Мы, аристократы – 4

11

В этом году Хеллоуин пришёлся на понедельник, но из-за подачи заявок, начинавшейся с сегодняшнего утра, занятия отменили. Хотя Кубок Огня установили в вестибюле еще вчера, до отбоя туда никого не пускали, потому что там колдовал над возрастным барьером Дамблдор, а после отбоя бродить по Хогвартсу не разрешалось. Поэтому нетерпеливые сегодня встали рано и потянулись с заявками в вестибюль, туда же поспешили и любопытные. Наша компания, относившаяся ко вторым, тоже явилась к Кубку еще до завтрака. Как сказал Драко, «я должен увидеть этих идиотов своими глазами».

Несмотря на раннее время, мы пришли одними из последних. Множество зевак уже толпилось в вестибюле. Кубок Огня стоял посреди вестибюля по-простому, на табуретке, на полу вокруг него золотой линией — опять золото, сразу видно вкус Дамблдора — был обведён барьерный круг радиусом примерно в десять футов. Малолетки то и дело лезли на него, чтобы посмотреть, как он их не пропустит, барьер исправно отшвыривал их назад. Иногда из толпы к границе проталкивались претенденты и, благополучно миновав её, опускали свои заявки в Кубок. На наших глазах это проделал Седрик Диггори с Хаффлпаффа, а за ним и Анжелина Джонсон — рослая и горластая чернокожая квиддичистка с шестого курса Гриффиндора, похваставшаяся во всеуслышание, что неделю назад ей исполнилось семнадцать.

Если меня спросили бы, я ответил бы, что принцип возрастного щита тривиален и опирается на хорошее знание человеческой психологии. В момент пересечения барьера на человека производится лёгкое ментальное давление, вынуждающее его заполошно вспоминать, а подходит ли он к требованию по возрасту. Поскольку у нарушителей эта тревога лежит на поверхности, из-за ментального импульса они мгновенно спохватываются, что еще не достигли нужного возраста, и только тогда щит отбрасывает их назад. Сейчас было видно на малолетках, что он срабатывает с некоторым запаздыванием.

Откуда я это знаю? А это уже другой вопрос.

Вскоре после нас в вестибюль явились близнецы Уизли со своим приятелем Ли Джорданом. Объявив во всеуслышание, что они выпили старильного зелья и теперь надуют эту дурацкую штуковину, поставленную между ними и тысячей галеонов, близнецы дождались всеобщего внимания и устремились через барьер. Обстряпать это потихоньку — скажем, ночью — было не для них. Клоунам нужны зрители.

— Я первый, — заявил один из них и перешагнул золотую черту. Поскольку барьер срабатывал не сразу, второй близнец увидел, что у первого получилось, и с радостным воплем прыгнул следом. Ли Джордан замешкался совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы близнецов вышвырнуло обратно прямо ему под ноги, хорошо приложив об пол. Мало того, у обоих с громким хлопком выросли длиные белые бороды. Стены вестибюля задрожали от хохота.

Значит, вот какую реакцию барьера Дамблдор установил на старильное зелье. А вон и он сам вышел сюда из дверей Большого зала — словно поджидал за углом, чтобы позлорадствовать.

— Я же вас предупреждал, — в глазах директора заплясали лукавые огоньки. — Думаю, вам нужно к мадам Помфри, там уже мисс Фоссет с Равенкло и мистер Саммет с Хаффлпаффа.

— Эх, надо было после завтрака… — посетовал один из близнецов.

Подхватив бороды в охапку, они в сопровождении Ли отправились в медпункт. Дамблдор с весёлым добродушием оглядел учеников, словно спрашивая: «Ну кто ещё?», но желающих больше не нашлось. Пришли болгары во главе с Каркаровым, дисциплинированно, по одному подошли к Кубку и опустили заявки, после чего направились в Большой зал на завтрак. Малфой увязался за Крумом, мы пошли с ними и уже не видели, как подавала заявки французская делегация.

