Мой Мир 0

Глава 1. Начало

Итак, по порядку.

Я ехал на машине по ночному шоссе. Ночь, четвертый час за рулем. Тихая музыка и мысли ни о чем. К утру надо быть уже в пятистах км от Москвы, и я выехал в ночь. Позади трудный день, надо было поспать перед дорогой, но как всегда дела в конторе и прочее. Так что ехалось практически на автопилоте. Дорого не слишком хорошая — не везде убран снег, но встречных машин немного. Я поставил машину на «автопилот». Внимание потихоньку рассеивается. Появилась мысль остановиться и поспать минут пятнадцать, но как-то все оттягивал это…. Те, кто много ездил, хорошо знают этот момент — лента дороги уходит под колеса, тихо, машин нет, и потом не можешь вспомнить, как ты ехал.

Вдруг неожиданно перед глазами появился ослепительно яркий свет — на меня надвигается заносящаяся на повороте фура. Визг тормозов, попытка свернуть, но меня несет. Я не успеваю, не успеваю, не успеваю… свет надвигается на меня, становится невыносимым… потом…

Следующий момент включения сознания весьма странный. Я лежу на животе в воде. Голова повернута, а под щекой мокрый песок. Я не понимаю, почему мне так жарко, такое ощущение, что я лежу на каком-то берегу. Проверять, целый ли я и просто шевелиться совсем не хочется. Я опять закрываю глаза и погружаюсь в какое-то странное небытие.

Немного о себе: 48-летний бизнесмен средней руки из Москвы. Работаю в строительном бизнесе. За 25 лет накопил килограмм 30 лишнего веса и почти лысую голову. Рост 175 см, вес… 100 кг. В общем, соответствовал 70 % представителей российского бизнеса первой волны. Есть и отличия — несколько лет я практиковал БДСМ в качестве «Верхнего», но потом перерос это. Да и денег на столь недешёвое удовольствие перестало хватать. Кризис, знаете ли.

Следующее включение моего сознания от каких-то голосов. Не то женских, не то детских. Язык мне незнаком, но кажется, понимаю, что говорят. Перед внутренним взором встает дикий пляж, на котором я «вижу» три фигуры, вернее три абриса, заполненных белой, как утренний туман, субстанцией. Явно одна женская и две мужские. Они показывают на меня и переговариваются друг с другом. Все настолько сюрреалистично, что я решаю не открывать глаз и посмотреть, что будет дальше. Этот сон очень реален и вполне комфортен, так что мне жаль с ним расставаться. Внутренним взором переключаюсь на себя, на свои внутренние ощущения. Так-с… я, кажется, лежу обнаженный у кромки воды на песке. Вода и песок теплые. Вроде ничего не болит, но тело не очень-то меня слушается. Одна из фигур, кажется, женская, подходит ко мне и наклоняется проверить, живой я или нет. Две мужские стоят поодаль с какими-то палками. Явно готовятся в случае опасности поколотить меня и убежать. Женский абрис прикасается к моей шее, пытаясь нащупать пульс. Если я сплю, то я ничего не почувствую… однако прикосновение весьма реально. Маленькие теплые пальцы.

А дальше происходит совсем интересное. Я вижу, как в месте прикосновения в бледно-белый туман внутри абриса впрыскивается, если можно так сказать плотно-серый дым… ну, вернее не дым, а черт-его-знает-что. Как в школе на опытах по химии при заливании жидкости одного цвета в жидкость другого цвета. Этот туман (я буду его так называть) достаточно быстро растворяется, но или мне показалось, или все наполнение абриса чуть-чуть изменило свой цвет. Девушка (а теперь я точно знаю, что ко мне прикоснулось существо женского пола) вскрикивает и отдергивает руку. А в моей голове происходит мгновенный «коннект». Я ВСЕ про нее знаю. Я знаю ее язык, жизненный опыт, воспоминания. Я знаю, что она средняя дочь четвертой жены рыбака по имени Крон. Ее зовут Лея и ей 17 лет. Что на берегу стоят ее младшие братья. Что они пошли проверить ловушки для крабов на дальнем берегу. Я даже, правда, немного размыто, могу видеть себя ее глазами. И еще я точно знаю, что «коннект» произошел по моей инициативе, и что она сама обо мне ничего не поняла. Просто легкое головокружение. Откладываю знание о ней себе в память «на потом» и смотрю, что будет дальше. Параллельно приходит знание, как я могу закрыть «коннект», и что это надо сделать обязательно во избежание неприятностей. Ее младшие братья Торн и Какрис вздрагивают и напрягаются. Она еще раз прикасается ко мне. Я крайне осторожно подпускаю ей в виде своего тумана чувство безопасности и любви ко мне. Как? Не знаю. Но это же сон, и тонны прочитанной фантастической литературы позволяют мне не морочить себе голову этими вопросами. Она успокаивающе кричит братьям, что я живой, и что, судя по всему, я хороший. И просит их сходить за другими мужчинами клана, чтобы перенести меня в деревню. Говорит, что отец, наверняка, будет рад такой находке, и что она посидит со мной, чтобы меня не унесло обратно в море. Они нерешительно переглядываются, но тон просьбы меняется на приказ, и они стремглав убегают.

