Музыкант и Королева

© Мария Чинихина, 2015

© Екатерина Пашкова, дизайн обложки, 2015

© Татьяна Чинихина, дизайн обложки, 2015

Редактор Нина Чинихина

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Небо затянули свинцовые тучи. Капли дождя барабанили по стеклу, раздражая слух. Хмурая и невеселая Элизабетта отошла от окна и присела на диван.

– Отлично, – громкий голос фотографа оглушил ее. – Перерыв две минуты, – сказал он, посмотрев на ручные часы, затем бросил бейсболку с черным козырьком на журнальный стол, опустился на колени и принялся настраивать камеру.

Элизабетта вздохнула, подложила красную подушку под спину, а серую – на колени.

– Так лучше? – спросила она.

– Голову повыше, – скомандовал фотограф. – А подушкой живот прикройте. Вы же не делали официальных заявлений?

Элизабетта покачала головой и выполнила указание молодого человека, кисло улыбнувшись. В любом случае, если снимки не понравятся, их не напечатают. Фотограф щелкнул пару раз, оступился и задел рукавом толстовки фигурки на каминной полке, которые с шумом упали на пол и разбились. Элизабетта вздрогнула. Ее любимые фигурки! Она привезла их из редакции, чтобы был повод приходить в гостиную и погружаться в счастливое прошлое. И только мысли о подрастающих детях возвращали к надежде, что лучшее еще впереди.

– Серая подушка не сочетается с цветом костюма. Уберите, – велел фотограф и замер, не спуская взгляда с Элизабетты. – Нет, так не годится, – он поднял руки, когда оглядывал пространство гостиной. – Работать невозможно. Мисс, можно вас?

Энни первой среагировала на просьбу. Она оттолкнула растерявшуюся Жасмин к окну, забрала у Элизабетты подушки и бросила их на кресла, стоявшие у камина. Затем помогла фотографу усадить Элизабетту в нужную позу, а тот отошел на достаточное расстояние, держа в напряжении правую руку. Не спуская взгляда с «модели», он попросил свободнее расположить руки на коленях и стать более естественной. Затем настроил камеру, несколько раз щелкнул и слегка сощурил глаза, а губы растянул в улыбке, осознав, что за час непрерывной съемки у него получился достойный обложки журнала снимок. Мэтью Саммерс его одобрит. На радостях он принялся разбирать оборудование, не догадываясь, что Элизабетту результат съемки не впечатлил.

Как только Жасмин вывела фотографа из гостиной, Элизабетта строго взглянула на Энни, которая принялась сметать осколки. Она велела ей не трогать разбитые фигурки.

«В семь тридцать ужин. Нужно настроиться на общение с детьми и … Анри».

Энни вышла, а Элизабетта подошла к камину, опустилась на колени, подняла один из осколков и закрыла глаза. Воображение нарисовало картину счастливого прошлого, которое не отпускало: знакомство с Анри в гостиной с белым роялем и разговор с Жасмин о Туртане, встречу с Сашей и Мэгги в Парке под дождем, визит в особняк Кэла Калди и решительный ответ на предложение бабушки вернуть титул, «громкую» свадьбу и рождение детей…

Осколок фигурки непроизвольно выпал из руки. Элизабетта поднялась, пересекла гостиную, подошла к рабочему столу, с которого Энни переложила бумаги и папки на нижнюю полку шкафа у дальней стены, опустилась в удобное кресло с высокой спинкой и вздохнула, понимая, что думать о семейном ужине не может.

Постучали. Элизабетта не успела сказать «войдите», как дверь гостиной открылась и в проеме показалась голова Жасмин. Подруга заправила в прическу выпавший локон и напомнила о встрече с редактором журнала «Саммерс».

– Приглашай, – вяло произнесла Элизабетта, вспомнив, что в «Саммерс» всегда размещают небольшое интервью со «звездой» на обложке.

Дверь гостиной снова открылась. В комнату вошел человек лет сорока, приятной наружности и с большим кожаным портфелем в руках. Жасмин усадила гостя напротив Элизабетты и шепотом пожелала удачи. Затем подала ему лист со стандартными вопросами, успев при этом напомнить, что о личной жизни спрашивать запрещено. И вышла, притворив за собой дверь.

Элизабетта развернулась лицом к посетителю и приготовилась услышать вопросы, которые ей задавали каждый день обозреватели разных изданий. Редактор журнала «Саммерс», сидящий напротив, не был похож на других, она сразу это поняла, когда он демонстративно смял бумажку с вопросами и бросил в мусорную корзину. Элизабетта приложила руку к кнопке на панели стола, чтобы вызвать охрану, но в последний момент раздумала. Светские дамы не простят, если в понедельник на прилавки не доставят любимый глянцевый журнал.

Она пригляделась к гостю, понимая, что с возрастом не ошиблась. Для придания значительности редактор надел очки в стильной оправе, а длинной челкой отвлек внимание ото лба, который слегка портил первое впечатление. Одет он был типично для представителя среднего класса. Элизабетта оценила модный городской костюм, дорогой галстук и кожаную обувь.

– Начнем? – спросил Мэтью Саммерс.

– Да, и быстрее, пожалуйста, у меня мало времени, – сказала Элизабетта, посмотрев на часы. Кларисса привезет детей с занятий не раньше шести, а она хотела успеть отчитать Анри за холодность и невнимание до ужина. Он обещал не задерживаться в студии. Поклялся…

– Я хочу написать статью в ином ключе, нежели это делают мои коллеги, – пояснил редактор. – Страна Королевы должна узнать вас как женщину, мать и жену. Статья повысит ваш рейтинг, в этом можете не сомневаться, и привлечет внимание…

– Задавайте вопросы, – отрезала Элизабетта, игнорируя замечание Мэтью Саммерса и приложив руку к округлившемуся животу.

«Третий ребенок! Кто бы мог подумать? Я привязалась к старшему, к сыну, Анри – к дочери, а кто привяжется к третьему ребенку?»

– Начнем с детей, – Мэтью открыл блокнот. Он готовился конспектировать. – Ходят слухи, что у вас с мужем двое детей, и я заметил, вскоре родится еще один…

– Вопрос о детях предлагаю опустить. Мы с мужем не делаем официальных заявлений, – ответила Элизабетта.

– Как хотите, – сказал Мэтью и черкнул в блокноте пару строк. – Вы не позволяете прессе публиковать фотографии наследников. Сплетники утверждают, что недостатка в охране ваши дети не испытывают и находятся под присмотром няни, но боятся открыто предположить – они обучаются на дому или в школе. Представьте ситуацию, учатся дети в одном классе, дружат, помогают с задачами и сочинениями. А в выпускном классе внезапно узнают, что учились с сыном или дочерью королевы. Какое-то чудачество с вашей стороны, не находите?

– Не вижу ничего странного в том, что хочу оградить детей от публичности, и чтобы у них было нормальное детство – общение и друзья. Мои дети сами решают, говорить правду о себе сверстникам или нет.

– Ваш муж поддерживает вас?

– Да.

«Ему все равно. Если не на гастролях, то сутками засиживается в студии. Эдди и Альберта чаще видят отца по телевизору…».

– Вы – занятая и публичная женщина. Управлять Страной Королевы не просто. Расскажите, как вы проводите время с детьми? – Мэтью не сомневался, что вытащит из нее нужную информацию. О последствиях он не волновался. Его предшественники просто боялись спрашивать напрямую о семье. Он же пошел на риск и пока не жалел.

«Не только страной, – подумала Элизабетта, вспомнив об „овальных заседаниях“, которые возглавляла с недавнего времени постоянно. – Отец помогает мне. Ночью предстоит перелет на Остров в главную штаб-квартиру … Анри в Городе … Он задает вопросы. Подозревает? Вряд ли».

– Я справляюсь с общественными делами, – быстро ответила она, собравшись с мыслями, – и успеваю встречаться с многими людьми. Команда, сформированная много лет назад, помогает мне. Детей я вижу каждый день и стараюсь не допускать в расписании ночевок вне Золотого Дворца. Вечером я желаю им спокойной ночи. Они ждут этого, а я знаю, для них это важно.

Мэтью сделал очередные пометки в блокноте и поправил съехавшие очки карандашом.

– Ваш муж творческий человек. На кого наследники похожи больше, на вас или на него?

– Мои дети умеют играть на гитаре, увлекаются общественным устройством, литературой и любят футбол. Думаю, я ответила на ваш вопрос.

– Дети королевы и гитара …. Странное сочетание, – хмыкнул Мэтью.

– Мы с мужем стараемся развивать таланты наших детей, и я рада, что старший ребенок достойно сменит меня в будущем, а двум младшим не придется делать выбор.

– Как вам? – напомнил Мэтью и заметил, что лицо собеседницы посерело.

– Я ни о чем не жалею, мое место здесь, в этой гостиной, в кресле бабушки. Она досрочно передала мне права на наследство по состоянию здоровья… Мне кажется, что вы уже перешли дозволенные рамки…

Элизабетта взяла карандаш и, наклонившись над столом, ткнула конец с резинкой главному редактору в грудь. Мэтью смотрел на нее ошеломленно.

– Я всегда могу передумать, – заявила она, а он предпочел сделать вид, что не понял ее. Так было удобнее. Элизабетта вернулась в прежнее положение.

– Начнем сначала? – спросил Мэтью и перевернул страницу в блокноте, не дождавшись ответа.

Мэтью Саммерс наблюдал за молодой женщиной, которая стала королевой, возможно, не по своей воле. Элизабетта не укладывается в образ обычного человека. Прическа, элегантный синий костюм и взгляд, говоривший, что она в любой момент может отдать приказ уничтожить его, если захочет. Она развернула кресло немного вбок и ждала следующего вопроса. Слова повисли в воздухе. Мэтью выполнял задание, и он почти справился. Два года назад в успех журнала «Саммерс» поверили влиятельные люди и поставили задачу вывести издание в статус ведущего. А как завоевать внимание читателя, не подкинув лакомый кусок из личной жизни самого публичного человека, о подробностях которой не догадывались ранее?

Мэтью задал Элизабетте следующий вопрос, о муже, а пока она отвечала, он вспоминал, как обивал пороги королевской администрации несколько месяцев, чтобы договориться об интервью. Каждую неделю чиновник, принимающий заявки в пресс-службу Золотого Дворца, выдавал отказ без объяснения причин. Время, которое магнаты дали на продвижение «Саммерс», истекало. Если бы не случайная встреча с девушкой по имени Жасмин, журнал прекратил бы существование. Жасмин поделилась с Мэтью успехами в карьере и пожаловалась на неудачи в личной жизни, а он тут же забыл, что пришел в бар напиться, вывел на первый план фирменные методы обаяния, а этим он мог гордиться! Мало кто мог устоять. Жасмин на чары обольщения повелась и в короткие сроки устроила интервью, которое спасет его карьеру в «Саммерс».

Заметив, что настроение Элизабетты изменилось, Мэтью очнулся от воспоминаний и перешел к стандартным вопросам из списка Жасмин.

– Привет, друг! – Анри услышал голос Весты в дверях аппаратной, сдвинул коробку с пластинками в сторону и предложил войти. Он отметил, что подруга после отпуска заметно похорошела и загорела.

Веста вошла в небольшую комнату без окон, несколько раз обернулась, давая понять, что довольна жизнью, успехом студии и окрепшей за долгие годы дружбой. Анри позволил быть рядом, и она радовалась предоставленной возможности. Он делился с ней сокровенным, тем, что влияло на душевное состояние и беспокоило. Она знала о его успехах или неудачах. И более не считала наследницу … нет, королеву, соперницей.

– Никаких перемен? – спросила Веста. – Пять лет назад вы с Моном уговорили меня прервать отпуск и решить проблему с радиостанцией Петера, долги которой оплатила корпорация Пена, при этом отрезав исполнителям Анри Смита последний путь к вершинам. В этом году я отдыхала четыре недели, ожидая звонка. Неужели справились?

Анри опустил голову и бросил пластинку в коробку. Появление Весты не удивило его. Он ждал ее все дни, пока длился отпуск, чтобы выплеснуть накопившиеся мысли, которыми не мог поделиться ни с кем. Долгое время он считал «жилеткой» Элизабетту, но она, как и он, изменилась до неузнаваемости.

– О чем хочешь поговорить? – спросила Веста. – Прошло немного времени после моего отъезда.

Анри задумался, не зная, какую проблему озвучить первой.

– В студии никаких новостей, все по-старому. Готовимся к юбилейному фестивалю на Острове. Работы предстоит много – я запланировал три дня.

– Знаю, – перебила его Веста. – Саша превратилась в суперзвезду, а ты дал надежду перспективным музыкантам выйти из тени и вступил в войну с корпорацией Льюиса Пена, похлеще той, которую вел Стимми Виртуоз в свое время. Если бы не всемогущая жена, Пен давно бы раздавил тебя, как жука. Мягко, тихо, ты бы и не заметил. Значит, причина твоего настроения в другом! Угадала?

– Злорадствуешь? – игнорируя неуместное, на его взгляд замечание Весты, спросил Анри.

– Констатирую факт. Я, в отличие от тебя, работаю на два фронта – в студии на Группу и мужа королевы, дома на Билли, лучшего менеджера корпорации.

– Может, ты шпионишь за мной, признайся? Притворяешься доброй, честной, искренней, а потом намеренно подставишь лучшего друга?

– Смешно! – Веста взяла в руки стакан и выпила кофе, который сразу же взбодрил ее. – Оставим пустые разговоры о делах, лучше расскажи, как поживают жена, дети? – Она намеренно давила на него, так как он не скоро бы решился заговорить о семье. Веста заметила, как он занервничал и скис, затем снял с полки над диваном коробку с подарками детей, достал машинку, зайца и принялся рассматривать игрушки. Зайца он дергал за ухо и губы смыкались в улыбку, а когда попробовал открыть дверцу машинки, то Весте показалось, что слеза течет по его щеке.

– Как обычно, – односложно ответил он любимой фразой на все случаи жизни. – Жена исполняет обязанности королевы, а дети живут по легенде. С одной стороны, я понимаю Бетт, а с другой…

– Тебе не по душе методы воспитания жены! И не говори, что я не угадала! – перебила его Веста, толкнув в плечо. Обнять – не решилась. Анри сгорбился, опустив голову, и бросил игрушки в коробку.

