На грани безумия

Глава 1

Доктор Смит не шелохнулся, хотя в висках у него оглушительно застучала кровь. Он чувствовал себя бегуном, только что коснувшимся ленточки в тяжелом соревновании. Но лишь фотофиниш зафиксирует, добился ли он победы. Пока что результат оставался неопределенным.

Марк признался, но что это будет означать? Он признался в своем преступлении — той самой тайне, которую так стремился сохранить между собой и шантажистом. Одна-единственная верная догадка почти полностью изменила всю картину. Предположение доктора, что Марк был принужден жениться на Кей — ради злобной мести судьи гордой Лорин, — оказался прямым попаданием. Таким образом, все представление Марка о ситуации оказалось перевернутым. Добрый папа, умоляющий сына о помощи из-за вполне понятной человеческой слабости, мгновенно превратился в тщеславного, мстительного старика, который никого не любил, кроме себя. Оценка престарелого родителя круто изменилась на полную противоположность.

Доктор Смит хорошо представлял, что сейчас творится в душе Марка, которого душили рыдания. Он мог не жениться на Кей, его женой стала бы любимая Лорин. Судью не нужно было, да и не стоило защищать. Его и не от чего было защищать, за исключением оскорбления его собственной гордости. Всех этих бед могло и не быть.

Постепенно рыдания Марка затихли. Доктор разжал стиснутые ладони, взмокшие от пота.

— Значит, вы убили его, Марк? — тихо спросил он.

— Да, убил.

Смит сосредоточенно рассматривал ногти на своих руках.

— Я этому не верю, — спокойно произнес он.

— Но это не меняет самого факта, — возразил Марк.

— И не делает из него факта.

— Я устал от иносказаний, — огрызнулся Дуглас.

— Я не верю, что вы его убили, — повторил доктор. — А поскольку вы этого не делали, то никто не мог этого и видеть. Из чего следует, что шантажист разыгрывал вас, как доверчивого простака.

— Теперь вы превратились в психиатра, разговаривающего со своим пациентом, — буркнул Марк. — На эту удочку я не поддамся!

— Я просто обыкновенный человек, предпочитающий иметь дело с фактами, а не с туманными предположениями, — пояснил Смит, по-прежнему пристально изучая свои ногти. — Я не верю, что вы убили отца, а значит, никто этого не видел и у шантажиста нет на вас никаких компрометирующих сведений.

— Господи, но вы же только что прочитали его письма! — воскликнул Марк.

— Я не встретил в них ни одного упоминания об отцеубийстве.

— Ему и не нужно было об этом писать. Он это просто знал, как и я. Ему не нужно было рисовать картину моего преступления.

— А если бы он ее нарисовал, то какой бы она была? — поинтересовался доктор.

— Какое это имеет значение?

— Большое. — Смит поднял голову и устремил на Марка открытый взгляд. — Ваш отец умер естественной смертью. Его никто не убивал.

— Я убил его, — мрачно сказал Марк, — и кто-то это видел.

— У вашего отца было больное сердце. Когда он удил рыбу на озере, у него случился сердечный приступ. От этого он и умер, после чего упал с лодки в воду. Его никто не убивал.

— Не обязательно прикасаться к человеку, чтобы его убить, — заявил Марк. — Не обязательно стрелять в него или стукнуть по голове. Есть и другие способы убийства.

— Например?

Марк глубоко вздохнул.

— Ничего не делать, — почти прошептал он.

Доктор собирался что-то сказать, но передумал. Теперь он это увидел — увидел так ясно, как будто сам в тот момент присутствовал. У него глухо стучало сердце, как, вероятно, и у Марка в тот летний день шесть лет назад.

— Лучше вам все рассказать мне, Марк, — мягко предложил Смит. — Вы ничего не выиграете, если теперь станете скрывать все подробности.

— Да, ничего, — машинально согласился тот и надолго замолчал.

Доктор терпеливо ждал, затаив дыхание.

— Это произошло в субботу днем, — наконец заговорил Дуглас. — Вы знаете, что отец организовал тогда встречу всех наших друзей. Он думал, что это понравится мне и Кей. Он не понимал… — Марк умолк, беспомощно глядя на доктора.

«Он не понимал»! Теперь было ясно, что судья прекрасно понимал всю сложность отношений между старыми друзьями и упивался, растравляя их чувства.

— Я… я думал, что он не понимал! — поправил Марк. Происходила переоценка ценностей. — Обед… этот проклятый обед накануне, когда отец пытался всех расшевелить, в то время как большинство из нас внутренне умирали. На следующий день мы все, не сговариваясь, разбрелись кто куда, лишь бы не видеть друг друга. Я просто не мог видеть Лорин вместе с Джорджем; наверное, то же самое испытывали и Джефф, и Кей. Как оказалось, никто из нас не знал, что чувствуют другие, но все равно это было ужасно.

Я… я злился на отца за его глупую затею. Думал… тогда думал, что с его стороны это было просто обыкновенной бестактностью. До сих пор мне и в голову не приходило, что он наблюдал, как мы терзаемся, и наслаждался этим! — Марк задохнулся от негодования. — Господи! И все время он…

Доктор Смит молча ждал, пока это новое открытие не уляжется в голове у Марка. Наконец тот продолжил, часто запинаясь:

— Я считал, что отец сделал глупость, и сердился на него. Мне казалось, что он слишком часто допускает промахи: позволил Ники застать себя в том злачном заведении, а старый Сэм Тэннер его поймал на каких-то махинациях… Его неосмотрительность далеко нас завела. Я так хотел жениться на Лорин! Так страдал без нее. Я всегда мечтал о ней, а его бесконечные безрассудства сделали это невозможным, запретным.

Я… В тот день у меня на душе было очень горько, и я ушел на плотину, потом отправился бродить по лесу. Знаю в этом лесу все места. Ведь в детстве я проводил здесь каждое лето. Поэтому направился туда, где в те времена был счастлив, но с каждым поворотом лесной тропинки чувствовал, как мне становилось все тяжелее. В детстве мы с Лорин бродили по лесу, взявшись за руки, и мечтали о будущем, которое казалось нам таким ясным и безоблачным. Я припоминал, что мы говорили друг другу вот на этой поляне или вот у этого дерева… как Лорин тогда выглядела… наши невинные детские поцелуи, такие чистые и так щедро обещающие счастливое будущее. Помню, я все время думал, что другие люди, когда их брак оказывается неудачным, могут развестись и начать новую жизнь с другим партнером. Я же не мог развестись с Кей, потому что у старого Сэма Тэннера был компромат на моего отца… как я считал. — Вдруг Марк воздел стиснутый кулак и погрозил им небу. — Боже! Подумать только, что все это было лишь выдумкой, что на самом деле все было совершенно иначе! Подумать только, что я отказался от всего, о чем мечтал, чтобы защитить отца от опасности, которой вовсе не существовало!

Доктор Смит хранил молчание, испытывая горячее сочувствие к этому доведенному до полного отчаяния молодому человеку.

Марк заставил себя говорить спокойно:

— Не поймите меня неправильно. Я не испытывал ненависти к Кей. Я был уверен, что она и понятия не имеет, как и почему я стал ее мужем, — и думаю, она действительно этого не знала.

— Не знала, — подтвердил доктор. — Она и сейчас этого не знает. Кей считает, что судья принудил ее к этому браку, потому что этого пожелали вы, а вы никогда ни в чем не знали отказа. Она ненавидит вашего отца за это, но никогда не считала, что вам известна настоящая причина.

