Муха в вине

Глава 13

Проспав час, она встала окрыленной. Она придумала. Ей надо бежать в Израиль, там по трудовой карте устраиваться на работу, и заодно подавать на гражданство, так как ее прабабка была еврейкой, и это учитывалось при получении «грин-карты». Документы, подтверждающие это родство, есть, и все остальное она справит обязательно, как только появится возможность самостоятельного выхода из дома. Лина понимала, что «хвост» муж все же приставит, но она попробует уйти и потом ей надо быть предельно осторожной. Томе, сообщать сразу не будет, уедет под девичьей фамилией. После, уже в другой стране, она постарается выехать в Канаду, уже гражданкой Израиля, сменив имя и фамилию на израильский лад. И тогда ее след потеряется навсегда. Делать это необходимо было срочно, так как заканчивался срок действия ее старого заграничного паспорта, оформленного еще перед первой поездкой в Израиль. Оформить трудовую карту она может и в стране пребывания. Она давалась на девяносто дней всем, кто желал работать в стране. Лина очень надеялась найти нормальную работу со знанием нескольких языков и разговорным ивритом.

— Теперь надо бы только вырваться из-под надзора! Но как? — думала она и приглядывалась к своему водителю, — Попросить его или обождать?

Только сейчас, когда, как говорится «приперло», она видела перед собой мужчину средних лет, непритязательной внешности, спокойного и исполнительного.

— Владимир Иванович, — обратилась она к водителю, спустившись в гараж, — Повозите меня по магазинам завтра, с утра?

— Обязательно, Галина Сергеевна, — удивился шофер, глядя в улыбающееся лицо хозяйки.

Заручившись его согласием, она кивнула и вышла в сад.

Был последний месяц лета. Август не баловал жителей столицы теплом. Шли затяжные дожди, и редкие солнечные дни уже стали праздниками для всех. Вот и сегодня было тепло и парило после ночного дождичка. В беседке, она застала Светку с дочкой, которой уже исполнилось четыре года. Девочка была очень похожа на Виктора и отличалась живостью характера. Присев на скамейку, она привлекла к себе малышку, которая увидев «тетю Лину» со всех ног бросилась в ее объятия. Погладив по светлым кудряшкам и поцеловав в щечку, она попросила Светку дать ей клятву верности, вплоть до могилы. Та удивилась, но подумав, дала обет молчания. И Лина поведала той о своих планах, без объявления куда едет и каковые ее дальнейшие действия. Светка слушала ее, раскрыв рот и не понимала, зачем той это надо.

Ее положение при доме изменилось за эти три года, когда она вновь вернулась к Орловым и вновь приняла к себе в постель хозяина. С Олегом она разошлась сразу после года жизни, так как тот понял, от кого его жена понесла, и решил начать свою жизнь заново, без прошлого и без Светки. Она не возражала. Перебравшись в дом Орловых, она вновь взяла в свои руки дом и стала полновластной хозяйкой. Прислугу поменяла, скорее, разбавила новыми, которых набрала сама с разрешения Лины. Той было все равно, лишь бы ее не трогали. Она ездила по миру, ложилась в клиники, принимала дорогое лечение, но беременности так и не было. А Светка уже сделала два аборта от Виктора, так как тот запрещал ей рожать.

Катились дни, месяцы, годы. Устоялась жизнь в их доме, все поняли свои места и держались за них: хозяевам лишь бы не трогали и давали им нужный комфорт, экономке лишь бы не лезли в ее хозяйство и личную жизнь, прислуге лишь бы платили и не лезли в их работу. Всех все устраивало и поэтому, когда Лина попросила Светку помочь ей, она была в шоке. Потом раскинув мозгами, поняла для себя выгоду.

— Если Линка исчезнет, то Виктор будет свободен, и она сможет занять ее место.

Она уже давно заметила, что тот уже начал обсуждать с ней не только домашние дела, но и замечал малышку и даже делал ей подарки, просто так, по настроению. Она воодушевилась и согласилась помогать.

— Ты говори, что делать, а уж я все сделаю для тебя.

— Пока не знаю, пока не готова, но план стратегический, а вот тактику еще продумаю.