– Я намеренно ухожу от разговора о детях с Бетт, – сказал он.

– Почему?

Анри пожал плечами:

– Не знаю. У нас все отлично. Я успеваю соскучиться по ней и жду встречи. У нас двое детей, и третий ребенок уже не в планах. А говорить с ней, как раньше, не могу. Она чувствует холодность и не пытается спросить сама.

– Скажи честно, чего бы ты от нее хотел?

Анри выпрямился и сказал:

– Лучше бы она была просто женой, а не …, – он поднял руки вверх и устало опустил. – Я получил все, что хотел, жаловаться не на что, но без ее поддержки ничего бы не было, это факт. Ты напомнила мне об этом.

– Прости, не хотела огорчать, – сказала Веста. Обычно ей удавалось взбодрить его. Что-то пошло не так. – Вырвалось. Да, впервые у нас такой разговор – ты мне вопрос, я тебе ответ. – Она удобнее разместилась на диване. Анри притворился, что разглядывает нотные листы и пластинки, валявшиеся на полу.

– Завтра приведу Альберту, – вдруг сказал он, чтобы сменить нежелательную тему. – С классом. Мон обещал провести детям экскурсию. Слушай, ты не хочешь помочь ему? Он же не знает, что такое дети! Ты привлекательная и обаятельная, будущая мама, отдохнула и сможешь найти подход к школьникам.

– И? – Веста раскрыла шире глаза и чуть не пролила кофе на брюки, которые купила на распродаже.

– Бетт запретила мне проводить время с дочкой в студии … Знаешь, много лет назад Ромену удалось совершить покушение. Клаус выяснил, что он сбежал, но она беспокоится за детей, так как сумасшедший дядя пообещал на прощание сделать то, что она боится произносить вслух!

– Нельзя жить страхами, которые, возможно, не повлияют на реальную жизнь.

– Я убеждаю Бетт в этом каждый день, но в последнее время опускаю эту тему. Она не слышит меня и твердит, что поступает, руководствуясь здравым смыслом.

– Дочь похожа на тебя? – вдруг спросила Веста. – Я не злой дядя Ромен, мог бы и познакомить с детишками.

Веста положила руку на живот. Анри вынул из коробки сшитый из клетчатой ткани мячик и показал Весте.

– Альби сделала любимому папочке, – похвастался он и продемонстрировал ей свои инициалы. – Здесь и вышивка есть.

– Ты отвлекся от темы, дорогой друг, оставь мяч и признай, что дочка мечтает продолжить твое дело и тебе приятно думать об этом. А жена видит иное будущее для дочери?

Анри бросил мяч в корзину над дверью. Мяч, попав в цель, ударился о стену, упал и откатился в сторону.

– Ты права. Альби увлеклась музыкой. Мы с Бетт перестроили домашнюю студию в мини класс и пригласили преподавателя мульти-инструменталиста. Он занимается с Альбертой три раза в неделю. В прошлую субботу дочь сказала Элизабетте, что хочет познакомиться с вами, моими друзьями. Альберте мало в чем можно отказать, убеждать она умеет, и эта черта характера передалась ей от Бетт, вот и придумали экскурсию для школьников в студию «Анри-легенды». Представляешь, у Группы появились малолетние поклонники. Об этом Альби позаботилась, она ставит песни Группы, где вздумается – на уроках физкультуры и на радиостанции. Мила, постоянная ведущая школьного радио – подруга Альберты. Она учится в старших классах.

– А сын?

– Эдди готовят в наследники Бетт с первых минут жизни. Его воспитанием занимается команда Бетт, а я играю с ним в футбол или приобщаю к занятиям музыкой. Знаю, ему скучно и не совсем понятно, как младшая сестра может пятнадцать минут стучать на барабанах и при этом выглядеть счастливой. Ой, – воскликнул Анри и посмотрел на студийные часы. – Забыл совсем, футбол и ужин. Все, должен бежать, увидимся утром, – он по-дружески поцеловал Весту в щеку, схватил любимый рюкзак, с которым не расставался, и побежал к двери. Перспектива не исполнить обещание, данное Элизабетте, из-за вечерних пробок его не радовала.

– Удачи, – крикнула Веста, но Анри не слышал голоса подруги.

Эдди ждал отца в спортивном костюме и с мячом в руках. Время на игру в футбол в его расписании истекало. Отец не появлялся. Эдди смотрел в сторону флигеля, из которого отец должен был выйти. Никого. Только ветер шатал фонарь над крыльцом. Он вспомнил, что не так уж и часто им удавалось побыть вдвоем, когда отец «жил» в Золотом Дворце. В эти недолгие дни они вместе учились забивать мячи в ворота по видео урокам, и Эдди казалось странным, что отец ради его увлечения заинтересовался футболом, оставив мысли о музыке и Группе на втором плане. Иногда, в самый ненужный момент, появлялась Альберта и уводила отца в музыкальный класс показать, чему она научилась за время его отсутствия. Эдди ревновал младшую сестру к отцу, зато мама окружала его заботой и любовью, как могла. Она была везде: на внеклассных занятиях, на завтраке, обеде, ужине. Он злился на Альберту, что, будучи папиной дочкой, она не обижается на брата за повышенное внимание мамы.

– Привет, – услышал Эдди знакомый голос и обернулся.

Отец опоздал, но пришел. Он поцеловал его и с радостью принял бросок. Эдди специально метил мимо, но отец ловко поймал мяч.

Анри в растерянности смотрел на сына и не понимал его настроения. Обычно игра в футбол проходила более весело и оживлённо.

Эдди замер на месте с мячом в руках. Он думал, что гордится тем, что его папу знают и любят во всем мире, но какой был толк от гордости, если мама запрещала говорить, что он, Эдди, это он. Он научился жить по легенде и был вынужден привыкнуть к роли ботаника в школе и любимца мамы – в Золотом Дворце. Альберта к обману родителей относилась проще: и в школе, и в Золотом Дворце вела себя, как ей хотелось. Когда «лучшие» подруги осуждали неопределенное социальное положение младшей сестры, она не сдерживалась и грубила им в ответ. Могла и ударить, если Сара и Джес доводили ссору до крайностей. Кларисса, всегда находившаяся при Альберте, уводила ее и подтверждала подругам легенду о внебрачных детях могущественного N.

Эдди не имел в школе репутации классного угодника и избегал соревнований среди одноклассников, которые почти всегда превращались в недобрые игры. Он был замкнутым и не таким открытым, как сестра, любил рисовать, читать, а музыка позволяла провести «нескучно» лишний раз время с отцом, играть самому на инструментах не хотелось. Эту ступеньку около отца заняла младшая сестра.

Один ноль. Эдди очнулся. Отец забросил мяч в ворота и подошел ближе, на ходу объясняя тактические ошибки. Мягкий певучий голос вернул Эдди к игре, о которой он забыл из-за рассеянности. Отец всегда говорил искренне и мелодично, словно на заднем фоне играла музыка. Затем он бросил мяч. Эдди успел подцепить его ногой и с разбега забросить в ворота.

– Отлично, – воскликнул отец и потрепал по макушке, а Эдди ощутил себя лучшим ребенком на свете.

Через час пришла Кларисса. Уходить не хотелось. Отец обнял его и сказал, что они увидятся за ужином. Кларисса взяла Эдди за руку и повела к крыльцу.

Анри достал из сетки ворот мяч сына и наблюдал, как к нему с разведенными в стороны руками, бежит Альберта. Дочь, как и Эдди, радовалась каждой минуте, проведенной с ним. Вполне возможно, что утром ему нужно будет уехать и вернется он через несколько месяцев.

– Папа! – с разбега, напугав Клариссу и Эдди, кричала Альберта, затем обняла и едва не сбила его с ног.

– Альби, осторожнее, – попросил Анри и предложил пойти за Клариссой и Эдди.

– Я хочу с тобой на Остров, – Альберта смотрела на него, дергая его за руку. – На фестиваль, помоги мне маму уговорить.

– Э, нет, – Анри покачал головой. – Во-первых, ты слишком мала, во-вторых, мама пока не отошла от новости, что завтра ты придешь в студию, в место, которое свяжет тебя со мной, соответственно, и с ней. Он опустился перед дочкой на колени и завязал бант на платье. Внешне Альберта была похожа на Бетт. Он часто любил называть ее про себя – уменьшенная копия матери. Альберта надула губки и недовольно затрясла руками.

– Мне надоела школа, я хочу путешествовать, и мамин Золотой Дворец меня не удержит. Как только мне исполнится восемнадцать, а это через, – она аккуратно загнула каждый палец, – девять лет, о, еще так долго! … Я уеду … К восемнадцати обязательно прославлюсь, чтобы было куда ехать.

– Ну и планы, у вас, девушка, – Анри обнял дочку. – Маму в известность поставила?

– Ей все равно, – с упреком ответила Альберта. – Она и не заметит, если я уеду. И ты! Проснусь утром, а тебя нет, уехал на гастроли. Ты даже не узнаешь об этом.

– Не смеши меня! – воскликнул Анри. – Думаю, ты находишься не в том положении, чтобы ожидать минуту славы до восемнадцати лет. Ты прославишься намного раньше, не прилагая усилий, как дочь своей матери.

– Это не то, ты не понимаешь!

Альберта почувствовала, как у нее сжалось сердце. Ее переполняли эмоции, которые хотелось выплеснуть. Час назад она выгнала преподавателя музыки, который учил, как нужно играть произведения великих классиков на конкурсе, чтобы удивить судей. Он не постеснялся при этом напомнить, что благодаря заслугам родителей ее ожидают престижные премии в области исполнительского искусства. Когда преподаватель ушел, Альберта села за установку и стучала по барабанам бесконечное число раз, придумывая всевозможные ритмы. Она хотела быстрее вырасти, чтобы уже сейчас можно было выплескивать энергию на публику, как это делал отец. Однажды ей удалось побывать на концерте Группы. Слушать два часа громкую музыку запретила Кларисса, но она успела увидеть, как отец работает на сцене и стала восхищаться им.

– Идем, Альби, – сказал Анри и протянул дочери руку, за которую Альберта легко ухватилась. В другой руке он держал мяч Эдди.

– Мама меня не понимает! А ты? – спросила она.

Анри не знал, как сказать, что никогда не сможет пойти против мнения Элизабетты. Иногда он мог позволить себе укорить ее за методы воспитания, а она, не раздумывая, упрекала его гастролями и тем, что он очень мало времени уделяет семье и у него нет прав спустя много лет предъявлять претензии. Анри понимал, насколько Элизабетта права в суждениях о нем, и корил себя. Жить по-другому он вряд ли сможет. Случалось, он просил Весту «придумать гастрольный тур» специально для Элизабетты, чтобы куда-то уехать. Он любил свободу, одиночество и независимость и не знал, на сколько его хватит терпеть поводок, который дергала и тащила вперед Элизабетта.

– Все придет со временем, – сказал он и обнял дочь.

Альберта устала грустить. Она закружилась вокруг отца, не выпуская ладошку из его руки. Кларисса говорила, что с пластикой у нее все в порядке, а актерский талант она развивала в школе. Альберта уверенно изображала сироту, но старалась не переигрывать перед учителями, мадам Эдмон и друзьями. По условиям, которые мама озвучила Клариссе, правду о них с Эдди знал ограниченный круг лиц.

Сара и Джес считались подружками с которыми она весело проводила время и которые часто упрекали в том, что истории из жизни вне школы не стыкуются между собой. Однажды подруги грубыми шутками довели Альберту и она, не думая о последствиях, гордо и высокомерно рассказала им правду. Сара хохотала, согнувшись, а Джес, дочь влиятельного магната и племянница «Великого Певца Туртана», заявила, что королевским ребенком может назваться любой.

– Мама говорит – общественность, пресса … Многие сомневаются в существовании детей и так называемого благополучного и счастливого брака музыканта и бывшей наследницы.

Альберта поджала губы и сжимала кулачки под смех Сары и Джес, чувствуя силу и уверенность дать отпор. В тот день насмешки взволновали ее. Она впервые разозлилась на маму, которой нравилось появляться на обложках глянцевых журналов, и на отца, который, по возможности, старался не попадать в объектив камеры и соглашался на небольшую съемку Группы для промо-тура или рекламы студии, чтобы меломаны вспомнили о его проектах.

В Золотом Дворце мало кто вспоминал, что муж мамы лидер Группы. Альберте казалось, что отцу так удобнее, и менять положение, имея титул, он принципиально не хотел. Сейчас отец вел ее к лифту по узкому коридору. Он не привык к вниманию маминых друзей и старался не попадаться им на глаза, но он мог спокойно прогуливаться по коридорам Золотого Дворца в домашнем костюме, хотя мама не раз напоминала ему о более подходящей одежде.

Анри передал руку Альберты Клариссе, которая стояла у комнаты Эдди и ждала, пока мальчик переоденется к ужину, а сам ушел к себе, чтобы сменить грязный после игры в футбол спортивный костюм и не злить Элизабетту за столом.

Он тихо вошел в столовую, чистую, светлую и просторную. В камине трещали поленья. В старинных комнатах Золотого Дворца было прохладно в любое время года. Около камина он увидел любимое кресло-качалку, а у трехстворчатого окна – обеденный стол. Резная дверь слева скрывала самую большую комнату – спальню, из которой можно было попасть в прилегающие к ней ванные комнаты. После коронации Элизабетты и переезда бабушки на другой этаж комнаты королевы перестроили под личным контролем жены. Анри был на гастролях и его мнением, конечно, не поинтересовались, он не был против ремонта, но не соглашался с количеством метров, которые выделили для него и не хотел, чтобы роскошная обстановка смущала его, но держал свое мнение при себе, как всегда.

Комнаты Маргариты превратились в музей, только без посетителей. Анри иногда заходил туда и вытирал запылившиеся клавиши белого рояля. Однажды ему удалось сочинить здесь самую гениальную мелодию в его жизни. Позднее он выпустил пластинку инструментальной музыки под псевдонимом и на собственной студии и гордился, что смог покорить не только стадионы, но и концертные залы … Он не переживал по поводу длительных гастролей, и что музыка отрывает от семьи. Элизабетта предоставила в его распоряжение частный самолет, а он уверял жену, что плотный график гастролей не дает возможности перемещаться в любую точку мира, когда ему вздумается, даже на частном самолете.

