Мститель

Сабля, выструганная из молодой рябинки, высушенная и хорошенько отточенная, самое верное оружие не только против беззащитных одуванчиков, но и против могучих репьёв, что вымахивают в середине лета.

— Ванятко!

Всё понятно, у бабушки готов обед, и она зовёт внука кушать. Немного рановато, но ничего страшного. Если бы бабушка могла, обед она готовила бы пять раз на дню и каждый раз кликала бы Ванятку.

— Иду!.. — Ванятко был послушен, тем более, что никаких запретов на него не накладывалось: гуляй, где хочешь и когда хочешь, занимайся, чем угодно. Единственное — предупреди бабушку, куда собрался идти. И, по возможности, не пропускай обед. Хоть поесть можно и потом, когда вернёшься.

— Я после обеда хочу на холм подняться, где выгарь. Возле дома я всех репьёв победил, а там крапива в три моих роста, и лопухи стоят, как генералы. Но я их порублю.

— Воюй. Только смотри крапивой не ошпарься.

— Ничего. У меня сабля есть, я с нею против медведя выходил, так он от меня галопом убежал. А на ноги я коты надену.

— Молодец. Но всё равно, будь осторожен. Если кости увидишь, не подходи и не трогай.

— Чьи кости?

— Людские. Там деревня была большая, люди жили, а потом пришёл страшный колдун Рард, деревню сжёг, людей поубивал, а тела так и оставил валяться.

— Я не буду трогать.

— Умница. Тогда — беги.

Ванятко редко бывал на холме, где сплошным рядом располагались старые выгари. Гораздо приятнее было в лесу. Лес бывает хмурым и солнечным, но всегда приветливым. В лесу полно зверей, порой огромных и зубастых, однако ничуть не страшных для Ванятки, искони живущего в этих местах. Это они боятся Ванятку и стараются уйти с его дороги. Вот на выгарях всегда тревожно, а теперь, когда бабушка сказала, что на холме стояла деревня, сожжённая злым колдуном, стало ещё и страшновато.

Но раз уж пришёл сюда — удирать не годится, хотя и сражаться со здешней крапивой охоты нет.

Ванятко шагал по хрусткой, выжженной земле. Игрушечную саблю он крепко сжимал в руке, хотя и не знал, поможет ли деревянная игрушка против тёмного волшебника, который целую деревню испепелил.

Под ногой ярко блеснуло что-то светлое. Ванятко ковырнул концом сабли и извлёк из земли браслет или что-то очень на браслет похожее. Один бок находки был оплавлен, растёкшийся металл острыми сосульками торчал вперёд.

Правая рука была занята деревянной саблей, Ванятко надел браслет на левую. Браслет встал, как влитой, металлические колючки нависали над пальцами, ничуть не мешая кулаку.

Эх, найти бы ещё второй браслет, чтобы на обеих руках были!

Прошёл на следующую выгарь и, как загадывал, увидел торчащий из хрусткого праха браслет. На этот раз он был явно железный, хотя и не поржавел ничуть. Давний огонь окрасил железо радужными разводами.

Ванятко оставил саблю, наклонился и просунул руку в чёрное от времени кольцо. Рука легко прошла внутрь, но когда Ванятко попытался вытащить её, оказалось, что рука не выходит. Кисть, позволившая просунуть руку туда, назад не выпускала. Ванятко потянул сильнее. Никакого результата, острый край впился в кожу и, казалось, сейчас рассечёт её.

А что на том конце, который уходит в землю? Не сидеть же здесь, словно прикованный, не в силах освободиться? Вдруг там цепь? Тогда сиди, ожидай, когда бабушка найдёт и выручит. А он уже не маленький, так что, возможно, сидеть придётся долго. Теперь Ванятко понимал, зачем бабушка требовала, чтобы он говорил, куда собирается пойти.

Ванятко перекинул деревяшку в левую руку, принялся ковырять жёсткую почву.

— Только бы там не цепь, — бормотал он. — Если это начало цепи, то я пропал.

Оказалось, не цепь, но немногим лучше. Малость повозившись, Ванятко вытянул на свет стальную полосу, длиной чуть не в Ваняткин рост. Полоса была слегка изогнута и заточена, словно сабля. Только вместо черена, за который можно держать, наварено кольцо страшно терзающее руку и не дающее саблю отпустить.

Всё же, теперь можно встать и идти, выставив перед собой разящий клинок. Идти к бабушке, она поможет снять железо. Но сначала посмотреть, что ещё осталось на выгарях.

