На пределе

Глава 5

Я вообще не ожидала, что окажусь на чьих-то плечах во второй раз за этот вечер. И что у мужиков за мания такая? Чуть, что сразу на плечо бабу. Я натура тонкая, я могу и яйца по самые локти откусить, когда отпустят, и пусть потом доказывают пискливым голосом, что не евнухи.

— Прокопенко, это ты?

Мужик, чеканным шагом тащивший меня куда-то по узкому глухому коридору только хмыкнул и подкинул меня, удобно устраивая на плече, отчего я едва не подавилась воздухом, выдавленным из легких против воли.

— Бессмертный что ли? — рыкнула бессильно.

— Ну, положим, это мы уже выясняли, — отвесил похититель моей светлости.

— И как? — не без любопытства поинтересовалась я, уставившись на довольно-таки аппетитную мужскую задницу.

— Как и полагается в компании такой охламонки. Действительно бессмертный.

Любопытно. Вот только…

— А когда мы успели это выяснить?

Похититель ничего не ответил. Свернул вправо и внёс меня в какое-то помещение. О том, что это туалет узнала только, когда меня перевернули вместе с миром и установили на ноги. Уткнулась питекантропу в грудь и едва подавила стон облегчения. Неприятно, когда всё спиртное просится назад. Приятно, когда мужской запах неожиданно спасает от тошноты.

— Плохо? — слышу голос над головой.

— Не хорошо, — не соглашаюсь я, приникая всем телом к этому напрягшемуся мужику. Прям изваяние какое-то. Прекрасное изваяние, снимающее неприятные последствия отравления бухлом.

— Умойся и приведи себя в порядок, — приказывает он, на что я прямо так, не поднимая головы, сворачиваю из пальцев недвусмысленную фигуру и доставляю прямо к лицу охреневшего в корягу мужика.

— Выкуси. — желаю ровным тоном.

Не, ну а чего он? Мне начальников и на работе хватает. Ещё приказы какого-то мудозво…

— Сейчас сам умою, малыш.

Малыш?

Шатаясь, отстранилась от статуи, чувствуя, что надо собрать последние силы, чтобы чётко и без запинки выговорить нужную фразу. Глубоко вдохнула, размяла губы и ответила, что первым пришло в голову.

— Малыша в своих трусах увидишь!

И только после этого подняла глаза и наткнулась на недовольно поджатые губы, а после и на прищуренные глаза.

Мама!

И взгляд прямо в пьяную душу. До дна. Россыпью мурашек на кожу и сладким спазмом внизу живота.

Господи, что я только что ляпнула, а? Стыд-то какой.

— Всё сказала? — поинтересовался, внимательно разглядывая мою майку.

Молча повернулась к раковине и, не ответив, принялась умываться. Я слишком пьяна, чтобы общаться с ним. А общаться хотелось. Как минимум, хотелось спросить, какого чёрта он меня на плече унёс из зала? Нет, помощь мне нужна была, но достаточно было просто врезать Ярычу за то, что этот козёл так вёл себя со мной. Я, конечно, и сама могла бы это сделать, но проблема в том, что я не бью детей, женщин, стариков и калек. А Ярыч калека! Недобитый, подлый калека, которому хотелось и уцелевшие конечности переломать.

— Что ты здесь делаешь?

Стряхнув ледяную воду с пальцев, обернулась на голос и мрачно посмотрела на питекантропа.

— Пью.

— Это я вижу. Что ты делала на коленях у Ярыча?

— Сидела.

— Это я тоже видел, — жесткие пальцы неожиданно ухватили за подбородок и заставили посмотреть вверх, прямо зелёные глаза, от вида которых меня охватывало какое-то странное ощущение.

— Культяпку убери, — вежливо попросила я, отчаянно стараясь не шататься.

— Почему ты общаешься мной так, будто не знаешь меня?

Кхм… Вот это поворот!

И вот я смотрела в эти глаза и понимала, что действительно было в нём что-то знакомое. Что-то узнаваемое, но вот хоть ты тресни, не получалось вспомнить, когда мы пересекались и пересекались ли вообще. Хотя, погодите-ка… Тут связующее звено Ярыч. Ярыч боец спецназа ФСБ, а на кого я вчера залипла с невероятно глубокими глазами?

— А ты случайно не с этим придурком работаешь? — недоверчиво спросила я, смутно понимая, что вместо логики использую чистую интуицию.

И ещё до того, как он ответил поняла, что да. С ним и работает. И вообще, Виноградова, спустись уже на эту грешную землю и вспомни куда тебя Ярыч потащил, выдернув прямо из-за барной стойки. Правильно! На свадьбу! Возьми с полки пирожок, теперь ты можешь смело сказать, что опер из тебя не такой уж и никудышный. Разгадала тайну мира.