Размышляя о том, как он будет представлять новую инструментальную музыку на юбилейном фестивале, он толкнул ногой дверь спальни, прислушался и уловил только пение птиц в парке. Анри сделал два неуверенных шага и очутился в светлой и просторной комнате. Он увидел Элизабетту. Она разговаривала по телефону и склонилась над столом, записывая что-то в ежедневник, а когда заметила его, испугалась, быстро попрощалась и бросила телефон. Затем вздохнула и одернула край пиджака. Анри знал, что подобным образом она одевается на важные встречи. Он подошел ближе и мысленно просил о прощении за долгую разлуку, затем взглянул на нее, стараясь не поднимать голову. Элизабетта не изменилась за прошедшие годы и тем же обжигающим выражением в глазах смотрела на него, и только казалась взрослее, чем была в день их знакомства. Обязанности королевы, новая прическа, разрешение важных проблем унесли ее куда-то далеко, ему за ней никогда не угнаться, не смотря на талант и умению быть популярным благодаря этому таланту. Он взял ее за руки и поцеловал, она вяло ответила на поцелуй. Что-то ее сдерживало и Анри хотелось разбить преграду, которую она возвела между ними.

– Увидимся за ужином, – холодно сказала она и хотела уйти, но Анри удержал ее. Она не спешила выпускать его руку, а у нее была такая возможность.

– Постой, – сказал он.

– Поговорим вечером, – Элизабетта хотела уйти как можно скорее.

Было невыносимо находиться с ним в одной комнате наедине, и она еле сдерживалась, чтобы не показать ему, что он виноват и пренебрег семьей, когда это было нужно ей. Она забеременела в третий раз, возникли проблемы с успеваемостью и поведением в школе у Эдди и Альберты, громкие споры в Большом Совете раскололи правительство, отец и Флавио требовали новых соглашений, которые не поддерживали советники, бабушка болела и не вставала с постели, а он уехал на гастроли и внезапно вернулся! Чтобы заниматься организацией фестиваля на Острове, пропадать в студии на записи и по ночам приезжать в Золотой Дворец! Впервые он не нарушил данное утром обещание – успел на ужин. Элизабетта понимала, что связала судьбу с творческим человеком, погруженным в свой внутренний и малопонятный для нее мир, но она надеялась, что Анри сможет найти компромисс между семьей и творческим поиском. За многие годы совместной жизни он искусно притворялся, что ищет его.

– Поговори с Альбертой, иначе потеряешь ее, – сказал он.

Элизабетта выдернула руку и быстрым шагом направилась к двери, не взглянув на него и не удостоив ответом.

Анри в растерянности остался стоять по центру спальни. Он знал, что провинился, и Элизабетта впервые посмела наказать его холодностью. Обычно страстные поцелуи и ласковые слова у камина возвращали ей настроение. А что с ней происходило в последние дни, он не понимал. Она изменилась… Молчала и почти не говорила с ним с понедельника. О беременности он узнал перед выходом на сцену. Элизабетта не позвонила, а отправила крупными буквами сообщение на электронную почту: «третий ребенок появится на свет в результате случайной ошибки». Он сразу почувствовал, что она не рада и вспомнил теплоту и нежность ее голоса, когда она рассказывала, что вынашивает Эдди и Альберту. Она была счастлива, и он не замечал холодности. Как сегодня.

Анри подошел к столу. Телефон Элизабетты все еще лежал на стуле. На самом краю. Он оглянулся. Было тихо, и неведомая сила подтолкнула его взять трубку и просмотреть список входящих сообщений и всех звонков. Ничего необычного он не заметил – последний, с кем говорила его жена, был ее отец. Он почувствовал некое облегчение, так как ожидал увидеть другие номера и сообщения. Анри быстро закрыл окна, вернул телефон на место и бросил на пол куртку спортивного костюма.

Ужин был семейным – никого кроме Элизабетты и детей. Кресло старой королевы пустовало. Анри заметил, что жена витает в облаках. Она задавала дежурные, ничего не значащие вопросы ему и детям, по очереди и в порядке, в котором они сидели. Или на нее так беременность влияла или что-то случилось более серьезное. До ужина она разговаривала с отцом, с которым у нее были отличные отношения. Он не признал ее официально, и со стороны их пара сформировалась для поддержания Союза Двух Стран. Журналистов интересовало, что же связывает короля и Элизабетту на самом деле и почему они пришли к мирным соглашениям, которые не могли утвердить предыдущие монархи. Некоторые из них писали о романе и безответной любви, другие копали глубже, но результатов Анри не видел. В последнее время Веста и ее лучшая подруга Нелли увлекли его чтением серьезной политической прессы. Он начал разбираться во многих вещах, которые раньше не волновали его.

Сбежавший дядя Ромен готовил документы в Большой Совет с претензией, что прошло много лет, а принадлежность Элизабетты к королевскому роду не доказана и все доводы Эрона Конли, председателя Большого Совета, утверждавшего, что заявление роли не сыграет, он называл беспочвенными. Элизабетта выступила в Большом Совете с ответным заявлением на претензии дяди. В открытом интервью она сообщила, что не боится угроз и даже думать об этом не хочет. Общественность скептически отнеслась к речи молодой королевы и Эрон Конли экстренно сформировал группу, которой поручил найти выход из сложившейся ситуации. Анри вспомнил вечер, когда Элизабетта делилась с ним результатами заседания. Она поправила подушку и положила голову ему на плечо:

– Эрон сказал, что Ромен собирается давить на мою несостоятельность и не способность трезво мыслить.

Анри моделировал на компьютере звуковую обработку новых песен Саши и слушал жену в половину внимания. Сейчас он жалел, что не расспросил Элизабетту подробнее о некоей правде, о которой она говорила. Он точно это помнил.

Элизабетта склонила голову. Она выглядела цветущей и казалась успешной матерью и женой, а внутри – пустота. Она перемешивала в тарелке листья салата и почти не ела, ссылаясь на токсикоз. Альберта напомнила о завтрашней экскурсии в студию. Элизабетта вяло ответила дочери, что если она дала разрешение ехать, то уже не отменит его. Эдди закапризничал и заявил, что хочет на экскурсию вместе с сестрой. Элизабетта вздохнула и позволила ехать в студию Анри и сыну. Единственным желанием было остаться наедине. Ужин в кругу семьи она ждала неделю, и думала, что все будет не так….

Она помнила, как вчерашний день, холодный, безумный, расчетливый взгляд дяди Ромена в резиденции на Острове. Он поселился в ее доме в качестве гостя и пытался завоевать утраченное доверие. Анри попросил выгнать его, едва Ромен появился на Острове, но она решила дать дяде второй шанс. В то время она была на последних месяцах первой беременности, которая протекала без осложнений, но врач посоветовал отправиться в тихое место на отдых и покой до родов. В качестве такого места она выбрала резиденцию на Острове. Анри, к ее удивлению, отложил начало очередного тура Группы, как только узнал об этом.

Ромен, как мог, внушал доверие, высказывал свое мнение по поводу управления Страной Королевы и Большим Советом, предстоящей коронации и наследства деда. Передавая титул королевы внучке, бабушка рассказала о капитале, который оставил после смерти Леон Андре, ее муж. Элизабетта поручила разобраться в этом Эдварду и даже ее, привыкшую к цифрам с нулями, оценка состояния удивила. Она не могла в это поверить и велела изучить содержание бумаг еще раз. Вторая проверка показала аналогичные результаты. Информация просочилась в независимую прессу, как бы не охраняли тайну Клаус и Эдвард.

Состояние Леона Андре помогло залатать дыры в бюджете Страны Королевы. Элизабетта три заседания уговаривала Эрона Конли принять деньги в долг и не прогадала. Страна Королевы несколько лет финансово зависела от капитала деда, а Большой Совет вынужденно считался с ее доводами по всем вопросам… По указке советников она привела нового председателя на «овальные» заседания, лишив этого права знаменитого мистера Смолла…

На пятую ночь пребывания на Острове Ромен пробрался в ее спальню. Тихо, бесшумно, постепенно освобождая сознание, что месть уже близка. Его бросили все – Кэл Калди, который разорвал контракт, посмеялся в лицо и что-то пробормотал по поводу отношений с матерью. Энни и Роза поставляли информации все меньше и не по существу. А потом заговор женщин случайно раскрыл Клаус и пообещал рассказать правду Эдварду, если информация продолжит доходить до него, Ромена. Элизабетта … Он наблюдал за ней. Она выглядела уставшей и готовилась ко сну, но в один миг была вынуждена забыть о проблемах и читать ненависть на лице дяди. В этот раз Ромен предпочел все делать сам, без посредников, которые срывали его планы.

Элизабетта нащупала рукой подушку на половине Анри и нашла записку под ней. Читать было некогда. Ромен приближался, говорил, что сначала убьет ее, а потом музыканта и старуху. В панике она обхватила руками живот, и жалела, что срок родов не пришел, она не могла защитить Эдди, своего сына, они с Анри успели дать малышу имя… И он никогда не сможет узнать, что такое жизнь. Ромен с горящим и безумным взглядом приближался к кровати. Он надвигался на Элизабетту с подушкой, за поясом у него выглядывала рукоятка кухонного ножа, а на предплечье висела веревка.

«Дядя хочет видеть мой страх за сына и мучение. Поэтому так долго не мог отважиться убить ту, что мешала год. Он хочет проделать это и получить наслаждение…».

Элизабетта сжалась от страха, одеяло упало на пол, она схватила ночную лампу и бросила в противника. Мимо. Дядю ее действия только раззадорили. Он бросил подушку и достал из кармана грязную тряпку, приближаясь к жертве и бормоча о своих безумствах. Испуганная Элизабетта с трудом понимала, что происходит. Ромен продолжал наступать, а она забилась в угол спальни и увидела, что дверь внезапно открылась. Бесшумно, одетый в костюм с галстуком, вошел Анри. Он не сразу понял, что происходит и увидел Ромена позднее, когда тот был готов приложить грязную тряпку к лицу племянницы.

Анри среагировал мгновенно и набросился на противника – он был долговязым парнем, а качать мышцы было его работой. Красивую подтянутую фигуру Пен и Билли требовали на протяжении нескольких лет. На шум подтянулись остальные – Клаус и Эдвард. Энни набросила на Элизабетту халат и увела из спальни, пока ее защитники справлялись с Роменом. В окно подул сильный ветер, сметая с пола разорванные Роменом клочья бумаги, вывалившиеся из кармана. Элизабетта тайком успела схватить записку Анри. Он извещал ее, что ровно в 23.00 будет ждать на Летней Набережной. О, если бы она раньше обратила внимание на конверт, ей бы не пришлось пережить этот кошмар.

До тюрьмы Ромена не довезли. Он подкупил охранников, которые помогли ввести в заблуждение и Клауса, и Эдварда, и сбежал с ними в неизвестном направлении. С тех пор он держал в страхе Элизабетту и ее семью. Связи Эдварда, казавшиеся такими прочными и дружественными, оказались бесполезными. Двенадцать лет он посвятил не только заботе о старой королеве, но и поиску ее сына, который пока не объявился из укрытия.

«Если бы не обращение в Большой Совет, поступившее в понедельник, я выглядела бы более веселой и жизнерадостной. Я объявила тревогу, велела усилить охрану Золотого Дворца, детей и Анри … Он придет в бешенство, если узнает, что за ним по пятам ходят мои люди, но выбора нет. Никто не знает, чего ждать от Ромена. Перед обедом звонил отец. „Овальное“ заседание перенесли на следующую неделю, никто из советников угрозы не видит … Кроме меня…»

– Футбол! – воскликнул Эдди, перекрикивая звонкий голос сестры.

– Барабаны! – Альберта не собиралась сдаваться.

Элизабетта очнулась. Анри смеялся и спорил с детьми, у которых были разные планы. Эдди и Альберта старались переманить отца на свою сторону.

– Играем в догонялки, – сказал Анри и ударил рукой по столу. Затем встал.

Сначала на его пути оказался Эдди, затем Альберта, он защекотал обоих, вызвав у них смех. Затем вытянул руки вперед и обежал по периметру следом за детьми столовую, пока они не выскочили в коридор, из которого можно было попасть в любую комнату на пятом этаже. В столовой сразу стало тихо, был слышен только треск догорающих свечей в подсвечниках на столе. Элизабетта приложила руки к вискам и помассировала больную голову. Анри видел детей редко, но он любил их. Это было видно, и его привязанность к Эдди и Альберте не нужно доказывать.

Мэтью Саммерс не ожидал увидеть Ромена в своем кабинете. Бывший наследник, а с некоторых пор враг номер один в Золотом Дворце, Большом Совете и даже у общественности. Племянница уничтожила дядю тем же способом, что и он ее. Ромен протянул руку. Мэтью дежурно улыбнулся, вцепился в ладонь гостя, пожал ее и посмотрел на нового владельца «Саммерс» удивленно – в его кабинет никто не смел заходить внезапно и без приглашения. Это правило касалось абсолютно всех.

«И куда смотрит Элла», – подумал он.

– Добрый вечер, – поздоровался Ромен и сел за его стол, вытерев скопившуюся за день пыль и покрутившись в кресле с высокой спинкой.

– Не ожидал, – бросил ему Мэтью в ответ и плюхнулся на стул, поставленный для посетителей.

В дверях появилась длинноногая Элла, подмигнула ему, кокетливо хлопнув ресницами, и скрылась, прикрыв за собой дверь. Шел восьмой час, а в редакции кипела работа. Мэтью слышал, как сотрудники громко спорят в двух переговорных комнатах, между которыми находился его кабинет.

Ромена посторонние звуки не беспокоили. Он пришел узнать новости и с нетерпением ждал отчет главного редактора.

– Вы не ожидали увидеть нового издателя «Саммерс»? – спросил он, пожал плечами и без разрешения взял со стола Мэтью предыдущий номер. Открыл страницу с выходными данными и прочитал вслух количество выпущенных экземпляров, – плохи дела, – сказал Ромен и выбросил журнал в корзину.

– Мы договаривались, что я выполняю поставленное вами условие без вашего вмешательства, – воскликнул побледневший Мэтью. «Саммерс» вошел в десятку лучших в текущем году, но журнал не издавался тиражом, который требовали Ромен и его дружки. – Я выполнил ваше задание и подозреваю, что вы пришли узнать результаты? Так вот, их пока нет, есть только наблюдения и неполная запись разговора.

