Мы рождены в минуты роковые

Мы живём на великом разломе,

на изгибе, на стыке времён,

нет хозяев в запущенном доме,

нету веянья гордых знамён.

Старики, прожив долго и трудно,

постепенно ушли на покой,

жизнь идёт, только вяло и скудно,

запинаясь над каждой строкой.

Молодые ещё не окрепли

и не выбрали правильный путь,

изумляют лишь краткостью реплик,

и вперёд не готовы шагнуть.

Восхваляя лишь сладость мгновений,

мы забыли значение слов,

не родился таинственный гений,

что страдать и молиться готов.

Мельтешат безразличные лица

в веренице стремительных дней,

вновь белеет пустая страница

в ожидании новых идей.

Но я жду и смотрю терпеливо

на безумную пляску огня.

Вечность, вечность – не будь так ленива,

ну, обрадуй хоть чем-то меня.

2010

У древних берегов пустынных рек

нашли плиту с немыми письменами.

Поэт безвестный начертал навек

на ней свой стих гудящими строфами.

И вот в музее, под простым стеклом,

лежит плита покрыта лёгкой пылью.

Предания о времени былом

гласят о том, что стало скорбной былью.

И человек задумчиво поник

над ней в тиши старинного музея,

теряя всё за этот горький миг,

и на глазах от ужаса седея.

2009

В империи обширной тишина.

Все спят давно, вступили в область сна

родной страны суровые метели,

жизнь замерла в безвольном, спящем теле,

судьба в созвездьи Рака не видна.

Была среда и третий день недели.

Не спит один плешивый старичок;

попав в капкан, Кащею на крючок,

продавши душу за безумство злата,

ушёл туда, откуда нет возврата.

Как фантастично был он одинок, —

пропахший кровью сумрачный диктатор.

Он открывает кедровый ларец,

не понимая, подленький глупец,

что то был ящик бедственный Пандоры,

хранил который пакостную свору.

И почернели воды как свинец,

умчались бесы с воем на просторы.

Пишу опять, — на пятый год войны,

что ночь пришла, светила не видны,

птенец пищит, а в небе Ангел плачет.

Нас Бог совсем забыл, а это значит,

что нам не отмолить своей вины.

А ведь могло быть всё иначе...

2019

В начале безумного нашего века

надеялись люди на новое чудо.

Но вдруг поднялись неожиданно веки

у Вия и он произнёс: «Смерть повсюду...

И кровь будет брызгать лучами с заката,

пустыня гореть, как свеча пред иконой…»

А Бог, — что он может... Смотреть виновато

на мир, где плюют на любые законы.

«И даст смерть и горе здесь новые всходы,

что вдруг расцветут ядовито и буйно…»

Пойдут к нам, в Европу, чужие народы

в уют серых зданий, и будет их — уйма.

«И будет огонь, вдруг упавший на землю,

и жгущий людей, города, даже время...»

Я этим пророчествам горестно внемлю,

жалея в душе современное племя.

«Я вижу, как зреет во тьме воля злая

и хочет наш мир уничтожить навеки…»

Закройте же кто-нибудь, я умоляю,

у древнего Вия тяжёлые веки.

2017

Как дни, шелестя, пролетают,

как тянется долго зима.

Кто слова простого не знает,

сойдёт непременно с ума.

Мы плачем, смеёмся, страдаем,

друг с другом легко говорим;

в пространстве меж адом и раем,

не ведаем что же творим.

Не в силах замедлить движенье,

неровный, стремительный бег,

сомкнуть заржавевшие звенья,

беспечно живёт человек.

Я знаю — всё будет иначе,

я вижу сквозь узкую щель,

как время заходится в плаче,

когда видит ясную цель.

Нет цели, и нет человека,

попробуй дожить до седин.

От этого нового века

останется груда руин.

Сотрутся из памяти лица,

смешается небыль и быль,

и будет лишь ветер кружится,

вздымая кирпичную пыль.

2019

Когда Кассандра нам пророческое слово

надменным голосом в бреду произнесёт,

кого палач — Спаситель в жертву принесёт,

какого сына века, грешника какого,

в трагический и високосный этот год?