Завтрак был накрыт, преподаватели в полном составе сидели за своим столом. Оба министерских представителя тоже были с ними и завтракали. Болгары сообщили нам, что Крауч и Бэгмен ночевали в Хогвартсе, чтобы с утра проинспектировать готовность замка и его помещений для приёма гостей, а вечером присутствовать при отборе чемпионов. Каркаров держал их в курсе всех текущих событий — нашему бы руководству у него поучиться.

За едой мы разговорились с болгарами, но не о квиддиче, а о боевых искусствах. По накачанности гостей нетрудно было сообразить, что они любят и умеют подраться, поэтому Драко сначала прощупал почву, а затем втянул в беседу Грега с Винсом. Дальше разговор оживился сам собой, у обеих сторон нашлось немало интересного. Слово за слово — и после завтрака мы с болгарами пошли на озеро для практического обмена опытом. Каркарова с нами не было, у него на это время был назначен разговор с Дамблдором, зато в качестве зрителей за нами увязались однокурсницы и ещё несколько слизеринцев, слышавших нашу застольную беседу.

Мы не заметили, как наступил обед. К этому времени все желающие намахались вволю, поэтому после обеда Малфой предложил показать болгарам Хогвартс. Мы прошлись по этажам, заглянули в классы, побывали на квиддичном стадионе, около теплиц и у хижины Хагрида. Бэгмен был на стадионе и что-то горячо обсуждал с мадам Хуч, Крауч несколько раз попадался нам в коридорах, пока мы гуляли по Хогвартсу. В Большой зал после обеда не пускали, там Флитвик со Снейпом наводили хеллоуинский тыквенно-летучемышиный дизайн. В завершение прогулки мы пригласили болгар в общежитие и послали нескольких сов в Хогсмид за сливочным пивом и сладостями. Когда настало время идти на праздничный ужин, уже можно было сказать, что день удался.

Кубок Огня вместе с табуретом был перенесён в Большой зал и стоял перед преподавательским столом. Через сутки после активации он должен был выдать имена чемпионов. В чём выражалась эта активация, никто из нас не знал, но если судить по времени, когда его вынули из ларца, поужинать мы успевали. Так же считал и Дамблдор, по мановению палочки которого столы заполнились блюдами с хеллоуинской едой. То есть, тыквой во всех её видах и вариациях.

Ученики ели кое-как, они беспокойно ёрзали и оглядывались на кубок. Тыква за годы учёбы в Хогвартсе успела надоесть даже самым неприхотливым, а узнать имена чемпионов не терпелось каждому. Приезжие директора выглядели напряжёнными — непонятно, почему, ведь кто-то из их учеников всё равно будет выбран. Людо Бэгмен сиял, Крауч, напротив, выглядел скучающим.

— Что ж, чаша почти готова дать ответ, — объявил Дамблдор, чтобы занять паузу, когда столы опустели. — После того как имена чемпионов будут названы, я прошу их пройти в эту комнату, — он указал на дверь за своей спиной, — где они получат дальнейшие инструкции.

Он достал волшебную палочку и загасил все свечи в зале, кроме установленных внутри тыкв. В наступившей полутьме ярко выделялся только Кубок Огня, полыхавший голубым пламенем. Все нетерпеливо смотрели на артефакт.

Огонь вдруг покраснел, из Кубка полетели искры. Вместе с длинным языком пламени оттуда выскочил клочок пергамента. Дамблдор подозвал его через Акцио и прочитал.

— Чемпионом Дурмстранга объявляется Виктор Крум! — провозгласил он.

Зал взорвался аплодисментами. Крум вышел из-за нашего стола и прошёл в дверь за спиной директора. Когда он скрылся за ней, из Кубка вылетела следующая заявка. Дамблдор прочитал и её.

— Чемпионом Шармбатона, — сообщил он, — объявляется Флёр Делакур!