Пальцы от моего подбородка мужик убрал, только вот усмешка, скользнувшая по его губам, мне вообще не понравилась.

— То есть, ты всё же меня не помнишь, — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнёс он.

— А что я должна помнить? — поинтересовалась недоумённо и довольно громко шмыгнула носом.

— Вот синь, — снова усмехнулся он.

Ответить не смогла, потому что всё наше внимание привлек шум, врывающейся компании мужиков в туалет. Мужской, мать его, туалет! Нахрена он меня сюда притащил?

— О! А чё тут девчонка делает? — пьяно выдал хмырь в кожаном пиджаке. — Вы тут часом секасом не балуетесь? — наглая ухмылка расплылась по холёной роже.

— Иди куда… — начала была я, но мой ответ оборвали довольно грозным требованием.

— Вышел.

Посмотрев на нас, мужик, конечно, не вышел, но вот желание шутить у него явно пропало. Хмыкнул и завалился в одну из кабинок туалета. Мы с моим новым знакомым прекратили пялиться в его сторону и посмотрели друг на друга.

— Пришла в чувство?

И чего я тут с ним церемонюсь? Он мне никто. И даже не знаю, как звать. И вообще, мне Лёсика найти надо, а не шляться по коленям, рукам и мужским туалетам.

Кивнула своим мыслям и решила ничего не отвечать новоприобретённому дружку. Сначала Лёсик, потом Прокопенко. И да, второму обязательно ввалить звездюлей за то, что снова упустил меня из виду. И почему мне кажется, что с вхождением Яны в Женькину жизнь, мне перестало быть безопасно рядом с ним?

Обошла громилу, но замерла, как вкопанная, когда он открыл свой рот.

— Лиза.

Собственной имя, произнесённое губами незнакомца, подействовало не хуже ушата ледяной воды. И я не могла найти причину такой своей реакции. Просто озябла в один миг и покрылась мурашками с головы до пят. И дело вовсе не в том, что он знал моё имя. Если его знает Ярыч, то и другие бойцы в курсе.

Обернулась к нему, ожидая продолжения, но вместо слов, он протянул руку, схватил за запястье и дёрнул на себя, вынудив сделать шаг, а после твёрдые губы накрыли мои. В груди взорвался вулкан, так давно спящий в недрах моего тела. Мир вертанулся и поплыл на дно горячих ощущений. Мысли, словно снежинки принялись таять, не позволяя оставаться в рассудке.

Кто? Что? Где? Дурацкие вопросы потеряли значение. Мир в целом потерял значение, когда сильные руки практически до боли вжали в себя моё тело, а горячий язык проникал в мой рот, касаясь то нёба, то своего нового друга — моего языка.

Я вся словно слилась с ним, растеряв рассудок. Пав до голых звериных инстинктов, желая подчинять и подчиняться. Что он творил? Не творил, вытворял! Растворял в себе! Въедался в кожу, как горячий яд, вводя в безумие собственной лаской.

— Так всё-таки секас! — рвануло по ушам.

Я оттолкнула парня в грудь и зажмурилась, прикрыв лицо ладонями.

Мы оба тяжело дышали, словно только что совершили марш-бросок, а он ещё и порычать умудрился.

— Если не заткнёшься, я тебе челюсть сломаю! Вышел!

— Эй, я же пошу…

— Вышел, блять!

— Эй, слышь, ты чё так с братаном моим базаришь?

Ну всё… Щас будет драка. Какая свадьба без драки, да?

Отняла ладони от лица и посмотрела на четверых мужиков, что вышли из кабинок, так и не помыв руки. Нда. Наверное, неприятно будет получать по морде немытыми руками.

— Парни, шли бы вы… — начала я миролюбиво.

Один из них, отличавшийся бритоголовостью, наколкой змеиной пасти на шее и привычкой дёргать правым уголком губ, сделал шаг вперёд и одной фразой довёл до кипения.

— Заткнись, шлюха. Тебе никто слова не давал.

Я только дёрнулась вперёд, но на моё плечо легла большая рука и отодвинула мою тушку в сторону. Шаг, ещё шаг и меня полностью загородила широкая спина, затянутая в чёрный, как сама тьма пиджак.

— Как ты её назвал?

— Да шлюха она и есть, — усмехнулся бритоголовый, за что тут же получил. Куда не знаю, но мой новоявленный рыцарь определённо пытался сделать, как можно больнее, потому что хруст был… ну, почти оглушительным он был.