Парит и плачет в поднебесье Черный лебедь,

он видит смерть и неизбежность перемен,

и почерневшие остатки древних стен,

и толпы странников, молящие о хлебе...

А всюду ржавчина, развалины и тлен.

Когда приходит век правителей бесславных,

то это наша, коллективная вина.

Нас слепо тянут в пропасть мрачную без дна,

где похоронено величие лет давних.

А жизнь у всех по-прежнему одна.

2020

Люди, люди – что же с вами?

Поменялись вы местами

со зверьём, одев их маски,

без приказа, без указки.

Трудно жить без револьвера

офигенного размера

в мире столь материальном,

безнадёжно аморальном.

Нет ни счастья, ни покоя,

и вонючею трухою

оказалась жизни фаза,

но ведь нет противогаза.

Как холопу прокормиться,

словно я лесная птица;

словно я не звук – а эхо,

отблеск, тень былого смеха.

Вот, строчу из пулемёта

строчками в лицо блокнота,

кипячусь, да толку мало.

Просто вдруг обидно стало.

2017

Прошло уже как будто двадцать лет

как мы вошли в отравленную эру,

не потеряв несбыточную веру

о том туннеле, где мерцает свет.

Но что мы знаем о судьбе планет, —

непознанных и разных по размеру?

Судьбу свою угадывать грешно,

здесь каждый шаг — как повод для волненья,

когда за взлётом следуют паденья,

а всё уже расписано давно.

Я думаю: вокруг черным-черно,

а вот внутри — плывут, дрожат виденья.

Прошедшее, грядущее — во мне.

Смотря в себя бесстрастно, безучастно,

я вижу свет отчётливо и ясно,

и чей-то взгляд в бездонной глубине,

где голос устремляется вовне, -

такой понятный, ласковый, но властный:

«Моя многострадальная страна,

где плачет и бежит безумный Каин,

стирая всё — от центра до окраин,

так в чём твоя невольная вина,

и почему ночь горькая длинна,

в которой рыщут с воем волчьи стаи?»

Тут голос смолк, не в силах дать ответ,

произнести живительное слово.

И полетели дни как тени снова,

но был далёк сомнительный рассвет.

Огня в золе остывшей уже нет,

когда душа для счастья не готова.

2020

Это не в поле кричит вороньё,

там, за оврагом, кружась бестолково.

Слёзы стучат громко в сердце моё

в дикой стране, где не ценится слово.

Я не поведаю, что здесь не так,

смачно не буду плевать на иконы,

лучше пойду переулком в кабак,

чтобы не слышать проклятья и стоны.

Жалко себя и растраченных лет,

жара души, что растрачен в пустыне.

Нет уже Бога, и вечности нет

там, где господствует хаос поныне.

Я бы навеки забросил стихи,

в печке дотла сжёг свой опыт печальный,

лишь бы зарделись в потёмках глухих

искры, чтоб вспыхнул костёр поминальный.

Нету почтенья к портретам вождей,

я боль потерь чужакам не доверю.

Хочется бури и яростных дней,

только в себя уже тоже не верю.

Длится кошмарный, безрадостный сон;

помню, ведь были паденья и взлёты.

Боже, спаси нас от этих времён,

дай нам надежды, покоя, - хоть что-то.

2018

Лишь бы ворчать, только сердце устало.

Родина есть и её вдруг не стало.

Солнце сияло, но скрылось за тучей.

Карлик горбатый забился в падучей.

Тут тараканы сквозь узкие щели

выползли дружно, наметили цели

и растащили – до капли, до крошки

всё из избушки на курячьих ножках.

Двинулись дружно тяжёлые танки,

хлынули деньги в распухшие банки.

Будто бы в шапке они – невидимке.

Лихо взымают с меня недоимки.

Я же, замызганный житель обочин,

вижу прекрасно, как мир стал непрочен.

Стал он какой-то козлино-звериный,

поздно искать неурядиц причины.

