Глава 4

Уже на закате мы подъехали к достаточно приличному постоялому двору.

Нам предоставили скромный, но вкусный ужин, а профессор соф Валлари, который к тому времени уже прибыл на отремонтированной повозке, раздал нам ключи от комнат и мы отправились спать.

Всю ночь я не могла уснуть, потому что в соседней комнате кто-то устроил настоящую оргию. Я девушка, конечно, невинная, но не настолько наивная, чтобы не понять, чем там за стеной занимаются. И догадалась, что девушка так стонет не от того, что ей очень плохо, а наоборот уж слишком, кажется, хорошо.

Кровать моих таинственных соседей скрипела и билась металлической спинкой об стену. Охи и стоны продолжались второй час. Я уже стала порою сомневаться: любовью они там занимаются, хорошо ли им или там убивают кого-то. Только под утро эти влюбленные, наконец, угомонились, и я смогла немного подремать. Была бы черной ведьмой, наслала бы проклятье импотенции. Это же надо было такое в комнате на постоялом дворе устроить. Никакого уважения к окружающим.

Кроме того мне было жутко спать в незнакомом месте. По коридорам кто-то бродил, слышна была бранная ругань. Дверь в мою комнату дергали, и снова пьяная возня выдала в позднем нежданном визитере, как минимум, невменяемо пьяного. Сжавшись в комочек от страха, я прокляла все на свете: и эту дешевую забегаловку, и эти комнаты маленькие и одноместные, и эту хлипкую дверь, что грозилась сорваться с петель каждый раз, как очередной алкаш ее дергал. А я дурная обрадовалась, что мне досталась первая комнатушка от лестницы. Кто же знал, что ко мне ночью на огонек решат заглянуть все местные выпивохи.

Дверь снова заходила ходуном, а успокоившиеся вроде соседи вновь принялись интимно стонать и биться кроватью о стену.

– Да что же это! – провыла я.

За дверьми послышались шаги, а потом страшный грохот и отборная брань. Страстная парочка за стеной на мгновение притихла, а потом вновь предалась страстной любви. Совести у них нет. Неужели не понимают, что если у них комната в конце коридора, то это не значит, что их никто не слышит. Соскочив с кровати, я подняла туфельку и уже хотела стукнуть ею в стену, но нечаянно глянула в окно.

Там прямо на тротуаре стояли наши девчонки и целовались с какими-то неизвестными парнями. Вот вертихвостки! Но туфельку я отложила, а то вдруг сейчас шум подниму, выскочат с соседних комнат разбираться и застукают отсутствие девчонок. Да и неизвестно кто у меня за стеной, может, фрукт какой важный.

Снова свалившись на кровать, я прикрыла глаза. Так хотелось спать, но при этом мое сознание отказывалось уходить на покой. Я была настороже. За стеной последний раз громко застонали и все стихло. Наконец-то!

Я блаженно прикрыла глаза.

– Подъем! – дикий вопль какого-то неизвестного нехорошего человека врезался в мое сознание, словно меня по голове чем тяжелым огрели. – Подъем! Полчаса на сборы и в дорогу!

Какой подъем, какие сборы? Вот же, только глаза прикрыла. Привстав на локтях, я глухо застонала. Все тело нещадно ломило, в голове такой туман. Голоса, доносившиеся из коридора, слышались так, словно кто-то в трубу говорил. Распахнув глаза, я с недоумением поняла, что уже утро и солнце высоко. Как так-то! Вот же, только уснула. Поднявшись, я пошатнулась. В глазах потемнело, пол поплыл. Вернее это я неуклюже сползла обратно на кровать.

– Моя голова, – застонала я.

Посидев еще с минутку, я все же поднялась и, хватаясь за все подряд в поисках опоры, добрела до табуретки, где с вечера остался тазик для умывания. Брызнув холодной водой в лицо, громко зевнула. Легче мне не стало.

Кое-как надев на себя первое попавшееся платье и туфли, я заковыляла к двери. В голове шумело и периодически темнело. А мозг просился на покой. Отработав прошлую ночь в таверне, а эту промучившись с соседями, я буквально валилась с ног. Но реальность была таковой, что мне придется трястись в повозке еще весь день. А дальше вообще неясно, какие условия меня ждут!

Выйдя из комнаты, я специально встала у соседних дверей, чтобы взглянуть в глаза этой страстной парочке. Каково было мое удивление, когда дверь распахнулась и появилась счастливая чета соф Валлари. Все мои гневные обвинения по поводу бессонной ночи застряли у меня в горле.

Ничего себе они дают. Да наш суровый профессор оказывается о-го-го. Жеребец, однако! Ой, как же хорошо, что я ночью им туфелькой в стену тарабанить не стала. Вот бы влипла.

