Мой ненастоящий

1. Маргаритка

Ненавижу двадцатые числа месяца. И не потому что до аванса целая неделя, а потому что…

– Здравствуй, Риточка. Узнала?

Увы. От этого голоса кожа становится неприятно липкой даже от первого слова. Он звонит всегда. Строго по двадцатым числам. В разное время. Сегодня позвонил в рабочее. Может позвонить и ночью. И я должна взять трубку.

Сивый. Федор Иванович – бандит и мерзавец, в руках которого то, что я очень хотела бы скрыть.

Я столько раз надеялась, что он перестанет мне звонить. Что, может, его кто-то пристрелит в какой-нибудь разборке. Хотела представить, что все это не со мной, что нет никакого бандита, который тянет с меня деньги. Но нет, каждое двадцатое число – звонок от него все равно происходит. Каждый раз мой желудок скручивается в холодный плотный комок.

– Как у тебя дела, детка? Готова ли выкупить флешку полностью? – он всегда звучит так ласково. И от этой его ласки всегда все внутри скукоживается.

– Я… Я собираю деньги.

Собираю, громко сказано. Когда на шее твоей кредитка, опустошенная под ноль главным источником твоих неприятностей, съёмная квартира, да еще и ты сама плотно сидишь на крючке шантажиста – особо не отложишь. Но все-таки я пытаюсь…

– Ты ведь помнишь наши условия, Риточка. Полмиллиона за один раз – и ты свободна. Нет – платишь ежемесячно.

– Я помню… – у меня всегда обреченный голос в такие моменты, – я готова заплатить за месяц. Через два дня.

– Без задержек, Риточка? – мне кажется, Сивый опутывает меня своим голосом как спрут, оставляя тысячу липких пятен на строгой офисной юбке, на белоснежной блузке. – Не хочешь договориться о рассрочке? Я всегда иду навстречу красивым девочкам.

Припоминаю Сивого. Тяжелый, полный, мерзкий тип с блеклыми невыразительными глазами. Нет, я, конечно, точно знаю, что на моей жизни можно ставить крест – когда над головой висит дамоклова угроза, что твои непристойные фото разлетятся по соцсетям, по твоим знакомым, по родственникам – тут забоишься даже связываться с кем-то. Это же позор. Позор!

Но все-таки… С Сивым… От отчаянья… Боже, нет, на такое я не готова даже ради пары недель отсрочки…

– Я заплачу вовремя, – произношу сипло.

Он не настаивает. Он никогда не настаивает. Деньги Федор Иванович любит ничуть не меньше, а порой и даже больше, чем женщин.

– Номер карты тебе пришлют послезавтра, – буднично напоминает мне он, и на этом ненавистный мне разговор заканчивается, – не задерживай платеж, иначе сама знаешь что произойдет.

Знаю. Прекрасно знаю. И ни за что не допущу

Боже, как я в это влипла? Как допустила?

Как чересчур откровенные, грязно-похабные фотографии со мной на них вообще появились на свет, спросите?

Такое бывает.

Бывает, когда ты безумно влюблена в своего парня и смотришь ему в рот. И настолько не хочешь, с ним спорить, что когда он предлагает тебе сомнительную работу, потому что “там можно быстро и легко заработать, малышка. Ничего не бойся, ты же у меня такая красивая”.

И потом ты еле-еле сбегаешь, от этого “легкого заработка”.

А еще спустя время оказывается, что от самого черного дня в твоей жизни осталось откровенное видео. То, которое ты без слез даже смотреть не можешь.

И показывает его тебе распоследний мерзавец, которому твой бывший продал одну замечательную флешечку. И мерзавец этот уже давно вертится в подобных историях, у него связи в полиции, и он всегда-всегда наказывает тех, кто нарушает с ним договоренности…

Вот так бездарно была продана моя жизнь.

И я об этом молчу, разумеется. Мне осталась от бывшего только пустая кредитка, куча долгов, черная дыра в груди и бандит с компроматом на десерт.

Возможно, в другом мире, в другом обществе это и было бы несерьезной проблемой. Не для меня. Я точно знаю, сколько ярлыков можно прилепить за одно такое разоблачение. Сколько моих знакомых будут плеваться мне вслед. И вслед моей родне, конечно же.