Вот, существую с улыбкой безверья,

тихо печалясь за запертой дверью.

Вьюжит позёмкой в степи дикий ветер,

вырвались вдруг из меня строчки эти.

2017

Шёл ледокол, круша форштевнем льдины,

оставив след узорный за кормой.

Вокруг безлюдность северной равнины,

лишь ветер дует буйный и немой.

Вращался винт, уставший до предела,

был слышен плач изношенных турбин.

Но капитан уверенно и смело

вёл наш корабль над пропастью глубин.

Кричали чайки, проносясь над нами,

что впереди мороз бушует злой.

Он нас скуёт торосами и льдами,

не дав вернуться никому домой.

Но мы упорно восходили к Норду,

пронзая время, достигая цель.

Не понимая нашей веры твёрдой,

рыдала скорбно белая метель.

Как памятник в нетающей пустыне

всем тем, кто сбился с курса, не дошёл,

стоит, засыпан снегом, и доныне

наш старый, в ржавых пятнах, ледокол.

2017

Казалась загадкой волшебной

та жизнь без невзгод и нужды.

Но были другим мы враждебны,

завистливы, глухи, чужды.

И вот, на глухом перекрёстке,

сначала мы начали путь.

Презрения холодом жёстким

сумели друзей оттолкнуть.

Старались с усердьем проклятым

свой собственный дом отравить.

Все стены пропитаны ядом,

и негде главы приклонить!

Хвала тебе, вождь с взглядом острым!

Кругом столько много дерьма...

И, пьяные, с улицы смотрим,

как рушатся наши дома!

Отныне стал ад обитаем,

без красок, почти что без слов.

Что делать! Добро собираем

для наших любимых сынов.

Печальная участь скитальцев

даётся судьбой неспроста.

А жизнь… жизнь пройдёт между пальцев

на пятой неделе поста.

2017

А жизнь пустынна и темна.

В мечтах желанного покоя

перебираю имена

и вижу имя роковое.

Он в неизведанную даль

нас бьёт и гонит, словно стадо.

Крест переходит в вертикаль,

а люди думают: так надо.

Блестит священный меч войны

в руках безумного ребёнка.

«Веди нас вождь, тебе верны…»

- кричат покорные вдогонку.

И пусть беснуется толпа,

сердца поэтов чутко внемлют:

бесплоден ум, душа слепа,

в болоте сонном воля дремлет.

А лица скорбные все те ж,

пойдёшь направо иль налево;

пропитаны презреньем, гневом,

а зрелость гнева – есть мятеж.

2018

Последний раб империи упадка,

не зная в жизни счастья и достатка,

я напрягал и зрение, и слух.

Создателем нам дан мятежный дух

не для покоя, меры и порядка, —

для тех вещей, что нужно вспомнить вслух.

Что жизнь — борьба, неравная борьба,

где мир стремится принять вид руины,

но видимость и суть всегда едины,

как время круг, как жребий и судьба.

А смерть летит фальшива и груба,

и смотрит вниз с улыбкою змеиной.

Я знаю — час придёт ещё во тьме,

невольники споют в своей тюрьме:

«Один из наших братьев на свободе».

Им остаётся терпеливо ждать,

когда растает Каина печать

и покраснеют на рассвете воды.

Но это будет завтра, не сейчас,

живи пока, питаясь пищей скудной.

Пройдут года и День настанет Судный,

мы соберёмся в предрассветный час,

утрат и боли больше не боясь,

устав от этой жизни беспробудной.

2019

В прошлом осталось былое величье.

Что происходит? Бездонные дыры

всех поглощают, забыв о приличье.

Нет никого. Так уходят кумиры,

мятым плащом закрывая обличье.

Новые лица и новые звуки,

будни и беды – синоним единства.

И, без сомненья, победы науки,

буйство стихий и маразмы бесчинства.

В общем – эпоха удушья и скуки.

Я с ней на "ты", потому что я болен

так же, как страны, и люди, и звери.

Лозунг "свобода" давно замусолен,

а в чудеса уже можно не верить.

Только дурак настоящим доволен.