Остальные не стали ждать своей очереди и ринулись на защитника дамской чести. Итого в неравном бою пострадали четверо. О последствиях судить не возьмусь, скажу только, что на каждого пришлось по удару. Честно признаться, в этот момент, я смотрела не на них, а на того, кто, несмотря на свою массивность, двигался с грацией кошки и мощью медведя. Жуткое зрелище, вообще-то, но оно меня впечатлило настолько, что я, кажется влюбилась. Не в мужика, нет. В его технику.

Странное дело, но за меня ещё никто и никогда вот так не заступался. С самого детства, я сама себе зачинщица и защитница. Помнится, впервые мне пришлось отстаивать свою честь перед лицом собственного родителя, который никогда не выходил из запоя. Кажется, тогда я впервые почувствовала себя настолько униженной, что дала ему в морду. Собственному отцу.

А ведь дед учил, что какими бы ни были родители, никогда… ни при каких обстоятельствах.

Я долго после того удара не могла прийти в себя, но именно с той поры, научилась давать сдачи, будь то моральное оскорбление или применение физической силы. И никогда не позволяла впрягаться за меня. Даже Женьке. Почему-то считала, что это сделает меня слабой.

А сейчас? Почему сейчас позволила? Кажется, на миг мне действительно захотелось ощутить себя той, за кого сворачивают горы и разворачивают войны.

— Ты нормально? — спросил он, когда включил кран с холодной водой и принялся смывать кровь с костяшек пальцев.

— Вроде, — ответила я, глядя на красивые дорогие запонки в его пиджаке.

В памяти будто что-то защёлкало и завертелось.

Запонка…

За-по-нка.

Запонка!

Сделала шаг к нему, схватила за плечо и развернула к себе лицом с видом перевозбуждённой маньячки, уставившейся на белый галстук. И вовсе не в галстуке было дело. В зажиме! В чёртовом зажиме, который был одной из деталей комплекта мужского туалета!

Точно. Точно видела зажим похожий на запонку. Но где? И ведь не так давно было, точно знаю. Иначе забыла бы уже, не узнала.

Зажмурилась, пытаясь восстановить в памяти картинку, но…

— Что? — хрипло спросил мой рыцарь, но, не добившись реакции, решил продолжить. — Лиза, мне кажется, нам нужно поговорить.

Сжала губы, понимая, что ничего не получится. Нужна тишина и спокойствие, а тут, как назло ещё и эти стали в себя приходить и молча удаляться из туалета.

— Когда кажется, креститься надо, — хмуро буркнула я, пытаясь отстраниться.

И как-то совсем неожиданно мужские пальцы втиснулись в шлёвки моих джинсов и удержали на месте, а обладатель зелёных глаз посмотрел едва ли не в душу.

— Послушай, то, что произошло между нами…

В одну секунду поняла, о чём он собирается сказать. Нетрезвый взгляд полон решимости, да и вообще весь его вид говорил о том, что он терзается сомнениями.

— Ошибка, — перебила я. — Считай это простой ошибкой.

На его лице не отразилось ни тени удивления. Он только продолжал пристально смотреть на меня, будто ища совершенно другую реакцию.

— Что-то не так? — вскинула я брови. — Ты это хотел сказать? Всё в порядке, правда. Это просто алкоголь и нервы. Ничего…

На его губы наползла такая скупая усмешка, которую он явно не желал демонстрировать. И что смешного я сказала?

— Ты меня сейчас успокоить пытаешься?

Я вздохнула и предприняла новую попытку высвободить свои джинсы из его захвата. Сказать, что я просто пытаюсь поскорее избавиться от его общества, я не могу. Мужиков такое только раззадоривает, а мне оно задарма сейчас не надо. Поэтому стоит попытаться применить самый «любимый» приём Женьки.

— Вовсе нет, — хмыкнула я. — Слушай, меня там, наверное, муж потерял.

— Наверное? — с сомнением спросил, будто у меня был повод лгать.

Нет, ну был, конечно, но я же не буду о нём говорить. И вообще, мы взрослые люди, которые могут поддаваться своим чувствам. Пьяным чувствам. И что такого?

— Скорее всего, — не согласилась я. — Отпусти уже.

Несчастные шлёвки, наконец, выпустили из крепкого захвата и я судорожно сглотнув сделала шаг назад, чтобы дышалось легче, а то это же ужас какой-то! Меня от него размазывает, как кусок масла по бутерброду, а про то, что случилось лучше вообще не вспоминать. Трясёт, как…

— Будь осторожна, Лиза. И по поводу Арестова… Не принимай его предложения. Не нужно тебе это.

Я вскинула голову, заглянула в глубокие омуты и неожиданно поняла, что знаю его. Вчера. Вчера именно перед ним замерла, как кролик перед удавом. И трясло не от него не хуже, чем сегодня. И в дверях торгового комплекса таращилась, как дура, именно на него. И вообще, вот такая его забота и мягкость в голосе…

Тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Ты в мужском туалете ночного клуба, Виноградова! Какого хрена на тебя это жуткое состояние напало? Как, блин, подросток перед лицом новых ощущений. Вали уже отсюда!

