Мой темный Ромео

ГЛАВА 38

Ромео

— Дело в том, что лед… он обязательно растает.

Зак поболтал чистый виски в стакане, изучая картину Элмера Нельсона Бишоффа в своем подземном гараже, который группа архитекторов превратила в галерею площадью пятнадцать тысяч квадратных футов.

Зак был благоразумен, когда дело касалось его машин, одежды, женщин и карьеры, но он был совершенно сумасшедшим, когда дело касалось его искусства.

Поскольку два месяца назад он одолжил четверть своей частной коллекции аукционному дому «Sotheby's», он воспользовался возможностью, чтобы заполнить пространство новыми находками.

Лед, о котором идет речь, был моим сердцем.

Конкретная отсылка к моей ссоре с Мэдисоном тринадцать дней назад на импровизированной вечеринке Даллас.

Я был счастлив сообщить, что, не считая благотворительного вечера, который она провела, обдирая знаменитого японского мастера его сверхсекретных рецептов, я провел свое редкое время дома, полностью игнорируя ее, отсиживаясь в своем офисе, работая без остановок, чтобы доказать старшему, что я действительно достоин должности генерального директора.

— Мое сердце не окружено льдом. Оно окружено тем, что мне на всех наплевать, — мой голос эхом отразился от стен.

Я вальсировал через огромное пространство, остановившись перед абстрактной картиной Герхарда Рихтера.

— Правда, — Оливер прислонился к пустой полоске стены, делая глоток чего-то крепкого. — Когда я думаю о ком-то, кому наплевать, я думаю об идиоте, который чуть не убил своего заклятого врага на глазах у десятков людей в своем собственном чертовом доме, который более запутан, чем проклятый Пентагон. А все потому, что последний разговаривал с женой.

— Не могу поверить, что говорю это, но здесь я согласен с Олли, — Зак провел рукой по своим волосам. — Она выворачивает тебя наизнанку.

— Она – беспорядок, который нужно привести в порядок и расправить, — возразил я, переходя к следующей картине.

— Можем мы хотя бы согласиться, что из тебя получилась дерьмовая уборщица? — Оливер оттолкнулся от стены и подошел к настоящему Пикассо. Он потянулся, чтобы дотронуться до него.

Зак материализовался со скоростью света, ударив его по руке.

— Как ты думаешь, что ты делаешь? Это не контактный зоопарк.

Оливер зевнул, осматривая помещение, возможно, ища раздел с наготой.

— Я никогда не пойму, что ты в этом видишь.

— В «Les femmes d'Alger» Пикассо? — Зак посмотрел на него так, словно он предложил заменить картину портретом собственных экскрементов.

Оливер подошел к старинной тележке с алкоголем, выбрав графин виски.

Он обвел его в воздухе за шею.

— Неужели мы все будем притворяться, что не замечаем, что это «произведение искусства» похоже на то, что скучающая домохозяйка со Среднего Запада нарисовала в своей местной «YMCA», чтобы выразить горе из-за своего распавшегося брака со страховым брокером, который бросил ее ради своей секретарши?

Зак моргнул.

— Это было невероятно подробно и поразительно невежественно.

Я отсалютовал Заку своим пивом.

— Не забывай о снисходительности и стереотипности.

— Я? Снисходительный? — Оливер поперхнулся своим ликером. — Я говорю правду о среднем народе. Вот это, — он указал на картину Сая Твомбли «Без названия», — выглядит как оборотная сторона моей тетради по математике за седьмой класс. А это, — он повернулся к картине «17А» Джексона Поллока, — явно то, что происходит, когда низкокачественный рождественский свитер и меховой шар размножаются.

Зак сморщил нос, подошел к красной тревожной кнопке на одной из стен и нажал ее.

— Охрана, у меня здесь мужчина, и мне нужно, чтобы вы сохранили мою собственность.

Приподняв бровь, я пробежал глазами по мужчине, о котором шла речь.

— Я бы не назвал Оливера мужчиной.

Оливер кивнул.

— Скорее легенда.

Зак повернулся ко мне.

— Она уже знает о Морган?

— Не совсем.

Печенька знала кусочки и части, но не те, которые вырезали из меня бессердечного зверя.

— Каков ее план на игру? — Оливер поставил свой стакан на ладонь греческой богини. Единственная статуя, которую он, в кавычках, понял. — Очевидно, что он у нее есть.

Мы втроем разошлись, все двигаясь в разных направлениях, вращаясь вокруг произведений искусства, которые говорили с нами.

Я остановился перед собакой из воздушных шаров Джеффа Кунса.

— Она хочет забеременеть.

Оливер усмехнулся.

— Удачи с этим.

Я не стал признаваться ему, что она быстро приближается к своей цели, скачет по нашему дому в едва заметных ночных рубашках и постоянно пытается соблазнить меня.

— Во всяком случае, миссис Коста меня сейчас не беспокоит, — я залпом допил пиво, выбросив бутылку на тележку с алкоголем. — Сегодня компания «Licht Holdings» стала публичной.