Придерживая левой рукой металлическую полосу, Ванятко отправился в путь. Перед ним оставалось, кажется, последнее выжженное место, и хотелось досмотреть всё до конца, тем более, что человеческих костей на виду не валялось. Зато впереди показалось тёмное пятно, словно кто-то сидит прямо на земле, уткнув голову в колени.

Ванятко подошёл ближе. Перед ним действительно сидел человек.

— Ты кто?

Сидящий поднял голову, и Ванятко увидел, что у того нет глаз. На лице зияли две чёрных дыры.

— Не знаю.

— Как это, не знаешь? Вот я — Ванятко, мы с бабушкой живём вон там. А тебя, как зовут?

— Забыл.

— Так не бывает. Что угодно можно забыть, а себя самого — нет.

— Себя, как раз проще всего забыть.

— Но ты же не всегда сидел на земле. Где-то ты жил, и кто-то тебя звал по имени.

— Может быть и звал. А вот тут был дом. Я жил там вместе с родителями и другими людьми, которых я не помню. Опять же, не помню, как жил, но, наверное, хорошо. Но потом явился чёрный колдун Рард и объявил, что мы будем его рабами.

— Зачем ему рабы, если он колдун? — спросил Ванятко.

— Бить их плетьми. Он злой колдун, ему без этого скучно.

— Понятно.

— Люди не захотели в рабство и прогнали колдуна. Тогда Рард наколдовал полк злых солдат, и они убили всех людей и сожгли дома. Я ещё не был взрослым, но взял топорик и пошёл воевать с Рардом. Но колдун засмеялся, взмахнул огромной саблей и отрубил мне руку. Потом выцарапал глаза. У него на руках здоровенные когти, больше, чем у медведя. Этими когтями он выдрал мне глаза, чтобы я ничего не видел. А после этого сказал: «Я не буду тебя убивать, ты сам подохнешь, не сходя с этого места, а я буду смотреть на твою смерть и радоваться». Это всё, что я помню о себе и своей жизни.

— Ты, что же, так и сидишь тут без глаз и с одной рукой?

— Я умер ещё тогда; истёк кровью, а мёртвому без разницы, где сидеть.

— И где живёт проклятый колдун? — спросил Ванятко, чувствуя, как наливается жаркой ненавистью приросший к запястью клинок.

— Этого никто не знает. У Рарда огромный дом о трёх этажах, каких больше нигде нет. Первый этаж каменный, второй кирпичный, а третий бревенчатый. Он его с собой таскает, и где захочет, там и ставит. Когда он нас бил, то дом тут стоял, чуть ниже выгари. Я его тогда и видел. У меня в ту пору были глаза, так я этого забыть не могу.

— Схожу, посмотрю, где стоит такой высоченный домина. Его, небось, издалека видно.

— Смотри, как бы Рард там тебя не убил.

— Я как бы сам его не убил, — твёрдо сказал Ванятко.

Идти по бездорожью, таская в руках непокорливую железину — не самое приятное занятие, но Ванятко упорно шагал, выглядывая, где может торчать небывалый домина о трёх этажах. И он его нашёл совсем близко, на берегу озера, где, по рассказам бабушки, жители села ловили рыбку.

Дом был окружён такими огромными деревами, что даже трёхэтажное строение было за ними не видно. Но оттуда навстречу Ванятке выбежали охранники. У них были короткие кривые ноги, длинные кривые руки и головы тоже кривые, хотя и не понятно, где и куда они искривлены.

— Гу-гу! — грозно закричала стража.

— Ура! — ответил Ванятко. Ему не было страшно и не хотелось бежать, хотя сражаться со стражей, это не енотов пугать и не лис за хвосты дёргать. Но он столько победил рослых лопухов и жилистой крапивы, так неужто ему бояться этих криворуких? Вот только копья… — копий у лопухов не было.

И тут из-за спин стражи вышел их хозяин. Рард был невысок ростом и тоже немыслимо крив. В руке он сжимал изогнутую саблю, которой непрерывно поигрывал.

— Ты смотри, кто явился?.. Ты почему не сдох, мелкая дрянь? Я оставил тебя подыхать. Но ничего, не получилось тогда, добью сейчас.

Рард замахнулся своим самосеком. Он не пытался фехтовать, а просто тяпнул, как бьют по полену. Очевидно он не ждал, что Ванятко сможет защищаться. Ванятко попытался парировать удар. Сталь шкрябнула о сталь. От такого удара клинок должен был вывернуться из руки и брякнуться где-то в стороне, но нелепая железяка вросла в запястье и никуда не делась, пронзив руку острой болью. Ванятко невольно качнулся вперёд и, сам не понимая, как это случилось, ткнул Рарда в жирное брюхо. Колдун взревел, харя его исказилась. Ничего человеческого в ней не осталось, но и звериного тоже — не бывает в лесу таких зверей. Лапа с когтями, может и не такими большими, как у медведя, но острыми, какие только у совы увидишь, взлетела и опустилась на волос не достав Ваняткиного лица. Зато Ваняткин кулак, из которого гребёнкой торчали клыки серебряного браслета, попал в цель, прочертив по морде глубокие шрамы.

