На гонках в Ле-Мане

Когда Риотт ушел, Сен-Жюст вдруг почувствовал себя очень одиноким. Он испытывал какое-то неприят­ное ощущение пустоты и позавидовал Риотту, убежав­шему на свидание.

Прежде чем идти в ресторан обедать, хотя он не был голоден, Сен-Жюст позвонил в Менкур, скорее по зову сердца, чем по необходимости.

И действительно, голос Лоретты, которая подошла к телефону, был для него словно теплая ласка — такого ощущения он до сих пор никогда не испытывал.

— Риотт сказал мне, что все в порядке. Я иду к Фабиену, а затем мы приедем в Менкур. Предупреди Кандидо.

Пьер говорил довольно сухо, но тон его стал нежнее, когда он спросил:

— Ты еще будешь там?

— Я подожду тебя, — ответила Лоретта. — Тебе, наверное, тяжело без твоего мотоцикла, и я подумала, что тебе пригодится моя машина.

Сен-Жюст был тронут. Это предложение обрадовало его, тем более что он как раз собирался попросить у Лоретты автомобиль.

«Какая замечательная девчонка!» — подумал он, по­весив трубку.

Выйдя из ресторана, Сен-Жюст отправился на по­иски почты. Он хотел позвонить Дюброю в Шартр и предупредить о своем визите.

На почте ему пришлось ждать в очереди, что, ес­тественно, не улучшило его настроения. Он потерял полчаса, прежде чем смог наконец сообщить Дюброю, что Кандидо в прекрасной форме, а сам он заедет вече­ром в отель «Авианосец».

Не найдя такси — в этот день была забастовка,— Сен-Жюст поехал на метро. Было четверть пятого, ко­гда он вошел в кабинет Фабиена.

Вид Доротеи в зеленом платье с глубоким декольте, которое было оправдано первым весенним теплом, за­ставил Пьера забыть о своем плохом настроении. Он терпеть не мог говорить женщинам комплименты, но на этот раз не мог удержаться и с искренним восхище­нием воскликнул:

— Никогда еще вы не были так красивы... в такой хорошей форме!

Веселый огонек блеснул в больших глазах Доротеи:

— Из ваших уст это особенно приятно слышать.

— В самом деле? А почему?

— Потому что вы не относитесь к тем обольстите­лям, которые, как Фабиен, готовы делать комплименты даже усатой восьмидесятилетней старухе, — и добавила деловым тоном: — Но заходите же скорей в кабинет к Шерлоку Холмсу. Он ждет вас с нетерпением.

По довольному виду Фабиена Сен-Жюст сразу по­нял, что его ждут хорошие новости.

Не торопясь удовлетворить нетерпение друга, де­тектив достал из ящика письменного стола бутылку виски, наполнил стаканы, закурил сигарету, уселся в кресло, положил ноги на письменный стол, пустил ве­ликолепное кольцо дыма и только тогда заговорил:

— Как минимум могу заверить, что не терял вре­мени даром и что ты хорошо поместил свои деньги.

Он поднял глаза, как бы разглядывая потолок, и сказал с притворной небрежностью:

— Высокий блондин из «ПЛМ», с которым у Франка было свидание, таинственный Франсуа, — это Франсуа Новали, полицейский из Марселя.

Фабиен оторвал взгляд от потолка посмотрел на Сен-Жюста, чтобы оценить его изумление.

Но Пьер, хоть и удивился, постарался это скрыть. То была их игра. Он только лениво обронил:

— Очень интересно.

Разочарованный Фабиен убрал ноги с письменного стола, и, прекращая игру, продолжил серьезным тоном:

— Я следил за ним до Ле-Мана. Он прошел всю трассу, что-то записывая и делая наброски. Затем он вернулся в город, отправился на почту, откуда заказал Париж.

Фабиен взял со стола голубую папку, открыл ее, достал листок с печатным текстом и прочел: «Я не слы­шал, какой номер он заказал, но часть разговора смог прослушать».

