На двух планетах

XXII РЕШЕНИЕ ИСМЫ

Как раз к этому времени резкие звонки разбудили Исму Торм. Принесли телеграмму. Сердце у нее замирало от волнения, когда она прочла:

Она ухватилась за последние слова: «надеюсь на благополучное возвращение. Не беспокойся. Я невредим и бодр». Но где?.. Где же он? По ту сторону неприступных морей и ледяных пустынь, накануне наступления полярной ночи, один, предоставленный милосердию нескольких жалких эскимосов! Шар погиб, все гордые надежды экспедиции рухнули! Как мог он вернуться домой — и когда?

И она, она сама ободряла его, уговаривала, когда он колебался, боясь оставить ее одну! Разве в этом несчастий нет и ее вины? Не слишком ли она доверилась другу, который, казалось, был так убежден в удаче? Ужас охватил ее. Час спустя она уже стояла у высокой чугунной решетки палисадника перед домом Элля. На ее звонок вышел привратник.

— Можно ли видеть господина доктора? — спросила она. Старик снял фуражку и смущенно почесал затылок:

— Так, так, это вы, госпожа докторша? Гм! Ладно уже пойду спрошу. А вы пока что входите. Ну, да, конечно… Гм!

— Скажите, что мне немедленно нужно переговорить с господином доктором; получены важные известия.

Старик поплелся к дому, шаркая туфлями.

Элль советовался с Гранте, в каких выражениях уведомить фрау Торм о постигшем ее несчастии, когда ему доложили об ее приходе.

Он вскочил и отбросил перо в сторону.

— Сейчас же проводите барыню в библиотеку.

— Госпожа докторша велела сказать, что есть важные известия.

С этими словами привратник удалился.

— Она получила известия! — бледнея, воскликнул Элль. И сама пришла в такой ранний час! Откуда же она могла узнать?

Он выскочил из комнаты. У двери библиотеки он остановился. Ему надо было собраться с мыслями. Потом, овладев собой, уже совершенно спокойный, он вошел в библиотеку. Его лицо было бледно и хранило следы бессонной ночи.

Исма стояла посреди комнаты, опираясь рукой на стол, заваленный развернутыми картами и таблицами. Она хотела что-то сказать, но не находила слов.

— Исма, — сказал он, — вы уже… что вы знаете?

Она разразилась рыданиями. Он быстро подошел к ней. Она снова склонилась к нему на плечо. Он подвел ее к дивану.

— Успокойтесь, мой милый друг, успокойтесь!

— Я не знаю, что делать, — сквозь слезы сказала она. Они протянула ему скомканную телеграмму.

Элль прочел.

Глубокий вздох вырвался у него из груди.

— Слава богу! — от всего сердца воскликнул он. Исма отпрянула от него. Она метнула на него взгляд, полный вражды. Потом, вдруг, глаза, ее стали безжизненными, колени ее подкашивались.

— Что с вами, Исма?

— Я… я… — сказала она, прижимая руку к сердцу, — я вас, вероятно, не совсем поняла… или… или… разве вы не сказали?…

— Слава богу, — сказал я, — потому что ваш муж спасен.

— Спасен?

— Да, ведь это же здесь сказано.

— Спасен?

— Это известие более позднее, чем то, которое получил я, оно исходит непосредственно от Торма… Сегодня ночью Грунте сообщил мне, что шар потерпел крушение, и ваш муж исчез и думая, что он погиб, и не знал, как, я вам, Исма, об этом… Но что с вами?

— Исма схватила его руки.

— О, простите, простите меня, Элль!..

Он с удивлением поглядел на нее.

— Вы считаете, что он спасен? — воскликнула она, и кровь прихлынула к ее лицу. — Там, в вечных льдах, в полярной ночи? Как может он спастись?

— Раз уже он на парашюте благополучно спустился на Землю и находится под защитой эскимосов, то ему не угрожает никакой непосредственной опасности.

— А зима?

— Если эскимосы выдерживают тамошнюю зиму, то и вашему мужу удастся сладить с нею. Видите ли… — Элль погладил ее по руке и попытался улыбнуться. — Простите меня, но эта телеграмма, принесшая вам только горе, для меня была вестью о спасении. Все сведения Грунте и Зальтнера о вашем муже ограничиваются тем, что, когда они пришли в себя, его в гондоле уже не было. Парашют был найден в море, и никаких следов Торма не обнаружено.

