Моя Твоя дочь

Глава 17

Маша

Маша сидела на диванчике в комнате отдыха, обхватив руками колени, и смотрела в пустоту. Слова врача гулким эхом отдавались в ее голове, превращая мысли в хаотичный вихрь. "Ребенок-донор… спасти Еву… неэтично…" С одной стороны Ева, совсем ещё малышка, которя лежит в больнице. Страшный диагноз прозвучал как приговор еще тогда, пол года назад. Маша никак не могла оправиться с того времени и вот снова… Потрясение.

А она так надеялась! Так верила!

А с другой стороны- ребёнок. Еще даже не рожденный и уже обязанный…

Андрей сидел рядом, держа ее за руку. Его лицо было бледным, на лбу пролегли глубокие морщины.

Маша уверена, что он понимал, что творится в её душе, и от этого ей было хоть чуточку, но легче.

— Маш, — начал он тихо, — мы должны хотя бы попробовать.

— Попробовать что? — Маша подняла на него глаза, полные боли и отчаяния. — Родить ребенка, чтобы использовать его как инкубатор?

— Нет, — Андрей покачал головой. — Родить ребенка, чтобы дать Еве шанс на жизнь.

— А что насчет этого ребенка? — Маша вскочила с дивана. — Мы обречем его на жизнь с осознанием того, что он родился только для того, чтобы спасти свою сестру. Это… это нечестно!

— Маша, — Андрей подошел к ней, обнял за плечи. — Я понимаю твои чувства. Но Ева… она может умереть.

Маша закрыла лицо руками. Слезы текли сквозь пальцы, оставляя мокрые дорожки на щеках. Она любила Еву больше всего на свете, готова была отдать все, чтобы спасти ее. Но цена… цена была слишком высокой.

Как ей решится на это? Как??

— А если у нас не получится? — прошептала она. — Если ребенок не подойдет?

— Тогда… — Андрей запнулся, не в силах произнести страшное слово. — Тогда мы будем искать другие варианты. Но мы должны попробовать. Ради Евы.

— Мне нужно время… Я уже говорила об этом. — наконец произнесла она отчаянно. — Мне нужно подумать, понимаешь?

Андрей

Маша попросила его оставить её одну. Ей нужно было подумать, как сказала она.

Андрей прекрасно понимал её и не лез со своими разговорами. Да и что бы он ей сказал? Что?

Он ведь и сам не понимает как надо…

С одной стороны — любовь к маленькой девочке, желание спасти ее любой ценой. С другой — этические принципы, чувство ответственности за ещё нерожденного ребенка. За их ребенка…

Андрей и сам нуждался в том, чтобы все взвесить, а уж что говорить о Маше.

Он наверно только сейчас в полной мере стал понимать, что чувствовала Маша все эти месяцы после того, как Ева заболела.

Безысходность… Ужас… Отчаяние…

Андрей вышел в больничный парк и уйдя вглубь, сел на скамейку, опустив голову на руки. Солнце пробивалось сквозь листву деревьев, оставляя на земле причудливые узоры, но он не замечал красоты.

Его мысли были далеко, в том прошлом, которое он отчаянно пытался забыть, но которое постоянно напоминало о себе ноющей болью в сердце.

Три года… три года он не был рядом с Евой.

Три года он провел в плену собственных демонов, терзаемый чувством вины и отчаянием, глуша в себе все…

Дашина смерть стала для него катастрофой, которая разрушила его мир до основания. Он не мог простить себе ту роковую ошибку, которая привела к ее смерти. Не мог…

И честно говоря, до сих пор не мог смотреть в глаза маленькой Еве и… Маше.

На его совести все то, что тогда произошло. На его совести их поломаные судьбы…

И вот теперь, когда вроде бы судьба дала ему второй шанс, когда Ева нуждалась в нем больше всего, он оказался бессилен.

Его костный мозг не подходил, он не мог стать для дочери спасителем.

Что он чувствует сейчас?

Конечно же страх, боль, но больше всего разочарование.

Это было бы так легко и просто стать донором для дочери и хоть так постараться исправить все то, что он натворил.

Так просто… И нет. Не возможно.

Даже в этом он не подходит. Даже этого его лишили…

Не это ли бумеранг? Он заигрался тогда, четыре года назад. Решил пойти против родителей, почувствовал себя смелым, что бы выступить против… Но его смелости не хватило чтобы идти до конца. И это в итоге сломалось судьбы стольких людей…

Он чувствовал себя сейчас загнанным в угол, пойманным в ловушку собственного прошлого. Страх, безысходность, отчаяние — все эти эмоции смешались в один ядовитый клубок, который сдавливал его грудь, мешая дышать, отравляя его. Предложение врача родить им с Машей ребёнка с целью использовать его костный мозг было для него неожиданным и в то же время обнадеживающим вариантом…

Но в тоже время эта мысль вызвала у Андрея не только облегчение, а и страх. Использовать нерожденного ребенка как средство для спасения другого? А имеют ли они с Машей на это право?

А с другой стороны, если отбросить все сомнения, то он, Андрей, готов к этому…

Даже больше. Он был бы рад ребёнку от Маши.

Может это бред, но ему кажется что этот ребёнок смог бы спасти не только Еву. Он мог бы, наверно спасти и его…

Но как же сложно принять решение! Нет, не принять решение сложно, а примириться с этим решением…

Внезапно он услышал тихие шаги. Подняв голову, он увидел Машу. Она шла по аллее, опустив плечи, ее лицо было бледным, глаза покрасневшими. Судя по всему все это время она плакала…

Андрей встал со скамейки и подошел к ней.

— Маша, — начал он, но голос его сорвался.

Маша же шагнула ближе и молча обняла его. Он почувствовал, как ее тело дрожит, как она сдерживает слезы.

— Андрей, — прошептала она, — что же нам делать? А если не получится?

Андрей покачал головой. Он не знал однозначного ответа на этот вопрос. Он чувствовал себя сейчас таким же потерянным и беспомощным…

— Я не знаю, Маша, — прошептал он в ответ. — Я честно не знаю. Но… если это выход, то…

— То надо попробовать…,- закончила за него Маша.

Они стояли, обнявшись, посреди больничного парка, две одинокие фигуры на фоне яркого летнего дня. И каждый из них понимал, что им предстоит сделать самый сложный выбор в своей жизни — выбор между любовью и этикой, между надеждой и отчаянием.

Тот выбор, когда жизнь делится на до и после…