием почти невозможно, а единственный зачарованный меч — у мальчишки. Лишь бы не отдавал никому! Клинок будет действовать как надо только в его руках…

От внезапно пришедшей мысли о клинке, я чуть не остановился как вкопанный.

Клинок… Что же это за оружие такое? И почему только малец им воспользоваться может? Неужто он для жителей нашей деревни специально был создан и зачарован? Да, точно, видимо так и есть… Подарен он был кому-то из деревни ещё в древние времена, когда деды наши по земле ходили. И переходил от старосты к старосте, из поколения в поколение!

Это я вспомнил. И тут же вспомнил дневной сон, как собирался с мужиками идти куда-то. Кого-то остановить мы пытались — уж не деда ли некроманта нашего?

В размышлениях я и не заметил, как мы добрались до самих подступов к Варежкам. Некроманту не терпелось начать наше грязное дело, поэтому он совершил большую ошибку: кинул сразу всё тёмное войско вперёд. Я почувствовал опасность, поэтому немного отстал от основной своры мертвяков. А те что есть мочи неслись на деревню, в исступлении мыча и предвкушая скорую добычу. Трое мертвецов в арьергарде отряда резко остановились и начали выть, после чего их тела вспыхнули ярким синим пламенем: жители успели подготовиться ко встрече с нежитью. Некромант завопил:

— Остановитесь! Стоять! Не то убью сам!

Оставшееся войско встало на месте, подёргивая головами и принюхиваясь. На защиту деревни вышли несколько мужиков с лопатами, вилами, топорами — видимо, все остальные из деревни уже убежали по соседним сёлам, а эта небольшая кучка смельчаков осталась, чтобы хоть как-то задержать наступающую тьму.

Защита от нежити на этот раз была не руническая: у жителей деревни просто не было достаточно времени, да и ингредиентов у детей явно не осталось после предыдущей ловушки на тропе, а найти их быстро было тяжело. Против нас поставили простые, но действенные силки, освящённые местным попом.

Защитники стояли перед нами, а мы всё ждали, когда некромант разрешит нам прорываться дальше. Тёмный что-то прошептал, и я каким-то внутренним зрением увидел отделившийся от него теневой силуэт — видимо, маг решил проверить наличие ловушек своей астральной проекцией. Мы молча выжидали, а он, покружив немного над подступами к деревне, вдруг на мгновение завис над мужиками, а затем рухнул вниз. Мы услышали страшный крик боли, страданий и ужаса. Мужиков охватила паника. Внезапно они кинулись друг на друга, размахивая своими орудиями и обрушивая их на головы своих же друзей.

Я молча смотрел, как былой отряд постепенно уменьшается. Мужики падали: кто — насаженный на вилы, кто — с отрубленной рукой, а кто-то — просто задушенный голыми руками. Некромант сотворил страшную иллюзию, заставив поверить незадавшихся воинов в то, что они дерутся не друг с другом, а с нежитью. Наконец, остался только один боец. Он стоял тяжело дыша. Когда с его глаз спал морок, он страшно закричал, и, поняв, что натворил, упал на колени и зарыдал.

Некромант поднял руку и пробормотал:

— Если хочешь сделать что-то хорошо, то сделай это сам. Вперёд! Только не вздумайте слопать последнего, он мне ещё нужен. Приятного аппетита!

Отряд мертвецов бросился к трупам, пробегая мимо стоящего на коленях бойца. Казалось, тот ничего не видит, но, когда некромант подошёл прямо к нему и поднял его за подбородок, боец вздрогнул. А затем глаза его расширились от вновь вернувшегося кошмара.

— Я помогу забыть тебе всё, что ты сотворил здесь. Только скажи, куда направились дети. Ты же понимаешь, что это они наслали на вашу деревню проклятие?

— Дети… Какие дети?

Некромант раздражённо повёл плечами.

— Понятно. По-хорошему не хочешь, значит. Ну что ж…

С этими словами Тёмный обхватил голову мужика руками. Перчатки засветились алым светом, а маг что-то затараторил. Из ушей, глаз и носа бедолаги потекла кровь, а сам он дико закричал. Запахло жареным, и, если бы у меня был желудок, то наверняка его бы вывернуло наизнанку. Маг проник в воспоминания мужика, не позаботившись о том, чтобы сохранить вояке рассудок. Тёмный поджаривал его мозги, вонзаясь крючковатыми пальцами в виски. Завершив сие действо, маг отпустил бездыханное тело несчастного на землю.

— Слуги, ко мне!

Мертвецы, которых осталось всего одиннадцать вместе со мной, медленно подошли к своему хозяину. Я почувствовал запах свежей крови, покрывающей их с головы до ног.

— Остолопы! Пока мы тут прохлаждаемся, детки вместе с гонцом рванули по тракту к храмовникам. Выдвигаемся немедленно! Здесь есть короткая тропа, проходящая прямо через Утюжий Ров — вечное логово разбойников, промышляющих на тракте. Пройдём мимо них. Вперёд! Рассвет скоро уже, а значит, надо успеть к восходу добраться до леса. Старшую девчонку Алёнкой звать, а про мальца ничего не получилось выведать, да и неважно это. С чего я вдруг с вами разговаривать по душам начал⁈ Быстро в лес!

Ночь пятая. Разбойники

— Тихо-тихо. Ну вот, смотри, Гордей. Сын у тебя родился. Назовём-то как?

Валентина ласково держала на руках нашего ребёнка. Маленький свёрток в белом одеяле смешно морщил носик, когда его касались солнечные лучи из окна. Я не удержался и заулыбался во весь рот.

— Ну Валюха, опять ты за своё! Ванькой же решили! Чего ты опять свою песню заводишь?

Валька, тоже улыбаясь, протянула мне малютку.

— Да не завожу я ничего, дурачок. На, подержи в руках хоть! Иванушка, значит Иванушка.

Я взял ребёнка на руки и чуть не прослезился. Казалось, когда-то я уже держал такой же свёрточек в руках. Малыш начал то и дело открывать рот в поисках мамки.

— Здорова, Ванька! Тяжеленный какой! Богатырём вырастешь. Папка в храмовники пошёл, и ты поди таким же станешь.

— Полно тебе! С рождения вот так прямо и в храмовники уже записываешь.

Жена забрала сына обратно и принялась тихонько качать его на руках. На душе было так легко, что я даже замечтался.