— И я не знал. Я делал все, что в моих силах, — правда! — чтобы сделать ее счастливой. Но в тот раз не мог отделаться от мысли, что другие люди могут оставить позади свои ошибки и начать новую жизнь. А я не могу… до тех пор, пока жив отец! Я обязан защищать отца до конца его дней, а когда стану свободным, будет уже слишком поздно! Слишком поздно. И весь тот день только об этом и думал. — Марк заговорил еще тише и взволнованнее. — Было… около половины четвертого, когда я вышел из леса к озеру… приблизительно за милю от дома, если идти по берегу. День был очень жарким, я решил скинуть одежду и искупаться. От ходьбы по душному лесу и от этих горьких размышлений мне было тяжко. Я уселся на камень вблизи воды, сбросил туфли и носки. Потом встал, чтобы раздеться. И только стянул с себя рубашку, как увидел отца. Он сидел в лодке в паре сотен ярдов от берега и удил.

Я снова опустился на камень, нашарил в кармане сигареты и закурил. Мне не хотелось привлекать его внимания. Я подумал, что отец отложит рыбалку — он уже давно удил — и присоединится ко мне. Мне же было тяжело возвращаться вместе с ним. В тот момент не желал ни видеть его, ни разговаривать с ним.

Я лег спиной на камень, курил и размышлял, как могут оказаться запутанными судьбы людей из-за обыкновенной неосторожности… и вдруг услышал его голос!

— С расстояния в двести ярдов? — недоверчиво спросил доктор.

— Вы знаете, как далеко разносятся голоса над водой. Наверное, ветер дул в мою сторону. Отец звал меня! Очевидно, он меня тоже заметил. Я сел на камне. Видел его. Он стоял во весь рост в лодке, дико покачиваясь и хватаясь за грудь. Отец звал меня: «Марк! Ради бога! Помоги!» — Дуглас тяжело дышал, вцепившись руками в колени, чтобы сдержать их дрожь. Он смотрел куда-то в одну точку, как будто видел там судью, выпрямившегося в опасно кренящейся лодке, зовущего на помощь. — А я… Я буквально замер на месте. Так обычно говорится, но потом понял, что просто не хотел ему помочь. Он звал меня… снова и снова… а затем с отчаянием взмахнул руками… рухнул на бок и упал в воду. Какое-то мгновение отец еще боролся за жизнь. А я… я упал лицом на камень и закрыл голову руками. Помню, впился зубами в кисть… С озера не доносилось ни звука. Наконец я снова сел. На воде была только лодка… и больше ничего. — Марк судорожно стер рукавом пот со лба.

— И это все? — после долгого молчания спросил доктор.

— Все?! — закричал Дуглас. — Вы что, не понимаете? Я мог его спасти! Я был уже раздет — оставалось только нырнуть! Я мог схватить его и вытащить. А вместо этого спрятал лицо и позволил ему утонуть.

— Он не утонул, — спокойно и твердо заявил доктор.

— Я видел! — крикнул Марк. — Он звал меня на помощь, я мог его спасти! А вместо этого дал ему умереть. Я его убил.

— Он не утонул, — по-прежнему бесстрастно проговорил доктор.

— Да я видел, как он молотил по воде руками, повернулся к нему спиной и дал ему умереть!

— Вы пытаетесь доказать мне, что могли покрыть расстояние в двести ярдов и поспеть вовремя, чтобы его спасти?

— Мог. Кто знает, сколько времени он находился на плаву, прежде чем утонул? Я не видел. Я хотел, чтобы он умер! Я хотел стать свободным.

— Он не утонул, — снова повторил Смит. — Ваш отец умер от сердечного приступа. Вскрытие показало, что причиной смерти стал инфаркт. В его легких не было обнаружено достаточного количества воды, чтобы можно было сказать, что он утонул. Вы не могли бы оказаться рядом с ним вовремя даже на реактивном самолете! Вы не имеете никакого отношения к его смерти.

— Я лежал лицом вниз и дал ему утонуть, — угрюмо твердил Марк. Это звучало как монотонный псалом, который он в тысячный раз повторял себе.

— Вы хотели его смерти, и он умер, — констатировал доктор. — Поэтому сочли себя виноватым. Но вы не имеете к этому отношения. Вы не могли бы его спасти, даже если бы находились с ним в лодке.

Марк тупо раскачивал головой.

— Я повернулся к нему спиной и дал ему умереть. Я мог хотя бы держать его голову над водой.

— Да послушайте же! — нетерпеливо воскликнул доктор. — Он не утонул!

— Я позволил ему умереть, и кто-то это видел, — бормотал Марк.

— Если бы я стоял рядом с вами и видел то, что вы описали, это не могло бы представлять для вас никакой угрозы, — пояснил Смит. — Мужчина упал с лодки в воду, после того как позвал на помощь. Вы не бросились к нему. Может, рассуждаю я, вы и могли к нему добраться. В тот момент я мог думать, что он тонет и что вы должны его спасти. Но могу я заинтересовать этим окружного прокурора? Вы не сделали ничего, чтобы вызвать его смерть. Вы предпочли не рисковать плыть эти двести ярдов, которые все равно оказались бы бесполезной попыткой его спасти, вот и все. Ради бога, Марк, подумайте сами, ведь вы адвокат! Разве здесь есть состав преступления? Какие доказательства имел бы обвинитель, что бы там ни творилось у вас на сердце? Вскрытие показало, что ваш отец не утонул. Могли бы вы помочь ему при сердечном приступе? Что в худшем случае случилось бы с вами, если бы свидетель решил рассказать о том, что видел? Люди могли бы назвать вас трусом. Они могли бы сказать, что вы надеялись на смерть старика и не сделали настоящей попытки спасти его. Но убийство? Вздор! Какое-то иное преступление? Полный вздор! Марк, если вы терзали себя именно из-за этого, если именно это довело вас до грани трагедии, тогда вы ненормальный! Потому что в этом нет преступления, и никто из очевидцев не мог доказать, что оно было. Грозила ли вам опасность, что пойдут пересуды о вашей трусости? Да. Что начнут поговаривать, будто вы желали смерти отца? Да. Но угроза пойти к прокурору? Это абсурд, бессмыслица, безнадежное дело! Вы не совершили никакого преступления!

Глава 2

Тем временем в доме шесть человек собрались у кровати Пола Радда. Ники только что вернулся из гостиной с докладом, что видел из окна, как доктор и Марк все еще стоят на причале и разговаривают.

К ногам Пола тянулись веревки, пропущенные через второй крюк, вбитый в потолок. От тяжело нагруженной доски над дверной притолокой наклонно через тот же крюк тянулась веревка, которую Пол держал в правой руке. Западня была готова.

Похоже, теперь командование перешло к Джеффу.

— Все готовы? — спросил он.

Пол Радд кивнул. Его лицо покрылось потом. Ему поднимали ноги всего лишь на минутку, чтобы обвязать их веревкой. Боль оказалась гораздо более сильной, чем он представлял.

— Джордж, отправляйся на причал и скажи Марку, что Пол готов выложить ему правду, — распорядился Джефф. — Как только Марк двинется сюда, Ники подаст мне знак, и я подтяну ноги Пола к этому приспособлению. Не стоит заставлять его мучиться дольше, чем необходимо. Понятно?

Джордж снял очки и стал протирать стекла.

— Я скажу, что Полу известно, кто этот шантажист, но он не хочет говорить об этом никому, кроме Марка. Скажу, что Пол решился говорить потому, что больше не может терпеть страшную боль, и потому, что его нужно срочно отправить в больницу.