Что ж, вечер, как говорится, перестает быть томным. Когда они убегают, она еще раз касается меня. Кожа не очень хороший проводник тумана, но я, тем не менее, вкачиваю в нее еще чуть-чуть. И первый приказ ей — не убирать руку. Ее рука спокойно лежит на моей яремной вене, а мой внутренний взор наблюдает, как темно-серый туман от меня тоненькой струйкой растворяется в ней…

Вдруг меня пронзает интересная мысль — а я-то сам какой? Я смотрю на себя внутренним взором и, как говориться, офигеваю. Мой абрис значительно крупнее, чем ее. Значит, я больше. А вот внутри у меня… Блин… Внутри просто клубится темно-серый туман. Приблизительно, если ее можно сравнить с перистым облачком, то у меня внутри «глаз тайфуна 6-й категории». А в середине этого глаза шар размером с арбуз с переливающимися внутри молниями. Именно он и генерирует тот самый туман, который меня наполняет. Н-да… красавчик. В ней ничего подобного нет. Лея находится в некотором трансе, и я отправляюсь в увлекательное путешествие по ней. В первую очередь, меня интересует, как я выгляжу на самом деле. После некоторого напряжения я начинаю видеть себя ее глазами. Гм… ничего хорошего. На животе лежит толстенький старый еврей. Пузо сбоку выпирает, мышцы, мягко скажем, дрябловаты. А интересно, могу ли я себя изменить? А если да, то в каких пределах? Ну, для начала приходит понимание, что из ничего ничего не берется. Значит, я могу располагать только тем, что есть в моем теле. Что у меня есть? Вернее, что я могу отдать ненужного, чтобы получить нужное?

Отправляюсь в исключительно интересный экскурс внутрь себя. Что больше всего ненужно нормальному человеку? Правильно — содержимое кишечника. В верхней части и в желудке находится недопереваренный бутерброд и с ним ничего нельзя сделать. Это ещё не мое. А вот дальше… Короче, то, что переварено, а также, извините, дерьмо, вполне подходит для внутренней переработки. Затем жир. Его тоже достаточно. Так, что еще… Картинка меняется, и мое тело предстает в виде очертаний внутренних органов. Некоторые светятся красным. Что это? Так… Больной коленный сустав, красным светится поджелудочная (долбаный диабет), камушек в почке… Могу ли я это исправить? Оказывается, вполне. Надо просто захотеть, чтобы орган перестал быть красным, а затем, если необходимо, направить туда часть «строительного материала», из ненужного. Отлично — мениск опять на месте, поджелудочная как у младенца.