Исма положила ему руку на плечо.

— Простите меня, дорогой друг, — с чувством сказала она. — Расскажите же мне обо всем. Я и сама вижу, что я слишком малодушна. — Она села против него.

— Слушайте, — сказал он. — То, что вы сейчас узнаете, покажется вам невероятным, но вы собственными глазами убедитесь, что это правда. Грунте здесь, а Зальтнер на пути к Марсу. В моем саду, на лужайке, лежит марсианский воздушный корабль. На этом корабле мой дядя Илль, брат моего отца, доставил сюда Грунте. Путешествие на полюс длится шесть часов.

— Ради бога, Элль! Замолчите! — отпрянув и умоляюще сложив руки, воскликнула Исма. В ее глазах отразился ужас. Она боялась за его рассудок. Быть может, Элль сошел с ума, и теперь его навязчивая идея прорвалась в этом безумном бреде.

Он встал и направился к двери. Исма сидела в полной беспомощности, но это длилось всего лишь мгновение; потом она вскочила.

В комнату в сопровождении Элля вошел Грунте. Он чопорно поклонился ей. Йена смотрела на него широко раскрытыми глазами, как на привидение.

— Прочтите эту телеграмму, — обратился Элль к Грунте: — фрау Торм получила ее сегодня поутру.

Грунте прочел, вторично посмотрел на дату отправления и потом сказал:

— При существующих обстоятельствах это известие нужно считать весьма благоприятным.

— А теперь прошу вас, Грунте, — воскликнул Элль, — сделайте мне одолжение, расскажите фрау Торм обо всем, что случилось с вами. Пойдите сюда, давайте сядем.

Грунте изложил все со свойственной ему краткостью и даже сухостью. В его рассказе не было места преувеличениям, предположениям, субъективным суждениям, все было ясно, как математическое доказательство.

Исма слушала, затаив дыхание. Она не сводила глаз с Элля. Ее охватило чувство, похожее на благоговение.

— И вот, так как я здесь, — закончил свой рассказ Грунте, — я должен, не теряя ни минуты, приготовить доклад. Нам нужно приложить все старания к тому, чтобы доказать то, чему никто не захочет поверить. Поэтому, я надеюсь, что вы простите меня, если я сейчас покину вас. Можете ли вы уделить мне еще минуту? — добавил он, обращаясь к Эллю.

Он поклонился Исме, и направился было к двери, но тут Исма вскочила и вплотную подошла к нему. Он остановился, упрямо сжав губы.

— Так, значит, это правда? — спросила она. — Воздушный корабль еще лежит там, в саду?

— Конечно.

— И через шесть часов можно быть на северном полюсе?

Грунте утвердительно кивнул головой,

— Я сам сегодня утром всего лишь за один час успел проехать в Вену и обратно, — добавил Элль.

— Благодарю вас, — произнесла Исма, возвращаясь на свое место.

— Простите, я покину вас на минуту; я сейчас вернусь, — следуя за Грунте, сказал Элль.

Она молча кивнула ему. Ее мысли были заняты воздушным кораблем. Через шесть часов можно быть на северном полюсе! Шесть часов, всего лишь, — ровно столько, сколько идет курьерский поезд до Берлина! Да ведь это почти как увеселительная поездка. Всего лишь шестичасовой переезд отделял ее от Гуго… Если бы счастье улыбнулось ей, если бы корабль выбрал правильный путь, то можно было бы заметить Торма, захватить его с собой и привезти обратно, — он еще сегодня мог бы вернуться во Фридау…

Но нет, их разделяют ледяные пустыни, недоступные, неисследованные никем моря… Там, в жалкой снеговой хижине, окруженный опасностями ужасной зимы, проводит он месяц за месяцем, без света, без дела, горюя в вечной ночи, тоскуя по милой родине… Исма заломила руки и заметалась по комнате. За закрытой дверью ей чудился его голос. Она взглянула на часы, и неотвязная мысль твердила ей: всего лишь шесть часов! Через шесть часов все может решиться!..

Страшным усилием воли она подавила, наконец, волнение, села и постаралась спокойно обдумать свое решение.

Да, это единственный правильный исход. Так должно быть!

Исма встала и направилась к двери; но тут в комнату вошел Элль.