— Правильно, — одобрил Джефф. — Лорин, ты садись здесь, у постели Пола. Веди себя так, будто ухаживаешь за ним, — вытирай ему лицо влажным полотенцем. Сядь так, чтобы прикрыть правую руку Пола с веревкой. Не смотри вверх. Делай что угодно, только, ради бога, не смотри на западню, понятно?

— Разумеется, понятно, — отозвалась Лорин.

— Джордж, Ники и я постараемся находиться как можно ближе к Марку — чтобы, когда доска рухнет вниз, успеть на него наброситься. Кей и Ферн, стойте в сторонке. Не нужно, чтобы у него возникло ощущение, будто его окружили. Всем ясно?

Все кивнули.

Джефф выдавил подобие улыбки:

— Тогда больше нечего тянуть. Ты готов, Джордж?

— Если ты не возражаешь, — Джордж нервно водрузил очки на нос, — я бы сначала немного выпил.

— Ради бога, налей себе, — откликнулся Джефф и придвинулся к Кей. Она не глядя коснулась его руки.

— А если не получится? — прошептала она.

— Получится, — тихо заверил он. — Если все пройдет хорошо, мы выберемся отсюда. Если не очень… значит, кто-то из нас пострадает. Но зато остальные будут спасены.

— И конечно, ты окажешься тем, кто пострадает, — забеспокоилась Кей. — Ведь ты будешь ближе всех к Марку, я знаю.

— Я намерен выкрутиться и остаться в живых, — успокоил ее Джефф. — Не может же нам все время не везти. Такого и в картах не бывает, Кей.

Он повернул голову, услышав постукивание стекла о стекло. Это Джордж наливал себе виски, стоя в гостиной у бара. Лорин переставила свой стул к изголовью кровати Пола. Потом подняла на Джеффа посеревшее от страха лицо:

— Посмотри, я правильно села, Джефф? Правая рука Пола прикрыта?

Джордж проверил, встав в дверном проеме.

— Все отлично, — ответил он.

Джордж вернулся от бара, вытирая рот платком.

— Ну, — неуверенно протянул он.

— Время! — скомандовал Джефф. — Все на местах?

Все опять молча кивнули.

Джордж расправил плечи и медленно двинулся к выходу.

Глава 3

Доктор оперся руками о нагретое брезентовое днище каноэ и медленно поднялся на ноги. Марк повернулся к нему спиной, снова глядя на озеро, как будто перед ним в который раз вставала картина, как судья Дуглас боком падает в воду.

— Итак, вам нечего было скрывать, Марк, кроме вашей собственной выдуманной вины. Преступления не существовало, не существовало ничего даже похожего на него…

— Но письма! — через плечо бросил Марк.

Медленно, шаг за шагом, доктор двинулся к Марку:

— Вероятно, шантажисту было известно, что вы думаете, и он этим воспользовался.

— Как? Как кто-то мог об этом узнать?

— Возможно, вы все-таки что-то сказали, будучи страшно взволнованным. Расскажите, после того как ваш отец исчез под водой, вы снова оделись и вернулись в дом?

— Вот это-то было хуже всего, — не оборачиваясь, заявил Марк. — Если бы я вернулся и сообщил, что видел, как отец упал в воду, мне пришлось бы объяснять, почему я не бросился ему на помощь. Тогда все поняли бы… что я допустил его смерть.

— Вы не делали этого, — еще раз подчеркнул доктор. — Вы не Господь Бог, чтобы допустить его смерть или не допустить.

— Но тогда мне казалось, все они поймут, что я дал этому случиться. Поэтому, вернувшись в дом, стал ждать… ждать, пока не пройдет достаточно времени, чтобы можно было начать тревожиться из-за отсутствия отца. Наконец мы с Джорджем поплыли на моторке и… обнаружили его плоскодонку. Мне пришлось сделать вид, будто я страшно поражен. Я снял одежду, нырнул. И в первый же раз, когда я нырнул, увидел его: он лежал, запутавшись в водорослях, а его волосы плавали вокруг головы… Это было ужасно… как длинная мокрая трава! — Марк судорожно перевел дыхание. — Я все время старался придумать, что же делать. Когда вынырнул в первый раз, не сказал Джорджу, что нашел отца. Я… я находился в таком состоянии… все время думал, что все узнают о моей вине, когда мы его обнаружим. Конечно, это было чисто нервное… истерия. Поэтому я нырял еще несколько раз, все стараясь придумать, чего мне держаться. Голова у меня просто раскалывалась, но наконец просто сказал Джорджу, что нашел отца. Тогда Джордж оставил меня в плоскодонке, а сам вернулся на моторке позвать Джеффа и Пола. Я больше не нырял, пока не увидел, что они возвращаются.

— Остальное мне известно, — остановил Марка доктор Смит. — Тело отца запуталось в водорослях. Наконец вы оставили знак, где его найти, отправились на берег и вызвали полицию. А что было потом, Марк?

— Тело вытащили. Провели вскрытие. У отца действительно было больное сердце. Я думал, что они просто стараются облегчить мое горе, когда назвали причиной смерти сердечный приступ. В конце концов, все смерти наступают от остановки сердца. Хотя, когда все кончилось, несколько недель я пребывал в безумной надежде и радостном возбуждении. Думал, что по прошествии приличного времени попрошу Кей о разводе. Теперь уже ничто не могло причинить отцу вред. Но… все произошло слишком быстро. Со смертью отца освободилась вакансия в судейской коллегии. Мне предложили занять ее, и я готовился это сделать, когда пришло первое из этих писем. Вот тогда-то мне и стало ясно, что меня кто-то видел. Видел, как я лежал, закрыв лицо руками, в то время когда отец умирал. Кто-то знал, что это было убийство, а не несчастный случай. Я понял, что никогда не обрету свободу, пока не узнаю, кто этот человек, и не заставлю его молчать.

Тем временем доктор незаметно продвигался вдоль причала и теперь оказался рядом с Марком. И положил руку ему на плечо.

— И все равно там нечего было видеть, не было никаких доказательств, которые могли бы заинтересовать окружного прокурора.

— Казалось… — проговорил Марк и осекся.

— Просто ваше желание, чтобы он умер, было очень сильным, Марк, а когда это случилось, вы неосознанно посчитали себя в ответе за его смерть, — продолжал Смит. — Вы хотели быть виновным! Поэтому и возложили вину на себя, даже приготовясь заплатить за нее. Но преступления не было, и его никто не мог видеть!

Марк обернулся и взглянул на доктора. Благодаря этому движению, в поле его зрения оказался дом и тропинка, ведущая от него к причалу. Он увидел приближающегося к ним Джорджа. В тот же момент Марк вскочил на ноги, грубо оттолкнув доктора, схватил автомат и пристроил его у локтя.

Джордж, бледный как полотно, остановился у самого причала.

— Оружие, — пробормотал он. — Доктор Смит, вы стояли рядом с оружием! Почему вы не схватили его?!

Смит посмотрел на скамью. Действительно, Джордж прав. Остановившись рядом с Марком, он оказался между ним и автоматом. Наверное, все дело в его пытливой натуре, подумал доктор. Удивительно, но он забыл обо всем, кроме нетерпеливого желания добиться разрешения проблемы. Забыл об оружии. И стремился только к одному — убрать с дороги последний тупик, чтобы узнать, куда она ведет.

— Что тебе нужно, Джордж? — В голосе Марка прозвучала прежняя враждебность.

Надежда доктора рухнула.