Что-то не так, только жить всё же надо,

противогаз – верный способ защиты.

Нет, мне не нужно ни рая, ни ада,

лучше всего притвориться убитым

и переждать все движения стада.

2012

Повернусь я к эпохе спиной,

переполненный горечью жгучей,

обходя за версту стороной

все препятствия жизни дремучей.

Не умнеют глупцы никогда,

потеряли лгуны чувство меры,

не спешит известить нас звезда

о ребёнке под сводом пещеры.

Приближается год роковой:

катастроф, мятежей и безумий.

Хорошо, что покуда живой,

хоть на вид неприлично угрюмый.

Обойдёмся пока без имён,

тихий ропот звучит ещё глухо.

Череда переломных времён

не затронет свободного духа.

Всё трудней различать голоса

в деловой суете серых будней.

Дайте мне ещё хоть полчаса, —

улетаю на остров безлюдный.

2017

Ведь только люди говорят,

что в этой жизни нету счастья.

А годы птицами летят,

и все мы слуги чьей-то власти.

Кто служит длинному рублю,

а кто покорен узкой юбке;

кто губит молодость свою

в стакане или просто в рюмке.

Мы все рабы простых вещей,

обречены дышать враждою.

И плесень, гниль с души своей

слезами я уже не смою.

Ещё нам кажется порой,

что мы свободны от желаний.

Какой же страшною ценой

мы подошли к последней грани…

Мой век духовной слепоты,

прости бездумных и заблудших,

позволь нам веру обрести,

вдохни смиренье в наши души.

2009

Господь, твои пути непостижимы,

лишь ты один прекрасно видишь цель,

когда неспешно крутишь карусель

вселенной нашей, радуясь незримо.

Воздай на всех и праведность, и благо,

за все грехи и горести прости;

не дай нам сбиться в поисках пути,

пусть жизнь несётся, не сбавляя шага.

Да будет непротоптанной дорога,

и Божий свет, что ждёт нас впереди,

слова молитвы яркие в груди,

и цель благая, что сияет строго.

Слаб человек, пока подвластен миру,

страдать безмерно — вот его удел.

А этот злобный, смертоносный вирус

сожги огнём небесных антител.

2020

Эх, был бы я сейчас моложе,

какие б рвал весной цветы!

Но время тягостней и строже

стирает светлые черты.

Жизнь пронеслась как птица мимо,

взмахнув безжалостно крылом.

Она смела остатки грима,

морщин добавив мне тайком.

Пусть снова прошлое погибнет

в пустыне лунной без следа.

Дрожит рука, и дверь не скрипнет,

и не откроется туда.

Что до того! Придут другие

и будет небо голубеть,

и соловьи в саду весеннем

всё так же звонко будут петь.

А я уйду никем незваный.

Земля да будет мне легка!

Не стоит в жизни строить планы,

когда она так коротка.

2018

Отставив годы жизни за спиной,

я переехал в этот город тесный,

чудак, в пейзаже этом неуместный,

начав отсчёт игры очередной.

К земле сырой стремится лист лесной

в глуши безлюдной под звездой безвестной.

А город спит, склоняя времена,

дома вокруг похожи друг на друга,

здесь ходит смерть, печальная подруга,

хотя в толпе она и не видна.

Кто будет помнить наши имена,

когда мы выйдем за пределы круга?

Отгорожусь глухой стеной из книг

и буду жить бездымно и безвольно,

узор из рифм плетя непроизвольно,

стихам бессмертным верный ученик.

Мой ангел снов, ровесник и двойник —

держи фонарь, вздыхая недовольно.

2019

Мне одиночество даёт свободу

от мелочных и тягостных забот.

Тогда неспешно эта жизнь идёт

и всё равно — какое время года,

и как струится времени полёт.

Я говорю о будущем открыто:

сейчас сентябрь, потом придёт зима,

засыплет снегом парки и дома;

и череда бессмысленных событий

того гляди сведёт меня с ума.

Быт разделив на грани и на звенья,

замкну себя в пространство между стен,

начну гадать по Книге Перемен,

и мир вокруг покажется лишь тенью,

лишь цепью лжи и мелочных измен.