Уперев взгляд в пол, я по-тихому смылась на лестницу. А про себя в душе еще раз позавидовала своей одногруппнице. Я тоже хотела, чтобы бы меня так любили. Любили со всеми моими достоинствами и многочисленными недостатками. Просто за то, что я такая, как есть. И можно так же простонать всю ночь напролет, стуча какой-нибудь невезучей особе по стене.

Напакостить что ли где Амелии, чтобы жизнь медом не казалась. Хотя она и так ночами не спит, бедняга!

– Малика, – оглянувшись, я увидела, как вслед за мной бежит Рояна, – ты чего такая серая и бледная, опять не выспалась?

Я отмахнулась от нее и продолжила спускаться, таща за собой сумку с вещами. Выйдя на улицу, мы легко нашли наши повозки. Возле них крутились девчонки с нашей группы, и усиленно строили глазки студентам Академии Боевого Искусства. На молодых людях опять были длинные вчерашние плащи с глубокими скрывающими лицо капюшонами. Так они казались неотличимыми друг от друга. Поправив свое старенькое шерстяное платьице и подвязав шнурочки плаща на шее, я двинулась занимать место.

Рядом со мной шла Рояна. Сегодня она казалась какой-то задумчивой, но лезть к ней в душу не хотелось. Мне бы со своей разобраться. Сейчас я непроизвольно заглядывала под капюшоны мужчинам. Осознав это, я отдернула себя, но пришлось признать очевидное. Уж больно мою душу разворошил этот белобрысый ведун. Слишком сладкими оказались его поцелуи. Да еще и наш профессор со своей Амелией ночью подлили огонь в мою и без того буйную фантазию.

– Лу Сионе, что ты такая бледная, как поганка? Ну-ка глянь в мои глаза, – учитель Сальвовски, хлопотавшая у повозок, бросила какие-то сумки на землю и, подойдя вплотную, внимательно вгляделась в мое лицо. – Тебе не оздоровится? Тебя нужно срочно показать целителю. Не нравится мне твой внешний вид, ведьмочка.

Зевнув, я пропустила слова учителя мимо себя, не поспи она толком две ночи подряд, тоже бы, наверное, румянцем не пылала. Ничего не говоря, я обошла учителя и, закинув свою сумку наверх, неуклюже забралась в повозку, ударившись ногой об какую-то деревяшку. В голове был такой ватный туман, что и шею свернуть недолго, что уж тут синяк на колене. Пройдя вперед, села, нагло сграбастав кучу подушек, сделала из них пирамидку на соседнем сидении и опустила на нее голову, блаженно прикрыв глаза.

Вокруг слышались приглушенные девичьи разговоры, смешки, шепотки. С ветвей доносилось радостное щебетание птички, а в кронах деревьев, нависающих надо мной, я слышала песнь ветра. Дремота накатывала волной, унося мое сознание в мир сновидений. Я наконец-то усыпала.

– Вот посмотрите на нее. Она у нас, вообще, девочка болезненная, но так плохо на моей памяти она еще не выглядела, – рядом со мной раздался тревожный голос учителя Сальвовски.

Я попыталась открыть глаза, но они склеились намертво.

– Со мной все хорошо, учитель, – заплетающимся языком пробубнила я, – просто хочу спать.

Кто-то прикоснулся к моему запястью. Нежные пальцы слегка сжались в том месте, где бился пульс. Через кожу я ощутила целительное тепло, оно словно растекалось по моим венам, проникало в каждую клеточку организма. Еще раз сладко зевнув, я потянула на себя край своего же плаща в попытке укрыться получше, но сидя это как-то не удавалось, а прилечь возможности не было. Но это неважно, главное даже в таком положении можно поспать.

Хоть немножко вздремнуть.

– Ей нужно хорошо выспаться, – услышала я над собой знакомый бархатистый мужской голос.

Не удержавшись, я все-таки приоткрыла глаза. На меня в упор смотрел светловолосый черноглазый обладатель ведьминской силы.

– Только вас не хватало, – проворчала я.

– Молчи уже, болезная, – услышала я в ответ. – Госпожа Сальвовски, в одной из наших повозок есть достаточно места, чтобы моя ведьмочка смогла как следует отдохнуть.

– Меня больше интересует, чем вы, лу Сионе, ночью занимались? – поинтересовался присевший рядом с ведуном профессор соф Валлари.

– Не понравится вам мой ответ, учитель, – буркнула я.

– Ну, почему же, рискните его озвучить, – настаивал профессор некромантии.

Я поморщилась. Вот же, пристал, как банный лист к одному месту. Интересно ему, тип озабоченный. Это же надо так страстно рычать да стонать часами.

– И все же я лучше промолчу, – попыталась улизнуть я от щекотливой темы.

