Моя в наказание

Глава 40

Айлин

Вдеваю в уши те самые подаренные Айдаром дорогущие сережки. Смотрю на себя в зеркало. Разглядываю.

До свадьбы Сафие, как зачем-то обещала, я не дотерпела. Вот так. Ему, наверное, будет приятно. А мое сердце на красоту не реагирует, но бьется все равно быстро-быстро.

Айдар уже ждет меня в гостиной. Через пятнадцать минут мы выезжаем на мероприятие.

За несколько последних дня я бесчисленное множество раз передумала и снова на него засобиралась. Это внутри. Наружу свои сомнения не вываливала.

Уверена, сегодня тоже весь день провела бы на иголках из-за страха поступить опрометчиво, но еще утром меня отвлекли сомнения другого характера.

Изучаю себя излишне дотошно. Ровный тон лица. Придающие свежести скулам румяна. Ненавязчивые стрелки. Красиво изогнутые ресницы. Насыщенные губы. Снова соскакиваю взглядом на сережки. Опускаю вниз — сначала на декольте, дальше — на оплетенную браслетами кисть.

Дыхание частит. Я зачем-то тяну. Будто могу не выйти. Или будто могу с ним заговорить о том, что утром мне позвонила Милана Миллер.

Даже не знаю, зачем я взяла трубку. Наверное, от неожиданности. Разволновалась, конечно же, но запомнила каждое слово из нашей беседы.

— Айлин, здравствуйте, — ее голос звучал осторожно и встревоженно. Это не могло не отозваться во мне. В конце концов, она ни разу не сделала мне ничего плохого, а за язык сестры ответственности не несет.

— Здравствуйте, Милана.

— Господи, как хорошо, что вы взяли трубку, Айлин. Я думала… Думала, не возьмете…

Я не чувствовала фальши. Но и что ответить — не знала. Сглотнула. Впитывала тишину и считала чужие вдохи, сидя на кровати.

— Я не в городе, Милана. И услуги не предоставляю. — До сих пор кажется, что эта фраза звучит двузначно. Сморгнула и потерла кожу, по которой все равно бежали мурашки. — Не шью сейчас. И визаж…

— Я знаю, Айлин. Я, конечно же, знаю, — младшая Миллер меня не дослушала. Начала с энтузиазмом, а вот закончила как-то даже грустно.

Меня подмывало сказать, что я приняла звонок по ошибке, не хочу слышать ни ее голос, ни голос любого человека из прошлого, и скинуть. Я знала, что теперь могу себе это позволить. Но почему-то медлила и слушала.

Она прокашлялась.

— Я хочу перед вами извиниться, Айлин, — а потом ошарашила. Заставила замереть, не зная, что ответить. В горле застряло закономерное: за что? Мое молчание Милана восприняла как согласие слушать дальше. — Я, конечно же, понимаю, что за поведение Магды отвечать должна она. Но моя сестра — упёртая. Да и вы не захотите ее слышать, я уверена. Мы не знали, что вас с Айдаром Салмановым связывает… Прошлое… Я вам честно скажу, была настолько занята собой — сначала свадьбой, потом супружеской жизнью, что все пропустила. Конечно, Магда неправа. Конечно, она не имела права вам угрожать. Лезть в ваши отношения. Давать оценки. Но вы же понимаете, Айлин… В реальности она ничего вам не сделала бы…

Я этого не понимаю. Я до сих пор верю в искренность ее угроз. Но вслух об этом не сказала. Просто глотала воздух. Судорожно и бессмысленно. Цеплялась за покрывало, чтобы не уносило туда, где все это со мной происходило.

— И никакого сговора у моего отца с Буткевичем, конечно же, не было. Мы — не святые, я это признаю, не маленькая, но папа искренне проникся к Айдару. Он правда хотел с ним породниться. И готов был пойти навстречу во многом. Даже, возможно, обходя некоторые условности…

— Я не понимаю, о чем вы, — я обрубила как-то истерично. Видимо, это произвело впечатление на Милану. Она надеялась на более душевный разговор, а меня сковывал, да и сковывает животный страх.