Он оторвал взгляд от листка и прокомментировал:

— В почтовых отделениях перегородки между ка­бинками тонкие, как папиросная бумага... Просто удача дли любознательных людей! Вначале он спросил, в га­раже ли месье Буржуа, а затем уточнил, что хотел бы говорить с месье Франком Буржуа… Не с месье Жоржем.

Франк подошел к телефону, и разговор был крат­ким. Франсуа сообщил, что нашел наилучшее место для действий. Он добавил: «Предупреди президента и скажи ему, что это не проблема. Мне достаточно под­держивать связь с Марко или с тобой». Затем, прежде чем повесить трубку, он понизил голос и с тревогой про­шептал: «Скажи ему еще, что после этого дела я хотел бы, чтобы он меня немного забыл. Я думаю, что оказал достаточно услуг и заслужил наконец покой».

Пока Фабиен закуривал новую сигарету, Сен-Жюст спросил:

— Как ты узнал, что этого типа зовут Новали в что он служит в полиции?

Детектив принял таинственный вид:

— У меня есть собственные источники и средства информации. Короче, имея номер машины Новали, зарегистрированной в Марселе, я довольно легко устано­вил его имя, профессию и адрес.

Затем, возвращаясь к листку, который он положил на стол, Фабиен продолжил:

— Но это не все. По возвращении в Париж, зная, что некий Франк Буржуа является владельцем гаража в столице, я смог опознать всю банду, кроме главаря, человека в ковбойской шляпе, кого Франсуа назвал президентом. У меня есть имена всех тех, кто присут­ствовал на свидании в Шартре и кого видел Кандидо. Франк Буржуа, человек с тонкими усиками, владеет гаражом на улице Монтеси около Марсового поля. Он продает также подержанные автомобили. Делами зани­мается его брат Жорж, а Франк лишь изредка появляется в гараже. Это скорее маскировка, чем настоящая ра­бота.

Имя того, кого Кандидо описал как невысокого крепкого, похожего на кэтчиста человека, Марко Феррари. Он действительно занимался кэтчем, но теперь держит зал для занятий дзю-до и каратэ, который на­ходится около Порт Шампере. Как и Франк в гараже, Марко изредка появляется в своем зале. У него навер­няка есть лучшие занятия, чем в поте лица воспитывать будущих обладателей черного пояса.

Наконец, красавчик, похожий на спортсмена, — я пользуюсь описанием Кандидо — это автогонщик. Он специалист в гонках со столкновениями на старых маши­нах. В качестве дублера снимался во многих фильмах. Интересно, что упомянутый Милсент — так зовут этого плей-боя — будет участвовать в гонках в Ле-Мане на «Альфа Ромео».

Фабиен замолчал. Он вложил листок в голубую папку и закрыл ее. Затем, явно довольный собой, взглянул на Сен-Жюста:

— Надеюсь, что месье удовлетворен таким урожа­ем.

Потом Сен-Жюст рассказал Фабиену о ночных со­бытиях и под конец о своем визите к Ронжье. Он доба­вил, извиняясь:

— Я не мог не предупредить комиссара.

К его огромному удивлению, Фабиен не протесто­вал:

— Я знаю Ронжье. Это замечательный полицей­ский. Хотя он меня не принимает всерьез, он нам аб­солютно необходим.

— Значит, ты искренне считаешь, что я должен опять пойти к нему и рассказать все?

— Знаю, ты не любишь полицию, как, впрочем, и я. Однако надо признать, что без ее поддержки нам трудно будет нейтрализовать преступников. Если мы захотим обойтись своими силами, мы рискуем все испортить и не достичь цели. Ронжье тебе доверяет. Вос­пользуйся этим. Он хитрее всех остальных полицей­ских, вместе взятых. — Закурив, Фабиен добавил: — К тому же, что касается газеты, ты ничем не рискуешь. Ты на сто километров опередил всех своих коллег, все лавры достанутся «Суар». И, наконец, если преступ­ление будет предотвращено, то только благодаря тебе.

Аргументы, приведенные Фабиеном, были весьма вескими, и Сен-Жюст согласился. Поднявшись, он без особого энтузиазма сказал:

— Ты прав. Я иду к Ронжье.

И, меняя тему разговора, спросил:

— Я хотел бы съездить в Менкур повидать Канди­до. Ты сможешь меня отвезти?