Второй удар, третий! Жёлтые немигающие глаза были выбиты, бурая кровь стекала на грудь. Рард вслепую зашарил вокруг в поисках выпавшего оружия. Ванятко отступил немного и, заранее приготовившись к приступу боли, рубанул по злодейской руке.

Боль была неимоверная, но всё же Ванятко твёрдо произнёс:

— Это тебе за того мальчишку, которому ты выцарапал глаза и отрубил руку. Мне нет никакой радости мстить тебе, но так будет справедливо.

Рард уже не пытался сопротивляться, лишь извивался наподобие полураздавленного червяка, но Ванятко, собравшись с силами, рубанул ещё пару раз, не загадывая, куда попадёт, и вдруг увидал, как огромный трёхэтажный домина рушится, вздымая клубы пыли. Каменные плиты, кирпичи, брёвна — всё валилось в одну кучу, в которой ничего было не разглядеть. А следом корявые стражники, продолжая орать своё «Гу-гу!», принялись лопаться один за другим, оставляя после себя кучи сора.

Досмотреть до конца картину разрушения Ванятко не смог. Раненая рука терзала слишком сильно.

— Баб-бушка! — мявкнул Ванятко, с трудом поворачиваясь в сторону далёкого дома. — Бабушка, больно!

Стальную полосу, которая спасла его в поединке с Рардом, а теперь готова была убить, пришлось нести, придерживая левой рукой. Каждый шаг причинял несоразмерные страдания. И было этих шагов несчётное множество. Но, если идти, не останавливаясь, то любое множество кончится. Вот и дом, и бабушка, разумеется, занятая обедом.

— Бабушка, помоги. Мне не снять…

Бабушка живо сдвинула со стола кухонную утварь, Ванятко уложил руку со стальным наростом. Из-под чёрного с разводом закалки браслета сочилась кровь, своя, алая.

— Я эту саблю на выгари нашёл и ею чёрного колдуна зарубил, а она к руке приросла и не снимается.

— Это не сабля, а обломок косы. А что с ней колдовской огонь на пожаре сделал, не нам с тобой судить. Снимать эту штуку надо срочно, иначе без руки останешься.

— Мне и так больно…

— Терпи, говорю! Будет больней!

Бабушка навалилась на Ванятку, лишив его всякой возможности биться. Острые, куда там сове, когти впились в здоровую кожу чуть выше чёрного браслета.

— А-а-а!!!

— Терпи, тебе говорят!

— А-а-а!.. больно же!..

С громким лязгом обломок косы упал на пол. Бабушка приникла к ране, принялась слизывать кровь.

— Ой, бабушка, что ты делаешь?

— Кровь остановить надо? У меня аптек для тебя не запасено. Серебряный браслет пусть на руке будет, от него вреда нет, а косу на стенку повесим, на тот случай, если она тебе больше никогда не понадобится.

— Бабушка, что ты говоришь? Пусть висит, чтобы не понадобилось. Надо наоборот.

— Всё правильно сказано, понимать должен. Ты уже большой, с чёрным магом сразился. Тебе всё знать пора. Ну так слушай.

— Бабушка, я и так всё знаю.

— Бабушка, говоришь? Нет у тебя бабушки, и никого нет. Отец в бою погиб, и мама рядом с ним, а тебе был год от роду, ты спал и ничего не слышал. Бабушка с ухватом в руках вышла навстречу убийцам, чтобы тебя спасти. Там её копьём проткнули. А я, ты уж прости, Ванятко, испугалась и убежала. Заныкалась в бурьяне и ворохнуться не смела. Злой колдун поглядел на тебя и сказал: «Я тебя убивать не буду, ты сам тут подохнешь от голода и одиночества. А я стану глядеть на твою смерть и радоваться».

— Я знаю, он часто так говорил.

— А потом, когда враги ушли, ты проснулся и заплакал. Я услышала и вернулась. Вылизала тебя, отогрела, выкормила мышами и воробьиными яйцами. Вон какой вырос: боец, мститель! Ты не беспокойся, рука заживёт, только тебе спать надо больше. Во сне раны хорошо заживают.

— Я не могу, рука очень болит, — ответил Ванятко сонным голосом.

— Ничего, у тебя всё получится, ты же сильный. Так что, спи мой хороший, спи котёночек. Завтра проснёшься человеком.