Мой темный Ромео

ГЛАВА 29

Даллас

— Я никогда не встречал человека, который так хотел бы потерять все свои зубы.

Услышав бормотание Ромео, я оторвалась от текста Фрэнки.

Мое сердце нырнуло в живот.

Мэдисон сидел на ковре в прихожей, прижавшись спиной к нашей двери. Голубоватый свет от его телефона отражался на его лбу.

Как только он заметил нас, он встал, рисуя раскаяние на взлохмаченном лице.

Его мотив щелкнул с силой грома. Мэдисон и Ромео начали расчетливую игру. Я была целью – мячом – они пинали туда-сюда.

И вдруг план, который мы придумали с Мэдисоном, показался мне монументально глупым.

Я больше не стала бы продолжать, видя, что у моего сообщника инстинкт выживания пьяного мотылька.

— Даллас, — он никогда так не хотел меня увидеть за все время, что мы знали друг друга, — нам нужно поговорить. Я не могу перестать думать о тебе.

Я замедлилась.

На этот раз Ромео был прав. Мэдисон умолял, чтобы его убили.

— Ты потерял меня на мыслительной части. Твой жалкий интеллект просто помогает тебе функционировать, — Ромео пронесся по коридору, схватил Мэдисона за воротник и швырнул его к нашей двери. Его голос, как всегда, излучал спокойствие. — Что, по-твоему, ты делаешь, Лихт?

Мэдисон вертелся, как выкопанный червь.

— Возвращаю то, что принадлежит мне.

Я почти фыркнула. Какое клише.

— Почему ты этого не сказал? — Ромео отпустил его, достал из бумажника карт-бланш и шлепнул его на грудь Мэдисона. — Вот.

Оно покатилось к мокасинам Мэдисона.

— Что это такое?

— Сумма, которую я выплачу тебе после того, как ты подашь на меня в суд за то, что я сломал тебе нос.

— Ты не ломал мне…

Ромео ударил кулаком прямо в лицо Мэдисона. Кровь хлынула из носа моего бывшего жениха. Она стекала по его костюму, окрашивая ковер в малиновый цвет.

Он качнулся, ударившись о стену.

Весь воздух вырвался из моих легких.

— Какого хрена?! — Мэдисон застонал, зажимая ноздри сжатыми пальцами. — Я вызову полицию.

Ромео изобразил неподдельный интерес, с легкостью вставив ключ-карту в считывающее устройство.

— И что им скажешь? Что ты проделал такой путь из Штатов, чтобы соблазнить чужую жену?

Мэдисон втиснулся между Ромео и дверью.

— Я хочу поговорить с Даллас. Я заслуживаю некоторого завершения.

Я задавалась вопросом, какие отвратительные преступления я совершила против человечества в прошлой жизни, чтобы заслужить этих двух психов в качестве моих любовных увлечений.

Хуже того – если бы я хотела ребенка, а я его хотела, то, скорее всего, это был бы ребенок от Ромео.

Я вздохнула, оттолкнув Мэдисона в сторону кончиком своих туфель на шпильке, стараясь не запачкаться кровью.

— Может ли это не подождать, пока мы не вернемся домой? Извини, Мэд, но это немного… не в тему. Кроме того, мне, вероятно, следует отвезти тебя в больницу…

— Он пойдет туда сам, — Ромео распахнул дверь и провел меня внутрь, загораживая большую часть Мэдисона своими широкими плечами. — Это не первый раз, когда чей-то муж ломает кости Мэдисона, и, судя по его выходкам, не последний.

Мэдисон бросился вперед.

— Я даже не прикоснулся к Черити.

Как я уже сказала – гнусные преступления.

Ромео поднес палец ко лбу и толкнул, отправив легкомысленного Мэдисона в стену.

— В следующий раз, когда я увижу тебя в почтовом индексе моей жены, даже Бог не сможет тебе помочь. Теперь свали. Ты заставляешь американцев казаться такими неуклюжими, какими нас считают французы.

Он захлопнул дверь.

Мысль о помощи Мэдисону промелькнула у меня в голове на две секунды.