Глава 4

На какой-то момент Джордж словно потерял дар речи. Вероятно, вид стоящего рядом с оружием доктора, который мог легко овладеть им, парализовал его. Трясущимися руками он снял очки и стал машинально их протирать.

— Так в чем дело, Джордж? Что тебе нужно? — повторил Марк.

— Я… Меня послали из дома, — ответил Джордж.

— И чего они хотят?

— Дело в том, что Пол…

— Что с ним такое?

Джордж нервно облизнул пересохшие от страха губы.

— Он знает.

— Джордж! — предостерегающе одернул его доктор. — Не думаю…

— Помолчите, доктор! — приказал Марк. — Так что Пол знает, Джордж?

— Он… он знает, кто это. — Джордж старался не смотреть на потемневшего от негодования Смита.

— Знает? Кто это? — требовательно спросил Марк.

— Пол не хочет этого говорить никому, кроме тебя, Марк. Сказал нам, что не может больше выносить эту боль в ногах, когда они так подняты вверх…

— Подняты вверх?! — воскликнул доктор. — Что еще вы…

— Пол считает, что, если ты поговоришь с ним… прямо сейчас, он все тебе объяснит, — торопливо перебил Джордж доктора, кинув на него умоляющий взгляд.

— Ладно, я с ним поговорю, — согласился Дуглас. — Идите оба впереди меня.

Доктор, раздираемый гневом, медленно двинулся по тропинке. Ведь договорились же, что, не получив от него подтверждения, они не будут прежде времени загонять Марка в капкан. Смит чувствовал себя так, словно смотрел фильм, который неожиданно оборвался посередине. Он был уверен — через каких-нибудь пять минут смог бы уже обойтись и без Марка, потому что у него появятся ответы на все вопросы. Он был близок к тому, чтобы узнать все необходимое. Это вмешательство в их беседу возмущало его. Доктор был далеко не уверен, что рисковать сейчас не было большой ошибкой.

Он заговорил с Джорджем, который брел рядом, тяжело дыша.

— Я считал, вы поняли…

— Пожалуйста, — пробормотал Джордж. — Когда Пол сказал, что он знает… мы… нам пришлось прервать вас…

— Пошевеливайтесь! Идите скорее! — приказал сзади Марк.

Доктор Смит посмотрел на дом. Чуть меньше суток назад он шел по этой же тропинке, подгоняемый Марком, гадая, что его ждет впереди. Тогда ему еще ничего не было известно о странной замкнутой группе людей и об их сложных взаимоотношениях, обусловленных бесцеремонным и властным вмешательством умершего человека, о людях, удерживаемых в плену его сыном, чей рассудок пошатнулся из-за тяжелейших переживаний. Теперь же, когда они снова приближались к дому, он знал: Марк уже не представляет опасности. А настоящий убийца там, в доме. Кстати, им может быть и шагающий рядом Джордж, который вместе с остальными устроил Дугласу западню, чтобы переложить на него ответственность за смерть Пег Нортон. Изощренный шантажист, подлый убийца, нанесший удар женщине в спину, он все еще надеется оказаться на свободе и остаться неузнанным. Стоит Марка вывести из игры, и этот подонок тут же получит шанс на спасение.

В голове у доктора звучал болтливый голос: «Садись на местный поезд, старина. Чао, бай-бай и все такое!» Он заставил себя думать о Марке, в сознании которого так сильно укоренилось чувство собственной вины, что в итоге лишало возможности добиться успеха в жизни. Но интересно, как этот проныра узнал об убежденности Марка, что он — убийца? Как мог оказаться настолько хитрым, что успешно играл на этом заблуждении целых шесть лет? И что им двигало, кроме невероятной злобы, поскольку шантажист не имел от этого никакой выгоды? Когда наконец удастся развязать этот узел, скорее всего, они окажутся лицом к лицу с человеком куда опаснее Марка.

— Да шевелитесь же! — приказал тот.

Они подошли к лестнице, ведущей на веранду. Вчера на этом самом месте доктор Смит остановился и увидел лица, смотрящие на него через стекла. Сегодня их не было видно, но он знал, что они там, за окнами, отражающими сейчас яркий солнечный свет. Ждут появления Марка. Убийца наверняка уверен, что его ловушка захлопнется. У него свои проблемы. Марк был ему опасен, но не меньше, чем он, доктор. Ведь, углубившийся в гору воспоминаний, этот въедливый старикашка психиатр в любой момент мог наткнуться на золотую жилу. Вот почему его не стали ждать. Интересно, подумал Смит, кто из них особенно требовал поторопиться? Он представил себе, как убийца доказывал остальным, что метод доктора требует слишком много времени и в то же время не дает гарантии получить результат. А ловушка готова. Так зачем ждать? Любопытно, удастся ли определить того, кто так настойчиво и незаметно подталкивал это решение?

Они поднялись на веранду.

— Откройте дверь, — приказал Марк. — Входите первыми.

Джордж взялся за ручку двери, но у него так сильно дрожали пальцы, что казалось, он не сможет этого сделать. Доктор отодвинул его и, открыв дверь, вошел в гостиную. Там собрались все, кроме Лорин и Пола. Все выглядело как вчера. Ферн дремала, уютно устроившись в кресле. Остальные стояли в неестественных позах. Но сегодня для этого были причины. Вчера они выжидали, гадая, что последует дальше. Сегодня были сами готовы сделать следующий шаг.

Вперед выступил Джефф.

— Я рад, Марк, что ты сразу пришел, — произнес он. — Пол в ужасном состоянии.

— Где он? — спросил Дуглас. — Почему его здесь нет? — Он стоял, прислонившись спиной к двери.

— В спальне, на этом же этаже, — ответил Джефф. — Его нельзя двигать. Доктор поднял ему ноги, чтобы предохранить их от… этого…

— Чтобы они находились в правильном положении, — быстро нашелся Джордж.

— Пол говорит, что у него есть ответ на твой вопрос, Марк, — пояснил Джефф. — Обещает это доказать, но только тебе, никому другому.

— А где Лорин? — поинтересовался Марк.

— Она дежурит у Пола, — объяснил Джефф. — Думаю, тебе лучше поскорее пройти к нему, Марк. — Он провел по губам кончиком языка. — Он… он может потерять сознание.

Доктор Смит нахмурил седые брови. Они торопят Марка, не дают ему времени подумать, проверить. Их нетерпение очевидно и ребенку.

Марк колебался. Он посмотрел на коридорчик, ведущий к спальне, затем снова обвел глазами лица собравшихся и заявил:

— Вы все пойдете со мной.

— Как скажешь, Марк, — отозвался Джефф. — В конце концов, нас тоже интересует, что он тебе сообщит.

— Идите все вместе по коридору впереди меня и входите в спальню. Живее!

— Да-да, — согласился Джефф.

Он подошел к напряженно стоящей группке людей, помог Ферн подняться с кресла. Ферн медленно передвигала подгибающиеся ноги. Она и Джефф замыкали маленький отряд.

Доктор остановился в дверном проеме спальни и уставился на ноги Пола, подтянутые вверх длинной веревкой. Зеленоватобледное лицо раненого покрывали крупные капли пота. Рядом сидела Лорин, положив на колени крепко сцепленные руки и закусив алые губы.

Затем Смит увидел веревку, натянутую по диагонали поперек потолка от двери к изголовью кровати. Все было сделано очень ловко. Он понял, что затея с ногами придумана для ее маскировки.

Все вошли в комнату, кроме Марка, который оставался в коридоре, глядя на них. Сомнений в том, что Пола терзает невыносимая боль, быть не могло. Марк бросил на веревки только поверхностный взгляд.

