Нам нельзя. Петля судьбы

29

POV Евгений

Облачко долго не успокаивается, разрывая мою душу каждой скатывающейся слезинкой. Но я рядом и готов принять на себя всю её боль. Если захочет ударить, закричать, я готов! А она просто плачет, беззвучно шевеля губами.

Стираю мокрые дорожки и обещаю себе, что это последние слезы разочарования на красивом лице. Пока я рядом, не допущу больше никаких огорчений! Поэтому спешу объясниться. Рассказываю урезанную версию отношений с Виолой, от которой моя впечатлительная девочка все равно дрожит.

Она так близко к сердцу принимает чужие переживания…

Я не рассказывал, каким ударом оказалось предательство бывшей, но она будто читает между строк.

Любви не было, мы просто были вместе, но одного поступка хватило, чтобы открыть глаза на её пустоту.

Женечка просит не рассказывать о произошедшем брату, и будь на её месте кто-то другой, я бы согласился. Но Облачко есть Облачко и за её состоянием необходим строгий контроль, поэтому я обязательно расскажу Светлову про кафе и про… Да, я решил, что про звонок матери тоже стоит рассказать.

Женя расстроилась, а ей следует избегать любого негатива. Думаю, в силах Ильи Викторовича установить рамки и ограничить сестру от выкидонов ненормальной мадам. Даже то, что она мать… Чёрт, да особенно то, что она мать…

Короче, с ней надо что-то делать. Интуиция подсказывает, что такие звонки происходят нередко.

К клинике едем медленно. Я сознательно выбираю самый длинный маршрут, чтобы подольше побыть рядом. Никто не мешает завтра приехать и увидеться на территории, но там мы не одни, а мне хочется вдвоем, чтобы иметь возможность коснуться гладких волос, прикоснуться к розовым губам, провести по нежной щеке.

Наваждение, но я буквально растворяюсь в Женечке!

Не могу отказать себе в малости и включаю поворотник, чтобы снова съехать на обочину. Останавливаю тачку и тянусь к своей девочке за порцией ласки. Чтобы быть сильным, мне нужна хотя бы её улыбка, которую Женя мне дарит, стоит обхватить ладонями любимое лицо. Сердце переполняет нежность, однако я не отпустил полностью негатив, нарушивший наш день.

— Жееееень, — шепчут розовые губы, которые я опаляю дыханием, — Илья ждёт.

— Пять минут, ладно? И поедем к твоему брату.

Трачу отведенное время с умом. Или, если сказать точнее, без ума. Обнимаю Облачко и только в самом конце, перед тем как тронуться, целую.

— Вот теперь можем ехать. Мы же увидимся завтра?

— А ты хочешь?

Странный вопрос! Я и сегодня бы не уезжал!

— Конечно! Напиши, когда будет время, и я прилечу. Договорились?

Дожидаюсь обещания, и только после этого открываю свою дверь. Помогаю выбраться Жене, провожаю её до лифта. Дальше она поднимется на отделение, а меня уже ждёт Светлов.

— Может, не будешь…

— Я должен, ладно? Ты много плакала, Илья наверняка захочет проверить твоё состояние. Так лучше для тебя, маленькая.

Впервые называю Облачко так, и, кажется, ей нравится. Она в сравнении со мной реально малышка.

— Я позвоню, — шепчу и чмокаю через маску, как когда-то.

Женечка скрывается в лифтовой кабине, а я решаю дать себе нагрузку и поднимаюсь по лестнице пешком. Одышки нет, пульс не сбит, чему я рад. Как советовал Илья, ввожу силовые и кардио постепенно и дозированно. Хочется больше, но мне нельзя навредить себе и слечь. Не из-за жалости к собственному телу, а из-за ответственности перед любимой девушкой. Кто будет её радовать и защищать, если я снова попаду на больничную койку? В эту клинику меня уже точно не поселят.

***

Светлов стоит у окна и задумчиво смотрит на улице сквозь опущенные жалюзи. Спина напряжена, и я громко покашливаю, чтобы обратить внимание. Дверь была открыта, когда я пришел. Он прислал сообщение, что ждет.

— Илья Викторович...

— Присядь, Жень.

Выдвигаю стул и занимаю место, устраивая локти на столе.

— Как прошло?

Начинаю с положительного, оставив негатив на финал. Илья не поворачивается, но внимательно слушает, нажимая пальцами на деревянную планку и отпуская её.

— Она долго плакала, — обозначаю беспокойство, на что Илья реагирует довольно спокойно.

— Я посмотрю. Слёзы иногда тоже полезны, чтобы выплеснуть то, что накопилось. А с матерью я решу. Спасибо, что предупредил. Жека же молчит, как партизанка. Твоя бывшая что?

— Тоже решу. Я сразу обозначил, если не поняла с первого раза, повторю.

— Себя не вини. Это нормально в жизни, а Женьку в вакууме держать тоже опасно. Пусть привыкает.

Впиваюсь в осунувшееся лицо Светлова, уловив странные нотки. Что-то происходит? Произошло?

Непонимающе трясу головой, когда на стол ложится папка пациента, и Илья достаёт из неё единственный лист. Обычный лист, но у него дрожат руки…