— Ох, Валюха! Раз у бати способности нашли, то и у детей будут. Ты подумай только! Семья храмовников в нашей округе. Да от заказов отделаться не сможем — ближайшие в Угличе только — им до наших деревень три дня пути, а то и дольше.

Валентина улыбнулась, но потом сдвинула брови, смешно наморщив носик, прямо как сын.

— Доучись сначала, а потом сына подряжай на это дело!

Я подошёл со спины к жене, крепко обнял за плечи и тихонько поцеловал в щёку.

— Доучусь, не волнуйся. Иди спать укладывайся, пока сын даёт. До весны теперь выспаться не получится.

Проведя весь день на деревьях, ночью мы вновь отправились в путь. Некромант был уже не только раздражён, но и откровенно зол. То и дело он пускал в ход сковывающие узы, чтобы утихомирить свой отряд. А мертвяки то и дело норовили некроманта сцапать — сила, сковывающая неупокоенных слабела, и Тёмному это было хорошо известно — оттого и бесился. Когда он пускал в ход свои заклятия, я чувствовал боль, но она уже не была такой всепоглощающей, как раньше. Я всё ещё не мог и шевельнуться без его разрешения, но взор теперь не застилала кровавая пелена, да и кости не заламывало от очередного выпада мага.

При пробуждении я обнаружил, что моя брюшная полость тоже затянулась тонкими нитями мышечной ткани, и конечностями мне было гораздо легче шевелить: управлять ими помогало не только заклинание призыва, но и сухожилия с мышцами. Теперь я не чувствовал нелепость своих костлявых движений, не подкреплённых физиологией. Я не понимал, что со мной происходило, но боялся, что некромант это тоже заметит. Хотя, судя по всему, ему было далеко наплевать на внешний вид своих слуг или он просто притворялся, что это так. Тем не менее, я попытался скрыть восстановившиеся ткани рваной одеждой других мертвяков и грязью. Ходячие трупы лишь молча наблюдали за моими действиями, когда я срывал с них уцелевшие шмотки.

Что же со мной происходит? Почему я обрёл сознание? Почему моё тело начало восстанавливаться изо дня в день? Я уже понял по снам, что при жизни меня звали Гордеем, у меня был ребёнок (или даже несколько) и жена. А ещё я успел отучиться на первом курсе школы храмовников — именно оттуда у меня все эти знания о магии и волшебном клинке в руках ребёнка. Как давно это было? Пять, десять, сто лет назад? Кем я им прихожусь? Вдруг я их прадед? Или просто дальний родственник? А может, и вовсе не родня они мне. Интересно, а причастен ли как-то я к смерти деда некроманта? Слишком много вопросов и ни одного ответа…

Мы брели по достаточно широкой, но изрядно заросшей дороге. Было понятно, что по ней мало кто ходит: как сказал Тёмный, эта дорога вела через Утюжий ров, где разбойники обосновались. В пути маг всё подбадривал мертвяков тем, что они скоро полакомятся бандюгами. Кажется, подействовало.

Вдруг, только мы миновали очередной поворот дороги, в мертвяка во главе колонны прилетела стрела. Она была выпущена опытным метким стрелком, но он и не подозревал, что идущий по тропе — уже мёртв. Некромант осклабился в противной ухмылке и отпустил сковывающие узы у пяти шедших впереди мертвецов — те сразу рванулись вперёд, чуя добычу. Ещё две стрелы вонзились в их тела, но они будто этого и не почувствовали. Засада почуяла неладное, поскольку на дереве неподалёку запела трель, возвещающая разбойников об опасности. Трель внезапно прервалась страшным криком — это мертвяки добрались до стрелка.

Оставшийся отряд из шести мёртвых некромант повёл по какой-то одному ему известной тропе. Создавалось впечатление, что он точно знал, куда нужно идти. Проходя мимо дерева, на котором сидел лучник, я увидел столпившихся над ним мертвяков и обглоданные кости ног. Мы пошли дальше, а некромант как будто даже и не обратил внимания на отвратительное зрелище. Подойдя к какому-то месту, некромант остановился и громко закричал:

— Гриша, выходи, поговорить надо!

Лес молчал, поэтому некроманту понадобилось ещё дважды повторить свой зов. Наконец, из глубины леса послышался ответный крик:

— Ты кто такой?

— Да не поверю, что не признал! Выходи, разговор есть.

— Да ладно, признал. Костлявый, тебя какими судьбами занесло сюда?

— Мимо проходил. Твой стрелок моего бойца подстрелил.

— А где он сам?

— Связанный лежит тут неподалёку. Пришлось его наказать — нехорошо стрелами гостей встречать. Не бойся, не тронули мы его. Поколотили только слегка — завтра к утру оклемается.

— Нехорошо в гости без приглашения приходить. Потому и стрелами встречаем. Вот только не поверю, что мой стрелок промахнулся. Поди укокошил парочку перед тем, как связали вы его? Да и связали ли? Говори, зачем пришёл⁈

— Плохо ты о старом друге думаешь. Сейчас кляп вытащу изо рта у него, погоди, он сам тебе всё скажет.

Я почувствовал, как Тёмный плетёт какое-то заклятие, а потом услышал, как сзади только что убитый нами стрелок закричал:

— Гриша, живой я. Только поколотили изрядно…

Дальше из его лёгких вышел какой-то булькающий звук: остановить мертвяков некромант не удосужился, и, видимо, кровь залила гортань говорящего. Наш хозяин был опытным магом, поэтому на короткое время смог овладеть телом умершего стрелка. Магия сложная, но гораздо менее затратная, чем призыв мертвецов на свою сторону.

— Чего замолчал-то?

— Кляп обратно вставили — брыкаться начал. Так что, Гришаня, встретишь гостя, как подобает?

— Сейчас, погоди немного. Уговорил.

После небольшой паузы, Гриша вновь подал голос:

— Хотя, знаешь, Федот? Я передумал. Слухи до нас дошли, что ты какими-то совсем тёмными делами промышлять начал. Не верил я им долго, да только вот слишком много совпадений. Когда ты от нас лет восемь лет назад на промысел вольный ушёл, в трёх днях пути отсюда, в Берёзках, некромант объявился, который троих мужиков убил и хотел кладбище местное на ноги поставить. Вот только помешали ему, не успел дело доделать своё чёрное. Я бы никогда на это внимания не обратил, если бы оставшиеся мужики мага того не описали. Один в один твоя рожа и фигура им привиделась в ту ночь. Ничего не хочешь мне рассказать?