— Я видел, — Зак погладил подбородок. — По прогнозам, их акции взлетят до небес.

Это означало, что пришло время сделать шаг вперед и начать вмешиваться в дела их компании.

— Я прошел их проверки, — я взял свое пальто от «Burberry» и надел его. — Они не пуленепробиваемые. Их доход не рос в геометрической прогрессии за последние пару лет.

— Это потому, что они работали над технологической стороной дела, а не над производством.

Оливер провел языком по верхним зубам, подтягивая губы.

— И потому, что они до сих пор официально не украли твое устаревшее соглашение с министерством обороны.

Если бы не тот факт, что я сам хотел увидеть, как «Costa Industries» сожжена дотла, ликование моего друга показалось бы мне неприятным.

Тем не менее, чтобы унаследовать должность генерального директора, мне нужно было позаботиться об этом вопросе. Немалый подвиг, учитывая, что старший довольно успешно разрушил прибыльную организацию своих предков.

Я надел воображаемую шляпу.

— Прошу меня извинить, джентльмены, но у меня есть серьезная работа.

В этот момент в гараж ворвалась служба безопасности Зака. Игорь и Дэйн автоматически двинулись к Оливеру. Это был не первый раз, когда Зак выгонял его из-за того, что Оливер был настоящим троллем.

Оливер последовал за мной к двери.

— Не волнуйтесь, ребята. Я сам выйду.

Мы направились к назначенным машинам, на которых ездили, несмотря на то, что жили втроем на одной улице.

Прежде чем Оливер скользнул на свое пассажирское сиденье, он вздохнул, спросив меня, что случилось. Я знал, что пошутить над ним было бы ошибкой, но если бы я этого не сделал, это нарушило бы традицию.

— В чем дело?

— Я не знаю, как это сказать, Ром.

— Как можно меньше слов и быстро.

— В тот день, когда твоя жена устроила свою маленькую вечеринку…— он замялся, глядя на меня. Моя бдительность сразу поднялась при ее упоминании. — Она ударила меня.

— Ударила тебя? — повторил я. — Ты хочешь сказать, «приставала»? Это имело бы больше смысла, — а также вписывается в ее общий характер.

— Она предложила мне себя, — он уперся локтем в открытую дверцу своей «Альфа-Ромео». — Сказала, что сделает это только назло тебе.

В это я мог поверить.

Теперь, когда я также вспомнил, что Даллас согласилась поделиться с моими друзьями – вызов, который я дал, чтобы насмехаться над ней, взорвался у меня перед носом – это начало обретать больше смысла.

Затылок у меня нагрелся. Мои пальцы покалывало от желания задушить его. Чувства, дремавшие годами, вернулись, темные, удушливые и полные обиды.

— И как ты отреагировал? — я наконец выплюнул.

Оливер сверкнул зубами.

— Конечно, я сказал ей позвонить мне после вашего предстоящего развода.

Это было все, что мне понадобилось, чтобы броситься на него.

Через несколько секунд я прижал его к асфальту, сжав кулаки в лацканах его рубашки с воротником.

Я тянул его, пока наши носы не соприкоснулись, трясясь от ярости.

— Если ты хоть раз взглянешь на нее, черт возьми…

Прежде чем я успел закончить предложение, из-за моего плеча раздались слабые хлопки.

Зак вышел из своего гаража.

— Хорошо, фон Бисмарк. Ты выиграл 50 тысяч. Постарайся не спустить их на проституток.

Оливер оттолкнул меня от себя и встал, чистя свою одежду.

— Но проститутки – моя страсть.

Я выпрямился, глядя между ними, не впечатленный.

— На что вы спорили?

Зак сделал знак Оливеру подбородком.

— Фон Бисмарк сказал, что ты будешь реагировать более резко, чем после того, что случилось с Морган, — он сделал паузу, наклонив голову набок. — Господи, Коста, я видел более сдержанных подростков на концертах «One Direction». Ты просто огненный шар эмоций, когда дело касается ее.

— Она на самом деле не приставала ко мне, приятель, — Оливер хлопнул меня по плечу, наклонившись вперед, чтобы поймать мой взгляд. — Хотя тебе, наверное, следует знать… если она когда-нибудь это сделает, я ударю ее так сильно, что оставлю вмятины в форме моего члена по всему ее телу.

Иногда мне хотелось, чтобы у Оливера все еще была мать, просто чтобы я мог трахать ее и дразнить его по этому поводу целую вечность.

Я стряхнул его, решив вопреки всему закончить вечер без ареста. Хотя я собирался встретиться со старшим, так что, возможно, я еще не был в ясности.

— Это другое, — выдавил я. — Я не ревнивый. Я защищаю ее. Даллас не сделала ничего плохого, кроме того, что существовала.

— Денвер сделала много плохого, — грустная улыбка растянулась на лице Зака. — Ты просто продолжаешь прощать ее за все.