Мой ненастоящий

10. Влад

Я будто игрок, впившийся взглядом в шарик, летающий по колесу рулетки. Это уже давно стало моей любимой азартной игрой – смогу ли я довести Маргаритку до состояния, когда в её светло-карих, практически золотистых глазах белой кипучей бурей вскипит бешенство. Как цунами, поднимающееся и закрывающее горизонт.

Ну, же, давай, Цветочек, взрывайся. Я же чувствую, как дымит твой фитилек.

Взрывайся, плачь, торгуйся. Делай как все. Как Лана и прочие твои сестры по крови, вместо мозгов у которых один только калькулятор, работающий исключительно на сложение и присвоение.

Неужели так сложно?

Сложно!

Цунами снова успокаивается, не достигнув берега. Вместо взрыва Маргаритка опускает ресницы, складывая вместе ладошки и отгораживаясь от меня ими так, будто внезапно решила помолиться. Она так думает.

Думает!

Я не сомневался, что мое предложение её заинтересует. С её-то прошлым, она не может не уцепиться за такую возможность. Решить все проблемы единым махом, ведь моих возможностей для этого хватит.

Я практически слышу, как крутятся стремительные шестеренки в её голове.

Ну же, детка, тебе ведь нужны деньги. Столько, сколько у тебя нет. А я согласен тебе их дать, только открой свой дивный ротик и обозначь сумму. Я могу сделать за тебя что угодно, но не это.

– Вы специально выбираете такие слова, чтоб вас хотелось сразу послать подальше? – тяжелые смоляные ресницы Маргаритки, не нуждающиеся ни в каком макияже, чтобы привлечь внимание к её глазам, приподнимаются и бросают на меня острый взгляд, способный пробудить жизнь даже в гранитной глыбе.

Чтоб тебя!

Возможно, из-за этого взгляда вопрос Цветочка и застает меня врасплох. Хотя наверняка дело в том, что я все-таки ожидал попытки прощупать почву и степень моей щедрости.

Кто ж назначает цену слету, когда даже не представляешь примерных границ, которые вытянет твой покупатель? Любая бы начала юлить и избегать прямого ответа.

Любая. А Маргаритка спрашивает про формулировки вопросов. Один из немногих вопросов, ответа на который она не дождется.

Нет. Я выбираю слова так, чтоб наши с тобой отношения, Цветочек, не выходили за обозначенные мной границы. На данном этапе так гораздо проще. Но тебе об этом знать совершенно не обязательно.

– Ты хочешь позавтракать, прежде чем дать мне ответ?

– Я хочу подумать, – девушка натянуто улыбается, – хотя идея немедленного отказа ужасно заманчива.

Набиваешь себе цену, Цветочек? Это ведь смешно, с учетом того, сколько я о тебе знаю и в каких подробностях.

Ты могла бы просто сдаться, я жду этого от тебя не первый месяц. Но нет, даже сейчас, когда я припер тебя к стенке, ты продолжаешь дрыгаться.

– Это не будет настоящий брак, Цветочек. Договорной, взаимовыгодный, с одним общим ребенком и рядом ограничений. Любить и боготворить меня не обязательно, достаточно – соблюдать мои правила. Естественно, пока ты будешь замужем за мной – ты не должна позволять себе никаких сторонних связей. Но насколько я успел тебя узнать, тебе это не очень свойственно.

Ключевое тут – сейчас не свойственно.

Хотя какая разница? Раз уж моему долбанутому либидо приспичило присвоить себе именно этот Цветочек – мне в общем-то плевать на её прошлое. Оно, конечно, определяет качество моего отношения, но решив все-таки забрать эту Маргаритку себе, я сделал для неё некоторые скидки. Сойдет. Для моих целей она вполне сойдет. Тем более, что отцовский ультиматум и играет в них самую последнюю роль.

– Я никогда не предполагала решать свои проблемы с помощью выгодного брака, – медленно произносит Цветочек, скрещивая руки на груди. Образ этакой недотроги ей хорошо удается. Прикипел за два года?

Я ею любуюсь, на самом деле. Нежные губы в холодной полуулыбке – это просто произведение искусства. А эти изящные, практически неземные черты лица… Сколько еще мужчин смотрели на эту Снегурочку и хотели растопить её, прижимая к своей кровати?

Удивительно разной умеет быть эта девочка! Хрупкой – когда расслабляется, твердой – во время работы, нежной, как весенний первоцвет, и холодной, как лед, для всех, кого она боится…

Вот только даже если этот стебелек и оказался прочнее, чем кажется – я все равно его сломаю. Даже забавно, сколько еще она продержится.

– Ты не думала о таком решении, потому что тебе никто этого не предлагал, – насмешливо роняю я, поднимаясь из-за стола, – я предлагаю. Хочешь подумать – думай. Но пока я не услышу твой ответ – ты не выйдешь за пределы моей квартиры.

Еще одно цунами – огромная темная волна эмоций поднимается из глубин этих мягких, завораживающих глаз. Я даже останавливаюсь, чтобы полюбоваться этим зрелищем и дождаться его пика.

