Mysteria alchemia (СИ)

Когда среди деревьев показался просвет, Сарейя легко спешилась, привязала лошадь к стволу лиственницы, а после ласково потрепала её по загривку, пытаясь справиться с подступающим чувством вины.

- Прости, моя хорошая, - шепнула она на ухо изящной кобылке. – Так надо.

Глубоко вдохнула, решаясь, подняла переднюю ногу лошади и резким движением с силой вогнала острый камень прямо в сердцевину копыта. Кобылка истошно заржала и взвилась на дыбы. Девушка предусмотрительно отпрянула в сторону, а когда лошадка успокоилась, взяла её под уздцы и повела к маячившему среди деревьев просвету. Кобылка заметно припадала на переднюю ногу.

- Пойдём, Малли, пойдём, красавица. Тут недалеко, - приговаривала она. – Потерпи совсем немного.

Когда деверья расступились, перед Сарейей открылась серовато-зелёная марь, из которой тут и там торчали скрюченные деревца, а в самой сердцевине заболоченного поля расположился приземистый замок с двумя кряжистыми башнями. К нему вела едва заметная тропинка, петляя среди выступающих из топкой мари кочек и холмиков, поросших вереском, багульником, кассандрой и пушицей. Осторожно ступая по ней, девушка медленно углублялась в болото, и с каждым шагом сердце билось всё сильнее. Она почти у цели.

В воротах замка Сарейю уже поджидал слуга - высокий загорелый мужчина в вытертой чёрной ливрее, такой худой, что он казался засушенным, словно заморский сухофрукт.

- Лорд Россер не принимает, - сообщил он прежде, чем девушка успела вымолвить хоть слово.

- У меня охромела лошадь, - сообщила Сарейя с той высокомерной нетерпимостью в голосе, которая достигается не упорной практикой, а лишь благородным рождением. – Я не могу добраться до дома. Уверена, ваш лорд будет рад оказать мне помощь.

Слуга некоторое время разглядывал молодую девушку, а затем нехотя посторонился, пропуская её во двор, перепоручил охромевшую лошадку конюху и провёл незваную гостью в замок.

Оказавшись внутри, Сарейя даже немного растерялась. Совсем не такого она ожидала от замка благородного лорда Россера, изучавшего, по слухам, veneficium, называемый в простонародье чернокнижием. Стены замка венефиция-чернокнижника должны быть увешаны старинными картами и заставлены полками с древними рукописями и манускриптами; возле камина должен стоять массивный стол с толстыми тиглями и пузатыми ретортами, с хрустальными шарами и выбеленными костями животных. Зал чернокнижника не должен быть таким… таким обыденным – пара штандартов на холодных каменных стенах, кресло для лорда в одной стороне и грубый камин в другой.

- Чем обязан? – раздался за спиной Сарейи сильный, с отзвуком серебра, голос.

- Лорд Россер, - девушка обернулась и присела перед человеком, которого молва почитала за чернокнижника. – Я - леди Сарейя из Гариарда. Вынуждена просить вас о вашем гостеприимстве. Моя лошадь сбросила меня в лесу, повредила ногу и охромела. Я не могу добраться до дома… Лошадью сейчас занимается ваш конюх, - добавила она на случай, если хозяин замка ей не поверил.

Пытливые тёмные глаза хозяина замка быстро ощупали девушку, отметили взволнованный румянец на лице и настороженность в голубых глазах.

Сарейя в ответ рассматривала лорда Россера. Воображение рисовало ей чернокнижника человеком или пожилым и седым, много старше её отца, или же щуплым и тщедушным, с бледным, не знающим солнца лицом. Лорд Россер не был ни тем, ни другим. Квадратным подбородком и разворотом плеч он скорее походил на воина, а в широких ладонях было куда легче представить меч, чем хрупкие колдовские реторты.

- Вы не пострадали? – спросил хозяин замка.

- Не пострадала, - заверила девушка.

Сарейя ожидала, что теперь её спросят, что она делала в лесу так далеко от города и приготовилась вдохновенно врать, что засмотрелась на голубые бутоны колокольчиков и на жёлтые глазки лютиков, заслушалась щебетом птиц и сбилась с дороги… Но лорд Россер ничего не спросил.

- Что ж, оставайтесь на ночь. Утром можете взять одну из моих лошадей. Ужин принесут вам в комнату, - коротко сообщил он – и вышел, оставив её одну посреди холодного, пустого зала.

* * *

Пробираться ночью тайком по чужому, незнакомому замку – не самое разумное занятие. По замку же человека, которого молва почитала за чернокнижника – особенно. И тем не менее, прикрывая ладонью трепещущий язычок свечи, Сарейя пустилась в путь по узким, тёмным коридорам.

Лорд Россер издавна сторонился общества, а то отвечало ему взаимностью, считая лорда человеком мрачным, опасным и нелюдимым. А уж когда пошла молва, что тот изучает венефициум, иначе говоря - чернокнижие, то он и вовсе сделался изгоем.

Лорд Россер не бывал на балах, турнирах и приёмах; местные лорды, в том числе и отец Сарейи, никогда не заглядывали к нему в гости, чтобы вместе повеселиться или поохотиться. Значит, и шанса побывать в замке лорда Россера с благопристойным визитом и, воспользовавшись оказией, обыскать его библиотеку у Сарейи не было.

Пришлось придумывать, как бы оказаться у него в гостях, да так, чтобы нелюдимый лорд не дал ей от ворот поворот. Перебрав несколько вариантов, один другого невыполнимее, Сарейя в итоге остановилась на самом простом. На конной прогулке по окрестностям девушка упадёт с лошади. Лошадь охромеет, до дома далеко, пешком не добраться, а замок лорда Россера – поблизости. Нелюдимый или нет, он всё равно остаётся рыцарем и наверняка не оставит девушку благородного происхождения без ночлега.

До сей поры всё шло гладко, но сейчас, беспомощно петляя по узким коридорам замка, Сарейя всё больше отчаивалась найти заветную библиотеку. По слухам, лорд Россер являлся обладателем ценнейших гримуаров – «Гептамерона», «Магии Арбателя», «Теургии Гоетия» и даже редчайшей копии арамейского «Angelus Magnus Secreti Creatoris». Наверняка среди них найдутся ответы на её вопросы.