— Я очень вас прошу, Айлин. Очень-очень. Поговорите, пожалуйста, с Айдаром. Я знаю, что вы сейчас с ним. Надеюсь, у вас все хорошо. Желаю вам только добра, но зачем же… Зачем же нас уничтожать?

Я не знаю, зачем их уничтожать. Ничего не ответила. Скинула звонок. Долго сидела на кровати, смотря в одну точку.

Благо, и это тоже могла себе позволить. За счет Айдара, конечно же.

Сафие была в садике. Обед ей уже готовила Ирина. Она же останется сегодня до глубокого вечера. Потому что у нас с Айдаром мероприятие.

А я — снова на распутье. Можно было остаться в своей норе. Заблокировать абонента и обрубить последние связи с прошлым. Сделать вид, что это не моя проблема и меня происходящее не касается.

Но я поступила не так. Зашла в Гугл. Ввела интересующую фамилию и открыла ленту новостей.

Возвращаюсь взглядом к своему отражению.

Сложно не заметить, что глаза до краев наполнены тревогой. Возможно даже паникой. Тело бьет мелкой дрожью, как будто я перепила кофе. В голове — шум и гам. Куча мыслей.

В городке, который почти стал мне вторым домом, настоящий переполох. Одна за другой вскрываются коррупционные схемы, к которым причастен мэр Миллер и члены его семьи.

Мой мыльный пузырь лопается и опадает на кожу липкими каплями.

Он снова мстит. Он всем им мстит.

У меня даже зубы постукивают. Тянусь к шее и сжимаю. Нужно взять себя в руки, а как — пока вопрос.

Кроме Миллеров под горячую руку попал и Леша с отцом. Фамилия Буткевич встречается в половине публикаций.

Стыда перед ними я не испытываю, но и удовлетворения во мне тоже не найдешь.

Только страх. Вернувшееся чувство беззащитности.

Пока я жду прихода Айдара, напряжение растет и растет. Он тянется за поцелуем — я уворачиваюсь, позволяя вжаться губами в щеку.

Мы сексом занимались с ним ночью и утром. Он был нежным, я воском таяла. А сейчас это кажется чем-то фантастическим. Я снова вижу его жестоким. Не ко мне. К другим. И как с этим жить?

Делаю вид, что мне некогда с ним общаться. Ухожу собираться. Он пока что не чувствует перемен. Позволяет.

Занимает себя.

А я тем временем себя накручиваю и накручиваю. А что завтра будет? А что будет, если ему надоест ждать моего согласия построить нормальные отношения?

А мы вообще способны на нормальные? Или вся жизнь — это забег от наказания к наказанию?

Я не хочу обратно в жернова между ним и бесчисленными врагами. Меня и третий раз тоже перемелет в муку.

Набравшись смелости, еще я позвонила Аллочке. Хотела от нее услышать, что происходит.

Она юлить не стала, хотя я и уверена: знает далеко не все. Но ее: «скандал, Алечка… У нас тут такой скандал» прозвучало более чем убедительно.

Он снова никого не жалеет. Только меня. Возможно, только пока.

Я понимаю, что совсем скоро выйти из ванной меня заставит осторожный стук в дверь. Не хочу до этого доводить.

И прямо в глаза смотреть тоже не хочу. Опять.

Беру себя в руки, не зная, зачем. Отталкиваюсь от пьедестала. Убедившись, что внешне выгляжу хорошо, пересекаю спальню и коридор.

Заходя в гостиную, задерживаю дыхание.

Айдар сидит на диване. Копается в телефоне. Видит меня — поворачивает голову. Его первые эмоции считать я себе не позволяю.

Сжимаю клатч и опускаю взгляд вместе с головой.

Аллах, вот зачем я согласилась?

Сердце вылетает. Запястье и мочки жжет золото.

Подаренный когда-то давно теннисный браслет с изумрудами отлично сочетается с новым. Я надела их вместе.

Хотя после утреннего звонка надевать не стоило ничего.