— Конечно, — ответил Фабиен, которому эта воз­можность прогуляться пришлась по душе. — Обожаю деревню в хорошую погоду. Поскольку Доротея любит роскошь и испытывает страсть к красивым домам, она тоже поедет с нами.

Провожая Сен-Жюста к дверям, Фабиен снова за­говорил:

— Сообщи ей сам приятную новость. Мне надо кое-что подготовить. Через пять минут я буду в твоем рас­поряжении,— и грозя Пьеру пальцем, в шутку заме­тил: — Не вздумай воспользоваться случаем поухажи­вать за ней. А то я все расскажу Лоретте!

Прежде чем выйти из здания, Сен-Жюст надел очки.

— Как, тебе уже нужны очки? — удивленно спро­сил Фабиен.

Пьер посмотрел на него и покачал головой:

— Для детектива, претендующего на проницатель­ность, у тебя впереди много работы. Ты даже не заме­тил, что я необычно одет, что я отращиваю усы...

Доротея вмешалась в разговор:

— А я заметила, что у вас плохо выбрито под носом, но ничего не сказала, потому что не хотела вас огорчать. Может быть, у вас лихорадка.

Фабиен ничего не сказал. Раз он промолчал, значит, замечание Пьера его задело. В руках он держал спор­тивную сумку, но Сен-Жюст не осмелился спросить, что в ней.

Они забились втроем в оранжевый «Порш» Фабиена и со скоростью фиакра, застревая в бесчисленных «пробках», выбрались из Парижа. По Западной авто­страде Фабиен поехал с максимальной скоростью. В машине стоял такой шум, что никто рта не раскрыл до самого дома Эстева в Менкуре.

Они нашли Кандидо на лужайке за домом. В ком­нате Пьера Лоретта нашла для него спортивный кос­тюм, шорты и теннисные туфли, а в подвале — волей­больный мяч. Экипированный таким образом, Кандидо, сделав зарядку и пройдя несколько километров быст­рым шагом, вовсю тренировался на зеленой лужайке с мячом.

Увидев Сен-Жюста и его друзей, Кандидо прервал тренировку и подбежал к Пьеру. У него на голове еще была повязка, но, пожалуй, это был единственный за­метный след происшествия.

— Кажется, ты в прекрасной форме, — сказал ему Сен-Жюст.

— Ничего, — ответил Кандидо, еще не отдышав­шись. — Еще немного болит голова, но все остальное в порядке.

Фабиен, к которому при встрече с природой вновь вернулось хорошее настроение, спросил:

— К чему ты готовишься? К финальному матчу на Кубок Франции?

— Увы, нет! Но в воскресенье мы играем решаю­щий матч в Гавре. — Затем Кандидо обратился к Сен-Жюсту: — Я знаю, что гонки в Ле-Мане начинаются в воскресенье в восемь часов. А мы в этот день играем в Шартре наш последний матч.

Жестом руки он остановил Сен-Жюста, который хо­тел что-то сказать:

— Так как я хочу быть в Ле-Мане вместе с вами, я сказал себе следующее: в настоящий момент мой клуб «Велоспорт» находится на первом месте, на три очка опережая «Камбре». До конца остается два матча. Только занявший первое место имеет право перейти во вторую лигу. Значит, нам достаточно набрать одно оч­ко в двух матчах, чтобы остаться лидерами. Тем более что разница забитых и пропущенных мячей у нас луч­ше, чем у «Камбре». Вы меня понимаете?

Пьер и Фабиен понимали, но для Лоретты и Доро­теи то был непонятный язык. Кандидо это заметил и, повернувшись к ним, уточнил:

— Победа дает два очка, ничья — одно, а пораже­ние — ни одного.

Лоретта и Доротея поблагодарили его улыбкой. Он продолжил:

— Значит, если в воскресенье в Гавре нам удастся сыграть вничью, дело будет в шляпе. «Велоспорт» за­воюет право подняться во вторую лигу. И если я не бу­ду играть в последнем матче — в тот день, когда начи­наются гонки, — месье Дюброй и президент клуба от этого не разболеются.

