Мой звёздный тиран

Глава 29. Рогатенькая

Айрон уже без брюк. Скалится в улыбке, и через секунду ползет ко мне, как рогатый ящер, через всю кровать, в изголовье которой я вжалась.

— Я в тебя не влюбилась…

Слова мои звучат очень неубедительно.

— Пусть ты меня дразнила, — он садит и хватает меня за лодыжки, чтобы потом рывком притянуть к себе. Я с визгом падаю на матрас, — появлялась, а после убегала, но… во снах человек всегда открыт.

— Отстань! — рявкаю я, когда он нависает надо мной, расставив руки по обе стороны моей груди. Выдыхаю, — сам придумал, сам поверил…

Замолкаю, потому что Айрон тоже молчит. Молчит и всматривается в глаза. Его волосы касаются моих щек.

Зрачки Айрона расширяются, и шепчу:

— Не смотрит на меня так…

Не отвечает и продолжает смотреть, а я краснею и не могу моргнуть. Его зеленые глаза завораживают мягкими вспышками, гипнотизируют.

Он рад меня видеть.

Он соскучился.

И теперь он не сожрать меня хочет, чтобы моя душа насытила его. Он желает в ней согреться и вновь почувствовать то полное принятие, которым я его укрыла тогда на столе после “десерта”.

— Не смотри на меня.

— Буду.

И сама я тоже тянусь к его тьме, что затаилась в зрачках и ждет. Голодная и одинокая.

Я ее не боюсь. Я не раз была готова к тому, что меня выпьют до дна и не сопротивлялась, принимая неизбежность.

А Айрон и есть неизбежность.

В нем сила, которая одним легким касанием может иссушить человека, а я взращиваю ее черную искру под сердцем и не боюсь.

— Зачем ты сказал, что я умру?

— Затем, чтобы увидеть, поверишь ты или нет.

— А если бы поверила?

— Я не знаю, — честно отвечает Айрон, — я же чудовище, Каталина, и все меня боятся.

— И нашего сына будут бояться? — шепчу я.

— Будут, — хрипло отвечает он. — И ему будет сложно. И ему тоже будет нужен кто-то, кто не будет его бояться. И он будет пугать и пугать в поисках того, кто скажет ему, что он рогатый урод. Это будет очень обидно, знаешь ли, и он сильно укусит.

— Это неправильно…

— Этому его и придется научить тому, кто не испугается. Например, тому, что очень плохо уничтожать город мятежников…

— Так ты согласен, что это было плохо?

— Они мне знатно крови попили, Каталина, — Айрон щурится, делает паузу и нехотя продолжает, — ну, может, перегнул чуток.

— Чуток?

— А еще я хотел тебя впечатлить.

— Миллионами жертв? — охаю я.

— Да. Со мной шутки плохи, — понижает голос до низкого рыка. — Но я согласен, что мне надо побольше в дипломатию, однако, — он щурится, — совсем уж размазней я не буду.

Я хочу ответить ему, что дипломатия не о размазнях, но он затыкает мне рот глубоким поцелуем, под которым я задыхаюсь.

— Меня еще воспитывать и воспитывать, — мажет губами по щеке и проводит кончиком языка по изгибу уха. — Я очень плохой мальчик, которому нужна хорошая девочка, — выдыхает, — ты мне нужна.

И вновь целует, мягко, но уверенно раздвигая мои ноги коленом. На выдохе, который срывается в стон, я обнимаю его за шею, признавая то, что и мне нужен плохой мальчик.

Айрон стал частью меня, и мне, даже если сбегу, то я не забуду о нем и буду ждать, что он обязательно найдет меня и вернет.

Берет меня медленно, сантиметр за сантиметром, будто дразнит, и я нетерпеливо кусаю его за нижнюю губу и пробегаю ноготками по спине.

Входит до основания члена, и с мычанием закрываю глаза. Я скучала и принимаю свое поражение.

Новый толчок, и я впиваюсь ноготками в крепкие ягодицы, жадно втягивая в себя язык Айрона. Раскрываюсь под ним без остатка, сливаюсь в одно целое с его вибрирующей дымной тенью, которая пронизывает меня черными нитями, врастает и ничего не забирает, не отрывает, не откусывает.

Удовольствие накрывает меня теплыми, густыми волнами, что вторят трепету мужской плоти во мне.

Новый поцелуй, стон, рык и вновь долгий взгляд:

— Никуда не сбежишь. Ты моя жена.

Под новым тягучим спазмом закрываю глаза и отвечаю ему низким стоном.

Его жена.

Браслеты на наших запястьях нагреваются и вибрируют, а затем мой череп пробивает резкая боль. Я ойкаю, спихиваю с себя Айрона и прижимаю ладони к голове у роста волос.

Теперь тянет, а под пальцами чувствую две небольшие выпуклости. Они горят огнем.

— У кого-то рожки проклевываются? — тихо посмеивается Айрон.

— Какие еще рожки? — в ужасе смотрю на него.

— Маленькие симпатичные рожки, — рывком притягивает к себе и обнимает. — теперь ты тоже будешь рогатенькой.