А теперь посмотрим, можно ли исправить то, что вроде бы не совсем красное. Например, укрепить кости. В голове появляются аж три картинки — одна глазами Леи, вторая абрис со светящимся шаром, а третья — внутренние органы. Прямо как три экрана на компе при решении многофункциональной задачи. Память услужливо подгоняет данные о разных материалах, которые я когда-либо видел или слышал о них. Вспомнились данные о хром-ванадиевой стали. Почему бы моим костям, хрящам и сухожилиям не иметь аналогичных характеристик? Сказано — сделано. Шар вспыхивает и начинает «молниить». Затем мышцы и нервы. Увеличиваю их КПД к примеру, в 10 раз. Очень неплохо получилось. Картинка «глазами Леи» начинает сбоить… В голове начинает звучать «аларм» о перегрузке системы. Туман в ней совсем бледный — наверное, я случайно засосал его. Значит, я могу пользоваться энергией людей, находящихся со мной в одной цепочке. Хватит переделывать себя, пока не научился пользоваться инструментом. Заставляю Лею нагнуться к себе, т. к. ее трясет, и она может разорвать контакт. Боюсь, в этом случае она помрет — слишком много единоразово жизненных сил я из нее выкачал… Она как сомнамбула наклоняется ко мне, неловко наклоняет голову, поскольку я лежу на животе, и накрывает своими губами мой рот. Оу — через слизистые контакт значительно лучше. Вкачиваю в нее приличную порцию тумана. Он мгновенно наполняет ее. Цвет ее внутреннего наполнения определенно изменился. Теперь это не белый туман — а мой, серый. Только разбавленный. Она начинает явно впитывать и перерабатывать его, делая своим. Уффф, только не хватало, чтобы люди нашли рядом со мной сушеный труп. Она откидывается от меня и, судя по исчезнувшей картинке, засыпает.

Пока она спит, я исследую свои новые возможности. Что ж, совсем не дурно, и я решаюсь попробовать открыть глаза. Нет, пока не получается. А мои «глаза» — Лея — спит. Ладно, все равно делать нефиг. А «материала» еще достаточно. Решил потратить еще немного на член. А почему бы и нет? Внутренний осмотр не очень утешителен. Решаю намного увеличить его толщину и длину. На этом внутренние материалы заканчиваются, и я засыпаю. На всякий случай оставляю сверху «сторожок» — какое-то чувство, которое разбудит меня в случае опасности.

Сколько я проспал — не знаю. Судя по всему — насколько часов. Осторожно тянусь мыслями к Лее. Она спит, внутри у нее спокойно и умиротворенно. Туман практически равномерный. Оглядываюсь вокруг моими и ее чувствами. Далеко-далеко слышу шум приближающихся людей. Что же мне нужно, чтобы «авторизоваться» в этом чудном мире? Решаюсь на эксперимент — я ее бужу. Она с удивлением просыпается. Чувствует, что что-то в ней изменилось и… это «что-то» ей явно нравится. Она смотрит на меня (судя по тому, что я вижу ее глазами), и мне то, что она видит, нравится значительно больше. Интересно — теперь, чтобы ее чувствовать, мне не нужно прямого с ней контакта. Наверное, в ней сейчас слишком много «моего» тумана. Я внушаю ей, что меня бы не дурно и перевернуть. Ее чувства ко мне — теплота и желание быть моей. Надо этим попользоваться, как мне кажется.

Она с трудом переворачивает меня на спину и оттаскивает от воды. Судя по картинке, она не может оторвать взгляд от моего члена. Волнение на море усиливается, и она пытается оттащить меня подальше от воды. С огромным трудом у нее это получается. В это время на берегу появляется полтора десятка рыбаков. Впереди бегут ее братья, а за ними важно шагает кряжистый мужик лет 50. Это явно глава клана. Они окружают меня, и Лея начинает рассказывать, что оттащила меня от воды из-за увеличившегося волнения. Вместо ответа Старший коротко бьёт ее по лицу и говорит, что она дура и не имела права трогать меня без его разрешения. Что раньше они могли просто бросить меня на берегу, а теперь, по закону клана, они должны продолжить оказывать мне помощь. А улова и так на всех не хватает.

Из-за его спины выходит его более молодая копия (явно сын и наследник) и говорит, что еще ничего не решено. И если они ее изгонят, то никакой помощи мне могут и не оказывать — она не будет членом клана. Между ним и ее младшими братьями возникает спор, который решает старший. Он говорит — ее выгнать, этого — показывает на меня, бросить. Он опасен… Шар внутри меня наливается бардовым… Ох, не так уж и неправ старик. Из-за спины этих двоих появляется еще два парня, похожие на первого. Порывшись в памяти Леи, я понимаю, что это три сына первой жены, которые и являются «фаворитами» в гонке на трон в клане. Они о чем-то шепчутся, а потом подходят к отцу. Я не слышу, о чем они говорят, но, судя по взглядам, бросаемым на Лею, ничего хорошего в их словах нет. Старик отрицательно качает головой, и вся толпа уходит с пляжа. Лея сидит в ступоре и ужасе, и я, дотягиваясь до нее, успокаиваю ее, внушая, что я и есть ее последняя надежда в этом мире. В общем-то, не так уж я и неправ. Кстати, за эмоциями я и не заметил, что могу смотреть на мир не только глазами Леи. Картинка как бы немного сверху. И уже вполне себе цветная. Значит, я понемногу адаптируюсь.