Заметив слабые отблести света на лестнице, ведущей в башню, девушка решительно начала подниматься по ступеням. Добравшись до верха, осторожно заглянула внутрь. В очаге небольшой полупустой комнаты тлело догорающее поленце, на каменном полу валялась истоптанная шкура, в углу стоял стол и кресло подле него, а столе... Сердце Сарейи трепыхнулось и замерло. На нём лежали свитки, рукописи и фолианты.

Примостив свечу на угол стола, девушка потянулась за ближайшей книгой. «Grimorium Verum», - прочитала она название, вытесненное на тёмной коже, и благоговейно вздохнула. «Истинный гримуар» - книга воистину легендарная. Значит, не врали слухи о лорде Россере – он и впрямь чернокнижник.

Усевшись в неудобное деревянное кресло, девушка принялась перелистывать страницы гримуара и вскоре так углубилась в чтение, что негромкий голос, раздавшийся от двери, заставил её в испуге вскочить со стула.

- Чернокнижием интересуетесь, леди Сарейя?

Лорд Россер стоял в дверях, небрежно скрестив руки на груди; слабый свет догорающего очага и одинокой свечи отбрасывал на непроницаемое лицо глубокие тени.

Девушка перебрала несколько вариантов ответа, но так и не нашла такого, который мог быть дать вразумительное объяснение тому, что она делает глубокой ночью в библиотеке чужого замка за колдовскими гримуарами. И, махнув рукой – всё равно ей больше ничего не остаётся! - решила рассказать правду.

- Не чернокнижием, а взаимодействием мистики и алхимии.

Даже в полутьме тесной библиотеки девушка увидела, как удивлённо поползли вверх брови хозяина.

- Поясните, - требовательно сказал лорд.

- Я изучаю mysteria alchimia, - ответа Сарейя и напустила на себя гордое безразличие и холодную надменность; она всегда так встречала следующие за этим признанием снисходительные насмешки над «алхимичкой».

Лорд Россер не засмеялся, не скривился и не фыркнул презрительно. Подошёл в освободившемуся стулу, уселся и небрежно спросил:

- И золочёная виселица вас не страшит?

Золочёную виселицу в Гариарде установили в прошлом году. В богатый город приезжало немало алхимиков, утверждавших, что владеют философским камнем, и обещавших превратить металл в золото. Все они оказывались жуликами, а опыты по трансмутации – обманом. Устав от их вранья – и в назидание будущим пройдохам – градоправитель велел установить на главной площади рядом с обычной виселицей и костром для сжигания ведьм ещё одну и выкрасить её в золоченый цвет. На ней вздёргивали исключительно вралей-алхимиков.

- Не страшит, - твёрдо ответила девушка. – Я дочь барона. Но самое главное - я занимаюсь наукой, а не шулерством.

Лорд Россер кивнул, принимая ответ, и заметил:

- Мои книги – не про mysteria alchemia.

- Я знаю, - ответила Сарейя. – Я и не ищу в них ничего про загадки алхимии. Я ищу про магию.

Молчание лорда Россера заполняло небольшую комнату, а его требовательный взгляд и хозяйская поза, которую он принял, сидя на неудобном стуле, заставляли нервничать. И Сарейя, волнуясь, продолжила:

- Видите ли, алхимия достигла заметных успехов в изучении свойств первоэлементов и в трансмутации, но главных своих задач так и не решила. Я прочитала в одном древнем александрийском трактате, что алхимия состоит из двух компонентов – естественного и мистического. Я считаю, наши алхимики совершенно забыли о втором. А те немногие из них, которые и признают этот компонент, действуют неумело, ведь они ничего о магии не знают. Потому ничего у них и не выходит…

Голос Сарейи стих.

- И какие же задачи алхимии надеетесь решить вы? – поинтересовался лорд Россер, всё так же глядя на неё снизу вверх со стула, на котором расположился в хозяйской позе, – Желаете создать гомонкулуса? Интересуетесь палигинезом? Ищете, как выделить пятую сущность вещества? Или же и вовсе на философский камень замахиваетесь?

В словах скрывающего в полутьме лорда Россера девушке послышалась насмешка, и она гордо вздёрнула подбородок.

- Мне важна не столько цель, сколько сам принцип, - надменно заявила она. – Я хочу проверить, действительно ли магия может помочь алхимическим процессам.

Когда лорд Россер заговорил, в его словах слышалось заметное удивление.

- Я, конечно, давно не был в обществе, но с каких это пор, леди Сарейя, благородные девицы стали интересоваться науками вместо того, чтобы…

Хозяин замка замялся, пытаясь вспомнить, чем же положено заниматься благородным девицам, и Сарейя продолжила за него, даже не пытаясь скрыть издевки:

- Вместо того, чтобы вышивать, расчёсывать волосы или скучать, сидя у окна?

И тут лорд Россер неожиданно захохотал.

- И что же вы хотите узнать про магию, леди Сарейя? – спросил он, отсмеявшись.

Никак не ожидавшая ни смеха, ни, тем более, такого вопроса, девушка на миг растерялась, а потом выпалила:

- Что наделяет магию жизнью? Что даёт ей настоящую силу?

Она верила, что то же самое, что заставляет работать магические заклинания, сможет заставить работать и алхимические процессы, и ей не терпелось узнать, что это такое.

- Чувство, - немедленно ответил лорд Россер. – Сильное человеческое чувство. Если вложить его в заклятия, заговоры и обереги, они будут действовать куда сильнее.

- И что это за чувство? – подалась вперёд Сарейя.

- Например, любовь, - ухмыльнулся хозяин замка и, перехватив недоверчивый взгляд девушки, продолжил: - Да, да, та самая романтическая ерунда, о которой слагают вирши бездельники придворные и распевают странствующие мейстерзингеры – это самое мощное чувство, которое может придать обычному магическому заклинанию небывалую силу.

Сарейя нахмурилась. Она полагала, всё дело в секретных ритуалах, загадочных рунах и нужных словах, которые известны только чернокнижникам.

- А кроме любви ещё что-то действует? – несколько разочарованно спросила она.

- Смерть, - всё так же охотно ответил лорд Россер.