– Не нужно мне объяснять ваши действия, мистер Саммерс, – отрезал Ромен. – Фото детей у вас есть?

Мэтью покачал головой.

– Охрану Золотого Дворца усилили, не мне вас учить, но с претензией вы поторопились, у моего фотографа забрали оборудование на входе и вернули в гостиной у королевы, чтобы сделать снимки, затем опять забрали и вернули на выходе. В моем случае было также – диктофон и телефон я получил на выходе у офицера охраны. Свернуть случайно направо, когда ведут налево, невозможно. Никаких детей я не видел, как они попадают в Золотой Дворец – загадка. Но мне стало известно, что живут они точно там. Королева призналась, что целует их каждый день перед сном. Вам нужно посылать туда «свою» няню, а не журналиста, который для них посторонний человек.

– Не ожидал такой быстрой реакции от племянницы, – Ромен встал и подошел к окну. – Ее ищейки ищут меня в разных странах, приютах для нищих, не подозревая, что я, используя доверенных людей в корпорации Андре, заполучил приличный кусок состояния отца, который предпочел оставить капитал моей сестре, и что я могу все, потому что деньги в этом мире решают все. Я намеренно не показывался столько лет, вынашивал очередной план. Элизабетта успокаивалась, теряла бдительность. И вы смеете утверждать, мой план не сработает? При таком раскладе?

Мэтью пожал плечами, снял шарф, который любил носить этикеткой наружу, и занял свое кресло, пока Ромен рассматривал с двадцать пятого этажа огни ночного Города. Где-то вдалеке виднелась иллюминация Золотого Дворца. Ромен прищурился, заметив знакомые очертания башенок и парадного крыльца.

– Никто этого не знает, – заметил Мэтью. – О своих наблюдениях я вам рассказал. В остальную часть плана вы меня не посвящали.

– Вам оно и не нужно, – отрезал Ромен, не оборачиваясь. – Спокойнее для вас.

– Верно, с нервами в последнее время непорядок.

– Но у вас мимолетный роман с близкой подругой моей племянницы?

Тяжелый взгляд Ромена, который Мэтью ощутил на затылке, вогнал в ступор. О романе с Жасмин, откуда он узнал?! Лоб покрылся испариной. Мэтью не решался достать платок из верхнего ящика. Там всегда хранился чистый платок, который использовался для лба или слез очередной блондинки, закатившей скандал на рабочем месте. Ромен присел на стул, оценив его на прочность и удобство подлокотников. Для посетителей самое то.

– Мы друзья, – соврал Мэтью, умолчав о ночах, которые Жасмин провела в его квартире.

– Не врите, я знаю все. Ваша возлюбленная живет в Золотом Дворце. Я хочу, чтобы вы переехали к ней, соврите, что квартира съемная, вас выгоняют, вы же журналист, придумайте что-нибудь! Я, конечно, отправлю в Золотой Дворец страховку в виде новой няни, судомойки, учителя, охранника и горничной, но мне нужно минимум пять агентов, чтобы достичь цели. И помните, я дал вам это место не просто так, мистер Саммерс.

Ромен протянул Мэтью руку, которую тот отказался принимать, улыбнулся, встал и покинул кабинет. Мэтью открыл ящик стола, нашел платок, вытер вспотевший лоб и закрыл глаза. Как только в его жизни стало все налаживаться, успех резко омрачил бывший наследник и внезапным появлением испортил настроение.

Элизабетта проводила заседание собственного мини-совета, который организовала после коронации. В его состав входили Эдвард, Клаус, Энни, Жасмин, Кларисса и отец. Альберт прилетал из Страны Короля частным рейсом. Обычно она проводила заседания в гостиной для приемов и первым вопросом, который было нужно решить сегодня – безопасность детей и Анри.

– Особое внимание уделяйте вновь принимаемому персоналу, а именно к детям, – напомнила Элизабетта. – Ни один человек не должен быть принят на службу без вашего ведома, – она кивнула в сторону Клауса, Энни и Клариссы. – А вам, мой верный Эдвард, поручаю главную роль. Вы умеете наблюдать и делать выводы, вы не раз спасали бабушку, теперь о помощи прошу я.

Эдвард кивнул. Старая королева больше не нуждалась в его советах. Она почти не выходила из комнаты и редко вставала с постели, что требовало женской заботы. Роза ухаживала за бабушкой Элизабетты, а Эдвард навещал королеву по мере возможности и разговаривал с ней, хотя иногда сомневался, что она слышит его.

– Я прикажу наблюдать за границами, – заявил Альберт. – Возможно, Ромен станет пробираться через Остров.

– Я думаю, он уже в Городе, – сказал Эдвард и четыре человека удивленно посмотрели на него. – С одного из счетов Леона Андре исчезла внушительная сумма. Двенадцать лет назад я привлекал аудиторскую компанию проверить состояние дел корпорации Андре. Тогда я не придал значения отчету аудитора о возможной краже. Общая сумма капитала внушительная и «хвостики» меня мало волновали. На прошлой неделе я случайно вспомнил то давнее дело и поднял бумаги. Не хватает вот этой суммы. – Эдвард вытащил из папки отпечатанные листы бумаги и раздал их по кругу. – Деньги переведены некому мистеру Монеру, я поначалу не обратил внимания на фамилию и решил, что ошибся, а потом до меня дошло – имя очень напоминает Ромен. Головоломка, мучавшая все эти годы, сошлась, и в корпорации сейчас ищут все, что связано с этим Монером – счета, бумаги, фирмы. К пятнице ожидаю подробный отчет.

– Не хватает внушительной суммы, – шутливым тоном сказал Альберт, бегло изучив бумаги Эдварда, – но в сравнении с общей суммой – мелочь, ерунда, «хвостик»…

– Есть еще кое-что, – продолжил Эдвард. – Аудиторы так и не смогли найти источник дохода, какую-нибудь реальную корпорацию или фирму. Мистика, – Эдвард развел в стороны руки.

– Что мы знаем о семье Андре? Что нам известно о Леоне и что говорит старая королева о муже? – Альберт отложил бумаги в сторону и прямо посмотрел на Эдварда, забыв, что мини-совет собрала его дочь.

– Королева ничего не сможет рассказать, она угасает с каждым днем. Да она и не знала ничего. Фактически являясь преемницей Леона Андре, единственного наследника корпорации, она не подозревала, чем владеет. С вашего позволения, я бы хотел сформировать обособленную группу из доверенных мне сотрудников и поставить в руководство компаниями, чтобы продолжить расследование и найти «истину».

– Делайте, что нужно, Эдвард, – сказала Элизабетта и закрыла папку. – А Клаус поможет вам с поисками Ромена.

Она встала, костюм давил на живот и хотелось надеть более свободную одежду. Альберт вызвался помочь Эдварду, она не стала мешать отцу. Была рада, что ответственность переложена на других. В последнее время она боялась думать и планировать. В любой сфере кто-то брал ответственность на себя – с детьми была Кларисса, Энни координировала работу персонала, прессой и изучением общественного мнения занималась Жасмин, политической координаций Стран – отец, Клаус и Эдвард – безопасностью и корпорацией семьи Андре. Документально она дала отцу и сыну такие полномочия, что управлять секретными службами, обороной и органами правопорядка они могли без ее ведома, но Эдвард и Клаус никогда не забывали, что она есть и что всегда будет над ними. В личных отношениях Элизабетта полностью зависела от мужа и детей. После коронации некоторые магнаты и чиновники в поисках более выгодного положения и расширения влияния искали тайных встреч, но она тактично отказывала.

Анри ждал ее в спальне. Он лежал в кровати, укрытый теплым одеялом, и смотрел в экран ноутбука. Элизабетта вошла бесшумно и сняла туфли после того, как пересекла спальню, и забросила их в самый дальний угол. Она взглянула на мужа. Анри не обращал на нее никакого внимания. Он работал и не отрывал глаз от экрана.

Элизабетта покачала головой и толкнула дверь. В гардеробной она сменила костюм на длинный халат кремового цвета и вернулась в спальню. Анри по-прежнему не подал виду, что заметил ее. Элизабетта бросила на мужа гневный взгляд и хлопнула дверью ванной комнаты, чтобы привлечь его внимание. Анри ни на секунду не отвлекся и продолжал смотреть в экран монитора.

В ванной она включила воду на полную мощность, думая, что не может больше злиться на него, как и обижаться.

Элизабетта закрыла кран и вышла из душевой кабины, встав перед зеркалом в профиль. Жасмин права – живот заметен, нужно решаться на официальное заявление, и как можно скорее. Затем открыла верхний ящик комода, который стоял у зеркала, и достала новый комплект белья, купленный в магазинчике в центре Города. У нее осталась слабость иногда «выходить в народ» и гулять, как обычный житель. Она с радостью терялась в толпе суетливых горожан и испытывала внутреннее удовольствие, что на узких улицах можно размышлять или забыть о протоколе и порядках. В комоде Элизабетта хранила вещи, которые выбрала и купила сама, а не стилисты мистера Ри. Задумавшись, она надела белье и халат, снятый с крючка, бросила полотенце в корзину, погасила свет и вернулась в комнату.

Анри изучал новую программу и сделал вид, что не заметил, как вошла жена. Она хотела игры, он решил поиграть. Не так уж и часто они ссорятся, но непонятная обида задела его самолюбие. Он не поднимал голову, но боковым зрением видел, что Элизабетта не высушила волосы и с них капала вода. Ей было все равно, она пробралась к кровати и легла на свою половину, откинув одеяло. Затем перевернулась на левый бок и со всей силой захлопнула крышку ноутбука. Анри знал, что она поступит именно так.

– Не думай, что я простила тебя, – сказала она.

– Не претендую на прощение, – протянул он. – Но спросить могу?

Элизабетта утвердительно кивнула.

– Ты говоришь мне, что я мало уделяю внимания тебе и детям? И вместо того, чтобы быть с семьей, у меня в голове гастроли и новые проекты?

– Не напоминай мне, пожалуйста, что я осознавала, за кого выходила замуж.

– И не хотел, – он зевнул. – Ты дуешься, потому что лучше меня знаешь причину, почему я так редко здесь появляюсь, что даже ты не в силах меня удержать.

– Твою свободу никто не ограничивает. Через год общество забыло, что ты женился на мне, ты ушел в тень, как и хотел. Люди говорят обо мне, никто не вспоминает о моем муже. Однажды я спросила кое-кого из друзей, интересуются ли они творчеством Группы и помнят ли, что Анри Смит мой муж? Нет, ответили они. А минуту назад ты ходил рядом и пожимал им руки. Кто ты, им не интересно. Муж, и ладно.

– Спасибо за информацию, всегда мечтал об этом узнать, – Анри погасил лампу и убрал в ящик ноутбук. – Я, как и ты, осознавал, на ком женюсь, и пока не жалел о выборе. А ты … ты довольна своим?

– Я всегда хотела вернуться к бабушке, подсознательно, – уверенным голосом ответила она и натянула одеяло до шеи.

Анри посмотрел на нее и увидел, что здесь, в спальне, его жена сбросила дневные одежды королевы и превратилась в ту, которую он должен защищать. Элизабетта свернулась калачиком, а он придвинулся ближе и обнял ее.

– Не спрашивай меня больше об этом, – попросила она.

Анри видел, что Элизабетта закрыла глаза. Ему показалось, что она плачет.

Альберта проснулась раньше, чем прозвенел будильник и пришла Кларисса. Она сбросила теплое одеяло, потянулась и подумала, что она была бы не против того, чтобы превратиться в волшебницу и научиться передвигать стрелки часов. В школу ехать совсем не хотелось, зная, что после обеда сбудется ее первая мечта. Для этого пришлось приложить немало усилий – уговорить родителей оказалось сложнее, чем она думала, а раньше они потакали любому желанию, потому что она была младшей и девочкой, в отличие от заумного Эдди, который никогда ничего не просил. Мама могла выполнить любое желание, а папа пожертвовал домашней студией, которую переоборудовали под музыкальный класс. Новую комнату Альберта скромно окрестила «личное пространство».

В большую студию, где с папой работали профессиональные музыканты, он никогда не возил ее. Альберта знала отца как мужа мамы и лучшего папу, а как лидера Группы – нет. Она старалась не пропускать его выступления по телевизору, а концерты Группы показывали не так часто, как хотелось бы. Отец редко посещал церемонии, а если и случалось получить новую статуэтку (в музыкальном классе Альберты стоял шкаф с отцовскими наградами, она мечтала превзойти его успех, чего бы это ни стоило), то, ссылаясь на занятость, он отправлял туда незнакомую Альберте тетю Весту или гитариста Фелла. Она подозревала, что в студии отца царит другой, невиданный ранее мир, и мечтала побывать там и приоткрыть завесу тайны. Мама называла ее желания глупостями, а папа не спешил спорить с ней.

Альберта посмотрела вперед и не могла поверить, что ее знаменитый отец спит на противоположной стороне коридора. Нужно пробежать всего несколько метров… Журналисты называли его невежей, зазнавшимся мужем королевы и малообщительным на публике. Альберта не любила читать подобные статьи о родителях и просила Клариссу не покупать газеты со светской хроникой. Она хорошо знала своего папу, и он был совсем не похож на того, каким его описывали малознакомые люди.

Однажды Альберта нашла странную коробку в шкафу мамы. Не удержалась и открыла. Мама хранила в ней подшивку номеров музыкального журнала, в котором работала до свадьбы. Альберта незаметно перенесла коробку в свою комнату, пока мама разговаривала с дедом по телефону, и каждый вечер, перед сном, зачитывалась статьями. Для нее стало открытием, что мама интересовалась популярной музыкой, и смыслом ее жизни до замужества было открытие новых имен. И она вела передачу на радио!

В новом веке «звезд» развелось столько, что не сосчитать. На сцену выходят все, кому не лень, и если позволяет толщина кошелька. Жители Города помешались на заработке легких денег, все видели себя богатыми и знаменитыми в будущем. Как и сама Альберта. Она вздохнула и спрыгнула с кровати. Босые ноги коснулись холодного пола.