Судя по запаху жареной рыбы — они ушли недалеко. Лея сидит на песке, обхватив колени руками. Внутри у нее пустота — панику убрал я, а вот полезных мыслей как жить дальше, у нее нет. И в животе урчит — явно от голода. Солнце село, и опустилась теплая безветренная ночь. В конце концов, Лея, вздохнув, набирает немного хвороста и разводит маленький костер. В темноте шуршат кусты, и перед ней появляется один из ее младших братьев. Кажется, это Какрис. Он принес кусок рыбы. Они садятся рядом, и он начинает ей жарко шептать, что подслушал разговор старших о том, что братья-наследники уже давно ее ненавидят и хотят убрать из клана, а их с братом продать в рабство или обменять на соль. Старик до последнего сопротивлялся, так как любил их покойную мать, но сегодня они его убедили. Они связали их с братом, но ему удалось убежать.

В это время на пляже появляются четыре фигуры. Внутреннее зрение подсказывает мне, что туман внутри них грязно-белый. Ох, не с добром пришли явно… Они бесшумно подкрадываются с четырех сторон к шепчущимся ребятишкам. Блин, когда же я законнекчусь и смогу вмешаться! Один из них хватает Какриса, а трое бросаются на Лею. Она явно в ступоре. Трое держат ее, а один, старший из сыновей, сжимает здоровенными лапами несчастного мальчика. Он гадким голосом говорит, что Какрис нарушил законы клана, и теперь ничто не мешает им его продать. Затем двое срывают с Леи платье и связывают ей руки за спиной. Один остается ее сторожить, а двое подходят к старшему. Гадко ухмыляясь, они срывают с мальчишки одежду, а потом растягивают ему ноги, упираясь в бока.

Старший достаёт ржавую железку, наверное, гордо именуемую «нож» и, явно наслаждаясь моментом, медленно вскрывает его мошонку и отхватывает оба яичка… Малец тоненько визжит и теряет сознание. Один из братьев берет из костра головешку и прижигает рану. Над поляной плывет запах паленой плоти. Бросив оскопленного мальчишку, они подходят к Лее. В ее глазах ужас и безысходность. Один из них, тот, который старший, скидывает с себя штаны и медленно подходит. Его члену явно понравились предыдущие действия, и он требует «продолжения банкета». Ну, хватит, пора вмешиваться… Я вкачиваю в Лею немного багрового из своего шарика. О да, девочка изменилась. Она просит их развязать руки и обещает обслужить всех четверых, чтобы они ее не убили. На вопрос, наверное, того, что поумнее «зачем развязывать, и так обслужишь», она отвечает, что хочет сделать это хорошо. Парни, глупо гыгыкая, развязывают ее. Она, не сводя взгляда со старшего, медленно опускается перед ним на колени. Но я-то знаю, что ее рука уже нащупала головешку. Резко, как пружинка, она подскакивает вверх и тыкает в глаз неудавшемуся насильнику горящей палкой. Ну, как говориться, «Три пограничника — пятеро глаз. Был и шестой, только где он сейчас…». Над поляной раздается дикий крик, а она, воспользовавшись замешательством, вырывается и убегает в лес… только попа засверкала. Да ее никто и не преследовал — все собрались вокруг воющего калеки и стали обсуждать, что делать. В конце концов, решили все списать на кастрированного юнца. Один из этих ублюдков подобрал нож и, подойдя к еще не пришедшему в себя мальчику, перерезал ему горло. Затем они забрали с собой труп и под вой новоиспеченного урода, поплелись к себе в лагерь. На пляж опустилась тишина, и у меня появилась возможность проанализировать собственные ощущения.

