Мой мальчик

Часть 1

Мой мальчик

«Что, если мы всю жизнь искали именно друг друга? Мы соприкоснулись, ощутили на момент, какой может быть земная любовь, и что, теперь из-за моих страхов мы расстанемся и никогда больше не увидим друг друга? И мне придется до конца дней своих искать ту, что я уже однажды нашел, но испугался и не сумел полюбить?»

Ричард Бах

«Я хочу нравиться тебе, потому что лето». Название песни Зои Ященко, цитированное на моей страничке на сайте знакомств, стало отправной точкой наших отношений и их же пророческим концом.

Летом я буду качаться на качелях, а ты признаешься, что ужасно хочешь меня нарисовать. Я никогда тебе не напомню об этом, а ты больше не предложишь. Все, что было летом, там и осталось.

Летом ты меня полюбил и назвал своей замечательной девочкой. Я хочу нравиться тебе, потому что осень, зима и весна. Осенью ты уходил в рейс с тяжелым сердцем, зимой по возвращении ты расстался со своей замечательной девочкой, а весной впервые не ответил на ее звонок.

***

Я проплакала без остановки три дня. Три дня шли дожди где-то в Бильбао. Я думаю, когда женщина так много плачет, где-то всегда идут дожди. Дождь от моих слез шел в Бильбао, там, куда судно моего мальчика доставляет газ, там, откуда я не должна была его ждать, но дождалась.

Впервые мы встретились на Казанской площади двадцать восьмого июня. Волновалась я безумно, ведь то было мое первое настоящее свидание. Я даже не была уверена, не маньяк ли он. Но никогда не поздно было спросить.

Ему пришлось наклониться, чтобы в этой толпе услышать меня.

– Возможно, уже слишком поздно спрашивать, но все-таки я спрошу. Ты не маньяк?

Привлекательный молодой мужчина с сединой в волосах удивленно засмеялся.

– Нет.

У него были голубые глаза и легкая борода, которая смущала меня на фотографиях. Но он был красив и сам несколько смущен.

– Хорошо.

– И все? Так легко поверила? – снова этот удивленный смех.

– А не стоило?

– Я не маньяк.

– Хорошо. – я поправила сумку на плече, мельком взглянув не выбивается ли грудь из платья. Это было платье на запах, и купила я его сегодня, двумя часами ранее, ведь, делая что-то новое всегда нужно иметь при себе новую вещь, или быть в нее одетой. – Тогда пойдем?

Мужчина улыбнулся, и мы отправились прочь от этой обезумевшей летней толпы. Мы миновали Невский проспект, вспомнив про литераторов, пересекли Марсово поле, столкнувшись с ревностным защитником животных и нашли Амура и Психею в Летнем саду. Тогда я узнала, что он ест коней и разбирается в картах. Первое для меня было дикостью, хотя я и не осуждала, второе – удачей, ведь карты для меня всегда были просто топонимическими преградами.

Я увлекалась литературой, он историей. Он знал стихи Брюсова и Бальмонта, я знала, кто такая Клеопатра и чей супругой она была. Он не был маньяком. Он был электромехаником, который носил инициалы Блока. В тот вечер в моем сердце появилось тепло.

Эта не была любовь с первого взгляда. Точно нет. Но по возвращении домой я знала: он станет моим. Появилось ощущение правильности. Все шло так, как и должно было идти.

– Сейчас будет странно – мы ехали в такси от метро до моего дома, я обернулась к нему со смущенной улыбкой. – Остановите, пожалуйста, у помойки.

Сдержанный кивок водителя, смех молодого человека справа.

– Это был замечательный вечер – тихо сказала я, слегка сжав его ладонь. Его пальцы тогда впервые согнулись на моей руке. Так этот молодой мужчина стал моим мальчиком.

***

Это не было любовью и со второго взгляда. Когда он взял меня за руку и сказал, что я ему нравлюсь, я была смущена.

– Мне, наверное, тоже ты нравишься.

Он засмеялся. Я боялась. Жутко боялась, что я какая-то неправильная, что не могу почувствовать к нему того, что все девочки мира чувствовали уже в пятнадцать. Мне казалась, мой крест – быть постоянно мимолетно влюбленной в одного из своих мужчин-знакомых.

Время спустя он поцеловал меня у подъезда. Я так переживала об этой его бороде, но поцелуй оказался сносным. Даже я бы сказала приемлемым, чтобы захотеть его поцеловать второй раз. И с каждым разом наши поцелуи были все лучше и лучше.

– Я знал, что тебе нравится эта подъездная романтика. – спустя семь месяцев шептал он, прижимаясь губами к моей шее и лишая меня шанса ответить хоть что-то. Да, от подъездной романтики я была в восторге, как и от постельной романтики в качестве невесты.