Как минимум, стоило думать, что говорить. Как максимум, собирать себя и вещи.

— Айк, — Айдар зовет меня слишком нежно. Диссонанс становится еще более ощутимым. Какой он на самом деле? Я запуталась…

Собрав силы в кулак, поднимаю подбородок.

Слежу, как бывший муж идет навстречу. Крадется ко мне хищником на мягких лапах. Спугнуть боится. Но я-то знаю, бежать от него бессмысленно.

Позволяю коснуться ребер в вырезе платья. Утонуть подушечке указательного пальца в яремной ямке и поехать выше.

Мою шею очень бережно сжимает уже он. Тянется к губам. Я знаю, чего ждет. Приоткрываю свои, хотя могла бы сказать, что нельзя. Накрашены.

Он целует недолго, а потом ищет взгляд.

— Можем дома остаться.

Возможно, он ловит мои эмоции, но оценивает их неправильно. Дает мне последний шанс, от которого я отказываюсь, мотая головой. Останемся — лучше мне не станет. А там хотя бы люди. На людях я играю до последнего.

Айдар раскрывает ладонь. Я вкладываю в нее свою. Чувствую сжатие. Он разворачивается. Я ступаю следом.

Закрываю ненадолго глаза, доверяя ему свой путь и, в каком-то смысле, свою жизнь. Хотя, в то же время, я опять совсем ему не доверяю.

Меня подмывает заговорить с Айдаром еще по дороге в ресторан. Но за рулем сегодня не он, а водитель. При постороннем человеке — не могу.

На нейтральные темы тоже не получается, поэтому преимущественно мы молчим.

Машина останавливается возле декорированного огнями заведения. Оно манит тусклым светом и уютом. Отталкивает видом собравшихся внутри незнакомых мне людей.

Я никого из них не знаю. И знать не хочу. Но кто заставлял соглашаться, правда же?

Прячу волнение. С готовностью переплетаю наши с бывшим мужем пальцы. Пытаюсь примерить на себя роль его жены. Представить, что я согласна с таким состоянием вещей и не боюсь, что вся его сила и мощь когда-то еще раз обернется против меня.

Высок ли шанс прожить вот так всю жизнь? В заботе? Под его крылом? Конечно. Набраться наглости. Время от времени давить напоминанием, как жестоко он со мной поступил. Получать всё пропорционально силе его любви и вине.

Во мне, как и в любом человеке, есть темная сторона. И ей этот план очень даже нравится. Хочет мстить? Пусть мстит. Я сделаю вид, что ничего не знаю.

Но светлая… Ей никого не жалко. Честно. Только непонятно: а я точно его выбираю? Или опять смиряюсь, как когда-то с волей отца?

Неважно, по какой причине. Но свой выбор я в реальности сделать могу?

Мои вопросы остаются при мне и без ответов, а мы попадаем внутрь за несколько минут до начала официальной части. Я успеваю увидеть Вячеслава. Встрече с ним я правда рада. Улыбаемся друг другу, здороваемся кивками голов.

Айдара здесь, конечно же, знают. Он представляет меня. Я не запоминаю ни имен, ни отличительных черт.

В шпионки я больше не гожусь. Стала рассеянной.

Для всех отныне я «моя жена, Айлин».

Через поры внутрь себя пускаю удивление, заинтересованность и ненавязчивые оценки чужих глаз. Жены не возникают из ниоткуда. Уверена, многих может заинтересовать, кто я такая. Почему вдруг. И почему колец-то у нас нет.

Но сплетничать и выспрашивать некогда. Нас зовут в зал к сомелье.

Чтобы отвлечься, я стараюсь внимательно слушать. Гости садятся за довольно большой общий стол. Сомелье зовут Виктор. Он, судя по всему, человек именитый. Рассказывает немного о себе, о ресторане, потом — о том, что мы сегодня будем пробовать. Официанты разносят подходящие для вин закуски и наполняют бокалы.

