Мой звёздный тиран

Глава 24. Ты выживешь

— Ну, так куда лучше, — говорит Азалия и пихает Варона в плечо. — Скажи же красотулька.

— Никто не сравнится с твоей красотой, — Варон улыбается жене, а та краснеет, хохочет и пару раз бьет кулачком в его мускулистое плечо.

— Вот же льстивый черт, — подается к нему, расплывается в улыбке и нежно дергает за бороду, — ну ладно, принимаю. Согласна быть самой-самой.

Я недоуменно поправляю цветы в волосах и сиплю:

— Он же сказал, что мы умираем…

— Кто сказал и кто умирает? — Азалия разворачивается ко мне и подпирает лицо ладошками.

— После рождения Высшего мать умирает, нет?

— Есть Высшие, а есть Тенерожденные, — Азалия морщит курносый нос.

— Ладно, — выдыхаю я. — Матери Тенерожденных умирают.

— Ну… — Азалия щурится, — умирают, да…

— Но…

— А ты не перебивай, — охает Азалия. — Какая торопыжка. На, пожуй, — протягивает мне канпе с кусочком белого мягкого сыра и ломтиком ветчины.

— Я умру или нет?!

— Какой характер, а? — Азалия сует канапе в рот и смотрит на Варона. Бубнит. — Дерзкая девочка. Зубки показывает, — вытягивает шпажку из зубов и откладывает в сторону. Вновь смотрит на меня. — Не все умирают. Вредины чаще выживают, а ты вредина.

— Вредины? — вскидывают бровь.

— Я тоже вредина, — Азалия подмигивает. — Врединой полезно быть. Вредины…

За спиной Варона поднимается черная тень, тянется вздрагивающим дымом к Азалии, которая недовольно щелкает пальцами.

Тень обиженной волной прячется за спиной Варона.

— Вредины, Кати, — Азалия пропускает волосы сквозь пальцы, — фигню эту черную не боятся.

— Это не фигня, — ворчит Варон.

— Фигня, — Азалия закатывает глаза, — некрасивая, надоедливая фигня, которая еще обижается много. И жрет много!

— Да я и так на диете, — рычит Варон, резко развернувшись к Азалии, а его глаза чернеют. Голос становится злым и низким. — А не много ли ты на себе берешь, куколка?

— Засранец, — Азалия дергает его бороду и вглядывается в глаза. — Я тебе не куколка, а жена.

— Сожру…

— Ну, попробуй, черт рогатый, — шипит Азалия, крепко удерживая бороду Варона. — Сожри. Сожри свою булочку. Только угрожать и можешь. Сколько лет с тобой, а все никак не сожрешь!

Перевожу взгляд с Азалии на Варона и обратно. Воздух вибрирует напряжением, рога Варона дымят, ноздри раздуваются, как у разъяренного быка.

— И ты ж мной точно подавишься, — в глазах Азалии нет страха. Она знает и уверена в том, что никто ее сегодня не сожрет. — И еще сам помрешь, дурак рыжий, от пережорства. Я тебе не на один укус, как твои прошлые шлюхи.

Варон утробно рычит, гневно прищурившись, а после закрывает глаза и медленно выдыхает через нос. Рога больше не дымят, и он вновь невозмутимым великаном откидывается на спинку стула.

— Я тебе несколько бородинок выдрала, — Азали подхватывает с ладони несколько жестких толстых волос. Смеется. — Или ты линяешь, милый?

— Я уже давно должен быть с тобой лысым и сбросить рога, — цыкает Варон.

— И ты все равно лысым и безрогим от меня не отделаешься, — Азалия отбрасывает бородинки. — Я на тебя свои лучшие годы потратила. Он, кстати, таким романтиком был, когда мы встретились, — сияет белоснежной улыбкой. — Явился без приглашения в дом моего отца на светский прием и сказал, что забирает меня с собой, а кто сейчас вякнет, того убьет.

Мои брови ползут на лоб.

— Конечно, я была против, — Азалия капризно ведет плечом.

— Дайте угадаю, — скрещиваю руки на груди, — вас никто не спрашивал, да? Только вопрос, где тут романтика? Это похищение.

— Да много ты понимаешь, — самодовльно усмехается Варон.

— Вы жену похитили, — цежу я сквозь зубы, — а ваш сын меня купил, как игрушку. Это он у вас романтике научился?

— А теперь сидишь тут с брачным браслетом, — Варой насмешливо вскидывает бровь, — и возмущаешься. И нет, я против того, чтобы он был женат на бывшей рабыне…

— Варон, — шипит Азалия.

— Я взял в жены Высшую с чистой кровью, — Варон не спускает с меня холодного взгляда, — а ты…

— А я? — повышаю голос. — Да я замуж за вашего сына и не хотела!

— Молчать! — бас Варона прокатывается по саду волной вибрации, а он сам поднимается на ноги. Кожа покрывается черными пятнами. — Не смей мне дерзить!

— А вы не смейте меня оскорблять! — я тоже встаю на ноги и в ярости всматриваюсь в зеленые глаза. — И теперь у меня вообще нет вопросов к Айрону! Он весь в папашу!

Варон скрипит зубами, а затем падает на стул и вытягивает ноги, снисходительно взирая на меня:

— Ты выживешь. Определенно.