Моя больная любовь

Глава 1

Кирилл

За то, что Серёга Болонский сделал, Кирилл Плетнёв готов был разорвать этого ублюдка на клочки. Сергей валялся на земле и при первой же попытке встать, Кира косил того ударами кулаков, вновь и вновь, ложа наземь. И не мелькало у Плетнёва ни тени раскаяния, что тот упивается собственной кровью, что уже повержен. Хотелось зрелищности! Кир смаковал превосходство. Смеялся громко, кидая всем, кто присутствовал негласный посыл: «Будет так со всяким, кто перейдёт мне, Плетнёву Кириллу, дорогу!».

— Друг, заканчивай, — несмело произнёс, с небольшим кавказским акцентом Ваха, обращаясь к победителю.

Во взгляде Варданяна, стоял комок из боли и некой ущербности. Киру это задело ещё больше, но не услышать просящую, в некотором роде фразу, не мог. Всё это и затевалось собственно, ради одного из лучших друзей — его, Вахи.

Плетнёв в последний раз пнул с силой под живот Болонского, тот вздрогнул от боли, конвульсивно согнувшись.

— Запомни, свинья! Если ещё хоть раз, у тебя вдруг появится желание докопаться до одного из моих друзей, вспомни этот скрежет земли на своих зубах и слово: «уничтожу!».

Парень закусил подпухшую губу, с уголка которой подсачивалась кровь. Стирая её рукой, он хмыкнул, подумав, что Серёга тоже сопротивлялся. Его бывший, ещё три года назад приятель так и не понял, что в схватке с ним обречён. Состоялась первая и, возможно, последняя попытка Болонского, что-то себе и миру доказать, по поводу занимаемой ступени иерархии в колледже относительно Кирилла...

— Что такое происходит?! — вопили, подбегая завуч Екатерина Николаевна и преподаватель по химии, и по совместительству его, Кирилла, группы классный руководитель, Антон Степанович.

— А что происходит? — с напором произнёс Плетнёв и встретился с негодующими взглядами учителей.

Классного руководителя трясло от ярости, и по его физиономии было понятно, каким образом он бы расправился с дерзким хулиганом.

— Молчи, негодяй! — воскликнул химик. — Когда ты, наконец, уже свалишь с нашего заведения! У нас в колледже все проблемы лишь от тебя одного!

— Свалю? — засмеялся, вскинув в удивлении бровь, молодой человек, посмотрев на Антона Степановича, как на мерзкого жука. — Не обольщайтесь. Если кто и полетит из колледжа, так это вы. Я вам искренне это обещаю.

Кирилл, сопровождаемый товарищами, покидал это место, под боязливые взгляды случайных ребят и гневные преподавательские. Вальяжная походка сообщала о понимании, собственной безнаказанности.

Отойдя на некоторое расстояние, парень почувствовал, как рука Пети Саранина, легла на его запястье.

— Кир, у тебя с отцом проблем не будет? — участливо спросил товарищ.

Плетнёв хмыкнул. Воспоминания о родителе неприятно шевельнули внутри застывший краеугольный неотёсанный камень их взаимоотношений.

— Разве он увидит такую малость, как проблемы сына? — изумился надменно Кирилл. — Сомневаюсь. Если и заметит, точно колледж с этого только поимеет, как обычно, — молодой человек махнул в сторону спортивной площадки с недавно приобретёнными для неё новенькими снарядами, ярко отсвечивавшими на солнце и визуально выделяясь на фоне другого старья.

Лена

На вокзале было шумно. Пробираясь сквозь текучую людскую толпу, девушка почувствовала, как в сумочке завибрировал сотовый. Догадалась, останавливаясь в более удобном месте, что мама справляет своё беспокойство.

— Алло, привет! — улыбаясь, ответила в трубку.

Переезд Лены мать переживала жутко. Впервые дочь вырвалась с родного дома, поплыв в свободное плаванье.

— Привет, милая! Он тебя встретил? — самый больной вопрос и сразу с ходу задал родной голос.

Лена помялась, не зная, как ответить. «Он» — значило отец, с которым долгое время мать не общалась, разведясь в глубоком детстве дочери.

— Ещё нет. И телефон у него недоступен, — призналась девушка честно, переживая, как та отнесётся к новости.