Альберта добежала до рабочей комнаты, где в одном углу она увидела компьютерный стол с огромным монитором и немного запылившимся за ночь экраном, а в другом – телевизор с видео-приставкой, стоявший на черной тумбе, и бесформенные пуфы перед ним. Только смотреть фильмы было не с кем. Друзей мама запрещала приводить домой, а у Эдди была своя, точно такая же комната. Если родители устраивали семейный просмотр, а это случалось редко, то делали выбор в пользу комнаты брата.

– Быстро надевай носки, простудишься!

Альберта услышала строгий голос няни, обернулась и увидела Клариссу, стоящую в проеме двери. Няня держала в руках полотенце и халат. Альберта выключила кнопку питания, решив, что проверит результаты новой игры после школы, оттолкнула Клариссу и выбежала в спальню, бросившись на мягкую, пока еще разобранную кровать. Кларисса, покачав головой, села около девочки и натянула на холодные ступни теплые носки из шерсти. В прошлом году Альберта часто болела, и если бы не предупреждение врача, что последствия от простуды повредят голосу, и она не сможет репетировать, когда захочет, она бы ни за что не согласилась надевать носки по утрам. Эдди был спокойнее и самостоятельнее.

Кларисса удивилась, когда вошла в комнату воспитанницы и увидела пустую кровать. Обычно Альберту нужно очень долго будить, в отличие от брата. Она всегда использовала любую возможность, чтобы поспать. Эдди в это время спокойно ожидал сестру в машине, рассматривая большой фонтан в парке дворца и подлетавших к нему птиц. Также он любил наблюдать за первыми посетителями королевской резиденции, которые собирались у публичного входа. А если предстояла контрольная работа по одному из предметов, то он повторял заданный материал.

Альберта успевала в школе хуже. Элизабетта не раз делала Клариссе выговор за низкие оценки дочери, но как заставить упрямую дочь лишний час позаниматься математикой, если она хочет стучать по барабанам? Или тренировать связки?

Покончив с носками, Кларисса отправила Альберту в ванную и проследила, чтобы девочка хорошо почистила зубы и умылась. Затем она помогла надеть форму и заплела косы. В школе строгая мадам Эдмон следила за внешним видом учеников и от девочек требовали определенных причесок, но Альберта, не думая о возможном наказании, всегда убирала волосы так, как хотелось ей. Она могла крутиться у зеркала больше положенного времени, не понимая, что Эдди ждет в машине, и из-за ее капризов они могут получить замечание в дневник за опоздание. Одевшись, Альберта завтракала. Полезную еду она не любила и часто возвращала полные тарелки Клариссе. Повар всегда докладывал Элизабетте, что ее дочь питается нормально, получая на завтрак и ужин все необходимое.

К половине восьмого утра Альберта, наконец, собралась. Кларисса вывела ее за руку на крыльцо и открыла дверцу машины. Эдди отложил учебник и посмотрел на часы, подумав, что они успевают и в утренних пробках постоять, и приехать в школу вовремя. Кларисса пристегнула Альберту, затем обошла машину и заняла место рядом с водителем. Она принялась давать Кэми указания на вечер:

– Заберешь нас в четыре часа у студии мистера Анри.

– Как скажешь, – ответил Кэми и поправил козырек шляпы.

На заднем сиденье вдруг стало шумно. Кларисса обернулась и увидела, что Эдди ругает сестру – ему слишком долго пришлось ждать, пока она соберется. Альберта быстро нашла ответ на замечание брата:

– Ты мне завидуешь, вот и злишься. Я могу быть, кем хочу, а ты вынужден наследовать титул мамы, и тебя об этом не спросили!

– Я могу подписать бумагу и отречься от всего, и тогда титул придется наследовать тебе! – ответил Эдди, чем удивил Клариссу. Обычно схватку выигрывала его сестра.

– Нет, ты этого не сделаешь! – воскликнула Альберта и с улыбкой посмотрела на брата. – Ладно, я виновата, извини, больше не буду.

– Так-то лучше, – Эдди улыбнулся. Впервые Альберта так быстро утихла, и он смог дать ей отпор. Он заметил, что устал соглашаться со всеми – мамой, Клариссой, сестрой, одноклассниками. Он хотел иметь собственное мнение и жить настоящей жизнью, а не по легенде. – Если ты задумала стать музыкантом и превзойти успех отца, то почему я не могу мечтать о карьере футболиста? Известного на весь мир? – спросил Эдди и вернулся к задачам в учебнике. Подготовка к контрольной работе не требовалась, но он любил проводить свободные минуты с пользой.

Альберта не ответила, отвернулась от него и сделала вид, что заинтересовалась заданиями по математике в своем учебнике. Предстоял важный день, а Эдди успел испортить настроение.

К заданию школы машина подъехала в половину девятого и притормозила у центрального входа. Кларисса вышла на улицу первой и помогла детям. Затем достала рюкзаки из багажника. Эдди выхватил свой у няни из рук и побежал к крыльцу, а Альберта зевнула, развернулась, чтобы Клариссе было удобнее надевать рюкзак, и подала ей руку. В последнее время в школе было модно, чтобы тебя приводила няня. Сара и Джес обошли в этом всех. Кларисса подняла голову и увидела, как к воротам подъехали две черные машины. Первой вышла Сара, затем Джес. Обеих сопровождали няни. А водители шли немного позади. Они несли рюкзаки и пакеты со сменной обувью.

У ворот Альберта встретилась с подругами. Кто первым пройдет через калитку? Альберта умело воспользовалась замешательством Сары и Джес и среагировала первой. Она дружила с ними, но уступать дорогу не собиралась.

«Стало модно показывать свое богатство. Как хорошо, что Эдди перерос чудачества современных детей и у него другие цели».

Кларисса почувствовала, что Альберта тянет ее за руку, отвлеклась от наблюдений за кортежем двух учениц из самых богатых семей Страны Королевы и ускорила шаг. Она проводила Альберту до класса, в котором училась сестра Эдди. Не потому, что девочка хотела похвастаться подругам «сопровождением». Альберта имела взрывной характер, и за ней был нужен обязательный присмотр, иначе легенда, придуманная командой Элизабетты, разрушилась бы много лет назад. На воспитанность и прилежность Эдди Кларисса могла положиться. Мальчик пообещал, что никогда не даст маме повода наказать няню за отметки в дневнике или замечание от директрисы или кого-нибудь из преподавательского состава. Кларисса тогда улыбнулась. Она знала Эдди с пеленок и предпочла бы воспитывать только его одного. В целях безопасности Альберте, когда она родилась, не стали брать новую няню. Зато Клариссе повысили жалование, чему она не могла не радоваться.

Элизабетта хотела, чтобы дети приобщались к жизни обычных детей из семей Страны Королевы, но в качестве школы она выбрала частное учебное заведение, имевшее репутацию «лучшего». Видимо, в категорию обычных у нее попадали дети магнатов и чиновников из Большого Совета. Кларисса не могла спорить с королевой. В обязанности няни входило исполнять приказы, и она умела это делать, иногда позволяя немного своеволия, о котором Элизабетта вряд ли узнает. Она взяла слово с Эдди и Альберты не рассказывать родителям о прогулках после школы в Парке или на набережной, пригрозив, что иначе Кэми будет увозить их сразу домой.

В Парке дети Элизабетты познавали окружающий мир природы – они любили наблюдать за течением реки, полетом птиц и белочками в дупле. Эдди бросал рюкзак и играл с детьми в футбол, а с одноклассниками он не дружил и называл их «напыщенными идиотами». Альберта приходила в восторг, если встречала музыкантов или акробатов, показывающих невероятные способности человеческого тела. Она подходила к артистам и бросала мелочь Клариссы в шапку, а после шептала на ухо вокалисту или человеку костюме клоуна, что они обойдут когда-нибудь «Великого Певца Туртана» в хит-парадах или станут звездами цирка.

В коридоре Кларисса присела на подоконник. Мадам Эдмон величественно шла в направлении учительской, держа в руках указку и три классных журнала. Она контролировала не только работу преподавателей, но и поведение учащихся. В ее школе обучались лучшие ученики, вернее дети состоятельных родителей, которые могли оплачивать не дешевое образование и дети, получавшие по конкурсу специальную стипендию королевы.

Кларисса лично приносила директрисе оплаченные квитанции за обучение Эдди и Альберты, которые подписывал N или «отец по легенде». Плюс мадам Эдмон ежегодно требовала от родителей пожертвования на ремонт и развлечения учеников и предоставляла отчет о расходах любому запросившему его.

На перемене после третьего урока Альберта убежала с Сарой, Джес и новой незнакомой Клариссе девочкой в школьную столовую. Кларисса не пошла следом, так как ее внимание привлек грустный и не похожий на себя Эдди. Он плелся по коридору, сгорбившись и опустив голову, и волок за собой рюкзак. У неприметной лестницы в конце коридора, которой он частенько пользовался, чтобы не попадаться на глаза Жаку и его свите, Эдди затормозил и оглянулся.

Кларисса собралась с духом и подошла к мальчику. Она схватила Эдди за плечи, развернула лицом к себе и охнула от удивления. Глаз наследника украшала шишка, которая завтра станет синяком. А сам Эдди еле сдерживал слезы.

– Что случилось? – спросила она, забрала рюкзак и, держа за руку, отвела в медицинский кабинет, где девушка в белом халате предложила специальный контейнер со льдом.

– Подрался, – Эдди нашел в себе силы признаться няне. – На большой перемене после третьего урока. Я вышел из класса и столкнулся с Жаком и Лью. Они шутили и смеялись над Стэнли, моим соседом по парте. Он учится по стипендии мамы, и у него нет машины, карманных денег и няни. В этом году Жак избрал его жертвой и постоянно шутит над ним. Я не дружу со Стэнли, но в этот раз я не выдержал насмешек над соседом, незаметно подобрался к Жаку и ударил его. И почему раньше стеснялся сделать это? Защитить кого-то? Лью и Сэм не ожидали, что я способен ударить Жака и попросить прекратить обижать Стэнли. Ты бы видела их лица! Они минуту выждали, затем накинулись с кулаками. Так что синяк у меня не только под глазом. Мистер Кэннет нас разнял. Завтра моим родителям нужно быть в школе. Мы нарушили одно из правил. Меня могут исключить. Жак, Лью и остальные пожаловались мадам Эдмон, что драку начал я. О насмешках над Стэнли никто не вспомнил. Теперь боюсь возвращаться в класс. Я враг номер один! Жак посулил мне расплатой…

Кларисса взяла Эдди за руку и с надеждой заглянула в грустные глаза мальчика.

– Я поговорю с мадам Эдмон сама и попробую замять скандал. Идем, отведу тебя в класс, а Альберта зайдет за тобой после урока. Надеюсь, ты не забыл, что вы едете к папе в студию?

– Нет, не забыл, – ответил Эдди. – Я передумал ехать. Папа увидит глаз … и все поймет, он … расскажет маме …. Она рассердится.

– Если ты переживаешь за меня, то не нужно, – сказала Кларисса и обняла его. – Твои родители должны решить, что делать дальше. Жизнь по легенде не идет на пользу ни тебе, ни Альберте. Попробуй поговорить сначала с папой. Тебе проще рассказать ему?

Эдди кивнул.

– А «шишку» я замаскирую, – Кларисса открыла сумку и достала баночку с тональным кремом, который купила в подарок сестре. – Вот так. – Оттенок идеально подошел, а на боль Эдди не привык жаловаться и даже отказался от второго контейнера со льдом. Кларисса закрыла баночку и спрятала в сумке, а сестре на день рождения она отправит другой подарок. Приехать, к сожалению, не получалось. Ближайший отпуск она могла позволить себе в июле – Большой Совет официально освобождал Элизабетту от обязанностей королевы на три недели, и она сама занималась воспитанием детей.

– А ты поедешь с нами? – спросил Эдди, когда они вернулись в коридор и подошли к лестнице.

– Конечно, – ответила Кларисса и, не выпуская руки мальчика, довела его до класса, и оставила за партой у окна, строго взглянув на Стэнли, который мог бы в ответ сказать директрисе, что Эдди вызвался защищать его из-за насмешек Жака и Лью. Когда она вышла в коридор, то услышала звонок. Ученики налетели у выхода на лестницу и едва не сбили с ног. Кларисса прижалась к стене и, минуя толпу опаздывающих на урок детей, спустилась на первый этаж и совсем не волновалась за риск потерять работу. Кларисса твердо решила нарушить запрет Элизабетты и рассказать правду мадам Эдмон, так как иного выхода из сложившейся ситуации не видела.

Кабинет директора располагался неподалеку от раздевалок и столовой. Кларисса преодолела три опустевших пролета и уперлась в закрытую дверь, затем постучала и вошла в тесное помещение. Она увидела широкий длинный стол, за которым в удобном офисном кресле сидела мадам Эдмон. Черные волосы женщины были строго собраны в пучок на затылке, украшенный шпильками одной формы, длинные серьги и два кольца с такими же камнями, как у серег. Зеленые глаза внимательно наблюдали за Клариссой. Мадам Эдмон отвлеклась от монитора, сложила руки и настойчиво потребовала от посетительницы объяснений внезапного вторжения. Кларисса не спешила отвечать. Она обернулась и заметила, что стены кабинета директора украшают дипломы школы за победы учеников на конкурсах и стеклянные полки с кубками за спортивные достижения. Кларисса без приглашения присела на стул, на что директриса двинулась назад и воскликнула:

– Это возмутительно!

Кларисса наблюдала за движением полной руки женщины, которая двигалась, щелкая мышкой и закрывая личные страницы на экране.

– Как вы посмели ворваться в мой кабинет … без записи … Я вызову охрану, – рука мадам Эдмон потянулась к трубке телефона.

– Ошибаетесь, у меня есть права, – покачала головой Кларисса и вытащила из кармана пропуск в Золотой дворец, подписанный Клаусом. Также в нем были прописаны имена Эдди и Альберты. Кларисса бросила пропуск на глазах удивленной директрисы. – Я пришла к вам, чтобы сообщить – вы не справляетесь с обязанностями директора. В школе произошел инцидент, а вы приняли объяснения одной стороны, более удобной для вас лично.

Мадам Эдмон вернулась на место. С ее лица не сходило удивление.