Девушка непроизвольно вздрогнула и, прижав задрожавшие пальцы к губам, выдохнула:

- Некромагия…

- Да, - подтвердил хозяин замка. – Не зря заговоры на крови считаются самыми надёжными… А некромаги – самыми сильными из всех чернокнижников.

Сарейя с трудом кивнула. Нет, смерть ей не подходит.

- И как это работает? Как вложить в заклинания любовь? – продолжила расспросы она. – Думать о любви, когда их готовишь?

Лорд Россер усмехнулся.

- Если это было так легко, магией занимался бы каждый. Да и с любовью не всё так просто. Например, братская или материнская любовь для этого не сгодится. Влюблённость тоже. Нужна настоящая любовь к женщине. Или, в вашем случае – к мужчине. Кусочек этой любви маг особым образом направляет в заклинание…

- То есть сама я это проделать не смогу? – перебила девушка.

Несколько мгновений лорд Россер задумчиво рассматривал её, а потом резко поднялся из кресла и заявил:

- Со временем, после надлежащего обучения – сможете. А сейчас - нет. Но, думаю, я смогу вам помочь.

- Вы хотите мне помочь? Но почему? - недоверчиво нахмурилась девушка.

- Вы меня заинтересовали... – многозначительно произнёс хозяин замка. Сарейя от неожиданности тихо охнула, а лорд Россер, выдержав паузу, продолжил: - И теперь мне тоже любопытно узнать, какое влияние мистический компонент окажет на алхимические процессы. А для начала скажите мне, леди Сарейя, есть ли у вас возлюбленный?

* * *

Возвращаясь в город на роскошном скакуне из конюшни лорда Россера, Сарейя то и дело прикасалась рукой к груди. С шеи на крепкой бечёвке свисал кожаный мешочек, а в нём лежал небольшой лазоревый яхонт, огранённый в форме слезы.

Именно в эту лазоревую слезу и была заключена любовь Сарейи.

- Без надлежащего умения и подготовки вы не сможете самостоятельно добавить любовь прямо в ваши колбы и реторты, - сказал лорд Россер. – Потому я заключу частичку вашей любви в камень, а уже его вы положите в свои смеси и растворы во время опытов.

«Но что случится, если я буду добавлять понемногу любви в каждый свой опыт? - встревожилась тут Сарейя. – Не растрачу ли я её всю?»

Девушке не хотелось растерять любовь к своему тайному возлюбленному -настолько тайному, что о её любви не знал даже сам предмет её обожания.

Мэтр Майлон, элегантный и стройный мужчина с лёгким серебром на висках и загадкой в глазах, серьёзно занимался наукой и потому никогда не обещал правителю города ни философского камня, ни эликсира бессмертия. Взамен несбыточных чудес он создал в своей лаборатории прочное покрытие для рыцарских лат и новый сплав, из которого было очень легко ковать изящные украшения, и за это градоправитель относился к нему с уважением.

Спроси Сарейю, чем она больше восхищалась, самим мэтром Майлоном или же его знаниями и опытом, вряд ли она смогла бы ответить. Девушка знала только то, что когда он иногда пускал её в числе прочих любопытствующих к себе в лабораторию наблюдать за опытами, она не могла отвести глаз от чудес, которые тот творил. И мечтала о том, чтобы, самой постигнув алхимию, добиться в ней какого-нибудь свершения и тем заслужить его одобрение, а может даже и восхищение. А после этого талантливый алхимик и она, его возлюбленная, стали бы жить вместе долго и счастливо. И они бы не умерли в один день; они бы вообще не умерли – ведь вдвоём они наверняка разгадали бы одну из главных загадок алхимии – рецепт эликсира вечной жизни.

Да, любовь к мэтру Майлону она терять не хотела.

- Не вычерпаю ли я свою любовь до дна, если буду тратить её на каждый опыт? – задала девушка тревожащий её вопрос лорду Россеру.

- Настоящая любовь безгранична и бесконечна, леди Сарейя, - ответил хозяин замка, не сводя взгляда с капли лазоревого яхонта, которую он крутил в пальцах, - И потому её не вычерпать до дна.

Девушка растерялась – она не ожидала таких слов нелюдимого, хмурого лорда Россера. А тот, тем временем, протянул камень девушке и предупредил:

- Его хватит только на один опыт.

- То есть если я захочу снова воспользоваться мистическим элементом, мне опять придётся ехать к вам? – нахмурилась девушка.

- Да, - кивнул чернокнижник, а потом на его лице вспыхнула и почти тут же погасла яркая, неожиданная улыбка: – И, леди Сарейя, следующий раз вам не обязательно калечить свою лошадь.

* * *

Масла арсеника и серебра, напоенные маслом Тартара, распустились в густую жидкость. Добавив туда немного соли Луны, Сарейя держала полученную смесь до тех пор, пока она не превратилась в красного льва. Девушка дождалась, когда кимврийские тени покрыли реторту своим тёмным покрывалом, и через несколько минут под ним появился дракон, пожирающий свой хвост.

Пора!

Сарейя глубоко вздохнула и решительно опустила в реторту слезу лазоревого яхонта, переставила её на песчаную баню и довела до кипения, отчего смесь загорелась великолепным лимонным цветом и обернулась в зелёного льва. Девушка осторожно сняла реторту и разделила две полученные жидкости. Прозрачная тинктура хорошо помогала при золотухе и почечуе. Голубоватая же тинктура, смешанная с тёплыми ароматными маслами, по замыслу Сарейи, должна была стать чудодейственным лечебным средством для кожи. До сей поры ни один опыт по её созданию ей не удавался. Вышло ли сейчас, когда она добавила мистический компонент?

Раздумывая, на ком бы испробовать полученный бальзам, девушка задержала взгляд на запястье левой руки, где у неё до сих пор не исчез след от ожога. Она получила во время небольшой неудачи в лаборатории, случившейся несколько месяцев назад. Не такой уж, впрочем, и небольшой, если вспомнить, что дым заволок всё северное крыло замка и перепугал с полдюжины служанок. А отец в тот день прознал, что его дочь, оказывается, занимается алхимией, а вовсе не травничеством, как она всегда его уверяла. Барона и травничество не особенно радовало, он предпочёл бы, чтобы дочь вышивала или играла на лютне, но он всё-таки смотрел на её возню в травами сквозь пальцы. Однако алхимия – это совсем другое дело, алхимию он категорически запретил, посетовав напоследок, что всё это наверняка потому, что дочь растёт без матери. Запрет отца, впрочем, не помешал Сарейе в тайне продолжать свои опыты, тем более, сделать это было довольно просто – ведь отец частенько отсутствовал, разъезжая с важными поручениями по соседним городам.