Потом я вспомнила, что он приехал сюда по какой-то причине, и эта причина, скорее всего, саботировала мой медовый месяц или замышляла что-то против моего мужа.

Любой ценой.

Даже я.

Казалось, никто не думал о моих интересах, кроме меня.

Чем больше я думала об этом, тем более привлекательной казалась мне перспектива залететь. Это был бы самый быстрый способ заставить Ромео отправить меня обратно в Чапел-Фоллс с моим достоинством и обручальным кольцом.

Конечно, он спрятал бы меня там, где его семья не могла бы меня видеть. Может быть, даже дать мне развод, чтобы гарантировать, что наш ребенок не получит никаких привилегий Коста.

Я расправила плечи.

Забудь, что только что произошло. Выполни операцию «Произвести ребенка».

Да, в моей стратегии были очевидные минусы, но даже малейший шанс родить ребенка и вернуться домой возобладал.

Время для шоу.

— Прежде чем ты будешь ныть о носе Мэдисона… — Ромео сорвал с себя блейзер и повесил его на вешалку. — Я провожу черту у других мужчин. Ты ни при каких обстоятельствах, пока носишь мое кольцо, не вступаешь с ними в сговор и не трахаешься. Это не слишком много, чтобы просить.

Я ничего не сказала. Не нашла в себе силы его успокоить. Кроме того, драка помешает моим планам на сегодняшний вечер.

Я подтолкнула его к двери, положив руку ему на грудь. Над его медленным, устойчивым сердцем.

Мы простояли так, казалось, целую вечность.

Наконец он нахмурился.

— Ты накладываешь на меня заклинание Генри Плоткина?

Непроизвольный смех вырвался из моего горла, но я проглотила его. Позорная правда заключалась в том, что перспектива потерять девственность с Ромео вызывала у меня головокружение.

Можно было бы провести целое научное исследование о том, как такой холодный человек мог обладать таким проникающим теплом всякий раз, когда его руки касались меня.

Я нарисовала сердце над его.

— Я хочу, чтобы ты научил меня кое-чему.

— Манерам, я полагаю.

— Я больше думала о… гм, о постельных вещах.

— Почему? Сон, кажется, твоя специализация.

— Ромео. Будь серьезен.

Он облизал губы. Было очевидно, что эта идея показалась ему заманчивой.

Наши груди напряглись друг против друга. Я проследила за его кадыком.

Он остановил меня, схватив за запястье.

— Почему у меня всегда такое ощущение, что ты играешь со мной в игру, Печенька?

Потому что я это и делаю.

Глядя на него из-под ресниц, я надулась:

— Все, чего я хочу, это чтобы мы хорошо провели время вместе в наш медовый месяц. Я устала чувствовать себя несчастной.

Затем, чтобы показать ему, что я серьезно настроена, я растегнула молнию на своем платье, стряхивая ткань. Она стекала по моему телу, как водопад.

Поскольку на мне не было ни лифчика, ни трусиков, линии были бы видны сквозь одежду, я стояла перед ним голая. Его глаза блуждали повсюду, лаская каждый сантиметр моего тела.

Для человека, который очень старался заставить меня чувствовать себя плохо, он обладал странной способностью заставлять меня чувствовать себя желанной.

Его горло пересохло. Я знала, что, несмотря на его безупречное самообладание, он хотел сделать со мной грязные, невообразимые вещи.

Он провел пальцем по моему животу, ребрам, очертаниям груди, погруженный в свои мысли.

— Я хочу чувствовать тебя внутри себя, — мой взгляд задержался на его лице. — Неужели ты не подумаешь об этом? Даже в первый раз вместе?

— Нет, — слово сорвалось с его губ, хриплое и кривое. Его прикосновение послало пламя желания вверх и вниз по моей коже. — Но если я начну растягивать твою задницу сейчас, то, возможно, смогу сделать это на следующей неделе, когда вернусь со встречи в Нью-Йорке в среду.

Дюжина возражений плясала у меня на языке. А именно, куда он мог засунуть свое предложение.