Это оказалась та самая вейла, на которую заглядывался Гойл. Откинув назад густые бледно-золотистые волосы, она грациозно встала и прошла в комнату чемпионов под восхищённые взгляды мужской половины зала. Если болгары бурно хлопали Круму, то за вейлу свои не радовались. Две француженки даже заплакали.

Кубок поднатужился и выплюнул сразу две заявки. Одну из них я узнал — я специально свернул её так, когда кидал её в кубок ночью. Дамблдор на мгновение растерялся, но быстро овладел собой и подозвал другой клочок пергамента.

— Чемпионом Хогвартса, — провозгласил директор, прочитав его, — объявляется Гарри Поттер!

Я встал и пошёл к преподавательскому столу. Жидкие неуверенные аплодисменты потонули в изумлённых вздохах и возгласах. Неудивительно, ведь все у нас знали, что Гарри Поттер не был совершеннолетним. Сегодня болельщики весь день обсуждали кандидатуры претендентов, которые недолго оставались в секрете, и каждый надеялся, что чемпион будет избран именно с его факультета. Слизеринцы были скандализованы — по их понятиям, это был неподобающий поступок.

— Это нечестно!!! — в голос взвыли близнецы Уизли, уже выпущенные из больнички. — Ему еще нет семнадцати!!!

Кто бы говорил о том, что честно, а что нечестно… Тем не менее, вопли близнецов подхватил весь Гриффиндор и частично Хаффлпафф, тоже недолюбливавший наш факультет и переживавший за своего претендента Седрика Диггори. Я дошёл до Кубка и остановился, только сейчас сообразив, что моя заявка осталась непрочитанной. В руках Дамблдора была другая, тоже на моё имя.

Не я один оказался таким наблюдательным. Пока мадам Максим недоуменно хмурилась и разглядывала щуплого меня — да, я был мелковат даже для своего возраста, хотя и выглядел уже не ребёнком, а подростком — мистер Каркаров зацепился взглядом за мою заявку и указал на неё Дамблдору.

— Смотрите, Дамблдор, вон ещё одна заявка. Она тоже из Кубка, её необходимо прочитать.

Мадам Максим встрепенулась и тоже уставилась на заявку.

— Да-да, Дабль-дог, её нужьно прьочитать. С этим мальшиком, — кивнула она на меня, — конешьно, недорьозумение.

Дамблдор с видимой неохотой подозвал мою заявку и прочитал её. На его лице промелькнуло изумление с примесью непонятного мне облегчения.

— Гарри Поттер… — словно про себя, произнёс он. — Смотрите, здесь тоже Гарри Поттер.

Оба приезжих директора недоверчиво потянулись к заявкам и тщательно перечитали их. Каркаров даже заглянул на их обратную сторону.

— Мальшик, сколько тебе лет? — поинтересовалась мадам Максим.

— Четырнадцать, — сообщил я.

В зале наступила тишина. Ученики за столами напряжённо прислушивались к моему разговору с директрисой, не предназначенному для публики.

— Ты подаваль заявку на участьие?

— Да, вот эту, — я кивнул на свою заявку.

— Ты сльишком мальенький для чемпиона.

— Меня выбрал Кубок Огня, которому безразличен возраст участника. Значит, я лучше подхожу в чемпионы, чем наши совершеннолетние претенденты.

— Но тебя не дольжен был прьопустить барьер. По возрьосту.

— Я преодолел его, несмотря на свой возраст. Разве это не доказывает, что я гожусь в чемпионы?

Пока она подыскивала возражения, в наш разговор вмешался Дамблдор.

— Мадам Максим, сейчас уже не о чем спорить. Кубок заключил с Гарри магический договор, и теперь Гарри обязан участвовать в турнире до конца. Гарри, мальчик, пройди в эту комнату.

Директор давно уже не звал меня мальчиком, но сейчас, похоже, надумал продемонстрировать гостям турнира свою отеческую доброту и наши с ним прекрасные неформальные отношения. Придётся вывести общество из заблуждения.