Я молча развернулась и едва не бросилась к выходу. Счастье, что меня даже не попытались остановить.

К чёрту всё! Я не буду думать об этом сейчас. Мне нужен Лёсик!

Эта охламонка просто сбежала от меня, будто не так давно сама не искала приключений на коленях Ярыча.

Что-то внутри меня явно сопротивлялось такому развитию событий. Я не хотел, выпускать её из собственных рук, но мозгами понимал, что подобный ход приведёт только к неприятностям.

— Она не та, кто тебе нужен… — выдохнул сам себе, боясь, что скоро это превратится в мантру.

Нужно избавиться от этого дрянного чувства. А как? Говорят, обычно клин вышибают клином, но здесь определённо выстроится неверная конструкция. Я не хочу влипать в Виноградову ещё больше. Она и так уже засела якорем в мозгах, она и так уже занимает большую часть моих мыслей, и я не знаю, как вытравить эту женщину оттуда.

Сполоснув лицо холодной водой, я вышел из туалета, всеми силами одёргивая себя от поиска её глазами. Да этого и не потребовалось. Девушка стояла прямо на лестничном пролёте и разговаривала с барменом нижнего зала, у которого я не так давно интересовался частотой посещений Виноградовой данного заведения. Парень заметил меня, усмехнулся и ткнул пальцем, явно сказав: «Да вот же он», после чего моя головная боль окатила меня пристальным, почти трезвым взглядом.

Так. Этот тощий жердь меня слил, оно понятно, но вот чего меня тогда так корёжит от мысли, что она сейчас начнёт разборки устраивать?

Но Лиза быстро отвернулась к парню, кивнула ему, спустилась с лестницы и вышла в главный зал, где благополучно потерялась в толпе. Бармен же, увидев мой недобрый взгляд, пожал плечами, мол, а что я мог сделать?

Помянув того чёрта, что дёрнул меня задать этому идиоту вопрос, когда ненадолго оставил Таню в компании Севера, я поднялся наверх, устроился за столом и принялся и дальше поглощать горючую жидость.

Вопросов, никто не задавал несмотря на то, что уход мой был эпичным. Даже Ярыч присмирел, а ведь имел полное право поинтересоваться, какого хрена я вытворяю… Но кто бы мне ответил?

Время тянулось, как резиновое. Мужики становились всё пьянее, шутки всё грубее, и я подумал, что Тане здесь точно было не место. Она не любила подобных грубостей, когда мужики начинают обсуждать грядущую брачную ночь и вгонять невесту в краску.

Я слушал, как Каст толкает очередной тост и всё время отвлекался на собственные мысли. Желание спуститься вниз было, как никогда сильно, и только невероятная сила воли сдерживала пьяный рассудок. И всё бы ничего, но голос, от которого по спине поползли мурашки прозвучал над ухом. Прозвучал настолько тихо и интимно, что у меня едва ли не задымились штаны.

— А скажи-ка мне, боец, какого хрена это было, а?

И она была пьяна. Также безбожно пьяна, как в нашу первую встречу в этом богом забытом месте. Я резко поднялся, повернулся и посмотрел в эти бесстыжие серые глаза, от глубины которых закружилась голова. Или это водка виновата?

— Что было, Лиза? — спрашиваю хрипло, сунув руки в карманы штанов. Всё, лишь бы не сграбастать эту синь в свои ручищи не увести из Причала. — И где твой муж?

Пьяная Виноградова яростно прищурилась.

— Сначала ответь на мои вопросы!

Я обернулся, окинул заинтересованные взгляды товарищей, которые постараются не упустить ни одной детали. Посмотрел на Лизу и понял, что без вариантов.

— Выйдем?

Она вздёрнула бровь и усмехнулась.

— Хочешь поговорить со мной по-мужски?

Вопрос был столь идиотским, что даже взбесил меня слегка. Это она на мордобой так намекает?

— Я женщин не бью.

— Да все вы так говорите, — хмыкнула она.

Нет, это просто выше меня!

Не говоря больше ни слова, я подхватил пьяное мягкое тело и понёс подальше отсюда. Не знаю, как после всего этого буду смотреть в глаза парней, но я должен разобраться с этой неугомонной оперативницей, что как-то совсем притихла в моих руках. Опустил взгляд, когда шагал по лестнице и наткнулся на удивленную улыбку.

— Что?

— Да нет… — замялась Виноградова. — Не каждый день меня мужики на руках таскают.

Я чуть не ляпнул «Привыкай» и мысленно отвесил себе подзатыльник. Не моя она. Моя другая. Моя никогда так не надерётся.