– Если королева запретила говорить вам правду при зачислении Эдди и Альберты, – сказала Кларисса, – то это не значит, что наследники должны испытывать в школе неудобства…

– Почему вы решили, что я поверю спустя четыре года? – Мадам Эдмон усмехнулась и решила не сдаваться. – Любой ребенок в этом Городе может назвать себя наследником, чтобы избежать заслуженного наказания, потому что о детях королевы ничего не известно. СМИ запрещено публиковать фотографии и информацию о них. Мы даже не знаем, кто у нее, мальчики или девочки.

– Придется поверить, – Кларисса бросила пропуск в сумку. – Или вы признаете неизбежную правду по результатам встречи с родителями Эдди. Представьте, каково будет настроение королевы, если она узнает, как к ее сыну, наследнику титула, отнеслись ученики в вашей школе, когда он не просто влез в драку, а защищал более слабого одноклассника! И вы ничего не делали для того, чтобы разобраться! Эдди скромный мальчик и не привык жаловаться маме. А меня могут уволить с работы – за правду. Сегодняшний инцидент с Эдди… Простите, я не могу молчать… В первую очередь меня интересует судьба бедняги Стэнли. Дети с громкими фамилиями не имеют морального права унижать кого-либо. И вы, педагог со стажем, никому не привили этой мысли.

– Дети шутили. Вы не поняли. Все так делают и это неизбежно! – воскликнула мадам Эдмон. – Либо ты принимаешь насмешки над собой, и тебя оставляют в покое. Либо … слабака будут унижать до окончания школы, потому что ты не дал вовремя отпор.

– Я говорю не о шутках. А о наказании, – возразила Кларисса и закрыла молнию на сумке.

– Все будет улажено. Я разберусь, – отрезала мадам Эдмон и вернулась к экрану. – Не смею задерживать вас, мисс…

– Вот так-то лучше, – Кларисса повесила сумку на плечо и усмехнулась. – Я знаю, как вы проведете сегодняшний вечер … Вы будете молиться, чтобы королева не заметила синяки у сына. По-моему, она ваш главный спонсор?

Мадам Эдмон побледнела, а Кларисса открыла дверь и покинула кабинет.

Жасмин вытянула руки и открыла глаза. Мэтью в костюме и с коробкой алого цвета в руках сидел напротив. Предложение руки и сердца шокировало ее. Она не знала, как вести себя и что говорить. В ее жизни имели место мимолетные непродолжительные романы, не серьезные и ни к чему не обязывающие отношения. Она не ожидала от Мэтью настолько быстрой развязки. Они познакомились два месяца назад, и Жасмин подумывала, что в его голове уже созрел план побега, и что его можно записывать в категорию «бывшие».

– Выходи за меня, – сказал он и прижал горячую ладонь взволнованной девушки к груди.

Жасмин потянулась и увидела, что стрелки на часах приближаются к десяти утра. Она тут же вспомнила, что в полдень у Элизабетты назначена встреча с новым советником по культуре, медиа магнатом и единственным сыном Льюиса Пена, который возглавлял корпорацию отца последние пять лет. Всю музыкальную продукцию, которая поступает из Страны Королевы на мировой рынок, производит корпорация Пена, и конкурировать с ним практически невозможно. Разве что «Великому Певцу Туртану», основавшему на деньги отца собственную корпорацию. А в два – встреча с Эроном Конли, посвященная обращению Ромена в Большой Совет.

– Опаздываю! – воскликнула она, забыв о кольце, и соскочила с кровати.

Мэтью опередил ее и протянул у двери ванной зубную щетку.

– Ты не ответила, – напомнил он.

– Может, вечером поговорим, обсудим на трезвую голову? – предложила Жасмин и поцеловала его в щеку. – У меня запланировано несколько встреч на сегодня, но в половине восьмого я освобожусь. Элизабетта получила новые приглашения на закрытые вечеринки, если хочешь, можем сначала сходить на одну из них, а затем заняться более интересными делами, – говорила она, на ходу надевая юбку, блузку, пиджак и туфли. Жасмин вдруг удивилась тому, что в шкафу у Мэтью стали появляться ее вещи.

– Ты осознаешь важность вопроса и ответа на него? – не унимался Мэтью, все еще держа коробку с кольцом перед собой на вытянутой руке. Лучи утреннего солнца переливались в камне, но Жасмин не замечала блеска. Если бы она знала, каких усилий ему стоило достать кольцо, то не относилась бы к предложению так легкомысленно.

– Конечно, дорогой, ты меня обрадовал, – ответила Жасмин и проскользнула мимо него. – Все так неожиданно … прости … я очень спешу … потерпи до вечера.

Жасмин покрутилась у зеркала, оценивая внешний вид, а Мэтью присел на край дивана. Он оставил коробку на столе и смотрел на нее.

– Я сделал предложение не просто так. Я люблю тебя и хочу жить с тобой. Пусть размеры моего жилища не смущают … квартира съемная. В должности главного редактора я работаю недолго, и пока не успел купить жилье, а вчера пришла хозяйка и сказала, что собирается продавать квартиру…

– Я не против жить с тобой, – перебила Мэтью Жасмин и поправила ремешок туфель на щиколотке. – Я рассказывала, что живу в апартаментах в Золотом Дворце. Не переживай, места хватит, пока не определимся с квартирой. – Она снова поцеловала его в щеку, в другую. – Все, опаздываю, увидимся вечером.

Жасмин распахнула входную дверь, выбежала на площадку, затем вернулась, забрала сумку с крючка на стене и снова вышла. Мэтью спрятал подарок в карман пиджака и усмехнулся. Все могло бы обойтись без унижения и лишних трат. В последнее время он привык к красивой жизни в Городе и не был способен контролировать расходы. Сложно жить на зарплату, пусть и главного редактора, первого человека в глянцевом журнале. Получив долгожданное повышение, Мэтью стал ездить на машине раскрученной марки, дорого и со вкусом одеваться. Запросы у него выросли настолько, что даже обедать и ужинать он ходил в модные рестораны. За два месяца Жасмин приучила его к закрытым вечеринкам с более изысканной публикой, она была своей среди них. Должность «подруга королевы» открывала любую дверь в Городе.

Когда пришло время покупать кольцо, оказалось, что он на мели. Деньги ему одолжил Ромен, который ради достижения цели не скупился. Он оценил, что Мэтью прислушался к его совету использовать подругу королевы.

Жасмин приехала в Золотой Дворец к одиннадцати, она рассчитывала на оставшийся час до встречи с сыном мистера Пена, чтобы привести себя в порядок и проверить, как встречу подготовили Роб и Надин, лучшие и креативные сотрудники команды, которым она поручала подготовку важных встреч Элизабетты. Получив титул королевы, подруга требовала, чтобы все было идеально.

Жасмин оставила машину на специальной парковке и быстрым шагом побежала к входным дверям рабочего флигеля. В кабинете пресс службы она натолкнулась на Роба, который на ходу передал ей бумаги по встречам королевы. Надин разливала по кружкам горячий чай и подняла голову, когда Жасмин плюхнулась в рабочее кресло. Роб подал ей кружку и заметил, что она весело провела вечер, если вспомнила о работе пару часов назад. Он пошутил по этому поводу и получил ожидаемый упрек. Надин, не отвлекаясь от заваривания чая, стала выкладывать Жасмин сведения из биографии Кеннета Пена. Роб виртуозно перебил коллегу и показал пункты в документах, на которые королеве стоит обратить внимание в первую очередь.

– У Элизабетты есть копии этих бумаг? – спросила Жасмин, понимая свою оплошность.

– Королева приходила час назад, тебя не застала, – принялся оправдываться Роб и поставил кружку на стол. – Мы с Надин были вынуждены отдать ей бумаги до согласования… Она сама их попросила…

– Очень хорошо, что сориентировались. Элизабетта в гостиной для приемов?

Надин молча опустила голову. Жасмин встала и сунула папку Роба под мышку, затем распахнула дверь.

– Кеннета Пена не пускать, пока я не вернусь, – приказала она.

– Конечно, – Роб занял ее кресло и принялся читать утреннюю газету. Надин собрала кружки и ушла на кухню мыть посуду.

Роб встретил Кеннета Пена в половине двенадцатого. На вид ему было немного за тридцать. Он был одет в серый костюм от модного дома мистера Ри. Галстук идеально сочетался с выбранным стилем. Кеннет Пен весь светился от величия и собственного превосходства, но Роб заметил, что новый советник по культуре явно перебрал с гелем для волос. Он проводил Кеннета Пена до гостиной, в которой посетители Золотого Дворца ожидали встреч с королевой и указал на кожаный диван с мягкой и удобной спинкой. Кеннет Пен присел. К нему подошла Надин и предложила кофе, от которого он не отказался. Роб оценил стоимость обуви и часов на руке, которые гость то и дело поправлял, чтобы их заметили. Первому помощнику Жасмин стало неловко. Посетитель смотрел на него и Надин свысока, словно делал одолжение, позволив им присутствовать при ожидании встречи с королевой.

В двенадцать в гостиной появилась Жасмин и доложила, что королева готова встретиться с ним. Полчаса ожидания в компании Роба и Надин разыграли в Кеннете Пене чувство превосходства. Он поднялся с дивана и даже не подумал о том, чтобы попрощаться с помощниками Жасмин. Надин открыла дверь, Кеннет Пен вышел следом за Жасмин. Она привела его в гостиную для приемов и оставила наедине с королевой.

Элизабетта неловко встала. Сегодня она надела яркое платье. Черные туфли на невысоком каблуке давили на пятку, но она терпела все неудобства на официальных встречах и даже улыбалась. Элизабетта смотрела на Кеннета Пена, приветствовала его, а сама думала, что к пяти часам обещала приехать Мэгги с мужем и годовалым сыном. Элизабетта хотела повидать воспитанницу и немного грустила. «Старшая» дочь после свадьбы переехала в особняк мужа и не жила в Золотом Дворце, а Сашу Элизабетта не видела лет пять. Она вышла замуж за Рони и общалась только с Анри.

– Рад знакомству, – воскликнул Кеннет Пен мягким голосом и искренне восхитился красотой Элизабетты. И дело было не во внешнем облике, который команда мистера Ри создала на один день. Глаза молодой королевы и ее улыбка излучали тепло и внушали доверие. Кеннет Пен не поленился собрать о ней информацию. Элизабетта имела достаточно высокий и серьезный рейтинг в Стране Королевы, а в мире ее признали самой молодой и влиятельной правительницей.

– Присаживаетесь, – официальным тоном произнесла она, указав на кресло напротив. – Мистер Кеннет Пен, приятно с вами познакомиться лично. Много слышала о вас и вашей работе в корпорации. А в начале недели вашу кандидатуру утвердили на должность советника по культуре.

Элизабетта замолчала. Два года она продвигала на это место Анри, надеясь, что официальная должность привяжет его к Золотому Дворцу. За Анри отдали голоса только Эрон Конли и его сподвижники. Большинство поддержало кандидатуру Кеннета Пена.

– Благодарю, – сказал Кеннет Пен, заметив, что лицо молодой королевы все также лучиться от счастья, хотя на мгновение она отвлеклась, и он догадывался, о чем она думала. – Пять лет я занимаюсь делами отца в корпорации, я вывел ее на новый уровень, увеличив обороты капитала в несколько раз. Музыку легко продать в наши дни, если знать о правилах, заученных мной в далеком детстве, и иметь способность угадывать желания и предпочтения аудитории. В Стране Королевы столько талантов, и все они мечтают быть подписанными в корпорации. Магнаты признали меня «своим» в мои тридцать пять. С вами считаются в Большом Совете, – он моргнул правым глазом. Элизабетта не поняла намеков и от неловкости отвела взгляд, не прекращая улыбаться. Она научилась у бабушки ловко скрывать эмоции и чувства на публике.

– Вы не учли растущую популярность сети Интернет, – заметила она. – На днях я читала прогнозы музыкальных экспертов на ближайшие восемь лет. Они предсказывают падение доходов от продаж дисков в геометрической прогрессии.

– Верно, – согласился Кеннет Пен. – Для этого я и задумал получить должность советника по культуре. С моим обоянием и хваткой я заставлю законы Страны Королевы работать на корпорацию. Почему я должен «дарить» собственность моих музыкантов и певцов «нелегалам»?

– А если я не поддержу ваши проекты? – Элизабетта решила поставить вопрос ребром, чтобы показать значимость.

– Вы поддержите любой законопроект, – уверенно сказал он. – Эрон Конли председатель Большого Совета, но не Большой Совет. Остальные потребуют от вас поддержки, это я вам обещаю. К тому же мистер Анри музыкант. Вы же не хотите лишить мужа доходов?

– И ваш конкурент, – Элизабетта улыбнулась, сделав вид, что не услышала второго замечания. У Анри вошло в привычку раз в месяц жаловаться на корпорацию. Он рассказывал, как менеджеры Кеннета Пена, обещая светлое будущее, славу и мировой успех, подписывали молодых артистов, раскручивали, получали максимальный доход с проекта, а спустя некоторое время переключались на нового исполнителя, забыв о старых.

– Мы коллеги, – сохраняя спокойствие, ответил Кеннет Пен, – и работаем в музыкальной индустрии, преследуя одну цель … Получить максимальный доход.

– Вы неправы, мистер Пен, – Элизабетта покачала головой. – Муж получает минимальный процент от доходов музыкантов, которые у него записываются, чтобы покрыть издержки на запись. Его цель – помочь раскрыть талант, а не обогатиться. Иногда он привлекает спонсоров, если уверен, что у проекта есть коммерческий потенциал…

– Например, вас?

– О, – воскликнула Элизабетта, чувствуя, что теряет самообладание. – Не имею никакого отношения к студии мужа. Откуда он получает спонсорский капитал – его личное дело и я в это не вникаю.

Элизабетта покраснела. Ответ явно не устроил Кеннета Пена. На мгновение ей показалось, что он знает о капиталах семьи Андре, которые не только закрывают дыры в бюджете, но и играют немаловажную роль в организации десятого по счету фестиваля на Острове; и что Эрон Конли, лесной магнат и председатель Большого Совета, финансово поддержал Анри, когда он намеревался сделать группу Рони и Саши значимой в музыке нового века.

– Как вы думаете, мистер Анри согласится поработать с корпорацией? Я даже готов забыть о конфликте с моим отцом, который благодаря вмешательству старой королевы разрешился в пользу вашего мужа…

– Я не могу отвечать за Анри и строить догадки. Если хотите узнать его мнение, спросите у него.

