Мой звёздный тиран

Глава 21. Иди ко мне

Одна девица против кучи жрецов не выстоит.

Вот и я не выстояла.

Эти молчаливые зомби с блеклыми и эмоциональными лицами затащили меня в храм, заволокли в одну из жилых комнат и устроили мне суровую подготовку, которую потребовал Айрон.

Силком раздели, помыли, а после начали поить какой-то подслащенной мерзкой водой против воли, от которой у меня начало хлестать из всех щелей.

Потом опять помыли.

Вновь влили мерзкую дрянь. Она, по словам Первого Жреца, который пришел проверить экзекуцию, должна очистить меня изнутри.

Повторяли чистку снаружи и внутри до тех пор, пока из меня не стала выходить прозрачная водичка.

В последний раз помыли, натерли цветочным маслом и кинули на кровать, обессиленную, униженную и невероятно чистенькую во всех доступных и недоступных местах.

И я уже не сопротивлялась, потому что приняла тот факт, что мне не отбиться и не спастись, и как только голова коснулась подушки, я вырубилась.

Без понятия, сколько я спала, но когда я открыла глаза, то мне показалось, что прошла целая неделя. А, может, две.

И вновь со мной повторили чистку, а после причесали, надели на меня красивую балахон-разлетайку до пола из полупрозрачного шелка, и повели всей толпой по мрачным коридорам храма под зловещий неразборчивый шепот.

Невестой я себя совершенно не чувствую.

Жертвенной овцой — да.

Старшая Жрица Белой Розы была права. Вселенная жестоко карает непослушных и упрямых девочек, которые отказываются быть смиренными послушницами Великого Замысла.

Вот меня и наказали.

Жрецы выводят меня главный атриум храма, передают в руки Первого Жреца, который расплывается в улыбке:

— Здравствуй, дитя.

— Оставим эту глупую вежливость для других, — недовольно вздыхаю я.

— Согласен. Тогда идем. Лорд Айрон ожидает тебя.

Разворачивается и неторопливо шагает прочь, а я устало семеню за ним.

Вновь коридоры, голые стены из белого камня и лестница, что ведет вниз. Гладкие холодные ступени подсвечены тусклыми светодиодными полосами. В воздухе стоит запах сухого мела.

Мы спускаемся, сворачиваем и вновь спускаемся в мрачную темноту.

— Вы в каком веке застряли, — тихо спрашиваю я. — Можно же было лифт установить.

— Нет, не можно, — меланхоличным шепотом отвечает Первый Жрец, — этот путь ты должна пройти ногами. Ты должна прийти к тьме сама.

Бесполезно спорить.

У каждой из религии свои устои, которые веками и тысячелетиями защищать от прогресса и удобства, поэтому я буду молча негодовать.

Я, конечно, когда сбегала из Храма Белой Розы, мечтала, что в своих приключениях встречу того самого. У нас будет любовь, о которых я читала в запретных книжках, потом мы поженимся. Можно тайно, потому что приключения подразумевали и некоторые сложности, запреты и борьбу против несправедливого мира.

Я мечтала о трепете, волнении и радости, а получила Айрона, который ждет меня в каком-то в жутком холодном подземелье. Вместо трепета — тупое отчаяние, а вместо радости — удрученность.

Мы вновь идем по коридору. Теперь нам путь освещает не светодиодные полосы, а белый шарик, который был подброшен в воздух рукой Первого Жреца. Плывет впереди нас и немного покачивается из стороны в сторону.

Когда я теряю счет времени, Жрец заводит меня в круглое помещение, в центре которого меня ждет во всей красе Айрон.

Он тоже в белой накидке до пола. Ткань собралась в мягкие струящиеся складки, которые подчеркивают его статность, рост и широкие плечи.

— А вот и моя невеста, — улыбается он и протягивает руку, — ну, подойти же ко мне.

Вот сейчас сердце пропускает удар, падает в пятки, подпрыгивает и учащает бег от самодовольной белозубой улыбки рогатого мерзавца.

В голове за долю секунды прокручивается другой сценарий “свадьбы”, и в нем мы любим друг друга, отчаянно и нежно, но моя реальность другая.

Я должна буду умереть, чтобы подарить жизнь новому чудовищу, которого будет воспитывать рогатый мерзавец без стыда и совести.

— Иди ко мне, — повторяет Айрон строже и едва заметно прищуривается.

Я бы могла его полюбить, будь он другим. И мне становится так горько и обидно, что я не могу сдержать слез. У меня дрожат губы.

У меня не будет ни любви, ни возможности покачать на руках своего ребенка. И я не спою ему колыбельных, и не засну я уставшая в объятиях любимого и любящего мужа.

Я — игрушка, рабыня и живой инкубатор.

— Это так мило, Каталина, — Айрон переходит на наигранно ласковый и вибрирующий шепот. — Ну, какое бракосочетание без слез, верно?