Когда оказались на свежем воздухе, заставил себя поставить сотрудницу УУР на ноги и выдохнуть уже снедающее желание, прошивающее всё тело до костей.

Виноградова снова посмотрела в мои глаза, лишая возможности вменяемо мыслить.

— Так чего ты тут с вопросами обо мне шастаешь?

Твою мать, этими губами не разговаривать нужно, а безостановочно целоваться. Со мной. Чтобы моя крыша не спешила съезжать, а забылась на какое-то время.

— Что я должен ответить? — спрашиваю хрипло.

Почему так сильно желание стиснуть её в руках, а? Откуда это дерьмовое всепоглощающее притяжение, призывающее не выпускать мягкое тело из своих рук?

Вновь сунул руки в карманы брюк. Мой разум мне уже изменяет, если изменит ещё и тело, это будет внутренняя катастрофа, последствия которой разгребать придётся ещё очень долго.

Девушка долго молчала, подбирая слова, но в итоге выдохнула и сделала то, чего я не ожидал. Крохотный шажок и резкое:

— Да пошло оно всё к чёрту!

Её пальцы сжимают ворот моей рубашки, а мягкие губы касаются моих губ. Их прикосновением она взорвала мой разум на мириады крохотных искорок, создала новое ощущение в груди, от которого почти физически тяжело. Оно всепоглощающее и необъятное, оно необъяснимое. Оно — что-то совершенно иное.

Выдернул руки из карманов, сжал тонкую талию и придвинул вплотную к себе, почти ощущая, как сообщаются наши энергии, стремящиеся соединиться.

Я пьян и, должно быть, в таком состоянии, непривычное кажется мне крышесносным.

— Что же ты делаешь? — хриплю в её губы, на что слышу тихий стон.

И это напрочь отключает мой мозг. Только она. Только мягкое тело под ладонями. Только эти мягкие стоны, которые я готов срывать ежесекундно.

Подхватываю ей под попу и несу, почти не разбирая дороги. Куда, зачем, для чего?

— Поехали ко мне, — отрывается она от моих губ и смотрим таким взглядом, от которого у меня волосы на загривке шевелятся. В нём столько желания и нетерпения, что я просто не представляю, как отказать.

— Думаешь, муж обрадуется моей компании? — усмехаюсь я и снова тянусь к этим сладким губам, но Лиза определённо против.

Упирается в мои плечи, стараясь сохранить дистанцию и выдаёт пьяным голосом.

— Ну, если ты не поедешь, я позову кого-нибудь другого.

— Мужа! — рявкаю я, представив на миг, что она может позволить себе что-то такое. Смещаю руку и, прижав к себе, впиваюсь в нежные губы, которые хочется целовать до исступления. И целую. Целую до нехватки воздуха и жжения в груди. Целую до последнего, пока она не начинает капризно хныкать. Сминаю руками нежное тело. И понимаю, что не могу сдерживать себя.

Пусть только эта ночь. Последняя, ей-богу!

Потому что с ума сойду, если отпущу сейчас. Не могу отпустить…

— В отель? — спрашиваю всё тем же хриплым голосом, отрываясь от губ. Я знаю, что она не передумала. Слишком уж требовательно хрупкие пальцы вытягивают полы моей рубашки из брюк.

— Ко мне, боец, — повторяет настойчиво.

Всё так же держа её в руках, я поднимаю взгляд и осматриваю парковку перед клубом. Машина с шашечками мгновенно находится среди множества других. Сглатываю слюну, и не выпуская из рук обнимающую меня ногами Виноградову, иду прямиком туда.

— Не пожалеешь? — спрашиваю, и сам же сомневаюсь в своей разумности.

Куда тебя несёт, Стагаров? Куда тебя это приведёт в итоге? Я знаю куда. В пучину вины, от которой ещё долго избавиться не смогу. Но выпустить охламонку из своих рук просто не в силах.

Кажется, что сдохну, если сделаю это.

Твою мать, нет!

Я просто провожу её до дома, и мы разойдёмся. Да, разойдёмся!

Мы усаживаемся в машину, и Лиза не позволяет мне сделать передышку. Она называет таксисту совершенно незнакомый адрес и, как в прошлый раз, забирается на мои колени, не позволяя привести рассудок в трезвое состояние. Я даже понять не могу отчего так пьян. От водки или от её запаха, вкуса и жадной нежности, которыми пропитано пространство.

Мои ладони скользнули под тонкую футболку, погладили плоский живот и добрались до края бюстгальтера. Лиза прижимается сильнее, ёрзая на мне. Чуть качнул бёдрами, позволяя почувствовать ей своё возбуждение и девушка простонала, пробирая этим звуком всё моё существо.