О "доверии" к бывшему мужу, родительница говорила, сажая дочь в поезд, обливаясь горючими слезами и сейчас её предостережения, очень даже стали восприниматься серьёзно. Однако Лена подбодрила себя и мать, приятным, но фальшиво-радостным тоном. "Не унывать же, в самом деле"!

— Ты, пожалуйста, только не накручивай себя. Всё хорошо. В конце концов, не я к нему сюда напросилась, а он сам меня пригласил, поэтому определённо уверена, папа объявится. Просто нужно подождать.

— Да ты что? — упавшим голосом ответила мама, отреагировав на первую часть информации.

Девушка кожей ощутила все её переживания. Сделалось дурно.

— Ой, кажется, он мне звонит, отключайся, — соврала дочь, сверкнув по экрану пальцем.

Естественно, никто её не названивал, но заставить чувствовать мать хуже, чем той было сейчас, позволить себе не могла. Вздохнув, надеясь мысленно хоть на какой-то сдвиг в этой ситуации, Лобанова стала изучающее наблюдать за толпой, в надежде рассмотреть знакомое лицо.

Странным выглядела «потеря» вновь приобретённого родителя, тем более что всю дорогу сюда, отец находился с дочерью на связи. Звонил исключительно самостоятельно. Пугливости матери не разделяла, но... начала поддаваться панике. Вновь вспомнилось последнее общение с ним по видео, ещё несколько часов назад, перед тем, как Лена улеглась спать... образ — успешного, коротко стриженного кареглазого мужчины всплыл в памяти... Он должен был легко идентифицироваться в толпе...

Глава 2

Кирилл

Вечером накрапывал дождь, поэтому в комнате стояло пасмурно и тускло, но несмотря на темень, Плетнёв не спешил зажигать свет. Лёжа на кровати в наушниках, он отрешённо слушал музыку. Неожиданно дверь распахнулась и в комнату влетел отец, сверкая гневным взглядом, в желании напугать отпрыска. Ожидаемой реакцией сына стало демонстративное его неуважение, тот нагло, с пренебрежительной ухмылкой на лице, отвернулся от родителя.

— Когда угомонишься?! — с порога начал предъявлять Плетнёв старший. — Достал своими выходками! До каких пор всё это будет продолжаться? А? До каких я тебя спрашиваю, пор?!

Молодой человек неспешно повернул голову обратно, отправив зачинщику скандала снисходительный взгляд. Плетнёва старшего разрывали на части эмоции, жилка на виске пульсировала, ноздри раздувались передавая степень возбуждения и что бы сейчас Кирилл ни сказал в своё оправдание, тот вряд ли бы стал его слушать. Зная это, как прописанный закон, как систематически повторяющуюся процедуру, парень, лениво наблюдал за действиями "старика", иногда глубоко вздыхая, прикрывая глаза веками, нацепив на лицо маску отчуждения.

Следом в комнату впорхнула мачеха - довольно молодая, коротко стриженая особа, мгновенно потушив яростный огонь в глазах отца. Девушка была лишь на семь лет старше чада супруга, а потому ум её оставался, всё ещё, молод и быстр, оттого гибок.

— Дорогой, ну что ты докопался до Киры? Пойдём, — мягким голосом старалась убаюкать мужа Варвара.

«Самой нежности», спустя пять минут, наконец, удалось вывести отца из комнаты. Однако, шатенка не являлась такой простой, как казалась изначально, на прощание сверкнув в сторону молодого человека гневным взглядом, мол, до чего довёл (!), она выскользнула за супругом в дверь.

Кир, после их ухода не шелохнулся в кровати, не сделал попытки догнать родителя и прояснить ситуацию, ведь Болонский сам напросился на наказание, поплатился за обиду его друга Вахи. Сын не совершил в сторону отца ни малейшего телодвижения.

Объяснялось всё просто — тот никогда не относился к сыну внимательно. Мужчину вообще, сколько себя помнил парень, не интересовали: ни бывшая жена, она же мать Кирилла, ни он — его собственный ребёнок. Странным образом и воспоминаний их общих, в семейной копилке памяти, хранилось с ладошку младенца. Одним из них, ярким и запоминающимся, стало сопровождение родителем сына-первоклашку на первое сентября в школу. Во время линейки. Мужчина крепко держал Кирилла за руку, что давало надежду последнему в исправлении их взаимоотношений, но..., учителя начальной школы ринулись со своими классами вперёд, в окружении многочисленных родственников подопечных, а отец, скинув кисть ребёнка, напутствовал: «Иди, я тебя догоню».