И станет жизнь спокойной и прекрасной,

закончатся блуждания души.

Я создаю цветные миражи,

как светлый сон, мучительно неясный,

среди людей — один в ночной тиши.

2020

Мой ангел, друг, приятель беспризорный,

мятежный призрак из иных миров,

блуждаешь ты в сумятице дворов

среди толпы - свободный, непокорный.

Ты на меня набрось скорей покров

непроницаемый для взгляда, иллюзорный.

Я духом слаб, — обычный человек,

знаток потерь, ошибок, унижений,

безвольный раб мучительных сомнений,

любитель слов и верности навек.

Даруй покой своих святых владений,

смири часов поспешный, вечный бег.

Храни меня и мой рассудок строгий,

не оставляй в тоске на полпути,

ведь нам с тобой ещё идти, идти...

по рытвинам ухабистой дороги.

За эти строки ты меня прости,

пусть сон сотрёт неясные тревоги.

Не говори, что нету больше сил;

о том, что тёплый день горит неясно,

что жизнь моя растрачена напрасно,

что был как все и слишком долго жил.

Не смей слабеть, кивая безучастно,

раскинь шатёр своих поникших крыл.

2019

На вечер становится тише,

нависшие тучи плывут.

Хочу жить как Карлсон на крыше,

совсем не считая минут.

Как холодно осенью в поле,

особенно по вечерам.

Уехать куда-нибудь что ли,

где мир улыбается нам.

Иль стать безразличней природы,

забыть навсегда о былом,

молчать и бездельничать годы,

не видя, как страшно кругом.

И в жизни размеренной, новой

увидеть когда-то вдали

венец, как и прежде, терновый

и ноги босые в пыли.

Я верю – придёт к нам Спаситель.

Пылают в пустыне костры.

Рассыпавшись, звенья событий

откроют иные миры.

От страха дрожа и бессилья

Его попрошу: отпусти...

И вырастут сильные крылья,

а Он улыбнётся: лети...

2018

Ушла эпоха в должный срок,

покорна непреклонной воле.

Мы преступили чрез порог,

хлебнув восторг свободы вволю.

Идём вперед и молвил Бог:

«Я создал мир не для раздоров,

вы все сыны моей земли.

И в полусумраке соборов

вы память обо мне блюли.

Я дал вам крест – тяжёлый, скорбный,

чтоб к небу рвался этот крест.

И быть ему на месте лобном

среди толпящихся окрест.

Но как, и где, и почему же

свернули вы с пути ко мне...

Вам Божий Сын уже не нужен?

И вы довольны всем вполне?

Погрязши в похоти, разврате

и в суете бесцельных дней,

живёте вы в борьбе, разладе

с собой и совестью своей.

Как волки в ненасытной стае

вы, в сердце ненависть тая,

мечтаете о светлом рае,

безмерно деньги возлюбя.

Да будет рай вам, но в пустыне -

в бесплодной, выжженной земле.

Неотвратимый путь гордыни

вас приведёт туда. Во мгле,

царящей там - не ночь, а вечность

навеки суждено блуждать

тем, кто забыв души сердечность,

порочную лелеет страсть».

Так говорила мне звезда,

что ярко светит нам с восхода,

в субботу – крайний день поста,

не помню уж какого года.

2009

А жизнь летит, её полёт безгласен,

и в этом есть особенный уют.

Когда беззвучно ангелы поют,

тогда ты жив, и твой конец неясен,

цени сполна свой временный приют.

Свой смертный час по цвету и по звуку

узнает царь, крестьянин и поэт,

когда увидит благодатный свет,

и смерть без слов возьмёт его за руку

и поведёт туда, где света нет.

Зато там есть трепещущее пламя,

забытый Богом дивный, странный мир.

И канет в вечность время и эфир,

исчезнет плоть, эмоции и память,

пропав внутри массивных чёрных дыр.

2020

Я беспечно со всеми по жизни шагал,

был такой же, как люди вокруг.