Я понял, что бандит тянет время для чего-то, но не мог понять для чего именно. Разгадал он план некроманта, однако не убегал. Может, своих прикрывал? Чтобы убрались подальше? На всякий случай я начал незаметно пробираться за спины мертвецов и сделал это вовремя. Как только я отошёл, в нас полетели стрелы, наконечники которых горели ярким огнём. Вонзившись в первую тройку мертвецов, они сразу же вспыхнули ещё ярче, охватив ярким белым пламенем одежду поражённых. Спустя несколько минут мертвяки, охваченные пламенем, начали превращаться в труху: судя по всему, огонь был непростым. Разбойники на то и разбойники, что предусматривают любые ситуации, которые могут с ними случиться.

Маг тоже не терял время даром — махнул руками над головой, описал какой-то только ему известный жест и направил нас прямо в чащу. Сопротивляться приказу я не мог, поэтому рванул вслед за горящей тройкой и ещё двумя, пока целыми мертвяками. А через пару минут я почувствовал, как Тёмный отпустил узы — этого вполне было достаточно, чтобы мертвяки расправились с наглыми бандитами. Магу нет необходимости постоянно тратить энергию на поддержание заклятия: убивать и жрать убитых мертвецы будут сами, дай только волю. Но направить без магических пут невозможно.

Освобождённые мертвецы начали сразу искать, чем подкрепиться — им помогало отменное чутьё и ощущение страха, исходящее от перепуганных жертв. Страх — это самое лакомое чувство для нежити. Она чует его за версту, а когда подбирается ближе, он придаёт ей дополнительные силы. Вскоре к нам присоединились ещё пять мертвяков, которые успели доесть до конца лучника, так неудачно встретившего нас на подступах к лагерю.

Из глубины леса то и дело раздавались приглушённые крики, свидетельствующие об очередном убитом. Ночью армия мертвецов под прикрытием тенистых деревьев была эффективной и беспощадной. Семь людоедов, не считая меня, носились по лесу, с упоением бросаясь на очередного врага. Один из разбойников неожиданно выскочил прямо передо мной. Он, кажется, совсем не испугался и кинулся на меня с криком ярости. Последний из бандитов оказался самим главарём шайки и, что удивительно, вовсе не боялся смерти от нежити.

Я увернулся от его выпада, подставил руку под локоть и перебросил через себя. Тот ловко сгруппировался и, несмотря на то что я застал его врасплох, успел приземлиться на ноги, собираясь вновь напасть на меня. Клинок в его руках засветился алым в пробивающемся сквозь кроны деревьев свете луны — видимо, Гриша украл его у случайного прохожего. Такое оружие просто так не найти и не выковать: нужен знающий толк в древних рунах, чтобы обработать клинок таким образом.

— Ах ты мерзкая тварь!

Гриша опять ринулся ко мне, и клинок вспыхнул ещё ярче. Шагнув в сторону, я сильно толкнул руку разбойника. Того крутануло на месте, но, уловчившись обернуться вокруг своей оси, он сделал мощный выпад с поворотом корпуса. От такого удара мне пришлось глубоко наклониться назад, встав почти в мостик. По инерции Гриша пролетел чуть дальше, но, быстро сообразив, что произошло, вновь принял боевую стойку. На этот раз в его глазах читался неподдельный испуг. Этот страх придавал мне силы, однако я не хотел пользоваться новообретённым преимуществом, памятуя о словах мальчишки: «Кровь на руках мертвеца — вечное проклятие неупокоенного».

— Ты кто такой? Ишь какой ловкий!

Я поднял руки вверх, пытаясь дать понять разбойнику, что не собираюсь нападать. Но он не хотел мне верить, хоть в голосе и появилось сомнение:

— Очередная уловка костлявого. Думаешь, поверю тебе?

Я лихорадочно соображал, как мне доказать свои намерения, но тут из чащи выскочил один из мертвяков и вцепился Грише в шею. Тот закричал от боли, но руку не разжал. Пришлось действовать мне. Бросившись к дерущимся, я зажал руку Гриши, чтобы он случайно не зарубил меня, потом сильно ударил мертвяка и выдернул меч на себя. Всё произошло очень быстро, и разбойник не успел сообразить, как его клинок оказался в моих руках. Резко замахнувшись, я ударил мертвеца по шее, отрубив ему голову. Место отсечения, как и сама голова, вспыхнули ярким опаляющим огнём.

Затем я повернулся к Грише. Тот лежал, истекая кровью и зажав руками рану. Клинок был ещё раскалён от прикосновения к проклятой плоти. Гриша всё понял. Он убрал руки и позволил поднести оружие к своей раненой шее. Рана зашипела, как только я приложил к ней горячий клинок. Выдержка разбойника поражала: молча, стиснув зубы, он терпел сильнейшую боль. Я побоялся, что он сейчас умрёт от боли или от потери крови, но всё же кровотечение остановилось. Разбойник обессилено сложил руки вдоль тела и, взглянув на меня, тихо заговорил:

— Мертвяк, спасибо. Спас ты меня, да только друзья твои найдут всё равно… Не жилец я. Федот меня в живых не оставит ни за что, а может чего похуже сделает. Убей меня, а?

Я покачал головой в знак протеста.

— Да что ж ты такой странный-то. Есть не стал, из жалости убить тоже не можешь. Так и будешь стоять и от мертвецов защищать что ли?

Я вновь покачал головой.

— А-а, некромант не даст. Понятно. И что делать будем теперь?

Я пожал плечами, но тут же мне пришла в голову идея. Нюх у нежити работал на ура — я почуял, что в сумке у разбойника есть нужные мне ингредиенты. Чеснок, спирт, пепел мёртвого и полынь, растущая рядом — всё, что мне сейчас требовалось. Я показал Грише на сумку — тот удивлённо глянул и кинул её мне, а затем также с удивлением наблюдал, как я выложил всё на камень под ногами, быстрыми движениями растолок всё в труху эфесом меча и обильно полил самогоном.

— Глоток-то оставь, ну ты чего⁈

Немного подумав, я покачал отрицательно головой и вылил остатки на получившуюся смесь, несмотря на мольбу раненого: спирт в организме разбойника мог разрушить весь эффект маскирующего снадобья. Собрав получившуюся смесь, я побрызгал на Гришу. Затем положил рядом с ним его клинок, забрал труп мертвяка и его отсечённую голову и, приложив палец к губам, попятился вглубь леса. Уходя, я услышал тихий шёпот бандита:

— Спасибо, мертвяк.