***

– Не смотри на меня. – я была абсолютно серьезна. Не хочу, чтоб он смотрел на мой профиль. Конечно, я давно перестала комплексовать из-за своего носа, но он так пристально смотрел на меня! А если он разглядит мой нос и увидит в нем те же изъяны, что и я видела в восьмом классе. – Не смотри!

– Но я хочу смотреть. – он лениво прислонился к дверце. Мы были в машине. Я за рулем, он рядом.

– Правило зеленой машины, помнишь?

– Неа.

Я косо и зло глянула на него.

– Прекрати! Нельзя нарушать правило зеленой машины! В зеленой машине смотрим только на дорогу!

– Ты за рулем, вот и смотри. А я хочу смотреть на свою девочку.

На мою голую ногу легла его ладонь. Он не приставал, не поглаживал, просто положил. На секунду, оторвавшись от руля, я погладила его руку.

– Правило зеленой машины разрешает смотреть только на светофорах! – поучительно изрекла я.

Он закатил глаза, сморщился, отвернулся от меня, достал свой телефон, но я могла дать его зуб, он смотрел!

– Ты все еще смотришь!

Он расхохотался.

– Смотрю!

– Неприемлемо!

– Осуждаешь?

Я хмыкнула. Еще бы! Но как я могла ему запретить. Сейчас он поступал, как я всю жизнь, делал то, что хотел. А я хотела, чтоб он видел мою красоту, а не нос с горбинкой.

***

– Аня! Слушай меня! Если ты не сбежала от него, то БЕГИ!

Во фронтальной камере отражалось проказливая улыбка его девочки и его нахмуренные брови. Я нарочито громко шептала на видео себе наставления на будущее, даже не думая, что когда-нибудь эти послания из прошлого будут приносить что-то кроме счастья.

– Беги! – прошептала я со смехом, а затем послала будущей себе воздушный поцелуй. Полуголые и счастливые мы лежали на нашем великолепном сатине.

– Ты только что передала самой себе поцелуй?

Я захохотала – его лицо будто бы вылезло из мультфильма.

– А вдруг ты меня там не целуешь!

Он закатил глаза:

– Мне бы себя так любить!

– Я буду тебя любить! – я противно чмокнула его в ухо и засмеялась, когда он зафыркал.

***

Как я уже сказала, я не сразу его полюбила. Сперва он признался, что влюблен, потом, что любит меня. Затем призналась и я. Я солгала. Но едва ли женщина лжет, когда слова мужчины так сладки и приятны, когда она перечитывает по нескольку раз его сообщения с признаниями, когда она с улыбкой ложится спать и спрашивает маму:

– Он правда меня любит?

– А сама ты как чувствуешь?

– Любит.

– Значит любит. Иди спать.

Он мне нравился. Его руки – я сразу окрестила их своими. Не обе. Одну. Правую. Самую честную….

Я сомневалась в своей любви к нему, когда мы съехались, когда переспали, когда сказала ему «да». Я руководствовалась тем, что мужчина должен любить женщину больше, чем любит она, чтоб она была счастлива. Но я проиграла эту битву. Проиграла с треском.

В 2018 году на паре английского нам показывали свадьбу Меган Маркл и Принца Гарри, а почти через год на этой же паре мы обсуждали пожар Собора Парижской Богоматери. Я мечтала о истории любви принцессы, как и все девочки, а оказалась сгоревшим Собором. Думаю, Нотер-Дам горел с таким же звуком, как и мои мечты о нас с моим мальчиком.

Я поняла, что люблю его, что действительно люблю, без уверток, страха и сомнений у часовни Святой Ксении. У часовни, где женщины со всей страны просят о любви, я нашла свою.

В тот миг я посмотрела на него и не смогла поверить, что весь он мой и для меня: каждая улыбка, каждый нежный жест. Мне казалось, он заботится обо мне.

Я действительно отдала ему свое сердце, когда мы поехали в часовню молиться, когда увидела, что он переживает за мое здоровье. Я увидела в нем то, о чем мечтала, когда тяжело болела четыре года назад. И он мне это дал.

– Я видел Вас и Вашего кавалера. – сказал, улыбнувшись, один режиссер на моей работе.

Я засмущалась, потому что знала, что он видел нас, когда мы выходили из часовни. Я помню, как тогда теплота разлилась по всему моему сердцу, а он мне улыбался. Тогда нас и видели. Нас видели в тот момент, когда мы посмотрели друг на друга, и пришла громкая мысль, которой я не испугалась: «однажды на небесах мы предстанем перед Господом вместе».

В день, когда мы съезжались, в машине, загруженной моими вещами, он почти сказал мне эти самые слова: