Моя младшая жена

Глава 10 Первая брачная ночь (Тимур)

– Не собираюсь я прикасаться к этой девочке, поняла? Но и тебе её прессовать не позволю! Она ничем это не заслужила.

– Она огрызалась!

– Наверняка на твоё хамство, да?

Недовольно бурчит что-то себе под нос.

– Ляся, по сути, хозяйка «Жемчужины». А я, по сути, только управляющий. Не ищи края, Алла! Нам надо с ней дружить.

– «Ляся»… – передразнивает она.

– Просто представь, в каком она стрессе. Она испугана… Чужие люди, чужое место. Остановись, Алла! Между нами всё остаётся как прежде.

– Сними ей квартиру!

Не уверен я, что она сможет жить одна. От неё разит наивностью и беспомощностью. В социальном плане, конечно. Как хозяйка-то она поуверенней Аллы будет. А так… Братья всегда сопровождали, говорит. Как она одна будет? Тем более, с такой внешностью. Её ж похитят, ё-моё… Было б мне на десятку меньше, и всего этого груза бы не было – я б похитил. Да и…

– Её отец, Ал, не согласится с концепцией фиктивного брака. Это я с Лясей могу по-тихому это всё провернуть. Потому что она не заинтересована в этом браке так же, как и я. Но иллюзия полноценного брака должна быть.

– Всё равно!

– Не тупи! Или ты думаешь, на отдельной квартире мне сложнее будет с ней замутить, чем у тебя под носом?

Алла обиженно отворачивается к открытому окну. В пальцах мелькает длинная сигарета. Чувствую тошнотворный, но манящий запах дыма. Меня опять начинает сводить от ломки.

– Просил же! Не курить в комнате! И при мне не курить!

– Извини… – раздражённо бросает сигарету в окно.

– А там что – урна?! Там клумба!

– Да ты достал, Тим! Придут завтра и уберут всё.

– Я же сказал, что уволил всех, кроме еженедельного клининга.

– Надолго?

– Пока не выплачу кредит.

– И сколько нам обламываться?

– Не могу знать, – развожу руками. – Смотря, как пойдут дела в сезон. И, кстати, на карте твоей сильно упал лимит.

– Я заметила. Ладно… потерплю. Ради тебя.

Своим профессиональным кошачьим шагом показательно скользит в мою сторону. Обнимает за шею, прогибается… Привычно придерживаю за талию. Ах… Когда-то я кончал просто от всего этого. Но внутренности оказались менее профессиональными, чем пластика.

Поднимается и рывком впивается мне в губы. Расслабляю свои, чтобы ответить на поцелуй, но…

– Твою мать! – уворачиваюсь.

– Что?!

– Ты на вкус как мокрая сигарета! Фу… Короче, чтобы тоже бросила курить.

– Да с чего вдруг!?

– Потому что меня обламывает.

– Не собираюсь я!

– Тогда держи свой рот подальше от меня.

– Ты же любишь целоваться! – зло прищуривается.

– Любил…

Бесит!

Телефон звонит. Доставка для Ляси. Выхожу встречать. Машинально поднимаю глаза на окно Маруси. Мельком вижу Ляйсан в окне. Моё тело реагирует, напрягаясь под её взглядом. Пульс ускоряется…

Забираю тёплые термокоробки. На кухне всё распаковываю. Перекладываю в мелажницу суши, творожную запеканку с персиками и запечённые дольки яблок. Надеюсь, ты это ешь… Добавляю стакан сливового сока.

Она очень старалась сегодня превратить остывшее блюдо в съедобное и аппетитное. И мне хочется тоже порадовать её в ответ. Да и просто хочется ещё немного пообщаться. Но Алла то ли случайно, то ли намеренно тоже приходит на кухню, включает кофеварку.

Не готов я ко второй серии. А Ляся и подавно. Забираю со стола блюдо. Отнесу ей.

– Теперь ты ещё и официант, Гаранин? Супер!

– Следи за базаром… – рычу я.

– Каждый день ей будешь ужин приносить?

– Каждый день, пока ты не прекратишь свои нападки.

Чувствую спиной взгляд бесящейся Алла. А вот нехрен. Веди себя адекватно.

Поднимаюсь по лестнице и снова утекаю от предвкушения. Перекладываю поднос на ладонь. Стучу.

– Можно?…

Приоткрываю дверь, Ляйсан растерянно встаёт с высокого подоконника. Распахивает свои огромные глаза от удивления.

– Твой ужин привезли.

– Мне?! – шокированно переводит глаза с меня на блюдо.

– В чём проблема? – вопросительно дёргаю бровью.

– Ну что Вы… не нужно было. Я бы спустилась. Зачем?… Мужчина не должен…

– Я сам решаю, что кому должен.

– Оо… простите, – закрывает лицо руками. – Поучать взялась. Глупая…

Признание неправоты уже признак ума. А умная, пусть и фиктивная жена – это хорошая новость.

Оглядываю комнату. Тут и присесть толком негде.

– Помоги-ка…

Вручаю ей в руки поднос. Вытаскиваю низкий круглый столик в центр на мягкий ковёр. Водружаю поднос. Кидаю две напольные подушки.

– Так удобно будет?

Кивает.

– Садись.

Расправив подол платья, садится на колени на подушку. И я сажусь напротив. Настороженно смотрит на меня, не касаясь еды. Что происходит?

– Я опять нарушил какие-то табу твоей культуры?

Опускает смущённо свой пушистый веер ресниц.

– Рассказывай, – устраиваюсь поудобнее.

– Мужчины… – отрицательно качает головой, – не сидят за столом с женщиной. Если они им не махрам.

– Почему?

– Только махрам. Родственники. Матери могут… Пожилые… Молодые девушки прислуживают. Кушают отдельно. После… – на мгновение поднимает взгляд.

– Отменяется такое правило. В моём доме женщины не прислуживают.

– Нельзя? – удивлённо.

– Можно, – пожимаю плечами. – Только если хочется сделать приятно. Ешь.

– При Вас?

– Тоже нельзя?

– Не знаю. Уединение с посторонним мужчиной – харам.

Строго сводит свои изящные соболиные брови.

– Я не совсем теперь посторонний.

– Простите… да.

– Поэтому расслабься и ешь.

Разглядывает чашу.

– Это… суши? Я читала… Япония.

– Не пробовала?

– Нет.

– Это хаси, – показываю ей палочки. – Вот так надо держать. Острое любишь? Васаби? Немножко. Попробуешь?

Несмело кивает. В глазах спрятано любопытство.

Зайка какая… Ухмыляясь, демонстрирую ей последовательность.

– Немного васаби, потом соевый… Открывай рот.

– А? – взлетают её брови.

– Открывай, – требовательнее повторяю я, облизывая губы и возбуждаясь от двузначности. Подношу к её нежным пухлым губкам ролл. – Открывай рот. Я тебя покормлю.

Мои веки тяжелеют, в своих фантазиях я совсем в других обстоятельствах говорю ей это…

– Мужчины у вас не кормят женщин?

– Только в первую брачную ночь… сладостями… – вспыхивает она.

– Ну, считай, у нас первая. И коль мы с тобой отказались от её ммм… «сладких» вариаций, то придётся тебе отведать острого из моих рук.

Губы несмело размыкаются. Не моргая, обхватывает ролл, скользя губами по палочкам.

Вау…

Кровь бросается ей в лицо, глаза распахиваются ещё сильнее. Замирает.

– Остро?! Жуй! Рис погасит остроту.

Быстро жуёт, жалобно хныкая.

– Держи, – протягиваю сок, – запивай! Сейчас будет вкусно и хорошо.

Мда… Всё, как в первую брачную ночь!

«А ведь… я мог бы… пойти этой дорогой!» – проскальзывает крамольная мысль. Неудивительно! Её алеющие губы и скользящий по ним язычок выключают мою адекватность.

Выпивает половину стакана, на глазах проступают слёзы. Машет на лицо руками.

– Нужно поменьше васаби. Ты не ешь острое?

– Чуть-чуть можно… – допивает сок. – Много женщине – плохо.

– Почему?

– Острое разжигает похоть. Мужчине – можно. Женщине – стоит воздерживаться.

– Как интересно! Почему такое разделение?

– Мужчине похоть дана Аллахом, чтобы продлять свой род. А женщине не нужна похоть. Она просто не имеет права отказывать мужу… – опускает взгляд, – в праве наслаждаться ею. А её похоть бессмысленна.

– Ммм… очень спорно! Я бы сие правило тоже отменил. Но тут как знаешь. Ещё?

– О, нет! – испуганно. – Я больше не смогу!

– Кушай запеканку тогда и яблочки. А я суши доем.

Макаю суши в соевый, засовываю себе в рот, кайфуя как фетишист от того, что мои губы соприкасаются с теми местами на палочках, которых касались её губы.

Опять шокированно не моргает.

– Дай угадаю, – смеюсь я, проглотив. – Нельзя есть из одной чашки?

Активно кивает, с ужасом глядя, как я подхватываю палочками очередной ролл.

Господи, да я бы тебя всю вылизал, детка, чего ты так ужасаешься?

– Отменяем! А целоваться как? Или только еды касается? Чисто теоретически спрашиваю! – поднимаю обезоруживающе раскрытые ладони, улавливая её страх.

– Я не знаю… Мужчина сам определяет… степень своей чистоты. Шариат не запрещает… Если… ммм… чистая…

– Чистая?

– Оу… Нехорошо такое обсуждать. Можно, не буду?

– Можно.

Телефон в кармане трезвонит. Алла… Я засиделся?

Ну а что, мне с собственной женой поболтать нельзя? Раз уж мы с ней так вляпались. К тому же она единственная в этом доме меня пока не бесит. И голос у неё очень тёплый и умиротворяющий. Практически терапия всех моих неврозов. Я же не домогаюсь её в конце концов. Просто беседуем.

Опухшие от васаби губы обхватывают десертную вилку с яблоком и скользят…

Ох, неспроста ваши мужчины отдельно едят! И вовсе не из соображений чистоты и прочей ахинеи! Как тут есть? Когда вся кровь в нижнее полушарие отливает. Надо валить отсюда, пока я не…

«Алла!» – напоминаю я себе. Вот там можно брать всё, что вздумается. А здесь нельзя…

Встаю, оставляя её за столом, достаю из шкафа пару подушек, одеяло и постельное.

– Справишься? Я пойду… Ночь уже.

– Поднос на кухню можно отнести? – отодвигает пустую чашку.

– Да я сам. Спокойной ночи.

– Спасибо…

Внизу лестницы Алла!

– Тридцать минут!

– Ай… – с досадой дёргаюсь я. – Хватит! Пойдём спать.

– А что спать-то? Удовлетворился уже, что ли?

– Идиотка… – закатываю я глаза. – Реально бесишь! Тормози!

– Или что? Опять вещи собирать?? – с обидой.

Ррр… Дайте сигарету. А лучше три!

Проходя мимо неё, вырываю из руки пачку. На кухне смотрю на неё, понимая, что сейчас сорвусь!

Нет. Сказал – бросаю. И точка.

Сминаю пачку, вышвыриваю в мусорку.

И лучше сейчас никому меня не бесить!