Заручившись поддержкой, Лина начала продумывать ходы и почти все у нее сросталось, кроме одного — ей нужен был развод, иначе рушились все ее смелые планы. Как склонить к этому упертого мужа, Лина не знала, и оставила все это на потом, на возможную удачу или же на оптимальное решение этой непростой задачи. Каждый день, когда они встречались за столом или в гостиной, Лина говорила только об одном, о разводе и о том, что их совместная жизнь похожа на проживание в гостинице, где каждый сам по себе, со своими планами, делами, личными привязанностями и собственной жизнью. Иногда Виктор отвечал, но говорил кратко, и даже лениво, оставляя за собой решение их вопроса. Такая неизвестность только раздражала Лину, и она начинала горячиться, высказывая ему претензии и недовольство его поведением. Выслушивая бесконечные нотации жены, Виктор молчал, но ее резкие высказывания, могли привести к ссоре и он, как мог, сдерживал себя, сжимая кулаки и бросая злые взгляды на жену. Тогда, понимая его состояние, Лина замолкала. Их молчание могло длиться неделями. Они старались не видеться, не встречаться, так как понимали, что все может кончиться бедой. Так и случилось.

Как-то, в очередной раз, Лина отлучилась с водителем и телохранителем в магазины, чтобы шопингом расслабиться и отвлечься. Там она, сама не замечая, как-то оторвалась от «следящего ока» телохранителя и, не оглядываясь, заходила в новые, другие отделы, пока не попала на выставку картин, где и зависла в толпе любопытствующих. Там она провела достаточное количество времени и прошла к выходу, держа в руках пакетики с покупками. Выйдя во двор, она вышла на стоянку и тут же попала в руки своего разъяренного супруга.

— Где ты была? — вскрикнул он, встряхнув ту за плечи.

— То есть, где была? В магазине. И отпусти меня! — возмутилась она, сбрасывая его руки.

— Тебя искали два часа! — продолжал кричать он, — Я сорвался с работы, бросил дела, псу под хвост полетел большой заказ! Ты понимаешь, что ты наделала?

— Давай перестанем кричать, на нас уже обращают внимание, — примирительно сказала Лина, оглядываясь по сторонам и ловя заинтересованные и испуганные взгляды окружающих, — И почему ты перекладываешь на меня свои проблемы? При чем, твоя работа и я? И если меня потерял охранник и запаниковал, то при чем тут я?

Виктор стоял злой и напряженный. Он не слышал слов жены, он видел только холодный взгляд и брезгливость на ее лице. И ему хотелось ее ударить, а потом просто избивать и этим он, наконец, избавится от своего гнетущего чувства неудовлетворенности. Он, еле сдерживаясь, грубо затолкал Лину на заднее сидение своей машины и с силой захлопнул двери. Там, ударил ее по лицу кулаком и, когда та вскрикнула, ударил еще раз.

— На дачу, — крикнул он водителю и прижал жену к своим коленям.

Так и держал ее, еле сдерживая клокотавшую в себе злобу. Она вырывалась и стонала. Остановившись у дома в деревне, куда он ездил на рыбалку и охоту, вытащил рыдающую девушку и поволок в домик, который завел специально для свободной жизни и отдыха. Протащив ту в одну из комнат второго этажа, с силой толкнул внутрь и запер дверь. Он даже не посмотрел, как она упала, только услышал вскрик и звук падения. Спустившись, приказав сторожить и не спускать глаз

— Если еще раз проколешься, — ударил по скуле телохранителя супруги, — Я не посмотрю, что ты спас мне жизнь и прикажу закопать. Ты меня понял?

Тот потер лицо.

— Не проколюсь, шеф.

Виктор посмотрел на него и хмыкнул. Сев в машину, кивнул:

— В банк, — откинувшись на спинку сидения, прикрыл глаза.

Он пока не знал, что будет, пока даже не осознал, что сделал, но он точно хотел ее, хотел до зубного скрежета, до умопомрачения. Все эти дни, когда не посещал ее спальню, он терзал себя воспоминаниями об ее атласной коже, ее запахе, о синеве ее глаз и шелке волос. Мучаясь в одиночестве или же после соития со Светкой, он не оставлял мысли, что жена простит его и он вновь сможет надеяться на появление наследника. Но та замкнулась и еще больше отдалилась. Сегодня он сорвался, сорвался грубо и жестко.

— Но она меня довела! — застонал он вслух.

Водитель и охранник даже не обернулись, понимая состояние хозяина, лишь напряглись их спины.

— Возвращаемся! — вдруг выкрикнул он и, со стоном, закрыл ладонями лицо.

Взлетев по лестнице наверх, он открыл двери и застыл на месте. На полу, с разбитым окровавленным лицом лежала бездыханная жена. Трясущимися руками он схватил ее за лицо и закричал тонко, не своим голосом. Потом издал вопль и бросился вниз.

— Доктора, срочно, — закричал он истошным голосом.

