На гонках в Ле-Мане

Ливень начался, когда Пьер проехал мост Сен-Клу. На автостраде Пьер обогнал несчастного мотоциклиста, не достигшего и семидесятикилометровой скорости, совершенно ослепленного дождем. Он бросил на него быстрый взгляд, поздравил себя с тем, что едет в закрытой машине, но приметил, что мотоциклист одет совершенно не по погоде.

Затем он выругался про себя в адрес «Гордини». Лоретта абсолютно не разбиралась в технике — баллоны были плохо накачаны, тормоза изношены, свечи плохо работали. «Какая телега, — вздохнул он. — Eще хорошо, что она катится».

В Шартре он легко нашел отель «Авианосец». «Странное название», — подумал он, останавливая машину. Дождь перестал. Но Пьер еще больше удивился, когда увидел Кандидо, ожидавшего его в холле. Это был высокий худой парень лет восемнадцати, с откры­тым лицом и смелым взглядом черных глаз. На нем был тренировочный костюм и кеды. Рядом стояла спор­тивная сумка. Сен-Жюст не мог скрыть удивления.

— Странная одежда для работника отеля...

Кандидо улыбнулся и объяснил:

— Я закончил дежурство и собираюсь на трени­ровку.— И добавил: — Я ведь футболист. Играю цент­ральным нападающим в «Шартр-Велоспорт» — клубе третьей лиги. Через час я должен быть на стадионе. Но я успею вам все рассказать.

Первое впечатление Сен-Жюста было благоприят­ным. Право же, этот Кандидо был очень симпатичным и, несмотря на свой акцент, изъяснялся на хорошем французском, точно выбирая выражения. Парень был бесспорно умен.

Сен-Жюст огляделся. Они стояли друг против дру­га в банальном холле тихого маленького провинциаль­ного отеля. Он сказал Кандидо:

— Где бы мы могли спокойно поговорить?

Кандидо пожал плечами и ответил:

— Думаю, что спокойнее всего нам будет в вашей машине.

Мысль была неплохой. Подхватив свою сумку, Кан­дидо бросил ее на заднее сиденье и занял место рядом с Сен-Жюстом.

— Это произошло сегодня утром часов в одиннад­цать, — объяснил он. — Они сняли два сообщающихся номера, а я убирал в одном из них. Я отчетливо услы­шал голос, который говорил: «Я собрал вас здесь, а не в Париже или Ле-Мане, потому что здесь нас никто не увидит. Вот о чем идет речь: по причинам, которые ка­саются лишь меня, я решил, что через пятнадцать дней в Ле-Мане некоторые машины не должны фини­шировать и тем более выиграть».

В этот момент я, как дурак, уронил свою метлу, и тот же голос сказал: «В соседней комнате наверняка какая-нибудь горничная. Франк, пойди-ка выстави ее оттуда — пусть идет убирать в другие место».

Когда Франк, здоровый черноволосый парень с тон­кими усами, велел мне уйти, я притворился, что не знаю французского, и ответил ему по-португальски. К моему большому удивлению, он ответил мне на моем же языке и спросил, давно ли я во Франции. Я отве­тил, что пятнадцать дней. Он успокоился и сказал мне по-португальски, чтобы я уходил. Затем вернулся в другую комнату, и я слышал, как он сказал: «Поря­док... Это какой-то португальский мальчишка, который не понимает ни слова по-французски».

— Это все? — не удержался разочарованный Сен-Жюст.

— Нет, — ответил Кандидо с упреком. — Иначе я не позволил бы себе беспокоить вас.

Он задумался на минуту, как будто подыскивал сло­ва, и продолжал:

— Итак, я вышел. Но, поскольку я любопытен и все это меня заинтересовало, я зашел в другую комна­ту, также примыкавшую к той, где происходило сове­щание. Я знал, что в стене есть вентиляционное отвер­стие. Встал на стул и прислушался. К сожалению, я слышал лишь обрывки фраз. Тем не менее — и именно это заставило меня позвонить вам — я услышал, как тот, кто, по-видимому, был главным, сказал: «Так за­помни, Франк. 25 мая в полдень ты встретишься с Франсуа в отеле «ПЛМ».

Затем, поскольку они стали говорить тихо, я слез со своего стула и спрятался в кладовке, где хранятся метлы, чтобы постараться разглядеть их, когда они бу­дут выходить. Это почти напротив их номера. Я про­ждал довольно долго, не меньше четверти часа. Снача­ла вышли трое. Франк, тот, который говорил со мной по-португальски, потом невысокий, коренастый парень с лицом, изуродованным, как у боксера, и молодой, со спортивной осанкой, очень красивый. Через две мину­ты вышли еще двое: азиат — китаец или японец лет пятидесяти, но высокий, и человек среднего роста, чье лицо я не разглядел. На нем была ковбойская шляпа, и пол-лица закрывали огромные темные очки. Это един­ственный, кого я не смогу узнать, если увижу.

Кандидо закончил свой рассказ и с беспокойством взглянул на Сен-Жюста, ожидая его реакции.

Сен-Жюст очень заинтересовался рассказом. Но, будучи осторожным, спросил Кандидо, сам не заметив, что перешел на «ты».