— Не «Гарри, мальчик», а мистер Поттер, — холодно поправил я Дамблдора. — Здесь школа, а не бордель для мужеложцев.

Я прошёл в комнату за его спиной, где уже были двое предыдущих чемпионов. Теперь было очевидно, что это всё-таки ловушка и что кое-кто подсуетился, чтобы я наверняка попал в неё. Ничего, прорвёмся.

Виктор Крум и Флёр Делакур молча стояли у камина. Болгарин томился ожиданием, вейла грела ладони над огнём. Крум посмотрел на меня доброжелательно, запомнив, что я из компании Малфоя. Делакур окинула меня рассеянным взглядом.

— Что сльючилось? — спросила она. — Нас зовут обратно в заль?

— Нет, я третий, — лаконично пояснил я.

Глаза Крума раскрылись пошире, он явно был заинтересован. Тут в комнату буквально влетел Бэгмен, подхватил меня под локоть и подтащил поближе к камину.

— Невероятно! — воскликнул он. — Позвольте представить вам третьего чемпиона, это знаменитый Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил! Он сумел не только обойти возрастной барьер, но и получить предпочтение Кубка перед старшекурсниками!

Флёр Делакур тряхнула золотистыми волосами, улыбнулась и сказала:

— О, мистер Бэгман, какая смешьная шютка!

— Шутка? — переспросил бывший герой мирового квиддича. — Нет, вовсе нет! Кубок Огня только что выдал его имя!

Делакур нахмурилась.

— Но очьевидно, что это ошьибка! Этот мальшьик очьень мальенький!

Бэгмен оценивающе посмотрел на меня, затем на неё.

— Маленький, да… Но Кубок выбрал его, поэтому он будет участвовать. Магический контракт…

Тут дверь распахнулась, и в комнату вошли все, кого опередил Бэгмен — трое директоров, наши деканы, а с ними Грюм и Крауч. Делакур сразу же бросилась к своей директрисе.

— Мадам Максим! Говорьят, что этот ребьонок тоже будет чемьпионом!

— Это какие-то шашьни Дабль-дога, — мадам Максим совсем не знала подоплёки моего избрания, но хорошо знала моего директора.

— Мадам Максим, во всём виноват один Поттер, — тихо процедил Снейп. Его чёрные глаза зажглись злобой. — Не нужно обвинять Дамблдора в том, что этот мальчишка нарушает все возможные запреты и правила. Поттер весь в отца, который дня прожить не мог без того, чтобы что-нибудь не нарушить, он такой же заносчивый, самоуверенный и тщеславный, поэтому неудивительно, что ему снова захотелось прославиться…

Наши к Снейпу уже привыкли, а гости, похоже, были шокированы.

— Северус, Северус… — с мягкой укоризной произнёс Дамблдор.

Меня вдруг охватило жидким огнём, как при нападении дементоров. Глядя в желчную перекошенную физиономию Снейпа с засаленными патлами по бокам, я вдруг понял Грега, которому приходилось делать над собой усилие, чтобы не убить. Сам не понимаю, как мне удалось сдержаться.

Да кто он такой, чтобы отзываться обо мне в подобном тоне? Злобный немытый выродок из городских трущоб, абсолютно чужой и ненужный мне ублюдок. Уж не воображает ли он, что я должен провести свою жизнь в раскаянии и тщетных попытках доказать ему, что я совсем не такой, как мой отец? Да пошёл он в пешее эротическое…

— Да, мистер Снейп, я сын своего отца, — ровным голосом произнёс я. — Героя Первой Магической, о котором все, кроме вас, говорили мне только хорошее. Я не помню его лично, но мне рассказывали, что это был очень талантливый, энергичный и обаятельный человек, блестящий ученик и душа компании. Моя мать, достойная во всех отношениях девушка, полюбила его и вышла за него замуж — не думаю, что она связала бы свою жизнь с пустым и тщеславным человеком. Полагаю, вы всего лишь завистник, достаточно бессовестный, чтобы прилюдно порочить память покойника. Я никогда не знал вашего отца, мистер Снейп, но если вы пошли в него, он был говнюк еще тот.