Его благодарность мне была ни к чему. Я даже и не знаю, зачем помог этому головорезу. Он был ничем не лучше нашего отряда мёртвых, а может быть, и хуже — ведь убивал он намеренно, а не так, как мои братья по несчастью. Мы же были не виноваты в том, что именно нас некромант решил поднять из могил. С другой стороны, может быть, он стал разбойником не от хорошей жизни — поговорить нам об этом не довелось. А может, я спас его из-за того, что он был врагом моего врага (некромант убил всю его шайку). Я почему-то был уверен, что Гриша это просто так не оставит.

Я почувствовал зов заклятия призыва — слабый, но настойчивый — и побрёл в его сторону, бросив по дороге останки мертвеца, которого сам же и зарубил. Выйдя к лагерю разбойников, я понял, что пришёл к нему самым последним: некромант уже нетерпеливо бродил туда и обратно, всё время поглядывая сквозь деревья на уходящую из зенита луну. Было видно, что Тёмному, как и его оставшейся шайке, пришлось нелегко в эту ночь: щёки впали, вокруг глаз образовались тёмные круги — маг разве что не валился с ног от усталости. Увидев меня, он злобно бросил в мою сторону:

— Припёрся! Немного же вас осталось, доходяги! Семь тупоголовых идиотов! Может быть, мне отправить вас куда подальше, чтобы вы издохли на рассвете⁈ Может, мне прямо тут испепелить вас⁈ Ну ничего, я с вами поквитаюсь, как только мальцов нагоним!

На самом деле я чувствовал, что маг уже не способен развоплотить нас: пятая ночь к концу подходила, и тут Тёмный бессилен что-либо сделать. Силы через пару дней иссякнут, и ему придётся от нас спрятаться подальше, поскольку поддерживать узы он уже не сможет.

— Банду Гринькину перебили — и то отрадно. Только вот его самого я не нашёл, хоть и не чувствую в округе никого живого. Марш вперёд! Нам нужно успеть на перекрёстке засаду устроить. Мы их на целый день обогнать должны были по этой дороге. Перекрёсток Возле Мельника зовётся: там мельница неподалёку от него расположена. Хотя, зачем я вам это рассказываю⁈ Живо вперёд!

Ночь шестая. По пятам

— Гордей, вот скажи, зачем тебе это? Одну меня оставляешь с дочкой. Как мы без тебя тут будем?

— Не переживай, Валентина. Учёба с передышками будет — из гимназии отпускают четыре раза в год — даже соскучиться не успеешь. Три года отучусь, и заживём, вот увидишь!

— Ох, не нравится мне твоё дело новое! Расскажи, чем заниматься будешь там?

— Валюха, да знаешь ты всё, чего тебе рассказывать-то? Как будто не знаешь, чем храмовники занимаются?

— А может, я от тебя услышать хочу, глупенький?

— Смотри, первый год нас учить будут, как от простых заклятий защищаться, да нечисть младшую из домов изгонять: барабашек, чуров, домовых — безобидных, в общем. На второй год будем учиться целую деревню под защиту ставить от нежити, да изгонять неупокоенных научимся. Ну, а на третьем, последнем году начальной школы, каждый из выпускников решит, куда дальше подаваться. Кто-то охотником вольным станет — по миру путешествовать и заказы выполнять. Кто-то дома осядет и под защиту свою и окружающие деревни возьмёт. А кто и на службу к самому царю отправится — в личное войско попасть сможет.

— Ну а ты то чего хочешь, Гордей?

— Я, Валюха, в любом случае вас с Алёнкой с собой заберу, куда бы ни пошёл дальше. Вот стану в охране короля, и поселимся в хоромах его. А если к королю не получится, так тут, в окрестных деревнях буду селян защищать – без работы не останусь, уж точно!

Очередная ночь встретила нас глухой болью. Заклятие почти не действовало, но всё равно я знал, что оно способно удержать ещё какое-то время мёртвых в узде. А вот насчёт себя сомневался. Может, шарахнуть его, некроманта, по голове чем-нибудь? Вот только, что со мной дальше будет? Может, и откинусь сразу, а может, в настоящего неупокоенного превращусь. Кровь человека на мне останется, хоть и человек этот с душой чернее ночи. Маг был усталым и злым: мертвецы хоть и слушались его, но всё время норовили цапнуть или в сторону уйти куда.

— Болваны! Идиоты! А ну-ка, быстро все в ряд встали! Быстрее, быстрее, не то пропустим перекрёсток, и вам тогда точно несдобровать!

Так, с толчками, магическими заклятиями и проклятиями некроманта, мы дошли до тракта. Ночью он был абсолютно безлюден: местные ночей боялись. И правильно делали! Если не разбойники с дороги, так нечисть какая-нибудь схватит. Купцы тоже предпочитали ночь в трактирах проводить. На холме, чуть дальше тракта, возвышалась большая мельница, которая уже давно не работала. Мельник, живший рядом с ней, помер, а детьми и женой при жизни обзавестись не успел. Поговаривают, что его неупокоенный призрак поселился на этой заброшенной мельнице, потому-то местным она и не приглянулась.

Мы расположились в зарослях по сторонам от дороги и стали ждать. Мне же пришлось соображать, что делать, когда дети к нам в засаду попадутся. Мои сны и то, что я очнулся от призыва Тёмного, не могло быть простым совпадением. Сама судьба меня оживила, чтобы Ваньку с Алёнкой от лап некроманта спасти. Да и сходится всё: разбойник сказал, что некромант какой-то в деревне мужиков погубил лет пять назад, а потом засел где-то надолго. Неужто после нашей взбучки раны зализывал? А вернулся, чтоб начатое довершить. И как же получилось так, что именно дети мои, Алёнка с Ванькой, живы оказались⁈ Видимо, Валюха научила с нечистью сражаться по рассказам моим, да ещё и меч мой вручила сыну. Молодец жена! Ох, Валюха-Валюха. Сама погибла, а детей спасла. Кабы не ты, не стояли бы мы сейчас тут в засаде с Тёмным, а уже очередную деревню пожирали бы.