«Вот на ожоге бальзам и испробую», - решила девушка. Если след побледнеет, значит, ей удалось не только создать чудодейственное средство, но и доказать, что для успеха алхимических процессов действительно необходим мистический компонент.

…На утро следа от ожога на запястье пропал.

* * *

На этот раз в воротах болотного замка стоял не сухофруктовый слуга, а сам хозяин. Дождался, когда девушка подъедет, и, словно ощущая её нетерпение, вместо приветствия спросил:

- Сработало?

- Сработало! – восторженно выпалила Сарейя, спешиваясь.

Радость буквально распирала девушку изнутри, и от невозможности ею ни с кем поделиться становилось лихо. Поистине удивительно, как прихотливо распорядилась судьба, что человеком, которому она могла с радостью открыться, оказался нелюдимый лорд Россер!

А тот в ответ улыбнулся – искренне и широко, отчего замкнутое мрачное лицо преобразилось замечательным образом, и коротко осведомился:

- Ещё?

- Ещё! – весело ответила девушка и задорно тряхнула янтарными волосами.

Пока лорд Россер расчерчивал на полу кабинета сложные септаграммы и устанавливал по углам испещрённые рунами толстые свечи, Сарейя восторженно рассказывала о ходе своего опыта и строила планы на будущее.

- Прежде всего, хочу повторить опыт и убедиться, что всё работает. Затем попробую создать разноцветный взрывающийся огонь.

- Зачем? – не отрываясь от своего занятия, спросил чернокнижник.

- Чтобы показать его мэтру Майлону. Не могу же я прийти к уважаемому алхимику с каким-то глупым женским бальзамом. Он надо мной только посмеётся…

- И будет глупцом, - неожиданно перебил лорд Россер. – Яхонт, - потребовал он, оборачиваясь.

…Уже стоя в воротах замка и прижимая к груди мешочек с лазоревой каплей яхонта, вновь заключавшей в себе частичку её любви к мэтру Майлону, Сарейя с надеждой заглянула в непроницаемые тёмные глаза чернокнижника и спросила:

- Я вас не сильно обременю, если снова приеду?

- Ничуть, - заверил хозяин замка.

Всё ещё дивясь про себя его согласию ей помогать, Сарейя отправилась домой.

«Вероятно, ему просто скучно», - нашла она объяснение мотивам лорда Россера – ведь он живёт в полном уединении, и вся округа, почитая его за венефициума, боится его обходит его замок за версту.

* * *

Повторный опыт по созданию чудодейственного бальзама для кожи прошёл успешно. После его применения младшая сестра Сарейи, легко согласившись испробовать новый бальзам, распростилась с прыщами на лице, подозрительно принюхавшаяся к склянке повариха рассталась со шрамом на лбу, и даже проплешина на боку дряхлой псины, побиравшейся на заднем дворе, пропала.

Исполненная самых радужных и честолюбивых надежд, Сарейя снова и снова возвращалась в замок на болотах. Она не уставала благодарить про себя судьбу, по причуде которой нелюдимость лорда Россера обернулась для неё таким подарком - ведь живи он, как и другие, в городе, визиты в дом одинокого лорда для благородной девушки были бы невозможны.

Многократно опробовав рецепт чудодейственного бальзама, Сарейя убедилась в его надёжности – и задумалась, как же быть с разноцветным взрывающимся огнём. Она боялась проводить опыты дома, потому что в случае удачи они ознаменовались бы громкими взрывами. От отца их утаить бы ни за что не вышло, даже несмотря на то, что тот нечасто бывал дома – слуги бы наверняка донесли.

Посетовав как-то на эту проблему лорду Россеру, Сарейя услышала в ответ неожиданное предложение:

- Проводите опыты у меня в замке. Меня взрывами не испугаешь, да и не услышит их никто.

Девушка согласилась, немедленно преисполнившись благодарности к мрачному и опасному хозяину замка. Впрочем, и мрачным он ей больше не казался. Немногословный, сдержанный – это да. Что до опасного… Девушка только пожимала плечами. Люди всегда боялись неизвестного и непонятного, и всё потому, что им не хватало знаний. Да, их пугал венефициум, называемый ими чернокнижием – но ведь и алхимия их тоже пугала, а это всего лишь наука.

* * *

Первые опыты взрывающегося огня прошли безуспешно.

- Леди Сарейя, не утихла ли ваша любовь к великолепному мэтру Майлону? – поддразнивал её лорд Россер, когда девушка в раздражении смахивала со стола тигли и реторты. – Если мистический компонент слаб, то успеха ждать не приходится.

- С мистическим компонентом всё в порядке, - недовольно огрызалась рассерженная девушка.

Нет, её любовь к мэтру Майлону не могла утихнуть – несмотря даже на то, что алхимик её не замечал, а на балах и приёмах его обступали самые яркие городские красавицы. Но Сарейя не винила в этом своего тайного возлюбленного. Что поделать, если окружающий алхимика флёр загадочности и чего-то запретного вместе с его природной привлекательностью так и манили к себе всех женщин? Ревниво наблюдая за тем, как мэтру Майлон склоняется над рукой очередной дамы и дарит ей красочный комплимент, Сарейя утешалась лишь мыслью о том, что когда она преуспеет в своих опытах и покажет их алхимику, соперниц у неё не останется. Мэтр Майлон восхитится её достижениями – и другие женщины для него просто перестанут существовать. Да, именно так оно всё и будет.

- Да, с мистическим компонентом всё в порядке, - повторяла Сарейя. – Это с естественным у меня недоработки.

И над ним она и трудилась, бесконечно и без устали меняя вещества и порядок их обработки и раз за разом бесполезно тратя в неудачных опытах частицы любви, которые лорд Россер снова и снова заключал в яхонт.

- Скажите, - набравшись храбрости, задала она ему однажды давно волновавший её вопрос, - А откуда вы берёте любовь?