При виде ее он смутился. Печаль и страх, омрачавшие ее лицо, исчезли. Она стояла перед ним, выпрямившись во весь рост. Ее темносиние глаза сияли той искренностью чувств, которая всегда так увлекала его. На ее губах играла едва заметная улыбка.

— Элль, — сказала она, — сделаете ли вы то, о чем я вас попрошу?

— Все что вы захотите!

— Попросите вашего дядю, чтобы он отвез меня на своем корабле на полюс и доставил меня обратно, когда мы найдем Гуго… Да, да, я найду его, только бы ваш дядя согласился мне помочь… О, не отказывайте мне!

Она схватила его за руки и умоляюще смотрела на него. На глазах ее выступили слезы.

И… поедемте вместе со мною! — добавила она.

Элль расстерялся. Этого он не ожидал.

— О, Исма, Исма! — наконец, воскликнул он, — чего вы требуете? Это путешествие — не для вас. Нумэ сами будут искать, они уже ищут, а чего не найдут нумэ, того и вам не удастся найти.

— Я найду его. Глаза жены зорче чужих глаз. Я буду смотреть туда, куда другие и не взглянут. Подумайте только: шесть часов, это так близко; а я должна оставаться здесь, ничего не предпринимать — нет, я не вынесу этой мысли!.

— Прошу вас, Исма, войдите в мое положение. Я не имею права, я не могу теперь уехать отсюда. Теперь наступила пора подготовить людей к посещению марсиан. Ведь я ждал этого столько лет, а это к чему нибудь да обязывает…

— Я хочу, — мрачно сказала Исма, — я хочу к своему мужу.

Элль застонал. Он видел, с какой решительностью она направилась к двери. Она еще раз обернулась к нему. Лицо ее выражало глубокую печаль.

— Останьтесь, Исма, — воскликнул он. — Я привезу вам Гуго, если это только во власти людей и нумэ.

— Возьмите меня с собой!

— Пойдемте к Иллю. Все зависит от его решения.

Элль привел Исму к своему дяде. Ей вряд ли бы удалось добиться согласия Илля, если бы Элль не отстаивал ее просьбу, как свою собственную. Переговоры велись через Элля, так как Илль не знал немецкого языка. Илль отнесся к Исме с живейшим участием и обещал, что поиски возобновятся тотчас после его возвращения, и расследование арктической области, на воздушном корабле, продлится вплоть до наступления полярной ночи. Это и ранее входило в его планы, но в первую очередь нужно было доставить сюда Грунте и разыскать Элля. Впрочем, Торма и теперь уже разыскивают, потому что в распоряжении марсиан, кроме корабля, есть небольшая воздушная лодка, непригодная для дальних путешествий. Поэтому он не видит надобности в том, чтобы Элль, а тем более Исма сопровождали его, для этой цели, на полюс. Да, к тому же, Эллю теперь безусловно необходимо быть в Германии, чтобы поддержать Грунте при обнародовании результатов экспедиции. Во всяком случае советы Элля могут понадобиться правительству.

Элль охотно согласился с этим, — это вполне совпадало с его мнением. Он сказал, что хотел только исполнить горячее желание фрау Торм. Тут сама Исма в трогательных выражениях изложила свою просьбу. Элль, который только теперь услышал и вполне понял, что побуждает Исму к этой поездке, почувствовал себя побежденным. Теперь он с особенной настойчивостью стал поддерживать Исму и сам во что бы то ни стало хотел следовать за нею. Он стал доказывать, что эта поездка вполне совместима с его долгом по отношению к марсианам, потому что она займет не более десяти дней. Ведь, все равно, марсиане до своего отъезда на Марс доставят его и Исму домой, независимо от того, найдут ли они Торма, или нет.

В эти дни его присутствие здесь не обязательно, тем более, что должно пройти некоторое время прежде, чем утихнет первое волнение, вызванное появлением марсиан, и прежде, чем правительства смогут прийти к серьезным решениям. До тех пор он уже успеет вернуться, а пока Грунте один, без его помощи, сможет давать все нужные сведения. В сущности, весь вопрос сводится к тому, чтобы марсиане взяли на себя труд вторично совершить полет с полюса во Фридау и обратно, а на это потребуется всего только двенадцать часов.

Все это было высказано Эллем с большим жаром; Илль только изредка возражал ему. Исма терпеливо вслушивалась в их разговор, хотя и не понимала ни одного слова. Сердце ее сжималось, когда в глазах Илля ей чудился отказ.