Господи, я чувствую себя котом, впервые унюхавшим валериану.

Я не заметил ни дороги, ни времени, затраченного на неё. Просто машина остановилась, сунул купюру в руки водителя, и мы вывалились в густую ночь. На этот раз Виноградова не пыталась найти лавочку и созерцать звёзды на небе, нет. На этот раз эти звёзды сверкали в её безумно красивых глазах.

— Идём, — тянет она меня за руку к двери подъезда.

Я понимаю, что нет. На этом нужно остановиться.

— Я не пойду, — возражаю хрипло, — Просто проводил.

Разочарование на её лице было таким явным, что я чуть не поддался. Всего на миг. Видя это, моя охламонка снова тянется за поцелуем, но я менее пьяный и более быстрый. Перехватываю кисти рук и завожу ей за спину.

— Хватит. Ты пьяна и тебе нужно домой.

— Прощальный поцелуй, боец. Один прощальный поцелуй.

Сколько ты выпила, Лиза? Сколько, вообще, нужно выпить, чтобы тащить в постель мужика?

Я склоняюсь к её губам, прикасаюсь и… растворяюсь в ней. Смешиваюсь всеми чувствами и испытываю только одно желание, которое затмевает разум — обладать ею.

Я хочу обладать ею безраздельно.

Сам не замечаю, как вжимаю её собственным телом в железную дверь, как жадно глотаю выдыхаемый воздух и толкаюсь языком навстречу чистому удовольствию.

Кто тебя придумал такую изумительно вкусную?

А в ответ на мысленный вопрос только жаркий стон, мгновенно мною поглощённый. Даже волосы на загривке отреагировали на этот будоражащий звук.

И нет никаких сил оторваться. Нет никакого желания разорвать прочный высоковольтный контакт, из-за которого меня шарахнуло прямиком в мозг.

Под звуки сладких поцелуев забрякали ключи, вытянутые Лизой из задних карманов джинсов свободной рукой. Второй она крепко сжимала ворот моей рубашки и, чёрт возьми, меня это заводило похлеще любого приватного танца.

Долг и желание просто разрывали меня пополам. Именно по этой причине, я не позволил ей приложить ключ к терминалу. Перехватил запястье и прижал к прохладному металлу. Войду внутрь и точно не остановлюсь.

— Что ты делаешь со мной? — шепчу в раскрытые губы.

Никогда не думал, что от женщины так может ехать крыша.

— Это ты меня с ума сводишь, боец! — отвечает низким сексуальным голосом.

Я? Да ты же как личный демон, Виноградова! Наваждение, мираж, сама секс! Усмехаюсь в эти сладкие губы и убеждаю себя оторваться. Опомниться! Но то, что проворачивает эта охломонка в следующий миг просто выбивает почву из-под ног. Свободной рукой она принимается расстёгивать на рубашке пуговицы, не забывая потрогать тонкими пальцами кожу, вызывая головокружение и томление. Это было тем самым, что заставило обо всё на свете забыть.

Вжался в неё бёдрами, желая ощутить, смял уже припухшие губы и отобрал ключ, чтобы самому открыть эту чёртову дверь.

Я буду жалеть весь остаток своей жизни, если не возьму её. А я не грёбанный мазохист, чтобы терпеть резь от неудовлетворённости в штанах и мечтать, как девица о том, как всё могло сложиться.

Она въелась в меня, пропитав насквозь. Её уже не вытравить. Да я и не хочу…

Ввалившись в подъезд, мы, наверное, собрали все стены. И в лифте тоже. Только внутри было не до них. Обувь, вещи, ключи, документы. Всё летело, чёрт знает, куда. Плевать. Только добраться до мягкой сладкой кожи, уложить на спину, смять мягкие волосы, ощутить влагу, кричащую о том, что меня хотят также сильно и войти. Одним толчком до упора, чтобы услышать… крик!

Крик в губы, который разорвал тишину в тихой квартире. Ногти вцепились в плечи с такой силой, что стало очевидным, что останутся следы. И взгляд. Затравленный, полный боли и…

— Не может быть, Виноградова… — выдохнул я и тут же вышел из неё, чтобы разглядеть в полумраке следы крови на бёдрах.

— Твою мать, кто бы сказал, что это так больно ни за что бы не повелась на это притяжение.

Она положила ладони на живот, перевернулась на бок и свернулась в клубок.

А я продолжал, смотреть на неё, как баран, не понимая, где именно нагрешил. Нет, ну… С одной стороны понятно, что мужа у неё нет и поведение хоть и фривольное в отношении мужиков, но не критичное. В смысле, интима-то не было ни с кем.

— С какой ты планеты, Лиза? О таком предупреждать надо! — едва не рыкнул я, но вовремя сдержался.