А я ожил почему? Да ещё и ткани восстановились немного. Хотя, припоминаю, что ткани мертвяки от других таких же высасывают, которые умудрились второй раз почить. А отряд у некроманта полёг знатно. Стало быть, и другие призванные тоже сильнее стали — не я же один всю силу затянул. Ох, тяжко мне тут будет. Как же мне шестёрку эту и некроманта одолеть? Думай, думай, мёртвая башка! Не то дети твои погибнут — даже моргнуть не успеешь.

В засаде мы пробыли большую часть ночи. Некромант заметно нервничал, но вёл себя тихо, чтобы ненароком не спугнуть тех, кого мы ждали. А ждали мы моих кровных детей, потерявших отца, когда им было совсем мало лет. Скорее всего они даже не помнили меня при жизни. Может, только у Алёнки какие воспоминания остались о папке, а Ванька-то точно меня даже не знал никогда. Ему и года не было, когда мы с мужиками из деревни пошли Тёмного на вилы насаживать. Вот только никого, кроме меня, со знаниями нужными не было, чтобы от тёмной магии других защитить, потому и полёг я тогда. Может быть, из-за этого и вернулся я к жизни, некромантом убитый и им же призванный. Как магия в точности работает, только архимагам ведомо.

Наконец, мы услышали быстрые лёгкие шаги идущих вдоль тракта. Не по самому тракту, не по центру, где их легко сцапать можно было, а вдоль него, прямо возле деревьев. Вот только не знали они, что и это маг предусмотрел, потому-то и посадил нас на расстоянии почтительном друг от друга. Идущих было трое: Алёнка с Ванькой и гонец из Варежек.

Первым людей почуял один из мертвяков и тут же кинулся на них с диким рёвом, несмотря на узы, которыми Тёмный нас держал. Изголодавшийся по живому мясу мертвец рванулся на троицу. Тут же я услышал яростный крик на другой стороне тракта, чуть дальше по ходу. Поняв, что нужно действовать прямо сейчас, я кинулся за мертвецом, преодолевая тупую, пульсирующую боль.

Впереди я услышал звуки боя, хруст костей и отчаянный крик Алёнки, а когда выскочил к ним, понял, что опоздал: мертвяк уже оторвал голову гонцу. Кровь залила всё вокруг, но мёртвый будто не замечал её и быстро шёл к детям, укрывшимся за деревом. Я с рёвом кинулся к нему на спину и обхватил за шею, попытавшись остановить, но оказалось, что у того было гораздо больше сил, чем у меня, поскольку за всё время нашего пути, мертвяк отведал достаточно много крови. Он схватил меня за руку, довольно легко отвёл её от шеи и зыркнул мне прямо в глаза. Казалось, что мертвец усмехается оголённой челюстью над моими жалкими попытками. Затем он сжал свои костлявые фаланги так, что мои кости на руке треснули. Удивительно, но это было очень больно. На миг боль затмила всё вокруг, и я закричал. А затем услышал голос Ивана:

— Получай, тварь безмозглая!

Пока мертвяк отвлёкся на меня, Ванька уже подскочил к нему и, резко замахнувшись зачарованным клинком, рубанул мертвеца по руке, которой он меня держал. Рука отвалилась и повисла на моём предплечье, и я, воспользовавшись паузой, схватил другой рукой его за челюсть и резко дёрнул вниз, вырвав её с корнем. Но тут же получил удар под дых, который откинул меня на добрые пять метров. Пока я отходил от удара, мертвец повернулся к Ивану и начал на него наступать, вытянув оставшуюся руку вперёд. И тут, к моему удивлению, со страшным криком на него кинулась Алёнка с какой-то склянкой в руках. Откупорив крышку, она со всего размаху влепила склянкой в спину мертвяка. Тот вспыхнул ярким огнём и начал вертеться в стороны, а затем упал навзничь.

— Алёнка, святую склянку поберечь надо было! Я бы справился с ним — он же без руки остался.

— А это чтобы наверняка, дурачок! К тому же у нас ещё две осталось.

— Так этих мертвяков ещё дюжина! Да ещё некромант сам. Береги смесь, не то помрём раньше времени!

Внезапно я почувствовал, что могу говорить. С трудом шевеля языком, произнёс громким шёпотом:

— Пя-я-ятерооо. Их осталось пя-я-ять.

Дети вздрогнули. Иван схватился за меч, а Алёнка достала ещё одну святую склянку. Я не подходил, стараясь их не спугнуть. Первым заговорил Ванька:

— Мертвяк! Молчун из деревни? Ты?

Я кивнул, подняв вверх руки. Дети подозрительно разглядывали меня, а я с удивлением обнаружил, что на плече девчонки висит моя студенческая сумка. Так вот откуда они знаний и снадобий нахватались! Это же мой набор студента, окончившего первый курс. Три святых склянки, конспекты и несколько кореньев, отпугивающих разных тварей.

— Опять ты нам помог! Кто такой?

Я развёл руками. Скоро сюда мог прийти некромант, и нужно было срочно действовать. Я осторожно подошёл к горящему мертвецу, с трудом расцепил пальцы костлявой руки на своём предплечье и кинул её в огонь.

— Тё-ё-ёмный идё-ё-ёт!

— Точно, Алёнка. Бежать нам надо!

С этими словами Ванька повернулся в сторону, где поджидали остальные мертвяки с некромантом. Думаю, тот уже услышал, да и почувствовал, что его очередной мертвец пропал. Скоро либо сам придёт сюда, либо свору всю пришлёт. А мне против них не выдержать. Одного осилю, двоих ещё куда ни шло, но не всю ораву разом.

— Не ту-уда-а-а! За мно-о-ой!

Дети недолго сомневались, поскольку услышали завывания мертвяков. Значит, всё-таки сюда уже идут. Мы рванулись в сторону мельницы, что стояла поодаль: только там получится хоть ненадолго окопаться. Главное, до рассвета продержаться, а дальше чары некроманта уже и действовать перестанут. Я, правда, тоже тогда недееспособным стану, но у детей хоть шанс появится подальше убежать. До Углича всего день пути остался — кто знает, может быть, и получится добраться до храмовников.

— Куда бежим-то, дядь?

— Ме-е-ельни-и-ик.

— А там чего?

— Ра-ас-с-све-е-ет.

— До рассвета отсидеться предлагаешь? Но мы ведь не убежим от вас за половину дня! Нам ещё всю ночь бежать придётся, а вы устали не знаете. Что делать-то будем?