Немая сцена. Снейп остолбенел, весь белый и вытаращенный. Мадам Максим и мисс Делакур уставились на меня с одинаково отвисшими челюстями. Дамблдор вытянул шею, склонил голову набок и замер, не сводя с меня глаз, словно курица, никак не решающаяся клюнуть облюбованное зёрнышко. Каркаров ухмылялся в свою эспаньолку, его глаза удовлетворённо поблёскивали. Деканы прикидывались ветошкой и старались злорадствовать не слишком заметно.

Как ни странно, ситуацию разрядил Каркаров.

— Мистер Снейп… — он нарочито прокашлялся. — Порочить память отца осиротевшего мальчика — не самый лучший пример для детей и не самое лучшее поведение для преподавателя. Вы, как педагог со стажем, обязаны это знать.

— Да, мистер Снейп, — опомнился Ранкорн. — Поттер рано потерял своего отца, он был слишком мал, чтобы научиться у него дурному. Попрекать его отцом не только противоречит педагогической этике. Это некорректно с вашей стороны.

Снейп посмотрел на них дикими глазами и вылетел из комнаты, оглушительно хлопнув дверью. Преподаватели переглянулись.

— Гарри… — Дамблдор запнулся. — Мистер Поттер, так нельзя…

— Как Снейп? Разумеется, так нельзя, и я не понимаю, почему вы всегда покрываете его хамство. Будь я директором, я не подпустил бы его к ученикам на расстояние Авады. Неужели вы не видите, что сейчас он оскорбил не только меня и память моего отца? Здесь присутствуют гости, здесь двое других чемпионов. Утверждение, что участвовать в турнире — занятие для тщеславных выскочек, оскорбляет и их тоже.

— Но, мистьер Поттьер, — вмешалась Делакур, понявшая в нашем разговоре от силы половину слов. — Ви нарушильи усльовие о возрьосте, когда подавальи заявку.

— Мисс Делакур, Кубок не выбрал бы меня, если бы я не оказался лучшим. Возрастной барьер, поставленный нашим уважаемым директором — всего лишь небольшое дополнительное препятствие для претендентов, которое отсеивает слабых. Вы ведь хотите победить в этом турнире?

— О да, — энергично согласилась Делакур. — Мне нужьен этот приз, за него многьие согласильись би умерьеть!

— Тогда какой резон вам возмущаться, если вы считаете меня слабым противником?

— Ви мальенький и можьете погибьнуть.

— Мисс Делакур, вы не находите, что это моя проблема, а не ваша?

На птичьем личике вейлы мелькнула обиженная гримаска.

— Если ви хотитье умерьеть, не могу вам мьешать, — она вздёрнула подбородок и демонстративно отвернулась. Зато мадам Максим, развернув могучие плечи и выпятив обтянутую чёрным шёлком грудь, бросилась на защиту неосторожного ребёнка.

— Мистьер Краучь, мистьер Бэгмен, — воззвала она. — Ви зьдесь непредьвзьятые людьи от Мьинистерства, ви дольжны прьедотвратить этот чьюдовищьный рьиск для мальчьика. Ребьонок не дольжен погибнуть из-за того, что Дабль-дог уже старьий и не спрьавилься с установькой барьера.

Директор постно потупился, словно кошка, втихомолку съевшая канарейку. В брошенном на меня взгляде Крауча промелькнуло нечто, заставившее меня насторожиться. Нет, показалось.

— Мальчик сам захотел влезть во взрослые игры, и никто не виноват, что у него получилось, — сухо изрёк Крауч. — Мы должны следовать правилам, которые чётко и недвусмысленно гласят, что те, чьё имя избрано Кубком Огня, обязаны принять участие в турнире.