– Я знаю его ответ, – Кеннет Пен сменил положение, поджав длинные ноги. – Мистер Анри откажется работать со мной, и я буду вынужден разработать несколько новых законопроектов, запрещающих распространение музыкальной продукции, которая не отвечает заданным стандартам. Скажите, вы задумывались о том, как легко управлять «не думающим» населением?

Элизабетта не ответила.

– Слушая музыку вашего мужа, – продолжил говорить Кеннет Пен, заметив ее смущение, – народ однажды задумается, а зачем им королева, когда они сами могут руководить страной, не имея знатных корней. Музыка мистера Анри подбивает слушателей к фантазии, полету мечты, ложным ожиданиям. Слушая музыку, созданную корпорацией, жители Страны Королевы испытывают счастье, они поют доступные мелодии везде – на работе, на праздниках, в машине, дома, в их головы никогда не забредут подобные мысли, потому что они будут заняты поиском очередной пластинки!

Улыбка сошла с губ Элизабетты. Она более не могла сдерживать чувства и сидеть перед ним с лицемерной и фальшивой маской на лице. Кеннет Пен был настроен серьезно и открыто намекнул, что пришел в королевскую гостиную на прием для галочки и соблюдая традиции. Она не знала, как возразить на его доводы, и что будет только рада, если ее лишат власти и ответственности, как и Анри музыки…

Кеннет Пен наблюдал за королевой. Она умело закрылась, но он догадался, что Элизабетта намерена поддерживать мужа до последнего, рискуя потерять власть, и нахмурился. Когда он вошел в гостиную, то ожидал, что слухи, ходившие в обществе о браке напоказ, подтвердятся.

«А что будет, если она влюбится в меня и спишет мужа со счетов? – подумал Кеннет Пен. – Кто с кольцом, тот и правит. Тем более с моим богатым опытом…».

Он усмехнулся и заглянул в глаза Элизабетты взглядом, на который велась любая женщина в его окружении. Элизабетта в смущении наклонила голову, чувствуя неловкость.

– Вы можете идти, – тихо сказала она, не поднимая глаз. – Вас ждут на заседании Большого Совета.

– Конечно, – согласился Кеннет Пен, вставая. – Благодарю вас. У нас состоялась содержательная встреча. Надеюсь на понимание.

Элизабетта подняла глаза и, заметив гнев в яркой бирюзе, Кеннет Пен предпочел удалиться. На сегодня было вполне достаточно.

В два часа в гостиной для приемов появился Эрон Конли. Элизабетта поднялась с дивана, чтобы поприветствовать его. Эрон Конли прошел в центр комнаты и после приглашения устроился рядом. Эрон Конли – не Кеннет Пен, играть королеву в его присутствии не имело смысла.

– О чем задумалась? – спросил он и взял за руку.

– Час назад гостиную для приемов покинул Кеннет Пен. Он задумал провести масштабные реформы, касающиеся музыкальной индустрии. Как будто у нас других проблем нет, более важных…

– Задумки Кеннета в духе семейства Льюиса Пена, – произнес Эрон Конли. Он смотрел на нее и любовался.

– Не нужно на меня так смотреть, – попросила она и выдернула руку.

– Хорошо, прости, обещаю, что буду сдерживать себя. Год назад ты сказала, что не сможешь его оставить … Я тебе поверил … Мы друзья … Не более … Кстати, беременность тебе к лицу…

– Спасибо, – Элизабетта закрыла глаза, а спустя минуту разомкнула веки. Эрон Конли сидел в том же положении, облокотившись рукой на спинку дивана и смотрел на нее, ожидая ответа на вопрос, заданный несколько месяцев назад. Она не знала, как ответить, чтобы не обидеть и не потерять важный голос в Большом Совете. – Скажи, ты жалеешь, что поддержал меня и стал другом, а не просто председателем Большого Совета и советником?

– Нисколько, – ответил он и подтянул галстук. – Я знаком с твоим мужем, мы друзья, так что все в порядке. Когда будешь готова к важному решению, ты мне скажешь, мы же договорились, помнишь?

Щеки Элизабетты снова покраснели. Она намеренно отвернулась от него. Он не был похож на магната, владельца лесной корпорации, был другим, и даже костюм, форменная одежда Большого Совета, на нем сидел по-другому. Он стал председателем только по одной причине – надеялся навести порядок в некоторых отраслях промышленности, улучшить условия труда рабочих, добиться повышения окладов на государственных предприятиях и ввести обязательные социальные нормы. В Большом Совете его идеи поддерживала Элизабетта, остальным не было никакого дела, что в самых низах общества давно созревает то, что со временем подорвет влияние и политическую власть советников. И капиталы Леона Андре когда-нибудь иссякнут. Элизабетта не осознавала, что рискнула всем, но он же понимал и удивлялся, как искусно она меняла тему разговора, когда речь заходила о корпорации деда.

– Пять процентов против девяноста пяти, – докладывал его заместитель.

– Опрос за текущий месяц: двадцать пять процентов против семидесяти пяти. Господа, если мы не задумаемся о текущем положении, процент недовольных будет увеличиваться.

– Не волнуйтесь, мистер Конли, у нас в планах новые методы воздействия и очередной политический скандал. Король нас поддержал. Отчет будет ждать вас на столе утром в понедельник…

– О чем задумался? – спросила Элизабетта.

– Да так, о последнем заседании. У нас еще есть время?

Элизабетта взглянула на часы.

– Двадцать минут. Жасмин раньше не придет. Могу я попросить?

– Конечно. О чем?

– Откажись от меня. Я знаю, ты не сможешь предать его, как и я.

– Ты сделала свой выбор и готова ответить? – с надеждой спросил Эрон Конли и хотел взять ее за руку, но не осмелился этого сделать. Он любил ее, и должен был согласиться на безответные чувства, лишь бы находиться рядом и иметь возможность любоваться ее глазами и улыбкой. Иногда он хотел «врезать» ее мужу за то, что он позволял ей страдать. Анри не догадывался о ее мучениях, а он, Эрон Конли, видел все. И знал все.

– Да, – ответила она и встала. – Я всегда буду любить только его.

Она подошла к окну. Эрон Конли развернулся, наблюдая за очертанием ее фигуры и переливом теней в волосах.

– Если хочешь, мы можем поссориться, – предложила она минуту спустя, и вдруг ощутила, что Эрон Конли обнимает ее и поцелует в затылок, о чем раньше он и думать не смел, – если тебе так легче будет забыть меня.

– Нет, я не хочу ссориться, – сказал он. – Я согласен ждать сколько нужно.

Эрон Конли отпустил ее. Элизабетта обернулась, чувствуя дрожь внутри. Он выходил из гостиной для приемов, а она вернулась на диван и сняла ненавистные туфли. До четырех можно передохнуть, а на половину пятого назначена встреча с мужем Мэгги.

Альберта мечтала о поездке в студию отца больше года. На окраине Города, она не была ни разу. Сейчас она в полную силу наслаждалась обретенной свободой, пусть и на несколько часов. Вся ее жизнь протекала в стенах Золотого Дворца, в машине, в классе, в Парке на прогулке после школы, или на уроках с частным преподавателем.

Альберта первой выбежала из автобуса и осмотрелась. Было в новинку видеть высокие кирпичные дома, среди которых располагалась студия отца. Она знала, что отец намеренно построил здесь студию. Однажды Альберте удалось подслушать ссору между родителями. Папа доказывал возмущенной маме, что вдохновение к нему приходит в отдаленных от городского шума местах. На что мама заявила, что он готов работать в любом месте, лишь бы подальше от Золотого Дворца. Альберта не совсем поняла, почему мама в тот вечер возмущалась и кричала на папу, место, выбранное отцом, понравилось ей. Здесь было тихо среди домов за черными коваными оградами. У каждого подъезда она приметила ухоженный палисадник и широкие, выкрашенные в зеленый и желтый цвет, лавочки, а немного дальше, на противоположной стороне улицы, располагалась детская площадка и арена. Отец рассказывал о ней. В зависимости от времени года дети из этого района играли там в футбол и хоккей или катались на коньках.

Альберта добежала до крыльца одноэтажного дома с малоприметной вывеской и обернулась. Школьники по очереди выходили из автобуса, разминая затекшие ноги и подтягиваясь. Эдди вышел последним, держа за руку Клариссу. Жак, заметив его, сочинил новую шутку, что неудачники никуда не могут выехать без нянь, но заметив гневный взгляд Клариссы, отошел в сторону, ожидая лучших времен для мести и реванша. К Альберте тихо и незаметно подкралась Сара и, напугав ее, рассказала о драке, которую затеял ее брат после третьего урока. Подруга советовала публично отречься от Эдди.

– Скоро он и твою репутацию подпортит, – сказала Джес и натянула ремень рюкзака. – И райончик так себе. Если бы не поступившее предложение поддержать идею Жака и Лью, ни за что бы не поехала на встречу с какому-то «Анри-легенде» с немытыми волосами. Сара, я была у дяди Туртана на прошлой неделе. Он сказал, что меня утвердили ведущей специального сборного концерта. Я буду помогать ему!

– Круто! – воскликнула Сара и дружески ударила Джес в ладонь.

– Я достану тебе и Альби приглашения. Дядя Туртан обещал первый ряд. Мы увидим всех – «Розу Смелую», «Роберта Проворного» и «Великую Певицу Жюли»… Альби?

Джес прошла мимо Сары и увидела, что Альберта злится. Она сжала кулаки и позволила себе нагрубить «лучшим» подругам, не стесняясь в выражениях, и обозвала «Великого Певца Туртана» почитателем безвкусицы и фонограммы.

– Так говорят только дети с малопонятным происхождением, – нашлась Джес. – Сара, она не нормальная! Как ты можешь!..

Джес не договорила. Между ней и Альбертой встала Кларисса и строго на них взглянула.

– Мадам Эдмон не обрадует известие о второй драке. Хотите исключения из школы?

Джес выпрямилась со злобным выражением на лице. Сара схватила подругу и увела на безопасное расстояние, а Кларисса предложила свободную руку Альберте, которая жалела, что отступила и не ударила Джес за грубые шутки в адрес Эдди, Стэнли и папы! Эдди – родной брат и таким необычным и странным его сделала команда воспитателей мамы, желая видеть наследника умным и справедливым. А папа! «Великий Певец Туртан» никто по сравнению с ее отцом. Она радовалась, когда нашла подтверждение своим догадкам в статьях мамы и сунула журнал Джес под нос. Джес засмеялась и сказала, что неудивительно, если будущая жена «Анри-легенды» хорошо отзывается о нем и опускает других, не менее талантливых исполнителей.

Мистер Джексон, преподаватель музыки и ответственный за экскурсию, пересчитал учеников и возглавил длинную колонну, которую повел к крыльцу. Альберта заметила на верхней ступеньке высокую женщину с темно каштановыми волосами, собранными в хвост, и в очках в модной оправе. Женщина была одета в стильный брючный костюм для беременных. Затем она улыбнулась и толкнула дверь, скрывавшую тайны современной музыки и которые было обещано раскрыть в ходе экскурсии.

– Мистер Джексон, – представился он.

– Веста, главный менеджер мистера Анри. Идемте, я вас провожу.

– Очень приятно, – ответил мистер Джексон, посторонился и пропустил школьников по порядку следом за Вестой.

Альберта не думала, что соберется так много желающих посетить студию отца добровольно, в отличие от Сары и Джес. Одноклассники и друзья, восхищаясь Группой, прозвали папу «Анри-легендой», делились между собой пластинками и рассказывали друг другу, как много он сделал для развития музыкальной индустрии. Альберта сначала не понимала интереса школьников к старой музыке, когда на радиостанциях и телеканалах вещала новая с «продвинутым» звуком. Затем она выяснила правду. Жак и Лью, желая утвердить авторитет и похвастаться всезнайством, принижали тех, кто осмеливался принести в школу пластинки модных певиц и групп, или высказывал симпатию к бездарным, на его взгляд, исполнителям из корпорации «Великого Певца Туртана». Даже Джес иногда забывала о родстве с дядей в присутствии сына заместителя председателя Большого Совета и выражала любовь к «Анри-легенде».

Разговоры о маме Альберта обычно подслушивала, спрятавшись за приоткрытую дверь комнаты для преподавателей. За кружкой утреннего чая или кофе мистер Джексон с другими учителями и медсестрой обсуждали важные политические события в стране и мире, новости из жизни королевской семьи и чиновников из Большого Совета, рабочие проблемы, пока в учительской не появлялась строгая и властная мадам Эдмон. Альберта уходила в тень, а затем убегала, чтобы не слышать жалостливые разговоры преподавателей, суть которых она понимать не хотела.

– Эй! – Эдди махнул рукой перед глазами сестры, и она очнулась. – Ты не должна ссориться с подругами из-за меня, – сказал он.

– Все в порядке, – гордо заявила Альберта. – Сара и Джес – приятельницы. Я говорила, а ты, как всегда, забыл.

– Нет…

Эдди не договорил. Веста толкнула неприметную дверь и пригласила детей, минуя узкий коридор слева, пройти в просторную приемную. Эдди понял, что остался один. Альберта, чтобы успокоиться и привести себя в порядок, попросила Клариссу отвести ее в туалет. В углу Эдди приметил накрытый стол с тарелками, наполненными фруктами и сладостями, и стаканы с соком. Веста три раза хлопнула в ладоши, чтобы обратить на себя внимание школьников и попросила всех занять стулья с синими спинками.

– Сейчас мы покажем вам фильм о влиянии музыки на жизнь человека, снятый друзьями «Анри-легенды», – она запнулась, было непривычно называть Анри прозвищем, – а после просмотра я отведу вас в студию, где вы сможете познакомиться с оборудованием и поиграть на инструментах. Звукорежиссер поможет с записью, если вы этого захотите. В конце экскурсии «Анри-легенда» встретится с вами в приемной, ответит на вопросы и подпишет пластинки.