Увидев бледное лицо хозяина, призывно машущего руками, охранник набирал номер скорой. Влетев вслед за ним в комнату, он увидел дрожащего хозяина, сидевшего у стены и охватившего голову руками.

— Она умерла, — твердил он и качал головой, — она умерла…

— Нет, она жива, — сказал телохранитель, прощупав пальцами шею девушки возле уха.

— Да? — подскочил Виктор, — Слава Богу! Она жива!

Подхватив застонавшую Лину, они положили ее на кровать.

— Открой глаза, любимая.

Он целовал пальцы ее руки и частил жалостно.

— Прости…прости…прости, меня…я согласен на все, только прости…

Через десять дней, после выписки из клиники, они подали на развод и были разведены по обоюдному согласию. В заявлении она писала, что не сошлись характерами. Это после того, когда она пригрозила ему сроком после второго избиения и лечения сотрясения мозга. Про раздел имущества сошлись на оглашение свадебного договора. Там было оговорено, что если Лина подает на развод, то ей останется лишь содержание, которое определит муж. Она подписала подтверждение уже в суде, что отказывается даже от причитающегося ей содержания. Но Виктор настоял и она, скрепя зубами дала согласие.

Вскоре Лина оформляла свои документы, избавляясь от прежней фамилии мужа, посетила свою старую бабушкину квартиру, но продолжала, по просьбе Виктора, все еще жить с ним в его доме. Зачем ему было это надо, она не понимала, да и не хотела понимать. Она хватала воздух свободы, без оглядки. Виктор же был предупредителен и вежлив. Показал ей счет в швейцарском банке, который открыл уже на ее девичью фамилию, помог с перевозом вещей и с покупкой автомобиля. Теперь она самостоятельно выезжала и была полностью свободна. Так она думала. Она и предположить не могла, насколько коварен и опасен ее уже бывший муж. И если бы не Светка, которая случайно услышала разговор его по телефону, уже скоро бы она была свезена в психлечебницу и закрыта навсегда.

Получилось это неожиданно и мимоходом. Она шла по коридору, а дверь в кабинет Виктора была приоткрыта. Услышав имя Галины, она приблизилась к щели и приложила ухо. Тот повторял за кем-то вслух адрес лечебницы и обещал большие суммы, если кто-то подтвердит диагноз, который он одобрит.

— Так и сказал, «тот, который я захочу». А еще произнес, уже для себя, что так просто ты от него не отделаешься, — прошептала она Лине, постоянно оглядываясь, словно боясь, что их услышат.

Адрес оказался психбольницы и еще даже платной клиникой, где содержат богатых клиентов, так Лина прочла в инете. А потом нашла и форум, где прочла не только хорошие отзывы, но и жалобы некоторых пациентов, побывавших в тех стенах. В общем, Лина была в ужасе.

— Если такое случится, то я навсегда исчезну из своей жизни. Этого нельзя допустить и надо ускорить события.

С этого дня она заметила вновь за собой слежку, и решилась бежать и срочно. Светка купила ей на вещевом рынке обычные кроссовки и джинсы, майку и куртку, а сама Лина, заказала по левой симке билеты на Израиль. Спрятав документы в тайник под плинтусом на старой квартире, который организовала еще до развода, она сняла наличность в четырех банкоматах, якобы для ремонта и приобретении мебели в бабушкину квартиру. Светка обменяла через своих приятельниц эти деньги на евро и спрятала все в камеру на большом вещевом оптовом магазине, уложив в сумку на колесиках. Ключ передала Лине и та, прокрутив «хвост» по центральным улицам города, оставила машину на стоянке, а сама, спрятавшись в одной из кабинок этого оптового рынка, переоделась и смешалась в толпе суетившихся покупателей. Выскочила из другого входа и бросилась к первому такси. Закинув сумку в багажник, плюхнулась на заднее сидение и выдохнула адрес старой квартиры. Ей надо было забрать оттуда документы, билеты, старые фото и еще несколько вещей, от которых она не хотела отказываться. Там же, по той же левой симке, заказала такси в Шереметьево, и уже через три часа регистрировала билет на Израиль. Пройдя досмотр, она спустилась в накопитель и села в гуще народа, ждущего объявление о вылете.

Прозвучавшие слова о посадке на свой рейс, она слушала, дрожа и волнуясь и, когда уже самолет оторвался от взлетной полосы, наконец-то смогла спокойно вздохнуть. Перекрестившись, она выглянула в темное окно.

Под крылом оставалась ночная Москва и ее прежняя жизнь.

Юдоль горя и страданий была отринута.

Впереди близилась заря ее новой жизни.