— Дра-а-аться-я-я!

— А как ты против некроманта своего устоишь? Я в книжках читал, тебе ещё день под его дудку плясать нужно. А не к нему ли ты нас ведёшь?

— Ва-а-а-аня-я-я, ве-е-ери-и-ить лю-юдя-ям на-а-адо-о-о!

Кажется, обращение по имени мальчишку врасплох застало. А может, запыхался просто от бега, потому и замолчал. Добравшись до мельницы, я увидел тяжёлый амбарный замок, висящий на её двери. Когда я протянул руку мальчишке, тот без слов понял, что прошу его клинок. Он молча протянул мне меч и недовольно пробурчал:

— Жалко резак. Затупишь об железо.

— Та-а-ако-о-ой не зату-у-упишь!

Я вставил лезвие между дужкой и корпусом замка и резко надавил на эфес. Замок со звоном отскочил от петли. Я открыл дверь, отдал меч Ивану, пропустил его внутрь и повернулся к Алёнке. Та молчала всю дорогу, подозрительно поглядывая на меня, — вот и сейчас сомневалась. Только сомнение у неё было не во мне, а в чём-то другом. Она посмотрела мне прямо в глаза, нахмурила брови и задала вопрос:

— А тебя, случаем, не Гордеем при жизни звали?

Ответить я не успел, поскольку некромант вновь заклятие зова наложил: боль сковала мои движения. Напоследок я затолкал девчонку внутрь, накинул замок на петлю так, чтобы открыть от толчка изнутри можно было, и направился в сторону зова.

Некромант задумчиво стоял над сгоревшим прахом мертвеца.

— Детишки, значит, тут проходили. Как же это так они мимо нас проскочили? Молчун, как ты упустил их?

— Е-е-е-еда-а-а!

— О, да ты никак разговаривать научился. Или ты не тот? Ты что, дуралей, еду искать пошёл⁈ Я кому сказал тут оставаться, чтобы тракт стеречь⁈ Балда!

С этими словами Тёмный направил на меня свои руки, закованные в браслеты, и я почувствовал сильнейший приступ боли, затмившей всё вокруг. Я взвыл, упал на землю и начал корчиться. Маг удовлетворённо кивнул, указав на меня:

— Этого оставляем под солнцем, а завтра у вас сил прибавится, поскольку мне не придётся поддерживать ещё и его. Будем бежать за беглецами во весь опор и нагоним к полуночи, точно вам говорю. В лес! От солнца укрыться надо! А этого не трогайте! Всё равно до утра никуда не денется.

Мёртвые во главе с некромантом отправились в лес, оставив меня корчиться на земле. Приближался рассвет, и первые лучи солнца должны были превратить меня в прах. От сковавших меня уз я не мог пошевелиться: любое, даже небольшое движение давалось с огромным трудом. Вот так и лежал я в ожидании конца. А потом вдруг почувствовал, как меня подхватили мощные руки и куда-то потащили. Я попытался поднять глаза, чтобы разглядеть своего помощника, но не смог, поскольку рассвет был уже близко. Поэтому отключился, так и не поняв, что произошло.

Ночь седьмая. От судьбы не уйти

— Пойдём, мужики! Чую я, как некромант обряд начинает. Идти надо, пока не поздно, иначе беда придёт!

— Может, за храмовниками послать?

Я одёрнул Витьку.

— Нужно бы за храмовниками! Но не успеет никто, Витька. Когда храмовники придут, от деревни уже может ничего не остаться. Самим надо, пока гонец бежит.

— Ох, Гордей. Поляжем все, как пить дать!

Повернувшись к Борису, я затряс его за плечи.

— Не поляжем, Борька, не поляжем! Надо только всем вместе ударить. Если мы сейчас это не сделаем, то вся деревня ему на съеденье уйдёт. Первым я пойду — на меня весь основной удар направлен будет — а уж вы как-нибудь постарайтесь обряд его прервать. Убить-то некроманта вы всё равно не сможете, но хоть деревня до прибытия храмовников продержится. А там уж они что-нибудь придумают.

Мужики явно сомневались в моём плане, но слова о том, что в противном случае вся деревня поляжет, явно возымели своё. У всех были семьи, жёны, дети, и, конечно, никто не хотел их гибели, тем более от рук нечисти.

— Пошли уже, Гордей! Только геройствовать не надо! У тебя вона Ванька с Алёнкой подрастают только. Алёнка начала говорить ужо, а Ванька скоро на ноги встанет.

Я лишь пожал плечами.

— Не получится по-другому, Витёк. Кроме меня некому магию на себя принять. На первом году гимназии храмовников кое-как этому обучают. Отучился если бы я хоть пару лет или был бы ещё один — даже студент какой — мы бы в связке на двоих удар распределили. А так, кроме меня, некому это сделать. Да и не геройство это! Детей своих на растерзание ему не хочу оставлять.

Голос дал слабину, и я замолчал. Мужики всё понимали. Хоть и отговаривали, но понимали, что выхода другого нет. Я оглядел молчащую шайку, улыбнулся для ободрения и подвёл итог:

— На том и порешили. Как я без чувств опрокинусь, неситесь во весь опор к кругу и закидывайте Тёмного, чем попало. А как встанет и на вас отвлечётся, круг быстро стирайте: без него ему не сотворить быстро ничего стоящего. Морок только навести может, но и тот слабым получится должен: слишком много он сил тратит на поднятие нежити из могил. Давайте, мужики! Нечего тянуть больше! Времени нет совсем.

Проснулся я на закате от того, что кто-то пинал меня ногой.

— Вставай уже, мертвяк! Быстрее давай, хватит валяться! Последние лучи солнца зашли уже — поторопиться надо, не то Федот довершит начатое и детишек сцапает! Давай, соня!

Я открыл слипшиеся веки, с удивлением обнаружив, что веки у меня есть в принципе. За ночь плоть появилась на лице, и я ошарашенно начал ощупывать его руками (сломанная рука тоже за день, проведённый во сне, зажила). Гриша-разбойник стоял надо мной с фонарём в руках и улыбался во весь рот.

— Поднимайся, потом на себя налюбуешься. Ну же, чего разлёгся⁈

— Да встаю я, встаю! — на удивление, мой голос тоже был вполне человеческим, только хрипотцой отдавал немного.

— Ого, да ты уже и говорить умеешь! Ну дела! Мертвяк во плоти — и заговорил! Расскажу кому — ни за что не поверят.