— Минуточку… — Ранкорн произнёс это негромко, но таким тоном, что все мгновенно повернулись к нему. — Мистер Дамблдор, могу я взглянуть на заявки Поттера?

Дамблдор помешкал, но поскольку все не сводили с него глаз, вытащил из глубин своей новогодней робы мою заявку. Ранкорн принял её, прочитал, затем взглянул на меня.

— Вы подавали эту заявку, Поттер?

— Да, это моя заявка.

— Мистер Дамблдор, будьте любезны дать мне вторую заявку.

— Какую вторую? — заёрзал директор.

— Я не слепой и видел, что заявок на имя Поттера было две. Первой вы читали другую.

— Точно, заявок было две, — подтвердил Каркаров.

— Да, быльо две заявки, — вспомнила мадам Максим. Наши деканы согласно закивали. Дамблдору ничего не осталось, кроме как выдать Ранкорну требуемое. Тот осмотрел вторую заявку и показал её мне.

— Поттер, а эту заявку вы подавали?

Я посмотрел на клочок пергамента в его руке.

— Нет, сэр. Похоже, это оторвано от моего обзора по ЗоТИ, который я сдавал позавчера на проверку.

— Почему по ЗоТИ?! — прорычал Грюм.

— Потому что сейчас у меня только он находится на проверке.

— Лжешь, Поттер! Ты сам оторвал этот кусок от другого обзора!

— Я же признал, что опускал в Кубок вон ту заявку. Вы считаете, что её мне было мало?

— Это легко проверить, мистер Грюм. — Ранкорн внимательно рассмотрел неровный край обрывка пергамента. — Принесите сюда работу Поттера, и мы посмотрим, было ли от неё что-то оторвано.

Грюм покосился на директора, но тот сосредоточенно разглядывал магические канделябры на каминной полке.

— Будьте так любезны, мистер Грюм, — присоединился к просьбе моего декана Каркаров.

— Но это долго, а нас ждут в зале.

— Ничего, подождут.

Грюм вышел, сердито стуча протезом. Его не было минут пятнадцать, а затем он вернулся без моего пергамента.

— Я обыскал всё, но не нашёл его, — буркнул отставной аврор под вопросительными взглядами собравшихся. — Его украли.

— Украли, значит… — многозначительно протянул Ранкорн. — Леди и джентльмены, теперь вы сами видите, что если бы Поттер не подавал заявку, ему всё равно пришлось бы участвовать в турнире. Для него постарался кто-то ещё. Поттер, я вряд ли ошибусь, если скажу, что против вас существует заговор и что ваша жизнь в опасности.

— Она давно в опасности, сэр, — напомнил я, — но кто предупреждён, тот вооружён. Давайте вернёмся к тому, с чего мы начинали — имеется магический контракт между мной и Кубком, по которому я обязан участвовать в турнире. Возможно, нам пора перейти к инструкциям для чемпионов.

— Да, давайте приступим! — Бэгмен нетерпеливо потёр руки, на его лице читалось предвкушение. — Крауч, скажешь чемпионам вводную?

Крауч глянул на него с неудовольствием, но отказываться не стал.

— Хорошо, Бэгмен, — он подошёл к камину, у которого стояли мы трое, и заговорил скучным канцелярским тоном. — Сначала я обязан напомнить об условиях магического договора, который Кубок скрепляет между участниками и организаторами турнира и за соблюдение которого каждая из сторон отвечает своей магией. В данном случае турнир организует наше Министерство, а ответственным за соблюдение договора вызвался быть наш уважаемый глава отдела по спорту мистер Людовик Бэгмен. Проводящая организация обязуется обеспечить равные условия для каждого из чемпионов и не разглашать сведения, которые могут дать преимущество кому-то из них. За недостаточный уровень подготовки чемпионов она ответственности не несёт. Каждый чемпион обязуется бороться за победу в каждом конкурсе и не может отказаться от участия в каком-либо из них. Он может прекратить борьбу только в случае возникновения не зависящих от него обстоятельств, препятствующих её продолжению. Например, в случае тяжёлой травмы, бессознательного состояния, пребывания в ловушке или под заклятием. Это понятно?