И даже то, что я смогла устроиться в хорошее место, добиться повышения, мне не помогает. Сивый всегда узнает о таких вещах. Три месяца назад мой “оброк” увеличился вдвое, потому что Сивый навел справочки о том, сколько я получаю на новом месте.

Иногда даже кажется, что жизнь кончена. А потом на моем столе пищит селектор. Вот как сейчас…

– Где мой кофе, Маргаритка? – раздраженный голос босса приводит в чувство. – И платье для Ланы уже доставили?

Ах, да, вот оно – то, что неизменно возвращает меня к жизни. Владислав Ветров. Мой босс и та еще заноза в заднице. И зачем я выпросила у него это повышение до его личного ассистента? Да, помню – все из-за денег.

– Да, вот буквально только что у нас был курьер, Владислав Каримович, – я встряхиваюсь, напоминая себе о том, что нет, я жива, у меня есть руки и ноги, я могу работать. А там, глядишь, и полмиллиона найду. Соберу. Когда-нибудь…

Полмиллиона. У меня даже квартира не своя! Была б своя – я бы продала уже, пожалуй.

– Давай сюда, живее, – босс требует немедленно предстать пред его очи.

Я поднимаюсь на ноги, заставляя себя сбросить оцепенение, что охватывает меня всегда, когда я слышу голос Сивого.

Дохожу до двери, но войти не успеваю. Быстрым шагом, под яростный стук каблуков, в приемную моего босса влетает роскошная длинноногая блондинка. Из тех, с кем можно даже не пытаться соперничать. Да, я её знаю…

– С дороги.

Лана Михальчук втоптала бы меня в паркет, если бы я вовремя не отскочила в сторону. Препятствовать ей – опасно и для психического здоровья, и для карьеры. С девушкой босса, как известно, не спорят. А уж с той, кто вот-вот станет его невестой – тем более. Да-да, невестой. Я месяц была перегружена еще и из-за организации вечеринки в честь их помолвки. И вот сегодня она наконец должна состояться. Так что… Да, ей можно без записи. Если она не вовремя – он сам её на место поставит…

– Лана? – я успеваю услышать голос Владислава Каримовича до того, как закрывается дверь. – Ты рано.

– Я была в ресторане, – с порога взвизгивает его звезда, и в её голосе слышатся слезы, – Влади, что за ерунда с цветами? Я же говорила, что терпеть не могу эти идиотские тюльпаны. Я не какая-нибудь дешевка Я просила тебя – пусть оформят зал гортензиями! А там чертовы тюльпаны в каждой вазе…

Дверь захлопывается, но я услышала более чем достаточно, чтобы замереть истуканчиком и облиться холодным потом.

Цветы заказывала я. И готова поклясться – я все сделала как надо.

К телефону я бросаюсь стремглав, едва не свернув себе ногу и не сломав каблук.

Звоню в цветочный. Долго и путано объясняюсь с продавщицей, ищу среди своих бумаг стикер, на котором я записывала номер заказа.

– Девушка, мы ведь заказывали гортензии. Почему вы прислали тюльпаны?

Продавщица с той стороны трубки некоторое время молчит, чем-то клацает, а потом невозмутимо отвечает.

– Да, все верно, в первоначальном заказе были указаны гортензии. Но вчера в заказ были внесены изменения.

– Вы всегда вносите изменения в сделанные заказы? – зверею. Ну как так можно?

– Нам назвали номер заказа и звонили с вашего же номера телефона. Девушка, примите витаминки для памяти. У нас, если хотите знать, даже запись разговора имеется. Так что претензии не принимаются.

Она вешает трубку, и мне в ухо мерно барабанят гудки телефона. Но я не слышу. Я слышу только набат траурного колокола по мою душу.

За цветы, платье, рассылку приглашений, выбор оформителей и музыкантов отвечала я. Я знала, что девушка босса не потерпит отклонений от своих капризов. Я знала, что предыдущих ассистентов он увольнял и за меньшее.

– Ну и выходи тогда за себя замуж сам! – возмущенно хлопает дверь кабинета, и девушка босса яростной фурией пролетает мимо меня.

Вот теперь мне точно конец…