Лорд Россер вопросительно вскинул брови, а Сарейя покраснела. Но не отступилась.

- Вы же сами говорите - чтобы сделать заклятие сильнее, нужна или любовь, или смерть. Некромагией вы не занимаетесь. Значит, тоже пользуетесь любовью…

В тёмных глазах чернокнижника вспыхнуло что-то, похожее на затаённый смех.

- Чувство нужно только для самых мощных заклятий, леди Сарейя. Например, многие алхимические процессы из тех, что попроще, вы можете провести без мистического компонента. Так и я справляюсь с обычными заклятиями без помощи чувств.

Услышав его ответ, Сарейя согласно кивнула.

Но в глубине души испытала разочарование. На самом деле ей почему-то очень хотелось узнать, любит ли кого мрачный лорд Россер.

* * *

Как обычно, Сарейя перегнала в алембике Меркурий философов, смешанный с селитрой и белой глиной, поглотила духи водой и накалила оставшуюся смесь. Уже множество раз она проделывала этот опыт, но ещё ни разу он у неё не получался. Но сегодня в результате накаливания в алембике наконец-то появился красный лев!

Сдержав радостный возглас, Сарейя добавила в него Луну, кальцинированный тартар – и, как обычно, лазоревую каплю яхонта с заключённой в ней любовью. Смесь раскалила в реверберирном огне добела, а после конгелировала в золе, и тогда у неё родился белый дракон. Взволнованно дыша от предвкушения, девушка растёрла полученного дракона камнем, ссыпала в толстостенный котелок, а после осторожно прикоснулась к нему раскалённым углём. Порошок занялся и через несколько мгновений громко взорвался разноцветным огнём.

Когда перед глазами перестали вспыхивать яркие круги, Сарейя счастливо засмеялась и закружилась по комнате – и сама не заметила, как в радостном порыве бросилась на шею наблюдавшего за опытами лорда Россера.

- Спасибо! – счастливо воскликнула она.

Что-то вспыхнуло в тёмных глазах чернокнижника, но Сарейя, так и не успев ни толком разглядеть, ни понять, уже выпалила:

- Теперь мне наконец-то есть что показать мэтру Майлону!

Что бы ни было в глазах лорда Россера, оно немедленно исчезло.

- Удачи, леди Сарейя, - только и сказал он.

* * *

Мэтр Майлон терпеливо слушал рассказ Сарейи, и всё это время на лице у него играла лёгкая, немного снисходительная улыбка. Девушка догадывалась, что он думал - скучающая девица, смешав пару масел и порошков, возомнила себя алхимиком! И она была готова доказать ему обратное - оборвав свой рассказ на середине, Сарейя достала пакетик с порошком цветного огня и спросила:

- Позволите продемонстрировать?

- Прошу! – поклонился мэтр Майлон так любезно, что это походило на насмешку.

Сарейя выбрала котелок покрепче, высыпала немного порошка, прикоснулась с нему горячим угольком и отпрянула. Несколько секунд спустя над котелком взорвались снопы разноцветных огней.

Девушка ожидала увидеть на лице алхимика восхищение или изумление. Она никак не ожидала, что тот посмурнеет, нахмурится, а потом крепко схватит за руку и процедит сквозь зубы:

- Кто тебе это дал?

- Никто! – возмущённо воскликнула девушка и вырвала руку. – Говорю же вам, я сама проводила алхимические опыты, и вот что у меня получилось!

- Сама? – переспросил Майлон и покачал головой. Он уже взял себя в руки и снова превратился в элегантного алхимика, окружённого флёром тайны и чего-то запретного. – Ну, раз сама, тогда, может, повторите опыт в моём присутствии?

- И повторю! – заявила Сарейя, задетая недоверием своего тайного возлюбленного.

Когда свежеприготовленный порошок вспыхнул снопами разноцветных огней, он приподнял тонкую бровь и оборонил:

- А для чего вы добавили яхонт?

- Я прочитала в александрийских рукописях о том, что кроме естественного компонента алхимии нужен и мистический, - пояснила она. – Я провела несколько опытов с добавлением его и убедилась, что это правда. А в яхонте как раз заключён мистический компонент.

- Позвольте полюбопытствовать – как вы его туда заключили?

- Я…

Сарейя замялась. Она не хотела упоминать лорда Россера.

Но мэтр Майлон сам обо всём догадался.

- Вам несомненно помогал чернокнижник, - проницательно заключил он.

- Да, - не стала отпираться Сарейя.

Она настороженно следила за алхимиком, ожидая его реакции на признание, но тот её удивил.

- Что ж, поздравляю, вы добились успеха.

Сарейе почудилось, что слова отдавали лёгким душком фальши и зависти, но она тут же отогнала эти мысли как совершенно нелепые. Вовсе нет, мэтр Майлон только что её похвалил. И совсем скоро её волшебная сказка о талантливом алхимике и его возлюбленной вот-вот воплотится в жизнь.

* * *

Окончание рыцарского турнира, как обычно, ознаменовалось пиром, в разгар которого градоправитель Гариарда неожиданно поднялся и попросил всех гостей пройти на городскую площадь.

- Вас ждёт незабываемое зрелище, - пообещал он.

Среди загоревшихся любопытством гостей была и Сарейя. Несмотря на то, что уже стемнело, на площади было немало простого люда; благородные господа и дамы смешались с ними и нетерпеливо ожидали обещанного представления.

Что-то громко взорвалось совсем рядом, и в ночном небе высоко над головами взорвался сноп красных искр. За ним – зелёных, белых и жёлтых, и вскоре небо уже сияло цветными огнями.

«Это же... Это же мой разноцветный огонь! - внезапно поняла Сарейя. – Мэтр Майлон сумел повторить опыт! Но как же он обошёлся без мистического компонента?»

Восторженные крики зрителей заполонили площадь, а когда огни потухли, на подмостки стоявшей в центре площади золотистой виселицы для алхимиков взобрался градоправитель, поставил рядом с собой нарядно разодетого мэтра Майлона и громко сообщил:

- Чудо, которому вы стали свидетелями – дело рук нашего уважаемого городского алхимика. Поприветствуем мэтра Майлона и поблагодарим его за это незабываемое зрелище!

Толпа взорвалась аплодисментами и овациями, а Сарейя замерла, будто пронзённая стрелой. Дело рук Майлона? А как же она?