Он стукнул о землю мячом, который все время дер­жал в руках.

— Вот почему, приехав сюда, я попросил мадмуа­зель Лоретту подыскать мне экипировку для трениро­вок. — Кандидо улыбнулся. — У меня есть серьезные причины, чтобы как следует сыграть в воскресенье в Гавре.

Сен-Жюст взглянул на Фабиена, Фабиен — на Сен-Жюста, они подмигнули друг другу.

— В спортивном снаряжении Эстева я подберу что-нибудь для Фабиена, — сказал Сен-Жюст. — У меня есть еще одни шорты и баскетбольные кеды. Через пять минут мы к тебе присоединимся. Мы умеем играть в футбол — и он и я. Небольшая тренировка нам не по­вредит, и тебе будет приятней.

— А нам, бедным женщинам,—сказала Лоретта,— остается только готовить обед.

После тренировки и душа у молодых людей был волчий аппетит. Лоретта и Доротея превзошли самих себя, и обед прошел очень весело.

После прекрасного обеда было принято единодуш­ное решение отправиться в воскресенье в Гавр болеть за Кандидо.

Пробило девять часов, когда Сен-Жюст встал из-за стола. Все начали протестовать, но он был непреклонен.

— У меня встреча в Шартре с Дюброем. Я должен идти.

Пьер сделал над собой большое усилие, чтобы поки­нуть эту приятную обстановку. Посмотрев на часы и быстро прикинув в уме, он добавил:

— Я смогу вернуться к одиннадцати часам. Если вы захотите меня дождаться.

Это предложение было встречено радостными воз­гласами.

Заглянув в «Суар», Фабиен сказал:

— На этот раз хоть телевизионная программа ие очень скучная. Через пять минут по второй — фильм Хичкока. Мы будем ждать тебя без нетерпения.

По дороге в Шартр Сен-Жюст опять проклинал «Гордини» Лоретты.

«Амортизаторам конец. Ездить на этой колымаге по-настоящему опасно», — подумал он.

Но он знал, что Лоретта так же, как и он, обычно испытывала в конце месяца финансовые затруднения. Продолжая путь, он размышлял над тем, как отремон­тировать машину. В газете он уже взял аванс у заве­дующего редакцией Виньи и знал, что новая просьба будет отвергнута. Потом он подумал о Фабиене, и его лицо прояснилось: «Будет просто невероятно, если он не сможет одолжить мне необходимую сумму».

Это решение его успокоило, и он прибыл в Шартр в прекрасном настроении. С папашей Дюброем, которо­го он уже раскусил, Пьер все легко уладил. Он знал, что этого добряка интересуют только деньги и футбол, но был достаточно хитер, чтобы избежать намеков на финансовые проблемы, обращаясь только к его доброму сердцу.

— Вы знаете Кандидо лучше, чем я, — сказал Пьер Дюброю. — Он очень умный паренек. Если я возьму его с собой в Париж, перед ним откроется прекрасное будущее. Но поскольку я знаю, чем вы жертвовали ра­ди него, я не хочу, чтобы вы оказались в убытке.

При этих словах лицо Дюброя озарилось. Сен-Жюст понял, что попал в самую точку. Он продолжал:

— Вот что я предлагаю. В Париже Кандидо будет учиться. У нас достаточно связей, чтобы побыстрее оформить ему французское подданство. С другой сто­роны, он не забросит футбол. Я хорошо знаком с руко­водителями «Ред Стар», и они согласятся, чтобы Кан­дидо тренировался с профессионалами. Он будет про­грессировать, тренируясь с ними. Кандидо останется в «Велоспорте» — кстати, он очень любит этот клуб — и все матчи будет играть за вас... Если конечно, вы захотите его оставить.

Для Дюброя это было наилучшее решение. Он за­крепляет португальца в команде и не должен больше платить ему ни одного су как липовому работнику. Для порядка он все же сказал:

— Я очень люблю Кандидо и мне грустно, что я больше не увижу его в отеле. Но не хочу быть эгоис­том. Самое главное — это его будущее.

Беседа завершилась этими благородными словами, и Сен-Жюст поспешил в Менкур.