Первое: в критической ситуации у меня получилось перебросить в Лею не только энергию, но и кусочек собственной ярости, второе — когда она втыкала палку в глаз насильника, я почувствовал значительный приток энергии. Но какой-то другой, более сильной, чем то, что у меня было. Третье — этот мир совсем не такая идиллия, как мне казалось. Ладно, ждем, смотрим и наблюдаем.

Судя по крикам из лагеря, эти ублюдки дошли. Через некоторое время все затихло — видимо, находящиеся в лагере решили не ждать утра и потащились к себе в деревню — лечить наследника. Я стал осторожно сканировать пространство, чтобы найти Лею. Вот она. Недалеко убежала. Видимо, во время своих размышлений я отключил ее от своей подпитки, и теперь она сидела, как маленький зверек у разоренной норы — один комок отчаянья. Внутри ее ауры творится кавардак. Похоже, она потратила все, что я ей вкачал, на то, что она совершила. Хотя… что-то не так. В ее ауре стали явно прослеживаться зеленые нотки. Я тихонько позвал ее, и она, как сомнамбула, пришла. Так мы и заснули — она обвилась вокруг меня. Поскольку она была без одежды — площадь нашего контакта значительно увеличилась, и я смог без особых проблем убрать ее тревожность.

Утром я пришел в себя раньше ее и стал думать, что же мне делать. Ведь я так и не могу пошевелиться. Я ее тихонько разбудил. Со сна она не сразу поняла, где находится, но потом, оглядев поляну, все вспомнила. Прилив отчаянья был столь силен, что я не сразу с ним справился. Ну, что было, то было, нам надо жить дальше — и я решил поэкспериментировать. Просканировав ее память, понял, что в этом, как и в любом другом первобытном обществе, от женщин в первую очередь требовалась покорность и принадлежность мужчине. Если бы эти ублюдки ее осквернили, то единственное, на что она мгла бы рассчитывать, это быть шлюхой в борделе. В любом случае то, что ее изгнали из клана, подразумевало под собой либо ее смерть от голода или от холода, поскольку скоро должна была быть зима, либо работа шлюхой в ближайшем городе. А вот это могло быть и пострашнее смерти.

И я внушил ей мысль, что теперь принадлежать она должна мне. Не потребовалось для этого многого — ее природный темперамент плюс отчаянье. Промелькнула мысль — все равно шлюхой быть, и она осторожно взяла в руки мой член, оголив головку. Потом осторожно коснулась ее кончиком языка. И тут процесс пошел — член мгновенно встал как железный — я же говорил, что контакт через слизистые более глубокий. Она сначала удивилась, а потом принялась облизывать его, как самую вкусную конфету. Но остальное тело у меня так и не начало двигаться. Значит надо идти дальше.

Я попытался немного ее «разогреть» и стал подсказывать дальнейшие действия. Она перекинула через меня ногу и уселась верхом. Все же в своих изменениях я перестарался — член был для нее великоват. Я сосредоточил все усилия на том, чтобы максимально ее увлажнить снизу. И вот немного поерзав и примерившись, она резко опустилась на него. Вспышка, взрыв… это слабое описание того, что со мной произошло — как только первые капли крови от ее порванной целки коснулись меня, я обрел полную свободу над своим телом. Я с улыбкой смотрел на то, как она, зажмурив глаза и закусив губу, погрузила в себя едва ли больше трети моего члена. Какая же она маленькая! Росту от силы метр тридцать — метр сорок. Судя по тому, что она с насильниками была практически одного роста, здесь не очень крупный народ.

Когда я очутился в ней, наш контакт стал полным. У нее не осталось ни одной, даже самой маленькой тайны. Я знал, что ее мать умерла четыре года назад при родах третьего сына, при этом ребенок тоже умер, что она заменила братьям мать, что нравы в деревне были суровые и, если бы она не стала опекать младших детей, их бы не стал никто кормить. Сколько ей точно лет, она не знала, но я, порывшись в ее воспоминаниях «вспомнил» 17 зим. Все это произошло мгновенно. Потом я «вспомнил», что она один раз уже подвергалась насилию со стороны теперь уже одноглазого «братца». В тот раз он успел только поводить членом по ее лицу — отец помешал. Были большие разборки в клане, но всё улеглось.