Кто-то осторожно тронул её за плечо и, обернувшись, девушка увидела лорда Россера в широком чёрном плаще и простой одежде, позволявшим ему сливаться с толпой.

Глядя на побелевшее лицо Сарейи, он сказал:

- Я собирался спросить вас, почему вы позволили отдать все лавры мэтру Майлону, но теперь вижу, что для вас эта новость столь же неожиданна, сколь и для меня.

Девушка только прикусила губу и кивнула.

- Собираетесь восстанавливать справедливость?

- Пожалуй, - неуверенно кивнула она.

- Удачи, - пожелал ей лорд Россер и скрылся в толпе.

* * *

- При чём тут вы, леди Сарейя? – удивлённо вскинул тонкие брови мэтр Майлон. – Это я создал ёмкости для запуска огней в воздух.

- Но это я создала разноцветный огонь, которым вы их наполнили.

- И кто вам поверит? – удивился алхимик.

Девушка вздрогнула.

- Но даже если и поверят – что толку? – продолжил рассуждать мэтр Майлон. - Вашего ума всё равно не хватит на то, чтобы воспользоваться плодами вашей случайной удачи. Да, вам удалось добиться небольших взрывов над котелком – но это я превратил смесь в огромные огни над городом. И именно я превращу эту смесь в оружие, которым мы можем покорить любого... Никто никогда не узнает, что именно вы создали сам порошок.

- Однако без него ничего бы этого у вас вообще не было! Это открытие сделала я!

- Открытие! Какие громкие слова! - небрежно взмахнул изящной рукой алхимик. – Это обычная случайность.

- Случайность? Случайность – это то, что вы смогли повторить мой опыт по созданию порошка! Ведь у вас не было мистического компонента! Вообще удивляюсь, как у вас получилось!

- Лишнее доказательство тому, что вы совершенно не знаете науку. Мистический компонент для этого опыта вовсе не нужен, порошок прекрасно выходит и без него, требуется всего несколько изменений к процессу… Идите домой, леди Сарейя. Идите домой и, мой вам совет, займитесь лучше вышиванием.

* * *

Три дня Сарейя не подходила к своим колбам и ретортам. Алхимия потеряла для неё и привлекательность, и смысл.

А на четвёртый она с неожиданной решимостью бросилась в свою лабораторию и яростно взялась за дело, собираясь путрефицировать лилового василиска – она полагала, что из полученного остатка у неё выйдет универсальный растворитель, который безуспешно пытались создать уже многие алхимики.

- Ах, моего ума, значит, не хватит на то, чтобы воспользоваться открытием? Случайность, говорите? Не знаю науку? – зло бормотала она себе под нос, гремя колбами и ретортами.

Только дойдя до последней части опытов, когда в алембике бурлил, обращаясь в лилового василиска, хвост огненного павлина, Сарейя поняла, что у неё нет мистического компонента – у неё больше не осталось любви.

Ворвавшись на следующий день в замок лорда Россера, она в порога спросила:

- Вы можете наложить на меня любовное заклятие?

Чернокнижник прищурил глаза.

- Зачем вам, леди Сарейя?

- Затем, что я хочу продолжать алхимические опыты! Я ему ещё покажу, какая это случайность! Я создам эликсир вечной жизни! Сама, без его помощи! Тогда посмотрим, кто из нас не познал науку алхимии! – запальчиво выкрикнула девушка, а потом сникла и куда тише добавила: - Только вот любви у меня больше не осталось, а без неё ничего не получится... Так что, наколдуете мне любовь?

- Заклятая любовь – не настоящая, - предупредил чернокнижник. – И потому силы от неё в опытах будет совсем немного.

- Лучше немного, чем совсем нисколько! Я не могу позволить себе терять время и ждать, когда снова полюблю. Да и не хочу я снова полюбить недостойного.

- Заклятая любовь будет действовать недолго – несколько недель, не больше.

- Даже за несколько недель я могу успеть сделать много полезных опытов!

Сарейя была исполнена решимости и отступать не намеревалась.

Лорд Россер скрестил на груди руки, куда больше подходящие воину, нежели чернокнижнику, отвернулся и спросил:

- И кого же вы желаете полюбить по воле заклятия?

И серьёзно озадачил этим девушку. Действительно, кого?

- Да вот хотя бы вас, - выпалила вдруг она. – А что, лорд Россер, так оно даже и лучше будет, ведь вы будете знать, что моя любовь ненастоящая. И не воспользуетесь ситуацией. А если мне полюбить кого другого, то столько проблем появится...

Что-то вспыхнуло в тёмных глазах лорда Россера – и тут же погасло.

- Как пожелаете, леди Сарейя, - только и ответил он.

* * *

Сил от заклятой любви было и впрямь немного. Но всё-таки они были. Во всяком случае, их хватало на более простые алхимические процессы – например, на создание чудодейственных бальзамов. Цветные же огни, видимо, требовали более сильного мистического компонента; первое время после того, как лорд Россер провёл колдовство, порошок у Сарейи получался, но с течением времени заклятие ослабевало, и цветные огни выходить перестали. Заметив это, девушка расстроилась и разозлилась. Расстроилось, потому что это означало, что если заклятой любви не хватает даже на цветные огни, о больших свершениях – о философском камне, об эликсире вечной жизни или о палигинезе, иначе говоря - о восстановлении животного из пепла можно было и не мечтать. Разозлилась потому, что мэтр Майлон создавал его как-то и без мистического компонента, а она вот не могла.

Не проходило ни одного праздника, ни одного турнира и ни одного пира, после которого мэтр Майлон не устраивал бы представление с цветными огнями. Публика восторженно охала и поглядывала на него с опаской и уважением, а градоправитель не уставал повторять:

- Вот каким должен быть настоящий алхимик! Это вам не какой-то там шулер, по которому виселица плачет!

Злилась Сарейя ещё и потому, что заклятая любовь, будучи слабой в алхимических опытах, в жизни слабой вовсе не была. Как ни напоминала себе девушка, что это всего лишь результат чернокнижия, сердце едва не выпрыгивало из груди при виде лорда Россера, а смятённые чувства желали лишь его улыбок и его внимания.