Дети, не дослушав указаний Весты, и расталкивая друг друга, собрались у стола, с которого они в один миг разобрали сладости и только потом устроились на стульях в ожидании фильма. Веста вздохнула, мечтая, что ее сын вырастет другим. Она снова хлопнула в ладоши. Школьники затихли, успокоились и уставились на экран телевизора. Эдди заметил, что Кларисса и Альберта вернулись. Сестра схватила его за руку и посадила рядом с собой, в последний ряд. Веста погасила свет, и дети погрузились в действие фильма с визуальными эффектами, которые должны были отвлечь внимание.

Через пару минут после начальных титров задняя боковая дверь в приемной открылась. Кларисса услышала шорох, обернулась и помогла Анри вывести Альберту и Эдди в выкрашенный белой краской коридор.

– Студия Группы, – пояснил он и распахнул вторую дверь справа. – Допуск только у друзей. Прошу.

Кларисса вошла в небольшую комнату следом за Анри и детьми. Она заметила улыбки и счастье на лицах воспитанников и радовалась за них. Со стороны всегда казалось, что Анри любит детей больше, чем Элизабетта и получает удовольствие от общения с ними. Кларисса обратила внимание на двух незнакомых мужчин, которые о чем-то спорили. Разговоры прерывались громкой музыкой. Дэн стучал на барабанах, Фелл играл на гитаре, а Макс и Бун осваивали новые инструменты. Мон командовал процессом за перегородкой, а сидящий рядом с ним человек поднимал и опускал рычаги на пульте. Комната была просторной, светлой, заставлена инструментами и музыкальным оборудованием. Под ногами Кларисса заметила сети из длинных проводов и едва не споткнулась.

Анри велел Клариссе возвращаться в приемную, затем сунул в руку помощника записку для Мона и отвел Эдди и Альберту в комнату, которая располагалась позади аппаратной. Утром он пообещал Элизабетте, что никто посторонний не увидит детей.

Как только Анри закрыл дверь, Альберта плюхнулась на диван у стены в ожидании приключений. Эдди забился в самый темный угол, чтобы реже попадаться отцу на глаза. Анри заранее принес в комнату гитару, а в углу Дон поставил барабанную установку, которой и заинтересовалась Альберта. В предвкушении она потерла руки. Ей не терпелось постучать на настоящих барабанах. Альберта спрыгнула с дивана и готовилась осуществить задуманное, но Анри попросил дочь встать рядом с ним и не трогать инструменты без разрешения.

– Вот вы какие! Детки! – воскликнул Мон, когда дверь открылась. Следом появился Дон с палочками в руках. Под тяжелым взглядом Анри Мон выпрямился, стал серьезным, пожал ему руку, затем рассказал о неудачной записи.

– Изюминка для заглавного трека, которую ты хотел найти, не нашлась, – сказал он, пытаясь рассмотреть дочь друга, которая спряталась за спиной у отца.

Анри опечалился. Он хотел записать с Группой серьезную и модную пластинку, чтобы утереть нос «проектам» Кеннета Пена и «Великого Певца Туртана», которых развелось бессчётное множество.

– Моя талантливая дочь, – представил Анри Альберту. Он вывел девочку вперед, чтобы Мон и Дон смогли ее рассмотреть. Альберта показалась Мону веселой и не стеснительной. Она гордо выставила правую ножку с видом «учите меня». Дон заметил, что дочь Анри похожа на королеву. А сын на Анри.

– Показал ей в прошлом году стандартные аккорды на гитаре, она всерьез увлеклась и захотела учиться у профессионалов.

– Да, – воскликнула Альберта и вновь спряталась за отцовской спиной, присматриваясь к установке, барабаны в музыкальном классе казались игрушкой для девочки девяти лет по сравнению с установкой в студии отца.

– Ты хочешь учиться у дяди Мона? – спросил Мон, загадочно улыбнувшись. – Отец твой в музыкальной элите, дорогая, но дядя Мон знает намного больше.

– Я знаю, – ответила она. – Папа давно обещал познакомить меня с вами. Вы его научили многому, поэтому я хочу учиться только у вас.

Анри, смутившись, опустил голову.

– И у дяди Дона. Он лучший барабанщик!

– Это тоже папа сказал? – спросил Дон. Девочка понравилась ему. Он ожидал увидеть холодность и высокомерие, учитывая происхождение матери. Но понял – Альберта дочка своего отца.

Анри оставил Альберту, Мон отвел ее в угол комнаты, к барабанам. Дон сел за установку, а Альберта устроилась на ковре перед двумя легендами музыки в ожидании, что они раскроют профессиональные секреты. Черные школьные туфли она сняла и осталась в белых гольфах. Третий «музыкант-легенда», ее отец, присел около Эдди и заметив у сына под глазом маскировку Клариссы, спросил:

– Что случилось? Говори правду. Про случайный мяч на школьном уроке физкультуры не поверю.

Затем он отвлекся и прислушался к гитарным аккордам в исполнении Мона, которые затем повторяла Альберта. Сначала получалось не очень, Мон ставил нежные пальчики дочери и показывал удобные переходы. Когда Альберта понимала, у нее получалась слаженная и ровная игра. Дон задавал ритм, а Мон напоминал Альберте, чтобы она прислушивалась и как важно уметь чувствовать темп.

– Я подрался с Жаком и Лью из параллельного класса. Защищал соседа по парте, которого зовут Стэнли, – сказал Эдди. – Кларисса говорит, у них родители с громкими фамилиями, поэтому они считают себя крутыми и что им все позволено. Они не боятся мадам Эдмон и замечания директора пустые слова для них…

– Да, – усмехнулся Анри и почесал затылок. – Про Стэнли не знаю, но у тебя и Альберты самая громкая фамилия в Стране Королевы, или твои недоброжелатели забыли, кто твоя мама? – он придвинулся к Эдди ближе и обнял сына.

– В школе никому об этом неизвестно! Мама заставила нас жить по легенде, и мы с Альби настолько привыкли ко лжи, что иногда сами не можем отличить, где ложь и где правда! – возмутился Эдди. – Если Жак с друзьями узнают правду, и мама, защищая меня, попросит объяснений у мадам Эдмон, это ничего не изменит. Я никогда не стану обижать слабых, и подобные шутки не пойму.

– Ты говорил об этом с мамой?

– Нет. Я и с Клариссы взял обещание, что моя школьная жизнь остается в пределах ее стен.

– Страхи мамы зашли слишком далеко … Нужно что-то менять, – сказал Анри.

– А Кларисса? – Эдди беспокоила судьба няни. Он привык к ней и не хотел расставаться.

– Мама не узнает о вашей договоренности, обещаю…

Анри отпустил руку Эдди. Услышав музыку, он решил, что Мон хвастается перед Альбертой виртуозной игрой на гитаре, но лучший друг сидел, сложа руки. Играла его дочь.

– Посиди-ка тут, – сказал изумленный Анри и встал.

Мон, заметив его интерес, жестом попросил подойти и, перекрикивая гитару Альберты, сказал, что изюминку, которую они искали все утро, придумала его дочь.

– Сможешь повторить это? – спросил Анри у Альберты, когда она закончила.

– Да, – весело ответила она, все еще не понимая, почему на нее так странно смотрит отец и его друзья музыканты, и ничего при этом не говорят.

Без слов Мон протянул лист бумаги, карандаш и сказал:

– Запиши последовательность, а завтра попробуем записать в студии. Сегодня слишком много народу.

– Веста займется этим, – сказал Анри и вернулся к Эдди. Он слушал рассказы сына об учебе в школе, успевая наблюдать за дочерью. Альберта склонилась над листком и на память записывала придуманную последовательность. Иногда она брала гитару, два раза повторяла переход и делала пометки карандашом.

– Друг, так не работала Саша в лучшие годы, – крикнул Мон, пытаясь привлечь внимание Анри. Анри не ответил ему. Он взял Эдди за руку, придумав, как ему помочь. Он потащил удивленного сына к выходу. Эдди неуверенно плелся за отцом. Его не оставляло предчувствие – папа что-то задумал.

– Мы идем на встречу с «Анри-легендой», – услышал Эдди голос отца и спрятался за его широкую спину, чтобы он не смог заглянуть в глаза и увидеть в них страх и волнение. Он искренне радовался за Альберту, которая нашла призвание и мнение Жака и прочих недоброжелателей сестру не волновало, и раздумывал, чем бы ему самому заняться и отвлечься, чтобы не обращать внимание на «будущие» шутки дружков Жака, которые после драки дали понять, что нападки на Стэнли уже не вызывают интереса.

– Давай, – Мон пожал руку Анри и вернулся к наблюдению за Альбертой. Дон заскучал. Он сидел на круглом табурете, подперев рукой голову, и ожидал, когда Мон вспомнит о настоящей работе, которая ждала их за стеной.

– Мне позволят записать этот кусок для пластинки Группы? – спросила дочь Анри и прикрыла ладошкой запись на бумаге.

– Ты же слышала, отец минуту назад разрешил мне воспользоваться талантами малышки Альби. Ты не переживай, если он сказал, то так и будет. К тому же твое имя и в буклете напишут, – ответил Мон. – Похвастаешься подружкам в школе.

Альберта передала ему лист. Мон настроил гитару и попытался сыграть мелодию, но у него вышло иначе, чем у дочери Анри. Девочка чувствовала музыку, как и ее отец. Технически Мон превосходил друга, но в исполнении Анри всегда был на класс выше.

Анри взял со стойки одну из своих гитар и открыл дверь. Он обдумывал детали плана под названием «как проучить обидчиков сына и неизвестного соседа Стэнли». Эдди неторопливо шел за отцом и не подозревал о его планах, пока он не вывел его в комнату, где собрались ученики после экскурсии, устроенной Вестой. Школьники ожидали появления «Анри-легенды» со стаканами сока в руках. Эдди отказывался выходить, заметив в правом углу Жака и его друзей, но Анри выставил сына вперед и шепнул:

– Поиграем в фаната. Я распишусь на гитаре и «подарю тебе». Завтра расскажешь, что предпримут новые враги.

Эдди не верил в успех «игры», но отец вытащил его в середину комнаты на удивление школьников и Весты – шумные и невоспитанные дети раздражали ее, а один ребенок нечаянно толкнул, и она обронила папку с важными бумагами. Веста с трудом наклонилась, чтобы поднять выпавшие листки. Появление Анри и мальчишки успокоило детей. Они тут же замолкли и уставились на лидера Группы.

Жак смотрел на Анри и не верил, что «ботаник-защитник», так дружка Стэнли окрестил Лью в автобусе, держит за руку «Анри-легенду». До этого была рука няньки, которая исчезла, но Жаку было не интересно куда.

– Мальчик потерялся, – весело сказал Анри и сел на приготовленный для него табурет. Никакой охраны и пафоса. Веста слышала, как шептались об этом между собой школьники.

Анри попросил Эдди встать рядом, взял гитару, немного поиграл, попел, ответил на вопросы, чтобы потешить детское самолюбие. Эдди видел, как на него смотрят Жак, Лью, Элис и как ему завидуют. Жак не удержался и шепнул Лью, что везет «ботаникам-защитникам» в последнее время.

– Я получил выговор от миссис Эд, внезапно изменившей мнение о драке, она пригрозила мне исключением, если ей доложат, что мы продолжаем подкалывать Стэнли или кого-то еще в присутствии ботаника!

– Который стоит около «звезды», – заметил Лью. – Уверен на сто процентов, что «ботаник-защитник» не подозревает, кто такой «Анри-легенда» и что он сделал для музыки! Перепутал в темноте с рукой своей няньки!

Жак засмеялся и велел друзьям замолчать, опасаясь пропустить главное. Эдди гордился отцом. Он являл собой настоящую «звезду-легенду» в глазах одноклассников и недругов. Отец не поп-певица однодневка, как молоденькая жена «Великого Певца Туртана», приемные дети которой учились в его классе. Она лично провожала «чад» мужа в школу, чтобы утром ощутить на себе эмоции восторженных учеников. Его отцу этого не требовалось.

Анри закончил отвечать на вопросы, Веста подала ему маркер, и он подписал гитару, затем торжественно вручил Эдди. Веста помогла сыну Анри надеть гитару. Эдди не знал, что делать, он никогда раньше не держал инструменты в руках и не знал, как с этим справляется Альберта. Он услышал протяжное «ах» по рядам и загордился.

– Для тех, кто заслужил, – сказал Анри.

Веста отвела Эдди в сторонку и услышала, как Анри шепотом просит отвести его сына к Мону и Дону, в «студию». Веста утвердительно кивнула в ответ, сжала влажную ладошку мальчика и повела к боковой двери. Эдди оглянулся и заметил, что папу окружили ученики школы с блокнотами и тетрадями. Никто не стеснялся, школьники дотрагивались до его лица и волос, чтобы убедиться, что кумир существует в реальности. Анри улыбался. Девочка по имени Элис осмелилась попросить гитару с автографом, как у Эдди. Анри сделал вид, что не понял просьбы.

Элизабетта собирала лучших подруг в кружок в Зеленой оранжерее Золотого Дворца еженедельно по четвергам в половине шестого. Сбор стал традиционным, там не ценилось положение, род занятий и размер капитала. Элизабетта, Жасмин, Энни, Кларисса, Мелани, Мэгги, Натали и Патти занимали под шатром плетеные кресла, расставленные по кругу, чтобы палящее солнце или дождь не мешали вести разговоры на самые непринужденные темы о личном, детях, мужьях или обсудить последние сплетни за чашкой чая. Можно было расслабиться, забыть на время о работе, имидже, и даже семье. В этот четверг подруги собрались, как обычно. Отсутствовала К ларисса. Элизабетта пояснила, что она с детьми в Городе. Няня редко имела возможность посещать «кружок». Эдди и Альберта требовали к себе повышенного внимания.

Жасмин пришла в Зеленую Оранжерею с пятиминутным опозданием и заняла кресло по правую руку от Элизабетты.

– Утром редактор сделал мне предложение, – заявила она и хотела крикнуть об этом как можно громче.

Элизабетта бросила взгляд на руку Жасмин, но кольца не заметила.

– Торопилась на встречу с новым советником по культуре, – опередила подругу Жасмин. – Мэтью обещал закончить объяснение вечером.

– Поздравляю в любом случае, – Элизабетта дружески обняла Жасмин. – А кто он, твой загадочный редактор по имени Мэтью?

Жасмин на минуту покраснела.

– Он приходил на днях брать у тебя интервью для журнала «Саммерс». Не думала, что у нас так далеко зайдут отношения.