Не знаю, как другие двое, но я ознакомился с каждым пунктом контракта заранее и не услышал ничего нового. Крауч дождался наших кивков и продолжил:

— Первый конкурс состоится двадцать шестого ноября, в субботу. Нам понадобится около месяца, чтобы окончательно определиться с ним и подготовить его, а у приезжих чемпионов будет достаточно времени на акклиматизацию. Второй конкурс состоится предположительно в феврале, а третий и последний — в конце мая следующего года. Участники турнира освобождаются от выпускных экзаменов, учитывая то, что все их усилия будут направлены на подготовку к конкурсам. Вопросы есть?

— Да, — после некоторой паузы изрёк Виктор Крум. — Какие оценки нам будут поставлены за экзамены?

— Разумеется, «превосходно».

Крум удовлетворённо наклонил голову, зато вопрос появился у Делакур.

— Ви сказаль, чьто чемьпионы дольжны готовиться к конкурсам. Ми будьем знать, к чему имьенно дольжны готовиться?

— Нет, мы не можем раньше времени разглашать тайну конкурсов. От вас потребуется общая подготовка, какую вы сочтёте нужной.

Крауч посмотрел на меня, и я отрицательно качнул головой. Вопросы у меня были, но не к нему, а к себе. Я только что чуть не вмазал магией Снейпу со всей дури, минуя собственный рассудок и нисколько не заботясь о том, выживет ли зельевар. И это мне чрезвычайно не нравилось.

— А теперь, дорогие наши чемпионы, давайте выйдем в Большой зал, где нас заждались, — объявил Дамблдор, сияя, как новый галеон.

Нас пропустили в дверь первыми, и мы выстроились перед преподавательским столом лицом к залу — Крум посередине, я и Делакур по сторонам от него. Пока преподаватели рассаживались, Людо Бэгмен с торжественной физиономией еще раз представил нас залу и предложил каждому из нас сказать несколько слов.

— Я горжусь, что Кубок Огня признал меня лучшим. — Крум выглядел привычно-хмурым, но застенчивостью он не страдал. — Я обещаю высоко держать честь школы и приложить все усилия для победы.

Ему дружно захлопали. Особенно старались слизеринцы, для которых Крум стал наполовину своим. После него настала очередь Делакур.

— Я шьяслива стать чемьпионкой, — она распустила на весь зал очарование вейлы, заменившее ей красноречие, и сорвала оглушительные аплодисменты. — Я обьязательно вииграю.

Затем слово предоставили мне. Атмосфера зала, только что с восторгом аплодировавшего вейле, сразу же изменилась на неприязненную. Моя выходка не могла найти одобрения на Слизерине, а остальные факультеты были раздосадованы, что хогвартский чемпион оказался слизеринцем. Со стола грифов донёсся пренебрежительный свист. Я посмотрел туда.

— Да, Кубок Огня признал меня лучшим, как бы это ни было противно некоторым. Спасибо моим врагам — это они сделали меня сильным. Спасибо моим друзьям — просто за то, что они есть. Спасибо всем остальным — за то, что они не мешают мне жить. Что касается турнира — пусть победит сильнейший. Я участвую в нём, чтобы победить, но приму любой расклад.

Слизеринцы всё-таки зааплодировали. Чуть спустя к ним присоединились равенловцы и отчасти хаффлпаффцы — они дружно болели за Седрика Диггори и теперь переживали его провал. Грифы демонстративно не хлопали.

Когда аплодисменты стали затихать, я поглядел на слизеринский стол.

— Секундочку внимания, мне нужно ещё кое-что добавить, — дождавшись полной тишины, я сказал: — Дафна, ты великая предсказательница, а я был неправ.