Моя грудь вздымалась от дыхания, а руки были покрыты тонкой, полупрозрачной кожей, сквозь которую проглядывали волокна мышц и сухожилий. Оглядевшись вокруг, я понял, что перед рассветом, Гринька успел меня в мельницу затащить, в которой дети укрылись. Вспомнив о них, я резко повернулся к разбойнику.

— Дети где?

— Да не боись ты! На рассвете побежали по тракту сразу. Ох и боевые они у тебя! Я когда к мельнице подошёл, пацан меня чуть мечом своим не зарубил, ладно хоть увернулся. А когда увидели, что тащу тебя, сразу же помогать начали. Рассказали, как ты их на мельницу привел, чтобы от некроманта спасти. Ловко ты это придумал. Только вот всё никак не пойму: откуда такой взялся?

Гриша явно преувеличивал: Ванька, конечно, хорошо клинок в руках держал, но до опытного разбойника далеко ему было. Но я всё равно ощутил гордость за сына.

— Пойдём за Тёмным, Гриша! Не успеем иначе. По дороге расскажу всё.

— И то верно, чего время зря терять! Ты жрать-то хочешь?

Я прислушался к ощущениям: желудок пока не работал, но казалось, что был на месте, как и остальные органы, но функционировал он слабо, неуверенно.

— Нет пока. Рано ещё: некромант держит. Вот что завтра случится, не знаю. Если выживу, бродячим, может, стану или сгину, когда магия Тёмного закончится.

Мы выдвинулись в путь, не теряя времени, чтобы успеть нагнать некроманта до тех пор, пока он до детей доберётся. Усталости я ещё не чувствовал, но и болевых ощущений, сковывавших меня ранее, не ощущал, так как некромант ушёл вперёд и забыл обо мне. Гриша тяжело дышал, но держался молодцом и не отставал.

— Понятно! Ну давай, выкладывай уже!

Мне пришлось вкратце рассказать Грише, что со мной произошло. Как очнулся у некроманта на привязи и как начал вспоминать, кем был. Рассказал также о том, как несколько лет назад наша деревня от Федота пострадала.

— Вот так и погиб я, Гриша. Даже не знаю, что произошло тогда. Помню только, как пошли мы к кругу, сотворённому Тёмным. Помню, как руки к нему протянул, а они у меня рассыпаться на глазах начали. А дальше ничего не помню, хоть убей!

— Да-а-а, ну и влип ты, Гордей. Ну, против Федота мы с тобой вместе выступим: он тоже крови моей попил! То, что шайку мою разбил два дня назад — это просто дело давнее довершил. Мы тогда вместе с ним на тракте промышляли. Точнее, промышлял я, а он пришёл однажды издалека и попросился к нам. Надо было бы пристрелить его на месте, да не стали выгонять путника. Наговорил он нам слов всяких про то, что всё время мечтал с нами разбойничать. Ловили тогда купцов зажиточных по ночам и обдирали до нитки. Вот только не убивали никого в то время (запрещал я жизнь человеческую без надобности забирать) и, хоть мы и были бандитами, всегда кров могли найти у жителей местных. Мы им — товары с большой дороги, а они нам — ночлег и еду. Но Федоту мало было, и начал он убивать тех, кого грабил. Ни за что, просто так. Не знал я тогда, что делал он это, оттачивая своё мастерство где-то полученное. Это не понравилось ни мне, ни ребятам моим — мы и выгнали его из банды. Пообещал тогда он, что вернётся и перебьёт всех. Вот и вернулся, да только не всех перебил.

Гриша внезапно замолчал, и я понял, что лучше дальше не спрашивать: даже разбойникам тяжело друзей терять. У меня на душе тоже кошки скреблись: успеть бы некроманта поймать! Дети мои, конечно, смышлёные, вот только им отдыхать надо, а они уже три дня без продыху от нас убегают. Ни поесть, ни попить не найти. Кого на тракте встретишь, вряд ли допросишься помочь, ведь у каждого свои дела в голове.

Полночь уже подступала, поэтому бежали мы с Гринькой молча, лишь бы успеть. Тракт петлял из стороны в сторону, словно змея. Завернув за очередной поворот, Гриша бег замедлил.

— Палёным воняет. Близко мы, Гордей, по пятам идём прямо.

На дороге мы увидели обугленные кости мертвяка — это значит, Алёнка ещё одну склянку использовала, и мертвецов всего четыре осталось. Я ускорился, сильно обогнав Гришу, и за очередным поворотом увидел Алёнку с Ванькой, которых четыре мертвяка окружили, всё ближе и ближе подбираясь. Недолго думая, я зарычал и кинулся на них со спины. Не знаю, сил то ли за ночь прибавилось, то ли при виде детей в беде, но я схватил одного за голову так, что оторвал её тут же. Тот не помер, а руками начал размахивать, и я оттолкнул его от себя подальше. Вреда он, если не приближаться, большого не нанесёт. Остальные мертвецы обратили своё внимание на меня.

Тот, что ближе был, бросился сразу и повалил меня на землю, пытаясь достать до горла костлявыми лапищами. Двое других собрались было меня за ноги схватить, но тут Ванька к одному из них подскочил и резким взмахом меча по ногам ударил, отсёкши их по колено. Мертвяк упал, но продолжил ко мне ползти, а Ванька вскочил ему на спину и что есть силы ударил по голове мечом так, что тот поник сразу и затих. Второй внезапно заверещал громко-громко и бросился на Ивана. Но сын ловчее оказался: увернулся от лапы и ко мне на помощь кинулся.

— По спине рубани ему!

Услышав крик Алёнки, Ванька подскочил к мертвяку, который ко мне тянулся, и резко ударил его по пояснице. А я, почувствовав, что он хватку ослабил, вывернулся резко, скинул его с себя и ударил по голове кулаком. Мощь моего удара проломила скулу и снесла половину черепушки. Но этого мертвяку было мало. Я протянул руку в Ванькину сторону, и тот, вмиг сообразив, кинул меч мне прямо в раскрытую ладонь. Схватившись за эфес, я вспомнил, как держал его, когда мой отец мне по наследству его отдал. Тогда он вручил мне его со словами, которые мне никогда не забыть:

— Держи, Гордей! Меч этот только от нашей крови как надо будет работать. Он против нечисти зачарованный кровью дедов наших, которые на войне с войском мёртвых полегли. Тогда многим семьям маги зачаровали оружие, мастерами Долины Блестящей выкованное. Из поколения в поколение они передаются старшим сыновьям. Вот и мне, Гордей, настала пора вручить тебе. Береги его! А как время придёт, своими руками сыну передай.