— Тебе придется тоже войти, — довольно уверенно сказал ему Джефф. — Пол уже не может громко говорить. Можешь целиться в нас, стоя у кровати, если тебя это беспокоит.

Дуглас неотрывно смотрел на Лорин. В его взгляде появилась новая боль. Ведь теперь он знал, что мог и не терять ее шесть лет назад.

— Ладно, — хрипло проговорил Марк. — А вы, все, отойдите к стене! Ты тоже, Лорин.

Доктор Смит, маленький, седой и непримечательный, не двинулся с места. Глубоко вздохнув, он неожиданно для всех заявил:

— На вашем месте, Марк, я не стал бы сюда входить. Пол держит в руках конец вон той веревки. А когда ее отпустит, вам на голову упадет тяжелый груз — и все будет кончено.

Наступившая тишина была подобна агонии. Затем ее пронзил визгливый голос Джорджа:

— Убийца!

Пол Радд попытался приподняться на локтях:

— Господи, доктор, почему?

Потом он снова упал на подушки. Веревка выскользнула у него из руки, и гладильная доска рухнула вниз, с грохотом разбрасывая вокруг свой груз. Один из котелков, упав на пол, стал ритмично покачиваться взад-вперед, словно пузатый метроном.

Глава 5

— Минуту назад у этого старикана была возможность завладеть оружием! — взвыл Джордж Лукас. — Он упустил ее, а сейчас… сейчас…

Джефф шагнул к доктору. На щеке его конвульсивно дергался нерв. Он занес кулак, но его остановил Марк:

— Стой и не двигайся, Джефф! — Отступив назад, он повел дулом автомата с одного на другого.

— Я же говорил вам, — мрачно подал голос Ники. — Говорил, что этот докторишка будет стоить нам жизни.

Серые глаза Смита, блестящие от возбуждения, были прикованы к Марку, как будто здесь больше никого не было.

— Он нас предал! — закричал Джордж. — Он договорился с Марком!

— Помолчи, Джордж! — потребовала Лорин. Она стояла у кровати, тоже наблюдая за Марком. — У мистера Смита должны быть причины. Если бы мы дали ему возможность, думаю, он нам все объяснил бы.

— Благодарю вас, миссис Лукас, — спокойно отозвался доктор. — У меня действительно есть причины. Я думаю, так будет безопаснее.

— Безопаснее! — презрительно фыркнул Джефф. — Да вы понимаете…

— Да, Джефф, понимаю, — ответил Смит, по-прежнему не отрывая взгляда от Дугласа. — Последняя возможность схватить Марка потеряна. Мы зависим от него и от того, что он решит делать.

— Но…

— Я предпочитаю рисковать с ним, — твердо проговорил доктор. — Я просил вас не приступать к делу, не получив моего сигнала. Ведь я знаю то, что вам неизвестно, Джефф. Поэтому предпочитаю надеяться на то, что Марк выведет нас отсюда живыми и невредимыми, нежели оставаться с убийцей. — Он помолчал. — Марк!

— Да? — тихо отозвался тот.

— Марк, это очень опасно — играть роль всемогущего Бога. И все-таки в каком-то роде я именно так поступил. Понимаю, мой выбор потряс вас так же, как и остальных. Но по-моему, из всех нас вы вовсе не самый опасный человек. При этом я знаю, что у меня есть один-единственный шанс — мне необходимо оказаться правым с первого раза. Вы позволите мне продолжить расследование — в обмен на то, что я для вас сделал?

— Расследование?

— Дайте мне еще немного времени, — попросил Смит. — Минут десять, пятнадцать, может, час. Все кусочки головоломки уже собраны, они перед нами. Вы поможете мне их сложить?

— Как? — хрипло спросил Марк.

— Проверяя меня, когда я буду их складывать, — пояснил доктор Смит. — И держите всех под прицелом, чтобы никто не мог отсюда выйти, пока я не закончу.

— Минутку, доктор, — возразил Джефф. — Вы играете нашей жизнью. А нам будет предоставлено слово во время этой процедуры?

— Нет, — отрезал Смит, не повернув головы. — Я буду играть моими картами и так, как это вижу. Можете мне только помогать, если хотите. А если я ошибусь, Марк может поступить с нами так, как считает нужным.

— Но, Марк…

— На карте стоит его жизнь, — пояснил доктор. — В этой комнате находится шантажист и убийца, который ухитрился заставить вас защищать его. А вы пожелали бросить Марка на съедение волкам и дать убийце возможность уйти.

— Но полиция…

— Полиция станет заниматься Марком, а тем временем убийца спокойно удалится с места событий. Затем через некоторое время, когда кто-то из вас случайно начнет обо всем догадываться, убийца вернется к своему делу и убьет его. Сдается мне, что это более страшный риск, чем возможность здесь и сейчас докопаться до истины.

— Но вы не даете нам выбора, — заявил Джефф. — Если бы вы оставили нас в покое, мы выбрались бы отсюда и вызвали бы полицию, чтобы она докопалась до самого дна.

— Возможно, — согласился Смит.

— Не слушайте его, он убийца, — заныл Джордж. — Он готов пожертвовать нашей жизнью, лишь бы спастись самому. Они с Марком сговорились. Я видел, как они сидели на причале, а между ними лежал автомат. Он тогда еще мог с этим покончить, но сговорился с Марком…

— Успокойся, Джордж, — вмешалась Лорин. — Даже если ты прав, уже поздно кричать.

— Все должно сойтись, — сообщил доктор. — Все части головоломки должны сейчас сойтись, потому что нет двух вариантов — есть только один правильный ответ. Если мы пропустили хоть один кусочек, мы пропали.

— У вас есть представление о том, кто шантажист? — полюбопытствовал Джефф.

Смит в первый раз обернулся и посмотрел прямо на него:

— Да, я это знаю.

— Ради бога, кто же он?

— Я должен решать эту головоломку с другого конца, Джефф, — спокойно проговорил Смит. — Если бы я сказал: «Это вы!» — тогда остальные смешали бы мне все карты, доказывая, что я ошибаюсь. Мне придется начинать снаружи и продвигаться к центру, а когда останется только одна частичка, она поместится в это пространство, и на ней будет имя убийцы.

— Ну уж не я! — буркнул Джефф.

— Посмотрим, — усмехнулся доктор. — Скоро мы это узнаем.

Глава 6

Это была странная картина. Каким-то образом Джефф и Кей оказались рядом у одного из окон. Она сжала его руку так, что побелели суставы ее тонких пальцев. Лорин снова опустилась на стул у кровати Пола, глядя мимо всех на Марка, который застыл у дверей с автоматом наизготове. Ферн стояла за ней, придерживаясь за спинку ее стула. Джордж, как человек, приготовившийся выслушать свой смертный приговор, отвернул лицо, подавленно глядя в окно рядом с изножием кровати. Ники, с печальной улыбкой, присел на корточки и прислонился спиной к стене, неотрывно глядя на автомат.

В центре комнаты неподвижно стоял доктор, уставившись незрячим взглядом в какую-то не видимую никому тайну.

— Среди вас есть люди, — начал он, — чья жизнь была исковеркана силой, неподвластной и неизвестной вам. Среди них и Марк. И скажу вам, что, если нам удастся выйти из этой ситуации без дальнейшего кровопролития и других проявлений жестокости, возможно, со временем вы еще посмеетесь, обнаружив, что некоторые ваши мечты могут осуществиться. Но один из вас потерял всякую надежду на счастье и вообще на право жить. Я обращаюсь именно к нему.