– Нет, студентка, поведайте нам о причине бессонной ночи. Я слышал, не все девицы сегодня в своих кроватях спали, – выдав это, соф Валлари нахмурился. Вот тут меня задело за живое. Ну что же, я выскажу то, что услышать он был явно не готов. Ну, раз он так настаивает, то чего уж, надо уважить ответом.

– Моя комната оказалась соседней с вашей, профессор. Всю ночь я слушала, как ваша кровать бьется о смежную стену. А еще от вас доносились такие громкие…

– Все хватит, Малика, я уже понял, – заткнул мне рот профессор соф Валлари, – приношу вам свои извинения. Где у вас там, Жеан, место в повозке, боюсь по моей вине, девушка не спала до утра.

После этих слов Сальвовски и Жеан соф Эсгер с таким уважением глянули на нашего учителя «Начертательной геометрии кругов призыва», что даже я смутилась и одновременно испытала гордость за него.

– Сейчас приготовим все для нашей девочки, – с этими словами ведун спрыгнул с повозки и спешно удалился.

– Что-то подобное, Рэиф, я и ожидала, когда вы заявили, что поедете вместе с женой. Это практика по основному предмету, а не семейный отпуск. Ведите себя немного сдержанней. Я не желаю, чтобы мои студентки всю неделю слушали по ночам как «вы счастливы в браке», – женщина строго глянула на коллегу, правда соф Валлари даже не удостоил ее ответом. Он сочувственно глядел на меня своими колдовскими зелеными очами и, кажется, ему было совестно.

– И еще одно! Лу Сионе, а когда это вы успели стать девочкой профессора соф Эсгера, – задала весьма компрометирующий вопрос не успокоившаяся учитель Сальвовски. Ее взгляд прожигал меня насквозь. – Если ты еще не поняла, то профессор соф Эсгер чистокровный ведун. Мы же с тобой ведьмы, милая, и понимаем, что это значит. Не крути перед ним хвостом. Это тебе даже не некромант, – женщина стрельнула глазками в профессора соф Валлари, – этот даже деликатность проявить не потрудится, запихает в мешок и готово. Только у алтаря поймешь, кто и зачем тебя уволок.

– Мне кажется, вы преувеличиваете, учитель, – буркнула я, сдерживая зевок.

– Я не преувеличиваю, а рассказываю реальную историю своей матери. Ведуны, милая моя, острее всех прочих магов чувствуют свою женщину. Им и взгляда достаточно. А дальше девушке остается только: либо принять мужчину, либо бежать подальше и побыстрее. Послушай совет опытной ведьмы, отец которой чистокровный сильный ведун, – держись от профессора соф Эсгер как можно дальше и даже не дыши в его сторону. Мне это его заявление о «моей девочке» очень не по душе пришлось. Ты меня поняла, Малика?

– Да, учитель Сальвовски. Хвостом перед ним не крутить, глазки не строить и томно в его сторону не вздыхать, – отчеканила я.

– Молодец, правильно все уяснила, – похвалила меня учитель. – А иначе, Малика, всю жизнь свою подстраиваться под его нрав придется. Не быть ведьме главой в семье, где мужчина ведун. Не станет он скакать под твою дудочку. Свернет в бараний рок и вывернет в нужную сторону. Осторожнее, Малика, с ведунами не шутят. Даже если кажется, что перед тобой мужчина с легким веселым характером, не обманывайся. Этот соф Эсгер не так прост, слишком быстрый и прыткий, и мнение его чужое похоже не волнует вовсе.

– Интересные у вас рассуждения о мужчинах, – проворчал профессор соф Валлари. – Я не думаю, что в нашей компетенции, учитель Сальвовски, вмешиваться в личную жизнь студентов. Они взрослые люди – сами разберутся с кем им спать, с кем дружить и за кого замуж выходить.

– Правильные у меня рассуждения. Ведун – это не некромант. Это вы своей жене полностью потакаете и ужом ради нее вертитесь. С профессором соф Эсгер такой номер не пройдет. И кто, как не мы, подскажем им в нужный момент как лучше поступить, где поостеречься, а где и вовсе замереть и ничего не делать.

Мне бы сейчас призадуматься обо всем, что сказала мне Сальвовски. Но мой мозг просто отказывался это делать, он хотел только одного – спать. Прикрыв глаза, я снова задремала. На подсознании уловила момент, когда меня подняли и понесли. Потом опустили на что-то мягкое, а под головой оказалась подушка. Счастливо мурлыкнув, я повернулась на бок. Для полного комфорта обхватила подушечку руками и, выдернув из-под головы, прижала к животу. Какое блаженство. Никто не стонет, не тарабанит в стену, не дергает повар, требуя, нести кружки с элем клиентам. Наконец-то возможность просто сомкнуть глаза и насладиться сладкими снами.

Загрузка...