Но это бы сорвало мое прикрытие. А мое прикрытие сейчас заключалось в том, что я была покладистой женой, которая не желала ничего, кроме полового акта со своим мужем.

— Хорошо… — я прочистила горло. — Я… я пойду куплю одну из тех …

Угу, как они их назвали?

Я не была такой уж невинной. Я знала, что они из себя представляли. Даже заметила одну на Амазоне.

— Анальные пробки, — добавил Ромео.

— Да, э… их.

— Незачем. У меня есть электрическая зубная щетка, идеальный стартовый набор для анальных игр. Идеальная ширина и форма, а вибрации не оставят тебя равнодушной.

Я не могла поверить, что разговариваю с мужем.

Я не могла поверить, что он хотел воткнуть свою зубную щетку в мою задницу.

Он изучал меня, ожидая реакции.

Когда реакции не последовало, он заметил:

— Дай мне доступ к твоей заднице, Печенька, и я заставлю тебя кончать несколько дней подряд.

Гора проклятий осела на моем языке, моля об освобождении. Во что я ввязалась? Глупая девчонка с глупыми планами.

Бездумность всегда приводила к цене, которую я не была готова платить. Тем не менее, я знала, что он ожидал, что я откажусь от этого. Как бы я этого ни боялась, я бы не отдала ему эту победу.

Я обвила рукой его шею.

— Хорошо.

— Хорошо?

— Ты слышал меня. Не струсил, муженек?

Он проверил мой блеф, прошел в ванную и вернулся с зубной щеткой. Я изучала ее бешеными глазами. Она действительно не выглядела слишком большой, но перспектива засунуть ее в мое самое интимное отверстие вызывала истерику.

Я не хотела этого. Не потому, что я думала, что с этим что-то не так, а потому, что я еще не проверила так много других станций на своем пути к открытию своей сексуальности.

Это было похоже на прыжок с двух противоположных скал.

Голая и дрожащая, я ждала указаний Ромео.

Он щелкнул зубной щеткой. Между нами заиграла симфония жужжания и гудения, прежде чем он выключил ее.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы доставлять удовольствие неизведанными путями.

Я не ответила.

Он снова поиграл с кнопкой.

— Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

Я старалась не дрожать.

— Да.

— Тогда на кровать, Печенька.

Я забралась на кровать, наблюдая за его приближением. С каждым шагом мое сердце опускалось все ниже и ниже, пока я не почувствовала, как оно стучит между моих бедер.

— Повернись.

Я так и сделала, вскочив на колени. Я чувствовала его жар сзади. К моему удивлению, он не протолкнул его внутрь. Вместо этого он обвил рукой мой живот, оттягивая меня назад.

Его губы скользнули вверх по моему позвоночнику, оставляя поцелуи от основания до шеи. Он играл с моими сиськами сзади и касался языком линии подбородка, образуя теплую лужицу между моими бедрами.

Хотя мне нравились его прикосновения, его поцелуи, его внимание, я не могла оставаться в моменте. Не с кровью Мэдисона на его пальцах и пугающим знанием того, что он хотел сделать со мной.

Все, что я могла сделать, это оставаться на месте и ждать неизбежного, глотая желчь.

Его пальцы проникли между моих бедер, забирая часть моего гладкого тепла. Он перетащил влагу с моей груди на спину, лениво кружа по краю, дразня его.

Я вся напряглась, закрыв глаза.

Он замер.

— Печенька?

— Просто сделай это уже.

Тишина.

Много тишины.

Слишком много тишины.

Вот откуда я знала, что облажалась.

Он схватил меня за талию и перевернул на спину. Я упала на облако роскошных подушек, не смея моргнуть, боясь, что и у меня потекут слезы.

Дурацкая зубная щетка все еще была в его руке.

Я прикусила язык до крови.

— На что ты смотришь?

— Ты плачешь.

Я не плакала.

Но я был чертовски близка к этому.

Ближе, чем когда-либо.

Я поджала губы, ничего не говоря. Я сорвала свой план. Разбила его на невосстановимые осколки.