Странно, но все беды, все мучения и насилие, в которые вы оказались втянутыми, находятся на ответственности одного человека, а этот человек уже умер.

С кровати, где лежал Пол Радд, донесся слабый протестующий стон.

— Я говорю о судье Оуэне Дугласе, — сказал Смит, не оборачиваясь. — Некоторые из вас отлично видели, каким он был: тщеславным, эгоистичным, в высшей степени безжалостным в достижении своих интересов. Целая цепь несчастий произошла из-за тщеславия и лицемерия судьи. Все началось десять лет назад. Многим из вас, как признавались вы мне, непонятно, что такого Марк находит в Ники. А Ники и Марк мне это объяснили. Судья был регулярным клиентом некоего «заведения» в Ривертоне, общество которого состояло из женщин. В тот вечер, когда заведению угрожал рейд полиции, Ники, думая о собственной выгоде, предупредил об этом судью и тем самым спас его от публичного скандала. Оуэн предложил оплатить ему эту услугу. Но Ники Банта отказался от денег, а взамен пожелал войти в круг друзей и знакомых Марка, чего требовали его деловые интересы. Судья рассказал сыну эту постыдную историю. Марк, который беззаветно любил отца, взял Ники под свое крылышко, хотя ему это не доставляло ни малейшего удовольствия. Но он защищал отца и продолжал это делать до тех пор, пока тот не умер.

Из этого инцидента судья кое-что себе уяснил. Он понял, что может положиться на бесконечную преданность Марка. И прибегнул к ней позже, результатом чего стали все ваши беды.

На этой стадии главным действующим лицом была Лорин. Судья заглядывался на нее еще с тех пор, когда она была маленькой девчушкой, но стоило ей повзрослеть, как его похотливый интерес к девушке вырос. Лорин полюбила Марка, а он ее. Однажды вечером, во время танцев, судья сделал попытку поволочиться за Лорин. Она закатила ему пощечину и пригрозила, что поднимет скандал, если он еще раз попытается сделать что-либо подобное. — На лице доктора появилась гримаса отвращения. — Этот случай обнажает нам такую отвратительную личность, что я даже затрудняюсь дать подходящее определение.

Судья принялся мстить за то, что Лорин его отвергла. Он знал о ее мечте стать женой Марка и вознамерился любой ценой ее разрушить. И какой! Однажды Оуэн оказал Сэму Тэннеру, деду Кей, небольшую услугу — скрыл мелкую кражу, которую тот совершил, и таким образом спас его от судимости. Судья отправился к Тэннеру и заявил ему, что Марк хочет жениться на Кей, а Тэннер должен помочь уговорить ее выйти за него и тем самым отплатить за оказанную ему услугу.

Потом пришел к Марку. Он знал сына, знал, что тот готов пойти на многое, чтобы спасти отца. Для него Оуэн приготовил полностью вымышленную историю. Ему он поведал, что Тэннеру что-то известно о нем самом и что тот готов все раскрыть, если Марк не женится на Кей и ей не перепадет какая-то часть состояния Дугласов. Судья уверенно нажимал на самые трагические последствия этого. Его карьера полетит под откос. Последние годы жизни ему придется провести в тюрьме.

Марк отказался от всего, чего ждал от жизни, и взял на себя бремя по защите отца. — Голос доктора Смита, поднявшийся от негодования, упал. — Теперь вы понимаете смысл того ужина, на котором была объявлена помолвка, и почему ни Марк, ни Кей никого не предупредили о своем намерении пожениться. Ведь ни один из них не мог этого сделать. И вместе с тем ни он, ни она не знали о том, какое давление оказывалось на другого. Так началась отчаянная путаница жизни и любви, без всяких причин и абсолютно бессмысленная. Жажда мести была утолена ценой страшных мучений остальных.

— Господи, мне нужно срочно выпить! — отреагировала Ферн.

Никто не обратил на нее внимания.

А доктор продолжал:

— Затем наступило время для другой важной сцены. Марк и Кей вернулись из свадебного путешествия, и судья устроил здесь уик-энд. Вы все думали, что он затеял это по доброте души и просто не понимал, каковы настоящие чувства между членами вашей компании. Вы ошибались. Он все отлично знал, во всех подробностях. Организация этого уик-энда была чистейшим садизмом, которым Оуэн от души насладился. Однако это привело к трагедии, — сухо заключил доктор, — и при этом я не имею в виду его смерть. Она могла бы стать благословенным концом всех мучений. Но по злой прихоти судьбы кончина отца превратила жизнь Марка в ад, она стала еще страшнее, чем была до сих пор. Видите ли, — Смит сделал паузу и медленно обвел взглядом обращенные к нему лица, — Марк имел несчастье наблюдать, как умирал его отец.

Доктор скорее почувствовал, чем увидел реакцию на свои слова. Он обнародовал факты, всем до сих пор неизвестные. Его пульс забился чаще, потому что приближался момент, когда ему придется импровизировать, и его догадки должны быть точными, иначе все рухнет. Напряжение на лицах окружающих людей тоже стало заметнее.

— В тот день Марк ушел бродить по лесу, — сообщил Смит. — Днем он вышел из леса к озеру. И увидел отца, который удил рыбу, сидя в плоскодонке в двухстах ярдах от берега. Неожиданно судья встал на ноги, покачнулся в лодке и схватился за сердце. Он звал Марка на помощь, но тот не двинулся — просто не смог. Марк видел, как отец упал в воду. Как ему показалось, какое-то время судья еще пытался выплыть. Однако Марк отвернулся, закрыл лицо руками и ждал, пока все не затихло. Именно тогда мысль, которая исковеркала ему жизнь, пробилась из глубин его подсознания на поверхность. Марк посчитал себя виновным в смерти отца, потому что не поспешил к нему на помощь. Решил, что фактически убил его. Вот, друзья мои, в чем состояло преступление Марка. В этом поступке. Однако это не было убийством. Его не было, а поэтому его никто не мог и видеть. Не было преступления. И все же именно это Марк и скрывал — преступление, которое не является преступлением, убийство, которое не было убийством. Но об этом знал шантажист, скажете вы! Он угрожал Дугласу разоблачением. Но знал ли? Я утверждаю, что не знал! Вся моя версия основана на убеждении, что шантажисту не было известно, что у него есть против Марка!

Доктор замолчал, и в тишине раздался насмешливый голос Ники:

— Ну вы и насочиняли! «Марк не совершал преступления, а шантажист не знал, что у него есть на Марка»! Однако вот вам Марк, совершенно ненормальный, да еще с автоматом в руках. Я видел, как на пристани вы что-то читали, скорее всего письма этого шантажиста. Если этот автомат ненастоящий, давайте разойдемся по сторонам и забудем об этом кошмаре. Если у шантажиста действительно ничего нет на Марка, значит, Марк точно сумасшедший, и да поможет нам Бог!

— Я подозреваю, Ники, что совесть — это такое свойство натуры, которое вам весьма мало знакомо, — парировал Смит. — Желание Марка, чтобы его отец умер, было таким неистовым, что, когда это на самом деле случилось при весьма характерных обстоятельствах, он обвинил себя в его смерти. Это обычный инфантильный механизм, с которым мы, психиатры, сталкиваемся чуть ли не каждый день.

— Но если шантажист ничего не знал… — озадаченно пробормотал Джефф.