Сейчас взорвется? Нет? Что, неужели опять выдержит? Вот и где прелесть играть роль тирана, если твоя тирания даже не заставляет твою жертву пригорать в нужной мере!

– Это незаконно, – шипит Маргаритка, стискивая плечи пальцами так сильно, что у неё белеют костяшки.

Незаконно, но безопасно. На данном этапе чем ближе Цветочек ко мне – тем меньше риска, что то, от чего я её защищаю, все-таки случится.

Вчера я ведь рванул хорошую такую торпеду в полной акул морской впадине. Виктор Михальчук не очень обрадуется, что его драгоценная смертельно избалованная звездень вдруг оказалась сброшенной с пьедестала, да еще и так бесцеремонно, как это сделал я.

Я не хочу давать неудавшемуся тестю повод добраться до действительно уязвимого моего места. Пусть круги на воде улягутся, а Цветочек привыкнет к мысли, что она практически моя жена, по-настоящему. Чтоб ничего и никому случайно не сболтнула.

– У меня брат – лучший адвокат этого гребаного города, – ухмыляюсь я, любуясь, как белеют скулы Маргаритки, – да и у самого меня связей более чем достаточно. Не ерепенься, Цветочек. Думай сколько хочешь, примерься к комфорту, который ожидает тебя и нашего с тобой ребенка. Почитай договор. Нотариус приедет в шесть. Я хочу услышать твой положительный ответ до этого времени.

Я оставляю Маргаритку в уединении. Все, что нужно, сказано, как только она будет готова торговаться – придет сама. Скажет домработнице – та её проводит в мой домашний кабинет. А мне совершенно точно нужна передышка. Слишком сильно мне хочется сорваться и вырвать из неё согласие совсем уж крайними методами.

Нет. У нас с ней строго рабочие отношения. И чем меньше в них будет личного – увы, моего личного – тем проще нам будет существовать на одном поле.

Раз уж я не вижу в роли матери своего ребенка никого кроме неё…

И раз уж она связана с теми, под кого я сейчас копаю…

Люблю совмещать приятное с полезным, хотя с Маргариткой и есть у меня ощущение, что я сам себе рою яму, позволяя ей быть настолько близко.

В кабинете я застаю Машу, она протирает пыль.

– Приберись в гостевой спальне и смени там постельное белье.

– Будут еще гости? – домработница оборачивается, глядя на меня вопросительно. – Мне готовить обед на троих или ужин?

– Нет, это для Маргариты. Проводи её туда сразу после завтрака.

Маша не выказывает удивления, уже привыкла, что с моими распоряжениями спорить не стоит, если не хочешь оказаться без работы. Хотя, конечно, новость о том, что моя невеста будет спать отдельно от меня, её и удивляет.

Я чуть морщусь, невольно касаясь места под ребрами, куда врезался острый локоток моего Цветочка. Будильничек получился что надо. Зато какая похабная мне снилась дребедень, пока я прижимал к себя мою “добычу”…

Плохая была идея – укладывать Маргаритку в мою постель. Я невольно начинал ощущать себя каким-то животным или извращенцем, который, лишь раз склонившись к коже своей жертвы, уже не мог прекратить дышать её запахом.

И хорошо, что хоть в каких-то границах я смог удержаться. Хотелось-то куда большего. Даже с оглядкой на её прошлое.

Это немыслимо меня раздражало. Выбор был огромный. Торопиться с ним необходимости не было. Нет же. Зациклился на первой попавшейся… Маргаритке.

У нас есть год, и думаю – мы сможем договориться о “супружеском долге”. А пока этого не произошло – пусть лучше спит отдельно. Меньше искушения – больше спокойствия.

Маргаритка задумывается нешутя. Я не вижу её несколько часов, аж до обеда, даже начинаю подозревать, что она решила поискать какой-нибудь камин в моей квартире, чтобы попытаться освоить метод побега Санта-Клауса.

Не то чтобы я собирался её торопить, но все-таки – хотелось бы получить её ответ скорее. Если она собирается тянуть время – это нехорошо. Возможно, стоит пересмотреть стратегию прямо сейчас.

Запрос из службы охраны отвлекает меня от очередного приступа мыслей о Маргаритке. Я переключаюсь на окно с видеокамер, чтобы лично убедиться, что приехал именно тот, кого я ожидаю. Юра высовывается из окна своего танка, спуская с носа солнцезащитные очки.

Что ж, самое время ему отчитаться в проделанной работе.

Из всех моих толковых ребят только Городецкому я и мог поручить очень щекотливые поручения и не опасаться огласки.

От того, чтобы встретить моего зама лично, меня отвлекают снова, на этот раз – вибрация смартфона.

Лана. С одной стороны – терять на неё время особого желания нет, с другой стороны – точку поставить нужно.

Увы. Это были бестолковые полгода. Подмена не удалась. Ну, хоть в постели она была неплоха, и на том спасибо.

– Ну, и что нового ты мне хочешь сказать? – насмешливо произношу я, поднося телефон к уху и даже не пытаясь звучать любезно.