Затем я увидел ее изнутри. Она была практически здорова, только влагалище налилось красным. Наверное, кроме целки, она себя немного порвала. Не беда — мой туман мощным потоком вливался в нее, смешиваясь и вытесняя ее бледную немощь (так окрестилось во мне ее заполнение). Я положил руки на ее бедра. Она испуганно открыла глаза и даже попыталась слезть с члена. Ну да. Конечно… Я поймал ее взгляд и надавил на нее, попутно увеличивая длину и ширину влагалища, пока не вошел весь. Хорошо. Я оставил ей немного боли и суеверный ужас. В таком состоянии привел к оргазму и закрепил в ней это ощущение. Теперь она моя. Полностью. Её кровь мне была больше не нужна, и я прекратил ее внутреннее кровотечение. Теперь надо завершить начатое — я перевернул ее под себя и стал долбить изо всех сил, попутно заблокировав ее детородные функции. Каждые десять-пятнадцать минут я вводил ее в состояние оргазма. Каждый раз все глубже и глубже. Когда, наконец, я начал в нее кончать, оргазм получился такой силы, что она потеряла сознание. Вот когда она стала АБСОЛЮТНО открыта для меня. И я сделал ее своей. Полностью. Настройки интуитивно удались настолько хорошо, что она в дальнейшем просто чувствовала любое мое желание, а о каком-нибудь предательстве или причинении мне вреда вообще не могло быть и речи. Ну, и отлично. Материала для переделки в ее организме хватило ровно настолько, чтобы я ее не порвал.

Я с чавканьем вытащил из нее член и полюбовался своей работой — дыра была раздолбана настолько, что при желании в нее можно было засунуть руку. Кстати, я не рассчитал с вновь обретённой силой, и у нее на бедрах в местах касания моих пальцев зрело два огромных синяка. Пришлось, употребив часть моей спермы, бывшей в ней, подлатать ее. Ну, хватит валяться — я вывел ее из обморока. Таких глубоких глаз я не видел давно. Как она на меня посмотрела…

Теперь надо было чем-то подкрепиться. Мой живот заурчал, и она кинулась доставать ловушки для крабов, за которыми, собственно, она и пришла вчера днем с братьями. Попалось четыре здоровенных краба — большая удача. Она попыталась одного убить, но сил не хватило. Я решил проверить себя и без проблем раздавил его пальцами. У нее глаза полезли из орбит — я остался вполне доволен произведенным эффектом. Ей я отдал огромную клешню, а сам съел оставшееся. Подумав, ускорил свой метаболизм и уже через десять минут у меня был прекрасный материал для переделок. Я усилил ее кости и мышцы, а также заключил ей (да и себе тоже) все жизненно важные органы в прочные мешки во избежание их «случайных» повреждений. Потом я решил проверить еще одну теорию и отправил ее в лес искать коренья. Когда она ушла достаточно далеко, я напрягся и смог на расстоянии выкачать из нее практически всю энергию. При этом ее «вкус» немного изменился. Удивительно, но через полчаса она опять была почти полна — видимо у нее были еще какие-то источники, которые я не ощущал. Что ж — из нее получился неплохой запасной аккумулятор. Ладно, разберемся потом.

После крабов и хорошо сделанной работы опять захотелось секса. Лея была еще в лесу, но после возникновения моего желания практически бегом вернулась. Я прилег, а она быстро, но с величайшим почтением опустилась на мой член. Опершись мне на грудь и глядя в глаза, она попросила:

— Рассказывай… Я плохо помню, что произошло. Что с моим братом?

И я начал рассказывать. Как кастрировали ее брата, как он кричал, как прижигали ему рану и пахло паленым, как потом перерезали ему горло. Мы почти не шевелились — я полуговорил-полупередавал образы. Её глаза стали практически черными воронками. В момент, когда она «увидела», как ее брат хрипит и пускает пузыри из рассеченной шеи, нас накрыл совершенно дикий оргазм. И при этом она ухитрилась вбросить в меня такое количество абсолютно черной энергии, что я чуть не поперхнулся. Нда, помощница будет… Не завидую я этой несчастной деревне.

После такого насыщенного дня мы быстро заснули, лежа на песке. «Сторожок» я выставил автоматически. И не зря.