— В письмах шантажиста есть одна странность, — пояснил Смит. — Он угрожает выдать Марка окружному прокурору, но не упоминает и даже не намекает на якобы совершенное им преступление. Не пишет ни о том уик-энде, ни о том дне, когда, по убеждению Марка, он стал преступником. Типичный шантажист с самого начала должен был объяснить Марку, что именно он про него знает. Однако он этого не сделал. И тогда, поскольку нам известно, что никакого преступления не было совершено и, следовательно, нет никаких доказательств, которые могли бы заинтересовать окружного прокурора, мы и вынуждены прийти к моему заключению. Шантажист не знал, что у него есть против Марка.

— «Я пускаю стрелу наугад»… — медленно процитировала Ферн.

— Вот именно! — поддержал ее доктор. — Думаю, именно так и происходило. Первое письмо было пробным мячом, что можно было принять за шутку. И вдруг — неожиданно точное попадание в цель. Марк, который изводил себя выдуманной виной, уже созрел для шантажа. Подозреваю даже, как был поражен сам шантажист, обнаружив, сколь сильную власть он над ним возымел. Марк отказался занять место судьи. Все еще не очень в себе уверенный, шантажист попытался проверить свою хватку, приказывая ему изменить самые незначительные планы и намерения. И тут выяснилось, что он надежно держит Марка в своих руках! Вот тогда-то грязная игра развернулась вовсю! Правда, для того, чтобы действовать эффективно, шантажисту необходимо было заранее узнавать о намерениях Марка. Вот тут-то, казалось бы, и можно его вычислить. Ан нет! Потому что, как выяснилось, доступ к сведениям, которыми он пользовался, могли иметь вы все.

Таким образом шантажист играл с Марком в течение шести лет, как кошка с мышкой. Отчасти просто издевался над ним, не причиняя ему серьезного вреда. Несколько раз показывал когти и сильно ранил Марка — прервав его карьеру, его успех. Наконец Марк не выдержал. И это подводит нас к прошлой субботе, когда вы все оказались здесь, чтобы вместе провести неделю. Уже на месте Марк все вам объяснил и заявил, что больше не может мириться с таким положением. Необходимо найти шантажиста и любой ценой заставить его замолчать. Он подозревал каждого из вас. У него не было никаких предпочтений.

Стоящие вокруг доктора Смита люди переглянулись с тревожной подозрительностью.

— Нет сомнений, что шантажист ненавидел Марка всем сердцем, — сказал Смит. — Так кто же возможный кандидат на эту роль? Да, его могла ненавидеть Кей. Она должна была винить Марка за то, что он испортил ей жизнь. Но то же самое относится и к Лорин, и к Джеффу, и к Джорджу.

— А ко мне-то почему? — прервал его Джордж. — Марк был моим другом. Он подарил мне самый большой шанс на счастье. Фактически, женившись на Кей, Марк оставил Лорин мне!

— Но он продолжал ее любить, Джордж, — пояснил доктор. — А мужчина может по-настоящему ненавидеть за это. Кажется, из всех вас только у Ферн нет подходящих мотивов. Пол мог испытывать к Марку естественную ревность, из-за тех отношений, которые развиваются между секретарем, в данном случае его девушкой, с ее хозяином. Ники? Да, Ники просто сгусток ненависти ко всему человечеству! Но давайте на минуту допустим, что у каждого из вас есть причины ненавидеть Марка. Тогда мы сталкиваемся с другой странностью. Вы все слишком хорошо знали его! Кто из вас мог предположить, что Марк окажется таким восприимчивым к угрозам шантажиста? Насколько это было известно Кей, в его жизни не было ничего, что ему приходилось бы скрывать. Слепая попытка шантажа должна была бы показаться ей абсолютно бессмысленной. Видимо, так же это представлялось и всем остальным. Вы знали Марка — в самом начале все мне сказали, что в его деловой жизни не было ничего позорного и ни намека на скандал в личной жизни. Когда Марк говорил о том, что совершил преступление, вы все твердили, что он просто сошел с ума, потому что все его чистое прошлое у вас на ладонях. И тем не менее один из вас шесть лет назад предположил, что, возможно, Марку есть что скрывать.

Так что вот чем мы располагаем. Преступления не было. Никто ничего не видел и не мог ничего иметь против Марка. Хотя вы все имели причины ненавидеть его. Но один из вас посчитал, что Дугласу есть что скрывать, и проверил свое предположение, направив ему подметное письмо. Это действовало — пока четыре дня назад Марк не принялся за вас.

А теперь мы переходим к убийству. Мотив его ясен. Пег вспомнила или была уверена, что вспомнит, нечто указывающее на шантажиста.

Что касается возможности убить ее? Что ж, сначала я считал, что эта возможность была у каждого из вас. Однако…

— И вы не могли вычеркнуть ни одного из нас? — перебил доктора Джефф.

Смит тонко усмехнулся:

— Но ведь приходится это делать, не так ли, Джефф? Я должен вычеркнуть всех, кроме одного.

По комнате пронесся вздох.

— Продолжайте, доктор, — напряженно попросил Марк.

— Я работаю не для того, чтобы представить дело окружному прокурору, — пояснил Смит. — Я занимаюсь делом Марка и тех из вас, кто не виновен. Когда в жизни происходит критический случай, у нас появляется тенденция рассматривать все события вокруг него в одном ключе и считать их частью этого случая. Это похоже на то, как если бы мы ели особенно деликатесное блюдо, поданное к обеду, и гадали, из каких оно состоит ингредиентов. Вы идете на кухню и видите там соль, сахар, приправы, овощи, суповой порошок, фрукты и кофе. Но если бы вам сказали, что вот из этих продуктов и приготовлено то блюдо, поскольку именно они находятся на кухне, не сомневаюсь, вы рассмеялись бы в ответ. И тем не менее в случае убийства мы склонны утверждать, что все произошедшее в критический момент имеет к этому отношение. А практически связи между этими событиями может быть не больше, чем между порошком для супа и лакомым блюдом.

Вот так, я думаю, было и с убийством Пег. Многое из произошедшего здесь не имело к нему никакого отношения.

— Что конкретно? — снова заинтересовался Джефф.

— Полагаю, с ним совсем не связаны ни найденные Ником ключи, ни отодвинутый от двери стул…

Тут же посыпались многочисленные возражения, но доктор терпеливо переждал, пока протесты не затихли.

— Считаю, что Ники от начала до конца лгал нам относительно этих ключей, — заявил он наконец.

— Постойте! — возмутился Банта. — Если вы думаете, что можете обвинить меня, то вы ненормальный. Это будут устанавливать специалисты! — Он бросил быстрый взгляд на Кей.

Смит, казалось, не обратил внимания на то, что его перебили, продолжая:

— Дело в том, что Ники думает только о себе. Он не тот человек, на которого можно положиться. Полагаю, в первую же ночь, когда вы оказались здесь в заложниках, Ники стал обдумывать, как бы сбежать, причем ему одному. И тогда же начал искать ключи. Он хотел иметь возможность свободно входить и выходить из дома. Наверное, по своим наездам сюда в прошлом даже знал о том, что существует запасной комплект ключей, и о том, где он хранится. Такие вещи человек, по своему психологическому типу принадлежащий к жуликам и воришкам, обязательно замечает и запоминает. И мне кажется, что он завладел этой связкой ключей в первую же ночь. Вот почему вчера вечером он не так уж возражал, когда вы заперли его в комнате. Ники знал, что в любое время сможет покинуть ее.

Банта начал подниматься на ноги.