Илль, ласково заглянув в глаза племяннику, сказал:

— Ты любишь эту женщину?

Элль молчал.

— И ты настаиваешь на поездке и хочешь сопровождать ее, чтобы вернуть ей мужа?

— Да.

— Значит, ее желание является вместе с тем и твоим желанием?

Вполне.

— Мне не хотелось бы отказывать тебе в твоей первой просьбе. Но есть еще затруднения принципиального характера. Предположим, что твое кратковременное отсутствие действительно не имело бы особого значения; но возможно, что какой-нибудь несчастный случай помешает нам вернуться сюда, и тогда твое отсутствие может затянуться на всю зиму. Таким образом мы берем на себя огромную ответственность. Ведь мы рискуем слишком большой ставкой: дело касается соглашения между обеими планетами.

— Я это знаю. Эта мысль заставила меня сначала воспротивиться желанию фрау Торм и вызвала разлад в моей душе. Но именно потому, что мы не всеведущи, мы не имеем права принимать в расчет непредвиденных обстоятельств. Мало ли что может случиться, — я могу умереть завтра же, не выходя из своей комнаты! Я решился на отъезд ради Исмы. За то, что из этого выйдет, я отвечаю перед своей совестью. В том, что я действую совершенно бескорыстно, ты сомневаться не можешь.

Илль улыбнулся.

— Итак, я могу предложить вам следующее. Самое большее, что я могу сделать, это — позволить тебе не сопровождать меня в Рим, Париж и Лондон. Я же сокращу мое пребывание в Европе и прямо из Петербурга, не возвращаясь сюда, — отправлюсь на север. Значит, если вы желаете ехать, то… Какое у нас сегодня число по вашему календарю?

— Девятое сентября.

— Отлично, так приготовьтесь к тому, чтобы выехать одиннадцатого сентября.

Элль подскочил от радости. Он поблагодарил Илля и весело сказал Исме:

— Мы едем. Но уже после завтра вы должны быть готовы к отъезду. — И тут же, сразу сделавшись серьезным, он добавил: — Быть может, вы все-таки откажетесь от своего намерения? Вы можете быть уверены, что марсиане сделают все, чтобы разыскать Гуго. Останьтесь, Исма!

Одно мгновенье Исма стояла в нерешительности, она оглядела каюту, в которой они сидели.

Илль повернул какую-то рукоятку, и с обеих сторон каюты открылись двери.

— Здесь есть еще две каюты. Каждая расчитана на одного пассажира. Вам здесь будет немного тесно, но, в общем, вполне удобно. Вы, само собою разумеется, мои гости, — сказал он, обращаясь к Эллю.

Исма не поняла его слов, но поняла его движение. Она робко протянула ему руку и сказала:

— Ото всего сердца благодарю вас.

Потом она повернулась к Эллю и устремила на него взгляд, перед которым он не мог устоять.

— О, не сердитесь на меня, мои милый, верный друг… Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня сегодня. Я не могу остаться, — я должна ехать. И я так благодарна вам, что вы хотите ехать со мною, потому что быть одной среди чужих… Меня все пугает здесь. И никто не понимает меня… Но с вами… о, Элль! Я знаю, какую жертву вы приносите ради меня и знаю, что я не достойна ее.

Со слезами на глазах она протянула к нему руки.

— Итак, после завтра!

Элль помог Исме сойти с корабля. Она дрожала, опираясь на его руку.

— Вы слишком рассчитываете на свои силы, мои милый друг

— Нет, нет, — сказала она, — я знаю, что в моих силах. На меня так подействовало уменьшенное давление внутри корабля, но я к этому привыкну. Вот уже мне и лучше на воздухе.

— Илль наверное сможет устроить так, чтобы вам не приходилось постоянно быть в этих неправильных условиях.

— Все это не важно. А теперь мне надо поспешить домой. Подумайте только, сколько у меня теперь будет дела! — со слабой улыбкой сказала она.

— Погодите, я пошлю за извозчиком.

— Нет, это займет слишком много времени. Не можете ли вы выпустить меня здесь, через эту калитку. Это сократит мне дорогу.

— Разумеется. Ключ у меня.

Элль отпер калитку. Исма опустила вуаль, еще раз крепко пожала ему руку и быстро направилась к городу.

Элль вернулся к Грунте.