На спинке моего стула покоится рука Айдара. Он сидит так не осознанно. Вроде как ограждает меня. А я задыхаюсь. Моя шея — голая. Но вокруг нее сжимается удавка.

Что будет, если я скажу, что хочу уйти? Я услышу «нет» и сразу всё пойму?

Чувствую его взгляд. Поворачиваю голову. Он смотрит внимательно. Улавливает, что не все в порядке. Я вру, улыбаясь.

Он должен был мне сказать, что хочет разъебать город, оставив после нас — пепел? Не могу ответить однозначное «да». Но его манера… Она же не меняется с годами. Всё одно и то же. Одно и то же…

Порочный круг, с которого мне не соскочить. И бег по которому меня ужасно пугает.

Я пропускаю половину рассказа сомелье об аппеллясьонах — официально признанных зонах выращивания винного винограда в Италии. Пытаюсь поймать суть за хвост, но она ускользает.

Беру бокал за ножку. Покачиваю. Втягиваю запах.

— Можешь не пить, — Айдар хочет, как лучше, но во мне разжигает сильный протест. Я делаю глоток даже больший, чем планировала.

Смотрю на него.

— Мне интересно. И вкусно.

Желание делать в пику — детское и неуместное. Но маятник раскачивается.

Официальная часть длится пять бокалов и заканчивается бурными аплодисментами и заслуженными похвалами сомелье.

Многие участники мероприятия выстраиваются в круг, чтобы задать Виктору вопросы, которые оставил его рассказ.

Я, как безмолвный придаток к Айдару, становлюсь частью еще одного круга. Этот вечер вдруг начинает сильно напоминать другой из прошлого.

Тот, на котором пять лет назад я уже была с Айдаром. Тоже в столице.

С дружелюбно улыбающимися людьми, каждый из которых готов вгрызться в глотку и рвать.

Становится зябко.

Веду свободной рукой по плечу той, которую сжимает Айдар. Его голос, как ни странно, успокаивает. Он звучит спокойно и дружелюбно. Даже не верится, что тоже умеет… Вгрызаться… Рвать…

Моргаю несколько раз, успокоиться хочу. Подумать, а Сафие как лучше будет? Это же самое важное — чтобы хорошо было Сафие.

Новую войну с ним я не потяну. Все больше и больше склоняюсь к тому, чтобы собрать из брызгов новый мыльный пузырь.

Ловлю на себе заинтересованный взгляд чьей-то миловидной спутницы. Она глазами говорит, что не против завести со мной беседу. В спину подталкивает знание, что и Айдар этого хотел бы, но тормозит собственная неготовность. Разве у нас найдутся общие темы? Она спросит, кто я. А кто я? Не знаю даже…

Рву ненужный мне зрительный контакт, чувствуя легкий стыд. Кручу головой. Задерживаюсь взглядом на знакомом мне Вячеславе. Точнее это он меня цепляет. Подмигивает, я улыбаюсь.

Ставит бокал на стол и приближается.

Мне в ухо льется сладкий укор:

— А невесту мою почему не привели?

— Ей рано дегустировать, Вячеслав. Разве что морковный сок.

Хватаюсь за возможность поболтать ни о чем с единственным знакомым человеком, который почему-то не отталкивает.

Хочу повернуться к нему лицом, немного шевелю пальцами, но Айдар не пускает. Встречаемся взглядами — хмурится. Я снова шевелю — поддается. Я обретаю силы и вместе с ними растет страх на него положиться. Хочу дистанции. А ему страшно меня отпустить. Знаю это, но к решению прийти не могу.

Как не могу и реализовать свой план. Тревогу чувствую кожей. Совершаю только полуоборот и веду взглядом по просторному залу. Задерживаюсь на дальнем углу — гардеробной у входа.

Там как раз пальто снимает и с улыбкой передает администратору человек, которого я в жизни встретить больше не хотела бы.

Наум Барич поправляет пиджак, я тянусь к шее.

Не сомневаюсь ни секунды, что его приход — не случайность. И он явился не просто поужинать.

Мир — чертовски тесен. Жернова снова приходят в движение.