Вздохнул, получив в ответ тишину, лёг рядом и обнял за плечи, чтобы мягко их погладить. Такое нужно в срочном порядке исправлять, да и желание никуда не делось. Там всё по-прежнему каменное и нетерпеливое.

— Можешь идти, боец, — проговорила тихо.

На что, спрашивается, рассчитывала?

— Пойду, Виноградова. С тобой и пойду.

С кровати поднять её оказалось непросто. Оперативница решила, что можно на меня шипеть, упираться и даже пытаться пару раз дать по роже. Но где только наше не пропадало.

Заткнул поцелуем, после которого оба позабыли что делали до него. В душ добирались минут пятнадцать. В незнакомой квартире проще найти дверь в Нарнию. Особенно, когда кипишь от возбуждения и не можешь удержать себя в руках.

Горячие струи смыли пот, кровь и слёзы. После этого я не отказал себе в удовольствии попробовать девушку на вкус. Поправочка! Чрезмерно возбуждённую девушку на вкус, которая хрипло застонала от моих действий.

Я говорил, что у меня от неё сносит крышу?

Мой личный демон хнычет от нетерпения, стонет сладко под тёплыми струями воды и жмётся всё ближе, понукая повторить попытку прямо в душе. Но меня подобный вариант не устраивает. Я хочу наслаждаться ею, хотя бы остаток ночи. Перекрываю вентиль, и прямо так, мокрую, несу обратно в постель, глядя в эти завораживающие серые глаза, в которых, кажется, утонула Туманность Андромеды.

Осторожно укладываю на постель и снова принимаюсь целовать. Целовать до той поры, пока мозг не отказывает в восприятии действительности.

До чёртиков сладкая, нежная, мягкая, невообразимо невероятная. С ней становлюсь безумцем, одержимым своим сокровищем. Хочется касаться. Хочется вобрать в себя и забыться, упиться этим ощущением полноты и жадно хранить эти чувства под замком собственной души.

Медленно проникаю в неё и слышу сладкий стон. Тонкие пальцы сжимаются на моих плечах, а я… Не найду слов, чтобы описать, насколько в ней хорошо. Насколько нежно и полно.

Плавно, мягко, не размыкая поцелуя, стремлюсь дарить первое настоящее удовольствие.

— Пожалуйста-а-а. — стонет подо мной, извивается.

Чувствую, что уже и сам на пределе возбуждения. Сжимаю чуть крепче, толкаюсь в неё чуть резче и ощущаю, как она вся напрягается и ловит свои звёзды с неба, крепко стискивая меня ногами и закусывая указательный палец, чтобы громко не стонать. Этого и я не выдерживаю, выливаюсь в неё, впервые в жизни радуясь тому, что это не приведёт к последствиям.

Покидать её мне не хочется. Наверное, впервые за всю жизнь, я не выхожу из девушки, а облокачиваюсь и начинаю просто покрывать поцелуями лицо, щёки губы.

Фырчит забавно в ответ, но не пытается отстраниться. Тогда прислоняюсь лбом к её лбу и смотрю в звёздную глубину, на дне которой сияют тысячи миров.

— Кто тебя придумал, Виноградова?

Не ответила. Улыбнулась и запустила тонкие пальцы в мои волосы, не позволяя отстранится. Да и не хотел я. Сейчас готов был вечность вот так пролежать одержимый своим личным демоном и считать звёзды в её глазах.

Но всё же, время не резиновое. Как и передышка. Почувствовав, что снова начинаю возбуждаться, вновь толкнулся в неё, ловя удивление.

— Ещё? — спрашивает она так, будто это что-то противоестественное.

— Ещё, — усмехаюсь я, понимая, что мог бы долго её так мучить, но Лиза не готова к такому марафону. Поэтому…

Целую сладкие губы, замечая, как девушка сама двигается мне навстречу.

Твою мать! Кто-нибудь, остановите мою скатывающуюся крышу.

Жадно проникаю в неё до самого дна и не спешу двигаться в обратном направлении. Хорошо. Просто хорошо быть вот так в ней. Ощущать её тепло и такое же полное желание.

Лиза обхватывает мою шею руками, и сама пытается заполучить удовольствие. Улыбаюсь, в эти сладкие губы. Нет, малыш, сегодня я владею тобой. Как и хотел. Так что танцуем по моим правилам.

Эта ночь завершилась тем, что я сидел рядом со спящей девушкой и просто не хотел уходить. Маленькая, растрёпанная, нежная… Я чувствовал себя самым счастливым и несчастным одновременно. Никогда не думал, что можно полчаса просидеть рядом с кем-то, гладить её пальцы и наблюдать, как она спит. Просто потому, что это приятно. Просто потому, что хочется.