Лорд Россер держал слово и не делал попыток воспользоваться ситуацией. Он исправно пропитывал её заклятой любовью лазоревый яхонт и вёл себя совершенно как прежде. Только вот прежде, увлечённая мэтром Майлоном и своими опытами, Сарейя его не замечала. А ведь лорд Россер и тогда интересовался её успехами и охотно помогал в опытах. Несколькими скупыми словами он утешал в неудачах, молча разделял её радости и не осуждал за неженское влечение к науке. У него и прежде был завораживающие своей загадочной темнотой глаза и замечательная улыбка, пусть и редко появляющаяся на лице... Только прежде ничего этого Сарейя не видела и потому не ощущала неистового трепетания в груди.

Пытаясь отвлечься от чувств, которые вызывало в ней заклятие, Сарейя с головой погружалась в опыты, хоть и понимала, что силы мистического компонента у неё сейчас не хватит на по-настоящему значимые достижения. Однако она упорно продолжала работать над эликсиром вечной жизни и считала, что была очень близка к успеху.

- Естественный компонент у меня полностью выверен, - говорила она лорду Россеру. – Осталось только дождаться, когда я снова по-настоящему полюблю – и с нужным мистическим компонентом эликсир у меня непременно получится. Должен получиться!

Лорд Россер молча кивал, и в его тёмных глазах девушке почему-то виделись улыбка и даже что-то, похожее на гордость.

Пока же оставалось Сарейе оставалось только ждать настоящую любовь и продолжать различные алхимические эксперименты. Во время одного из таких девушка случайно создала удивительную тинктуру, которая светилась в темноте.

Удостоверившись, что опыты выходят стабильными, девушка дождалась ближайшего торжества в замке градоправителя, налила светящуюся зелёным цветом тинктуру в причудливый стеклянный сосуд и собралась нести на пир.

- Зачем? – коротко спросил её лорд Россер. – Всё ещё хочешь доказать Майлону, что ты – настоящая алхимичка?

- Не только ему, - возразила Сарейя. – Хочу доказать всем.

- Зря, - только и сказал чернокнижник.

* * *

На стеклянный сосуд со светящейся красноватым цветом тинктурой собрались поглазеть все собравшиеся на пир гости замка градоправителя.

- Это результат моих алхимических трудов, - гордо сообщила Сарейя.

Заявление девушки было принято с откровенным недоверием. Казалось, лишь двое среди собравшихся поняли, что Сарейя говорит правду – побагровевший от едва сдерживаемой ярости отец и надменно вскинувший подбородок мэтр Майлон.

Градоправитель не спешил с выводами.

- Не согласитесь ли, леди Сарейя, показать нам с мэтром Майлоном, как вы получаете эту удивительную тинктуру?

- Леди Сарейя не сможет этого показать, - вмешался тут мэтр Майлон, - Потому что на самом деле это не её работа, а лорда Россера. Леди Сарейя уже приходила ко мне однажды и сама призналась, что тот ей помогал. Да и подумайте сами – женщина-алхимичка? Разве женщина может что-то смыслить в настоящей науке? Разве может разгадать mysteria alchemia?

По толпе прокатился согласный смех, а девушка от возмущения не смогла вымолвить ни слова. Она только смотрела на элегантного алхимика, окружённого флёром загадки и чего-то запретного, и поверить не могла, что была когда-то так слепа. И так влюблена.

- Но, может быть, мы всё-таки позволим ей показать нам свои опыты? – настаивал градоправитель. – И тогда раз и навсегда всё выясним.

- Не позволю! – рявкнул тут отец Сарейи. – Не позволю под своей крышей творить эти непотребства!

- Она может продемонстрировать опыты в моём замке, - раздался тут сильный, с отзвуком серебра, голос. Из темноты в пиршественный зал выступил лорд Россер.

«Венефиций! Чернокнижник!» - разнеслось по толпе, и люди в испуге отпрянули.

Лорд Россер только усмехнулся криво, подошёл к градоправителю и повторил:

- Она может показать вам свои опыты у меня в замке.

- Так ты что, с этим чернокнижником путалась? – возопил тут отец Сарейи. – Я тебя в башню запру! И дурь из тебя выбью – раз и навсегда! И алхимическую, и чернокнижную!

Но в этот миг девушке было ни до гнева отца. И даже не до лорда Россера, хотя она и была благодарна за его вмешательство. Сарейя с вызовом смотрела на градоправителя и на мэтра Майлона и думала, что вот он, тот момент, когда она покажет всем и каждому, что она – настоящая алхимичка!

* * *

Градоправитель, понаблюдав за опытами, в результате которых у девушки появилась светящаяся красноватым тинктура, спросил только:

- А другие цвета получить можете?

- Могу, - заявила девушка. От облегчения у неё кружилась голова – заклятие любви, наложенное много дней назад, давно ослабло, и сил он него осталось совсем мало. Так мало, что Сарейя даже сомневалась, сработает ли заговорённый лордом Россером яхонт. – Ещё у меня выходит зелёный и оранжевый.

- Мне бы синего… - протянул градоправитель и вздохнул. – Что ж, и зелёный сгодится. В воскресенье ко мне приезжает посол из столицы. Сделаете мне к встрече с ним сосудов с зелёным светом?

- Я могу сделать синий! – вмешался тут мэтр Майлон.

- Прекрасно, - легко согласился градоправитель. – Леди Сарейя сделает зелёного, а вы, мэтр Майлон – синего. Хотите ещё раз посмотреть на опыты, чтобы смогли повторить?

- Мне её опыты ни к чему, - передёрнул плечами алхимик. – Я и сам давно легко мог бы сделать что-то подобное.

- Что же не сделали? – неожиданно подал голос стоявший в углу мрачный лорд Россер.

- Я полагал, - высокомерно ответил мэтр Майлон, демонстративно не глядя на чернокнижника, - Что настоящий учёный не станет размениваться на такие глупости.

- Глупости или нет, но я бы не прочь получить несколько разноцветных сосудов с такой тинктурой, - примирительно сказал градоправитель. – Значит, договорились - к воскресенью, - закончил он и вышел, оставив мэтра Майлона и леди Сарейю сверлить друг друга пристальными взглядами.

* * *

Ночью накануне приезда посла в Гариарде раздался страшный взрыв.