И не догнал...

И так было всегда...

Каждый раз...

Пока сыну не исполнилось восемнадцать, и парень не захотел волеизъявиться, показать, наконец, что он тоже ЕСТЬ! Что жив! Что имеет право теперь поступать ровно так же, как человек, который его воспитывал — ответно «ослепнув»... к его персоне.

Серьёзно подкосили Плетнёва произошедшие события за два года до этого, когда ему стукнуло шестнадцать... Предательство товарища Сергея Болонского, рискнувшего увести, тогда девушку и первую незабываемую любовь парня, прямо у того из-под носа - ожесточили, сделали Кирилла недоверчивым. А ведь они едва стали ходить с Женей за ручку, проникаться уверенностью в отношениях. Так называемый друг, подстроил сцену с поцелуем, как потом уже это выяснилось и... «Гуд бай» оба на все четыре стороны. Плетнёв не умел прощать...

Наверное как отец.

Ведь последний тоже не простил измены матери Кирилла, выкинув, их вместе с сыном на улицу, когда мальчику исполнилось одиннадцать.

Метаморфозы в жизни Плетнёва младшего после того случая произошли вновь, когда родительница, наконец, вышла замуж повторно, а Кир оказался ненужным и в новообразованной семье. Отец снова, по одному ему ведомым соображениям, объявился на пороге их дома и забрал ребёнка обратно, только ещё более ожесточившись по отношению к подростку. Женщина, к удивлению остальных знакомых, не сопротивлялась решению бывшего мужа, даже обрадовавшись такому исходу, в пороге произнеся, как заклятие им на прощание: «Ему нужна сильная отцовская рука», — понятно на что намекая. Ещё тогда намечались первые предпосылки на ломкость характера сына и мать посчитала, что справится с сожителем, в этом вопросе они не смогут. Она не нашла ничего подходящего, чем сплавить трудного подростка, подальше от их семейной новоявленной идиллии.

Сейчас Плетнёву исполнилось двадцать, и он не нуждался ни в чьей щенячьей любви. Не нужны ему были «розовые сопли» преданности, материнской и отцовской «крышевидной» опеки. Он жил сам по себе

И этим гордился.

Упивался...

Лена

На следующий день после проливного дождя с утра пораньше выглянуло солнце, преобразив городские кварталы яркими отблесками луж и свежим воздухом. Девушка, недолго понежившись в постели, с бодростью в теле, соскочила на ноги. День предстоял быть сложным, но насыщенным.

Уже к полудню, лёжа на том самом раскладном диванчике, Лена обводила ручкой объявления в газете.

В начале октября трудоустройство по профессии выглядело чем-то заоблачным. Кому нужны были педагоги по химии и биологии в такое время? Да ещё молодые. Тяжело вздохнув, она переключилась на другие рубрики, в ожидании хоть там найти что-то подходящее, как услышала тихий писк на телефоне — оповещение с одного из сервисов с вакансиями, на котором зарегистрировалась ещё утром.

Глава 3

Лена

Едва поспевая за Екатериной Николаевной, девушка мысленно собирала всю свою волю в кулак. Перед тем, как отправится в кабинет, завуч сообщил, что учить ей придётся «детей» всего на три года младше её самой.

В таком возрасте, разница в три года воспринимается неадекватно, поэтому оценить весь смысл слов женщины, она смогла, уже находясь в кабинете. Рослые парни и девчонки, нехотя приветствовали её, кто поднятием руки, кто, просто кивнув..., но об обычном и правильном «стоя», видимо никто здесь не слышал. Пришлось отхватить такую неприятную «оплеуху» первого впечатления.

— Это ЛобАнова Елена Борисовна! — громко заявила Екатерина Николаевна. — Ваш новый преподаватель химии и биологии. Прошу любить и жаловать!

Лена выхватила из толпы несколько неприличных взглядов парней и уверилась ещё больше в правильности своего образа — строгая шишка практически у самой шеи и очки. Со зрением было всё в порядке, но «атрибут учёного» надела так, для значимости. Усилия были не напрасными. Плюс пять лет они ей добавили точно.