Отдал мне тогда отец этот меч, а сам через два дня этот мир покинул. Время его пришло.

В моей руке меч засветился ярко-синими рунами, вырезанными на клинке. Сам я почувствовал такой прилив сил, какой никогда не чувствовал. С громким криком я бросился на оставшихся тварей и двумя резкими взмахами снёс им головы, отправив на вечный покой. А потом меня вновь сковала сильная боль так, что я упал на колени. В пылу боя я совсем забыл о некроманте, который притаился неподалёку и вышел наконец-то из укрытия.

— Ох, и дурак ты, Молчун! И как на свету выжил? И почему своих собратьев рубишь⁈

Голос некроманта отдавался острой болью по всему телу. Я обессиленно свесил руки и выронил меч. Ванька подскочил ко мне, схватил меч и выставил его вперёд, направив на мага.

— Не подходи, Тёмный!

— Ой, ли. Мальчишка, у меня один мертвяк остался, думаешь, ты мне сделаешь что-то⁈ Молчун! Взять!

Руки, помимо моей воли, схватили Ваньку за запястья, а тот от неожиданности выронил меч на землю.

— Ты чего, отпусти!

— Не отпустит, не надейся. У меня ещё целый час до рассвета. А мертвяков всего один в подчинении. И никак ему мою силу не преодолеть.

Глаза застилала пелена от боли, я пытался бороться с магией, но ничего не получалось. Я медленно завёл руки Ивана за спину и скрутил так, что сын закричал от боли.

— Алёнка, бросай склянку в мертвяка! Алёнка, чего стоишь!

Сестра, стоящая неподалёку, зарыдала, закрыв лицо руками.

— Не могу, Иванушка…

— Дурочка, умрём же, ты чего⁈ Он заодно с некромантом, не видишь что ли?

Алёнка сквозь слёзы, наконец, выговорила:

— Ванька, это папка наш! Некромант из мёртвых его вместе с остальными призвал.

Некромант громко рассмеялся.

— Вот дела-а-а! Всю семейку вместе собрал. Так вот кого я из мёртвых поднял! Гордей Понтелеев с детишками встретился! Так даже интереснее. А ну, Гордей, сверни-ка шею мальцу!

Боль усилилась, в глазах совсем потемнело, и я схватил Ваньку за шиворот, а второй рукой начал тянуться к его шее. Я боролся изо всех сил, но некромант был слишком сильным. Ванька же, напротив, вдруг перестал сопротивляться. На глаза его навернулись слёзы.

— Папа? Это ты?

Боль стала невыносимой, но я остановился, вопреки всему. С трудом повернув голову к Алёнке, я проскрипел:

— Бросай склянку, дочка! Бросай!

Алёнка замотала головой, зарыдав ещё громче. Некромант всё забавлялся картиной, а Ванька крикнул сестре:

— Не бросай, Алёнка! Тёмный папку не переборет! Убить только сам нас сможет, а его не заставит. А что, некромант, слабо нас с сестрой своими руками удушить, а не чужими⁈

Некромант замолчал, а я почувствовал, как боль начала отступать.

— Ах ты, паршивец мелкий! Думаешь, я тебя придушить не смогу⁈

— Конечно не сможешь, куда тебе, костлявому⁈

Только теперь я заметил, что Гриша, который отстал немного, нагнал нас и подбирался к некроманту сзади. Тот хоть и был измотан, да ещё и отвлечён на меня, всё равно большую опасность представлял, даже для опытного бойца. Поэтому Иван и начал его отвлекать. Некромант же не на шутку разозлился и снял с пояса короткий нож, покрытый чёрной краской, который в ночной непроглядной темени будто светился этой самой тьмой.

— Ну иди сюда, мелкий. Сейчас ты у меня…

Договорить некромант не успел. Гриша, подобравшись к нему на расстояние в несколько шагов, резко бросился вперёд и вонзил магу меч в спину с такой силой, что тот прошёл насквозь и вылез из груди некроманта. Боль как рукой сняло, с глаз слетела пелена, и я резко отпустил сына. А потом притянул к себе и крепко обнял. Алёнка, увидев, что случилось с Тёмным, тоже кинулась мне на шею. Простояли мы так долго. Дети плакали, а я их сжимал крепко-крепко, наблюдая за тем, как сквозь деревья начали пробиваться лучики восходящего солнца. Времени совсем не осталось. Разбойник опустил тело некроманта на дорогу, вытер об него меч, понимающе кивнул и присел на обочину. Я резко отстранил детей, и те уставились на меня.

— Ты чего, пап?

— Ванька, Алёнка. Рассвет близится, и отсюда мне уже не уйти. Знайте, что папка любил вас до самой смерти и даже после неё. Я будто сразу же почувствовал, что вы нуждаетесь во мне. Вот только мамку вашу, мою Валюху, не смог спасти. Пора и мне к ней отправляться, родные мои. Ванька, об одном прошу тебя: Алёнку в обиду никогда не давай, вы вместе должны все невзгоды и тяготы преодолеть! Знаю, точно знаю, что всё будет у вас замечательно! Храмовники всему обучат: и как от нечисти защищаться, и как от разбойников, да и как зарабатывать на жизнь, чего уж греха таить, тоже покажут.

Затем я подобрал меч с пола и протянул его Ваньке.

— Прости, Иван, что вот так тебе меч отдаю. Мне его мой папка торжественно вручал перед смертью своей. А я уже после смерти вручу тебе. Возьми его! Пусть служит тебе защитой.

Голова внезапно закружилась — я опустился на колени. Солнце уже норовило целиком вылезти из-под деревьев. Ванька тянул меня за руку, но у меня уже совсем не было сил…

— Пап, пойдём спрячем тебя где-нибудь, ты чего⁈ Не надо! Побежали! Ну пойдём…

Слезы застилали глаза, но на душе я чувствовал такой покой, которого раньше никогда не было.

— Не успею я, ребятки… Никак. Люблю вас очень! Но время моё пришло, видимо. Десять лет света не видывал. На солнышко гляну только ещё разок… Красивое какое… Яркое…

Миасс, 2022.