— А почему ты думаешь, что эти ребята готовят преступление? Может, они просто хотят устроить махинацию, подкупив гонщиков.

Кандидо честно признался, что он об этом не поду­мал. После паузы он заметил:

— В таком случае я не понимаю, зачем они прини­мали такие меры предосторожности.

Это была разумная мысль, и Сен-Жюст оценил ее:

— Я вижу, что ты много читаешь детективных ро­манов.

Кандидо признался, что пользуется этим для изу­чения французского языка.

Чем дольше длился разговор, тем больше молодой португалец нравился Сен-Жюсту. В свои восемнадцать лет он рассуждал весьма здраво. Однако, не желая под­даваться растущей в нем симпатии, Сен-Жюст спросил:

— Еще один вопрос. Почему ты не обратился в по­лицию?

Кандидо улыбнулся, словно предвидел вопрос, и не без юмора ответил:

— Вы забываете, что я всего лишь португалец.

Он говорил без горечи и злости, но замечание это растрогало Сен-Жюста, и ему стало немного стыдно. Он спросил, стремясь быть приветливее:

— А почему ты обратился ко мне?

— В отеле хозяин читает «Суар» и оставляет ее мне, чтобы я совершенствовался в языке. Я читаю ва­ши статьи. У вас добрые мысли, и я подумал, что надо попросить вас заняться этим делом.

Время прошло, и Кандидо нужно было отправлять­ся на стадион. Личность молодого португальца интере­совала теперь Сен-Жюста почти так же, как это леманское дело. Он включил мотор:

— Я отвезу тебя на стадион, и по дороге ты мне расскажешь о себе.

Кандидо не знал своей матери, а что касается отца, то он год назад погиб на строительстве. Тому же, что Кандидо нашел место в отеле «Авианосец», он обязан был прежде всего своим качествам... футболиста.

— У нас хорошая команда, — объяснял Кандидо, — и у нас есть все шансы попасть во вторую лигу — про­славить «Шартр-Велоспорт». Как центральный напа­дающий я играю неплохо и с начала сезона забил двад­цать три гола. Месье Дюброй, мой хозяин, помешан на футболе. Он президент клуба болельщиков и друг пре­зидента клуба «Шартр-Велоспорт». Вот так я и полу­чил работу в отеле. Премиальные за игры помогают мне пополнить мой бюджет, и я могу готовиться к эк­заменам в школу отельных служащих. К тому же месье Дюброй пообещал мне помочь получить французское подданство.

Они подъехали к стадиону. Сен-Жюст остановил ма­шину.

— 25 мая — это послезавтра, — сказал он. — Смо­жешь ли ты приехать в Париж и пойти со мной в отель «ПЛМ» в полдень? Ты единственный, кто может уз­нать Франка и его сообщников.

Кандидо беззаботно пожал плечами:

— Спросите у месье Дюбройя. Вряд ли он будет воз­ражать. Во-первых, ему польстит познакомиться с па­рижским журналистом, кроме того, он неплохой чело­век, и, наконец, меня больше используют как футболиста, чем как работника отеля. Нет, я не думаю, чтобы он возражал.

Кандидо легко выскочил из машины и улыбнулся Сен-Жюсту:

— Постарайтесь его увидеть, и спасибо, что прие­хали.

Он хотел уже захлопнуть дверцу, когда Сен-Жюст сказал ему:

— Я возвращаюсь в отель. Я оставлю тебе запи­сочку с информацией о своих дальнейших планах.

Кандидо кивнул головой, схватил сумку и быстрым, легким шагом направился к стадиону.

Сен-Жюст возвратился в отель и поговорил с месье Дюброем. Он соответствовал портрету, нарисованному Кандидо. Славный пятидесятилетний человек в расцвете сил, немного честолюбивый — лацкан его пиджака украшали полдюжины ленточек. Он был необычайно польщен знакомством со столичным журналистом и угостил его вином.

Поскольку Сен-Жюст был уверен, что Кандидо ни­чего не говорил своему хозяину о леманской истории, он сымпровизировал:

— Я готовлю в настоящий момент статью о порту­гальских рабочих во Франции, и Кандидо показался мне весьма интересным. Не смогли бы вы прислать мне его в Париж 25 мая на весь день?

Дюброй, как и предвидел Кандидо, не возражал:

— Это отличный, умный и серьезный парень, Я по­могу ему в получении французского подданства. — И прибавил: — Конечно, я согласен, чтобы 25-го он по­ехал в Париж. Поскольку эта поездка, наверное, не помешает ему сыграть два последних матча сезона, которые очень важны для клуба, я не вижу никаких препятствий.

Сен-Жюст поблагодарил, спросил, какой самый подходящий утренний поезд, а затем попросил бумаги и конверт.

— Тот, который приходит на вокзал Монпарнас в 9.45, самый быстрый, — ответил Дюброй, протягивая бумагу.

Сен-Жюст набросал несколько слов Кандидо, чтобы уточнить время и место свидания, и, раньше чем заклеить конверт, вложил туда две бумажки по сто франков. «От газеты «Суар» за информацию и на рас­ходы», — приписал он. Потом пожал руку хозяину и сел в машину. Время приближалось к шести, и он не хотел заставлять ждать Лоретту.