— Вы не сможете доказать ни слова из того, что тут нагородили! — крикнул он. — Если вы пытаетесь сказать, что я…

— Может, для вас было бы лучше, если бы я смог это доказать, — отозвался доктор. — Я убежден, что ключи были у вас и что идея обвинить в убийстве Кей пришла к вам позже. Вам нужно было избавиться от них. Но не думаю, чтобы вы выбрались из своей комнаты, спустились по крыше веранды за домом, проникли в кухню и убили Пег. Не думаю, что у вас хватило бы на это храбрости. Не думаю, Ники, чтобы у вас хватило смелости на это.

Банта снова медленно сполз на пол и криво усмехнулся:

— Ну, поскольку вы так заявляете…

— Я вообще считаю, что никто не спускался вниз и не опрокидывал стул, — огорошил всех Смит. — Джефф заснул, но внутренне был настороже. Этот характерный звук разбудил бы его, как выстрел. Полагаю, стул вообще не падал…

— Тогда что же с ним произошло? — Удивившийся Джефф спросил об этом почти шепотом.

— Склонен предположить, со стулом все было вполне естественно. Его опрокинули, но в тот момент, когда Кей, Ферн, Ники и Лорин сбежали вниз, услышав крики Пола о помощи, кто-то совершенно машинально поднял его поставил к стене. В состоянии всеобщего возбуждения это было легко забыть, как сейчас трудно вспомнить.

— Вы очень тонко ведете свою линию, доктор, — заметил Джефф. — Хотите сказать, что убийца вовсе не спускался сверху?

— Именно это я и говорю, Джефф.

В комнате снова поднялся взволнованный шум.

— Тогда вы обвиняете в убийстве меня! — воскликнул Джефф.

— Возможно, — спокойно отреагировал доктор. — Но вы были не единственным, Джефф, кто находился на первом этаже. Там были еще Пол, Пег, Джордж. И я…

— Но ведь когда это случилось, я был с вами! — закричал Джордж. — Вы это знаете, мистер Смит!

— Да, вы находились со мной, когда Пол позвал на помощь, — подтвердил доктор. — Но где вы были, когда была убита Пег? Разве мы знаем точное время ее убийства? Пол проснулся и обнаружил, что она лежит на его ногах. Эта боль и разбудила его. Он не пускался в догадки, сколько времени она так лежала. И никто об этом не думал. Вы, Джордж, заявляете, что были на кухне, разогревая себе молоко. Но могли быть…

— Нет! — возмутился Джордж. — Клянусь, я там и был!

— Но давайте посмотрим, Джордж, — предложил психиатр. — У вас были причины ненавидеть Марка, однако стали бы вы заниматься шантажом? Пришло бы вам в голову, что его можно терзать таким способом? Получали бы вы наслаждение, наблюдая, как он корчится в муках? Предполагает ли ваша конкретная натура, что люди вроде Марка, люди в положении Марка, должны иметь что-то, что хотели бы скрыть? — Доктор медленно обвел глазами лица собравшихся, немного помолчал и наконец объявил: — Я думаю, что среди вас только один человек ненавидел Марка просто за то, какой он есть, за его богатство, за его возможности, за то, что им восхищались другие люди, находя тайное удовлетворение от своей власти над этим баловнем судьбы, как ему представлялось. Кроме того, я считаю, что среди вас есть только один человек, который имел прямой доступ к сведениям о планах Марка и его каждодневных делах. И у этого человека были очень веские причины убить Пег. — Он повернулся к Марку и тихо выдохнул. — Марк, ваш шантажист и убийца Пег — Пол Радд.

Пол Радд приподнял голову. Его зубы обнажились в каком-то подобии улыбки.

— Да, это Пол, — повторил психиатр. — Пол единственный, кто знал, что никогда не признается, даже если бы и захотел, потому что у него не было ничего против Марка. Поэтому он сделал одну отчаянную попытку, подняв на вас нож, но она сорвалась. Любопытно, кто настаивал на том, чтобы ловушку пустили в ход, не дожидаясь моего сигнала? Подозреваю, что именно Пол, хотя и делал это очень тонко. Его аргументом была сильнейшая боль. Когда Пег, к своему ужасу и несчастью, вычислила шантажиста, кто имел отличную возможность ее убить? Пол. У кого был доступ к сведениям о жизни Марка через Пег? У Пола, который за ней ухаживал. Кто должен был ненавидеть все, что стояло за Марком? Пол, который целых шесть долгих лет не мог убедить Пег согласиться выйти за него замуж, потому что он со своим автомагазином не казался ей слишком привлекательной партией. Вечеринки у Марка, его друзья, положение Дугласа и его престиж в обществе — все это делало Пола и его торговлю скучным, неинтересным. Пег хотела подождать, а вдруг ей подвернется кто-нибудь получше, чем Радд? Поэтому Пол, раздосадованный тем, чем обладал Марк, попытался разыграть его — и неожиданно это сработало! Какое, вероятно, он испытывал удовлетворение — руководить жизнью человека, которого любимая девушка считала намного выше его самого. И какая тайна! Вот уж кто вволю повеселился!

Радд закрыл глаза и медленно опустился на подушки.

— Должно быть, вы пережили ужасный момент, когда поняли, что Пег все про вас знает. Возможно, если бы на карте не стояла ваша жизнь, попытались бы ее убедить, что она ошибается. Но понимали, что не можете себе этого позволить, что должны нанести удар сразу же, ибо другого шанса у вас уже может не оказаться. Вы были прикованы к постели.

Радд отвернулся к стене.

— Мистер Смит, может, вы и хотите изложить это дело для Марка… для нас, — опять заговорил Джефф, — но Как все это доказать? И вообще можно ли это законно доказать? Заставить Пола сознаться?

Доктор вздохнул:

— Не думаю, что нам так уж необходимо его признание, Джефф. Понимаете, когда Пол убил Пег, он воспользовался единственной возможностью, какая у него тогда была, — они остались наедине, она находилась очень близко к нему, а рядом на столике лежал нож.

У Джеффа расширились глаза.

— Нож?!

— Да, Джефф. Когда мы переносили Пег, я позаботился об этом ноже. Завернул его и спрятал. Наверняка полиция обнаружит на нем отпечатки его пальцев.

— Значит, все кончено! — констатировал Джефф.

Доктор Смит взглянул на Дугласа:

— Вы удовлетворены, Марк?

Но тот словно не слышал его. Он поступил совсем не так, как все ожидали. Положил автомат на стул около двери и, не отводя взгляда от Лорин, пошел к ней. Она встала с кресла и тоже двинулась ему навстречу.

Кто-то коснулся руки доктора. Это была Ферн.

— Ну, вы просто молодец, Джонни, — заявила она. — Это было великолепно!

Доктор устало улыбнулся.

— А если бы вы ошиблись? — спросила она.

— Вы не поверите, — он по-прежнему ей улыбался, — но я не мог ошибиться, потому что у меня были все частички головоломки. А когда они все у вас в руках, это только вопрос…

— Времени, — закончила за него Ферн. — Вы не одобряете выпивку, доктор?

— Почему же… При определенных обстоятельствах…

— Вроде этих?

— Здесь много судеб, Ферн, которые сейчас должны распутаться, но это уже не наше с вами дело.

— Да, — согласилась она, — не наше. Бедный Джордж!

— И бедный Марк, — добавил Смит. — Он взял на себя смелость судить и заплатил за это высокой ценой.

— Я тоже буду бедняжкой, — заявила Ферн, — если не смогу заинтересовать вас этой выпивкой, Джонни.

— А почему бы и нет? — отозвался доктор. — Почему бы нам с вами не выпить, черт возьми?!