За окном уже давно забрезжил рассвет и ожили улицы. Дома меня ждала та, кого даже мои друзья называют моей супругой, а я… Не могу оторваться. Ведь, как только я это сделаю, меня раздавит реальностью. Мир, в котором мне не место рядом с такой невероятной Виноградовой. Уже чувствую, как начинаю задыхаться от её нехватки в моём организме.

Мой наркотик, мой демон, моя одержимость.

Наклонился и осторожно поцеловал белое плечо.

— Прости меня, малыш.

Заходить в собственную квартиру было тяжело. Из-за чувства вины, из-за предательства и из-за того, что понимал: проживи я ещё раз эту ночь, ничего бы не стал менять.

Таня ещё спала, свернувшись в кровати. В груди даже ничего не ёкнуло при виде её красивого ухоженного лица. Ни капли нежности, ни капли восхищения. Она простая. Привычная донельзя. Милая, добрая.

Чёрт!

Зашёл в ванную, включил душ и стащил с себя пиджак, галстук рубашку. Заглянул в зеркало и впервые увидел царапины от её ногтей. Мозг мгновенно восстановил в воспоминаниях это сладкое ощущение и пронзительный крик, который пришлось проглотить.

Твою мать, у меня в душе всё переворачивается от щенячьей нежности, когда вспоминаю её в своих объятиях.

Швырнул одежду в корзину и уже хотел залезть под струи воды, как ноги обдало сквозняком. Обернулся и посмотрел на Таню, которая не могла и слова вымолвить. Царапины. Первое, что она увидела были именно они.

На её лице не промелькнуло ни единой эмоции. Она просто разглядывала их секунда за секундой убеждалась, что это именно то, о чём она подумала.

— Тань, — хриплю я, делая шаг к ней, но та отступает.

Поднимает пустой взгляд, а после закрывает дверь.

Мне нет оправданий. И да, я самый настоящий кобель, который не смог устоять перед юбкой. И… я не знаю, что делать. Она, наверняка, сейчас будет собирать вещи. Что тогда? Бежать за ней и молить о прощении? А я этого прощения достоин, если даже не люблю? Если не смогу дать того, что сегодня довелось испытать к другой женщине?

Таня родная и тёплая, но это всё, что я ощущаю. Откровенно говоря, у нас и секс, едва ли не по расписанию и только потому, что надо.

Сжал кулаки, понимая, что как мужик должен поговорить. Объяснить, что козёл, да. Что не для неё…

Выдохнул и всё же забрался под тугие струи воды. Смывать с себя её запах не хотелось, но иначе нельзя. Самому от себя тошно будет, если к Тане вот такой подойду.

Перекрыл вентиль, завернулся в полотенце и вышел, надеясь, что она ещё не ушла. И нет, сидела на кухне со стаканом воды, тряслась и силилась не плакать.

— Тань… — поморщился я от отвратительного ощущения внутри.

Вина. Она проникала и отравляла кровь. Моя, почти супруга, подняла на меня взгляд, ещё раз скользнула им по чужим отметинам и прошептала:

— Я же так люблю тебя… Как ты мог?

Вновь поморщился, присел за стол напротив и взял её большую ладонь в свою крепкую руку.

— Тань, я не могу… — вздохнул, подбирая слова. — Ты же лучшего достойна, понимаешь? Я чувствую себя таким дерьмом сейчас, что мне от себя же тошно. Я не знаю, как оправдаться в твоих глазах… Я даже любовь свою тебе дать не могу, — выдавливаю хрипло. — А если не её то, что?

Её губы начинают дрожать, но она говорит то, отчего я замолкаю:

— Ребёнка… Ты же знаешь, как я хочу от тебя ребёнка.

Неужели, готова простить измену? Я посмотрел на неё с недоверием, но её взгляд был серьёзен.

— А то, что я?..

— Стой, — моя, почти супруга, поджала губы, а после отвела взгляд в сторону. — Я знаю, что многие мужчины изменяют своим жёнам… но это вовсе не значит, что они хотят с ними расставаться, — её голос начал узнаваемо дрожать, предвещая поток слёз. — Просто… пытаются так переключиться. В психологии этому есть объяснение…

Первые капли на стол с тихим «тук-тук», закушенная губа и нежелание смотреть мне в глаза. Я знаю, что это обида и горечь. И мне противно, что сейчас она перешагивает через себя, пытаясь оправдать мой мерзкий поступок.

Я Женьке обещал, что заботиться о ней буду, а не мучить подобными выяснениями отношений. Брат, наверное, в гробу там перевернулся о того, что я выкинул.

Вздохнул и потянул её ладонь на себя, чтобы усадить плачущую девушку на свои колени.

— Прости меня, — шепчу в её плечо, задумчиво глядя в никуда. — Прости…