Мята и соль (СИ)

Глава 17

У входа в подземелья генерал резко затормозил и обернулся ко мне.

— Если я все верно понимаю, Ринсдей вызвал несколько взрывов, уничтожив материю изнутри, потеряв ощущение реальности. Довести до состояния Индара Д'энии могло только одно — отрыв от истинной, а раз он считает своей истинной тебя, не стоило слишком явно демонстрировать, насколько он тебе безразличен, — очень быстро проговаривая слова, заявил ИнСагор'идар, поджимая губы в конце речи, и вообще всем видом показывая, что я косяк, и только мне сейчас придется разруливать эту ситуацию.

— Я не хотела никого обманывать, ни себя, ни его, потому что я и правда безразлична к нему, и не знаю, как это исправить, — поражаясь таким заявлениям, я отпрянула от него в недоумении. Откуда он вообще знает, что Рин считает меня истинной? Даже император, судя по виду, сомневается.

— Так придумай что-нибудь, балда, — такой же скороговоркой заявил генерал, сопроводив речь отеческим подзатыльником. Простой такой.

— Да не хочу я ничего придумывать! Один вот уже напридумывал, в камере сидит и наказывает себя хуже, чем когда-либо сможет любой не самый гуманный суд, а вы мне предлагаете пойти и еще пообещать ему то, чего никогда не смогу дать?!

— Наяра, Д'энии не ошибаются в выборе истинной…

— Но могут очень хотеть затащить кого-нибудь в постель. Кого-нибудь особо неприступного. А ради этого способны поверить в любую выдуманную чушь!

ИнСагор'Идар громко расхохотался.

— И ради этого посадить себя в клетку, отказаться от свободы, звания и положения? Отказаться от кого-то этого особо неприступного?

Я гневно сжала губы, подскочив к нему, почти ткнув указательным пальцев в нос, сама не знаю зачем. Хотела сказать что-нибудь связанное с хашрами, и не на их настоящем языке, а на нашем с Алуа. Но тут же поняла, что покрыть мне это все равно будет нечем.

— Он сильно напугал тебя, я понимаю. Возможно, еще очень долго ты будешь видеть это в кошмарах и дрожать, прикасаясь к нему. А может, и нет. Но если вспомнишь, кто в этом виноват, тебе сразу будет становиться легче, — утешил, блин! — А сейчас марш к нему, и не дай таены ты не вытащишь его из клетки.

Я покачала головой и направилась к двери, ведущей к узкой винтовой лестнице в подземелья.

— И это я не про решетку сейчас говорю, — пробурчал генерал, топая за мной. В тесных пролетах места его плечам было маловато, так что он много еще чего бурчал, но я не слушала. Думала, что сказать Рину. Желудок и правда противно сжимало при мыслях о вчерашнем.

ИнСагор'идар был прав. Возможно, Рин еще долго будет видеть отражение монстра в моих глазах. Отражение себя.

Уходя, генерал вдруг «случайно» выронил на лестнице один из ключей, но забирать его я пока не спешила. Просто подошла к черной керамопластитной решетке. Внутри маленького каменного мешка спиной к выходу прямо на полу сидел Рин. Даже футболку не надел, а может, ему не дали.

— Рин… — позвала тихо. Даже не обернулся. Бросил камушек в стену впереди себя, поймал, снова бросил. Поймал. — Ринсдей, поговори со мной, пожалуйста. — Камушек пролетел мимо дрогнувшей ладони и укатился ко мне. Я подобрала. Мужчина молчал. — Я сказала, что все было без применения силы. Ты не навредил мне, Рин. В том смысле, не настолько, как мог бы… — балда я и есть.

ИнЛекрит не реагировал на меня. Я присела на корточки и бросила камушек в стену. Он поймал. Бросил.

— Ты не сможешь игнорировать меня вечно…

Камень снова прилетел к решетке.

— Вечно и не надо. Завтра меня отправят в Энвиан, — глухо отозвался он. Я прикрыла глаза. Только низших тюрем не хватало. — Я причинил тебе боль. Чуть не покалечил полшколы. Мое место там.

— Конечно, твое место там. Знаешь, что будет дальше? Уже дней через десять у нас не будет Энвиана, а ты вернешься в Индаре и сравняешь институт с землей. А меня точно… убьешь.

Бросила камень, который он перехватил, не успел тот долететь до противоположной стены. Рин поднялся и подошел к решетке. Неслабым усилием воли заставила себя стоять, где стояла.

— Я могу припомнить и вещи похуже, — добавила я, он дернулся к решетке, мое лицо дрогнуло, но я не отстранилась. Рин сжал зубы, словно видеть меня ему было больно. Долго непрерывно смотрел в глаза, не в состоянии многое сказать словами. Вздохнув, я развернулась и направилась к лестнице.

Когда вернулась с ключом, у него появилось загнанное выражение.

— Наяра. Не надо, прошу тебя, — он отошел от решетки, пока не прижался лопатками к стене.

— Ты обещал бороться за нас, — тихо отозвалась я, вставляя ключ в замочную скважину. Видела, как скривилось его лицо. Он вспомнил. Провернула ключ. — Выполняй обещание.

Толкнула решетку и вошла. Рин распрямил плечи, стоя ровно и почти спокойно, не дрожа.

— Это был тогда не ты, — я очень медленно подходила, шажок за шажком, зная, что преодолеваю не только свой страх. Но даже больше его. — А я ведь не могу быть в постели не с тобой, верно?

— Ная, последнее предупреждение. Выйди и закрой решетку, — хриплым и срывающимся голосом приказал Ринсдей, голубые глаза лихорадочно метались. Я покачала головой, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки от него.

— Ты не можешь вот так меня бросить. Помоги мне. Я не должна с этим бороться одна, — мне тоже казалось, что прибить одного из нас или обоих проще, чем вытравить страх, но когда кто-то искал легкие пути. Поэтому я просто протянула ему ладонь. Шаг навстречу должны сделать оба.

С минуту он просто стоял, глядя на меня. Я уже не особо то и верила, что силой одних только моих куда уж скромных ораторских способностей смогла бы подтолкнуть его вылезти из раковины и попытаться построить что-то новое. Но Рин куда сильнее, чем кажется. В него я верила.

И я в нем не ошиблась. Ринсдей все-таки взял протянутую руку, и гром не грянул, молнии не разбомбили камеру, он просто наклонился и поцеловал центр ладони.

— Я люблю тебя, Ная, — прошептал тихо, осторожно притягивая меня к себе и обнимая. Я уткнулась носом ему в грудь. Если не любовь, то поддержку и верность я готова вам подарить, высочество.