— Любить, не обещаем, а жаловать..., — растекаясь по стулу, заявил один из учащихся, минутную паузу тоже выдержав специально, — посмотрим на поведение.

— Плетнёв! — осекла парня довольно жёстко завуч, гневно сверкнув взглядом в его сторону, однако, тон женщины, ровным счётом не возымел на него никакого действия.

Парень с недвусмысленной улыбочкой, склонил голову на бок, и упивался реакцией завуча на свои слова.

Лена, мысленно вздохнув, вспомнила, что сталкивалась уже как-то с пренебрежением в свой адрес, но обычно, её трудолюбие и самоотдача, исправляли это положение вещей. Лена улыбнулась, превозмогая робость, взгляд этого ненормального, заставило её сердце прыгнуть от смущения. Девушка негромко произнесла, едва заглушая шум в классе.

— Я обещаю Вам, что не придётся делать усилий над собой — Вы, полюбите меня точно.

Класс сотряс громогласный смех. Довольно неоднозначно прозвучала фраза молодого преподавателя. Екатерина Николаевна нахмурилась.

— И что за идиотский смех?! Я спрашиваю?! — женщина разозлилась, и уперев руки в стол для убедительности, чётко произнося каждое слово, добавила: — Слушайте меня внимательно! Если хоть кто-то посмеет обидеть мне Елену Борисовну, обещаю..., что закончить этот семестр и вообще, последующие, Вы не сможете! Ваша группа не выпустится вообще!

Впечатление слова завуча возымели на немногих.

— Но, Екатерина Николаевна! — растягивая окончание, взмолилась одна из девушек.

— Всё! Это моё последнее предупреждение! — оборвала женщина её.

— Значит, говорите, полюблю? — совсем не вовремя отреагировал Плетнёв на высказывание молодого преподавателя, не меняя своей мимики.

Лена сразу для себя решила именно от этого человека держаться подальше. Входить в ненужную перепалку с первого дня её присутствия здесь, могло быть расценено, завучем, да и всеми присутствующими, как дурной тон, поэтому девушка просто взглянула на учащегося и, промолчала, попытавшись улыбнуться по-доброму.

— Кирилл, хватит уже заводить! — молниеносно отреагировала та же самая одногруппница, что только что молила Екатерину Николаевну о пощаде.

Плетнёв скрестил руки на груди и склонил голову на другой бок. Его улыбка не сулила ничего хорошего, и если не в эту минуту, то в следующую, девушка всё-таки задалась вопросом: «Сможет ли выдержать долго здесь?».

— Хорошо, Екатерина Николаевна, так и быть, мы протестируем ваше протеже, — он выдержал паузу, которая, затягиваясь, стала выглядеть угрожающе, — а потом, вынесем вердикт по поводу её профпригодности.

Завуч, изначально отвернувшись от, как стало понятно, «болячки группы», резко взглянула не него снова.

— Плетнёв! — крикнула женщина, и в классе повисла тишина.

Несколько не ожидавшая этого Лена, подпрыгнула вместе с ребятами.

— Если хоть пальцем..., — предупреждающе растянула она, встретившись с ним взглядом.

Парень вызывающе усмехнулся, отвернулся.

Взгляд этой женщины, вероятно, в этот момент был испепеляющим, но, как водится в фильмах ужасов, в самом конце их показа, зло выживает, несмотря, казалось бы, на невыносимые условия их существования, поэтому Плетнёв был всё ещё жив.

Так эта женщина и покинула класс — с высоко поднятыми бровями, но с подбадривающей фразой для неё:

— Елена Николаевна, приступайте. Простите, что отняли у Вас столько времени.

Молодой преподаватель почувствовала, как сердце гулко застучала от ощущения сильнейшего дискомфорта. Теперь ей предстояло одной справляться с этими взрослыми детьми.

— Екатерина Николаевна ещё не сказала, что я теперь буду вашим классным руководителем. Вместо отбывшего Антона Степановича, — севшим голосом объявила она.

Улыбаться уже не тянуло. Учащиеся окончательно сдёрнули с себя маски покорности, которые демонстрировали перед завучем и теперь, каждый занимался тем, чем хотел, не обращая на неё внимания. С одной стороны это и радовало, так было спокойнее, с другой напрягало. У неё по договору стояло три месяца испытательного срока. Оттого, казалось важным показать именно в этот период свою значимость в колледже и в группе.