Когда испуганные горожане высыпали на улицы, они увидели, что дом уважаемого алхимика мэтра Майлона лежит в руинах.

- Наверняка чернокнижника рук дело, - тут же пошёл по толпе шепоток, и от него, словно от уголька, брошенного в стог сена, занялся пожар.

Тут же вспомнили, каким мрачным взглядом пронзал лорд Россер алхимика, явившись на пир градоправителя, чтобы предложить свой замок для опытов. И даже придумали слова, который он якобы бросил, уходя, мэтру Майлону:

- Ты ещё пожалеешь!

Исподволь тлевшая к лорду Россеру боязнь вспыхнула ярким огнём, и люди разом припомнили слухи о призраке чёрного пса, который бродил вокруг марей, где стоял замок чернокнижника – он пугал редких прохожих и заманивал неповинных детишек в гибельную топь. Вспомнили о том, что в лесах вокруг болот кто-то жутко воет по ночам, а забредшая туда однажды корова из соседнего селенья родила потом двухголового телёнка. Вспомнили, что как-то видели лорда Россера скачущим ночью на коне, у которого изо лба торчал витой рог, и о том, что однажды от его взгляда замертво упала свинья.

Много всего вспомнили – и немедленно решили, что гибель уважаемого мэтра Майлона – его рук дело.

Кто-то предположил, что, возможно, взрыв произошёл из-за алхимических опытов мэтра Майлона, но на него тут же зашикали – и, не дожидаясь утра, направились к градоправителю с требованием справедливого суда. Вывалили на него, сонного, всё сразу – и про страшные слова, сказанные лордом Россером на пиру, и про синие огоньки в лесах, и про двухголового телёнка, и про свинью, явно свидетельствующие о том, что смерть алхимика – его рук дело.

Лорда Россера арестовали той же ночью и под напором таких неоспоримых фактов приговорили к смертной казни за чернокнижие.

Узнавшая об этом на следующее утро Сарейя бросилась к градоправителю, желая объяснить, что взрыв наверняка произошёл тогда, когда мэтр Майлон пытался повторить её светящуюся тинктуру, не зная рецепта.

Но к градоправителю девушку не пустили.

Возвращаясь домой, Сарейя услышала, как глашатай на главной площади громко объявлял, что сегодня вечером состоится казнь чернокнижника.

Прижав руки к сердцу, дикой птицей забившемуся в груди, Сарейя замерла – а потом решительно направилась к дому. Не заходя внутрь, зашла в конюшню, оседлала давно переставшую хромать Малли – и поскакала на замок в болотах, к своим колбам и ретортам.

Единственное, что могло спасти сейчас лорда Россера – это эликсир вечной жизни, и она собиралась его сделать.

Сарейя отчаянно боялась неудачи. Лазоревая капля яхонта не была зачарована лордом Россером после того, как вчера она употребила её на создание зелёной тинктуры. Да даже если бы и была - в прежних опытах над эликсиром вечной жизни она ей не помогала.

Но на этот раз девушка верила, что у неё всё получится. Потому что в тот миг, когда Сарейя узнала, что лорда Россера приговорили к казни, она поняла, что наколдованная любовь, почти было уже исчезнувшая за давностью наложенного заклятия, ожила в ней с новой силой. И на этот раз – вовсе не из-за чернокнижия.

* * *

Поглазеть на то, как будут жечь лорда Россера, собрался весь город.

Костёр сложили высокий и обложили сухим хворостом, чтобы огонь занялся легко и сразу же начал припекать чернокнижника. Но прежде, чем успели поджечь, к привязанному к столбу лорд Россеру отчаянно бросилась пробившаяся сквозь толпу девушка с янтарными волосами. В руках у неё был прозрачный сосуд с жидкостью, вспыхивавшей, как уверяли потом глазастые зеваки, золотистыми искрами.

- Эй, ты куда? – крикнул палач, торопливо потянулся за девушкой, собираясь оттащить её от чернокнижника – и упустил зажжённый факел. Тот упал прямо в сухой хворост - и жаркий огонь мигом охватил весь костёр.

Не обращая внимания на то, что жадные языки пламени схватили её за край платья, девушка приложила сосуд к губам лорда Россера, и тот сделал глоток.

Сразу несколько человек попытались вытащить девушку из костра, но, хворост пытал так яростно, что им пришлось отступить.

Толпа успела увидеть, что девушка сама допила искристую жидкость, а потом крепко обняла чернокнижника и прижалась к его губам своими. И тут высокие языки пламени скрыли их от зевак.

Костёр долго ревел и горел, а когда потух, на пожарище дымила лишь груда медленно седеющего пепла – и никаких останков тел.

Толпа, взволнованно погудев и так и не решив, стала ли она свидетелем чуда или же черного колдовства, нехотя разошлась.

Вскоре пошли слухи, что девушка с янтарными волосам, сгоревшая на костре вместе с чернокнижником – ни кто иная как леди Сарейя, дочь местного барона. Ещё говорили, будто она сумела создать эликсир вечной жизни, благодаря которому и она, и лорд Россер спаслись их того костра. И если первые слухи оказались правдой, то вторым в народе и верили, и не верили.

Сорок лет спустя лекарь Типлин, которому во время памятной казни чернокнижника в Гариарде было всего тринадцать годков, клялся и божился, что, путешествуя по приморским краям, видел лорда Россера и леди Сарейю на отплывавшем в дальние земли корабле. Лекарь заверял, что ни чернокнижник, ни девушка с янтарными волосами ничуть не изменились с того дня, когда он видел их в горящем костре.

Два века спустя аббат далёкого монастыря Син-Вайноры записал в анналах, что однажды у них на ночлег остановились двое путников, мрачного вида мужчина с суровым тёмным взглядом и его синеглазая спутница с волосами янтарного цвета. Разговор за ужином спорился, незаметно переходя от одной темы к другой, и в какой-то момент мужчина рассказал о событиях, имевших место век назад – рассказал так увлекательно и подробно, словно сам был тому свидетелем. А когда аббат поинтересовался, откуда тот знает историю столь досконально и обстоятельно, мужчина ушёл от ответа, только переглянулся со своей спутницей, и они обменялись загадочной улыбкой, словно два заговорщика, разделявшие им одним известную тайну…