Ты единственный был для меня идеал:

мой учитель и преданный друг.

Ты однажды сказал: «Помни - время придёт,

страх и гнев воцарятся в сердцах,

будет бедность, работа всю ночь напролёт,

отблеск горя в уставших глазах».

Я смеялся, не верил, не слышал тебя,

что там жалобный ветер наплёл...

И себя не жалея, и юность губя,

лишь закусками баловал стол.

Час пришёл – с гулом рухнул ослабленный строй,

не доживший до светлой зари.

И в туман лживых слов повели за собой

те, кто подлые были внутри.

Кто кричал, кто смеялся, кто плакал навзрыд,

кто-то дрогнул и сдался легко.

Были те, кто забыли про совесть и стыд

и взлетели, увы, высоко.

Только были напрасны усилия те,

все попытки покинуть тюрьму.

И пришёл новый бог – на зелёном холсте,

поклоняться все стали ему.

Тут я вспомнил тебя и вернулся опять

к нашей дружбе, забытой давно.

Надоело бояться, и нет, что терять,

всё сгорело и в поле темно.

Ты опять повторил мне: «Терпи и молчи.

Всё свершится в положенный срок».

Вот тогда мне от рая достались ключи.

И я запер железный замок.

2010

Темно в глазах, шумит в ушах,

в душе противно.

Здесь воздух подлостью пропах,

конца не видно.

Всего боюсь и вновь молюсь,

хоть нет ответа.

Но всё равно не покорюсь

и жажду света.

Молюсь о мудрости, скорбях,

страстях греховных,

о всех убогих, смутных днях,

дарах духовных.

А дни проходят чередой,

бредут как тени.

Уже я стар, уже седой,

болят колени.

Но легче крест, светлее путь,

ведущий к счастью.

Я понял – неприглядна суть

безумной власти.

Пройдут года, течёт вода,

и будут битвы.

Но будет бедною всегда

жизнь без молитвы.

2012

Забывается всё... Даже лучших имён

исчезают напевы созвучий.

И в музеях запущенных складки знамён

покрываются пылью летучей.

Время быстро течёт и смывает легко

память прошлого, лица и даты.

И уносятся вдаль, далеко-далеко

города, где был счастлив когда-то.

Что нас ждёт впереди – не понять, не узнать,

голос вещий так слаб и невнятен.

Вечно небо, и моря зеркальная гладь,

вся в мерцании солнечных пятен.

2010

Время быстро течёт и смывает легко

память прошлого, лица и даты.

Стёрлись мрачные тайны ушедших веков

к сожаленью, а может и кстати.

Время — высшая сила прекрасной Земли,

всё разрушит с лукавой улыбкой,

всё изменит, расплавит и спрячет вдали, —

в пустоте бессловесной и зыбкой.

В тишине вспоминаю прошедшие дни

в непонятной тоске по былому...

И приходят, уходят и бродят они,

заставляя дышать по-иному.

Между прошлым и будущим тонкую нить

неустанно плету ежедневно.

Вот бы взять и часы навсегда отменить,

книгу жизни листая смиренно.

Я сожму это время в своём кулаке,

напряжённом до дрожи, до боли.

Но удастся ли мне повернуть ключ в замке,

удержать сорванца против воли?

2020

Не предлагали мне высокий чин,

избавил бог от орденов, медалей.

Не зная скуки, не боясь печали,

под грозным небом был всегда один.

Играл словами, хоть невнятна речь

в стихах безвестных, серых и туманных;

остерегался выстрелов нежданных,

не верил в сказки и случайность встреч.

И не имел почтения к вождям

ещё с тех пор, как Брежнев был в почёте.

Я видел сны и ангелов в полёте,

и даже смерть, что ходит по пятам.

Там слышал звук – начало всех начал,

где тьма сменялась Первозданным Светом.

Священным следую с тех пор заветам,

и только в них я вижу идеал.

Так и живу – в поношенном пальто,

поэму дней люблю, не проклинаю.

И верю в то, что будет жизнь иная…

Ну а пока – спасибо и за то.

2015