Дурацкий Чейпл-Фоллс и его дурацкие правила.

Разве мог бы город погибнуть, если бы я получила опыт в соблазнении?

Ромео швырнул зубную щетку на тумбочку.

— Ты также дрожишь.

Я чуть не задохнулась, когда он пролетел мимо меня, как будто у него была сила войти в меня самостоятельно.

— Мне просто немного холодно.

При очередном повороте событий он заключил меня в объятия, прижав к своей груди. Я не знала, что удивило меня больше. Гуманная реакция или ровное биение его сердца о мое собственное.

Весь мой гнев из-за провала моего плана превратился в облегчение. К моему ужасу, я начала дрожать.

Я знала, что он ненавидит слабость. Я также знала, что никогда в жизни не чувствовала себя слабее. Лежать здесь, обнаженная и нагая, в объятиях человека, которого я ненавидела, лишая его комфорта.

Он баюкал мою голову, как будто я была драгоценной, прекрасной вещью, и гладил меня по волосам, касаясь губами моего виска.

Я ожидала, что его следующими словами будут «не плачь».

Но Ромео отказался соответствовать шаблону.

— Ты никогда не просила ни о чем из этого, Даллас. Я прекрасно знаю. Каждый мужчина в твоей жизни подвел тебя, включая меня.

На меня нахлынуло прозрение. Мой разум отправился в его детскую комнату, проплывая по фотографиям.

Корешки. Любовь.

Ромео Коста не родился бессердечным зверем. Когда-то он любил.

До Морган.

В конце концов, Ромео вырвался из наших объятий. Я вглядывалась сквозь французские окна в чернильную тьму. Должно быть, уже за полночь.

Он погладил меня по щеке.

— Забудь об анальной игре. Мы еще многое можем сделать.

Я кивнула.

— Я знаю это. Я знаю. Я просто расстроена, потому что…

Я напомнила себе о своей цели, пока Ромео все еще балансировал между этим обеспокоенным человеком и зверем, которого я так хорошо знала.

— Мне грустно, потому что я никогда не узнаю, каково это, когда тебя принимают в традиционном смысле этого слова, — я замурлыкала, изображая самое невинное выражение лица. — Ты делал это раньше, не так ли? Проходил весь путь?

Теперь я просто воспользовалась им.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос.

Я всхлипнула.

— Да, я знаю.

Он сделал паузу.

— Даже если бы я хотел показать тебе, у меня здесь нет презерватива.

— Я понимаю.

— Нет, ты не понимаешь.

— Правда. Я никогда не испытаю секса, так как ты никогда мне его не дашь. Конечно, мне грустно. Мне позволено грустить.

Он вскочил с кровати и прошелся по комнате. Вина, такая густая и осязаемая, исходила от него.

Значит, у него была совесть.

Мои глаза метались, отслеживая его движение, когда он наконец остановился перед матрасом.

— Одевайся.

Я не стала спорить, глубоко погружаясь в воды желания закрутить Ромео. Мой чемодан подал мне белые хлопковые трусики и лавандовый атласный топ.

Я уже собиралась надеть одинаковые штаны, когда меня перебил Ромео.

— Достаточно. Вернись в постель.

Я почесала висок.

— Разве ты только что не сказал мне…

— Пока я не передумал, Печенька.

Вау.

— Только потому, что ты так мило просишь, — я подошла к кровати и упала на нее.

Он уставился на меня.

— Иди спать.

— Что?

— Иди. Спать, — процедил он, медленнее и громче.

— Я услышала тебя в первый раз, но…

— Я вернусь.

Он собрал кошелек и ушел.

Просто ушел.

Без объяснений.

Что случилось с "пока я не передумал"? Может, он все-таки передумал?

Решив, что сегодняшний день был достаточно насыщен событиями, я действительно погрузилась в сладкие объятия дремы.

Во сне я утопала в книгах. В пахнущих чернилами твердых обложках. Со словами, вселенными и существами, далекими и чужими.

В моих снах не было чудовища, замаскированного под мужа.

А главное – не было разбитого сердца, замаскированного под брак.